Текст книги "Врачебные предписания"

Кирк сидел и спокойно наблюдал, как Зулу умело управлял кораблем. Он проскользнул мимо нескольких внутренних планет системы, сочетание которых было благоприятным. Проход именно этим путем был абсолютно необязательным, но Кирк был восхищен профессионализмом Зулу; его заинтересовало, действовал ли тот, руководствуясь научно обоснованными возможностями, или просто захотел вновь увидеть такие красоты… А Спок уже сейчас, несмотря ни на что, проводил спектральные исследования каждого из внутренних миров, мимо которых они проходили.

«Зная Зулу, – подумал Кирк, – можно сделать вывод, что он действовал по двум соображениям сразу», Две из трех внутренних планет оказались скалистыми и лишенными растительности; на третьей была атмосфера, но всего лишь подобная той, что и на Венере, – полная газов, обладающих редуцирующими свойствами, да еще при высоком давлении.

Спок, проходя, выпустил радарный буй в атмосферу, напоминавшую кисель из азотной кислоты, и сразу же обратил свое внимание на четвертую планету – объект их интересов.

– Мушиная какашка! – произнес Зулу, с трудом сдерживая смех.

– Простите мистер Зулу? – удивился Кирк. Зулу громко рассмеялся.

– Это прозвище планеты, капитан, – ответил он. – Оно довольно популярно в научной среде из за ее малых размеров. Кирк тоже хохотнул.

«Муха» или «мушка» – такое латинское название было у этого созвездия. Впервые так назвал его наблюдатель с Земли – старый астроном Байтер. Традиция применения латинских названий перешла и на Южное полушарие, но когда закончились названия обычных животных и насекомых, в ход пошли более смешные обозначения.

– Вот, к примеру, сейчас мы находимся в той части космоса, название которой переводится, как что-то вроде «Воздушного Насоса», – заметил Кирк.

– В самом деле, – произнес Зулу. – Мы находимся на высоте межпланетной синхронизации, капитан. Оставаться здесь или перейти на стандартную орбиту?

– А как мистер Спок? – спросил Кирк. – Что-нибудь вам нужно на орбите?

– Нет, сэр.

– Тогда на стандартную, мистер Зулу.

– Вас понял.

Они подошли к планете совсем близко и начали обходить ее кругом. Моря оказались более насыщенного голубого цвета, чем это виделось им на экранах мониторов. Облака на большой высоте светились золотистым светом и больше походили не на облака, а на пенящиеся сливки в миксере. Континенты, проплывающие внизу, выглядели зелеными.

– В атмосфере, должно быть, много азота? – спросил Кирк. – Или углекислот?

Спок тряхнул головой.

– Не больше, чем обычно. Это чисто оптический эффект, связанный с явлениями дифракции. Можно предположить, что формы хлорофилла или аналогичного ему пигмента окрашены более интенсивно, чем обычно бывает на планетах М-типа. Вероятно, это связано с клеточными или химическими особенностями, которые способны поразить наше воображение, если у нас будет возможность разобраться в этом.

Чехов, сидящий в командирской рубке рядом с Зулу, занимался у монитора предварительным картографированием планеты.

– Никаких признаков городов, – удивленно сообщил он. – Никакого выброса от источников энергии, за исключением геотермальной природы…

– У них, должно быть, относительно небольшие города, – произнес Кирк, – согласно первому отчету. Калибровка форм обитающей там жизни была не более чем пробной. Припоминаю вывод, сделанный там, что градуировка, пригодная для того времени, может оказаться непригодной для другого.

– Это верно, – согласился Спок. – Возможно, были проблемы с инструментальными доказательствами: с этим стоит еще разобраться. Наше оборудование функционирует нормально.

– Да, конечно. Именно так, – согласился Кирк. А там внизу, континенты сменялись морями невероятно голубого цвета. Затем все пропадало, когда они пролетали ночной стороной планеты. Наверху зеленоватым серебром отливал небольшой спутник – его свет падал на большие облака планеты, ночная сторона которой освещалась только этим странным источником.

