Текст книги "Погоня за судьбой"

Глава XIV. Институт

… Снежная пелена закручивалась вихрем, создавая неповторимый танец крупных снежинок, пока глайдер спускался сквозь циклон. Воздушные трассы остались над нами, а где-то внизу простирался занесённый пургой город. Я сидела на пассажирском сиденье, облачённая в матово-чёрный боевой комбинезон, и заряжала вторую обойму для дробовика. Осколочный, разрывной, осколочный, разрывной… Волосы были заплетены в хвост, а тактическая маска с фасеточными глазами – поднята на лоб. Кобура с пистолетом – привычно пристёгнута к бедру, а меж моих коленей покоился дробовик.

Какой-то сильно уставший и осунувшийся Марк сидел за штурвалом и вглядывался в снежную белизну. Чувство необъяснимой тревоги одолевало меня, примешиваясь к привычно ноющему нейроинтерфейсу. Что-то казалось неправильным, и я подсознательно чувствовала, что теряю контроль над ситуацией. Впереди нас ждала неизвестность, а наскоро составленный план операции не выдерживал критики – не было ни запасного плана отхода, ни прикрытия, и надеяться мы могли только на себя и на эффект неожиданности. Защёлкнув обойму в дробовик, я принялась накручивать длинный толстый пламегаситель на конец ствола и нарушила тягостное молчание:

– В последнее время я часто вспоминаю Каптейн… Как думаешь, могло ли всё быть по-другому? Без всех этих убийств…

Не отрывая взгляда от приборов, он задумчиво отреагировал:

– Не знаю, Лиз. Не мы начинаем войны, мы лишь в них участвуем, как заложники. Война войной, но можно ли спустить им с рук такие зверства? Я бы не смог. И считаю, что ты поступала правильно, но предпочитаю не вспоминать эти времена. Они нелегко мне дались. Я потерял много отличных ребят и веру в людей.

– Но было ведь и что-то хорошее! Дружба, боевое братство, твоя карьера…

– Которую я послал к чёртовой матери…

– И наша встреча…

– И наша встреча. Если бы не воля случая, не знаю, что бы ты нашла, кроме собственной погибели в этих проклятых лесах… Я иногда прокручиваю в памяти этот момент – когда захожу следом за тобой в этот мёртвый затхлый корпус…

Он прервался и сглотнул. Я очень редко видела его таким – подавленным, будто мигом постаревшим на несколько лет. Я протянула руку, обтянутую черной материей, и взяла его ладонь в свою.

– Не надо, Марк. Вспомни лучше пляж на Пегасе. Белый песок под ногами, голубую воду… Крабов, которых мы ловили под камнями, а потом отпускали… Помнишь, как мы улепётывали с целой простынёй яблок, а за нами гнались фермерские собаки? Вот же было веселье!

Он улыбнулся.

– А как мы с тобой поехали автостопом по Пиросу? Папа меня после этого чуть не убил. Волновался ведь за нас…

– Знаешь, Марк, я очень рада, что ты стал мне за старшего брата. Не знаю, стоило ли оно твоей карьеры, но я очень это ценю. Далеко не каждый может принять в свою жизнь совершенно постороннего человека и взять за него ответственность…

– Ты была совсем девчонкой, к тому же в трудной ситуации. Наверное, у меня изначально не было выбора, если учесть, что я на двенадцать лет старше тебя…

– И если учесть, что ты меня постоянно подкалываешь, злишь и бесишь. Тебе ведь это нравится, признайся.

– Конечно! Именно для этого я и забрал тебя на Пирос.

– Ну да, ну да… Но я ни о чем не жалею, и тебе не советую. Мы же, в конце концов, повзрослели и притёрлись, нашли гармонию в виде деловых отношений, правда ведь?

