Текст книги "Авантюристка (сборник)"

Глава 2

Наш самолет вылетал утром. Рано утром. Как же я ненавижу эти ранние рейсы! С трудом продрав глаза, первым делом позвонила Наташке. Когда телефон не ответил на десятый гудок, я выругалась. Накинула халат, пошла к ней. На звонок в дверь, правда, она ответила сразу.

– Ну, чего? – раздраженно спросила Наташка, прыгая в одной тапке с пудреницей в руках.

– Ты чего телефон не берешь? – возмутилась я.

– Крашусь. Надо что? Нет? Через полчаса буду внизу…

И она была. В прозрачной кофточке и юбочке, едва прикрывающей бедра. И конечно, в туфлях на высокой шпильке. Каблуки ниже семи сантиметров Наташка не признавала. Когда я увидела ее чемодан, просто растерялась. Плакать или смеяться, вот в чем вопрос. Наташин чемодан был неприлично большого размера, и, судя по тому, что тянула она его, сильно пыхтя, весил немало. Чуть придя в себя, я спросила:

– Бог ты мой! Куда ты столько набрала?

– Набрала? – возмущенно воскликнула Наташа и поставила багаж передо мной. – Да мне половину из того, что я хотела взять, пришлось оставить дома! У меня один чемодан…

Я облегченно вздохнула – это хорошо, что у нее не было второго чемодана. Но Наташка тут же сказала:

– Надо будет там купить второй.

В аэропорту, как всегда, было полно народу. Все носились, гремя тележками, что-то кричали, куда-то звонили. Суета, суета… Наташка медленно вышагивала по залу отлета, как по подиуму, приковывая к себе взгляды мужчин. Нет, черт возьми! Нельзя быть красивой такой! Я шла рядом и ощущала себя невидимой. Мне вдруг стало понятно выражение «оставаться в тени». Рядом с ней я была не то что в тени, я была в затмении! Несмотря на то что я в принципе человек независтливый и самодостаточный, мое женское самолюбие неприятно кольнуло меня в бок.

– Ты не можешь идти побыстрее, не кривляясь? – ехидно заметила я и пнула Наташку сумкой. – Дефилируешь, как на променаде! Мы из-за тебя опоздаем!

– Я не кривляюсь, – рассеянно ответила та, а я тут же отругала себя за то, что повела себя как старая грымза. Бог ты мой, мне стало завидно, что на нее смотрят!

Возле регистрации мы, как и договаривались, встретились с Гансом. Он был в потертых джинсах и какой-то клетчатой рубашонке. На его белобрысой голове красовалась кепчонка. Вид был недовольный.

– Это что еще за чучело? – поинтересовалась Наташка, когда Ганс подошел к нам.

– Цыц. – Я легонько пнула ее в бок. – Это не чучело. Это Ганс. Прошу любить и жаловать.

– Это и есть ваша Барби? – спросил Ганс и смерил Наташку взглядом от туфель до самой макушки.

– Это Наташа, – представила я, вздохнув. Да, веселенькое начало. О том, что будет дальше, я не хотела думать.

Покончив с паспортным контролем и таможней, мы попали в царство магазинов беспошлинной торговли. Здесь Наташкина медлительность улетучилась в два счета. Вручив мне какой-то пакет, она промурлыкала: «Я быстро. Только пробегусь…» – и тут же исчезла между стеллажей с косметикой.

Не могу сказать, что я равнодушна к магазинам. Но стандартный набор аэропортовских прилавков уже давно не вдохновлял меня на подвиги. Духи? У меня были одни, любимые. Другие мне были ни к чему. Косметика? Ею я пользовалась мало, а потому у меня в запасе до сих пор имелись помада двухлетней давности и тушь, купленная еще во время поездки на Багамы. Сигареты мне были ни к чему, а держать у себя бар я не считала нужным. Получив на сохранение Наташкин пакет, я уселась в кресло и стала бесцельно глазеть по сторонам. Ганс сел рядом, проводив Наташку странным взглядом, спросил:

– Вы не могли найти кого-то другой?

