Текст книги "Погоня за судьбой"

Глава XVIII. Разведка

… Мне не спалось. Чтобы развеяться, я прошла ещё один раунд боевой симуляции, после чего, как была, в шортах и майке, вышла в коридор. Из каюты дяди Вани раздавались незнакомые голоса, через дверной проём мерцали отсветы голопроектора.

Заинтересовавшись, я подошла поближе и заглянула внутрь. Дядя Ваня расположился посреди комнаты, профессор Мэттлок сидел рядом с ним в мягком кресле. Прямо у противоположной от входа белой стены излучателем, торчащим из потолка, на пол выводилась объёмная проекция какого-то старинного фильма. Я подошла и тихо присела на подлокотник кресла рядом с Мэттлоком.

«… Женщина со свечой в руке растерянно отступала в темноту, а человек в очках и смешном парике недоумённо воскликнул:

– И ты не нашёл ничего лучше, чем сказать это на суде?

Взволнованный длинноволосый усач в белой рубахе и жилете беспокойно слонялся по комнате и пытался объяснить что-то окружающим:

– Ну причём здесь суд? Мне было важно сообщить об этом людям, и я это сделал… Ну, куда же деться от фактов? Ну не идиоты же мы, чтобы отказываться от лишнего дня в году?.. Томас! Ты доволен, что у нас появилось тридцать второе мая?

Обескураженный Томас поморщился и покачал головой:

– Вообще-то не очень, господин барон… Первого июня мне платят жалованье.

Будто поражённый молнией, барон остановился и пробормотал:

– Ты не понял…

Повернувшись к играющим в карты работягам, он вопросил:

– Вы рады новому дню?

– Смотря на что падает. Если на воскресенье, то это обидно. А если на понедельник? Ну зачем нам два понедельника?..»

Я хмыкнула и неожиданно услышала шёпот в собственной голове. «Соприкосновение… Оно нужно тебе…» Какое соприкосновение? Что за бред? «Оно ждёт тебя… Иди к нему…» Я принялась вертеть головой. В комнате кроме нас троих никого не было. Дядя Ваня вопросительно повернул в мою сторону механическую голову.

«… – А ты, Марта? Ну ты-то понимаешь, что я прав?

Заплаканная девушка остановилась на полпути к выходу из комнаты.

– Извини, Карл. У меня всё перепуталось в голове. Наверное, ты прав. Я плохо разбираюсь в расчётах. Но нас уже не обвенчают – это я поняла. Я ухожу. Не сердись, милый. Я устала…»

«Иди к нему… Томас…» Томас? Я наконец поняла – мой собственный голос в голове выражал мысли, которые думала не я. Это был Томас, и он звал меня. Я легонько тронула Рональда Мэттлока за плечо:

– Профессор, я могу зайти в вашу каюту?

– Да-да, конечно, там открыто, – ответил археолог, не отрываясь от просмотра.

Я тихо встала и направилась в каюту Мэттлока. Среди скромного быта профессора я увидела Томаса, который расположился прямо в изголовье кровати. Дверь бесшумно закрылась. Существо выжидало, не отрывая от меня взгляда своих синих блюдец. Как это делается? Надо просто коснуться его?

Я подошла, присела на кровать, с опаской протянула руку к гусенице, навстречу выпущенному в мою сторону усику, и зажмурилась, морально готовясь к любому повороту событий. В теле вдруг возникла лёгкость, а вокруг воцарилась полная тишина. Собравшись с духом, я открыла глаза.

Внизу, под синим ночным небом, усыпанным россыпями незнакомых звёзд, расстилалась бескрайняя бронзовая гладь. Отсюда видно было, как она загибается вслед за искривлением поверхности планеты, уходя за горизонт, а между небом и землёй, медленно вращаясь, прямо в воздухе парили огромные пурпурные обломки скал.

Я стояла на одном из них, утопая босыми ногами в синем ворсистом мху. Поверхность планеты отсюда казалась почти недосягаемой, а рядом резвилась пара небольших странных зверушек. Почему-то они напоминали мне собак породы мопс, однако у них не было ушей, и вся их мордочка представляла собой один большой чёрный глаз. Они забавно повизгивали, гоняясь друг за другом по полянке, на которой из мха торчали длинные извивающиеся стебли с огоньками на концах.