Кирк, усмехнулся сам себе: новый день – новые миры. Но привычное волнение возникало снова и снова, оно переживалось как совершенно новое чувство. И так, благодаря Богу, пока было всегда.

– Хорошо, мистер Зулу, – произнес он, – Пусть пока корабль займет орбиту, удобную для составления карты, чтобы мистер Чехов и мистер Спок оказались довольными результатами своей работы, Затем перейдем на экваториальную орбиту. Мистер Спок, – обратился он, – вы уже отобрали состав первой команды для высадки?

– Да, капитан, – ответил Спок и, оставив центральное кресло управления, передал командиру лист бумаги.

Кирк внимательно просмотрел список.

– Хм. Керазус от лингвистического отдела – это неплохо. Моррисон и Фахи – от научного департамента и Чехов – от службы обороны. – Он кивнул Споку. – Ну, что ж, хорошо. Выберете одну из зон проживания орнов, обозначенных в первом обзоре. Они, по-видимому, из трех видов в настоящее время наиболее доступны для контакта. И пусть команда высадки отправится и познакомится с ними.

– Подходящее местожительство уже выбрано, – сказал Спок, – Я встречусь с группой высадки в транспортной комнате. Кирк кивнул и попрощался со Споком.

– Мы будем вести наблюдение, – сказал он. – Желаю удачи.

Спок сдержанно кивнул в ответ и, сохраняя серьезное выражение лица, вышел. Кирк потер ладони о свои брюки.

В последние дни руководство Звездного флота вполне определенно высказалось о невозможности для капитанов спускаться на поверхность планет вместо с первыми группами высадки, даже если предварительно уже было проведено изучение местности. Распоряжения на этот счет были точными: роль капитана в миссии прежде всего состояла в анализе и синтезе получаемых данных. Он должен наблюдать за событиями и быть в курсе всего, чтобы иметь возможность вовремя отреагировать и разобраться в любой ситуации. Кроме того, от него требовались и дипломатические способности: ни у кого на корабле, за исключением капитана, не было полномочий на разработку соглашений и союзов с местными видами. Он должен выжидать до тех пор, пока не станет ясно, что его выход будет безопасен. Только тогда наступала очередь капитанской дипломатии.

Кирк улыбнулся или так, по крайней мере, показалась членам экипажа, находившимся поблизости. Всегда сохраняется возможность зрительного самообмана.

Двери, выходящие на капитанский мостик, со свистом раскрылись.

– Довольно приятное местечко, – произнес Маккой за спиной Кирка.

Он взглянул на доктора, слегка удивившись.

– Я думал, что вы собираетесь спуститься вниз вместе с командой высадки, – произнес он. – Я полагал, вы не захотите, чтобы Спок все перепутал. Маккой хохотнул.

– Не совсем так, – ответил он, протирая кулаками глаза. – У меня накопилось много работы. Я спущусь на планету через день-другой. Кирк нахмурился.

– Сколько часов вы спали прошлой ночью? Маккой сделал большие глаза.

– Не надо говорить со мной таким тоном, Джим. Думаю, что все равно я спал больше, чем ты сам. Кирк кивнул, виновато улыбнувшись.

– Может быть, ты и прав, – сказал он. Для него всегда составляло проблему – конечно, не столь серьезную, то, что из-за волнения от предстоящей возможности увидеть новый мир, в ночь перед высадкой он ложился спать позже обычного. – И все же… Ты слишком много работаешь, доктор, – произнес он озабоченно.

– Это еще не много, ответил Маккой. – Через пару дней, я думаю, твои слова будут близки к истине. И тогда у тебя даже появится право кричать на Меня, а я наверняка стану завидовать твоей непыльной работе на корабле.

Кирк чуть не подавился от смеха: «Непыльной!…»

Маккой тоже рассмеялся в ответ.

– Ну, конечно, все относительно, я так думаю!

