Текст книги "Трэш. #Путь к осознанности"

Глава 78. Эрнумаско

День церемонии начался, как обычно, с медитации. Во время медитации Олегу пришли два вопроса: «Как устроен Мир?» и «Для чего я пришел на эту Землю?»

Утренний цигун был не совсем обычным. Алар решил провести его в круглом зале.

На белом мраморном полу, в лучах восходящего солнца все выглядело торжественно и красиво. Некоторые практики были посвящены благодарности: стихиям, сторонам света, старым мастерам, всему живому. Алар все больше превращался из мастера цигуна в шамана.

После занятий они дочиста подмели и вымыли мраморный пол в круглом зале, затем принесли туда предметы, необходимые для церемонии: два огромных гонга, привезенных из Тибета, набор «поющих чаш», барабан, специальные коврики-лежаки с подголовниками.

Лежаков было больше, чем учеников в центре. Как выяснилось, некоторые люди, в основном друзья Алара, приедут специально только на церемонию.

Олег волновался. Он знал, что предстоит пить отвар каких-то трав и что после него обязательно идет чистка организма.

– А можно не блевать? – на всякий случай решил уточнить Олег у Камиля.

– Рвота является частью церемонии. Без нее никак, – ответил Камиль, улыбаясь.

Возле каждого лежака была поставлена специальная алюминиевая чаша для рвоты.

К обеду начали подтягиваться новые участники церемонии. Знакомясь с каждым вновь прибывшим участником, Олег все более успокаивался по поводу предстоящей церемонии. Приезжали не какие-то деклассированные элементы, а очень интересные и социально устроенные люди. Архитектор из Калифорнии, врач из Парижа, крупный бизнесмен из Германии, известный фотограф и путешественник… Все были очень доброжелательными и, Олег даже не мог понять, почему это слово постоянно лезет ему на язык, «любящими».

Один из старых друзей Алара поразил его больше всех. Олег даже не спрашивал, чем он занимается. Это был француз лет пятидесяти, волосы его были убраны в хвост, как у Алара. Он был одет в свободную одежду и ничем не выделялся, кроме одного – своих глаз. Олег видел в этих глазах столько любви и радости ко всему миру, ко всему, к чему он прикасался и на что смотрел. Легкие морщинки в уголках глаз говорили о том, что он улыбается всегда.

Олег смотрел на него и пытался понять, в чем же секрет? Как надо жить, чтобы находиться в таком состоянии?

Этот вопрос он тоже решил оставить для церемонии.

Приехала и русская девушка по имени Настя. Она жила в Тайланде, вела там йогу и приехала специально помочь Алару в проведении церемонии.

Внезапно Олега потянуло на второй этаж их домика, к тому самому странному инструменту, который он приметил. Он сел на подушечку, взял в руки специальные палочки и начал играть на нем. Через пару минут мелодия приобрела четкий рисунок, который он повторял снова и снова. Он не знал, что это за мелодия и откуда он ее знает, но, играя ее, он почему-то заплакал.

Стемнело.

Гости направились в круглый зал. Все были в белых одеждах, в том числе Алар. Алар занял место в дальней от входа части зала. Рядом с ним присели помощница Настя и его шестилетний сын.

Олег занял лежак правее от Алара. Слева от него разместился Стас, а справа – Назар.

Зажгли свечи.

Алар начал подготовку. Он окуривал благовониями пространство, о чем-то шептался с духами, что-то бормотал под нос и даже внешне преобразился. Изменились его голос и повадки. Олег пытался понять, не подменили ли им мастера. По всем внешним признакам – как будто подменили. Называть этого человека Аларом Олег не мог даже про себя. Он решил называть его просто Шаманом.

Шаман принес сосуд с какой-то темной субстанцией, напоминающей по виду и консистенции скорее нефть, чем отвар трав.

Каждый из участников по очереди подходил к Шаману, садился перед ним на колени. Шаман брал в руки чашу, окуривал ее дымом какой-то странной сигары с едким запахом, затем наливал в чашу отвар и передавал гостю. Гость выпивал из чаши, ставил ее на пол перед Шаманом, кланялся, вставал и уходил. Все, кто уходили, садились так же по кругу и закрывали глаза.

