Текст книги "Погоня за судьбой"
Автор книги: Диана Найдёнова
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава VIII. Беспокойство
… Мои соседки по комнате оказались моими ровесницами. Они были нормальными девочками, и мы, если и не подружились, то очень хорошо ладили. Бойкая саркастичная Вера и тихая молчаливая Аня отлично дополняли друг друга, а меня они приняли в свою компанию с пониманием. Мы вместе работали на швейной мануфактуре, поэтому в нелёгком деле привыкания к постоянному нахождению людей рядом с собой они были мне мощным подспорьем. Мы часами могли обсуждать, какую причудливую причёску сплести завтра, кто сломал чей карандаш, и кто у кого украл открытку. Любимый цвет, понравившийся мальчишка, мультфильм, который транслировали в главном корпусе вчера перед отбоем…
Постепенно я научилась пользоваться протезами. Механические кисти позволяли работать даже с иголкой – главное покрепче её держать, фиксируя в машинке винтом иглодержателя – а передвигалась я, используя обычный костыль под локоть.
Застенчивая Аня часто становилась жертвой издевательств и насмешек соседок по корпусу. Старшие девочки таскали её за волосы и отбирали у неё вещи, поэтому я считала своим долгом присматривать за ней, а несколько раз в отсутствие Веры – приходилось заступаться. Протезы были увесистые, поэтому на моём счету за эти месяцы были три выбитых зуба и столько же разбитых носов…
Часто свободное время я проводила вместе с Отто, гуляя по территории и болтая о том о сём. Я привыкла к простому быту интерната, где один день сменялся другим, сливаясь в одно целое, будто дыхание живого организма – днём вдох, ночью выдох…
Продукцию, которую производили дети, периодически вывозили на огромных грузовиках. Они прибывали через ворота в сопровождении охраны и пару часов стояли на площадке за складом, где ребята-грузчики из старших наполняли их тюками и паллетами. Изредка мы с Отто, пробравшись через бурелом вдоль стены периметра, залегали в кустах на небольшом холмике и наблюдали за погрузкой, считая ящики и прикидывая, сколько и чего увезут на этот раз. Но перед этим, напротив, из грузовика выгружались коробки и относились на склад. Иногда из своего убежища мы могли видеть, как ребята в отсутствие охраны вскрывали одну из коробок и рассовывали по карманам какие-то бутылки и упаковки. Временами в этом процессе участвовала и охрана…
– Смотри-ка, сигареты привезли. Вот сейчас Маккейн и его банда часть себе заберут, а потом будут обменивать их младшим ребятам на «услуги».
Я, не отводя глаз от распахнутых дверей прицепа, тихо поинтересовалась:
– А что за услуги?
– Разные. То работу за них сделать, то в цеху подменить, то завтрак свой отдать. Ещё у них везде есть «уши», которые доносят им обо всём. Например, этот крысёнок Бруно, мой сосед по комнате. Вечно возле них трётся, заискивает… Настучал им, что у меня есть музыкальный плеер, потом они пришли и просто забрали его.
– Бруно же тощий совсем, его бьют все, кому не лень. Может быть, он просто так выживает? По мере сил?
– Да противно это. Должны же быть какие-то представления о чести? Мы ведь тут все – товарищи по несчастью. Зачем ещё сильнее ухудшать жизнь окружающим?
– Как зачем? Чтобы самому жилось легче. Встал кому-то на голову, и сам стал выше. А то, какой ценой твоя жизнь стала лучше – это пусть у других голова болит. Вот и Бруно, наверное, думает – есть я, а есть они. Тем более, что каждый так и норовит ему затрещину отвесить.
– Нельзя так, Лизка. Зла и так слишком много. Я же к нему хорошо отношусь, ни разу руку на него не поднял…
– Что, думаешь, можно своим благородством перешибить всё это зло?
– Не знаю, – Отто почесал затылок. – Но что же теперь, не пытаться, что ли?