Меня обдало порывом ветра, и мимо, почти на расстоянии вытянутой руки, пронеслось огромное скатоподобное существо с длинным хвостом. Его крылья медленно поднимались и опадали, оно удалялось вниз, к поверхности планеты. Спокойствие царило в этом чуждом и далёком месте, напоминавшем сон.

Зверушки бросились наутёк и скрылись между пурпурных сталактитов, а на скалу медленно наползла тень. Я подняла голову и оторопела.

Прямо надо мной проплывало гигантское чёрное пятно – настолько чёрное, что не отражало вообще ничего, полностью поглощая весь свет. Сфера нависала, заслоняя собой почти всё небо, и тут прямо в её центре заалело кроваво-красное пятно. Медленно раскрываясь, сфера обнажала горящее кровавое жерло в брюхе, в которое, будто извивающиеся нити, потянулись яркие всполохи. Зрелище заворожило меня, и я так и стояла, запрокинув голову и не смея пошевелиться.

Подо ногами задрожала земля, воздух наполнился басовитым треском, а тело захлестнула волна холода. Красные всполохи над головой начали закручиваться в темнеющий вихрь. Возникшая будто из ниоткуда, чёрная туча стремительно расширялась, клубясь, и опускалась вниз, загораживая собой звёздный небосвод. Голос в голове прошептал: «Это было, и это будет…»

Чернота закрывала небо, надвигаясь прямо на меня. Я подняла руки к небу, меня поглотил стремительно спускающийся вихрь, и… я сидела на кровати профессора Мэттлока, а рядом, приподнявшись на задних ножках, стоял Томас. Моё сердце бешено колотилось, по лицу струился пот. Существо слегка, будто вопросительно, наклонило голову.

Я, не говоря ни слова, поднялась и стремительно вышла в коридор. Будто обухом, в голову ударили воспоминания – замерзающий школьный автобус… Страшная радиотрансляция… Десятки фотографий заслоняющего звёзды угольно-чёрного пятна, облетевшие весь мир… Голова закружилась, и мне пришлось облокотиться на стену. Я стояла, пытаясь отдышаться, а сквозь туман в голове из каюты дяди Вани доносились крики.

«… – Томас! Ты принёс то, что я просил?!

– Да, господин барон! Вот он!

– Этот сухой? Проверенный?!

– Да уж, рванёт так рванёт!

– Прощайте, господа. Сейчас я улечу, и мы вряд ли увидимся. Но когда я вернусь в следующий раз, вас уже не будет. Дело в том, что время на небе и на Земле летит неодинаково. Там мгновения, тут века. Всё относительно… Впрочем, это долго объяснять… Господи, как умирать надоело…»

Придя в себя, я сделала несколько шагов по коридору и остановилась у приоткрытой двери в каюту Марка, чтобы поделиться с ним впечатлениями от увиденного. Он сидел на своей кровати спиной ко входу. Свет был погашен, а на жидком кристалле монитора была изображена молодая женщина. С кем это он по видеосвязи болтает? Открыв было рот, чтобы позвать его, я замерла и прислушалась.

… – а вчера Арчи снова сбежал с поводка, просто выскользнул… Хорошо, что это случилось в подъезде, а то пришлось бы по всему городу за ним гоняться.

Марк тихо произнёс, вторя своему голосу из колонок:

– Кому же понравится, если его посадят на поводок?

Судя по всему, это была запись.

– Да уж. Вы, мужчины, уж больно свободолюбивые… А вот и… Мария из своей комнаты спустилась… Мэри, хочешь с папой поговорить? Иди сюда скорее…

Откуда-то сбоку появилась девчушка лет четырёх, уселась рядом с женщиной и принялась смущённо теребить косичку. Марк протянул руку к экрану и коснулся изображения, а его голос в колонках с наигранным весельем спросил:

– Здравствуй, дочь… Как ты поживаешь? Хорошо себя ведёшь, не расстраиваешь маму?

Девушка на экране гладила малышку по голове, робко улыбаясь. Мэри серьезными глазами взглянула на экран с той стороны и спросила:

– У меня уже есть папа, зачем же мне второй? Простите, дядя, но я вас никогда не видела раньше…

Женщина прижала её голову к себе:

– Ну зачем ты так, Мэри…

Девочка вырвалась и убежала куда-то за кадр. Марк шумно вздохнул.

