Текст книги "Погоня за судьбой"

Глава XVI. Снег

… – Дядя Ваня, отзовись…

Мы только что миновали широкую дамбу, усеянную мостовыми кранами, и глайдер теперь нёсся в метре над поверхностью ледяного покрова широкой реки, поднимая за собой снежный вихрь. Видимость была почти нулевой, Марк выжимал из машины максимум, а я переключала частоты, пытаясь поймать наш канал. Наконец-то приёмник отозвался:

– Слышу тебя хорошо, Лиза. Как вы там? Взяли книгу?

– Она тут, – я машинально положила руку на сумку меж сидений. – Но пришлось пободаться. На нас спустили всех собак, так что забирай-ка ты нас побыстрее… Кстати, где вы сейчас?

– Примерно… километров двести к югу от города. Я выйду вам наперерез, где речка сужается и поворачивает на юг. Отбейтесь пока от преследователей. Конец связи.

Коммуникатор замолк, а я пробормотала:

– Легко сказать – отбейтесь…

Я кинула взгляд на приборную панель, где по сенсорному дисплею поверх карты местности медленно ползли точки – наш глайдер располагался в самом центре, сдвигаясь на юго-запад, а с северо-востока к нему довольно быстро приближались три отметки покрупнее. У нас была небольшая фора, но она быстро таяла. Марк проронил:

– Нет, не уйдём… Полтора километра, и продолжает сокращаться…

– Значит, будем отбиваться…

Я протянула руку назад – предусмотрительно взятый на операцию рельсотрон лежал там, где я его оставила – прямо за сиденьем. Перегнувшись через кресло, я достала тяжёлый чёрный кожух электромагнитной винтовки, выудила длинный ствол и принялась за сборку оружия. Ствол со щелчком встал на место, разъемы пары силовых кабелей вошли в пазы. Я посадила обойму с двухсантиметровыми шариками в ствольную коробку, щелкнула тумблером и услышала свист заряжающихся конденсаторов. Через несколько секунд индикатор заряда заполнился до максимума.

– Держи ровнее, Марик. Сейчас будет сквознячок…

Надвинув тактическую маску на глаза, я развернулась, вскарабкавшись коленями на сиденье, и стала всматриваться в белую круговерть позади нас. Сканер не мог дать хороший фокус, то и дело теряя смодулированные силуэты боевых машин преследователей, но я смогла зафиксировать примерное положение и траекторию военных гравилётов – они не маневрировали, очевидно, не ожидая от нас никаких сюрпризов. Марк взволнованно выпалил:

– Тысяча метров!

Я взялась за рукоятку двери и стала аккуратно приподнимать её. В образовавшуюся щель ледяной ветер тут же принялся наносить крупную снежную крупу. Просунув ствол в просвет, я упёрла приклад в плечо и прильнула к прицелу. Захват сканера метался, выискивая цель. Наконец, секундная фокусировка, я делаю лёгкое движение стволом и жму на курок. Хлопок пневматического ускорителя – и разогнанный рельсами снаряд с бешенной скоростью летит к цели. Несколько секунд зарядки конденсаторов – и снова выстрел. И ещё…

– Семьсот метров! Как там у тебя?

Я молчу в ответ. Неясно, сколько раз и куда я попала – фактически, это была стрельба вслепую – но сканер показывал смещение силуэтов с оси движения, и теперь их было два – один из гравилётов, судя по всему, выбыл из гонки, ушёл вверх, и расстояние между нами перестало сокращаться. Сквозь свист ветра я услышала выкрик Марка:

– Лиза, они берут нас в клещи!

– Вижу я, не ори…

Я медленно отклоняюсь влево, следуя стволом за обходящим нас гравилётом, силуэт которого уже вполне неплохо различим среди помех. Фокус… Огонь! Рельсотрон хлопал, отправляя в полёт тяжёлые шарики один за другим.

– Двести метров! Справа по ходу движения!

Я разворачиваюсь влево и вижу, как через белоснежную завесу начинает проступать чёрный силуэт тяжёлой машины. Делаю выстрел, и слышу резкие хлопки ответного огня с той стороны. В бок глайдера застучали одиночные пули. Ещё сильнее прижимаю приклад рельсотрона к плечу в ожидании зарядки конденсаторов с одной только мыслью: «Лишь бы не миниган!» Сделав следующий выстрел по тусклому красноватому пятну, замечаю, что огонь прекратился – похоже, стрелок выбыл из игры.