– На связи транспортная служба. Говорит лейтенант Реннер. Группа высадки готова, капитан.

– Спускайтесь вниз, лейтенант, – сказал Кирк. На дисплее появился мостик. Потом изображения начали передаваться с помощью трикодера лейтенанта Моррисона: это устройство делало возможным физический перенос членов команды высадки прямо на поверхность планеты. Лейтенант Реннер сидел за консолью транспортера, осуществляя последние приготовления. Затем он сразу повернул вверх все рычаги. Комната опустела, но при этом заполнилась ярким светом, который, однако, постепенно стал гаснуть, пока не пропал совсем.

На экране монитора возникло изображение, напоминавшее просеку в лесу. Желтоватый солнечный свет пробивался сквозь густые ветви и освещал потоками лучей поверхность планеты, которая была пестрой: полосы, напоминавшие груды перегнивших листьев, перемежались с чем-то настолько зеленым, что такого насыщенного цвета Кирку никогда не доводилось видеть. Деревья были столь же невероятно зелеными, вплоть до их стволов, которые были довольно гладкими и чем-то напоминали березу. Один за другим члены группы высадки стали появляться на экране дисплея; они оглядывались вокруг.

Спок включил свой трикодер и начал привычное для него сканирование. Другие члены экипажа стали исследовать местность, осторожно прикасаясь то к ветке, то к какому-нибудь растению.

В лесу было очень тихо, если не считать какие-то негромкие скребущие звуки, доносившиеся издалека, возможно, издаваемые насекомыми. Но Кирк сразу же отверг это предположение: на новой планете ничего не следует предсказывать без достаточных на то оснований, иначе эти предположения могут привести к неприятностям.

– Снимаем показания, – Спок обратился к Чехову и Ксразус, у которых тоже были включены трикодеры, – Обнаружены признаки жизни, сэр, – отозвался Чехов. – Однако, движение незначительное, Спок изучал свой трикодер.

– Мисс Керазус, – обратился он. Высокая молодая женщина сдержанно кивнула.

– У меня тоже. Признаки смешанной жизни – растительной и животной. Но не вполне определенные.

– Согласен. Давайте продвигаться в сторону вон того ориентира. Похоже, там что-то вроде дороги или тропы.

– Напоминает оленью тропу, – обратился Моррисон к тем, кто наблюдал за происходящим у дисплеев на мостике. – Случайно сломанные ветки, примерно на уровне пояса. Довольно активное движение, я бы так выразился. Они шли лесом.

Кирк, откинувшись в кресле, наблюдал, как золотисто-зеленое освещение сменилось ярко-желтым.

Группа высадки вышла на поляну и на минуту остановилась, оглядываясь вокруг.

«Что это?» – подумал Кирк.

В центре поляны находился объект, похожий на большой аморфный кристалл, размером с железнодорожный вагон.

Кристалл задвигался, и в конце концов, распался примерно на пятьдесят частей, которые начали прыгать и катиться по направлению к группе высадки, передвигаясь как-то особенно, словно льющаяся жидкость. Такое движение Кирк видел когда-то давно.

У мониторов на мостике раздались вздохи и возгласы удивления, но Кирк не обращал на них внимания. Его интересовал вопрос: с помощью какой мускулатуры могли перемещаться эти существа, ведь, как предполагалось, они состоят лишь из протоплазмы. Но очевидно они не испытывали никаких проблем с передвижением, хотя эта форма перемещения походила на то, как раздутый пластиковый пакет словно медуза плыл, но не по воде, а по земле, иногда переворачиваясь через голову, чтобы придать себе дополнительное ускорение.

– Никаких фазеров, – спокойно произнес Спок, обращаясь к группе высадки.

Они согласно кивнули.

Спотыкающиеся, переливающиеся существа замедлили свой ход, приблизившись к высадившимся космонавтам, и окружили группу со всех сторон. Спок посмотрел на них сверху вниз со свойственным ему спокойствием – никто из этих существ не превышал ростом уровня его ноги до колена – и выжидал, что будет дальше. Существа, образовав крут, обосновались по периметру; они слегка шевелились и извивались.