– Прости, Марк… Тебя слишком долго не было рядом, она успела вырасти…

Почувствовав, видимо, моё присутствие, он обернулся. Увидев меня, выключил экран и понурился, глядя в пол. Отвечая на мой немой вопрос, сдавленно произнёс:

– Это единственный разговор с ней, который у меня сохранился. Пересматриваю иногда…

Я оторвалась от дверного косяка, закрыла за собой дверь, бесшумно прошла в комнату и присела на кровать рядом.

– А почему скрывал, что у тебя есть дочь?

– Я плохой отец. Вернее, даже не отец вовсе, а так… Что бы ты обо мне подумала, если бы узнала, что от мимолётной связи у меня появился ребёнок, а я вместо того, чтобы принять ответственность за семью, улетел в дальние края? Нет, я конечно поначалу посылал им деньги, но она вскоре отказалась от передач – у неё появилась своя полноценная семья… Я опоздал.

– Главное, чтобы они были счастливы. К тому же у тебя тоже есть семья – это мы.

Я мягко коснулась его лица, а он посмотрел на меня намокшими глазами. Сердце защемило – я никогда не видела его таким несчастным – и я обняла его, прижавшись волосами к небритой щеке.

– Ну что ты, Марик? Ты живой, ты не один, у тебя есть я, наконец…

Он всхлипнул. Страшно и непривычно было видеть его таким, поэтому, чтобы хоть как-то его успокоить, я взяла его лицо обеими руками и прильнула к губам в нежном поцелуе. Как будто электрический разряд прошёл между нами, он обнял меня за талию и прижал к себе. На границе сознания пульсировала мысль: «Дура, ты совершаешь ошибку!» Но мне было уже всё равно – родному человеку было плохо, а ближе, чем Марк, у меня никого не было…

* * *

… Разгорячённые и обессилевшие, мы лежали, обнявшись, на кровати. Он задумчиво смотрел в потолок, а я, положив голову ему на грудь, глядела в окно на горные вершины в лучах рассвета и размышляла о том, что теперь будет. Я позволила себе минутную слабость, и это неизбежно скажется на наших дальнейших отношениях. Меня никогда не беспокоили загулы Марка, когда он пропадал на пару дней с очередной космопортовой шлюхой или пытался склеить новую неприступную стерву из спортивного интереса, но теперь… Я представила, как буду ревновать его к каждой встречной-поперечной, и это при том, что мы будто бы ничем друг другу не обязаны. Переспали и забыли, да?

– Марк, ты будешь мне изменять?

Он поперхнулся и закашлялся. Придя в себя, воскликнул:

– Но мы же ещё не женаты!

– Но уже встречаемся, да? Нельзя же просто так взять и вычеркнуть эту ночь из жизни.

– Ты же первая меня поцеловала…

– Мне стало тебя жалко, я хотела тебя успокоить. Не думала, что это зайдёт настолько далеко…

Он поднял бровь и почесал затылок:

– Но это было здорово, правда ведь? Давай не будем придавать этому слишком большое значение. Просто займёмся своими обычными делами, а там уж оно само как-нибудь наладится…

Ага, конечно, наладится. Я уже начинала жалеть о содеянном, но… мне и правда понравилось, и в целом у меня было теперь приподнятое настроение. Марк действительно знал толк не только в еде. Я встала, потянулась и, провожаемая его похотливым взглядом, начала одеваться.

– Ладно, хватит уже валяться. Я хочу оглядеться на местности, посмотреть, что за посёлок за этими горами…

Меня вдруг как будто громом ударило.

– Слушай, Марк… Вчера ночью, перед тем, как я пришла к тебе, меня позвал Томас. Не спрашивай, как, я сама до конца не поняла. Но он показал мне картину – какой-то невероятный мир, ставший жертвой этого чёрного… я даже не знаю, чего. Того, что уничтожило мой мир.

Марк посерьёзнел.

– Червяк решил показать тебе странные картины. И с чего бы это вдруг?

– Это ты у меня спрашиваешь? Оно толком ничего не может объяснить, но картинка была очень убедительная, совсем живая. У меня такое чувство, что что-то плохое должно произойти. Он сказал: «это было, и это будет».