Я оборачиваюсь и вижу, как прямо за Марком, напряженно держащим штурвал, слева и спереди от глайдера к нам стремительно приближается второй гравилёт. В темноте грузового отсека засверкали вспышки, которым вторили звонкие удары по обшивке планера. Треснуло стекло, Марк вскрикнул, прикрыв лицо рукой, и дёрнул штурвал на себя. Меня вжало в сиденье, а машина с гулом устремилась почти вертикально вверх и влево.

– С-сука, попали в меня… – Марк, шипя, держался за бок.

Сделав усилие, он выровнял глайдер, который теперь ощутимо болтало. Через пулевые отверстия в борту свистел ветер, по всей машине шла вибрация – похоже, был задет двигатель. Я выругалась в голос… Мы так долго не протянем! Включила рацию:

– Дядя Ваня, ты долго там будешь копаться, как жук в навозе?! Нас тут уже расстреливают в упор!

Жужжа и свистя, коммуникатор прокричал:

– Я на подходе, держитесь! Одна минута!

Подняв дверь, я наполовину высунулась в пургу, пытаясь разглядеть гравилёт внизу. Он поднимался вслед за нами, и ещё пяток выстрелов не дали ощутимого эффекта, как вдруг, резво нарастая, воздух наполнил громогласный рокот. Сзади показалась гигантская крылатая тень, и, заслонив собой небо, пронеслась вперёд прямо над нами. В салоне забушевала снежная заверть, у меня заложило уши, я спряталась обратно в глайдер и хлопнула дверью. Радио задребезжало:

– Ловлю вас, запрыгивайте в переходный шлюз!

Глайдер трясся, один из антигравов чихнул и отключился, и машина накренилась, теряя мощность. Марк, вцепившись в штурвал обеими руками, рычал:

– Давай, железка несчастная, жми!

По днищу забарабанили пули. Я закричала в селектор:

– Дед, не успеваем за тобой! Сбавь скорость!

– Та-а-ак, секундочку…

Снежный вихрь впереди расступился, и прямо на нас чуть сбоку выскочила огромная серая полусфера грузового отсека с распахнутым шлюзом. Марк, бешено крутя штурвал, пустил машину наискосок, пытаясь попасть в спасительный прямоугольник шлюза. Я закричала и зажмурилась. Глайдер, грохоча, шваркнулся об угол проёма, один из антигравов со скрежетом оторвался и полетел куда-то вниз. Меня швырнуло на приборную панель, а машина, вращаясь, прочертила брюхом по металлическому полу, грянулась о противоположную стену и замерла. Из динамика раздался отчётливый голос дяди Вани:

– Держитесь крепче, детки, мы уходим!

Поворотная камера шлюза поползла вбок, отделяя нас от воющей метели. Корабль ощутимо накренился и стал набирать высоту, а глайдер со скрежетом потащило по полу в обратную сторону. Марк болезненно застонал, я упёрлась руками и ногами, во что только можно. Раздался удар, и наконец всё стихло.

«Виатор» выровнялся, где-то снаружи натужно гудели двигатели, унося нас от погони. Я стянула тактическую маску, бросила её на приборную панель и с шумом выдохнула. Марк прохрипел:

– Когда-нибудь старый хрыч всех нас угробит…

– Ты как там, живой?

– Хрен его знает… Крови натекло…

Я посмотрела на Марка. Он был бледен, куртка под прижатой к животу рукой набухла красным. Выскочив наружу, я обогнула разбитую машину, рывком подняла водительскую дверь и принялась бережно вытаскивать Марка. Стянула с него куртку и, скомкав её, прижала к ране. Охая и ахая, он облокотился на моё плечо, и мы побрели внутрь корабля, оставляя на полу след из падающих капель крови. В грузовом отсеке его ноги подкосились, он обмяк и сполз на пол, но в этот момент из жилого модуля выкатился дядя Ваня. По-старчески причитая, он подкатил к нам, подхватил Марка многочисленными манипуляторами, развернулся и был таков. Профессор Мэттлок уже стоял рядом и взволнованно поинтересовался:

– Лиза, с вами, надеюсь, всё в порядке? Вы не ранены?

– Нет, профессор, спасибо за заботу. Меня сейчас гораздо больше волнует Марк.

Сердце моё колотилось. Я пыталась отогнать плохие мысли подальше – дядя Ваня был хорошим врачом, но я никак не могла успокоиться.