Я смотрела, как грузчики закрыли створки прицепа, щёлкнули задвижкой и ушли куда-то внутрь склада. Ярко светил Каптейн, лёгкий ветерок колыхал траву, а недалеко от нас стрекотал невидимый сверчок-пылеглот. Казалось, сбежав сегодня с обеда, мы остались одни в целом мире. Словно завороженная, я пристально наблюдала за тем, как движется щека Отто, пока он жуёт травинку. Заметив мой взгляд, он повернулся.
– А ведь здесь не так уж плохо, правда? И за стеной уже давно перестали стрелять. Может, мы скоро выйдем отсюда?
Немного помолчав, я ответила:
– А куда? Там, снаружи – чужой и неизвестный мир, о котором мы ничего не знаем. Ты готов к тому, что там встретишь?
– Нет. Но обязательно буду готов, когда придёт время…
– Если оно придёт. Но нас там никто не будет ждать.
– Ну что за пессимизм такой? Нас и тут никто не ждал, но мы здесь, и мы тоже создаём этот мир, каждый день привнося в него что-нибудь.
– Ага… Привносим в него вручную сшитые рукавицы и свитера… А где-то этим занимаются роботы на огромных фабриках и заводах…
– Блин, Лизка, я совсем тут с тобой заболтался! – Отто хлопнул себя по лбу. – Это у тебя сегодня выходной, а мне бежать пора, там без меня конвейер стоит, меня ж прибьют!
– Ага, давай…
С треском кустов он скрылся где-то позади меня, и я осталась одна. Сонное и жаркое послеобеденное время тягуче наваливалось сверху, и я решила вернуться в барак. Пробравшись вдоль стены до корпуса, я обернулась наверх и встретила на себе неодобрительный взгляд охранника с вышки. Покачав головой, он отвернулся и принялся рассматривать что-то по ту сторону стены. Мне стало неловко, как будто я подглядывала за каким-то интимным занятием, о котором, тем не менее, знали все. Но таков был порядок вещей, и никто не собирался его менять.
Добравшись по коридору до нашей двери, я услышала за ней какой-то шорох и хихиканье. Постучалась. Звуки прекратились, после чего голос Веры спросил:
– Кто там?
– Я это. Открывай.
Через несколько секунд дверь открылась, и Вера, завёрнутая в простыню, ехидно поинтересовалась:
– Ну, как время с Отто провели?
– Отлично, как всегда. А вы?
На Вериной кровати в нижнем белье сидела Аня, расчёсывая свои рыжие пряди. Она покраснела, смущённо улыбнулась и принялась орудовать расчёской ещё усерднее. Я проследовала к своей койке и села. Вера почему-то тоже смутилась, и чтобы прервать молчание, перевела тему:
– Ань, помнишь Серёжку, что за мной всё ухаживал? Ещё до всего этого. – Вера обвела взглядом комнату.
Аня кивнула.
– Так вот, однажды он меня в парк пригласил. Мы гуляли, и ко мне подбежала маленькая такая пушистенькая собачка. Я её погладила, и мы пошли дальше. Смотрю – она за нами бежит. Ну бежит и бежит, мне что, жалко, что ли? И вот мы с Серёжей останавливаемся, чтобы поцеловаться. Стоим, целуемся, а я и не заметила, как эта собачка мне все брюки обоссала, представляешь? Мне было так неловко, а он такой и говорит: «Что это ты обсыкалась, и теперь всё на собачку сваливаешь?» И стоит ржёт, гад. Ну, я ему в бубен дала и пошла домой. Он потом целую неделю ко мне ходил и цветы носил.
– Простила?
– Простила конечно, куда ж я денусь… Лиза, а у тебя сколько было мальчиков?
Неожиданный вопрос застал меня врасплох.
– Ну, три. Или четыре. Но… Я думаю, они все замёрзли тогда.
Я отвернулась к окну. Вера подошла, села рядом со мной на кровать и обняла меня за плечи.
– Не расстраивайся, они теперь в лучшем мире.
– Если он есть, в чем я лично не уверена.