Он не ответил. И я вдруг почувствовала то, что, наверное, постоянно чувствовал он – близость человека, с которым тебя связывают годы, проведённые вместе. Которого любишь и вожделеешь, но при этом стараешься не подавать виду, ни словом, ни делом, потому что вам нельзя быть вместе. Не вместе – только рядом, как брат и сестра. Потому что, если перейти эту черту, вы уже не сможете работать друг с другом. Спокойную и профессиональную сосредоточенность вытеснят переживания, волнения, а душу заполнят эмоции и страхи за ставшего слишком близким человека. Нашим преимуществом было то, что мы не заплывали за эти буйки…

Как будто переключившись, Марк стальным голосом отчеканил:

– Триста метров до входа в коллектор. Готовность номер один…

Казалось, эта часть города застыла без движения – за стеклом проплывали унылые бетонные стены многочисленных складов и корпусов, посеребрённые снежными заносами. Площадки и стоянки были покрыты сугробами, тут и там виднелись спящие грузовики, трактора и погрузчики.

Глайдер замедлился и начал снижаться. Через несколько секунд мы оказались возле забора из сетки-рабицы прямо над бетонным жёлобом метров десяти шириной. Внизу, в паре метров от нас зияла круглая зарешёченная труба водостока, из которой в легком облачке пара вялой струйкой стекала тёплая вода. Марк заглушил двигатель и скомандовал:

– Лиза, принимай картинку.

– Вижу. Пошла интеграция…

Боевой сканер накладывал схему коммуникаций на сетчатку глаза, и передо мной предстала объёмная картинка подземных туннелей, ведущих под самое сердце Института. Я повела взглядом из стороны в сторону, оценивая масштаб скрытых сооружений. Целый город под городом, уходящий на многоэтажную глубину… Неожиданно резко из коммуникатора раздался голос дяди Вани:

– Ребятки, у меня плохие новости. В околоземное пространство вторглись несколько неопознанных кораблей, скорее всего, это ваши старые приятели. Военные подняты по тревоге и суетятся, как разворошённый муравейник, а в эфире интенсивные переговоры… Я не могу тут оставаться. Сдвигаюсь на юг, чтобы не попасть под раздачу. Не теряйте время зря!

– Принято, деда. Используем эффект неожиданности, пока вояки встречают гостей. Ну, Марик, погнали!

Я опустила маску на лицо, откинула дверь и с дробовиком наперевес спрыгнула на снег, хрустнувший под сапогами. В несколько шагов оказавшись у решётки, выдернула её из пазов и с грохотом сбросила вниз. Марк, уже стоявший рядом с походной сумкой на плече и карабином в руках, пригнулся и скрылся в коллекторе. Включив инфракрасный визор, я последовала за ним…

Воды было по щиколотку, а стены были покрыты ржавыми потёками и сгустками какой-то ослизлой массы. По петляющим коридорам вдоль стен с отверстиями, из которых стекала вода, мы наконец добрались до ржавой лестницы, ведущей куда-то наверх по вертикальному отводу. Карта сообщала, что Институт находился сверху.

– Давай, Лиза, я за тобой.

Я стала подниматься по металлическим ступеням, которые предательски стонали под моим весом. Через пяток метров подъёма меня ждал закрытый квадратный люк. Приложив некоторое усилие, я со скрипом откинула тяжёлую плиту и выбралась наружу. Тёмное техническое помещение встретило меня парой мерцающих лампочек под потолком, гулом генераторов и помесью механических звуков. Протянув руку, я помогла Марку выбраться следом за мной, и огляделась. Нижний ярус, подвал, минус третий этаж. Согласно схеме, лабораторное хранилище находилось на минус втором этаже под поверхностью – прямо над нами.

Единственная дверь, ведущая из технического помещения в коридор, была заперта, и чтобы не терять время, мысленным напряжением я активировала кинетический усилитель, наполнивший помещение едва различимым свистом ультразвука. Удар кулака – и замок порвался, как пластиковый стаканчик, а дверь с треском распахнулась.

Марк с оружием наизготовку выдвинулся в тёмный коридор, я последовала за ним. Через несколько метров мы оказались возле узкой лестницы в пару пролётов, ведущей наверх. Десяток шагов по ступеням, металлическая дверь с небольшим помутневшим окошком. Марк осторожно глянул сквозь него и негромко чертыхнулся:

– Гадство какое… Тихо войти не получится, вижу пару лаборантов в коридоре. Ждать, пока уйдут, не с руки. Вероятно, там дальше их больше.