Моррисон медленно отошел в сторону, чтобы на мостике было видно живое кольцо из этих существ, напоминавших куски радужного стекла, но, однако, живых, дрожащих и даже мыслящих.

– Доброе утро, – произнес Спок. Кирк успел уловить ухмылку на лице Маккоя – формальная сдержанность Спока всегда заставляла его улыбнуться. – Вы относитесь к виду, который называет себя орнами?

По кольцу существ прокатилась очередная волна движения, затем раздался скрипучий звук, но не тот, что был похож на жужжание насекомых, слышанный Кирком ранее. Транслейтор мостика подключился автоматически и перевел этот звук как эквивалент странного, очень высокого смеха.,.

Одно из существ впереди кольца встряхнулось и начало медленно приближаться к Споку, продолжая, однако, при этом трястись. Спок стоял неподвижно. Существо вытянуло нечто вроде длинной руки или ноги – псевдоподию, заблестевшую в лучах солнца словно осколок стекла, и ткнулось ею в ботинок Спока. Затем опять раздался скрипящий звук, то есть смех и, наконец, существо произнесло:

– Готча! – и вернулось на свое место. А его собратья продолжали смеяться своим скрипучим смехом.

Спок осмотрелся с некоторым удивлением.

– Капитан, – сказал он, – полагаю, что нам попался детский сад на выезде, что-то вроде летнего лагеря.

Кирк рассмеялся.

– Как бы там ни было, – ответил он, – они все равно орны.

– Пусть будет так! – Спок наклонился к орнету, который назвался «Готчей», и произнес:

– Мы здесь гости. Считаете ли вы возможным наше появление там, где в последний раз побывали представители, похожие на нас?

В ответ опять раздался скрипучий смех, и некоторые из орнов начали расступаться перед группой высадки, освобождая им проход к краю поляны.

– Спасибо, – поблагодарил их Спок с серьезным лицом и направился первым в указанном направлении.

Знакомый орнет продолжал прыгать и катиться возле него, время от времени ударяясь о ноги и показывая таким образом дорогу.

На корабле наблюдали, как орны вели группу высадки в сторону леса, на другую тропинку, более широкую, чем первая, и с большим числом сломанных веток по обочинам, что говорило об интенсивном движении по этой тропе. Они прошли по нескольким полянам, хотя ни на одной из них не попадались орны, и, наконец, очутились на последней поляне, самой большой. На ней были строения типа небольших домиков, в изящных фасадах которых изобиловало радужное стекло: башенки, шпили, купола из стеклянной паутины. Орны входили в них и выходили, если их движение можно было назвать ходьбой. У Маккоя перехватило дыхание от увиденного.

– В первом отчете не было ни слов об этих строениях, – выдохнул он.

– В самом деле не было, доктор, – подтвердил Спок. – Подозреваю, что половина информации так до нас и не дошла.., как я вам уже говорил.

Кирк отметил про себя, что необходимо написать докладную записку руководству Звездного Флота и в достаточно резких выражениях дать оценку первой экспедиции.

В течение последних трех дней различные отделы корабля «Энтерпрайз» докладывали ему; из чего становилось очевидным, что этот первый отчет был на редкость неполным и содержал массу ошибочных сведений.

– Зачем было посылать этих людей, если они но ставили своей целью облегчить работу последователей? Одному Богу известно, сколько еще опасностей на этой планете они но заметили, а нам придется, вероятно, с ними столкнуться.

– Смотрите, какие чудеса! – неожиданно воскликнул Маккой.

Кирк посмотрел и понял причину его восхищения.

Одна из построек начала медленно распадаться на части. Самый высокий шпиль, футов в пятьдесят, стал постепенно сползать вниз: это выглядело очень занятно и напоминало громадную каплю глицерина, стекающую наземь.

