Текст книги "Архиепископ Нил (Исакович) (1799–1874): геолог, минералог, палеонтолог и богослов"

«Секретное» пожертвование императора Иркутской кафедре, или Несколько слов о том, нужны ли деньги миссионерам

Одно дело из фонда Св. Синода (в РГИА) озаглавлено следующим образом: «О выдаче Иркутскому преосвященному по 1000 руб. в год на употребление, известное Его Величеству». Безусловно, такое название интригует и привлекает внимание исследователя. Однако при изучении материала интрига сначала отходит на второй план, а потом и вовсе исчезает. Из содержания дела становится ясно, на что должны были уходить деньги. И никакой интриги не было бы, если бы составитель описи в свое время не торопился поскорее закончить работу и пораньше уйти домой. Просто иногда складывается впечатление, что названия отдельным делам давали по содержанию первых (одного-двух) листов. Если же просмотреть данное дело более внимательно, то его совершенно спокойно можно было бы озаглавить следующим образом: «О выдаче Иркутскому преосвященному по 1000 руб. в год на развитии православной миссии». И все, никакой интриги! Еще в 1817 году императором Александром I по представлению министра духовных дел и народного просвещения князя А. Н. Голицына был подписан указ, на основании которого ежегодно повелевалось выдавать Иркутским архиереям по 1000 руб. на развитие епархиальной миссии. И действительно, в течение всего последующего времени, в том числе и при новом императоре, данная сумма исправно выплачивались. Однако в середине 1830-х годов произошел какой-то сбой, и епархиальное руководство перестало запрашивать деньги. Новоназначенный епископ Нил разобрался в вопросе и попытался самостоятельно испросить деньги в Иркутской казенной палате за период с 1835-го по 1838 год. Однако указанное ведомство выдало деньги только за два последних года. Вот и пришлось преосвященному Нилу обращаться непосредственно в Св. Синод с рапортом: «Из дела, по которому последовало в 1817 году высочайшее повеление об отпуске в ведение Иркутского архиерея по 1000 рублей каждогодно, усматривается, что деньгами сими должны быть покрываемы расходы по епархиальной миссии. Действия этой миссии никогда останавливаемы не были, но в последние годов пять ограничивались они почти одним пунктом Забайкальского края, где посеянное в народе лжеучение Израиля требовало усугубленной попечительности начальства. По мере же ограничения круга действия сих, естественно уменьшились и расходы по оным, так что при бережливости не ощущалось надобности требовать отпуска ассигнуемых денег в течение 1835, 1836 и 1837 годов». Одновременно с этим владыка убеждал высшую церковную власть в Петербурге, что деньги на миссию в Восточной Сибири крайне необходимы: «Вступив в управление Иркутскою епархиею в последней половине прошлого года, вскоре убедился я, что сколько необходимо для здешнего края миссия, столько же потребны соответствующие местным обстоятельствам способы к покрытию расходов по оной. ‹…› В настоящее же время, когда у епархиального начальства нет никаких способов к покрытию миссионерских издержек, всемилостивейше отпускаемая на предмет сей тысяча рублей так необходима, что с прекращением отпуска этой суммы поставились бы в крайнем затруднении дела миссионеров, долженствующих действовать на огромных протяжениях Сибири»[89]89
  Там же. Оп. 120. Д. 239. Л. 4-5 об.


[Закрыть].

Здания Английской миссии в Селенгинске. Рисунок художника Янченко из книги А. И. Мартоса «Письма о Восточной Сибири». 1823 год.

В разрешение данного дела были вовлечены обер-прокурор Св. Синода H. A. Протасов, а также министр финансов. После традиционной в таких случаях межведомственной переписки дело закончилось (в августе 1839 года) не совсем успешно для Иркутского владыки. С одной стороны, отныне Иркутская казенная палата должна была ежегодно без какого бы то ни было промедления и проволочек выдавать епархии положенную тысячу рублей. Однако ничего не говорилось о деньгах за 1835 и 1836 годы, о которых, собственно, и хлопотал владыка Нил.

Безусловно, указанной суммы не хватало на все миссионерские проекты архиепископа Нила. Поэтому по мере развития миссионерской деятельности архиерею приходилось вновь и вновь выпрашивать через Св. Синод деньги, например, на походные храмы, о которых речь пойдет ниже.

