Текст книги "Погоня за судьбой"

Глава XIX. Отпуск

… – Слишком медленно! Давай ещё!

Рамон стоял напротив меня в боевой стойке, готовясь отразить удар. Я делаю движение – и оказываюсь на земле.

– Полный шаг, подшаг к ноге и бедром докручиваешь. Поехали!

Делаю выпад, он уворачивается.

– Доворачивай бедро! Таз – бедро – и докручивай!

Он отбивает мой удар, и я снова лечу на усыпанную опавшей хвоей землю. Рамон протянул руку и помог мне встать.

– Отдохни пять минут, потом продолжим.

Я села на пенёк и жадно припала к бутылке с водой. Пот струился ручьями, дыхание было тяжёлым и порывистым. Болело всё тело, кроме механических рук и ног – они, похоже, не знали ни боли, ни усталости…

С того момента, как я вышла из больницы, прошло почти четыре месяца. Шесть дней в неделю каждое утро я исчезала из дома и появлялась только под вечер. Преодолевая боль, я целыми днями бегала, прыгала, подтягивалась, отжималась и метала снаряды, обучая своё биологическое тело гармонии с механикой и приводя себя в форму.

Рамон, не щадя ни меня, ни себя, гонял меня по заброшенному лесному полигону, натаскивал в боевых искусствах различных стилей, не привязываясь к какому-то конкретному. Что-то он давал из карате, что-то – из муай-тай, но его излюбленным стилем был русский армейский рукопашный бой, и вся эта сборная солянка была замешана на глубокой философии карате. Сегодня я, если можно так сказать, отдыхала – дни, когда мы практиковали карате сразу после десятикилометрового забега, были сравнительно лёгкими.

Рамон, несмотря на свою весьма плотную комплекцию, был быстрым и очень гибким. Движения его были хлёсткие и едва заметные глазу, и поймать его мне удавалось очень редко… Он возник из-за дерева, как будто из ниоткуда, и встал напротив меня.

– Ты пойми, противник не даст тебе времени сообразить. Тебе нужно не сцепиться с ним, а нейтрализовать максимально быстро. Раз – и он выключен! Если атака не удалась сразу – выходишь из зоны контакта. Отдышалась?

Я кивнула и поднялась, прошла несколько шагов и встала в стойку.

– Атака-двойка. Подставляешь руки, голова защищена. Левой, правой и назад. Поехали!

Подскакиваю, левой, правой, Рамон отбивает оба удара, резко даёт мне ногой под колено, и я снова повержена. К горлу подступает ком.

– Двигайся! После атаки – полноценный машинальный рывок назад! Голову не забывай прикрывать!

Вернувшись на позицию, я хрустнула лопатками и вновь встала в стойку…

* * *

… Я сидела на небольшом раскладном стульчике в пяти метрах от входа в отель класса люкс в самом центре Ла Кахеты, прислонившись спиной к облицованной камнями стене. На мне была старая коричневая хламида, грязные рваные кроссовки и стёртые до дыр джинсы. В металлической руке я сжимала бумажный стаканчик из-под кофе и понуро глядела вниз, на брусчатку, по которой мелькали начищенные ботинки, туфли на высоком каблуке, сапоги, ботильоны, спортивные кроссовки…

Люди сновали туда-сюда, спеша по своим делам. Изредка в стаканчик с лёгким звоном падала очередная монетка. Сегодня было негусто, но на кофе мне уже хватало.

В десятке метров от входа был припаркован огромный чёрный лимузин, позади него стояли два больших внедорожника сопровождения. Рядом с машинами с ноги на ногу переминался крепкий охранник в костюме, чёрных очках и с коммуникатором за ухом. Ещё двое стояли у самого входа в гостиницу.