– Они же строят свои сооружения из самих себя! – произнес Маккой с восторгом и уважением. – Джим, это невероятно! Это что забота о всеобщей занятости? Или они чередуются друг с другом?

– Тсс! – произнес Кирк, наблюдая, как одиночный орнет выскользнул из постройки, составленной более медлительными собратьями, пополз и замер перед группой высадки, у самых ног Спока, глядя на него снизу вверх. Он именно смотрел, поскольку две трубочки, заменявшие ему глаза, были выставлены наружу из его гладкого тела, и нацелены на лицо Спока, – Привет! – произнесло существо. Спок удивленно поднял брови.

– Приветствуем также и вас, – ответил он, наклонившись на дюйм вперед, что должно было означать почтительный поклон. – Я – Спок, офицер звездного корабля федерации под названием «Энтерпрайз».

– Федерации, – повторило существо, и транслейтор отметил легкую задумчивость, прозвучавшую в его голосе. – Ммф.

Спок посмотрел на лейтенанта Дженис Керазус – ее большие глаза также выглядели задумчивыми. Будучи начальником лингвистического отдела, она, пожалуй, лучше всех на корабле понимала периодически возникающие странности в работе универсального транслейтора. То, что его калибровку удалось провести лишь наполовину, да и к тому же не совсем правильно, могло отдалить решение основной задачи на многие месяцы. Одному только Богу известно, какой смысл из сказанного доходил до этих существ до тех пор, пока команда не ознакомится как следует с их речью, – что отвечали эти существа. От решения данного вопроса зависела судьба всей миссии.

– В нашу группу высадки входят, – Спок говорил бесстрастно, не волнуясь, – лейтенант Керазус, младший лейтенант Моррисон и Чехов.

– Ммф, – ответил орнет. – Привет, привет, привет, Федерация?

– Да, – ответил Спок. А другие члены команды том временем кивали головами и бормотали свои собственные приветствия:

– Мы из одной и той же организации. Наш командир послал нас установить с вами первоначальный контакт. Мы бы хотели некоторое время погостить на вашей планете, принять участие в дискуссиях с вами, если, конечно, вы не будете возражать.

Орнет поднял свои глаза-трубочки, обращенные на Спока, еще чуть выше: было что-то странное в их выражении… И Кирк опять упрекнул себя за попытку сравнивать совершенно невероятных существ с людьми.

– Единственное препятствие – это эт, – ответило существо.

Кирк удивленно поднял брови. Это было для него новостью. Он поймал на себе взгляд Маккоя, и странное выражение на лице доктора не удивило его.

– О, да! – произнес он.

– Давайте не будем паниковать раньше времени, – пробормотал Кирк. – Еще успеем.

– Добро пожаловать! – произнес орнет. – Оставайтесь здесь, беседуйте. – Существо опять спрятало свои глаза-трубочки внутрь своего тела, как будто они успели переутомиться, рассматривая Спока.

– Мы благодарим вас, – сказал Спок, склонив голову в знак признательности. – Нам также хотелось бы познакомиться поближе с вами и вашими собратьями, определить степень различия и сходства с нами. Наше исследование будет безболезненным и безопасным. Вы согласны?

Орнет снова выпустил свои глаза-трубочки, хотя и не поднимал их на этот раз столь высоко.

– Изучайте, – задумчиво ответило существо, – Да, но будет ли и у нас такая возможность?

Спок быстро взглянул на Керазус, как бы спрашивая ее, правильно ли он понял смысл сказанного существом. Она кивнула.

– Да, – ответил Спок. – Без сомнения. Джентльмены, ваше слово, – обратился он к Чехову и Моррисону.

– Конечно, сэр, – ответил Моррисон. Чехов тоже дал свое согласие. Вслед за Кирком, Маккой слегка поежился.

– Мне хотелось бы выяснить, что в этих существах следует изучать в первую очередь? – негромко сказал он, обращаясь лишь к одному Кирку. – И я не в курсе, насколько безболезненны и безопасны их методики исследования?