К слову сказать, в 1817 году тот же Голицын рекомендовал правящему императору английских миссионеров – пасторов Корнелия Рамну и Эдуарда Сталибраса. Им было разрешено заниматься просветительской деятельностью именно на территории Восточной Сибири. Позже в Иркутск отправились еще Роберт Юилль и Вильям Сван. Иноверным миссионерам в 1819–1821 годах покровительствовал Сибирский генерал-губернатор М. М. Сперанский. Деятельность англичан в Селенгинске, где они со временем обосновались, протекала не без сложностей. В начале 30-х годов со стороны местных гражданских властей были предприняты первые попытки прекратить деятельность миссионеров. В 1835 году, когда они обратились к правительству с просьбой крестить новообращенных «по евангелическо-реформатским обрядам», им было отказано. Наконец, именно приезд и активная позиция епископа Нила привела к закрытию деятельности английских миссионеров в 1840 году[90]90
  См. подробнее: Вагин В. И. Английские миссионеры в Сибири // Известия сибирского отдела Императорского Русского географического общества. 1871. Т. I. № 4-5. С. 69–77; Рыбаков Г.С Английские миссионеры в Забайкальской области // Исторический Вестник. СПб., 1905. Т. XCIX. С. 224–235; Тиваненко A.B. История Английской духовной миссии в Забайкалье. (Начало XIX столетия). Улан-Удэ, 2009.


[Закрыть].

Пустынь или курорт? или Миссионерские поездки архиепископа Нила по самой большой епархии

Владыка Нил регулярно совершал поездки по своей епархии, иногда даже дважды в год. Всего насчитывается около двадцати поездок по Иркутской губернии, Бурятии, Забайкалью, которые совершались, как правило, в летнее время[91]91
  Иркутская летопись. 1652 – 1856 гг. (Летописи П. И. Пежемского и В.А. Кротова) // Труды Восточно-Сибирского Отдела РГО. Иркутск, 1911. № 5. С. 261–336.


[Закрыть]. Первое свое путешествие, продолжавшееся чуть больше двух месяцев, владыка совершил в Бурятию и Забайкалье. В 1843 году он предпринял самое длительное свое путешествие в Якутию, длившееся более трех месяцев. Оно подробно описано владыкой в «Путевых записках». К путешествию в Якутию Нил готовился тщательно. Он изучил «Полное собрание ученых путешествий по России», изданное Российской академией наук в 1818 году и включавшее описания экспедиций И. И. Лепехина, П. С. Палласа и И. Г. Георги; «Живописное путешествие по Азии», составленное Ж.-Б. Эйриесом в 1839 году; ознакомился с трудами СП. Крашенникова «Описание земли Камчатской», И. Ф. Крузенштерна «Путешествие вокруг света» и др.[92]92
  Анастасенко Г. Ф. Архиепископ Нил Исакович… С. 169.


[Закрыть]

Путь от Иркутска до Якутска занял чуть больше месяца – с 4 июня по 7 июля. Добравшись на перекладных до Качуга, архиепископ в сопровождении пятнадцати человек отправился вниз по Лене. Сплавляясь, он не пропускал ни одного обнажения. Так, около Усть-Илганской «нашли между пластами обломок Мамонтова рога и разные окаменелости». Данное обнажение Нил рекомендует геологам для детального изучения. В 8 км от Потапова Нил «прошелся по руслу, приглядываясь к горным формациям, и успел найти песчаники с отпечатками раковин и растений». Изучая обнажения Гусельных гор, он так писал об их происхождении: «Кто внимательно смотрел на разрезы гор и глубин, тому известно, что земная толща разграничивается пластами, разнящимися один от другого не цветом только, но и условиями своего состава. Первою из сил, принимавших в деле сем участие, без сомнения, была вода. Она же, конечно, произвела и Гусельные горы, зачавши их в недре древнего Океана и растивши при обстоятельствах исключительно благоприятных. Благоприятство же заключалось прежде всего в невозмущаемости дна морского, а потом в разнокалиберности осадков, периодически изменявшихся. Их-то количеством и качеством обусловлен как внешний вид гор, так и внутренний состав их…» На протяжении всего пути Нил исследовал аллювиальные отложения и минеральные источники[93]93
  Нил (Исакович), архиеп. Путевые записки… С. 140, 142, 171, 187.


[Закрыть].

В бассейне реки Вилюй Нил обследовал хребты, сложенные солью, а в селе Мухтуй он специально сделал остановку, чтобы посетить купца Рыбина, в доме которого увидел «разные штуфы вилюйских пород, в том числе гроссуляры, венису, опалы, асбест.

Последний высокого качества. Нити его нежнее шелка, а цвет бело-голубого атласа». Владыка с благодарностью вспоминал: «Добрый хозяин уделил кое-что от избытков своих и для моего кабинета, между прочим, нефритовый топорик, напоминающий собою о каменном в Сибири периоде. До сего же времени случайно попалось мне подобное орудие на берегу Байкала близ Лиственничной станции, но не нефритовое, а серпантиновое»[94]94
  Там же. С. 202–203.