– А чем она вам не нравится?

Ничего не ответив, Ганс натянул кепку на глаза, вытянул ноги и почти тут же захрапел.

Суета, суета… На меня вдруг нахлынуло философско-задумчивое настроение. Бегут люди, спешат, крутятся. Покупают подарки родственникам, начальникам, любовникам. Потому что хотят и потому что надо. А надо?? Звонят куда-то без конца. Вот идет мужик. Красивый такой, вальяжный, модно одетый. Морда наглая, сытая, уверенная. Думает, что он круче всех на свете. Взобрался с чей-то помощью на горку – и думает, что залез на Эверест. Идет медленно, не спешит. Впереди с завидной проворностью скачет его жена. Скачет от прилавка к прилавку. Тоже молодая, интересная, холеная. Вроде как с претензией на класс и оригинальность. Но в глазах читается одно – «Хочу, хочу, хочу! Хочу все, много и сразу!» Мужик специально отстает, делает вид, что интересуется видеокамерой, а потом достает телефон и, украдкой посматривая на жену, набирает номер. До меня доносится:

– Котенок, это я… Что? Да, да… Нет, через час. Какие ты хотела? Ага, хорошо. Ну, те, что в розовой бутылке, да? (Пауза, физиономия у мужика розовеет от слов, которые напевает ему в трубку невидимый котенок.) Я тебя тоже…

Ну и кто кого обманывает? Глядя на эту пару, я пыталась представить их отношения. Любила ли она его, выходя за него замуж, или это был брак из-за финансов? А он? Наверное, любил. И что же случилось? Молодая красивая жена. И любовница. Тоже, надо полагать, молодая и красивая. Обеим нужны деньги. А ему что надо? И к чему это гнусное выражение лица? Смешон, ей-богу, смешон… Может, Наташка права и все они одинаковые? И надо им всем одно. Нет, не выйду замуж. Никогда не выйду. Пусть будут любовники, пусть будут романы. Но не больше. Стоит ли выносить свое сердце на тарелочке какому-то мачо, чтобы потом узнать, что он украдкой названивает «котятам» и «рыбкам» и покупает им духи в розовой бутылочке?

На бутылочке мои рассуждения закончились – вернулась Наташка. Честно говоря, я ожидала увидеть в ее руках несколько больших пакетов, доверху наполненных покупками. Но у нее в руках был один скромный пакетик.

– Что-то ты негусто отоварилась, – заметила я.

– Были бы деньги, – вздохнула Наташка. – Но я присмотрела то, что хочу.

– На случай, если появятся деньги?

– На случай, если появится тот, кто захочет мне это купить, – объяснила она, рассматривая новую коробочку теней.

– Удачи, – пожелала я.

В самолете Наташка немного занервничала. На вопрос «почему» тихо ответила:

– Я всего один раз летала…

Мне тут же вспомнились ее басни о том, как она ездила отдыхать в Италию, в Болгарию, как куражилась в Питере. Ясно, все это было именно баснями. Потому как если в Питер добраться на поезде еще можно, то в Рим вряд ли. Взглянув мне в лицо, она отвела глаза и сделала вид, что занята какой-то ниточкой на рукаве кофты. Я же не стала акцентировать на этом внимание. А могла бы…

Добравшись до своих мест, мы, наконец, уселись. Наташка села у окна, я посередине, Ганс у прохода. Наташка сразу пристегнулась. Ганс посоветовал ей проверить, на месте ли парашют. Она, приняв это за чистую монету, полезла рукой под сиденье. И, не обнаружив его там, рассеянно сказала:

– Нету…

– Вы спросить у стюардессы, – посоветовал Ганс.

Она уже открыла рот, чтобы позвать девушку в синей форме, но потом взглянула на меня обиженно и серьезно.

– Ну, пошутил. – Я развела руками. – Он такой шутник!

