Текст книги "Авантюристка (сборник)"

В семь вечера мы все спустились на ужин. Накрывали на террасе. Ганс сел во главе стола и принял серьезный вид. Мне показалось, что у него есть что сказать. Когда принесли напитки, он отхлебнул пива, окинул всех по очереди пристальным взглядом и заявил:

– Завтра мы едем в Бангкок.

– Что он говорит? – задергался Яков Давыдович. – Скажите, пусть говорит по-русски! Он же может!

– Не беспокойтесь, я вам все потом объясню, – успокоила я его.

– Итак, по прибытии в Бангкок вы отправляетесь в посольство и заявляете о том, что случилось. А там уже разберутся…

– А Клер?

– Она идти в свой посольство! – рявкнул Ганс. – Что фы как ребенок, не понимать?

Покончив с «формальностями», мы приступили к еде. Либерман сделал пару вялых попыток вновь приклеиться к Клер, но потерпел полную неудачу. Однако, поняв, что она не питает к нему более никаких нежных чувств, особенно не расстроился. Покончив с отбивной внушительных размеров, наклонился ко мне и тихо спросил:

– А что, как вы думаете, есть тут у них веселенькие места?

– Нашли у кого спрашивать…

– Да ладно, не скромничайте. Или не помните, где мы с вами выпивали пару дней назад?

Я чуть не подавилась и одарила Яшу таким взглядом, что тот стушевался. Посидев пару минут в задумчивости, Либерман, к моему удивлению, пристал к длинному и коротышке. Уже через пару минут я услышала, как они знакомятся.

– А то нехорошо выходит, – улыбался Либерман обоим. – Даже не узнали, как друг друга зовут…

Когда тарелки опустели, Ганс встал и сообщил, что он будет в баре. Клер отправилась в номер. А Либерман каким-то образом умудрился уговорить новых знакомых отправиться с ним на прогулку.

– Ребята что надо, – подмигнул он мне на прощание. – Длинный – Иоганн, тоже немец. А второй – Питер, чех. Уж мы разберемся, что к чему.

Я осталась одна и прошлась вокруг отеля, размышляя, куда бы податься. Идти спать не хотелось. Гулять было скучно. Тогда я решила присоединиться к Гансу в баре – хоть какая-то компания.

– Не помешаю? – справилась я, подсаживаясь к нему.

– Если не много говорить, – сказал он сухо.

– Не могу обещать, – призналась я и добавила: – Но постараюсь.

Свой первый стакан мартини я выпила почти в полной тишине. Ганс много курил, глазел по сторонам. На втором стакане я сорвалась и начала штурм:

– Расскажите, как все было?

– Што?

– Ну, как договорились с пиратами, как вы приехали… А сколько денег они просили?

– А сколько вы думать? – хмыкнул он, выпуская вверх струйку дыма.

– Ну, не знаю, – замялась я. – Миллион?

Ганс разразился громким смехом. Я покраснела.

– Ско… сколько? – переспросил он, заикаясь от смеха. – Миллион?

Я продолжала краснеть и ждала, пока он отсмеется. Наконец, он успокоился и стал серьезным. Смерил меня таким взглядом, словно я была кобылой на продаже, сказал:

– Сто тысяч.

– Негодяи! – Меня охватила ярость. – Всего-то сто тысяч!

– А что это вы так нервничать? – улыбнулся Ганс. – Или вы думать, что вы – настоящий принцесса?

К себе я вернулась в крайнем расстройстве. Конечно, я понимала, что я не принцесса, но все же… А может, они просили больше, но Жак не согласился? И тогда им пришлось остановиться на ста тысячах? Утешая себя этой мыслью, я укуталась в простыню и забылась крепким сном.

Утром мы покинули остров на обычном пароме. На этот раз путешествие на водном виде транспорта было намного приятнее. Небо было чистое, светило солнце, словно и не было никакого шторма.

Клер была свежа, но не в настроении. На мой вопрос: «Что случилось?» – она округлила глаза.

– Что случилось? Я третий день хожу черт знает в чем! Без косметики! Вчера мне пришлось мыть голову отельным шампунем! Да я…

И Остапа, как говорят, понесло. На ногтях и массаже мое восприятие предусмотрительно отключилось. Дружески похлопав ее по плечу, я развернулась и пошла в другой конец парома. Но там меня настиг Либерман. Он был не так свеж, как Клер, но зато вполне доволен жизнью. Улыбаясь, как сытый кот, пристроился рядом со мной, облокотившись на перила, сказал:

– Чудненько мы, однако, вчера погуляли… Нет, Таиланд поистине замечательное место! И ребята оказались весьма компанейскими! Скажу вам по секрету – мы все втроем вчера развлеклись у них в номере…

– Что, с ребятами? – усмехнулась я, глядя на его довольную физиономию.

