Текст книги "Очень тесные связи"

Глава 9

Когда они с Джеком разобрались с полицией и вернулись домой, у Ники едва хватило сил, чтобы вылезти из машины.

Все ее тело болело после столь близкого знакомства с асфальтом, а Чарльз Макдонах окончательно ее вымотал бесконечными вопросами, и Ники хотелось лишь одного – залезть в кровать и укрыться с головой одеялом. А взглянув на Джека, она поняла, что их желания полностью совпадают.

– С твоей мамой все будет хорошо?

– Да, Макдонах сказал, они не станут обвинять ее в даче ложных показаний, если она все честно признает.

Лицо Джека исказила боль, и Ники отдала бы сейчас все на свете, чтобы хоть как-то ее облегчить, но что бы она ни сказала или ни сделала, факт останется фактом – его брат убил его отца. И что еще хуже, его мама соврала, чтобы защитить сына, в чью невиновность искренне верила.

Все окончательно встало на свои места, только когда Чарльз показал им запись с парковки и на машине не оказалось вмятины, а значит, это была другая машина. А звонок в автосервис быстро убедил в этом и детектива.

Стоило Анжеле взглянуть на пальто и шляпу человека на записи, как из ее глаз сразу же покатились слезы. Она призналась, что сама купила их Алану, а в ночь убийства заснула за книгой, так что не могла сказать, когда сын вернулся домой. А когда она проснулась, он сидел и читал рядом с ней. Поэтому раньше у нее просто не было причин сомневаться в его невиновности.

Разговор закончился тем, что на арест Алана выписали ордер, и, как полагала Ники, его вину не сложно будет окончательно установить, если проверить его банковские счета и установить, какую машину он брал в прокате. Зная Чарльза, она не сомневалась – он вцепится в Алана мертвой хваткой и быстро со всем покончит.

– Хотел бы я, чтобы мама была сейчас с нами, – прошептал Джек.

– А тебе не кажется, что, пока Алана не арестуют, ей лучше побыть под охраной? Мне даже страшно подумать, что он может с ней сделать.

– Ее безопасность – это один из немногих пунктов, в котором я полностью согласен с Макдонахом. – Джек потянул Ники к лестнице в спальню.

Они медленно поднялись наверх, стягивая с себя на ходу одежду, и вошли в спальню уже полностью обнаженными. Ники прямиком направилась к кровати, но Джек поймал ее за талию и развернул.

– Сперва в душ. Нужно еще раз хорошенько почистить все эти ссадины. Да и мышцам не помешает расслабиться.

– Бог ты мой, – прошептала Ники, подставляя спину горячим струям воды. – Я умерла и попала в рай.

– Облокотись о стенку, а я обо всем позабочусь.

Ники послушно выполнила его указание. Раньше ей казалось, что любить его сильнее уже просто невозможно, но ближайшие пара минут показали, что она глубоко заблуждалась. Джек осторожно намылил все ее тело, особенно аккуратно прикасаясь к поврежденным местам. Его руки заботливо размяли все ее мускулы от щиколоток до шеи, снимая напряжение, которого она до этого даже и не замечала. А закончил он все эти процедуры нежными поцелуями, от которых она вновь вся напряглась, только уже совершенно иным образом.

Ники закинула руки ему на шею и растворилась в жаре воды и еще более горячем жаре его поцелуев. Джек на ощупь выключил кран, а потом нашарил полотенце и завернул их влажные тела в единый кокон. И откуда у него только силы взялись? Ведь сама она едва стояла на ногах. Джек даже умудрился вытереть ее проворными движениями, отчего по ее телу забегали мурашки, а потом и себя. А затем они наконец-то рухнули в постель, в объятия друг друга.

– Они найдут Алана? – спросила Ники.

– Рано или поздно, – заверил ее Джек, покрепче прижимая к себе, и Ники в очередной раз поразилась тому, как идеально их тела подходят друг другу. – Сомневаюсь, что после того, как он попытался тебя сбить, он вернется домой. Он наверняка догадался, что мы сразу отправимся в полицию, вот только в выходной у него не получится снять много денег со счета. А в понедельник с утра пораньше Чарльз проследит, чтоб его счет заморозили.