[Закрыть]. 7 июля путешественники прибыли в Якутск. Спустя две недели они отправились в обратный путь, преодолевая его с необычайным мужеством.

Чаще всего (семь раз) архиепископ Нил посещал расположенную в 257 верстах от Иркутска, недалеко от границы с Монголией, Тункинскую долину в отрогах Саянских гор с минеральными источниками. Как объяснял сам владыка, горячие минеральные воды при потоке Ихеугуне (современное название – Ихе-Ухгунь) получили название Турано-Иркутских от соседнего пограничного караула и от реки Иркута. Вокруг источников высились неприступные скалы, богатые пещерами. В окрестных лесах в то время водились медведи, изюбры, кабаны, было много рябчиков, тетеревов, глухарей, зайцев, соболей. Реки изобиловали хариусами, ленками, тайменем, сигом, налимом. Владыка Нил так описывал эту местность: «Вековые деревья красуются здесь во всем величии… Златоцветная акация унизывает берега густыми группами кустарников и, кажется, манит путника под тень ветвей своих, чтобы полюбоваться струями кристальных вод и величием пирамид, поднимающихся из-за реки»[95]95
  Нил (Исакович), архиеп. Пустынь преподобного Нила, Столобенского Чудотворца, в горах Саянских // Ярославские епархиальные ведомости. 1860. № 37. С. 238.


[Закрыть]. Минеральные источники с давних пор были известны бурятам, они использовали их целебные свойства против ревматизма, кожных и других заболеваний. Но до поры до времени они скрывали это место от русских…

В 30-х годах XIX века СИ. Черепанов, служивший приставом в селе Тунка, узнал о целебных горячих источниках и сообщил о них генерал-губернатору Восточной Сибири В. Я. Руперту. По распоряжению последнего в 1840 году инспектор Иркутской врачебной управы Сарочинский и троицко-савский аптекарь Калоу провели первые анализы этих минеральных вод: «Вода сия ‹…› была химически разложена, и свойства ее определены как вообще, так и в частности по отношению к каждому роду болезней»[96]96
  РГИА. Ф. 796. Оп. 128. Д. 782. Л. 1.


[Закрыть]. «Химическое разложение воды» показало, что вода минерального ключа «имеет свойство производить пот, способствует отделению слизи и разрешает завалы брюшных внутренностей. По этим ее свойствам и основным частям можно заключить, что она с пользою может быть употребляема в накожных болезнях, ревматизмах и во всех тех болезнях, которые происходят от расстройства пищеварения»[97]97
  Попов Н. Ниловская пустынь // Ярославские епархиальные ведомости. 1864. Часть неофициальная. № 34. С. 329.


[Закрыть].

Курорт «Нилова пустынь» (общий современный вид)

Сразу после того как были получены положительные результаты химического анализа, начались работы по обустройству территории. Владыка Нил позже об этом так писал в Синод: «После сего заботливостию генерал-губернатора и его иждивением дикая местность была расчищена, дорога проложена, водам дано правильное течение и построены на них четыре дома, кроме разных служб»[98]98
  РГИА. Ф. 796. Оп. 128. Д. 782. Л. 1.


[Закрыть]. Когда территория была приведена в надлежащий вид, минеральные воды посетила супруга губернатора, страдавшая «сведением руки». И она была одной из первых, кто получил «облегчение от своей болезни на туранских водах».

Что произошло дальше, точнее, что послужило поводом для дальнейших событий, сказать сложно. Сам владыка в своем обращении в Синод краток до неприличия: «Приведши все в такое состояние, генерал-губернатор подарил заведение это Иркутскому архиерейскому дому»[99]99
  Там же. Л. 1 об.


[Закрыть]. Современник владыки, сотрудник Географического общества Н. Попов, писал, что владыка во время первой же поездки «выразил Руперту мысль устроить здесь пустынь, построить церковь, учредить причт и таким образом сделать это место рассадником духовного и гражданского просвещения между окрестными инородцами»[100]100
  Попов Η. Ниловская пустынь… С. 330.


[Закрыть]. Один из современных исследователей считает, что Руперт предложил в дар архиепископу Нилу имевшиеся здесь здания, мосты, постройки перед своим отъездом, хотя покинул Руперт Сибирь только в 1847 году, а постройки передал уже в 1845 году. Безусловно, вдаваться в подробности и выяснять, кто же был инициатором данной передачи на самом деле и не хотел ли губернатор банально избавиться от далекого курорта в глуши таким благочестиво-благообразным образом, мы не будем. Возможно также, что губернатор и не был сторонником такой передачи, но владыка сумел настоять. Не осталась в стороне от данного подарка в пользу епархии и жена губернатора, которая подарила владыке на дальнейшее обустройство пустыни 1110 руб. серебром.