– Спок проследит, чтобы все было в порядке, – ответил Кирк. – И мы тоже. Что касается их просьбы, то она вполне законна. Маккой вздохнул и кивнул.

– Ухура, – обратился он, – проследите, чтобы показания трикодеров команды сразу же направлялись в лазарет. Мне бы не хотелось сбавления оборотов на старте.

– Нет проблем, доктор.

– Не могу представить себе, за счет чего они могут двигаться? – тихо произнес Маккой. – В отчете сказано, что их тела состоят не только из недифференцированной протоплазмы. У них нет ничего, что могло бы обеспечивать энергией их движение: АТФ или аналогичных веществ.

– В отчете много чего сказано, – проворчал Кирк. – И я собираюсь переговорить об этом с руководством Звездного Флота. Не обращайте на эти бумаги особого внимания.

Его больше занимало то, что происходило на экране, – и это можно было понять, потому что в данный момент группу высадки повели внутрь удивительного строения. По площади оно было небольшим, по крайней мере по земным стандартам: что-то вроде комнаты для брифингов и небольших собраний, с довольно низким потолком.

Но полупрозрачные стены создавали изнутри эффект избытка света и воздуха, – словно человек попадал в комнату, сооруженную из стеклянных блоков. Разница состояла лишь в том, что вместо блоков были уложены округленные тела орнов, причем каждое было растянуто или, наоборот, если требовалось, поджато, соответственно месту и роли в стене. В результате чего получился безукоризненный барельеф. И при этом орны кирпичи рассматривали группу высадки глазами, либо спрятанными внутри своих тел, либо выставленными наружу в виде трубочек. Одного только этого было достаточно для слабонервных, чтобы заполучить глубокое эмоциональное расстройство.

У Спока, конечно же, с нервами было абсолютно все в порядке. Он уселся посреди комнаты на пол, снял с плеча свой трикодер и начал производить его точную настройку, не переставая спокойно беседовать с орнетами, приведшими его сюда. Другие члены-группы высадки слонялись без дела, завязывали свои собственные знакомства и, разговаривая, рассматривали окружающее. Становилось довольно трудно наблюдать за тем, чем занималась группа в целом, так как на передачу информации на корабль был настроен только трикодер Моррисона, а тот в данный момент основательно заинтересовался устройством стен, Поэтому экраны мониторов мостика заняло изображение нескольких пар блестящих черных глаз орнетов, внимательно рассматривавших трикодер и тыкавших в него псевдоподиями – подобием человеческих рук и ног.

Кирк откинулся в кресле и принялся тереть глаза кулаками.

– Все это способно удивить и очаровать! – произнес он. Маккой вздохнул.

– Похоже, ты переполнен невысказанными словами. Мне, наверное, лучше спуститься тоже и убедиться, что они там добывают именно те данные, которые необходимы мне. Что используют эти улитки в качестве носителя тканевой энергии – не могу себе представить…

– Когда узнаешь, обязательно сообщи мне, – сказал Кирк. – Я пока не могу высовываться, иначе кое-кто из руководства Звездным флотом съест меня с потрохами!

– Бедный Джим, – посочувствовал Маккой. – Какая трудная у тебя служба! Вынужден сидеть в мягком кресле и наблюдать, как все вокруг суетятся и продвигают…

– Лучше бы ты этого не говорил, – прервал его Кирк. – Жизнь – трудная штука. Отправляйся вниз, там тебе будет хорошо.

– Будет хорошо! – Маккой фыркнул и направился в сторону выхода.

Кирк откинулся в кресле и улыбнулся. Нельзя было оставлять надолго группу высадки без должного медицинского обеспечения. Люди не могли продолжать работу без тщательного контроля со стороны врача. Маккою лучше было находиться с ними, на всякий случай.