– Ты ни в чем не виноват, – мягко напомнила Ники.

Джек крепко стиснул зубы. Она опять безошибочно поняла, что его беспокоит.

– В убийстве Реджинальда виновен только Алан. Не Реджинальд, не Анжела, не ты. Просто с Аланом что-то не так. – Ники повернулась на бок и взяла лицо Джека в ладони. – У Реджинальда было шесть детей, и никто из них не вырос таким, как Алан. Все вы чего-то добились в жизни. У него были все те же возможности, что и у вас, и даже больше, ведь он куда охотнее принимал дары, чем, к примеру, ты. Он всегда считал, что весь мир ему должен, и поэтому так ничего и не достиг.

– Может, если…

– Не надо. – Ники слегка переместила ладони, так что они теперь закрывали ему рот. – Все эти «если» и «может» ничего не изменят, и от них только хуже. Нам не дано узнать, что могло бы случиться, если бы мы свернули не направо, а налево, двинулись бы не вперед, а назад. Нам дана лишь реальность, а то, что могло бы быть, но не случилось, нам не подвластно.

– Я бы его остановил, если бы знал, как далеко он зашел, – расслабившись, заметил Джек.

– Никто ничего не заметил, он ловко скрывал свою натуру. Алан всем казался очаровательным, он всем нравился. И мне сперва понравился. Он отлично прятал свою темную сторону.

– Но я-то знал, что она у него есть, – возразил Джек.

– И ты когда-нибудь подозревал, что он может причинить вред твоим родителям?

– Конечно нет… – выдохнул Джек и еще крепче прижал ее к себе, пытаясь принять ту правду, что уже пришлось принять его матери. Он не хотел признавать, что Алан на такое способен, ведь он мерил его теми же понятиями морали, что и себя, вот только Алан уже давно от них отказался. – Конечно нет, иначе я бы никогда не оставил его наедине с мамой.

– И ты бы предупредил отца.

– И как это у тебя только получается? – спросил он, проводя пальцем по ее щеке. – Докапываться до самой сути?

– Просто я помогаю тебе взглянуть на твои проблемы со стороны, – улыбнулась Ники.

– Так же как с моими… братьями и сестрами?

Ники впервые услышала, чтобы он добровольно называл так Кинкейдов, и крепко зажмурилась, пытаясь удержать слезы.

– Верно, – ответила Ники, взяв себя в руки. – Я познакомилась с большей частью твоей семьи раньше, чем с тобой, и знала, они – хорошие люди. Вот только ты никак не хотел этого понять.

– С большей частью… – горько повторил Джек. – Ну допустим. Но остается еще Реджи.

Ники рассмеялась, но в ее смехе слышались слезы.

– Тогда я практически справилась со своей задачей.

– Справишься, как только найдешь последнего акционера.

Ники еще крепче прижалась к Джеку. Только не это. Только не сейчас. Ники поняла, что так вымотана, что даже не способна нормально мыслить.

– Джек…

Но раньше чем она успела еще хоть что-то сказать, Джек нежно ее поцеловал. Ники с готовностью к нему придвинулась, предвкушая продолжение, но тут силы покинули ее окончательно, и она заснула, храня на губах его вкус. И снилось ей, что все хорошо и прекрасно, а они навеки вмести.

Разбудил ее другой поцелуй, и она ответила на него, еще толком не успев проснуться, сразу оказавшись в умелых руках Джека. Она открыла глаза в то самое мгновение, когда он вошел в нее, и из ее губ вырвался сладостный стон. Ники не могла себе представить лучшего способа встретить новый день и с готовностью задвигалась в едином ритме с Джеком.

Осталась всего пара дней, так мало времени, чтобы заставить его изменить планы на «Кинкейд групп». Отказаться от мести братьям и сестрам, которые никогда не делали ему ничего плохого. Как же ей все ему объяснить? Нет, все очень просто. Ничто на свете не сможет заставить Джека по-иному взглянуть на Реджи, а значит, все теперь зависит от нее, от ее акций.