– Мне срочно надо выпить…

С этими словами я заковыляла в сторону кают-компании. Как была, в военных сапогах и в боевом комбинезоне я прошагала к бару, оставляя на ковре мокрые следы, достала оттуда первую попавшуюся бутылку и, сорвав пробку, припала прямо к горлышку. Обжигающая жидкость хлынула в горло. Я сделала несколько глотков, со стуком опустила бутылку на стол и плюхнулась в ближайшее кресло.

Голова была ватная, всё тело болело. За стеклом смотрового окна белела пурга – «Виатор» выжимал максимум из атмосферных двигателей, направляясь куда-то на юг. У нас была небольшая передышка, но нельзя было терять время. Я встала, прошагала в свою каюту, опустилась за монитор и набрала на коммуникаторе привычный номер: пять нулей, две двойки, семь, четыре, семь. Один гудок – и звонок сбросился. На меня вдруг накатила дикая усталость. Выждав с полминуты, я получила входящий вызов с неизвестного номера и ответила:

– Она у нас.

На той стороне голос с воодушевлением воскликнул:

– Молодцы! Я знал, что на тебя можно рассчитывать! Но есть небольшая проблемка – вас ищут, и в район операции сейчас стягиваются боевые корабли. Военные в ярости, и готовы рвать и метать за этот пропущенный удар, так что я рекомендую вам залечь на дно.

– Хорошо, что-нибудь придумаем.

– Да… Россы разнесли Институт и, оставшись с носом, прямо сейчас спешно покидают атмосферу Земли. В Содружестве объявлен режим чрезвычайной ситуации. Так что прячьтесь, глушите все приборы и ожидайте дальнейших инструкций по электронной почте.

– Принято.

– До связи.

Динамик пиликнул, и воцарилась тишина. Я громко и отчётливо произнесла:

– Надюша! Где мы находимся?

Механический голос отчеканил:

– Евразийское Содружество, Республика Алтай, Катунский горный хребет. Высота над уровнем моря: три тысячи двести метров, направление движения…

– Достаточно! Найди укромное место для посадки и снижайся. После приземления – отключить всю электрику, ретранслятор, приёмник, не включать транспондер. Полное радиомолчание.

– Будет сделано, Лиза.

С трудом поднявшись, я вышла из каюты и, сделав несколько шагов по коридору, оказалась в лазарете. Дядя Ваня орудовал над Марком манипуляторами, обрабатывая рану. Марк лежал с закрытыми глазами, белый как смерть. Грудь его слабо вздымалась и опадала. Было больно на него смотреть.

– Как он?

Не отрываясь от процесса, дядя Ваня прожужжал:

– Много крови потерял, но жить будет. Сейчас я его залатаю и волью гемодинамику… Кстати, принеси, пожалуйста, термос. Там, в холодильнике, на нижней полке.

Он сделал жест манипулятором. Я подошла к морозильной камере и открыла дверцу. Из освещённой полости повеяло холодком, и лёгкая дымка поползла над полом. Я нашарила серый металлический цилиндр и, хлопнув дверцей, вернулась к операционному столу. Дядя Ваня принял из моих рук ёмкость.

– Спасибо, Лиза. Тебе нужно отдохнуть, я позабочусь о нём.

– Ладно, деда. Но помни – я слежу за тобой…

Хлопнув его по металлическому боку, я понуро побрела в свою каюту, сбросила с себя экипировку и завалилась на кровать. Тело гудело, и меня почти сразу сморил сон…

* * *

… Стояла жара, белое солнце беспощадно обжигало лучами потрескавшуюся почву, из которой тут и там робко пробивались жёлтые сухие веточки местных растений. Я лежала в сиденье кабриолета, закинув ноги на лобовое стекло, а Марк расслабленно, одной рукой вёл машину по пустому прямому шоссе. На нём была пёстрая гавайская рубашка, на носу темнели солнцезащитные очки, а волосы его развевались по ветру. Он повернулся и сквозь шум ветра прокричал:

– Как думаешь, до заката доберёмся?!

– Конечно, доберёмся! Разве было когда-нибудь, чтобы мы не успевали?! – я понятия не имела, куда мы едем, и куда мы должны добраться, но это было неважно – ведь мы всегда справлялись. Справимся и на этот раз.

– Один момент, мне надо отлить…

– Без физиологических подробностей никуда, правда, Марик?

– Что естественно – то не безобразно!