Вот дошла и его очередь. Олег подошел к Шаману, сел на колени, поклонился ему, выпил из чаши отвар, снова поклонился и сел на свое место. Во рту остался привкус горечи. Вкус действительно был тошнотворным, и Олега чуть не стошнило сразу, но он сдержался.

– Что теперь делать-то? – спросил он шепотом у Стаса.

– Просто дыши. И держи три внимания – на теле, на дыхании и на своем запросе.

Олег сидел с закрытыми глазами. Прошло уже минут двадцать, но ничего не происходило.

Шаман зажег еще что-то, ударил в гонг, пробежался палочкой по поющим чашам и запел.

Олег никогда не слышал у Алара такого голоса и не слышал таких странных слов. По голосу было невозможно определить, кто это поет: мужчина или женщина, а может, бабушка, или дедушка, или ребенок. Это был даже не кхмерский, а какой-то другой язык.

После первой песни кого-то вырвало, потом еще кого-то. Шаман продолжал петь. Было ощущение, что его голос словно выуживает рвоту из живота Олега. Олег не хотел, чтобы его рвало. Он держался и думал, может, рассосется.

В Камбодже шел сезон свадеб. Со всех сторон поселка доносились звуки музыки и песен на все мотивы, ритмы и тона.

Олег снова закрыл глаза… И тут же снова открыл. Он испугался того, что увидел с закрытыми глазами. У него было ощущение, что он не закрыл их, а, наоборот, открыл. Словно бы он вошел в какое-то внутреннее пространство.

В ответ на его сомнения раздалась очередная песня Шамана. Олег вдруг понял, что она говорит ему: «Закрой глаза и дыши. Я жду тебя».

Он снова закрыл глаза.

То, что он увидел, невозможно было передать никакими словами. Это был цветок удивительной красоты. Он двигался и вертелся в собственном танце, глядя миллионами глаз и открывая миллионы ртов. По форме каждый лепесток напоминал язычок пламени черного цвета с тончайшими рисунками по краям всех цветов радуги. Он ни на секунду не останавливался в своем движении и тянул рты-языки, напоминающие змеиные, только более острые. При этом Олег понял, что ему абсолютно не страшно. Было ощущение предвкушения чего-то важного, а также приглашения его как долгожданного гостя. Он смотрел на этот цветок в восхищении, любовался, как тот играл и пульсировал. То и дело цветок издавал звуки музыки, которые звучали, отражаясь как эхо от его лепестков.

Комок тошноты все ближе и ближе подкатывался к горлу. Как только Олег решался на рвоту – цветок становился ярче, а музыка громче. Как только он запирал в себе это желание – цветок тускнел. Он словно играл с ним.

Олег открыл глаза и увидел, что ничего не изменилось. Он понимал, что может встать, пойти куда-то, что-то спросить. Ситуация была полностью подконтрольна. Это еще больше успокоило его.

Олег снова закрыл глаза. Пляшущий цветок звал его. Олег нашел рукой миску, стоявшую у лежака.

Его стошнило. Олег заметил, что вырвало его тем самым зельем, которое он пил. Ни остатков пищи, ни запаха рвоты. Чистый эрнумаско.

В ту же секунду цветок стал еще ярче, а музыка еще красивее и громче. Но цветок словно просил еще и еще. Олега вдруг затошнило так, что казалось, что его вывернуло наизнанку до кончиков пальцев ног. Его тошнило снова и снова. Цветок становился все ярче и ярче.

Олег снова открыл глаза. Он увидел, что во внешнем мире ничего не изменилось. Все так же звучала и отражалась эхом музыка с гуляний, все находились в зале. Кто-то сидел, кто-то лежал, кто-то даже шепотом говорил друг с другом. Олег прислушался к шепоту и смог различить каждое слово на французском языке.

Вдруг все звуки остановились. Словно они были в записи, а запись замерла на последней ноте, и эта нота вибрировала: «Пау-пау-пау-пау…» Олег увидел, что Мартин встал со своего места, подошел к Шаману, а от него направился к Люси и сел рядом с ней. Только вместе со звуком остановилось и время. Олег видел, как Мартин продолжает сидеть на своем месте, одновременно с этим он, наклонившись, что-то шепчет Шаману, одновременно с этим находится рядом с Люси, а во всех точках, в которых он перемещался, остался его след, и, обратив внимание на его след в конкретном месте, можно было увидеть, как Мартин находится и там. «Так вот что такое „Пунктир“», – улыбнулся Олег про себя.

Олег снова закрыл глаза. Откуда-то издалека звучала прекрасная музыка, которая становилась то громче, то тише, то пропадала совсем. Он обратил внимание, что музыка становится громче, когда он дышит глубже. Тут же вспомнились слова Стаса: запомни главное – «вдох-выдох». Он начал дышать сильнее и сильнее, глубже и глубже. Олег посмотрел на чашу в своих руках и увидел, что вместо рвоты там находится тот самый цветок. Он то расширяется, то сужается, словно дыша вместе с ним. Откуда-то послышался голос: «А теперь просто задай вопрос».

«Мне нужно это выпить?» – спросил он у цветка. Цветок загорелся ярче и стал больше. Олег поднес к губам чашу и хлебнул из нее. В ней оказался тот же самый напиток эрнумаско. Чистый. Без всякой рвоты. Он продолжал дышать, подносил чашу ко рту, делал небольшой глоток, тут же его тошнило, и он слышал все больше и больше голосов, звона колокольчиков, обрывков волшебной музыки. В какой-то момент он увидел, что чаша исчезла. Из нее не нужно было больше пить. Да и не было никакого зелья. Важен просто вдох и выдох, вдох и выдох.

Олег лег на ложе и начал дышать.

Шаман пел свою песню и бил в гонг. Открывая глаза, Олег заметил, что все вокруг стало симметричным и каким-то «калейдоскопичным». Как будто компьютерная графика второго поколения, только с бесчисленным количеством деталей, которые постоянно менялись в зависимости от его желания. Но в любом объекте внешнего мира, присматриваясь к нему внимательно, он начал видеть образ дерева.

Олег закрыл глаза и продолжил дышать. Как только он забывал о дыхании, картинка внутреннего мира становилась менее четкой, а резкость внешнего мира увеличивалась.

«Просто задай вопрос», – слышал он снова и снова и начал спрашивать. Ответы на вопросы он получал в виде образов. Без слов. Как только он забывал о глубоком дыхании, к нему подходил Станислав (а точнее, его образ) и говорил: «Дыши, глубоко дыши».

Цветок со змеиными ртами и миллионами глаз показал ему, что весь мир – это всего лишь энергия, принимающая различные формы для того, чтобы познать саму себя. Ничто не имеет в нем значения. Ни одна форма не существует, а лишь просто создается сознанием. В данном случае – его сознанием и воображением. «Аnd nothing else matters», – вдруг услышал он слова из песни «Металлики» и тут же понял, что в эту секунду он может оказаться рядом с солистами группы, если захочет. «Как передвигаться в пространстве?», «Как путешествовать во времени?» – задавал он вопросы и тут же осознавал, насколько смешны эти вопросы, ибо нет ни времени, ни пространства, помимо созданных им самим. Он вдруг осознал, насколько смешны вопросы о том, как устроена Вселенная и как путешествовать к звездам, ведь все они придуманы им в его мире, в его Вселенной, являющейся одной из бесчисленного количества других вселенных, существующих и не существующих одновременно.

«Как создается материя?» – спрашивал он и тут же видел, как звук (или свет) начинает вибрировать, уплотняться, скручиваться в плотную спираль, а дальше еще больше уплотняется и скручивается. При этом каждый виток содержит в себе информацию обо всех предыдущих, затем и он уплотняется, размножается, снова скручивается в спираль, которая становится другой только за счет того, в каком состоянии находится: более плотном или менее плотном. Нет никаких других элементов, состояний, материй, веществ. Есть только некий первоэлемент, который бесконечно умножается сам на себя, а для этого ему нужно стать… не собой.

Это невозможно было описать словами, но можно было видеть и восхищаться этим зрелищем. На его глазах создавалась новая Вселенная.

«А что это за первоэлемент?» – спросил Олег и вдруг увидел шар из Эрнумаско, висевший где-то в пространстве. Но, как только Олег подумал о нем, он оказался внутри шара. И тут ему в первую секунду стало страшно. Весь мир исчез. Переливы золотого света, как бесконечно меняющаяся голограмма, заполнили все, и он растворился. У него не было ни тела, ни сознания, даже его внутренний диалог не существовал сам по себе. Он был одной из бесконечного количества ниточек-узоров в пространстве, которое не было ни плотным, ни пустым.

Он мог открыть глаза и увидеть, как бесчисленные золотые нити уплотняются и образуют сначала голограмму объекта, а потом и сам объект. Он остановил процесс создания объектов вокруг себя на уровне их голографических «скелетов» и увидел, что «рабочая» голограмма всегда абсолютно четкая и следует законам фрактальности. Голограмма дерева создает абсолютно симметричный образ дерева. Просто другая голограмма – голограмма случайности вносит искажения случайным образом. Но эти искажения всегда находятся в пределах следующей голограммы, более высокого порядка. Но даже эта голограмма нарушается еще более высокой по степени важности, и так… до бесконечности. А потом вдруг оказывается, что первичная голограмма оказывается внешней оболочкой для всех остальных.

Это не укладывалось в сознании, многое было не понятно. Картинки шли потоком. «Как же это все запомнить?» – спрашивал Олег. «Ты и так все знаешь. В каждый момент времени ты обладаешь всей необходимой информацией».

Иногда ему становилось страшно двигаться дальше, так как он понимал, что новые ответы на вопросы уже не имеют смысла. Он видел полупрозрачные силуэты-голограммы других участников события. И понимал, что они – это он, а он – это они и нет вообще никаких других людей, кроме бесконечно повторяющегося и играющего самого себя его…

Возвращаясь к дыханию, к телу, он продолжал двигаться дальше. Он вдруг явно услышал мелодию, которую придумал и играл за час до медитации, и она звучит ровно так, как напев шамана. Вдруг он услышал голос Назара: «Ну что, теперь-то ты понял?» Назар лежал и смеялся. Он читал его мысли, а Олег отвечал ему вслух, и наоборот. Это было абсолютно естественно.

Он вдруг все яснее и яснее понимал, почему здесь оказался. Он увидел, что в пространстве вариантов это может быть конечной точкой его пути в этой жизни. Почему, он не знал, точнее, боялся узнать. Как только им овладевал страх, он словно отбрасывался на ступень, на виток спирали назад. Как только начинал дышать, он продолжал двигаться дальше, все более и более осознавая, как все устроено. В какой-то момент ему стало дико смешно, когда он понял, что весь этот мир он придумал сам. Он видел себя, одновременно создавшего все и находящегося на этой церемонии, и задающего вопрос: «Как все устроено?»

«Почему я не знаю об этом?» – спрашивал он. «Это правила игры. Ты же сам их и придумал. Ты должен быть вовлечен в игру искренне, тотально, по-настоящему!» – был ответ. «Но почему я сейчас узнал об этом?» – «Рано или поздно все оказываются здесь и понимают, какой смешной шуткой это все является». Он засмеялся, произнося вслух «It’s a funny joke» («это забавная шутка»), и услышал смех вокруг. Все вокруг засмеялись разными голосами. «Что? Вы тоже в курсе? Вы ведь давно уже были в курсе?» В ответ смех усилился. Олег постоянно переходил то на русский, то на английский язык, а иногда говорил на каких-то непонятных ему языках, но при этом сам он понимал смысл сказанного. «Кто придумал все эти языки?» – спросил он вслух, и в ответ снова услышал смех.

Вдруг он почувствовал укус комара на своей руке. Он понял, что чувствует его в том же самом месте уже раз в десятый и каждый раз сгоняет комара. «Дай ему попить своей крови, ведь это всего лишь энергия!»– услышал он. «А как же боль?» – «Боли не существует». Он почувствовал, как комар забирает какую-то часть потока энергии из него, толщиной с волосинку. В то же время он видел, как сам находится на перекрестке миллионов таких световых лучей-волосинок, через которые получает безлимитное количество этой энергии. «Кто придумал комара?» – спросил он и тут же засмеялся нелепости своего вопроса вместе с образами остальных участников церемонии и вместе с миллионами змеиных мордочек-лепестков. Он не видел ни конкретных лиц, ни силуэтов. Он знал, что рядом находятся души людей, осознавших, как и он, себя. Чуть позже он осознал, что и они тоже есть «Я». Вопрос, который он задавал себе в начале церемонии: «Как полюбить себя?» – оказался таким смешным, и дерево-цветок смеялось вместе с ним над нелепостью вопроса.

Вдруг он увидел, что силуэты участников церемонии иногда подходят друг к другу и словно бы предлагают свою чашу. Он увидел картину, словно начиная с самой первой церемонии – Эрнумаско каждый раз из чаш всех участников снова выливается в общий кувшин для следующей церемонии. Лишь маленького ее глоточка достаточно, чтобы каждый участник произвел еще больше Эрнумаско. Змей-цветок хохотал миллионом ртов его отгадке. «Так вот почему ее легко привозят из страны в страну!» Вряд ли рвоту можно отнести к сильнодействующим веществам и запретить.

Внезапно он вспомнил разговор за ужином, на котором кто-то рассказывал, что кого-то в аэропорту задержали с сорока литрами Эрнумаско. Олег засмеялся вслух: «Forty litres Ehrnumasko!» Что за бред! Зачем так много? Он смеялся от гениальности этой шутки, от того, что она может продолжаться бесконечно, от того, что невозможно ее запретить, от того, что нет никаких «особых веществ», от того, насколько сильно церемония защищена благодаря психологическим барьерам.

Смеясь, он встал, взял свою чашу и пошел к Мартину, сидящему напротив него, и протянул ему свою чашу. Он с отвращением и злостью оттолкнул ее. «Он что, об этом не знает?» Он услышал смех тысячи голосов. «Ты играешь со мной?» – задал он вопрос цветку и услышал в ответ заливистый смех миллиона голосов.

«Ты забываешь, зачем пришел!» – услышал он.

Олег вернулся на свое место и лег.

«Как путешествовать по этому миру?» «Как оказаться в нужном месте?» – спрашивал он и почему-то понял, что не найдет ответа, пока лежит здесь. Вдруг он увидел, что в зале церемонии никого не осталось. В полной темноте звучал бубен Шамана, и был слышен его голос, но самого Шамана не было. Он вдруг увидел, переносясь своим сознанием за триста метров к обеденному столу, что все участники сидят там, окруженные огнями, при этом все сидят без одежды, словно в райском саду. Он встал и пошел к столу. Нужно было пройти через сад, мимо пруда, мимо большого Будды, мимо хозяйственных построек, через зал для занятий.

Он ступил на траву. Посмотрев себе под ноги, он видел, что растения под ногами располагаются строго симметрично, образуя бесконечный ковер, напоминающий арабскую вязь, которой украшены мечети. Все было очень торжественно, правильно и красиво. Он шел по саду, словно по миру компьютерной графики, реально ощущая, что это всего лишь энергия, а еще точнее – голограмма. Он видел, как образовывается новый вариант реальности в зависимости от того, в какую сторону он смотрит и что хочет сделать. Когда он остановился и решил, что не понимает, куда дальше идти, ощущение пути начало пропадать. Голограммы растворялись, и вместо них проступали предметы «реального» мира. Он начал дышать, как на первой стадии динамической медитации, постоянно меняя ритм дыхания. Он снова услышал голоса и смех за столом и пошел на голоса.