За время полета Наташка мне изрядно надоела. Я и представить себе не могла, что она такая назойливая! Во-первых, ей никак не сиделось на месте. Раз пять она выходила в туалет. А так как сидела у окна, каждый раз лезла через меня. Ганс кряхтел, как старуха, и бубнил что-то себе под нос. Во-вторых, ей каждые полчаса что-то было нужно. То ей хотелось попить, то ей было душно, а кондиционер над ее креслом не работал. То она интересовалась, а нет ли на борту журнала мод. Через два часа полета она стала то и дело спрашивать стюардессу о времени прибытия в Эфиопию. Та, изображая улыбку, повторяла: «Прибудем по расписанию» – и напрочь отказывалась назвать час… Когда самолет коснулся земли, мне захотелось вскочить и убежать. И я впервые в жизни вскочила с места, как только нас попросили «оставаться на своих местах до полной остановки самолета».

Подали трап, подрулил автобус. Народ посыпал наружу, тут же запиликали телефоны. На лестнице Наташка замешкалась, и, когда я увидела почему, чуть не отвесила ей подзатыльник. Она включала телефон!

– На кой он тебе? – разозлилась я, так как застряла за ней, а сзади меня уже пихал сумкой в спину Ганс.

– Как зачем? – удивилась она и тут же обратилась к какой-то даме: – Женщина, ну вы смотрите, куда прете!

Что ответила женщина, я не слышала. Схватила Наташку за руку, потащила ее к автобусу. Ганс, вздыхая и кряхтя, шел за нами.

– Оставь телефон, – попросила я. – Перебирай ногами! Можно подумать, тебе сейчас же начнут названивать!

– А может, и начнут, – сказала Наташка, продолжая возиться с аппаратом.

– Дайте сюда, – вмешался Гнас и вырвал телефон у нее из рук. – Получите в отель. И молчать!

– Придурок… – пробубнила Наташка, но притихла.

Оказавшись в здании аэропорта, мы растерялись. Здесь не было очереди. Здесь была одна большая толчея.

– Идите за мной, – скомандовал Ганс, и мы засеменили за ним.

– Ой, тут одни негры, – удивленно сказала Наташка, крутя головой по сторонам.

Мы с Гансом посмотрели на нее и ничего не сказали. Ни у него, ни у меня слов не было.

Протолкались через толпу довольно несвежих и весьма загадочно одетых товарищей, прорвались к паспортному контролю. Наташка пребывала в состоянии некой прострации и, по-моему, очень плохо соображала. А потому мне приходилось ее постоянно подталкивать, дергать за рукав кофточки, на что она сильно злилась.

– Осторожно, затяжку сделаешь! – возмущалась она, высвобождая руку.

– А ты не стой как истукан! – злилась я.

Паспортный контроль проходили долго, хотя и стояли в первых рядах. Сначала оказалось, что в очереди, куда мы встали, обслуживали только беженцев из Сомали. Тогда Ганс начал возмущаться, и нас перевели в другую очередь. В другой очереди начали возмущаться те, которые стояли впереди нас и после нашего появления оказались сзади. Ганс на них цыкнул, и, как ни странно, это подействовало. Когда, наконец, наша очередь подошла, нас с Наташкой ожидал приятный сюрприз. Оказалось, что граждан России здесь любят и уважают, чем не мог похвастаться Ганс.

– Ну, хоть где-то нас любят, – улыбнулась Наташка.

– Я бы предпочла, чтобы нас так любили в Европе, – заметила я, спокойно отреагировав на комплименты пограничника в помятом кителе.

После паспортного контроля мы получали багаж. Так как на табло, висящих над транспортерной лентой, ничего не указывалось, мы метались между тремя лентами в поисках чемоданов. А когда их получили, с трудом узнали. Где их валяли и кто по ним топал, можно было только гадать.

Перед выходом на улицу нас заставили показать содержимое багажа какой-то пышной даме. Непонятно почему, но больше всего ее привлек чемодан Наташки. Перерыв все вверх дном, она вытащила фен и заявила, что за него придется платить пошлину.