Ники отбросила все посторонние мысли, отчаянно предаваясь любви, чтобы заглушить терзавшие ее страхи. Должно быть, Джек что-то почувствовал, во всяком случае, он задвигался еще быстрее, унося их все дальше и дальше, обжигая ее каждым своим прикосновением. Ники еще никогда не испытывала ничего подобного, она буквально чувствовала, как ее тело переполняет страсть, заставляя все ее существо отчаянно пылать. И она бездумно отдалась этой страсти.

Они вместе достигли вершины, испытав такое наслаждение, которого Ники еще ни разу не испытывала, она даже не сразу смогла вспомнить, кто она такая и где находится. А потом Джек повалился на нее.

– Еще пятьдесят лет, – пробормотал он хрипло.

– Что? – недоуменно переспросила она.

– Хочу еще пятьдесят лет такого. А может, и все шестьдесят.

– Поживем – увидим, – рассмеялась Ники, чувствуя, как ее сердце разлетается на куски. – Горячая ванна или плотный завтрак? Раз у нас еще шестьдесят лет впереди, то можешь сегодня выбирать ты.

– Завтрак. Умираю с голоду.

– Блинчики? Омлет? Каша?

– Всего, и побольше.

– Уже бегу, – улыбнулась Ники.

Они вышли на веранду в халатах, наслаждаясь теплым ветерком с океана. Ники старательно избегала любых серьезных тем в разговоре, ведь они столько всего вчера пережили, что теперь ей просто необходимо было немного расслабиться, болтая о пустяках. А заодно сделать вид, что впереди их ждет еще множество таких же беззаботных дней, как сегодняшний. Последний шанс насладиться жизнью вместе, ведь совсем скоро все закончится.

Но все закончилось еще быстрее, чем она ожидала.

– Пора выложить всю правду, – заявил Джек, прихлебывая кофе и пристально на нее глядя.

Ники замерла, не донеся чашку до рта, а потом аккуратно поставила ее на стол. Ее сердце бешено билось. Неужели он все знает? Но откуда?

– Какую правду?

– Ты вчера не надела обручальное кольцо на свадьбу Мэтта и Сюзаны. Почему? Постыдилась признаться своим высокородным друзьям, что согласилась выйти за меня? Постеснялась Кинкейдов?

– Нет! – воскликнула Ники, подавшись вперед и схватив его за руку. – Все совсем не так. Меня такие глупости никогда не заботили.

– Неужели? Ведь твоя мать из рода Болинов. Настоящие сливки общества Чарльстона.

– Моя мать могла выбрать себе любого жениха по вкусу, но вышла замуж по любви. За полицейского. Думаешь, она воспитала меня иначе?

– Так почему же тогда ты не надела вчера мое кольцо?

Ники закрыла глаза. Пора во всем признаваться. Она так надеялась, что у нее еще есть в запасе пара дней, а теперь они ускользали от нее, как песок сквозь пальцы.

– Потому что я не хотела никому говорить о помолвке, которая вот-вот закончится, не успев толком начаться.

– И как это прикажешь понимать? – спросил Джек, отбрасывая стул и возвышаясь над ней. – В чем дело, Ники?

– Я знаю, кому принадлежат оставшиеся десять процентов акций.

– И ты уже сообщила об этом Реджи? – прищурился Джек.

– Нет.

– Тогда почему ты считаешь, что я разорву помолвку, если только… – Джек запнулся, и Ники по его глазам поняла, что он обо всем догадался. – Они принадлежат тебе?

– Да, – просто признала Ники.

– И все это время ты молчала?

– Можешь даже догадаться почему.

– Мне не о чем догадываться, дорогая. – У Джека как-то получилось выговорить слово «дорогая» как ругательство. – Все очень просто. Ты мне не доверяешь.

– Доверие тут ни при чем, – возразила Ники.

– К черту! – резко прервал ее Джек. – Мы встретились уже почти пять месяцев назад. У тебя было достаточно времени, чтобы сказать мне, что оставшиеся десять процентов акций «Кинкейд групп» принадлежат тебе. И если бы ты мне доверяла, давно бы об этом сказала.

– Я тебе доверяла. – Пора сказать всю правду. – Но я не доверяла тому, что ты можешь сделать.