Я встала, сложила стульчик и прислонила его к облицовке. Согбившись, медленно поковыляла в сторону входа в гостиницу, где возле двери застыл пожилой молчаливый консьерж в сине-бордовом мундире. Я подняла на него жалобный взгляд больших влажных глаз из-под капюшона, после чего со звоном тряхнула стаканчиком и тихо спросила:

– Можно мне к кофемашине? Согреться очень хочется…

Оба охранника сейчас смотрели прямо на меня, а лицо консьержа брезгливо искривилось. Было видно, как борется в нём желание прогнать попрошайку с сочувствием к калеке. Второе победило, он повернулся к мордоворотам и произнёс:

– Всё нормально, эта побирушка тут уже две недели околачивается.

И следом уже мне с явным недовольством в голосе:

– Давай, только быстро. Тебе нельзя показываться на глаза уважаемым людям.

– Спасибо большое, вы очень хороший человек!

– Всё, иди, не мельтеши тут.

Я проковыляла в светлый вестибюль гостиницы, где пухлая женщина-администратор молча встретила меня неодобрительным взглядом из-за стойки. Уже отлично знакомая мне бежевая кофемашина стояла за углом, в самом начале коридора, куда я и направилась, нарочито медленно, подволакивая ногу. Высыпав мелочь в механическую ладонь, я стояла теперь возле аппарата и считала монетки, едва заметно краем глаза поглядывая в сторону. Вот охранник, обходивший коридор, потерял ко мне интерес, развернулся и зашагал в обратном направлении. Пора!

Я сделала резкий рывок к стене и в три шага оказалась в небольшом техническом закутке, где уборщица обычно оставляла свою утварь на время мойки полов. Прижавшись к стене, я выжидала. Шаги приблизились, и в метре мимо меня прошёл охранник. Я вышла из ниши и почти бесшумно прокралась в конец коридора, откуда только что в противоположную сторону проследовал телохранитель. За мгновение до того, как он, дойдя до фойе, обернулся, я уже прикрывала за собой дверь в колодец с технической лестницей.

Цель была на пятом этаже, в номере-люкс с видом на широкую реку, и теперь мой путь лежал наверх. Через тридцать секунд я оказалась напротив металлической двери с цифрой «5» и перевела дух. Вторая дверь направо. Приоткрыв дверцу, я высунулась в коридор и увидела двоих крупных охранников по обеим сторонам от входа в искомый номер.

Прямо напротив в небольшой нише металлом блестела дверь в щитовую. Я нащупала в кармане заранее заготовленный ключ и стала выжидать момент. Есть! Один телохранитель повернул голову в противоположную сторону, а второй в это время чесал нос. Я резким рывком пересекла два метра коридора и затаилась в нише, затем достала ключ и открыла замок. Тёмное помещение встретило меня гулом распределительного шкафа. В углу стоял стол, на котором были свалены какие-то коробки. Я подошла к щитку в поисках нужного мне рубильника с подписью «к-р». Наконец, нашла его и дёрнула вниз, после чего вернулась к двери и прислушалась. С той стороны донеслось:

– Что за хрень? Первый пост на связи. У нас свет погас, выясняем… Карло, сходи, глянь щиток.

– Момент…

Я встала за дверью и затаилась. Шаги приблизились, дверь открылась, в комнатку вошёл амбал и принялся разглядывать щиток. Я прикрыла дверь, сделала два шага вперёд и вправо, и со всего размаху рубанула ладонью куда-то в район его шеи. Он сразу обмяк – похоже, удар пришёлся по сонной артерии. Надо было действовать быстро.

Срываю со стены небольшой огнетушитель и выхожу в коридор. Делаю широкий замах, в этот момент второй охранник, стоящий возле двери, поворачивается в мою сторону и тянется к кобуре, но уже поздно – огнетушитель с гулким звоном прилетает ему прямо в лоб. Тот валится на пол, словно мешок картошки. Подхожу к двери – с той стороны доносятся приглушённые женские стоны. Похоже, моя цель развлекается, как может.