– Нет, это кошмар какой-то! – возмутилась Наташка, а я ее поддержала.

– Заберите его себе, – сказал Ганс, протягивая фен даме. – Он нам не нужен.

– Как это – не нужен? – Наташка раскалилась как самовар.

– Я вам другой купить, – успокоил ее Ганс. – Идите!

Оставив фен, мы вышли на улицу.

– Что-то я вас не поняла, – обратилась я к Гансу, который, сражаясь с ветром, пытался прикурить сигарету. – Зачем вы ей фен отдали?

– Потому что эта женщина будет три часа говорить ерунда, – объяснил он. – И просить столько, что проще купить новый фен.

На стоянке, куда мы попали, толкался народ. Женщины, на удивление, оказались одеты довольно однообразно – все были укутаны в какие-то белые шали и бесформенные юбки. У некоторых из-под юбок проглядывали штаны. Мужчины предпочитали полотенца. Причем в полоску. И почти все были в сланцах.

Наташка окинула беглым взглядом стоянку, сказала:

– Что-то я сомневаюсь, что тут есть магазины…

Я сделала вид, что не расслышала ее слова, и обратилась к Гансу:

– Наверное, надо взять такси?

Такси, которое нам досталось, было больше похоже на кусок жести на колесах с местной свалки. То, что эта конструкция до сих пор передвигалась, было просто удивительно. Загрузившись вовнутрь грязного салона, мы все одновременно скривили носы. Делать какие-либо комментарии никто не стал.

Покинув аэропорт, въехали в город. Улица, по которой мы ехали, была центральной и очень грязной. Городские постройки выглядели прилично. Вот только толпы нищих портили пейзаж. Да и стадо овец на перекрестке лишило всех дара речи. Наташка, прищурившись, потерла глаза. А потом уставилась на меня с немым вопросом на красивом лице.

– Да, овцы, – подтвердила я и тут же добавила: – Местная экзотика. Это то же, что у нас бездомные кошки…

Ганс, поглядев на блеющую компанию, сдавленно сглотнул. А потом заметил:

– Веселый страна…

Отель, в который нас привезли, по идее относился к категории приличных. Но на практике таковым не являлся. Холл был грязноватый и требовал приличного ремонта. Мебель – старая и выцветшая, ковер пестрел дырочками от сигарет, люстра требовала генеральной помывки и отчаянно нуждалась в половине лампочек.

За стойкой регистрации стояла девушка, которая, видимо, не была знакома с таким явлением, как улыбка. Встретила она нас более чем прохладно. Положила перед нами карточки приезжих, промямлила: «Заполняйте» – и уставилась в монитор компьютера.

– И люди веселый, – отметил Ганс, заполняя карточку. – В следующий раз я сказать боссу, что я ездить только в Европу.

– Да ладно вам, – улыбнулась я, – это же экзотика!

– Мне экзотика хватит в ваша страна, – буркнул Ганс, одарив меня беглым взглядом бесцветных глаз.

– Может, у нас и экзотика, зато девки наши самые красивые, – вроде как невзначай заметила Наташка, склонившись над бумажкой. – А ваши немки страшные и к тому же не бреются…

Покончили с формальностями, получили ключи, разошлись по номерам. Через час все должны были встретиться внизу для «знакомства с ситуацией».

Глава 3

Номер, который мне достался, выходил окнами на какой-то ручей. Если не смотреть в окно, то журчание воды действовало на нервы весьма положительно. Но как только я увидела, что журчало и бурлило под моим окном, к горлу подкатил ком. Куда смотрят товарищи из организаций по охране окружающей среды??? На берегах ручейка была натуральная свалка: горы мусора и отбросов. Вода в ручье походила на сточные воды канализации. А вдоль русла стояли «поселения» бездомных, которые лазали вдоль берега и ковырялись палками в «дарах моря». На меня сразу накатило странное чувство брезгливости и жалости одновременно. В голове стали роиться мысли о несправедливости жизни… Дабы не пуститься в глубокие размышления по этому поводу, я закрыла окно и пошла в душ.