Я включила боевой сканер и повела взглядом вдоль стен и потолка. Впереди виднелись несколько сигнатур, но основное движение происходило наверху, на первом этаже. Похоже, штатной охране было придано военное усиление – я насчитала десяток человек.

– Нам особо выбирать не приходится, времени совсем мало.

– Ладно. Заходим, а там по обстоятельствам. Раз… Два…

Марк вышиб дверь ногой, поднял ствол автомата и вышел в коридор. Я с сочным щелчком передёрнула затвор дробовика. Курившие у стены лаборанты в белых халатах обернулись и изумлённо уставились на нас. Марк рявкнул:

– Не дёргайтесь, и тогда все останутся целы! – подойдя вплотную, он наставил ствол на толстяка в очках. – Нам нужна «Книга судьбы». Ты пойдёшь с нами и отведёшь нас в хранилище.

Из открытого рта учёного выпала сигарета, с легким стуком отскочив от пола.

– К-какая книга?

– Металлические пластинки с Джангалы. Следующий вопрос – и я сломаю тебе челюсть.

– Я п-понял, не надо насилия. Идёмте, нам туда… – с этими словами он засеменил по коридору.

Я жестом указала второму яйцеголовому следовать рядом с ним и замкнула шествие. По пустому петляющему коридору – похоже, большая часть персонала была уже на предпраздничном выходном – мы добрались до довольно большой комнаты с несколькими ярко освещёнными столами, за которыми сидели ещё трое ученых и проводили какие-то изыскания. По столам были разложены исчерченные бумаги, стояли электронные микроскопы, мерцали мониторы компьютеров. В противоположной стене высилась массивная железная дверь с панелью кодового замка и лицевым сканером рядом. Я вышла в центр помещения и скомандовала:

– Всем оставаться на своих местах! Ведите себя тихо и спокойно, и никто не пострадает! Кто знает код от хранилища?

Из-за стола поднялся седоволосый профессор.

– Я руководитель отдела. Только я могу открыть эту дверь. Что вам там нужно?

В его голосе не чувствовалось страха – скорее досада оттого, что кто-то посмел помешать его исследованиям.

– Мы заберём артефакт – «Книгу судьбы».

– Книга, говорите? – он засмеялся. В тяжёлой тишине этот дребезжащий смех казался совершенно неуместным. Он продолжил: – Ох уж эти журналистские штампы и броские заголовки… «Книга судьбы перепишет историю человечества…» «Находка тысячелетия изменит мир навсегда…». Зачем она вам, варвары двадцать второго века? Что вы собираетесь с ней делать? Гвозди ею заколачивать?

Я начала закипать. Время поджимало.

– Уважаемый, открывайте хранилище! Нам некогда вести светскую беседу, мы можем заняться этим позже, в более спокойной обстановке.

– А что, если я откажусь?

– Из этого не выйдет ничего хорошего.

– И всё-таки я попробую…

Тотчас же стоявший ближе всех к выходу лаборант дёрнулся и помчался к дверному проёму. Вслед за единственно верным решением, которое могло быть принято мною за эти доли секунды, я щелкнула предохранителем, вскинула дробовик и нажала на спуск. Раздался глухой хлопок, и горсть раскаленной дроби со свистом изрешетила голень беглеца. Тот обрушился на пол и истошно закричал. Ну зачем ты так, идиот? Я же предупреждала…

– Есть ещё кто-то, кто не понял всю серьёзность ситуации? Профессор, открывайте хранилище, следующий патрон будет разрывным… – я наставила ствол на лаборантку за соседним столом. Трясясь от страха, она зарыдала.

Пожилой ученый прошипел:

– Будьте вы прокляты, головорезы! – и засеменил к железной двери. Марк уже стоял рядом с ней, поводя стволом из стороны в сторону. Обстановка была накалена. Набрав код на панели, старик поднёс лицо к считывающему устройству, и в двери что-то щёлкнуло. Марк легонько ткнул его стволом в бок:

– После вас, профессор.

Старик толкнул дверь, и она бесшумно отворилась. Они с Марком скрылись в дверном проёме, а я попыталась вызвать дядю Ваню, но связи не было.