– Обижаете, – скривил нос Яков Давыдович. – С девочками. А сколько мы вчера фотографировалась! У меня ведь камера осталась там, на «Глории». А у ребят с собой была. Обещали прислать фотографии…

И тут у меня в глазах словно потемнело. Ребята. Девочки. Фотографии… Неужели Жак решил подстраховаться и поручил им выполнить мою работу? А это могло означать одно – если их фотографии будут «пикантнее» моих, грош цена моей работе. Не видать мне моих денег!

Я занервничала. Черт бы побрал и этого Ганса, и его команду! Отнимать у меня хлеб! И Жак хорош…

Чертыхнувшись, пошла прочь по палубе.

– Куда вы? – удивился Либерман.

– Плохо себя чувствую, – ответила я, не поворачиваясь.

Спустилась на нижнюю палубу, где было мало народу: я была готова разрыдаться от досады. В голову, как тараканы, полезли дурные мысли. Неужели Жак решил отстранить меня от дел? И за что? За то, что на теплоход напали пираты? Прислал двух негодяев… Конечно, здесь, на суше, нащелкать фотографий не составляло особого труда! Попробовали бы они сделать это там, на теплоходе!

Злая как фурия, я ходила взад-вперед, пока не наткнулась на Ганса.

– Што вы тут бегать? – спросил он, глядя на меня своими водянистыми шариками.

– Вам какое дело! – рявкнула я, да так резко, что сама удивилась.

– Нет дела, – обиженно сказал он и исчез.

Я немного пришла в себя и стала бешено соображать. Думай, голова, думай… Через пять минут мой мозг выдал идею. Простую и гениальную. А именно – спереть карту памяти из фотоаппаратов у Иоганна и Питера. Спереть – и выкинуть. Тогда у Жака не останется выбора. Фотографии будут только мои!

Усевшись на лавочку, я вздохнула. Да, да, украсть! Но как? Ждать прибытия в Бангкок было рискованно. Там, скорее всего, они уединятся в каком-нибудь отеле – и тогда пиши пропало. Действовать надо было здесь и сейчас. Но действовать в одиночку я не могла. Мне нужна была помощь. И тогда, недолго думая, я пошла мириться с Клер.

Клер выслушала меня с равнодушным видом. А потом сказала:

– А мне-то с этого что? Моя миссия окончена.

Ну что ж, она была права. Тем более что ее душка Джон остался далеко, и, видимо, надолго. Тогда я, не раздумывая, предложила ей часть денег. При упоминании о деньгах красавица заметно оживилась.

– Сколько? – тут же уточнила она.

– Пять процентов от моей суммы.

– И сколько же тебе обещала подруга за фото ее неверного мужа?

Хм… Сколько. Говорить ей настоящую сумму мне, конечно, не хотелось. Но без нее я рисковала получить шиш с маслом вместо денег. Немного пожавшись, я все-таки соврала. Сумма, названная мною, была в десять раз меньше настоящей.

– Негусто, – вздохнула она. – Негусто…

– Да тут работы-то, – продолжала уговаривать ее я. – Просто отвлекающий маневр…

В конце концов Клер согласилась. Поправив волосы, спросила:

– Ну, как я выгляжу?

– Как всегда, – улыбнулась я. – Отлично.

– Ну, где эта парочка?

Я отправила Клер отвлекать Иоганна с Питером и пошла «прогуляться» по палубе. Ганс проблемы не составлял – он, вооружившись пивом, созерцал синюю гладь моря и никуда не собирался. Прошлась туда-сюда, краем глаза заметила, как Клер, мило улыбаясь, аккуратно уводит парочку от драгоценного багажа. Как только они скрылись за углом, я бодро направилась к сумкам.