– За дело, мистер Чехов, – обратился доктор по связи из своего офиса, собирая все, что ему могло понадобиться внизу. – Пусть лейтенант Керазус сама попытается решить языковую проблему. А перед нами встали новые задачи. Я собираюсь минут через десять появиться на планете, и если вы за это время не подготовите результаты серологических анализов, серии анализов покровных тканей, анализ электроэнцефалограммы электрических потенциалов мозга, набор для выстукивания и прослушивания пациентов…

– Нет проблем! – бодро ответил Чехов. Маккой добродушно хмыкнул, – Посмотрим. Я буду у вас через десять минут. Маккой заканчивает связь. Из соседней комнаты раздался голос Лии:

– Мне спуститься с вами и помочь вам?

– Нет, спасибо, – ответил доктор и вытащил миниатюрный поляризационный офтальмоскоп – прибор для осмотра внутренней оболочки глаза, – Капитан не разрешил спуск на планету кому бы то ни было, за исключением руководителей отделов, пока не удалось более точно откалибровать транслейтор.

– Похоже, что это вы ему посоветовали, – сказала Лия, выглядывая из-за двери.

– Именно так.

– Еще один повод для вас, чтобы поработать за двоих, не так ли? – спросила она.

– Вы не правы, – сказал Маккой закрывая свой небольшой черный портфель. Затем открыл его снова, чтобы уложить туда радиолапароскоп – прибор для осмотра брюшной полости – и шпатель. – Вы должны завершить свою работу здесь и позаботиться о сохранности полученных нами данных, Лия вздохнула. Очевидно, она не раз слышала такого рода рассуждения и усвоила, уже что препираться в этом случае бесполезно.

– Желаю вам приятно провести время, – сказала она.

Маккой заворчал, подхватил свой черный портфель и отправился в сторону транспортного отдела.

* * *

Доктор обнаружил Спока сидящим на полу в постройке, которая, по всей видимости, была основным зданием орнов в пределах этой просеки. Потом сканирование позволило обнаружить еще много таких просек с подобными постройками, но, по всей вероятности, наряду с этими зданиями имелись и обычные – из дерева и камня.

«Что все это значит? – думал Маккой. – Или похожие на настоящие дома принадлежат другим видам? Но зачем деревьям, обладающим разумом, дома? А третий вид, кажется, обладает непостоянными физическими свойствами… Надо попробовать рассмотреть эти версии в отдельности…»

– А, это вы, доктор! – сказал Спок, взглянув на него снизу вверх. – Я думал, что у вас не найдется времени присоединиться к нам.

– У меня не было выбора, – ответил Маккой. – Информация поступает на корабль в таком ничтожном объеме… Спок окинул его жалостливым взглядом, хотя вряд ли это было необходимо сейчас.

– Вы имеете ввиду информацию медицинского характера? – спросил он. – Мы в настоящее время больше внимания уделяем лингвистическим проблемам, я боюсь, что…

– Охотно верю, что дело обстоит именно так. И каковы же результаты, – лейтенант? – спросил Маккой через его плечо. Дженис Керазус оторвалась от своего трикодера – эту штуковину орнет, с которым она разговаривала, продолжал рассматривать с интересом.

– В общении ощущается недостаток глаголов, – с отчаянием в голосе произнесла она.

– Нам всем их не хватает, моя дорогая, – успокоил ее Маккой. – Именно так. – Он пошел к Чехову, на минуту задержавшись возле Моррисона -Как идут у нас дела?

– Сейчас я являюсь объектом медицинского исследования, которое проводит этот парень, – произнес Моррисон. Он сидел на полу, скрестив ноги, а напротив него расположился орнет, свернувшийся в совершенно круглый шар без внешних признаков глаз или каких-либо других органов чувств. – Я ничего не ощущаю.

– Не стоит жаловаться, – сказал Маккой. -По крайней мере, не следует так строить своих фраз. Ты ведь не знаешь, каким способом здесь определяют пониженную чувствительность. Может быть, это что-то поувесистее обычного неврологического молотка. Итак, мистер Чехов?

– Вот все, что вы заказывали, сэр, – ответил тот.