Раненый лаборант стонал, лёжа возле выхода из лаборатории. Боевой сканер показывал движение. Силуэты наверху, на первом этаже здания активно перемещались, занимая оборону. Похоже, наше присутствие больше не было секретом, и военные всполошились, но подкрепление было только на подходе. Впрочем, я отчетливо представляла себе, как они окружают здание. Снайперы занимают соседние постройки, на углах улиц организуются блокпосты…

Из хранилища раздался голос Марка:

– Где ещё одна?! Должно быть семь!

– Она наверху, в кабинете спектроскопии…

Марк вышел из хранилища, наплечная сумка его приобрела отчётливые прямоугольные очертания. Направив оружие на ближайшего лаборанта, он грозно спросил:

– Где этот кабинет?

Ученый затрясся и промямлил:

– На четвёртом этаже, т-третья дверь по левую сторону.

В сердцах пнув стол, не обращая уже внимания на учёных, он вышел из помещения. Я последовала за ним, и в коридоре остановилась.

– Марик, нам нужно разделиться. Я пойду наверх, заберу пластинку и последую за тобой. А ты возвращайся к глайдеру.

– Дай мне знать, если что-то пойдёт не так. Пойдём по резервному варианту. Помнишь его?

– Да, ты заберёшь меня из переулка между восточной стеной корпуса и забором.

– Договорились. Береги себя, киса.

Он на секунду мягко прижал мою голову к себе, затем отпустил, и бесшумно скрылся за углом коридора, через который мы прошли несколько минут назад. Я развернулась в другую сторону и, миновав пару грузовых лифтов, быстрым шагом направилась к капитальной лестнице. Сканер показывал, что меня уже ждут двумя этажами выше. Двойная дверь. Лестничный пролёт… Второй… Третий… Я включила сопряжение оружия с боевым сканером, пояс маскировки, и стала преодолевать очередной пролёт. А вот и первый этаж. Пояс исправно работал, наводя помехи в радиусе нескольких метров и скрывая меня с радаров. Высокотехнологичный сканер при этом исправно работал, давая мне преимущество, которым я не преминула воспользоваться.

Сорвав с жилета осколочную гранату, я бросила её над последними ступенями прямо в коридор – туда, где маячили красноватые пятна спрятавшихся по бокам прохода бойцов. Следом – ещё одну. Раздался крик, затем два громких хлопка. Наверх! Я преодолела первый этаж, а внизу затрещали автоматные очереди, выбивая из стен пыль и осколки кирпичей в том месте, где я только что проскочила.

Здание Института было пятиэтажным, возвышаясь над окружающими его складскими постройками, поэтому светиться в его окнах не стоило.

Третий этаж… Откуда-то снаружи приближался мерный свистящий гул. Снизу доносились крики – похоже, солдаты пришли в себя и бросились в погоню.

Четвёртый этаж… Я пробежала по коридору влево, отсчитала третью дверь и вышибла её ногой. Продолговатый кабинет, уставленный столами с оборудованием, встретил меня жужжанием приборов. В самом углу почти до потолка возвышалась массивная исследовательская установка. Рядом, внутри стеклянного короба в воздухе парила золотистая пластина. Я подошла, достала её и быстро сунула под жилет.

Неожиданно погасло освещение. Время истекало, снизу поджимали солдаты, и единственным разумным решением было выбираться на крышу, как на господствующую высоту. Я стремительно добежала до лестницы, а бойцы были уже буквально пролётом ниже. Сделав пару выстрелов для острастки, я устремилась наверх.

Источник гула был теперь надо мной, прямо над крышей, и меня осенило – это гравилёт, который наверняка сейчас выбрасывает на кровлю подкрепление. Сканер показывал многочисленные цели, которые рассредоточивались по всей крыше. Преодолев последние ступени, я вышла в фойе пятого этажа.

Фойе представляло собой перекрёсток из трёх усеянных дверьми коридоров, каждый из которых оканчивался большим прямоугольным окном, а за стёклами белела монотонная зимняя пелена. Судя по плану, выходов на крышу было три – как раз в конце каждого из коридоров – и все три сейчас были под контролем военных.