Присев на лавочку, вроде как невзначай нагнулась. Рядом, к счастью, никого, кроме старушки в яркой панаме, не было. А ей, разложившей свои кости в шезлонге, было плевать на все, что происходило вокруг. На всякий случай я еще раз оглянулась. Все было спокойно. Я глубоко вздохнула, наклонилась и полезла в недра сумок…

Мерзкое это дело – шарить в чужих вещах. Но у меня не было выбора. К тому же я точно знала, что искала. Только вот найти это я никак не могла…

В первой сумке, принадлежавшей Питеру, ничего, кроме белья и банных принадлежностей, не было. Вторая сумка, принадлежавшая Иоганну, была несколько интереснее. Там лежали не то плеер, не то записывающее устройство и бутылка с подозрительной жидкостью. Перерыв всю сумку, я почти отчаялась. Но тут наткнулась на карман. А в нем на то, что искала, – фотоаппарат. Быстро вытащила карту памяти, сунула аппарат в карман. Потом застегнула сумку и продолжила прогулку по палубе.

Клер и ребят я нашла у бара, в котором некрасивая девочка бойко торговала пивом и кока-колой. Увидев меня, она вытянула шею. Я кивнула – все в порядке.

Глава 8
ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мы с Либерманом прибыли в Бангкок и сразу направились в посольство. Увы – там нас ждал довольно прохладный прием. Сначала нас почти два часа держали на улице, а потом все-таки пустили вовнутрь, но приняли так, словно мы – враги Родины.

Выслушали нашу историю, выдали какие-то бумажки и велели их заполнить. Потом сделали запрос в Москву. И только утром следующего дня выдали «временные паспорта» для возвращения домой.

Клер, по ее словам, встретили гораздо теплее, даже сразу пустили в здание посольства. Когда она вернулась в отель, у нее в руках были справка, заменяющая паспорт, и билет на самолет. Улетала она в тот же вечер. Перед отлетом аккуратно написала мне свой адрес и телефон. Я поклялась, что, как только получу деньги за фотографии, сразу вышлю ей ее долю.

После отъезда Клер Либермен покинул отель и не появился там даже утром. На этот раз он отправился гулять один, поэтому никто не знал, где его искать.

– Где его чиорт носить? – разозлился Ганс, когда Яша не пришел на завтрак. – У нас самолет вечером!

Либерман не появился ни после завтрака, ни в полдень. Тогда я вспомнила, в какой бар он заходил перед поездкой в Паттаю, и вызвалась его найти.

– Иоганн идти с вами, – тут же распорядился Ганс.

– Нет. – Меня жутко раздражал его приказной тон. – Я идти одна!

Найти бар, в который я попала несколько дней назад и где Либермана так любезно встречали местные красавицы, не составило труда. В баре я расспросила бармена о полноватом джентльмене по имени Яша. Сначала бармен сказал, что ничего не видел и ничего не знает. Но после того, как я вручила ему зеленую купюру, его память несколько прояснилась. Покидая бар, я держала в руке клочок бумаги с адресом «массажного салона».

Да уж, салон. Массажем здесь даже не пахло. Вешали бы уж сразу табличку «Публичный дом» или «Бордель» – и все дела. А то – «Салон». Охранник, сидевший у невзрачной, обшарпанной двери, окинул меня недоверчивым взглядом. Видимо, одинокие дамы сюда заходили нечасто.

Внутри я наткнулась на что-то вроде регистратуры, в которой восседала пышная дама и поглощала нечто пикантно пахнущее. Она смотрела телевизор, но, увидев меня, тут же его выключила. Обратила ко мне узкие, к тому же припухшие глаза, выдавила из себя что-то типа улыбки.

– Ищу своего мужа, – сообщила я ей. – У меня информация, что он здесь.

Дама выронила тарелку и чудом не подавилась. Глаза ее стали несколько шире, а нижняя губа отвисла в нерешительности.

– Ну, тут русский? Полненький? Вчера появился…

Дама с трудом сглотнула и уже хотела соврать, что его тут нет, но я ее опередила. Сделала грозное лицо, перегнулась через стойку и впилась в нее глазами. Потом сказала:

– А я вот сейчас полицию сюда как вызову! Пусть посмотрят, какой вы тут массаж делаете!

– На втором этаже… Я сейчас его позову, – торопливо сообщила дама.

Пригладив волосы, она вышла из-за стойки и пошла к лестнице. Когда ее крупный зад скрылся из вида, я, непонятно зачем, зашла за стойку. Там обнаружила кучу видеокассет, лежавших на столике аккуратной стопочкой. Интересно, что такое она смотрела по телевизору, что при моем появлении поспешила его выключить? Я нашла пульт и нажала на красную кнопку. А когда на экране появилась изображение, застыла, не в силах оторвать глаз…

На экране во всей своей нагой красе резвился Яков Давыдович. В компании двух хрупких девушек. То, что они вытворяли, можно было смело отнести к цирковому искусству.