– Конечно есть! – сказала Аня, – Если мы чего-то не видим, это не значит, что его нет. Ты же не будешь утверждать, что за внешними стенами ничего нет? Хотя мы этого и не видим… Нет, конечно, есть теория о том, что всё вокруг нас – это только плод нашего воображения. Но тогда нет ни тебя, ни тебя. Есть только я, и я вас всех придумала.
Вера подняла бровь, мгновение помолчала и выпалила:
– Чего? А вот это – тоже твое воображение?
Она бросилась на Аню и принялась её щекотать. Заливистый хохот наполнил комнату.
Аня в основном молчала, погружённая в себя, но иногда говорила странные вещи, а Вера пыталась перевести её слова на понятный язык, и когда ей это не удавалось, она поднимала бровь и спрашивала в своей грубой манере, что за чушь опять несёт её собеседница. В такие моменты мне становилось смешно, и я не сдержалась и захихикала…
Вера была мастером рассказов, кладезем смешных историй и душой компании, способной разговорить любого человека, так что до самого ужина мы просидели в комнате и проболтали обо всём на свете, вспоминая курьёзы и забавные моменты.
После ужина незаметно опустился вечер. Я осталась в комнате за чтением «Принца и нищего», взятого в скромной библиотеке интерната, а девочки ушли в главный корпус смотреть какой-то мультфильм. Было тихо, только трещали цикады под окном, и где-то в отдалении нелепо вскрикивал телевизор.
«… – Разве у них по одному только платью?
– Ах, ваша милость, да на что же им больше? Ведь не два же у них тела у каждой…»
Я с шелестом перевернула страницу, как вдруг в окно постучали. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, сердце ушло в пятки.
– Лизка, это я! Открывай скорее! – донёсся снаружи приглушённый голос Отто.
Я проковыляла к окну и отодвинула щеколду. Отто влез на подоконник, бухнулся на пол, притушил лампу и, взяв меня за плечи, оттянул в сторону от окна. Я слышала, как он переводил дыхание, и почти физически чувствовала его волнение.
– Что случилось, Отто?
– Слушай, Лиза, нехорошие дела творятся… Я шёл со смены, и решил сделать крюк, а возле склада ненароком услышал разговор Маккейна и его дружков. Я затаился за углом, а они трепались о том, что директор Травиани послезавтра собирается заключить какое-то соглашение с бандитами и впустить их внутрь.
– Ты в этом уверен? Может, послышалось?
Отто стукнул себя ладонями по коленям.
– Да чтоб мне провалиться, если я вру!
– А что будет с нами?
– Я не знаю, Лизка. Судя по тому, что нам рассказывали про мародёров, я боюсь даже представить, что будет. И это значит, что на охрану рассчитывать тоже нельзя. Они наверняка в доле, почти всем ведь известно, как они делят то, что привозят в грузовиках.
– Надо всем рассказать! Лагерь в большой опасности, и ребята должны знать об этом…
– Ты с ума сошла? – зашипел Отто, – Тогда поднимется паника, и всех просто запрут в бараках, а если узнают, что это мы её подняли… Нет, никому нельзя рассказывать. Но надо что-то делать… Что делать?
Я лихорадочно соображала. Кого можно было бы привлечь на свою сторону? Разве что…
– Как думаешь, доктор Хадсон с ними заодно? Он вроде хороший…
– Не знаю. Завтра попробуем выяснить, а сейчас мне пора. Никому ни слова! Ясно?
Я закивала. Блеснув глазами в темноте, Отто добрался до окна, бесшумно выскочил наружу и исчез во мраке. Через некоторое время затихшие было цикады снова запели свою песню.
Остаток вечера я так и просидела в темноте, обхватив протезами колени и глядя в ночь через окно, а когда услышала Веру и Аню, приближающихся по коридору, быстро легла и сделала вид, что сплю. Они крадучись вошли в комнату, почти сразу улеглись в свои кровати, и стало тихо.
Утром, вскочив с постели и умывшись, первым делом вместо завтрака, чтобы успеть потом в цех, я пошла в лазарет. Нужно было действовать, и доктор Хадсон казался мне тем, кто может изменить ход вещей. В лазарет вчера поступили несколько ребят с переутомлением и тепловым ударом после работ под открытым небом, и им требовался уход. К счастью, доктор оказался в своём кабинете – как раз раздавал указания подопечным.