– То есть ты считала, я могу тебя заставить проголосовать за себя?

– Что-то вроде того, – признала Ники.

Джек нетерпеливо прошелся по веранде, пытаясь успокоиться.

– Так, давай начнем сначала. Как к тебе попали эти акции?

– Мой дед, Тедд Болин, уговорил твоего отца заняться недвижимостью. Но для этого Реджинальду нужны были деньги.

– То есть твой дед одолжил ему денег в обмен на акции?

– Да.

– И ты унаследовала их от деда вместе с домом?

– Да, мама от них отказалась, а я – его единственная внучка.

– Повезло тебе, однако.

– И это было второй причиной, по которой Реджинальд нанял меня, – продолжила Ники, все так же не сводя с Джека глаз. – Твой отец хотел, чтобы я хорошо разбиралась в делах «Кинкейд групп» и могла бы сделать сознательный выбор, когда настанет время. Ведь пока он был жив, мои десять процентов мало что значили по сравнению с его девяноста процентами.

– А как так получилось, что Реджи ничего об этом не знает?

– Реджинальд никому не сказал, что продал часть компании, – пояснила Ники. – Они тогда с дедом договорились, что эта сделка должна остаться в строжайшем секрете.

– Неудивительно, ведь наверняка отец не хотел, чтобы эти акции выходили за пределы семьи.

– Возможно. – Ники пожала плечами. – Когда я их унаследовала, Реджинальд попросил меня и дальше хранить все в тайне, и я согласилась.

– Конечно, согласилась, ведь он спас твою репутацию и дал тебе работу.

– Я бы согласилась в любом случае, – возразила Ники.

Джек прислонился спиной к перилам и сложил руки на груди, глядя на нее все так же холодно.

– Значит, я верно понял, ты работала на «Кинкейд групп» с самого момента нашего знакомства и ни разу не потрудилась мне об этом сказать? И тебе принадлежит нехилый кусок этой самой «Кинкейд групп», и ты тоже не стала мне об этом говорить, хотя прекрасно знала, как важна для меня была эта информация. То есть все наши отношения основаны на лжи.

– Я ничего тебе не сказала о моей связи с «Кинкейд групп», потому что хотела завести с тобой отношения, – устало сказала Ники. – Ведь как только ты бы это узнал, все бы сразу закончилось. И ты это прекрасно знаешь, – продолжила она, превозмогая боль от того, что для него всегда будет важнее не кто она такая, а что ей принадлежит. Что она ему нужна не из-за любви, а из-за этих проклятых акций. – Эти акции навсегда останутся между нами, ведь я никогда не соглашусь на уничтожение Кинкейдов.

– С нашими отношениями покончено, потому что ты столько всего скрыла от мужчины, пока притворялась, что любишь его, а не из-за твоей работы и акций.

– Я не притворялась! – воскликнула Ники, поднимаясь. – Я действительно тебя люблю. Зачем бы еще мне понадобилось заводить с тобой отношения, если бы я тебя не любила? Ты же с самого начала заявил, что презираешь Кинкейдов и хочешь их уничтожить, а заодно и меня вместе с ними. Если бы я тебе рассказала про эти акции, что бы ты сделал?

– То же, что собираюсь сделать и сейчас. Предложу или купить эти акции, или разрешения действовать от твоего имени. И Реджи тебе предложит то же самое.

– Но Реджи они нужны для того, чтобы сохранить «Кинкейд групп», а тебе – чтоб разрушить.

– Я уже говорил, что не собираюсь разрушать «Кинкейд групп».

– Да, только самих Кинкейдов. – Джек задумался, и Ники быстро сменила тему разговора, по-прежнему надеясь, что он все-таки изменит свое решение. – А зачем тебе этот дом? И особняк в Гринвиле?

– Что? – Джек в недоумении потряс головой.

– А сколько у тебя всего спален? Десять? Двадцать? Тридцать?

– Я как-то не считал.

– А сколько они занимают квадратных мет ров?

– К чему эти вопросы? – Джек раздраженно взлохматил волосы.