Я нащупала рукой стул и села. Когда шок прошел, в мозгу наступило некое прояснение. Ай да «салон», ай да молодцы! Запуская клиентов к проституткам, они снимали их развлечения на камеру! Для какой именно цели они это делали, можно было только гадать. Возможно, для дешевых порнофильмов. А может, для будущего шантажа. Не размышляя более ни минуты, я встала и выудила кассету с развлечениями Либермана из видеомагнитофона. Положила ее в сумку, мысленно перекрестилась. Такая находка была бесценна!

Через пару минут привели Якова Давыдовича. Он был пьян, одет черт знает как и взлохмачен. Увидев меня, он очень удивился.

– А ч… что это в… вы тут делаете? – спросил он заплетающимся языком.

– За вами пришла, голубчик. У нас самолет через три часа, а вы тут… неизвестно чем занимаетесь!

Яков Давыдович замялся. Покраснеть ему не удалось, ибо он и так был красный от алкоголя и недавнего веселья. Почесав за ухом, он сказал:

– М-да… виноват…

– Пойдемте. – Я взяла его под руку. – Я не собираюсь из-за вас опаздывать на самолет. И вам это делать не советую. Останетесь тут без денег, вот тогда будет не до проституток!

Покинув «салон», мы взяли такси и направились в отель. Либерман медленно приходил в себя. У какого-то киоска попросил остановиться и купил бутылку воды. Осушив ее разом, откинулся на сиденье, прикрыл глаза.

– Скажите, а откуда у вас деньги? – поинтересовалась я, прекрасно зная, что денег у него не было.

– У Питера занял, – ответил он. – Обещал потом отдать…

В отеле мы сразу, в холле, наткнулись на разъяренного Ганса. Он подлетел к Яше, схватил его за грудки и бешено затряс:

– Какого чиорта! Где ты, сукин сын, шляться?

Либерман, никак не ожидавший такого поворота дела, вытаращил глаза и замычал.

– Отпустите его, – вмешалась я. – Ваш товарищ Питер тоже хорош! Зачем он дал ему денег?

Питер, стоявший неподалеку, съежился и вжал голову в плечи.

– Он ему дать денег? – еще больше удивился Ганс и повернулся к Питеру.

– Он занял, – икая, извиняющимся тоном сказал Либерман, – я отдам потом…

– Што русский, што чех! – заключил Ганс. – Только выпить и найти проститутка!

– Но-но, полегче, – опять встряла я, – не надо развивать национальный вопрос. А то я вам сейчас такое про немцев скажу, не обрадуетесь.

Не знаю, во что бы вылилась наша «дружеская разборка», не вмешайся администратор. К нам подлетел изящный таец в форменном пиджаке и замахал руками:

– Господа, господа, прошу вас! Это же отель! Прекратите немедленно!

Ганс отшвырнул от себя Либермана, крепко выругался на всех, включая тайца, на родном немецком, а потом обратился ко мне:

– Такси через десять минут. Все быть тут!

Обратный полет прошел в теплой дружеской обстановке. Вина наливали только по три стакана. Денег, чтобы купить больше, ни у кого, кроме Ганса, не было. Он выяснил, что это все-таки Питер занял Либерману денег на бордель, и отобрал наличные у Питера и у Иоганна. Про Либермана и говорить нечего.

Несколько раз Яша подкатывал ко мне с вопросом: «А у вас точно ничего нет?» И, получив стандартное: «Нет», – тяжело вздохнув, погружался в дрему…

Москва, Москва! Столица златоглавая! Нет, странно устроен русский человек – поездит, подивится красотам заграницы, а потом возвращается домой и при виде пары алкашей на привокзальной стоянке плачет от нежности. Пусть грязные, пусть пьяные, пусть матерятся так, что уши закладывает, зато свои, родные!

А где еще можно увидеть бабульку-уборщицу, обещающую огреть вас шваброй за то, что вы тут натоптали? Мелочи, какие мелочи, но как они дороги каждому русскому человеку!

Мы получили багаж после довольно долгого ожидания и вышли на улицу.

– Вот и дома, – вдыхая всей грудью, сказал Яков Давыдович.

– Прощайтесь с ним, – приказал Ганс. – Он мне до ужаса надоел!

