Текст книги "S-T-I-K-S. Вмерзшие. Книга 2. Клейменые холодом"

Глава 10. Полевая медицина

День девятый

Просторы Стикса

Минус двадцать восемь градусов по Цельсию

Отдохнуть у Дары особо не вышло. Ей пришлось отправиться в развалины местного госпиталя. В первые дни там образовалась крупная община, но как только твари пришли наводить свои порядки, то разнесли здание почти до фундамента.

Я наказал ей быть осторожной, так как после бури свежие следы будут привлекать особое внимание. Девушка заверила, что справится, но так и не вернулась. Она не явилась ни под утро, ни на следующий день.

Стопа уже не просто болела. Она разбухла, как перезревший плод, и была готова лопнуть в любой момент. Обезболивающие кончились, а без них я не мог даже выдавить гной. Каждое прикосновение причиняло невыносимые страдания.

Я лежал в расстегнутой куртке. Меня лихорадило. Живец во фляге кончился, встать и сделать новый не было сил. Если Дара не явится ночью, придется самому проводить себе ампутацию. Скорей всего ничего не выйдет – просто потеряю сознание от болевого шока и истеку кровью. Глупая, жалкая смерть.

Снова поднес к губам флягу и в очередной раз вспомнил, что она опустела целую вечность назад. Осмотрелся. Вокруг лишь бутылки из-под воды. Кажется, в одной еще что-то есть. Выпил остатки и откинул тару подальше.

Меня одолели тягучие видения, как те, что бывают под капельницей со спеком. Но там они символ выздоровления. Здесь же – знак смерти. Сколько я так уже лежу? Сейчас день или ночь? Неизвестно, как давно потух химический фонарь.

Вдруг я услышал, как зазвучали сигнальные погремушки.

Какая-то тварь кралась по мою душу. Это хорошо. Значит, скоро тупая пульсирующая боль в ноге оставит меня в покое. Наконец-то. Я уже заждался.

– Эй! – заорал я, чтобы привлечь к себе внимание медленно ползущей на запах твари. – Начинай жрать меня с ноги! Слышишь, образина? Нога! Такая херня, что растет из задницы. Задница – это то, чем ты думаешь.

Существо что-то проурчало в ответ.

– Нет, нет, я придумал получше. Неси мне пилу. Я сам отчекрыжу эту мерзкую конечность и накормлю тебя с рук. Вот будет умора!

Я дико рассмеялся, а потом закашлялся. Пересохшее горло отказывалось дальше разговаривать.

«Ползи ко мне! – продолжал мысленно молиться я. – Ползи!»

– Фарт, ты как? – у зараженного такой знакомый голос.

Стоп. Я брежу. Твари не могут говорить.

– Эй, ты вообще меня слышишь? – снова повторил голос уже совсем близко.

Зажегся свет. Я сощурился. Девушка подошла и положила руку мне на лоб. Моя ладонь легла сверху. Я почувствовал, как волосы щекочут лицо.

– Ты снова пришла меня лечить, – блаженно улыбнулся я. – Ты всегда приходишь, когда я умираю. Может, мне не стоит выздоравливать, чтобы мы были вместе?

– Не стоит попадать в неприятности, – она откинула рыжие волосы за плечо и поднесла к губам фляжку.

Я аккуратно напился. Алиса улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать меня. Ее лицо стало искажаться. Оно поросло сине-серой шерстью. Глаза расширились. Скулы заострились. Образина чмокнула меня губы и закатилась в приступе хриплого смеха.

– С тебя четыре миллиарда восемьсот пятнадцать миллионов сто шестьдесят две тысячи триста сорок две белых горошины за лечение, – гаркнул Кесарь.

– Тварь! Ты и здесь меня нашел! – Я потянулся к уродской морде этого существа, мои руки превратились в два китайских эпилятора.

Они вибрировали и жужжали. Кесарь исчез в портальной вспышке и появился уже в образе Туретта.

– Наконец-то я нашел тебя, Мерзляк, – заулыбался сектант. – Наш мерзляк мозги согрел, ну а ножку не успел. Все равно его не брошу, потому что он хороший. Буду резать, буду бить, буду скреббера кормить, – пропел безумец.

Картинка совсем поплыла. Рядом с Туреттом возник Козел. Сектант с крестным начали соревноваться, кто быстрее может перемещаться. В подвал набилась уйма народу. Кузнец с Психом боролись на руках. Воронцов пытался собрать лицо Йена, но резиновая пуля слишком его разворотила, и костяные пазлики никак не хотели вставать на место. Маша, моя первая любовь, сидела в углу и плакала.

– Ты забыл меня. Забыл, – все твердила она.