… – Влажный компресс на лоб каждые полчаса. И не давайте слишком много воды, чтобы не было интоксикации. Вопросы есть?
– Нет, доктор Хадсон.
– Свободны.
Мимо прошли дежурные по лазарету в больничных халатах – два мальчика и девочка из старшей группы – и направились в сторону лестницы на второй этаж. Доктор принялся разбираться с бумагами на столе.
– Извините, доктор Хадсон, есть минутка? – спросила я.
Не отрываясь от бумаг, он поинтересовался:
– Да, Лиза, что у тебя?
– Я сейчас кое-что расскажу, только пообещайте, что не выдадите меня.
– Кому не выдавать? О чём речь? Давай ближе к сути, я спешу.
Я сделала глубокий вдох и выпалила:
– Директор хочет сдать интернат бандитам.
Он поднял на меня усталые красные глаза.
– Что за вздор?
– Старшие ребята обсуждали это между собой. И… я случайно услышала их разговор. Не знаю, когда это произойдёт, но готовится что-то нехорошее.
– Я советую тебе не забивать голову ерундой. Возвращайся к своим делам.
– Почему вы мне не верите?
– Потому что этого не может быть! Никто на такое не пойдёт, тем более Травиани. За одну только мысль об этом Комендатура его живьём сожрёт.
Мною овладело раздражение.
– А если вы на минуточку представите, что я права? Что тогда?
– Если даже предположить, что ты права… – он задумчиво поскрёб щетину, – здесь должны быть замешаны очень большие деньги или власть. Травиани, конечно, жадный и ушлый тип, но не до такой же степени, чтобы так рисковать собой… Кстати, а почему ты пришла именно ко мне? Не боишься, что я сдам тебя?
Я скептически покачала головой.
– Вы производите впечатление порядочного человека. К тому же вы врач, наверняка же давали клятву Гиппократа – не навредить людям… А ещё, мне больше не к кому обратиться. Охрана, старшие ребята… Очень многие кормятся с рук директора.
– Ясно. Мой тебе совет – не нагнетай обстановку и не носись наперевес с этими идеями. Сейчас я должен уехать – меня ждут в полевом госпитале. Вернусь, скорее всего, завтра вечером, поэтому у тебя будет время подумать над своими фантазиями.
Хадсон открыл ящик стола, вытащил оттуда какую-то папку, после чего щёлкнул замком ящика, подобрал ключи со столешницы и жестом предложил мне покинуть кабинет. Я закипала внутри, но ничего поделать не могла. Что мне оставалось? Кричать и бить его? Я вышла из кабинета, он – следом за мной. Заперев дверь, он решительным шагом вышел в дверной проём центрального входа под солнечные лучи и скрылся за углом.
Я стояла и размышляла над тем, что можно было бы предпринять. Чувство беспомощности навалилось на меня, как вдруг краем глаза я заметила какое-то движение. Повернув голову, я встретилась взглядом с одной из дежурных по лазарету. Эвелин из старшей группы стояла у самой лестницы на второй этаж, облокотившись спиной на поручень и скрестив руки, и сверлила меня недобрым взглядом из-под бровей. По моей спине побежали мурашки. Неужели она всё слышала? Неужели она тоже замешана во всём этом? Стараясь унять дрожь в коленях, я проковыляла наружу. Завтрак был безнадёжно упущен, поэтому я отправилась прямо в цех. Мне вдруг захотелось оказаться среди людей…
Глава IX. На волоске
… – Котёночкина!
Я вздрогнула и обернулась. Девочки вокруг затихли. Со стороны входа ко мне шёл высокий плотный Маккейн в сопровождении пары ребят помладше.
– Тебя хочет видеть директор. Пошли, мы тебя отведём.
Аня и Вера молча провожали меня непонимающими взглядами, пока я в сопровождении ребят ковыляла к выходу. Остальные делали вид, что ничего не замечают, старательно проделывая очередную строчку в полотне.
Было жарко, время близилось к полудню. Корпус администрации и охраны располагался ближе к въездным воротам. Перед ним на небольшой площадке на высоком флагштоке ветер трепал флаг Комендатуры Каптейна – сине-красное полотнище с бараньей головой анфас. Пройдя по площади, мы вошли внутрь здания. Чистые ухоженные коридоры были увешаны картинами и заставлены огромными горшками с зеленью, что резко контрастировало со спартанским бытом в бараках. Прежде я здесь не была, поэтому, пока мы шли по светлым коридорам с высокими потолками, с интересом разглядывала полотна, пытаясь отвлечься от дурных мыслей, скопом лезущих в голову. Визит к директору не сулил ничего хорошего. Я почти наверняка знала, что это прямо связано с моим утренним разговором. Значит, Эвелин тоже состоит в этой группе…
Наконец, мы подошли к резной дубовой двери. Маккейн заглянул внутрь, и я услышала:
– Директор, Котёночкина пришла.
– Спасибо, Гарри, пусть войдёт.
Маккейн открыл передо мной дверь, и я вошла в кабинет директора. Приглушённый тяжёлыми шторами свет падал на огромный роскошный стол с глобусом Каптейна-4, красивые пейзажи в огромных рамах висели на стенах, а в углу возвышалось двухметровое чучело какого-то страшного дикого животного. Толстый и низкорослый директор Травиани стоял у окна, заложив руки за спину. Он повернулся ко мне, изобразив некое подобие улыбки, и вслед за этим изящным жестом предложил мне сесть в кожаное кресло напротив стола:
– Прошу вас, садитесь, юная леди.
Я покорно опустилась в кресло, в котором тут же утонула. Директор медленно прохаживался по кабинету, а я ждала, что будет дальше. Наконец он заговорил:
– Могу я звать вас Лизой?
Я пожала плечами. Меня терзали нехорошие предчувствия, хотелось поскорее уйти.
– Прекрасно. Вы не случайно оказались здесь, и я буду предельно откровенен с вами, Лиза. Мне сообщили, что вы распространяете всяческие… слухи, которые могут навредить атмосфере нашего воспитательного учреждения. Вполне допускаю, что вы ослышались или приняли чьё-то враньё за чистую монету. Такое может случиться с каждым, правда же?
Я не ответила. Он подошёл к столу и грузно опустился в свое кресло.
– Я знаю, Лиза, как вы попали к нам. Я сам похлопотал – не забесплатно, конечно – о том, чтобы вас не выкинули в ближайшую канаву, а вернули вам возможность ходить… Жить… Наслышан о вас и о том, как вы боретесь с… Кхм… неудобствами. Вы очень целеустремлённый человек, и вы мне нравитесь.
Меня передернуло, но я старалась не подавать виду. Наконец, сказала:
– Спасибо, господин директор. Только… я пытаюсь понять, к чему вы клоните.
– Скажу прямо. Я хочу, чтобы вы возглавили швейный цех. Вас уважают и побаиваются, а это – главные атрибуты руководителя. Его должны уважать и бояться. Кроме того, я считаю, что мы отлично сработаемся и послужим на благо друг другу…
Его маленькие поросячьи глазки поблёскивали в полумраке, а губы были растянуты ухмылкой. Я вдруг ощутила волну ярости, нахлынувшую на меня. Он что, считает меня круглой дурой?! Щеки горели. Чеканя слова, я процедила:
– Господин директор, я понимаю, вы бизнесмен. И задача ваша – минимизировать риски, правда ведь? Но давайте начистоту. Я месяцами копошилась где-то там, в своем бараке, и вдруг наступает сегодняшний день. Даже семилетний ребёнок может сопоставить это ваше предложение с доносом на меня. Вы хотите меня купить. Почему? Потому, что я опасна. Почему я опасна? Потому, что эти слухи – правда…
Меня трясло от нервного возбуждения, и я уже начинала жалеть о том, что сказала, но отступать было некуда. Улыбку как будто сдуло с его лица, и теперь он молчал и громко сопел. Наконец, прошипел:
– Как ты думаешь, девочка, благодаря кому здесь последние недели царит тишина, а? Ты слышишь стрельбу по ночам? Вы все спите спокойно только благодаря мне! Я договорился с мятежниками, и мы теперь мирно сосуществуем!
– Они не нападают, а что взамен? Поставки? Так ведь ими дело не ограничится, да? Вы же хотите сдать им всех нас? Аппетит приходит во время еды, а эти люди, наверное, очень-очень голодные…
Шумно выдохнув, Травиани встал и отвернулся к окну. Уже спокойным голосом он сообщил:
– Я не заключаю невыгодных сделок. Вот увидишь, все от этого только выиграют. А тебе, пожалуй, стоит отдохнуть в одиночестве.
– Что, решили меня в клетку посадить?
– Изолировать от остальных. Для твоего же блага.
Дверь кабинета распахнулась, на пороге возник Гарри Маккейн с приятелями. С трудом я поднялась и, расправив плечи, направилась к выходу. Я чувствовала какой-то неуместный задор, ведь я знала, что в этой схватке правда на моей стороне…
Карцер располагался в полуподвальном помещении главного корпуса, так что мы просто спустились на четыре пролёта вниз по широкой резной лестнице. Меня провели сквозь узкий коридор мимо полудюжины железных дверей к самой последней. За ней открылось небольшое помещение с серой низкой кроватью и ведром в углу. Сверху, из-под самого потолка, через узкое окошко в камеру пробивался свет. Гарри толкнул меня внутрь и буркнул:
– Обеда не будет. Вечером принесут ужин.
Дверь с лязгом захлопнулась, и я осталась одна взаперти. Былой задор куда-то испарился, а стены начали давить почти физически. Воздуха вдруг стало не хватать, в глазах потемнело, и я опустилась на топчан, переводя дыхание. Сколько меня тут будут держать? И никто не знает, где я, девчонки до сих пор на смене. Вечером они, конечно, хватятся, но кто же пойдёт меня искать по темноте?
Какой же всё-таки подлец этот директор… Настоящий делец, готовый обустроить собственное будущее на руинах чужих жизней. Всё схвачено, всё под контролем, а под ним – настоящая пирамида. Интересно, что он пообещал своим помощникам? Участие в дележе добычи? Может быть, рабов? А может, раздольную свободную жизнь бок о бок с разбойниками? Держу пари, многие были бы не прочь покинуть это прекрасное место хоть тушкой, хоть чучелом…
Я коротала время, вспоминая школьный курс математики. Формулы, уравнения, теоремы – во тьме и тишине карцера всё это очень отчетливо всплывало в мозгу, будто я только что вышла из школы с полным учебников рюкзаком, хотя с тех пор, как я в последний раз села в раскачивающийся на ветру школьный автобус, казалось, прошло три с половиной вечности…
Незаметно за окошком потемнело, под потолком загорелась тусклая лампочка, и вскоре безмолвная рука открыла маленький лючок у основания двери и поставила поднос со скудной трапезой. Есть не хотелось, но я заставила себя поужинать – хоть какое-то разнообразие и движение. Вернув поднос на место, я устроилась на топчане настолько удобно, насколько это было вообще возможно. Я лежала и глядела в никуда. Не знаю, сколько прошло времени, но сна не было ни в одном глазу, а ночь давно уже опустилась над интернатом.
Вдруг снаружи послышался шорох, за окошком мелькнула тень. Я уже знала, кто это, до того, как рама скрипнула, и раздался приглушённый голос Отто:
– Лиза, ты тут?
– Здесь, – поднявшись с кровати, полушёпотом отозвалась я. – Слушай, как ты меня нашёл?
– В лагере есть и хорошие люди, здесь не только сволочи. Я тебя вытащить пришёл… Стаскивай простыню и кидай мне.
Я послушно сдёрнула простыню с матраса, скомкала и бросила её вверх. Отто ловко поймал её, на несколько секунд исчез из поля зрения, после чего вниз спустилась туго свитая импровизированная верёвка.