– И ты знаешь, что это означает?

– Могу только предположить, что он знает наперёд о том, что этот шар появится вновь.

– Загадки, кругом загадки… А ведь мы так и оставили артефакт в разбитой машине, словно какой-то мусор.

– Да, было как-то не до этого. Пойду проверю, не утащили ли его медведи…

Я вышла из каюты и направилась в грузовой отсек. Из кают-компании слышались голоса стариков. Дядя Ваня жужжал:

… – Горинско-захаровский Мюнхгаузен – это, прежде всего, художник романтическо-модернистского склада! Он создаёт невероятную субъективную реальность! Которая, первоначально шокируя, в конечном счёте становится правдой!

Мэттлок раздраженно возразил:

– О какой правде речь?! Наоборот – показан кризис идеи правды, когда в обществе утверждается убеждённость в том, что поиски правды бесплодны и разрушительны, что сама правда, если она явится миру, непременно обманет ожидания правдоискателей и принесёт больше бед, чем комфортная ложь!..

В ангаре пятен крови не было – их, очевидно, смыл небольшой робот-уборщик, стоявший сейчас в углу помещения. А в переходном шлюзе всё так и осталось, как было позавчера вечером, когда мы с грохотом влетели сюда на глайдере. Похоже, дядя Ваня оставил уборку помещения на нашей с Марком совести. Сами нагадили – сами убирайте. Что ж, это было бы справедливо, если бы не опасный манёвр самого деда, в результате которого нас чуть не размазало о борт корабля.

Спорить и препираться желания не было, поэтому я вернулась в грузовой отсек и решила воспользоваться подвесным краном. С жужжанием механизм подкатился к шлюзу по рейлингам, идущим крест-накрест под потолком отделения. Отмотав лебёдку, я кое-как закрепила её на искорёженном корпусе планера, и затем включила минимальную скорость смотки. Со сводящим зубы скрежетом машина поползла по металлическому полу и встала поперёк шлюза. С некоторым трудом мне удалось приподнять её и развернуть вокруг своей оси, и наконец глайдер свободно повис на тросе.

Оттащив в боковую часть отсека, я спустила его на стоявший тут же стапель и присвистнула. Зрелище было душераздирающим – днище машины было испещрено пулевыми отверстиями, из четырёх двигателей на месте были лишь три, и только один не имел видимых следов повреждений. Машинка хорошо послужила, но, кажется, её жизненный путь подошёл к концу…

Я взобралась на стапель и, приоткрыв дверцу, заглянула внутрь салона. Сумка с «Книгой» была на месте. Открыла баул, чтобы проверить его содержимое. Сверху лежала брошенная мною в спешке пластина с четвертого этажа исследовательского комплекса. Остальные шесть пластинок, как на магнитах, держались параллельно друг другу на расстоянии сантиметра. По их поверхности плыли будто бы чернильные пятна, появляясь и исчезая. Я взяла седьмую, развернула её вертикально, и она тут же, выскользнув из моих пальцев, затянулась меж двух других пластин, которые расступились, уступая ей место в своих рядах. Причудливая вещь…

С этим вроде бы всё. Нужно было только найти для них безопасное место. Я вернулась в свою каюту, открыла гардероб, фальшпанель оружейного отсека и аккуратно положила туда сумку. Пора было собираться на разведку. Я оделась, как следует утеплившись, вытянула из дальнего угла гардероба мотоциклетные перчатки и шлем, отдалённо напоминавший голову насекомого. Взяла из тумбочки одну из платёжных карт на чужое имя с небольшой суммой меритов – общей валюты Конфедерации. С порога каюты раздался голос Марка, который привалился к двери и почёсывал пузо:

– Полетишь на разведку?

– Да, надо проветриться, не могу больше сидеть взаперти.

– Это правильно. Привези мне пива и чипсов, а? Я так соскучился по какой-нибудь жирной холестериновой гадости, сил нет…

Я направилась на выход, намереваясь отпихнуть Марка с дороги, но тот ловко увернулся. Я бросила вполоборота:

– На дворе утро стоит, какое тебе нафиг пиво? Иди лучше зарядку сделай…

Я не успела дойти до ангара, как навстречу мне выкатил дядя Ваня и с ехидцей в голосе поинтересовался: