Текст книги "Очень тесные связи"

Глава 3

– Джек, я знаю, ты не убивал своего отца. Я никогда не легла бы с тобой в кровать, если бы у меня были в этом хоть малейшие сомнения.

– Вот только почему-то у всех, кроме тебя, этих сомнений предостаточно. – Джек рывком потянул узел галстука. – Полиция ко мне приглядывается, и Макдонах меня уже пару раз допрашивал. Мне даже кажется, он считает, что убийца – это я.

– Да, но арестовывать, а уж тем более сажать за решетку тебя пока еще никто не собирается. – Вот только слова Ники прозвучали не слишком уверенно.

– Я знаю. И я знаю, сейчас у полиции есть только косвенные доказательства. Вот только все равно это не отменяет того, что моего отца кто-то убил, а в это время моя машина стояла рядом с офисом «Кинкейд групп». И я хочу, чтобы ты помогла мне найти убийцу. Или хотя бы доказать мою невиновность.

– Я не могу и не буду вмешиваться в расследование полиции. – Ники покачала головой. – Конечно, Чарльз – друг семьи, но он не потерпит этого даже от меня.

– Но я и не предлагаю тебе вмешиваться. Твои отчеты просто великолепны. – При этих словах Ники начала отнекиваться, но Джек ее резко остановил: – Они действительно великолепны. Они логичны, точны, подробны. У тебя явно аналитический склад ума, и ты отлично умеешь работать с большими объемами информации, вычленяя все самое важное. И мне необходима твоя помощь.

– Я не понимаю, на что ты надеешься. Неужели ты думаешь, я найду нечто такое, что просмотрела полиция?

– А может, полиция просто не захотела посмотреть повнимательней, когда у них под рукой оказался подходящий подозреваемый?

– Нет. – Ники посмотрела ему прямо в глаза и провела ладонью по его щеке. – Чарльз не такой.

– Кинкейды просто от радости запрыгают, если на меня повесят всех собак. – Джек поцеловал ласкавшую его руку. – Я скорее удивлюсь, если узнаю, что они не подговаривают Чарльза побыстрее меня арестовать. Ведь тогда они не только получат полную власть над «Кинкейд групп», но и избавятся от маячившего на горизонте ублюдка.

– Во-первых, Чарльза подговаривать бесполезно. Иначе он не арестовал бы жену Реджинальда, которую отпустили только тогда, когда она позволила Каттеру Рейнольдсу рассказать, что в ночь убийства она была с ним и что последние три года они были любовниками.

– Ладно, ты права, – неохотно кивнул Джек. – Вот только это не отменяет того, что за последние пять месяцев подозреваемых осталось совсем немного. И ко мне полиция присматривается пристальней всего. И я не собираюсь сидеть и спокойно ждать, пока они найдут какие-нибудь неопровержимые доказательства и забросят мне петлю на шею. Так что даже если ты откажешься, то я сам начну искать убийцу.

– Ты практически не оставляешь мне выбора, – нахмурилась Ники.

– А разве я не говорил, что похож на Крейга?

К счастью, при этих словах лицо Ники просветлело, как небо ясным солнечным утром.

– Ты никогда не будешь таким, как Крейг, – заверила она твердо.

В этих словах звучало столько нежности, и Джек даже не нашелся что на это ответить. Зато он отлично знал, что ему стоит сделать, поэтому без лишних слов осторожно притянул Ники к себе и поцеловал, слегка куснул ее нижнюю губу, провел по ней языком, снова поцеловал, неторопливо смакуя ее вкус.

– Я тебе когда-нибудь говорил, что у тебя самые потрясающие губы на свете?

– Нет, – улыбнулась Ники и снова его поцеловала.

– Но они потрясающие. Размер, форма, все идеально. Пухлые и чувственные. И умные. Очень-очень умные, прямо как их хозяйка.