Удар ноги – и дверь с хрустом распахивается внутрь. Из глубины помещения раздаётся яростный надрывный вопль:

– Какого хера?! Вы с ума сошли, бараны безголовые?!

Я стремительно прошагала сквозь прихожую, оказавшись в огромном зале, посреди которого стояла роскошная кровать, и сбросила хламиду на пол. Голый обрюзгший сенатор стоял передо мной, а с его красного дряблого лица сползал злобный оскал, сменяясь выражением растерянности. Неоднократно я видела это лицо на фотографиях, сидя за столом в кухне и изучая жертву – пытаясь понять, кто она, что из себя представляет, и каким был её путь к вершине общества.

На кровати в скомканных простынях лежала голая молодая девушка с кляпом во рту, связанная по рукам и ногам. Спина её была испещрена красными рубцами от хлыста, который валялся тут же, рядом. Сенатор дрожащим голосом вопросил:

– К-кто ты? И что тебе н-нужно?

– Я сова, предвестник твоей смерти. Пора прощаться с этим миром!

Мощный удар кулаком в солнечное сплетение – и старик с остановившимся сердцем падает замертво. Девушка на кровати глухо заверещала сквозь кляп и задёргалась, пытаясь освободиться. Я подошла к окну, открыла широкую створку и встала на подоконник. Впереди синела гладь широкой неспешной реки, а где-то там внизу, почти в бездне под самым окном меня уже ждал открытый грузовик с наполненным пустой картонной тарой кузовом. Сердце заколотилось – мне предстояло попасть точно в кузов. Метр вперёд или назад – и я упаду на асфальт с не вполне понятным исходом.

Я прикрыла глаза. В лицо дул ветер, а я глубоко дышала, стараясь унять нервную дрожь в теле. Внизу завёлся и взревел двигатель, а сзади, из коридора послышался топот ног. Ну, была не была… Я делаю шаг вперёд и лечу, зажмурившись и размахивая руками, пытаясь сохранить положение в пространстве.

Хлопок – и я погружаюсь в перину из картона и бумаги. Грузовик тут же срывается с места, уносясь подальше отсюда, а меня начинает наполнять чувство удовлетворения – сегодня этот мир стал ещё немного чище…

* * *

… Успев переодеться и смыть грим, я сидела теперь на пассажирском сиденье в пикапе Марка. Здесь, возле свалки на окраине Олиналы, на которую сейчас опускался вечер, было тихо и безлюдно. Вдали показались автомобильные фары, и вскоре к нам подкатил чёрный внедорожник. Мы с Марком вышли из машины. Фары внедорожника потухли, с водительского сиденья с чёрной сумкой выбрался Пако, немногословный подручный Рамона, и подошёл к нам.

– Здесь сто тысяч, как договаривались.

Марк принял из его рук сумку и пошёл в машину, а я осталась стоять на месте, решая, задать вопрос, который мучил меня последние месяцы, или нет. Видя мою нерешительность, мужчина спросил:

– У тебя что-то ещё?

Наконец я решилась.

– Да. Передайте, пожалуйста, Альберту мою просьбу. Мы давно и плодотворно сотрудничаем. Мне нужен отпуск, я хочу полететь на Каптейн, чтобы уладить кое-какие личные дела.

– Хорошо, я ему сообщу о твоих пожеланиях. Это всё?

– Да, это всё. Спасибо.

Я развернулась и пошла в сторону пикапа. Когда я хлопнула дверью, Марк тут же спросил:

– Что там у тебя? Ты всё-таки решила попросить его помочь с перелётом?

Я задумчиво провожала взглядом сквозь лобовое стекло красные габаритные огни чёрного джипа.

– Пора свести счёты. Я готова, и у меня есть всё, чтобы это сделать. Но если продолжать сидеть здесь, я перегорю, а этого мне хочется меньше всего.

Марк протянул:

– Девочка-то повзрослела. Оно и немудрено, если учесть, сколько уродов ты отправила на тот свет.