Устройство пустыни на таком большом расстоянии от Иркутска было обусловлено не только наличием там минеральных лечебных вод. Дело в том, что, по словам самого владыки, на всей линии пограничных караулов, тянущихся от верховья Оки и Иркута, не было ни одной церкви. Поэтому все жители этих горных мест должны обращаться для совершения духовных треб за 300 и более верст в Тункинскую церковь, как единственную на северо-западе от Байкала. Именно поэтому владыка с горечью вынужден был констатировать: «Что ж касается до инородцев здешних, крещены ли они или остаются в язычестве, – все почти равно чужды для церкви, бывши так удалены от всякого с нею общения»[101]101
  РГИА. Ф. 796. Оп. 128. Д. 782. Л. 2.


[Закрыть].

Именно поэтому учреждаемая Нилом пустынь должна была стать чем-то большим, чем обычно понимают под пустынью. Ведь, как известно, пустынь в православной традиции представляет собой монашеское поселение, располагавшееся в незаселенном людьми месте и имевшее обычно не более одного храма. В данном случае на пустынь возлагались не только религиозные, но и хозяйственные функции. Во-первых, конечно, духовенство пустыни должно было заниматься миссионерской деятельностью. Правда, в силу в первую очередь материальных трудностей, штат пустыни был незначительным для таких масштабных задач – всего один священник и два причетника. В дальнейшем по мере развития пустыни планировалось увеличить количество штатного духовенства.

Исполнение хозяйственных функций насельниками пустыни сводилось не только к монастырскому сельскому хозяйству и земледелию. Главное внимание, по задумке владыки Нила, должно было уделяться ознакомлению кочевых племен с условиями правильного полеводства и огородничества, а также с земледельческими орудиями и с наиболее подходящими к климату семенами. В дальнейшем владыка предполагал даже открыть здесь школу для детей из бурятских семей[102]102
  Там же. Л. 19 об.-20. Попов Н. Ниловская пустынь… С. 332.


[Закрыть].

После того как владыка получил землю в дар, он два года потратил на обустройство и первичный ремонт зданий, устройство временного храма, освященного – по желанию жертвователей – во имя преподобного Нила Столобенского. Только в 1847 году владыка решился обратиться в Синод с официальной просьбой об учреждении пустыни. На епархиальном уровне, то есть распоряжением самого архиерея, такое сделать было просто невозможно. Синод не стал возражать против данного проекта, но сначала потребовал предоставить целый ряд дополнительных документов. На это у владыки ушло больше года. Дальше Синод через обер-прокурора графа H. A. Протасова обратился в Министерство финансов. Министр финансов в свою очередь направил запрос обратно в Иркутск, но уже по линии своего ведомства с просьбой точно подсчитать и обмерить общее количество передаваемых земель. Причем, в Иркутске, пока все перепроверяли и подсчитывали, многие документы, отправленные владыкой Нилом в Синод, а оттуда через финансовое министерство империи вернувшиеся обратно (то есть в Иркутск, но на другую улицу), погибли во время случившегося там пожара!..

В конце концов, несмотря на многочисленные мытарства, пустынь указом императора Николая I от 9 июня 1851 года была открыта[103]103
  РГИА. Ф. 796. Оп. 128. Д. 782. Л. 26.


[Закрыть]. Согласно правилам, составленным владыкой Нилом, предполагалось, что пустынь будет находиться в непосредственном подчинении Иркутского архиерейского дома. В пустыни, конечно, позволялось проживать монахам из епархиальных монастырей, но только с разрешения правящего архиерея и только временно. Пустынь, основанная на минеральных водах, должна была быть одновременно с этим и своеобразным санаторием: «Поелику минеральные пустынные воды издавна привлекают и русских, и инородцев, то существование при пустыни врачебницы и пристанища для ищущих цельбы признается не только не излишним, но и необходимым. При устроении таком, страждущие, врачуяся телом, могут врачеваться и душою, быв удалены от соблазнов мира».

Теперь что касается одного из самых главных вопросов – материального обеспечения пустыни. Инородцами ведомства Тункинской степной думы была уступлена для возделывания земля (785 десятин 706 сажен), доход от обработки которой должен был идти на обеспечение пустыни. Это первая статья дохода. Кроме того, Синод выделил специальный оклад причту в размере 400 руб. в год. Также к моменту открытия пустыни пожертвования составили уже 14 тыс. рублей. В дальнейшем предполагалось с этой суммы получать проценты. Наконец, епархиальное начальство рассчитывало на «приношения от доброхотных дателей»[104]104
  Там же. Л. 20-21.