Машина, поднимая пыль, съехала на обочину и остановилась. Марк, не открывая дверь, выпрыгнул наружу и поднялся на небольшой придорожный холмик. Приложив руку ко лбу, он несколько секунд всматривался куда-то вдаль, после чего скрылся за насыпью.

Я повернулась и стала смотреть на дорогу впереди. В уходящем вдаль полотне, казалось, отражался знойный вибрирующий в причудливом ритме воздух. Он извивался, подобно красавице из восточных сказок, танцующей танец живота. Зрелище было завораживающим, и я не могла оторвать взгляд от этого вечного движения. Прошло некоторое время, а Марка не было. Он что там, присесть решил?

Я выбралась из машины и стала взбираться на холм, на котором пару минут назад стоял Марк. На вершине я остановилась. Передо мной открылась бескрайняя голая пустыня без единого признака жизни. Ветер гнал песок вдоль барханов, закручиваясь в пылевые вихри. Марка не было.

– Марк! Хватит прятаться!

В лицо повеял прохладный ветерок. Никто не отозвался. Одиночество сдавило сердце тисками, и я что было силы закричала:

– Ма-а-арк! Не уходи!

– Марк… – прошептала я и открыла глаза. Было темно и тихо, только тускло горела синеватая лампочка ночника. Я взглянула на часы – стояло раннее утро. Голова раскалывалась, как это обычно бывало на следующий день после боевых стимуляторов, но я быстро оделась и вышла в коридор. Проходя мимо комнаты Марка, я заглянула через приоткрытую дверь. Заметно порозовевший, он сопел теперь в койке, накрытый одеялом из овчины.

У меня отлегло, я вернулась в свою каюту и наконец позволила себе принять душ. Бросив мимолётный взгляд в окно, я заметила деревья и снежные сугробы. Судя по тому, что времени прошло немало, а вокруг царила тишина, Надюша всё-таки нашла неплохое место, где можно было спрятать корабль.

Горячая вода расслабляла, смывая свинцовую тяжесть с уставшего тела. Наверное, нет ничего лучше, чем просто постоять под потоком ласковой горячей воды… А потом, конечно же, съесть что-нибудь вкусное, чтобы порадовать желудок. Я вспомнила принесённый Марком со станции жареный палтус, бесконечно далёкий и столь же бесконечно вкусный – таким он казался мне сейчас, когда желудок ворчал, требуя себе занятие…

В кают-компании одинокий профессор Мэттлок сидел у окна и вглядывался в раскинувшуюся по ту сторону ферропластика гладь озера, обрамлённого горами. Обернувшись, он улыбнулся мне:

– Какое великолепие, Лиза, вы только поглядите! Никогда не думал, что окажусь в столь красивом месте!

– Не потому ли оно такое красивое, что сюда не ступала нога человека?

Я прошла к синтезатору пищи и выбрала блюдо. Пожужжав, механизм выплюнул тарелку с овощным рагу и рыбным стейком, и желудок тут же нетерпеливо заворчал. Я присела напротив профессора. Тот заметил:

– Я думаю, что за эти сотни лет на матушке-Земле не осталось места, где бы человек не побывал.

Мне было что сказать – и про горы мусора, которые неизменно остаются после людей, и про разорённую природу, но рот мой был занят. Я уплетала завтрак, а Мэттлок задумчиво глядел в окно. Неожиданно на пороге показался дядя Ваня с каким-то выпуклым цилиндром, зажатым в манипуляторах. Мы с профессором вопросительно уставились на киборга, и Мэттлок неожиданно воскликнул:

– Иван, да это же… самовар?!

Ваня радостно воскликнул:

– Он самый! Я всё ждал подходящего случая, чтобы пустить его в дело, и наконец дождался!

Подкатившись, он водрузил блестящий пузатый самовар на стол. Повернувшись ко мне, он вкрадчиво промолвил:

– Лизонька, дорогая, сделай доброе дело – сходи в лесок за сосновыми шишками.

Я в недоумении уставилась на него.

– Сосновые шишки?

– Да, такие круглые, коричневые, чешуйчатые, их ни с чем не спутаешь. Валяются себе, понимаешь, под деревом…

Я раздраженно прервала его:

– Прекращай, я знаю, что такое сосновые шишки.

– Отлично! – он перевёл взгляд на профессора. – Ну как вам, Рональд, родная Земля? Поди, не были на ней бессчётное количество лет?