У стоянки такси мы распрощались. Либерман укатил к Зинуле, Ганс, вместе со своей свитой, в апартаменты, как он выражался, а я – в гостиницу. Встреча с боссом должна была состояться на следующий день.

Я поднялась в номер и вдруг поняла, что в этот раз мне не придется разгребать чемодан. У меня его просто не было. Не придется стирать вещи после поездки, вообще ничего не придется делать. Единственным «багажом» была моя сумочка. Зато каким дорогим багажом!

На следующий день я, выспавшаяся, бодрая и вполне довольная завтраком, шла на встречу к боссу. Вышла я заранее и, проходя мимо фотоателье, решила напечатать фотографии, которые стырила у Иоганна. Каково же было мое разочарование, когда я их получила! На них не было никаких девочек… Просто – дружеские фото Либермана с Питером и Иоганном на фоне местных достопримечательностей.

Мне сразу стало жутко стыдно, я даже покраснела… Сунула фотографии в сумку, взяла такси, поехала к Жаку в отель.

– Проходите, – крикнул Жак, когда я постучалась в дверь. Надо сказать, что это был первый раз, когда он встретил меня не в холле, а пригласил подняться в номер.

Я толкнула дверь и зашла вовнутрь.

Жак сидел развалившись в кресле и листал какой-то журнал.

– Ну, здравствуйте, принцесса, – сказал он и отложил журнал в сторону, – присаживайтесь. Повеселили вы меня в этот раз… Знаете, я каждый раз говорю себе, что мне уже ничему не стоит удивляться. Но вы каждый раз превосходите саму себя! Это же надо – пираты!

– Перестаньте, – попросила я, – вы же понимаете, я тут ни при чем!

– Я, конечно, понимаю, – согласился он, – просто это удивительно и необъяснимо – всех и вся тянет к вам как магнитом… Ну да ладно. Дело сделано?

Я довольно улыбнулась и вынула из сумки кассету, приобретенную в таиландском салоне. Положила ее перед Жаком на стол и почувствовала себя победительницей. Потом достала пластинку, отщелканную собственноручно, и положила ее поверх кассеты.

– Извольте, – сказала я, – все в лучшем виде.

Жак взял кассету, покрутил ее в руках. Потом поднялся и вставил в магнитофон. А когда на экране появилась картинка, тихо ахнул и опустился в кресло.

– Бог ты мой, – прошептал он, завороженно глядя на экран. – Как вам удалось это снять?

– Дело техники, – скромно ответила я, накручивая локон на палец.

– Не ожидал, – признался он, покачивая головой.

– Ах да, вот еще что, – сказала я неуверенно, – там, на теплоходе, я встретила ту самую актрисочку, Клер… Ну и так вышло, что именно она фигурирует на фотографиях, сделанных мною… Думаю, вам это без разницы?

– Клер? – Жак очень удивился. – И вы уговорили ее засняться?

– Да.

– Ну что ж, – он развел руками, – вы растете на глазах. А как вы это сделали и кто там, на фото, мне плевать.

Он вышел в спальню. А когда вернулся, держал в руках пухлый конверт.

– Вот, это ваш гонорар, – сказал Жак и протянул мне деньги. Потом добавил: – Сумочка у вас так себе… Подделка ведь, так? Не жмотничайте, купите настоящую.

Распрощавшись с Жаком, я отправилась домой, плотно прижимая к себе свою сумочку. С такой суммой было страшно ходить по улицам.

Взяла такси, первым делом отправилась в банк. Там у меня было два дела: положить денежки на счет и сделать перевод Клер. Конечно, я могла бы обмануть эту плутовку, но мир слишком тесен. Где гарантия, что я не встречу ее в следующий раз? Тем более что я обещала. А я свое слово держу.

После посещения банка я отравилась по магазинам. По хорошим магазинам. А когда я вдруг набрела на настоящую сумку, я несколько растерялась. Я и подумать не могла, что сумка может столько стоить… Сначала я испытала что-то вроде шока. Но потом, вспомнив, сколько денег я сегодня получила, пришла в себя. Помялась – и купила эту чертову сумку. В конце концов, неужели я не заслужила дорогой вещи?

Прошло несколько дней. Жака я больше не видела. Он сказал, что, возможно, я понадоблюсь ему для чего-то в конце недели, и попросил пока оставаться в Москве. Он собирался заняться главным – шантажом Либермана. А мне очень хотелось увидеть ту самую, пресловутую картину. Когда я сказала об этом Жаку, он пообещал показать мне ее, как только ее купит. Так что в Москве я застряла еще на пару недель.