Я была окружена с двух сторон, и кольцо вокруг меня сжималось с каждой секундой. В кровь хлынул адреналин, я испытывала неуместный задор, а отсутствие освещения было мне только на руку. Ну что ж, поиграем в прятки-догонялки…

Я нырнула в ближайшую дверь и прислонилась к дверному косяку. Тотчас же из коридора раздался грохот и звон стекла – бойцы входили не только через люки, ведущие на крышу, но и через окна. Я высунулась на мгновение, увидела силуэт на фоне разбитого окна, навскидку прицелилась и нажала на курок. Дробовик выплюнул очередь, и в противоположном конце коридора снаряд, пришедшийся прямо в грудь одетого в зимний камуфляж солдата, разорвался на множество осколков, откинув его назад, к окну.

Не было времени размышлять, я сорвалась с места, а там, где я только что стояла, встречным огнем уже вышибало щепки из дверного косяка. Я пробежала через сквозную комнату, уставленную угловатыми столами и картотечными шкафами, и на мгновение затаилась в углу.

Прямо за ближайшей тонкой стеной в большой селекторной комнате три красноватых мутных пятна гуськом пробираются в сторону коридора. Едва слышно засвистел кинетический усилитель… Мощный удар ноги – и стена разлетается в труху, а вместе с её кусками на пол летит боец. Прыжок и удар кулаком с левой прямо в шлем – второй солдат отправляется вслед за первым. Выбиваю оружие у третьего и с отводом руки – правой в голову. Хрустнуло, шлем раскололся пополам, а боец сполз по стене.

Преследователи идут по пятам, поэтому я срываю с жилета ещё две гранаты и кидаю их назад, в дыру в стене. Пробегаю сквозь кабинет, впереди – закрытая дверь в центральный коридор. Сзади раздаются взрывы и матерные вопли. Восточная стена здания находится за этим коридором, прямо за парой кабинетов.

– Марк, как слышишь?!

Тишина в ответ. Только басовитый гул гравилёта перемещается где-то над крышей. Прямо сквозь дверь всаживаю два заряда в неосторожного бойца, и вдоль стены пересекаю зал, продвигаясь к торцу здания. Я должна была обойти окружение по дуге… Вояки пришли в минутное замешательство, и мне необходимо было этим воспользоваться…

Изрешечённая дверь справа от меня вылетает внутрь, а в кабинет, стуча по полу, закатывается металлический предмет. Нужно действовать быстро, и я пробиваю стену в коридор, вываливаясь из помещения на пол. Перекат. Справа, за стеной, раздаётся хлопок, а я прямо с колена упираю приклад дробовика в плечо и зажимаю спуск. Веер огня и картечи летит вдоль по коридору, сметая бойцов, которые уже приготовились было штурмовать переговорную.

Вскакиваю, на бегу выщёлкиваю пустую обойму и скрываюсь в ближайшем дверном проёме слева. Заряжаю вторую. Эндоскелет подаёт в тело подготовленный заранее боевой стимулятор, секунды тянутся, как сгущённое молоко, и превращаются в минуты. В коридоре слышен приближающийся топот ботинок. Боец совершает ошибку, я хватаю появившийся было в проёме ствол автомата, отвожу кверху и бью бойца с ноги в живот. Тот складывается пополам, стоящий следом за ним получает заряд дроби в грудь, а я разворачиваюсь и бегу в сторону противоположной стены, скрываюсь за углом и перевожу дыхание.

– Марк, приём! Где ты?!

Эфир молчал, и меня накрыло чувство тревоги. Он уже должен был добраться до глайдера… Гул гравилёта приблизился и усилился, дополнившись потрескиванием статики, а тусклый свет из дребезжащего панорамного окна напротив заслонила тень. Вслед за мерным синеватым свечением антигравов сверху наплыл чёрный бок летающей машины. Сдвижная дверь была открыта, а из темноты десантного отсека, оскалившись полудюжиной стволов, прямо на меня смотрел миниган. Почти физически чувствую, как мои зрачки расширяются. «Блин, только этого мне не хватало!»