– Ты купил себе несколько домов, – пояснила Ники, надеясь, что до него наконец-то дойдет очевидное. – Домов, которые рассчитаны на большие семьи. Но у тебя никого нет. Ну, если не считать твою маму и Алана, – неохотно добавила она.

– Мы всегда жили отдельно.

– Вот именно, – подтвердила Ники. – У них есть, или точнее был, собственный дом. Так почему же ты не ограничился квартирой с прекрасным видом на гавань? Зачем тебе понадобился целый дом? Да к тому же не один?

– Хватит уже без конца повторять. Это обычное вложение денег, и ничего больше.

– Думаю, какая-то часть тебя знает, что это не так, – выдохнула Ники. – Мне кажется, на бессознательном уровне ты всегда хотел наполнить эти дома родными и любимыми, потому что вырос ты в очень непростой семье. И ты еще можешь этого добиться. Помирись с семьей и живи с ней здесь долго и счастливо.

– Я этого не хочу.

– Ты врешь, – возразила Ники, осмеливаясь приблизиться к нему и чувствуя, как напрягается все ее тело. – Все эти годы ты считал себя изгоем, а вместо этого ты сам ото всех отстранился, отчаянно мечтая, чтобы тебя полюбили и приняли. Ты так ничего и не понял? Тебя уже приняли. Теперь тебе самому осталось их принять.

– Ты закончила? – грубо спросил Джек. – Теперь я бы хотел поговорить о делах.

– Я только начала, но если ты так хочешь, можно и о делах. Ты правда готов разрушить то, что твой отец строил всю жизнь, только для того, чтобы посмотреть, как твои братья окажутся на улице? Как плачут твои сестры? Только тогда ты будешь счастлив?

– Да! – хрипло выдохнул Джек. – Тогда я буду счастлив.

– И тогда ты наконец победишь, и все поймут, что ты самый лучший из детей Реджинальда и что ему следовало признать тебя с самого начала. Что ты лучше Мэтью, лучше Реджи. Лучше, чем Лауриель, Кара и Лили. Ладно, ты это докажешь, но что потом? Что тебе останется?

– «Кинкейд групп».

– Пустая оболочка. Оболочка без сердца и души, ведь ты убьешь и душу и сердце этой компании. Разве ты этого не понимаешь? – отчаянно спросила Ники, чувствуя, как болит ее сердце. – Ведь ты хочешь уничтожить тех людей, что ее создали, направляли… принесли ей успех.

– По-твоему, я не смогу стать сердцем и душой компании?

Неужели он действительно ничего не понимает?

– Я пытаюсь тебе объяснить, что, если ты отнимешь у своей семьи компанию, ты неизбежно потеряешь при этом частичку себя. Но, наверное, ты будешь так счастлив своей мнимой победой, что не сразу это заметишь, но потом поймешь, как все стало пусто и бессмысленно, одиноко и ненужно. Что ты разрушил то, что уже никогда не удастся восстановить.

– Сердце и душу? – сухо уточнил Джек.

– Рано или поздно ты поймешь, что ты ничего от этого не выиграл, – кивнула Ники.

– Я это как-нибудь переживу.

– А я – нет. – Ники шагнула назад.

– Как мне убедить тебя передать мне право распоряжаться твоими акциями? – спросил Джек.

Этот вопрос заставил Ники понять, какая пропасть пролегла между ними, и она едва не заплакала.

– Никак. – Она упрямо вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза. – Ты их не получишь.

– Значит, получит Реджи?

– Таково желание Реджинальда. А я в неоплатном долгу перед твоим отцом и ни за что не нарушу его волю.

При этих словах лицо Джека снова исказилось от боли, ведь отец вновь выбрал не его.

– Джек, ну зачем ты так? Ведь все может быть иначе.

– Не может.

– А как же мое желание? С аукциона? – Ники в отчаянии схватилась за последнюю соломинку.

– И не надейся. – Джек покачал головой.