– Да… Лет уже, наверное, тридцать. И, знаете, не особо-то и скучал, но в такое прекрасное место и не надеялся попасть…

Я доела завтрак и поднялась. Оставив праздно болтающих ни о чём стариков, добралась до своей каюты, сдвинула в сторону дверцу гардероба и стала прикидывать, как лучше одеться. За бортом стояла мягкая зима, термометр показывал минус десять градусов, поэтому я решила надеть тёплый свитер с горлом, кожаную куртку с подкладкой и джинсы с ботинками. Без оружия я чувствовала себя неуютно, сняла с крючка кобуру с пистолетом и привычно пристегнула к бедру. Вот теперь можно было и прогуляться…

Трап со свистом опустился, и передо мной предстала волшебная картина – вздымающиеся в высоту вековые ели, медленно спускающиеся с небес крупные снежинки при полном штиле, журчание ручья где-то недалеко. Ввысь уходил щербатый горный склон, а чуть левее, за кормой корабля, из-за деревьев проглядывало озерцо. Я вышла на мягкий пушистый снег. Под исполинами, стоявшими почти вплотную к кораблю, наносов почти не было – при посадке сугробы разметало в стороны, а напа́давший за эти сутки снежок нависал сверху, на разлапистых еловых ветках, поэтому я могла без труда передвигаться по твёрдой промёрзшей почве.

Отойдя десяток шагов от корабля под тень широких атмосферных крыльев «Виатора», я решила прогуляться до ручья. Журчание раздавалось откуда-то спереди, из-за холма. Я медленно, вдыхая полной грудью свежий горный воздух, шла вверх по склону. Над головой пели невидимые птицы, а по моему телу разливалось спокойствие. Все проблемы, казалось, остались позади, на корабле, и сейчас мне выпала редкая возможность проникнуться первозданной красотой этого места.

Поднявшись на холм, я увидела небольшой ручеёк, бежавший вниз по ущелью. Чуть впереди поток влаги, переваливаясь через невысокие пороги, поднимал дисперсную водяную пыль. Я взглянула вверх – уходящая в небо горная гряда, покрытая снежными шапками, искрилась на солнце, проглядывавшем между низколетящих белых холодных облаков. Отсюда открывался вид на небольшое круглое озеро, сияющее чистой голубизной, которую периодически тревожила лёгкая рябь. В низине, между мной и озерцом, едва заметно покачивая присыпанными снегом крыльями, на брюхе лежал корабль.

Вспомнив, зачем пришла, я принялась оглядываться в поисках сосны. На той стороне ручья, за ёлками, заприметила светло-коричневый ствол искомого дерева, после чего пошла вдоль водотока в поисках переправы. Перескочив наконец по камням через поток воды, я подошла к дереву и принялась раскапывать снег вокруг него. Добыча не заставила себя долго ждать – бурые сосновые шишки глядели на меня из-под белого покрова. Достав полиэтиленовый пакетик, я набрала целый ворох, и собиралась было вставать, как вдруг сзади раздался хруст сломанной ветки.

Я обернулась – из-за ручья, стоя вполоборота, маленькими чёрными глазками прямо на меня смотрел огромный мохнатый медведь. Сердце в груди забарабанило, а я, стараясь не делать резких движений, медленно опустила пакет на снег и поднялась на ноги.

Медведь, тряхнув загривком, сделал пару шагов навстречу, и я увидела, как из-за его спины робко выглядывают пара крошечных тёмных медвежат. Похоже, передо мной была медведица с выводком. Я напряглась и успокаивающе промурлыкала:

– Тише, мои хорошие, тише… Я вас не обижу. Давайте мирно разойдёмся, а?

Медведица встала на задние лапы и громогласно заревела. Добрых два метра, а то и побольше… Я медленно опустила руку и отстегнула застёжку кобуры, готовая выхватить пистолет, если потребуется.

– Нет-нет, не надо. Стой там, а лучше иди своей дорогой.

Животное грузно опустилось на все четыре лапы и ринулось в мою сторону, в одну секунду покрыв половину расстояния между нами. Я молниеносно выдернула пистолет и сделала два выстрела куда-то поверх головы медведицы. Та опешила, споткнулась, прокатилась на заду ещё пару метров по инерции, затем развернулась и дала дёру. Где-то сверху затрепыхались многочисленные крылья перепуганных птиц, а эхо выстрелов гулко перекатывалось по поверхности озера, отскакивая от горных склонов. Медвежата засеменили вслед за мамой. Перескочив через ручей, зверь дождался малышей и, последний раз оглянувшись на меня, скрылся за холмом.