– Сможешь ухватиться?
– Попробую…
Спущенный конец простыни я намотала на протез, взялась за полотно обеими кистями и прошептала:
– Тяни…
Отто потянул, а я, молясь, чтобы ничего не оторвалось, упёрлась коленями в стену. Напряжение отозвалось острой болью в руках и ногах, и два метра этой боли показались мне почти бесконечностью. Наконец, Отто ухватил меня под руки и, пыхтя, вытащил через узкую щель окна. Будь я чуточку крупнее – наверняка застряла бы, но мне повезло, и, оказавшись снаружи, в прилегающих к зданию зарослях кустов, я жадно вдохнула воздух свободы. Тело ныло, как после многокилометрового марафона. Отто вытер пот со лба.
– Фух, ну ты и тяжё…
Я прижалась к его губам в горячем поцелуе. Оторопев, он не смел пошевелиться, а я, закрыв глаза, с упоением ласкала губы своего спасителя и медленно гладила его лицо металлом кисти. Как бы мне хотелось ощутить сейчас это прикосновение!..
Наконец, опомнившись, я отпрянула и прошептала:
– Надо уходить отсюда, пока нас кто-нибудь не заметил!
– Аг-га, пошли… Я тебя провожу…
Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, мы выбрались из кустов и гуськом пробрались к женскому корпусу. По счастью, окно в нашу комнату было открыто. Под ним я заключила Отто в объятия и ещё раз прильнула к его губам. Видимо, первый шок прошёл, и он ответил мне взаимностью. Щёки мои пылали, и я прошептала:
– Ты мой герой…
– Да брось, любой бы на моём месте поступил также. Они хотели утром втихую вывезти тебя куда-то наружу, за ворота. Не думаю, что это кончилось бы чем-то хорошим… Мне пора, скоро рассветёт.
– Хорошо, мне тоже надо поспать. Очень устала…
Я разомкнула объятия. Отто помог мне забраться на подоконник, после чего скрылся в темноте. Я закрыла окно на щеколду, быстро скинула с себя рабочую робу и легла. Вера спросонья едва разборчиво пробормотала:
– Любовнички… Сунула ему язычок-то в рот?
Я не ответила и лежала, вслушиваясь в каждый шорох за окном. Мне казалось, что за мной придут, но было тихо. Если моё отсутствие в камере и было замечено, они вполне могли решить, что лезть среди ночи в корпус к девочкам – не самая хорошая идея. Снаружи уже начинало светать, и я наконец решилась прикрыть глаза…
Меня разбудил гомон детских голосов где-то в отдалении. Было уже светло, но в комнате я была одна. Похоже, девочки не стали меня будить, полагая, что я всю ночь гуляла с Отто. Я быстро оделась и вышла. Улица встретила меня тёплым ветерком и жарким солнцем, но здесь царило необычное оживление – ребята и девчонки группками кучковались возле входа в корпус для мальчиков, который преграждала пара охранников интерната с боевым оружием. Мною овладело нехорошее предчувствие.
Подойдя поближе, я услышала обрывки тихого разговора:
… – Да кто знает… Может, он кому-то насолил, мало ли. У них же постоянные разборки из-за сигарет, девочек… Да и за слово неосторожное друг друга лупят только так…
Мне вдруг стало очень тоскливо. Я точно знала, что все события последних дней – это звенья одной цепи, и с каждой минутой становилось всё хуже. Холодный червь страха шевелился внутри, а я раз за разом повторяла про себя: «Лишь бы он был в порядке, только бы с ним всё было хорошо…»
Я так и стояла там, не решаясь подойти поближе и спросить, что случилось, когда охранники расступились, и в дверях показались дежурные по лазарету с носилками, на которых без движения лежало полностью закрытое простынёй тело. Гомон стих, в полной тишине дежурные пронесли носилки мимо застывших детей, медленно удаляясь в сторону серого медкорпуса.
Сердце моё бешено колотилось. Откуда-то появилась заплаканная Аня и молча обняла меня, прижавшись к моим волосам. И в этот момент я всё поняла…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