– Ммф, – произнес Маккой, присев на корточки рядом с Чеховым, и начал просматривать протянутые листы. Результаты исследования серологии, о которых он просил Чехова, оказались необычными, если не сказать больше. У этих существ вряд ли была кровеносная система в общепринятом понимании, когда подразумевается сердце и сосуды. Поэтому нельзя было определить точно, что за жидкость или какая ее часть протекала в их телах, выполняя функцию перфузии, то есть была вместо крови, а какая часть не участвовала в этом процессе, представляя собою как бы замену «твердых» тканей, например, мышц. Маккою пришлось в своей жизни встречаться с несколькими типами протоплазменных существ, но такой недифференцированный тип попадался ему впервые. Обычно, когда такое существо становилось взрослым, в ном все же появлялись хоть какие-то признаки многоклеточного строения. Но теперешняя ситуация была озадачивающей и одновременно давала ему как пищу для размышлений, так и материал для очередной научной статьи.

– Бедный Дайэтер, – подумал доктор, улыбаясь. – Решил, что все огорчились из-за последней статьи! Они хотят поставить на уши несколько галактик. – Он хмыкнул, просматривая результаты серологических тестов, а затем тестов с покровными тканями.

Существо заявило о себе звуком «хм». Маккой взглянул на Чехова, потом на орнета.

– Сожалею, что не заметил вас, сын мой! – произнес он. – Меня зовут Маккой. Я доктор.

Орнет издал какой-то царапающий звук, который транслейтор перевел как:

– Что означает – сын?

– Доктор, – обратилась к нему Керазус, – ради Бога, переведите свой транслейтор в режим связи с моим, хорошо? У меня есть возможность подключения дополнительного словаря.

– Идет. – Он адаптировал свой трикодер и затем вновь обратился к орнету:

– Сын – термин, означающий дружеское расположение, – произнес доктор. – Это когда тебе кто-то нравится. Наступила пауза, после которой орнет произнес:

– Нравится? – существо шлепнулось сбоку о ногу Маккоя словно дружелюбно настроенный кот.

– Правильно. Это тоже означает расположение. А можно мне прикоснуться к тебе? – Маккой внутренне напрягся, ожидая ответа.

– Прикоснуться – да.

Доктору очень хотелось сделать соответствующий жест, поскольку он уже прочитал первую часть отчета о покровных тканях этих существ, и он дружелюбно похлопал по коже орнета, – Это один из способов, – произнес он, – проявления дружелюбного расположения друг к другу.

– Дружеское, да! – бодро повторил орнет. Из его туловища высунулась округлая, с тупым концом, псевдоподия, которой он похлопал по спине Маккоя.

Тот хохотнул и вновь погладил блестящую радужную кожу. Кожа – это, конечно, было не совсем удачным названием для внешней оболочки существа, поскольку пробы с нее были не в большей степени многоклеточными по строению, чем другие ткани тела. Скорее всего, это больше напоминало толстую мембрану с избирательной проницаемостью, похожую на мембраны клеток крови, кожи, мышечного волокна. Только мембрана-кожа была в пять тысяч раз толще тех межклеточных мембран, «Каким же образом возникла такая мембрана? – подумал он. – Как организму удастся обеспечивать перфузию этой мембраны, не говоря уже о том, чтобы доставлять в ее толщу питательные вещества? Ведь в ней нет никаких сосудистых структур! Далее, если учитывать правила существования полупроницаемых мембран, то любой дефект в ней привел бы к вытеканию жидкой среды всего организма наружу, однако этого не происходит!»

– У вас есть имя? – спросил Маккой, слегка развернувшись в сторону трикодера Чехова, чтобы иметь возможность продолжить просмотр полученных данных.

– Имя?

– Да. Как вас называют другие? – Он переспросил и замолчал, глядя на данные неврологического обследования. Они казались доктору менее понятными, чем тесты с покровными тканями. -Например, меня все называют Маккой.