– Что ж, позволь вернуть комплимент, – рассмеялась Ники, – а то я как раз подумала, что у тебя отличные губы и ты мастерски ими владеешь. – Она провела пальцем по его губам, слегка потянув за нижнюю, почти так же, как он чуть раньше. – Ты всегда начинаешь неторопливо, ласково и заманчиво. Вот примерно так… – С этими словами Ники так искусно продемонстрировала свое мастерство, что Джек сразу забыл обо всем на свете и почувствовал, как кровь приливает не к губам, а совсем к другой части его тела. – А потом ты проскальзываешь внутрь, так же плавно, как утреннее солнце, встающее над океаном, что окрашивает все в золотые тона. Отнимаешь мое дыхание. Я и сама не знаю, как это у тебя получается, но ты действительно его крадешь. А взамен даришь свое, так что мне по-прежнему есть чем дышать.

– Ники… – прошептал Джек, он и не помнил, чтоб его когда-нибудь так же сильно трогали чьи-то слова.

– Люби меня сейчас, Джек, укради мое дыхание и раскрась мой мир в золотые тона. Прямо сейчас.

Джек не заставил просить себя дважды и, нависнув над Ники, сорвал с себя пиджак и галстук, когда рубашка заупрямилась и не захотела расстегиваться, он просто порвал ее и отбросил в сторону, а Ники уже помогала ему непослушными руками избавиться от брюк. Ей потребовалась целая вечность, чтобы справиться с пряжкой и молнией, но в итоге они совместными усилиями одолели всю его одежду. И пришел черед Ники.

Под ее халатиком красовалось все то же белье, которое она надевала сегодня утром при нем. И теперь Джек с превеликим удовольствием наконец-то стянул его с Ники. Ее волосы цвета воронова крыла свободно ниспадали ей на плечи, подчеркивая белизну кожи. Ники заманчиво улыбнулась и откинулась на подушки, обещая грядущие наслаждения.

Время на мгновение остановилось, и Джек вспомнил, как впервые увидел прекрасно сложенную Ники в обтягивающем платье на холостяцком аукционе. И сразу же понял, что безумно ее хочет. А когда она остановилась и посмотрела на него, в нем проснулось такое яростное желание, какого он еще никогда не испытывал ни к одной другой женщине.

Она стояла и бесстрашно смотрела на него своими огромными глазами цвета сапфира, а потом купила его за тысячу долларов, просто чтобы пообедать с ним. А ведь несмотря на то, что все деньги шли на благотворительность, никто больше не хотел его покупать. Так мало того, она еще потребовала и желание, хотя до сих пор им так и не воспользовалась. Вот только Джек не сомневался, что рано или поздно она его обязательно использует. И уже в тот первый вечер Джек держал ее в своих объятиях и целовал, пытаясь навеки оставить на ней свой отпечаток.

Вот только вышло все с точностью до наоборот. Это на нем остался ее отпечаток.

С того самого первого поцелуя он чувствовал с ней неразрывную связь, которую при всем желании не смог бы объяснить словами. Такая глубина чувств Джека даже тревожила. Вдруг его отец испытывал то же самое к его матери? И что хуже всего, эта страсть отвлекала его от работы, мешала идти к давно поставленным целям, заставляла задуматься о верности своих поступков и решений. И это ему уже совсем не нравилось. Вот только это недовольство ничего не меняло. Джек хотел ее все так же отчаянно и ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел.

– Что-то не так? – мягко спросила Ники.

– У тебя просто талант выводить меня из равновесия, – неохотно ответил Джек.

– Может, мне стоит извиниться? – серьезно спросила Ники.

– Стоит.

– Жалко, а то мне так нравится выводить тебя из равновесия.

С этими словами она неожиданно потянула его за плечо, как бы наглядно подтверждая свои слова. Джек повалился вперед и оперся о кровать обеими руками, нависнув над Ники.

– Как с тобой все непросто. Что ж, я с самого начала знал, что все так и будет.

– Ты мой. Мой с той самой минуты, что я тебя купила на аукционе, – заявила Ники, окончательно повалив его на себя. – И я никогда тебя не предам. Знай это.

– Твои отчеты это уже доказали, – также серьезно ответил Джек. – Ведь ты кое-что обо мне знала, о чем могла бы там написать, но не стала этого делать.