Когда я спустилась в холл, Ганс уже восседал у бара и, конечно, пил пиво.

– Быстро у вас с этим делом, – заметила я, кивая на стакан.

– Должен признать, что пиво у них очень хороший, – заявил Ганс, проигнорировав мое замечание об употреблении алкогольных напитков в раннее время суток. – Будете?

– Нет, рано. А Наташа еще не пришла?

Не успел Ганс ответить, как двери лифта напротив бара распахнулись и из его недр появилась Наташка. Клянусь, во всем отеле вдруг стало тихо. Даже мухи перестали жужжать, ошарашенные такой красотой. Наташка поправила волосы, кокетливо одернула юбочку и двинулась к бару походкой манекенщицы.

– А ваша Барби ничего, – заметил Ганс, подобревший от пива.

– Прошу вас, – вздрогнула я, – зовите ее Наташей…

Наташка приземлилась на стул, и на меня, как из рога изобилия, посыпались претензии. И номер плохой, и ванна маленькая, и вообще, и вообще… Я хлопала глазами, пытаясь вставить словечко, но мне на выручку пришел Ганс.

– Если вам плохо, я могу везти вас в аэропорт. Бесплатно.

Слово «бесплатно», видимо, подействовало. Но я тут же поспешила подкрепить его объяснением:

– Он имеет в виду, что ты можешь улететь обратно. Но никаких денег не получишь.

– Спасибо, я поняла, – процедила Наташка и тут же, словно телевизор, переключилась на другую программу. – Мне нужен супермаркет. Мне надо купить…

Так как в день прилета ничего грандиозного запланировано не было, мы решили, что поход в супермаркет будет очень даже кстати. Но перед тем, как мы покинули бар, Ганс сказал Наташке:

– Я вам советую переодеться.

– Это еще почему? – возмутилась та.

– Ваша одежда привлекать много внимания.

– А иначе зачем одеваться?

– Это Африка. – Ганс все еще старался убедить ее, что короткая юбка и шпильки – не самый подходящий гардероб для дневного визита в местный супермаркет. Но Наташка была непреклонна.

– Да хоть Антарктида, – заявила она и очень серьезно попросила: – Не делайте мне больше замечаний по поводу моего туалета! Вам все равно этого не понять!

Когда мы вышли на улицу, можно было смело сказать: «Ну, началось…» Да, началось. Из окон маршрутных такси свистели. Из окон машин гудели. Проходящие мимо цокали, цыкали и жадно улыбались. Мне было довольно неуютно. Ганс недовольно вздыхал и то и дело закатывал глаза. Только Наташку такое изобилие внимания не трогало. Недолго… Уже у первого светофора к нам начали приставать нищие. А когда какая-то ободранная дамочка схватила Наташку за рукав дорогой кофты грязной рукой, та взорвалась. Отмахнулась от несчастной, выругалась и недвусмысленно посмотрела на меня.

– А что я? – Я почувствовала себя виноватой.

– Магазины, клубы… Тут одна нищета на каждом углу!

– Не переживай, – поспешила успокоить я ее. – Будут тебе и магазины, и клубы.

Ганс, слушая наш диалог, криво усмехнулся. А потом тихо, чтобы не слышала Наташка, сказал:

– Вы бы ей еще казино пообещали…

Двадцать минут дороги до супермаркета показались вечностью. За нами то и дело плелись попрошайки, приставали беспризорные дети, отвязаться от всей этой братии было крайне сложно. Такой настырности можно было только дивиться. Я пришла к выводу, что наши, российские бомжи – натуральные интеллигенты. Сидят себе по местам, никого не трогают. А эти…