На его пути стояло дерево. Оно выглядело безупречно симметричным, но производило впечатление голограммы. Он попытался пройти сквозь дерево, но у него не получилось. «Почему?» – спросил он. «Ты еще не готов к расшифровке голограмм такого уровня».

Он продолжил движение по саду в сторону стола. Это был настоящий райский сад. Разноцветные цветы невиданных оттенков, плоды небывалых видов. Он ощутил себя Адамом в этом райском саду и, смеясь, сбросил с себя одежду, понимая, что она ему больше не нужна.

Он пошел дальше. Ландшафт местности менялся. По его ощущениям, он прошел не меньше километра. В какой-то момент он вдруг понял, что потерял направление, но вдруг увидел тропу, которую вчера показал ему Алар. Это было так: Олег просто гулял по саду, откуда ни возьмись сзади появился Алар и указал ему рукой на тропку между деревьев. Олег поблагодарил его, хотя не понял, для чего Алар это сделал. Теперь все стало ясно. По этой тропинке Олег вышел к столу, за которым они обедали.

За столом никого не было, хотя еще минуту назад Олег слышал смех с той стороны. «Ты играешь со мной?» – снова спросил он и услышал еще более громкий смех в ответ. Олег почувствовал, что дух Эрнумаско не лишен чувства юмора, и иногда что-то нужно сделать, чтобы просто поддержать эту игру. Когда он подумал об этом, то услышал одобрение в виде выдоха десятков незримых участников: «Фууух».

«Что мне делать дальше?» – спросил Олег. В ту же секунду рядом с ним оказался Станислав, который произнес: «Пойдем в комнату, возьми новую одежду, нам нужно вернуться». Олег не хотел никого слушать, но вдруг понял, что во всех подобных практиках есть проводник. Станислав появился не случайно. Он уже показал свое мастерство в цигун и в сноуборде и внушал Олегу уважение. Он пошел за ним. Они стали подниматься по лестнице. Посредине пролета Олег остановился. Ему в голову пришла идея: проверить воздух на прочность. Он был уверен, что если ляжет спиной на воздух, то воздух будет держать его. Станислав увидел, что Олег остановился и замешкался. Он буквально взял его за руку и проводил до их комнаты. Олег оделся, и они вместе пошли обратно. Картинка реальности превратилась в абсолютно обычную. «Так ты мой проводник?» – спросил у него Олег. «А ты как думал? Сюда иначе не попадают, и здесь нужно знать, на что можно опираться, а на что нет», – ответил он, улыбнулся, и Олег пошел за ним.

Олег вдруг понял, что Эрнумаско способен проверять игроков на прочность путем некой игры с ним. При этом для него не имеют значения последствия. Смерть игрока – это всего лишь смерть тела, а до тел ему нет никакого дела. Именно поэтому эта Игра может закончиться смертью для неподготовленного игрока. Именно поэтому шаман, поэтому проводник, поэтому диета, поэтому специальные песни, поэтому цигун. Передвижение в этом слое реальности требует огромного запаса энергии и четких ориентиров. Именно поэтому важно осознанно поднимать энергетический уровень до церемонии. Важно с огромным уважением относиться к тысячелетним традициям.

Олег вернулся к месту проведения церемонии и лег на свое ложе. Он готов был двигаться дальше. «Что делать теперь?» – спросил он, глядя на Станислава. «Просто дыши», – ответил он. Тогда Олег не знал, что эти слова он вспомнит еще не раз.

Он закрыл глаза и начал дышать.

Пройдя проверку «на дурачка», Олег уважил жажду Духа к игре. Дух продолжил отвечать на вопросы Олега.

На следующий день Олег написал в своем дневнике.

Я не буду делать никаких выводов. Я знаю лишь одно, что если Бог и существует в какой-то форме, то я общался именно с ним. Ответы на вопросы, которые я задавал, приходили без всякого размышления. Как абсолютная истина. Я видел все глубоко в миллионах картинок одновременно. Я наполнялся счастьем от каждого нового знания, и оно включалось в каждую клеточку моего тела.