Но, может, надежда еще осталась? Ведь есть еще один человек, который может попытаться его переубедить, заставить отказаться от глупой мести и начать все заново. Пусть это и рискованная затея, очень рискованная. И ей тогда все же придется нарушить слово, данное Реджинальду. Понял бы он ее? И одобрил бы ее решение? Ники закрыла глаза, молясь, чтобы ее решение оказалось верным. Ведь если она ошибется… Как бы в ответ на ее немую мольбу рядом с ней на перила уселся белоснежный голубь и заворковал, благословляя ее намерение. По крайней мере, Ники очень хотелось в это верить. Затем она глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Я дам тебе право распоряжаться моими акциями только при одном условии.

– И каком же? – после небольшой паузы уточнил Джек.

– Ты прочтешь письмо своего отца, прочтешь вслух на общем собрании. Тогда я дам тебе право распоряжаться моими акциями.

– Я могу его прочитать, но только наедине и про себя, – возразил Джек.

– Это мое желание. Ты сам его мне дал, так неужели же теперь откажешься от своих слов?

Джек выругался.

– Просто не верится, что ты этого от меня требуешь. Что бы там ни было в этом письме, оно предназначено только для меня, и я не собираюсь им делиться с законышами.

– Извини. – Ей действительно было очень жаль, но она не могла придумать иного способа примирить его с Кинкейдами. Ей оставалось лишь надеяться, что бы Реджинальд ни написал в этом письме, его слова помогут объединить семью, ведь он уже и так практически со всеми поладил. Разумеется, кроме Реджи. – Так мы договорились?

– Договорились.

Вот только Джек был так напряжен, так яростно сверкал глазами и так злобно выдавил из себя это слово, что Ники сразу поняла – он думает об этой сделке. И о всяких там «долго и счастливо» можно сразу забыть.

– Запечатаем сделку так же, как и на холостяцком аукционе? – усмехнулся Джек, подходя к ней вплотную.

И, не давая ей времени опомниться, он схватил ее за ворот халата и, притянув к себе, грубо поцеловал. В этом поцелуе было все – и ярость, и страсть, и боль, и голод, и где-то глубоко-глубоко под всем этим таилась нежность. Ники мгновенно отбросила все мысли в сторону и жадно ответила на этот поцелуй, ведь только так она могла еще раз сказать ему, что любит его больше всего на свете, так как от ее слов он бы сейчас только отмахнулся. У них осталась последняя ниточка, связывающая их вместе. Желание.

Джек развязал пояс ее халата, и податливый шелк послушно открылся ему навстречу так же, как всегда открывалась она сама. Он погладил ее. Запоминая… помечая… прощаясь. Ники почувствовала, как ее глаза наполняются слезами, и покрепче прижалась к нему, отчаянно пытаясь насладиться последними секундами близости. А потом, когда Джек ее отпустил и попятился, она поняла – все кончено.

– Предлагаю обсудить, что нам делать дальше, – произнес он, повернулся к ней спиной и, облокотившись на перила, уставился на океан. Что делать дальше, Джек не представлял.

Он доверился ей, раскрылся так, как еще не раскрывался ни перед одной женщиной. Впустил Ники в самое сердце, а она его предала. Что же ему теперь делать? Разорвать отношения? Радоваться, что она не приняла его предложение? Но ведь все внутри его содрогалось при одной мысли об этом. Он не хотел с ней расставаться.

Ладно, они могут начать все сначала, но на этот раз нужно четко обозначить свою позицию. Во-первых, только правда и никакой лжи, никаких секретов. И надо двигаться медленнее, может, поэтому у них сейчас столько проблем? Ведь с первой секунды их знакомства, с первого прикосновения между ними все время кипела страсть, и они просто не могли спокойно думать, ведь их все время неудержимо влекло друг к другу. Так что на этот раз надо сперва думать, а уже потом кидаться в кровать. Пусть между ними все будет спокойно и по-деловому.

– Вот мое решение, – объявил Джек, вцепившись в перила и надеясь, что сумеет ее уговорить. – Мы продолжим встречаться, но будем придерживаться строгих правил. И если ты с ними не согласна, лучше скажи об этом прямо сейчас.

Джек думал, она сейчас скажет ему все, что о нем думает, что он может убираться далеко и надолго. И ему всегда нравилась эта ее решительность. Просто им нужно начать все сначала. Вот только Ники ничего не ответила, а когда Джек все же повернулся, то увидел, что ее нигде нет.