В магазине мы несколько удивились скромности выбора. Хотя, если разобраться, чему было удивляться? Наташке нужна была какая-то особенная зубная паста, которой, конечно, на прилавке не оказалось. Расстроившись, она «спустила собак» на продавщицу. Но та, вопреки моим ожиданиям, даже не поменяла выражения лица. И не двинулась. Как стояла, так и стояла. Потом медленно присела на табуретку и уставилась куда-то вдаль безразличным взглядом…

Прошло еще немного времени. За окном вдруг полило. Сильно. Солнце, светившее еще пять минут назад, исчезло, словно его не было вовсе. Небо заволокло серыми тучами, стало холодно. Зябко поведя плечами, Наташка вздохнула:

– Вдобавок еще и ливень…

– Ну, тут уже я и вовсе не виновата, – сказала я. – И хватит ныть. Ты сюда не за красивые глазки приехала. Не нужны деньги – езжай домой. Это просто устроить.

Она хотела что-то сказать, но я буквально закрыла ей рот рукой. А потом еще раз очень внушительно повторила, что если она будет ныть, то не видать ей трех тысяч. Самолет до Москвы летит сегодня же вечером. Наташка обещала молчать…

Купили какие-то ненужные мелочи, взяли такси, вернулись в отель. Уселись в холле, заказали кофе, и Ганс начал «пресс-конференцию».

– Итак, дамы, – сказал он, как конферансье. – Завтра суббота, а это значит, что мы идти в один клуб, где часто гулять наш клиент.

Наташка прыснула, чем очень разозлила Ганса. Обозвав ее некрасивым словом, он продолжил:

– В клуб мы находить клиента и наладить контакт. Это делать вы. – Ганс ткнул костлявым пальцем в Наташку и уставился на нее, как удав на лягушку. – Вам ясно?

– Ясно, ясно, – пробубнила та. – А как я буду налаживать контакт?

– Вы ей ничего не объяснять? – Ганс повернул ко мне изумленное лицо.

– Объяснять, не беспокойтесь. Она просто устала…

А вечером мы с Наташкой делали «домашнее задание». И уже через полчаса я впала в панику. Ее знание английского языка было гораздо хуже, чем я думала. Сама дура, поверила ей на слово! А оказалось, что она школьную программу помнила с трудом. Пришлось штудировать набор самых необходимых фраз и выражений, причем в «темпе вальса».

В разгар нашего «ускоренного курса» пришел Ганс. Услышав, что вещает наша дива, он вскочил с места и заходил по комнате. Потом встал передо мной и, вылупив глаза, спросил:

– Вы что, чокнулись?

– Нет, – рассеянно ответила я. – А что?..

– Она ничего не знать! Она портить все дело!

– Сам дурак! – вспыхнула Наташка. – Да он просто женоненавистник!

– Прекратите! – вмешалась я. – Давайте лучше пройдемся по легенде.

Легенда была такова: Наташка – супермодель. Я ее администратор, а Ганс – телохранитель. В Эфиопии мы по делам, а заодно и отдыхаем. Что за дела? А кому какое дело. Дела разные. Заодно выбираем место для будущих съемок. А что? Места тут экзотические, вот и решили приглядеть пару вариантов.

Когда Наташка услышала о том, что Ганс будет выступать в роли охранника, от смеха чуть не свалилась с кресла.

– Это вот этот тощий шланг – телохранитель? – Она ткнула пальцем в Ганса и затопала ногами.

На эту ее выходку Ганс отреагировал на удивление спокойно. Подождал, пока она отсмеется, подошел и, пристально глядя ей в глаза, тихо сказал:

– Нет, дорогая, я не телохранитель. Я просто киллер со стажем.

Наташка враз замолчала, даже перестала моргать. Потом выдавила улыбочку, а Ганс довольно заключил:

– Хорошо, что мы друг друга понимать.