– Слушай, Марк, а откуда деньги, которые мы получаем? Суммы немаленькие, а Альберт и люди, которые стоят за ним, наверное, получают и того больше?

– Хочешь знать, как это работает? Настоящие политики, Лиза, умеют извлекать выгоду из любой ситуации. Сегодня ты убила в отеле сенатора, а завтра утром акции этого отеля обрушатся. Их подешёвке скупит человек, который уже заранее всё знает. А другой человек в парламенте выдвинет законопроект о дополнительном финансировании полиции, чтобы она могла предотвращать такие случаи в будущем. Все довольны и считают денежки. Ты – в том числе…

Я молчала. Где-то на грани сознания всегда пряталась мысль о том, что я лишь пешка в чужой игре, но сейчас это стало очевидно и настолько выпукло, что на душе вдруг стало очень гадко. Я почувствовала себя использованной и вспомнила связанную исполосованную девушку, лежащую на кровати. Она ведь тоже получала за это деньги.

– Поехали домой, Марк. Я есть хочу…

* * *

… За приоткрытым окном шумела акация. Я поднялась спозаранку, подоила корову, собрала яйца из-под несушек, и теперь сидела за столом в своей комнате на втором этаже и перечитывала подаренную мне в больнице книгу. «Знаешь, – сказал он, – в известном смысле предки всегда богаче потомков. Богаче мечтой. Предки мечтают о том, что для потомков рутина. Ах, Шейла, какая это была мечта – достигнуть звёзд! Мы всё отдавали за эту мечту. А вы летаете к звёздам, как мы к маме на летние каникулы. Бедные вы, бедные!..»

Внизу раздался настойчивый стук во входную дверь, а следом – ворчливый голос дяди Алехандро:

– Иду, иду! Кого это к нам принесло в столь ранний час…

Скрипнула открывающаяся дверь. Знакомый голос пробасил:

– Доброе утро. Прошу прощения, что так рано, но мне нужно увидеть Лизавету. Она у себя?

Секундная пауза.

– Да, присядьте вот здесь. Я её позову.

Шаркающие шаги по деревянным ступеням. Я вышла из комнаты навстречу дяде Алехандро, а он согнулся и взволнованным полушёпотом сообщил:

– Там к тебе какие-то люди, на бандитов похожие… У тебя неприятности? Полицию вызвать?

– Не надо, спасибо большое, я разберусь.

С этими словами я спустилась вниз и увидела Рамона, как всегда строгого и подтянутого, который сидел вполоборота на стуле в холле. Увидев меня, он улыбнулся.

– Привет, совёнок. Прости, что прямо к тебе домой… Разговор есть, пойдем прогуляемся.

– Здравствуй, Рамон. Надеюсь, ты с хорошими вестями?

Мы вышли на веранду, прямо у входа в дом стоял его чёрный джип, за рулём с сигаретой в зубах сидел Пако. Рамон взял меня под локоть и отвёл в сторонку.

– Альберт согласился помочь. Нам известно, что у тебя какие-то давние счёты с некоторыми людьми на Каптейне. А кровная месть – это дело святое… У нас есть человек, который доставит тебя туда. Я хорошо поработал с тобой, так что ты вполне способна постоять за себя.

– Спасибо! Это отличная новость!

– Не благодари. За перелёт тебе придется отдать кругленькую сумму, сама понимаешь…

– Это нестрашно, я успела накопить за это время.

– В таком случае, завтра к десяти утра тебя будут ждать у въезда на северный карьер. Не опаздывай.

Борясь с порывом броситься ему на шею, я выпрямилась и выполнила сэнсэй-ни рэй. Рамон, тепло улыбнувшись, поклонился в ответ.

– Задай им там жару, Лиза. Ну а мне пора.