– Это о чем же?

– Например, о некоторых грядущих контрактах, что я упоминал за последние три месяца. Но ты ничего не сказала о них Кинкейдам.

– А откуда ты это знаешь? – нахмурилась Ники. – Я могла сказать им об этом лично. Ведь глупо оставлять такие сведения на бумаге.

– Не сказала. Иначе бы я их не смог заключить.

– Это еще ничего не доказывает…

– Я бы потерял несколько контрактов, если бы ты сказала о них Кинкейдам. А может, даже и не несколько. К тому же ты видела некоторые документы, о которых они наверняка хотели бы знать. Но ты опять-таки ничего им не сказала.

– Не сказала, – резко ответила Ники.

– И я это прекрасно знаю, – повторил Джек и погладил ее по голове. – Зачем мы вообще спорим из-за такой ерунды, когда могли бы заниматься сейчас куда более интересными делами?

– Не знаю. Или знаю. – С этими словами Ники заключила его лицо в свои ладони, немного приподнялась и медленно поцеловала, заставив его сердце бешено забиться в предвкушении этих самых «интересных дел». – Я просто хочу, чтобы ты знал: что бы ни случилось, я никогда тебя не предам.

– И я это очень ценю, – заверил Джек, хотя ему и не слишком понравился ее зловещий тон. Ему как-то совсем не хотелось думать о неприятном, держа в руках обнаженную женщину.

Так что, прерывая все дальнейшие разговоры, Джек положил руки на ее упругую грудь и принялся покусывать эти прекрасные яблочки. Дыхание Ники сразу же прервалось, и она застонала от наслаждения.

– Еще. Сделай так еще раз.

Но вместо этого Джек сосредоточился на второй груди, полизывая и посасывая сосок, согревая его своим дыханием. От таких ласк Ники вся задрожала и заерзала на постели, лишь усиливая возникшее между ними напряжение. Джек в очередной раз неторопливо знакомился с ее роскошными формами и, почувствовав, что Ники расслабилась, аккуратно прикусил ее сосок и слегка потянул за него.

С нечленораздельным вскриком Ники выгнулась под ним, запустила руки ему в волосы и еще сильнее прижала к себе. Не в силах больше медлить, Джек опустил руки ниже, провел пальцами по ее животу, потом еще ниже. Ники с готовностью раскрылась ему навстречу, и Джек притронулся кончиками пальцев к невероятно нежной коже, а затем одновременно его пальцы погрузились во влажную теплоту ее тела, а их языки сплелись в страстном поцелуе.

Бедра Ники охотно задвигались ему навстречу, а потом она подмяла его под себя и оказалась сверху. Ники так пылала страстью и была готова так беспрекословно ему отдаться, что у Джека перехватило дыхание. Он еще ни разу не встречал такой женщины. Ее руки прошлись по его груди, а затем она разорвала их поцелуй и сосредоточилась на его груди, в точности повторяя все то, что он только что сам с ней делал. Ее дыхание грело ему грудь, а губы и зубы в точности повторяли все его движения.

Но и руки ее не бездельничали, они спустились к его собственному источнику желания и ласкали, ласкали, ласкали его, доводя Джека до неведомых ранее вершин наслаждения. В тот самый миг, когда Джеку показалось, что он больше не выдержит, она слегка замедлила свои движения, а потом опустилась на него сверху, заключив его в свою жаркую плоть. На секунду она замерла – голова откинута назад, густые черные волосы спадают на спину, и вся она казалась языческой богиней. А потом Ники задвигалась, начиная тот неповторимый танец, который за последние три месяца довела почти до совершенства.

Джек сжал ее бедра в своих руках, направляя ее и следуя за ней до тех пор, пока в этом бешеном ритме не осталось ни ведущего, ни ведомого. Осталось лишь два человека, так плотно сплетенные друг с другом, что Джеку даже показалось, что они растворились друг в друге и навсегда стали единым целом. Одно тело. Одна потребность. Одни мысли. Одни чувства.