[Закрыть].

Владыка Нил очень полюбил эту пустынь. Так, например, уже через много лет после своего отъезда из Иркутской епархии он вспоминал о пустыни на страницах основанных им «Яроелавских епархиальных ведомостей»: «Влекомый такими ощущениями, не раз восходил я на утес, который первым является на плане пустыни. Там мысль моя свободно парила. Там открывались предо мною тысячи пирамидальных отделов Саяна неизъяснимым разнообразием теней, с неуловимым ни для какой кисти отражениями света. Высоты, проглядывая из-за облаков, серебрятся, рдеют, горят сапфирами, изумрудами и вдруг покрываются черным саваном. Не так ли, думал я, гаснет, меркнет блеск человеческой славы? Не так ли быстролетны все радости наши и надежды? По временам отправлялся я к пещере, открытой на бурный поток и облегающие его скалы. Там учился смотреть на все земное оком тех, которые, признавая себя странниками мира, проводили жизнь свою, скитаясь в горах, в вертепах и пропастях земных»[105]105
  Нил (Исакович), архиеп. Пустынь преподобного Нила… С. 239–240.


[Закрыть].

Главная проблема, которая возникала при посещении Ниловой пустыни, – это ее труднодоступность. Хотя сам владыка и настаивал на том, что «дорога от Иркутска до пустыни трудна, но зато увлекательна»[106]106
  Там же. С. 237.


[Закрыть], однако желающих побывать в пустыни было немного (в среднем около двадцати человек в год). В одном из отчетов, посвященных истории развития Иркутской миссии в период епископа Парфения (Попова), занимавшего кафедру с 1860-го по 1873 год, так и говорилось, что миссия получила свое дальнейшее развитие везде, кроме Ниловой пустыни: «Оставляя Иркутскую паству после 12-летнего управления, преосвященнейший Парфений в Иркутском отделе миссии, не считая Забайкальской, трудами своими обустроил, кроме пустыни преподобного Нила, до ныне требующей, по особым условиям своего местоположения, беспрестанной поддержки и капитальных исправлений, до 12 миссионерских церквей и станов»[107]107
  Иркутская духовная миссия в 1873 году. Отд. оттиск. Извлечено из Иркутских епархиальных ведомостей 1874 года. С. 3.


[Закрыть]. Чуть ниже в том же отчете приводилось мнение самого владыки Парфения, который, «положивший много трудов над Тункинским ведомством, путешествовавший верхом по этим ущельям, топям и бушующим водам, отнес район Ниловой пустыни к самым труднейшим из всей Иркутско-Забайкальской миссии. Самая пустынь претерпевает частые бедствия и разрушения от наводнений грозного Ихэугуна»[108]108
  Там же. С. 35.


[Закрыть].

Неудивительно, что пустынь постепенно приходила в упадок. Хотя, по некоторым сведениям, вплоть до своей кончины архиепископ Нил продолжал выделять и отправлять средства на содержание Ниловой пустыни. Но уже в 1890 году В. А. Обручев, изучавший Ниловские источники по поручению Иркутского горного управления, в своем докладе предлагал изъять источники из ведения духовного ведомства. К началу XX века ситуация кардинально не изменилась. В 30-х годах при пожаре были уничтожены все постройки, после чего силами районных властей началось восстановление и строительство пустыни уже как местной здравницы. К 1953 году «Нилова Пустынь» считалась курортом местного значения. Период с 1976-го по 1990 год иногда относят к «золотому веку Ниловой пустыни». В это время функционировали поселковая столовая, клуб, библиотека. Количество отдыхающих за год достигало 10–12 тыс. человек. Санаторий функционирует там и сейчас[109]109
  История освоения Ниловой Пустыни // http://nilova-pustin.ru/history (Дата обращения: 29.11.2015); Нилова пустынь. Курортная бальа неологическая лечебница // http://nilova-pustin.ru/ (Дата обращения: 29.11.2015).


[Закрыть].

Общий же итог деятельности этого одного из главных иркутских проектов архиепископа Нила весьма печален. Просветительско-образовательная миссии пустыни не состоялась. Вряд ли в этом виноват кто-то конкретно. Действительно, пустынь находилась на отдаленном расстоянии, требовала больших материальных затрат, тщательной заботы, архипастырского попечения и той особой любви, которую испытывал к сибирской природе, к красотам Саянских гор владыка Нил…