Я ещё немного постояла, переводя дух, после чего взяла пакет с шишками и отправилась обратно. На пороге меня встретил дядя Ваня, с ходу спросив:

– Кто стрелял?

– Я. Медведей отпугивала, – проходя мимо, я сунула ему пакет шишек, и направилась в жилой модуль.

Дядя Ваня покатился следом.

– Медведей? В это время года?!

– Медведицу с выводком. Вылезли будто из ниоткуда.

– Голодные, видать. Мамка корм ищет, таская малышню за собой, вот и бродят неприкаянные, когда все уже давно спят.

Добравшись до кают-компании, я присела возле позолоченного самовара напротив профессора. Тот сервировал стол, раскладывая угощение – сухофрукты, плюшки, мармелад. Дядя Ваня был запасливым, имея закуски на любой случай, при том, что сам он уже давно забыл, что это такое – вкусно поесть. Я задумчиво заметила:

– А где же шляется папа-медведь? Наверное, за другой медведицей решил приударить?

– Дрыхнет давно, с осени наевшись… Надюша, вырубай дымодетекторы.

Дядя Ваня со скрипом отворил небольшой лючок у основания самовара, засыпал туда шишек, после чего, включив плазменную горелку на одном из манипуляторов, разжёг огонь. Из трубы тут же пошёл дымок, приятно запахло костром.

Мэттлок потирал руки, я наслаждалась запахом горящей хвои, а дядя Ваня, дождавшись момента, разлил по чашкам ароматный душистый чай. Настроение тут же поднялось, а профессор Мэттлок, отхлебнув из блюдца, заговорил:

– Слуга обращается к лорду: «Сэр, осмелюсь доложить, что на кухне некоторым образом возник пожар.» Хозяин дома медленно отложил «Таймс» и сказал: «Сообщите это леди. Вы же знаете, Робинс, что я не занимаюсь домашним хозяйством.»

Дядя Ваня всплеснул манипуляторами:

– Ха! Это ваш хвалёный английский юмор? В автобус заходит мужик с недопитой поллитрой водки. Садится, и как будто силится что-то вспомнить. Тут к нему обращается кондуктор: «Мужчина, за проезд.» Лицо мужика светлеет: «Точно! Ну, за проезд!»

Профессор прокашлялся и продолжил:

– Два джентльмена разговаривают после званого обеда. «Скажите, сэр, почему сегодня во время обеда вы постоянно целовали руку даме, что сидела от вас слева?» «Видите ли, сэр, мне забыли положить салфетку…»

Дядя Ваня парировал:

– «Привет, Сёма. У тебя есть тысяча до зарплаты?» «Да, спасибо, Изя. Можешь за меня не волноваться!» …

Войдя в раж, два старика продолжали идиотничать, а я допила свой чай, встала из-за стола и отправилась в комнату к Марку. Вслед доносилось: «Мама, а правда, что я получился нечаянно? Сынок, буду откровенна: не очень-то ты и получился…»

Марк уже сидел на своей кровати и увлечённо читал что-то с экрана планшета. Живот его был перебинтован. Я присела рядом с ним и участливо поинтересовалась:

– Ну как ты? Болит?

Он оторвал взгляд от экрана и широко улыбнулся:

– Да пустяки, просто царапина. Дед меня залатал на пятёрку и накачал регенератами. Завтра уже буду как новенький.

– Ходить-то можешь? Пойдём, чайку́ попьём из самовара?

– А пойдём.

Охнув, он поднялся с кровати и сунул ноги в тапки. Мы добрались до кают-компании, где разбушевавшиеся пенсионеры громогласно хохотали в две глотки, вагонами отсыпая похабные анекдоты. Остаток дня пролетел незаметно. По итогу я надорвала живот со смеху, а Марк наконец пришёл в себя…

Когда начало темнеть, я вышла на прогулку. Свежий горный воздух так и манил меня, я никак не могла им надышаться. Далеко от корабля я решила не отходить, чтобы не наткнуться вновь на хозяев леса. Сидя на берегу озера, я думала, каково это – нести настоящую ответственность за тех, кто полностью зависит от тебя? Что сейчас делает медведица, сыты ли её медвежата, и как они встретят день грядущий…

Посидев с полчаса у кромки водной глади, я вернулась в корабль, на минуту вышла в эфир, поймав сигнал спутника, и проверила почту – вестей от заказчика не было – после чего приняла душ и присела у окна, глядя в чёрное звёздное небо. Над кораблём сгустилась ночь…