В тот день я гуляла по центру. И вдруг увидела знакомую лысину впереди себя. Это был Либерман. Он был не один. Рядом с ним, толстая и неуклюжая, шагала женщина. Этой особой могла быть только одна женщина – жена Яши, Зинуля. Я посмотрела на ее короткие толстые ножки и поморщилась. Отвратительней ног я не видела в жизни.

Непонятно, зачем увязалась за ними. Просто так, от нечего делать. А потом, краем глаза, заметила, что я не одна. По другой стороне бульвара, маскируясь под кепкой, вышагивал Антонио. Вот так встреча! Все вместе! На меня тут же накатила волна азарта. И чувство, что вот-вот что-то должно произойти. Где-то внутри вспыхнула искорка сомнения… Какого черта этот итальяшка делает в Москве? Отойдя на приличное расстояние и стараясь оставаться незамеченной, я набрала номер Жака.

– Босс, – начала я сразу, – неполадки.

– Докладывайте, – потребовал тот.

– Я в центре. Наткнулась на Либермана. А за ним следит тот самый полицейский из Рима… Не нравится мне это.

Жак крепко выругался на трех языках сразу.

– Так, – сказал он, когда немного пришел в себя, – не упускайте их из вида. Когда Либерман придет туда, куда идет, звоните.

Так мы и шли – Яков Давыдович с женушкой впереди, Антонио чуть поодаль, и я сзади. Останавливаясь у киосков, делая вид, что я изучаю газеты, я подумала, что вся эта процессия напоминает фильм про шпионов. Остановившись у очередного ларька, где продавали цветы, я заметила, что Либерман заходит в подъезд.

– Ну? Что берете? – вдруг рявкнула на меня продавщица цветов.

– Три гвоздики, – выпалила я, не сводя глаз с «объекта».

Получила цветы, посмотрела по сторонам. Антонио, как и я, стоял у киоска напротив и покупал мороженое. Меня он не видел, хотя, возможно, мне это просто казалось.

– Босс, клиент пришел, – доложила я Жаку и назвала адрес.

– Этот итальянский придурок там? – справился он.

– Ага. Ест мороженое…

– Идите к нему и отвлекайте. Говорите точное место, где вы находитесь. Сейчас приедут мои люди, и Либерман выйдет вместе с ними с другой стороны. Не дайте этому легавому зайти в дом. Вам ясно?

Ясно. Яснее не бывает. Идите и отвлекайте… Сжав в руке непонятно зачем купленные цветы, я перешла дорогу и направилась к Антонио. Судя по выражению его лица – до этого он меня не видел.

– Бог ты мой! – Я расплылась в улыбке. – Вы ли это? Вот так встреча!

– Что вы тут делаете? – удивился Антонио.

– Я? Живу. А вы? Спаслись? Расскажите, прошу вас! Мне так интересно! – Взяв под руку, я стала уводить полицейского в сторону.

Антонио засуетился. Дергался, как карась на песке, что-то бубнил и старался держать в поле зрения подъезд, в котором пропал Либерман.

– Да пойдемте же! – Я тащила его прочь. – Пойдемте, тут рядом есть хорошее кафе, я вас угощу мороженым. У вас такого мороженого нет! Вы уже едите? Это не то… Фу, выбросьте это, прошу вас! Или вы кого-то ждете? Нет? Так пойдемте…

Я несла все, что приходило на ум. И тащила его за рукав. Антонио мялся, крутил головой и в конце концов потерял бдительность. Когда я заметила черную машину, остановившуюся у подъезда, воскликнула:

– Ой, что это? У вас упало?

– Что? – Антонио уставился под ноги.

– Да вот, вот же…

Из машины вылезли Питер с Иоганном и скрылись в подъезде. Машина, высадив пассажиров, завернула за угол.

– Показалось, – рассеянно сказала я, убедившись, что у подъезда все чисто.

Антонио повернулся, но, конечно, никого и ничего не увидел.

– Смотрю, вы не очень-то рады нашей встрече, – посетовала я, отпустив, наконец, его рукав. – Что ж, тогда прощайте… Обойдетесь без мороженого, чао!

Я оставила Антонио в полном недоумении, помахала у него перед носом гвоздиками и пошла прочь. Спинным мозгом чувствовала, что он стоял и смотрел мне вслед.