Утро следующего дня началось с ругани в ресторане. Ее учинил Ганс. Причиной всему стала медлительная официантка, которая в придачу к своей нерасторопности пролила кофе Гансу на белые брюки… Тот вскочил и, изменившись в лице, потребовал менеджера. Сначала нам долго рассказывали, что его нет. Просто нет. На вопрос: «Где он?» – никто из штата ничего внятного сказать не мог, все просто разводили руками. Ганс крепко выругался и собрался идти в регистратуру. Тогда ребята сразу «нашли» главного. Он, как оказалось, был недалече – на кухне, за стенкой. Представ перед нами, он улыбнулся и попытался сделать дружеский жест – похлопать Ганса по плечу. Но Ганс резко убрал его руку и сказал:

– Я крайне возмущен вашим обслуживанием! Вы посмотрите. – Он развел руками, давая менеджеру возможность рассмотреть кофейные штаны.

Менеджер посмотрел на испачканные штаны и улыбнулся. А потом сказал:

– Ну, бывает. Не расстраивайтесь сильно. Хорошо?

– И все? – Ганс откровенно удивился и даже улыбнулся. – Это все, что вы мне можете сказать?

Менеджер больше ничего сказать не мог, он что-то мямлил, стараясь не смотреть Гансу в глаза. Когда стало ясно, что этим все и закончится, Ганс хлопнул себя по коленке и обратился ко мне:

– Нет, вы такое видеть? Потрясающе!

– Да успокойтесь вы, – посоветовала я. – Вы еще не поняли, где вы?

– Да, вы правы, – согласился он. – Это не Германия.

– И даже не Россия, – добавила я, допивая свой чудом уцелевший кофе.

– Африка, – тут же вставила поумневшая Наташка.

После неудавшихся разборок Ганс ушел в номер переодеваться. Мы с Наташкой прогуливались по холлу, глазея по сторонам.

– Кто он, этот Ганс? – наконец спросила она.

Ну конечно, после вчерашнего объяснения этот вопрос был вполне уместным. Хотя что я могла ей сказать? Он и так уже представился.

– Он действительно киллер? – Наташка заглянула мне в глаза, не скрывая своего любопытства и настороженности.

– Ну да. И мошенник. И вор в придачу…

– А ты?

Глупо было с моей стороны ожидать, что она ничего подобного не спросит. Особенно после вчерашнего вечера. И врать было глупо. Ведь она не дура, несмотря на то что Ганс абсолютно в этом уверен. Немного посомневавшись, как именно рассказать ей о своем новом амплуа, я все-таки взяла ее за руку и, усадив в кресло, заявила:

– Видишь ли, я теперь работаю на одного человека…

По мере того как я повествовала Наташке о себе и о том, чем я теперь занимаюсь, ее лицо вытягивалось. Конечно, я не вдавалась в детальные подробности. Мой рассказ был «общим». Но ей хватило и этого. То охая, то ахая, она не сводила с меня глаз и только шептала: «Ну, блин, ты даешь…» А когда я закончила, заключила:

– Ты молодец. Вот это жизнь! И много он платит?

Говорить ей, сколько платит Жак, мне вовсе не хотелось. Тут, очень кстати, подоспел Ганс и прервал наши откровения.

– Ну, – сказал он. – Вы готоф?

День мы провели катаясь по городу, бесцельно шатаясь по магазинам, дивясь местной экзотике. Наташка сетовала на то, что в магазинах было не на что посмотреть, Ганс ругался на вереницу попрошаек, которые бежали за нами буквально по пятам, а я переживала, что не взяла с собой фотоаппарат…

Наконец наступил вечер. Мы собирались. Я нервничала. Больше из-за Наташки. Сумеет ли она как надо сыграть свою роль? Все дело было в том, что у нас был один-единственный шанс. Не поведись Ал-Махуди сегодня, и мы проиграли. Перед выходом из отеля я оглядела ее с ног до головы и, как наставница, сказала:

– Ну, все помнишь? Только дежурные фразы. Для всех разговоров я – твой администратор. Ясно?

– Да ясно, ясно. – Наташка явно злилась. – Что вы меня, совсем за дурочку держите?