Он спустился по ступеням, прыгнул на пассажирское сиденье джипа, и тот с рёвом устремился прочь, а я побежала наверх, в свою комнату. Мне предстояло собраться в дорогу, и я решила не откладывать это на вечер…

* * *

… Меловой карьер был окружён пустырями – леса вокруг вырубили под расширение добычи, но этого не случилось. Более того – сейчас карьер простаивал, наполняясь дождевой водой, а всю технику отсюда давно вывезли. То ли нашли более подходящее место для добычи, то ли это стало экономически невыгодно.

Ещё с подъездной дороги я увидела космолёт, который стоял на гребне холма, чуть накренившись, и блестел на солнце. Я восхищённо разглядывала сияющий борт с многочисленными лючками, люками и иллюминаторами, пока Марк аккуратно вёл машину, стараясь не увязнуть колёсами в жидкой, раскисшей после ночного ливня почве.

Наконец, мы подобрались вплотную. Корабль нависал сверху массивными размашистыми крыльями. Марк припарковался прямо под одним из них, в тени, и я, открыв дверь, вышла наружу. Оглядевшись, я не заметила никакого движения вокруг – корабль был будто брошен здесь. Мне уже показалось было, что мы приехали слишком рано, или вообще не туда, как вдруг раздалось жужжание, и прямо передо мной вверх поднялся сдвижной люк, из которого спустился автоматический трап. Из корабля никто не вышел, поэтому я восприняла это как приглашение войти. Я обернулась к Марку – тот стоял, сунув руки в карманы, и выглядел каким-то растерянным.

– Марик, мне пора.

– Ага… Ну, иди сюда скорее, сестрёнка…

Он заключил меня в объятия и, похоже, совсем не хотел отпускать.

– Марк, присмотри за дядей Алехандро. Что-то он сдал в последнее время… И не бери у бурёнки больше восьми литров в день, а то потом удой падает…

Он отпустил меня, достал из кузова большую походную сумку и протянул мне.

– Лиза, как управишься – сразу домой! Мы будем тебя ждать!

– Хорошо.

Я развернулась, подошла к трапу и стала подниматься в корабль. Наверху, оглянувшись, я увидела, как Марк машет мне рукой. На моих глазах выступили слёзы, и я помахала ему в ответ. Лестница поднялась, а дверь трапа задвинулась в паз. Сзади послышался шелест и какие-то механические звуки. Я резко обернулась – из бокового прохода выехало нечто на гусеницах и, повернув ко мне корпус, утыканный манипуляторами, прошелестело из динамиков старческим голосом:

– Ну, здравствуй, Лиза, давно не виделись…

Меня словно ударило молнией. Из глубин памяти вынырнули воспоминания о Кенгено, пустой заснеженной посадочной полосе и последнем корабле, который ушёл прямо из-под носа. Холодный угол терминала, и этот скрипучий голос: «Не смей мне тут засыпать!»

– Дядя Ваня?!

– Он самый, дочка, он самый. Воистину, пути Господни неисповедимы.

Оправившись от секундного шока, я стальным голосом спросила:

– Скажи мне, дядя Ваня, одну вещь, пока я не вырвала твои конечности и не запихала их тебе в жестяное брюхо – почему ты оставил меня там, на Каптейне?

Механизм развёл руками-манипуляторами.

– Я надеюсь, ты простишь меня за это. Ничего личного, просто я был там проездом, а возиться с девочкой-калекой мне совсем не хотелось. Поэтому я выбрал место поспокойнее, дал на лапу кому надо, и оставил тебя под присмотром хороших людей.

– Хороших людей?!

Мои кулаки рефлекторно сжимались. Дядя Ваня откатился чуть назад.

– Не думал я, что всё выйдет так, как вышло. Но теперь-то мы с тобой воздадим за это кому следует, правда ведь? Не кипятись, родная. Пойдём, лучше выпьем чаю с печеньем… Надюша, накинь маскировочное поле, и взлетаем! Курс на Врата!..