Они танцевали все быстрее и быстрее, пока не дошли до грани. Хрипло выкрикнув, Джек вонзился в Ники, крепко прижав ее к себе, и почувствовал, как она достигла оргазма, а через какую-то долю секунды и его самого накрыл оргазм. А еще через секунду вымотанная до предела Ники свалилась на него, судорожно дыша. Если бы у самого Джека еще остались силы, то он бы рассмеялся.

Джек нежно обнял ее и крепко прижал к себе, не в силах вымолвить ничего, кроме ее имени. А она в ответ благодарно поцеловала его во влажную грудь, все еще дрожа после страстной любви.

– Мне каждый раз кажется, что лучше уже и быть не может, – прошептала она, – а ты каждый раз доказываешь, что я ошибалась.

– Я стараюсь, – скромно ответил Джек.

– А теперь молчи и спи, – улыбнувшись, велела Ники.

– Вообще-то это мне следовало так сказать.

– Ну уж нет, сегодня я была сверху, так что и говорить в этот раз положено мне, – рассмеялась Ники.

И Джек заснул так быстро, что с его лица даже не успела исчезнуть улыбка.

Ники проснулась посреди ночи, не понимая ни где она, ни почему лежит в такой странной позе. Потом, немного придя в себя, поняла, что находится в собственной спальне. Причем Джек спит на животе, а она лежит поперек него как какое-то подобие одеяла, и его крепкие мужские ягодицы упираются ей в бедра.

– Что за… – пробормотал Джек, разбуженный ее смехом.

– Похоже, я даже во сне не могу лежать смирно, – пояснила Ники.

– Ага, вот только в такой позиции у нас мало что получится.

– Говори за себя, – усмехнулась Ники, похлопав его по заднице, а затем слезла с него и, сонно моргнув, посмотрела на часы. Почти два часа утра. Даже жаль, что ужин, который она готовила, когда пришел Джек, так и остался несъеденным. – Я с голоду умираю, а ты?

– От бифштекса я бы сейчас не отказался, – признал Джек, поднимаясь, – да и всю корову бы охотно слопал. Вместе со шкурой, хвостом и копытами.

– Не уверена насчет шкуры, копыт и уж тем более хвоста, – Ники забавно сморщила носик, – но вот бифштекс у меня точно найдется. Через минуту будет готов.

– Тогда вперед.

Невзирая на протесты Джека, Ники надела свой халатик.

– Я не собираюсь готовить обнаженной. Слишком велик риск обжечься, – пояснила она.

– А ты думаешь, эта шелковая тряпочка сможет тебя защитить? – со вздохом спросил Джек и принялся натягивать штаны.

– От тебя – вряд ли, а вот от брызг раскаленного масла – вполне.

К счастью, она смогла избежать ожогов, а вот от мимолетных ласк Джека даже и не пробовала уклоняться. Да и зачем? Они быстренько состряпали ужин, и Ники в очередной раз оценила готовность Джека прийти ей на помощь как на кухне, так и в любом другом месте.

От него всегда исходила сдержанная мужская уверенность, и он выполнял самые обычные повседневные дела с той сноровкой, какая бывает только у людей, прекрасно владеющих своим телом. От отца он унаследовал не только беспощадность, но и редкую щедрость и поразительную заботливость, которая порой проявлялась в самый неожиданный момент. И еще Ники очень высоко ценила его врожденную честность, которая отчасти даже смягчала эту его безжалостность. Этой честностью он очень походил на ее отца, и Ники уже который раз пожалела, что этим двум замечательным людям было не суждено узнать друг друга. Ведь они бы наверняка подружились.

Хотя Ники и включила пару лампочек, в кухне по-прежнему царил полумрак, придававший атмосфере интимность. Они молча поели, а потом Джек так внимательно и спокойно на нее посмотрел, что Ники сразу поняла, что сейчас речь пойдет о деле.

– Знаешь, я только что понял, что ты так и не ответила на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Поможешь ли ты мне найти убийцу моего отца, – ответил Джек со свойственной ему прямотой.

Ники немного помолчала, обдумывая свой ответ. Ведь он сказал, что станет искать убийцу, даже если она откажется ему помочь. И он наверняка так и сделает, а с этой его прямотой он наверняка полезет в такие места, от которых лучше держаться подальше. А вот вместе они вполне могут справиться.

– Я помогу тебе. Но у меня есть несколько условий.

– И почему меня это совсем не удивляет? – вопросил Джек, ковыряя вилкой в тарелке.

– Во-первых, я не стану делать ничего такого, что навредит Кинкейдам или как-то помешает моей работе.

– Но я не могу этого обещать. – Джек покачал головой. – Вдруг один из них окажется убийцей?

– По-моему, очевидно, что тогда это условие отпадает.

– Тогда тебе придется очень внимательно присмотреться к этим людям, пусть ты их и любишь, но они вполне могут оказаться преступниками.

– Это не они, – твердо возразила Ники. – Поверь мне, я знаю, что твои братья и сестры виновны в смерти вашего отца не больше, чем ты сам.

– Прекрати их так называть. – Джек сурово на нее посмотрел. – Они мне не братья и не сестры.

– Алан тоже тебе брат только наполовину, но я слышала, как ты называешь его братом.

– Только когда появляется такая необходимость, – угрюмо ответил Джек.

Ники не сдержалась и рассмеялась. Впрочем, его сложно винить, ведь Алан такой… странный. Нет, он, конечно, обаятельный парень, вот только у него было какое-то неповторимое отвращение к тяжелой работе, которую так обожали все Кинкейды. В том числе и Джек, которого Ники всегда причисляла к Кинкейдам. Пусть у него и другая фамилия, но кровь-то ведь та же.

Золотистые волосы и карие глаза Алан унаследовал от их с Джеком матери, Анжелы. Вот только тогда как под внешней уязвимостью в Анжеле скрывались решительность и твердость, Алан вырос слабаком, уверенным, что весь мир ему что-то должен. И несмотря на то, что Реджинальд в своем завещании отдельно прописал, чтобы ему предоставили должность в «Кинкейд групп», за все прошедшие пять месяцев Алан так и не потрудился ее занять.

– И, возвращаясь к твоему вопросу, вот мое второе условие. Мы никоим образом не будем вмешиваться в расследование полиции. Я не сделаю ничего, что могло бы поставить Чарльза в неудобное положение или хоть как-то помешать его делу.

– Согласен. Что-нибудь еще?

– Вроде все.

Ники еще толком не успела договорить эти слова, как Джек подался вперед и поцеловал ее.

– Это чтобы запечатать нашу сделку, – пояснил он секунду спустя.

– Ну, хорошо тебя зная, я бы предпочла оставить за собой право вносить дополнения по ходу дела.

– Опоздала. Можешь, конечно, потом попытаться что-нибудь добавить, но я не обещаю, что на это соглашусь.

– А с тобой непросто иметь дело.

– Вообще-то, если хочешь знать, специально для тебя я пошел на некоторые уступки.

– Если это ты называешь уступками, то не хотела бы я иметь с тобой дела, когда ты настроен серьезно.

На долю секунды лицо Джека изменилось, приняв то хищное выражение, что Ники нечасто доводилось видеть, и по ее спине пробежали мурашки. Ники внезапно поняла, что ей сегодня чертовски повезло. Ведь если бы в нем было хоть на капельку больше безжалостности и беспощадности или если бы он хоть чуточку меньше заботился об их отношениях, так просто она бы не отделалась.

А потом пришла еще одна мысль, которую она безуспешно попыталась отбросить. А если он вернулся к ней не просто так? Вдруг он просто не может обойтись без ее помощи в поисках убийцы? Вдруг месть Кинкейдам для него важнее, чем их отношения?

– Что-то не так? – спросил Джек, убирая тарелки со стола. – У тебя какой-то несчастный вид.

– Все в порядке, – не глядя на него, ответила Ники и принялась помогать с уборкой.

Она ошибается. Просто обязана ошибаться. Джек никогда с ней так не поступит, не станет ее так цинично использовать.

Ведь так?

– С чего начнем? – поинтересовался Джек в субботу утром, после того как они прикончили завтрак.

– А ты предлагаешь мне это решать? – удивленно спросила Ники.

– Конечно, а почему нет? – улыбнулся Джек. – Я люблю чувствовать себя главным, но не настолько, чтобы в нужный момент не передать власть в более умелые руки. Иначе я бы просто не смог создать успешную компанию. К тому же я знаю, как правильно подобрать человека для любого дела. А это дело как раз для тебя.

– Ладно, я с ним как-нибудь справлюсь. – «Или хотя бы постараюсь». Немного подумав, Ники решила, что первый шаг очевиден. – Для начала нам надо поговорить с Элизабет.

Джек нахмурился, хотя чего еще от него можно было ждать? Пусть для Кинкейдов «той другой женщиной» всегда была Анжела Синклер, но для Джека-то все было наоборот. Он всегда старался защитить свою мать, и не стоит удивляться, что он презирал и недолюбливал Элизабет, которой к тому же досталось и имя его отца.

– И что нам от нее нужно? – неохотно спросил Джек.

– Если для тебя это слишком сложно, то ничего, – ответила Ники, придвигаясь к нему. – Из всех Кинкейдов тебе же именно с ней сложней всего иметь дело, ведь так?

Было видно – Джек сперва хотел все отрицать, но потом все же поборол себя и кивнул:

– Так. Ведь у нее есть то, чего мать так и не смогла добиться. Его имя. С ним ее все приняли и признали. Когда я был помладше, я был готов на что угодно, только бы дать ей это имя. Вот только это было выше моих сил.

– Но Элизабет в этом не виновата.

– Умом я это понимаю, но все равно…

– Ты ее ненавидишь?

– Нет. Пусть и не сразу, но я все-таки понял, что мои родители поступили с ней чудовищно. Именно они с ней, а не она с ними. Жертвой всегда была именно она. Но это не отменяет того, что я изо всех сил стараюсь защитить мать.

Ники обняла его и с облегчением почувствовала, что он обнимает ее в ответ.

– Конечно, это не меняет твоих чувств к маме. Оно и не должно ничего менять.

– Ну так и зачем нам все-таки встречаться с Элизабет?

– Если не считать убийцу, то она – последний человек, видевший твоего отца живым. Мне кажется, стоит подробно ее расспросить о той ночи.

– Логично. Позвони ей, а то мне кажется, что она охотней с нами встретится, если поговорит с тобой, а не со мной.

Так что в итоге звонила Ники, и она даже слегка удивилась, когда ей всего за пару минут удалось уговорить Элизабет с ними встретиться. Ведь ей явно хотелось как можно скорее забыть ту ужасную ночь. Встречу назначили в кафе неподалеку от дома Ники, так что они с Джеком пришли туда первыми, а чуть позже появилась и Элизабет, но не одна, а со своим женихом, Каттером Рейнольдсом.

И хоть Ники и знала, что Элизабет в этом году исполнилось шестьдесят, она не дала бы ей и пятидесяти. Шикарная женщина, коротко стриженные рыжие волосы, подтянутая фигура, со вкусом подобранные белые брюки и бронзовая шелковая рубашка, а в ушах, на шее и на запястьях блестит золото. Вот только выглядела она излишне агрессивно и напряженно.

– Не знаю, что вам от меня нужно, но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь, – сразу взяла быка за рога Элизабет.

Джек поднялся и, внимательно на нее посмотрев, протянул ей руку:

– Тем не менее рад, что вы пришли, миссис Кинкейд, особенно учитывая то, что я являюсь живым оскорблением вам и вашему браку.

Элизабет молча уставилась на протянутую руку, но Каттер поспешно прошептал ее имя, и она сразу заметно успокоилась, негромко вздохнула и крепко сжала ладонь Джека.

– Бога ради, зовите меня просто Элизабет, а то я и так чувствую себя чертовски неловко. И как меня только угораздило согласиться с вами встретиться в общественном месте, где все могут на нас глазеть, а потом перемывать нам косточки?

– Косточки нам перемоют в любом случае, так что зачем попусту переживать? Лучше уж устроим представление покрасочней, чтоб его надолго запомнили, – предложил Джек.

– И что конкретно вы предлагаете, мистер Синклер?

– Ну, например, вместо того, чтобы кидаться друг на друга, можно дружески поболтать и даже посмеяться.

От такого предложения Элизабет засмеялась, а потом внимательно посмотрела на Ники, которая ждала, что ее сейчас в клочья порвут с самым приятным выражением лица. Как и принято в высшем обществе Чарльстона.

– Как всегда, рада тебя видеть. В прошлую среду я как раз обедала с твоей мамой и клянусь, с каждым разом она выглядит все моложе. Мне уже непросто с ней соперничать.

– Ей приятно будет это услышать.

– Только не вздумай повторять ей мои слова, а то она мне потом покоя не даст.

Рядом с ними остановилась официантка, жадно их разглядывая. Наверняка она потом еще целую неделю каждому встречному будет пересказывать обрывки услышанных фраз.

– Джо, травяной чай, пожалуйста, – попросила Элизабет. Она явно знала официантку. – А черника у вас местная?

– Да, мы ее только вчера получили.

– Тогда захвати еще ваше фирменное черничное пирожное, а то все мне о нем бесконечно твердят, а я его еще ни разу не пробовала. А еще лучше принеси пирожных на всех.

– Хорошо, миссис Кинкейд. – Джо уставилась на Джека, а потом неохотно перевела взгляд на Ники: – А вам?

– Черный кофе.

– И мне, – кивнул Джек.

– Тогда три кофе, – впервые заговорил Каттер, беззаботно улыбнувшись официантке. И потом, когда Джо уже не могла их услышать, добавил: – Надеюсь, мое присутствие вам не мешает. Я знал, что Элизабет предстоит непростой разговор, и пришел ее поддержать.

– Я рад, что вы пришли, – к всеобщему удивлению, заявил Джек, а потом посмотрел на Элизабет. – Сразу хочу извиниться за доставленные неудобства. Вы же наверняка слышали, что теперь полиция считает меня основным подозреваемым?

– Да, – коротко ответила Элизабет, – вот только я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.

– Никакого, но я надеюсь, что если я смогу как можно больше узнать о смерти отца… Реджинальда, то смогу очистить свое имя.

Эта заминка не осталась незамеченной. Элизабет сперва напряглась, а потом, к громадному удивлению Джека, взглянула на него с сочувствием:

– Он был твоим отцом, так что можешь смело так его и называть. Этим ты меня не оскорбишь и не расстроишь. Ты имеешь такое же право так его называть, как и все мои дети.

На мгновение Джек прикрыл глаза, он как-то не ожидал такой щедрости от этой женщины, которой столько пришлось перенести в этой жизни. Не ожидал он и того, что почувствует стыд и раскаяние. Он безгранично любил и уважал свою мать, но вот в этом вопросе они никогда не сходились во взглядах. Может, ему стоит ответить такой же щедростью?

– Мои родители ужасно с вами поступили. И я хочу за них извиниться. Реджинальд должен был сперва развестись и только потом возвращаться к моей матери. Честный человек просто обязан был сделать именно так.

– Ты прав, – прошептала Элизабет, ее губы слегка дрожали. – Так было бы честнее. А с моей стороны было бы честнее потребовать развода, когда три года назад я прочитала его завещание и узнала о тебе. И о твоей матери. Наверное, и я, и Реджинальд таким дурацким способом пытались защитить наших детей. Вот только эта защита была им ни к чему.

Каттер накрыл ее руку своей и крепко сжал:

– Лизи, теперь все это в прошлом.

– Но мне все равно больно, что он всегда любил другую женщину сильнее меня. И больно, что он оставил ей целое письмо, а мне и слова не написал.

– Похоже, я это упустил при оглашении завещания, – прищурился Джек. – Вы не получили письма от отца?