Стволы начинают раскручиваться, а я делаю рывок вперёд, оказываясь прямо за капитальной колонной, разделяющей две части панорамного окна. В это же мгновение оглушительный треск разрезал воздух. Помещение заполнил вихрь из осколков стекла, деревянной стружки и обрывков бумаги, а противоположная стена начала разваливаться на крупные куски, порванные потоком свинца. Снаружи, через разлетающееся вдребезги окно, завывая, врывается снежная пурга.

Слившись с бетонной стеной, я выжидаю. Будто град, пули отстукивают по бетонной колонне, огонь смещается влево, обрывается, и гравилёт уходит на круг. Получив короткую передышку, я перемещаюсь в смежное помещение, в которое с другой стороны, вышибив дверь, тут же врывается боец. Наставив на меня автомат, он дает длинную очередь, но я быстрее. В три прыжка по дуге оказываюсь рядом с ним и, не сбавляя ходу, с разворота бью ногой куда-то в район шеи. Автомат со стуком падает на пол, а боевик отлетает обратно в дверной проём. За стеной раздаётся крик:

– Валите её, стреляй сквозь стены!

Успеваю отскочить за большой стол в груду изорванных миниганом кусков дерева, оставшихся от перегородки, и прислониться к нему спиной, как в помещение влетает граната, а вслед за ней, дырявя тонкие стены, над моей головой свистят пули. Прижали! Плохо дело… Закрываю уши ладонями, и тут же в метре от меня, прямо за ансамблем выдвижных ящиков раздаётся оглушительный взрыв. В ушах засвистело, и я на мгновение потеряла ориентацию в пространстве. Как завороженная, я смотрела на белые клочки бумаги, медленно планирующие на меня откуда-то сверху. Больно не было – похоже, осколки застряли в забитых макулатурой ящиках… Прихожу в себя… Нужно действовать!

Бросаю взгляд вправо – к панорамному окну приближается гравилёт, делая повторный заход. Сейчас или никогда! Срываю с жилета последние две гранаты и низким броском отправляю их под стол в сторону двери, после чего кладу ствол дробовика на столешницу и широким веером высаживаю остаток обоймы. Оттолкнувшись от ножки стола, делаю разбег, и замечаю – пилот допустил ошибку, чересчур приблизившись к окнам. Взрыв позади… Вот он, мой шанс! Прыжок на подоконник, толчок!..

Дробовик летит вниз с высоты пятого этажа, а я, уцепившись обеими руками за порог раздвижной двери, делаю резкий выброс и хватаюсь за треногу пулемёта, неожиданно ставшего бесполезным для стрелка. Тот судорожно пытается достать пистолет, но его запястье уже в моей руке. Хруст ломающихся костей, дикий крик, и я рывком отправляю солдата вслед за дробовиком.

Гравилёт, зависнув на мгновение, стал набирать высоту, а мой шальной разум пронзила задорная мысль – «охотник стал дичью!» Зажав спуск, я заняла место неудачливого стрелка. Как только я поравнялась с крышей, усеянной вооруженными бойцами, блок стволов достиг нужной скорости и узел подачи патронов с бешеной скоростью начал всасывать в себя ленту.

Миниган с треском исторг струю огня, обескураженные солдаты в ужасе заметались по крыше в поисках укрытия, а пилот, поняв, вероятно, что происходит, начал уводить машину в сторону. Гравилёт накренился, крыша исчезла из виду, и мимо поплыли заводские постройки. Мельком я заметила возле входа в Институт пару тяжёлых бронемашин и россыпь солдат.

– Марк, как слышно? Приём! Отзовись!

Сквозь шипение помех донёсся взволнованный голос Марка:

– Лиза, слава богу, ты в порядке! Меня тут прижали на выходе из коллектора, я не могу подобраться к глайдеру!

Из коммуникатора слышались короткие отрывистые очереди, но у меня отлегло. Жив, не погиб, не бросил меня! Я почувствовала прилив сил. Надо было выручать напарника.

– Держись там, скоро буду!