Весь мир – это всего лишь вдох и выдох, умноженный на самого себя и продолжающий умножаться и усложняться.

Вдох и выдох – два вида энергии, исходящей из абсолютного центра, где нет ничего, но есть все. Весь мир – это либо уплотняющаяся, либо замедляющаяся частота пульсации этой энергии, зацикленная в разные формы. Следующая, более сложная форма создается, включая в себя весь багаж пульсации (информации) более простых форм. Процесс творения никогда не прекращается.

Но вместе с тем он существует в особой зацикленной форме, в которой нет ни прошлого, ни будущего. Это и есть Бог.

Я, как и все остальные люди, – это жизнь, осознающая сама себя. Я прошел весь этот путь, прожил не одну жизнь, для того чтобы оказаться здесь и понять, точнее вспомнить, о том, что я сам придумал эту игру, чтобы пережить всю гамму ощущений, эмоций, разочаровываться и страдать, искать себя…

Для меня все события моей жизни сложились в одну линию.

События последних месяцев, история о том, как я нашел Софи – самую прекрасную любовь на земле… которая вдруг, несмотря ни на что, стала холодна, из-за чего я оказался полностью потерянным и готовым на все, лишь бы понять, как избавиться от этой болезненной зависимости. И именно благодаря ей я оказался здесь. Ведь, несмотря ни на ожидаемого ребенка, ни на свою материальную зависимость, сейчас она поддержала мою поездку сюда. Ведь она могла сказать всего слово, и я остался бы. Но что-то заставляло ее действовать именно так странно и, казалось бы, деструктивно.

Она сыграла очень важную роль, избавив меня от болезненной зависимости от предыдущего брака, которая не давала мне ни вдохнуть, ни выдохнуть в последние годы. Я все делал с оглядкой на Катю. Ради нее и детей. И уверен, так бы продолжалось до конца жизни, если бы я выдержал еще какое-то количество десятилетий подобной жизни…

При этом Софи появилась в моей жизни как идеал женщины, как будто я сам ее придумал такой, чтобы, встретив, вспомнить эту метку своего пути и пойти по этой дороге. Самые нежные, романтические и страстные отношения вдруг так внезапно изменились на… полный трэш.

Если бы этого не произошло, я попал бы в очередной капкан, возможно, на всю оставшуюся жизнь. Я вдруг понял, как люблю и ее, и Катю и как благодарен им обеим за их роли… Я увидел, что я сам написал для них сценарий, который должен был привести меня сюда, на эту церемонию…

Все, даже мельчайшие и непонятные детали занимали свое место в цепочке событий, которые привели его сюда.

Он увидел одно из звеньев этой цепи – рассказ друга про встречу в поезде с человеком, который уверял что «Две Буквы» – это книга про цигун. Олег смеялся часто, рассказывая друзьям эту историю, и только сейчас он понял, что благодаря этой «нелепице» у него возник интерес к цигуну, и поэтому сегодня он здесь.

Это не были размышления о жизни, это были вспышки ответов на вопросы, которые он иногда не успевал даже сформулировать, и все это сопровождалось получением знаний о мире и его энергии.

Он начал осознавать, что и свою первую книгу он написал, во‑первых, для того, чтобы подготовить читателей к еще более трансформационной информации, а во‑вторых, для того, чтобы оказаться здесь, ведь благодаря книге в его жизни появилась Софи, а он здесь – благодаря ей.

Как шутка и откровение к нему вдруг пришло воспоминание о том, что одну из глав книги он, сам не понимая почему, назвал «Песня Шамана» и закончил ее словами: «Это как песня шамана: услышать ее может каждый, а вот понять – только он сам». Когда он писал эти слова в «Двух Буквах», он не видел ни одного живого шамана, не слышал их песен и не имел понятия, о чем и как они поют. Это знание предназначалось для будущего, для сегодняшнего дня, когда все пазлы вдруг сложились в одну картину.

В ответ ему Шаман снова запел. Олег вообще обратил внимание, что он всегда начинал петь, когда ему было важно продолжать свое движение. И вообще, каждый звук, каждое случайное слово, каждый смешок идеально вплетались в общую картину. Все это работало прямо сейчас на него, в той реальности, которую он создавал в эту минуту.

Я сам для себя расставил все эти метки, чтобы оказаться здесь и сейчас и вспомнить о том, кто я есть на самом деле: просто сгусток энергии, создавший собственную вселенную, для того чтобы поиграть в увлекательную игру, правила которой должны быть забыты до этого самого момента просветления и возвращения к себе.

Олег лежал и смеялся от счастья. Он плакал от умиления, говоря вслух: «Какая восхитительная Игра!» Участники церемонии словно тоже знали об этом.

Он дышал все глубже и глубже. Он стал подпевать шаману. Но это был его собственный мотив. Он понял, что должен спеть его сто восемь раз. С каждым разом он получал ответы на все новые и новые вопросы.

Не могу сказать, что это была увеселительная прогулочка. Нужно было постоянно дышать тем или иным образом, для того чтобы не терять ясность ответов Духа и чтобы избегать болезненных ощущений в организме.

При этом я понимал, что могу в любую минуту прекратить это состояние и выйти из него. Когда я открывал глаза, я тут же понимал, где я нахожусь и что делаю. Знал, что, когда я прекращу интенсивное дыхание и вопросы, все может остановиться, и я спокойно уйду спать. Но мне хотелось знать все, и я получал эти знания, как зип-архив, словно Нео в фильме «Матрица» по кабелю, подключенному прямо к его мозгу, с огромной скоростью потока. Я не пытался их запомнить, потому что они становились частицей каждой клеточки моего тела.

С каждым вдохом и выдохом слетали, как шелуха, слои его реальности, один за другим. Вдруг он оказался в каком-то странном месте, в месте, где можно было выбрать новую игру, в новой жизни и в новом теле.

В эту минуту его дыхание остановилось. Он вдруг почувствовал, что теперь может не дышать вообще. Не было ни страха, ни необходимости в этом процессе.

Он увидел свое тело сверху. Оно лежало такое чужое, словно чья-та одежда. К его телу подошли Шаман с Настей. Настя начала массировать стопы тела, трогать его за руку. Олег, а точнее уже что-то, что не имело ни имени, ни этого тела, вдруг понял, что все усилия Шамана и помощницы бессмысленны, если он сам не решит вернуться в свое тело.

Он также абсолютно четко осознал, что не готов начинать новую игру в новом теле. Он понял, что этот опыт ему был важен, чтобы рассказать о чем-то важном и Кате, и Софи, и детям, о том, что он их очень любит и не хочет причинять им страдания, пусть даже «игрушечные».

Он увидел некоторые свои предыдущие воплощения. Он увидел, что не раз уже был жрецом и шаманом в предыдущих жизнях. Он увидел себя танцующим с бубном, сидящим у трона фараона, видел узоры ацтеков, храмы Индии и кельи русских монастырей и еще какие-то образы, которые не мог расшифровать. Один из городов, который он видел в веренице своих жизней, он узнал: «Это Теотиуакан», – пришло ему. Сейчас он так называется. Он увидел, как проводил там какой-то обряд по превращению людей в богов. Он вдруг ощутил силу и мудрость шаманского братства, если, конечно, можно назвать братством единый поток энергии, разделенный на лучики, как корни дерева… Дерева жизни.

«Я хочу вернуться в свое тело», – осознал он.

Внезапно он почувствовал резкий острый запах. Шаман намазал под его носом той самой мазью, которой намазал ему это же место несколько дней назад. Это помогло Олегу тут же вернуться в тело. Он снова начал дышать. Шаман с помощницей отошли от его тела. В это мгновение он понял, что игра на бубне и пение продолжалось все это время. Шаман как-то умудрился оказаться одновременно в двух местах, а на самом деле даже не в двух. Для каждого из участников Шаман выполнял персональную функцию.