Схватившись за поручни, в одну секунду я преодолела пару метров, отделявших меня от двери в кабину пилотов и вышибла ее ногой. Молодой парень, лет двадцати от роду, ошарашенно завертел головой и закричал:

– Пожалуйста, не убивай!

Я скомандовала:

– Поворачивай левее, к коллектору, и всё у тебя будет хорошо! Давай только без резких движений, договорились?

Гравилёт по широкой дуге приближался к бетонной ливнёвке, впадавшей в небольшой ручеёк, обрамлённый серыми облезлыми кустами. Через сотню метров я уже могла разглядеть броневик, за которым пара бойцов, сливавшихся со снежным покровом, периодически высовывались и вяло отстреливались от Марка, засевшего прямо внутри трубы. Группа из пяти человек подобралась вдоль бетонного скоса почти вплотную к чёрному круглому отверстию, поэтому мне нужно было действовать быстро.

– Солдатик, давай боком к ним, и зависни метрах в пятидесяти.

– Я не могу! Они же мои сослуживцы!

– Всё с ними будет нормально, обещаю. Делай, как я говорю, или мне придётся сбросить тебя вниз!

Пилот послушался, и мы стали приближаться. Бойцы по эту сторону броневика смотрели в нашу сторону, один из них замахал нам рукой. Похоже, они ещё не были в курсе всей ситуации… Я включила коммуникатор:

– Марк, готовься на выход к глайдеру, я прикрою! Через пять секунд!

– Принял!

Делать нечего, обещания нужно выполнять… Я вернулась за пулемёт, взяла на прицел башню бронетранспортёра и зажала гашетку. Пулемёт застрекотал, приятная вибрация пошла по всему телу, а башня заискрила градом рикошетящих от неё пуль. Бойцы штурмовой группы, оказавшись на открытом месте под огнём, забыли обо всём и кинулись врассыпную кто куда – за броню, мимо коллектора в кусты, а один из них заскочил прямо к Марку, внутрь трубы. Убедившись, что на линии огня никого не было, я водила стволом влево-вправо, поливая свинцом то броневик, то ливнёвку, то кусты. Бетонная крошка летела во все стороны, а я чувствовала какую-то глупую радость, будто ребёнок, получивший в свои руки вожделенную игрушку.

Через секунду из коллектора выскочил Марк с сумкой наперевес и, отстреливаясь от военных, принялся взбираться по пологому склону наверх, к глайдеру. Несколько мгновений – и машина, поднимая тучу снега, взмыла над бетонным жёлобом. Очень вовремя щёлкнул пустой лентой пулемёт, вращаясь теперь вхолостую. Я, что было сил, закричала:

– Жми, пилот!

Меня дернуло в сторону, а по корпусу застучали пули – солдаты там, внизу, наконец пришли в себя. Через полкилометра в снежном вихре глайдер догнал гравилёт и почти поравнялся с ним. Через прозрачный обтекатель я увидела Марка, который помахал мне рукой. Коммуникатор игриво протянул:

– Эй, красотка, не желаешь прокатиться?

Я усмехнулась:

– Марк, да ты шутник… Единственное, мой маленький, что я сегодня ещё не сделала, так это не сменила тебе подгузник.

– Слушай, я серьёзно! Сейчас нас будут искать с собаками, а на этом пузатике ты далеко не улетишь! Давай ко мне!

Я бросила взгляд на хищный миниган и вздохнула. Повернулась в сторону кабины:

– Парень, держи ровнее и не дергай штурвал!

Молодой пилот уже вышел из кабины и держался теперь за поручни, покачиваясь и силясь перекричать шум ветра:

– Я с вами! Машина на автопилоте! Если вернусь – мне только одна дорога – под трибунал!

– Прости, солдатик, но ты всё же вернёшься! Живым и здоровым, в отличие от многих других!

Откидная дверь глайдера поднялась, я последний раз взглянула на застывшего в дверном проёме пилота и перепрыгнула через бездонную снежную пропасть. Дверь за мной опустилась, глайдер начал набирать высоту, уходя в сторону, а мальчишка-пилот провожал нас обречённым взглядом эти несколько секунд, пока гравилёт не скрылся в белой пурге…