Кузьмич ругался на них и говорил, что они здесь не прописаны. Старый никак не мог найти свою двустволку и постоянно приглаживал розовые от крови усы. Клоп бегал, потрясал папкой и кричал:

– Распишите весь ваш день по часам. Нет, по минутам. Нет! По секундам!

Якимура курил в сторонке и посмеивался, глядя на все это.

– Хорошо, что я не дошел, – сказал из-за плеча Дембель. – Ну его на хер. Дурдом какой-то.

* * *

День девятый

Просторы Стикса

Минус двадцать три градуса по Цельсию

Я уже говорил, что ненавижу приходить в себя? Так вот, в этом плане ничего не поменялось. Жажда и боль вечно преследуют меня, словно ангел и демон, восседающие на моих плечах, и на кого бы из них ни пал выбор, второй все равно не заткнется и будет раз за разом напоминать о себе.

Стон вырвался сам собой, стоило лишь пошевелиться. На лице лежало что-то теплое. Я открыл глаза и обнаружил, что это ладошка Дары. Сама девушка спала в сидячем положении. Моя голова лежала у нее на ляжках. Вторая рука была у меня на груди.

Я сразу заметил нездорово припухлые губы. Мозги работали со скрипом, и прошло немало времени, пока осознал, что они разбиты. Под левым глазом у девушки красовался синяк, а на виске крест-накрест пластырем крепилась пропитанная кровью повязка.

– Эй, – тихо позвал я. – Колючка.

Девушка пришла в себя и сонно огляделась, с трудом сфокусировав на мне взгляд.

– Придурок, – тут же вырвалось у нее.

– Я тоже скучал.

Она встала, разминая затекшее тело. Отпила живца и бросила фляжку мне.

– Кто тебя так? – спросил я, когда живительная влага растеклась по организму, напитывая каждую клеточку неведомой пока человеку энергией.

– Это, – она показала пальцем на глаз, – какой-то безумный ублюдок, плод любви шизофреника и обезьяны, вооруженный застывшей полторашкой воды. Скорее всего, он уже урчит и пускает слюни. А это, – ткнула она в губы, – ты, наркоман проклятый! Чтоб тебя пустыш изнасиловал.

– Прости, – виновато потупился я. – Кстати, у зараженных абсолютное гендерное равенство ввиду отсутствия половых признаков. Так что вряд ли я вызову сексуальный интерес у тварей.

– Держи, – Дара порылась в рюкзаке и бросила сверток.

Внутри в специальных кармашках лежали медицинские инструменты. Я вытащил скальпель.

– Рекомендую последовать примеру зараженных, – сказала девушка, – применить эту штуку по делу и стать гендерно-нейтральным, чтобы не дай бог не продолжить свой род и не загрязнить генофонд человечества, дабы не уменьшать и без того маленькие шансы будущих поколений на выживание. Я понимаю, что вероятность крайне мала, и скорей всего, любая разумная женщина понимает, что у нее больше шансов получить оргазм от зараженного без половых признаков, чем от тебя, но мало ли, лучше перестраховаться.

Я тактично промолчал про ее недавнее проникновение ко мне в спальник и вместо этого ответил:

– Я безумно рад, что являюсь прекрасным тренажером для твоего остроумия, но все же надеялся, что ты уже провела операцию, и мне не придется ничего делать.

Она разочарованно глянула на меня, словно ожидала услышать в ответ не менее отточенную и едкую тираду, но голова плохо соображала, и совсем не было сил сейчас играть с ней в словесный биатлон.

– Еще чего. Я только гной шприцем откачала, антибиотик и жаропонижающее вколола. Я, конечно, смотрела «Клинику» и «Доктора Хауса», но боюсь, этих познаний маловато, чтоб провести операцию. Если хочешь, могу попробовать столько раз, сколько потребуется, или насколько тебя хватит.

– Нет, спасибо. Лучше уж я сам. Обезболивающие принесла?

– А из-за чего, по-твоему, ты не чувствуешь мучительно острой боли?

И действительно. Я как-то и не заметил, что по шкале ощущений боль снизилась с уровня «Белиал обучает чертей на вашей ноге пытать души грешников» до «не самый способный ученик инквизитора, в первый раз взявший в руки пыточный инструмент».

Ладно, чего уж, перед смертью не надышишься. Я закряхтел и перевел себя в сидячее положение. Откинул одеяло и скривился от ударившего в нос запаха разложения. Даже страшно смотреть, что там. Закатал штанину на изрядно разбухшей ноге. Стащил задеревеневший, пропитавшийся гноем носок.

– Осторожно, биологическое оружие, – прокомментировал я и отбросил его в подставленную Дарой коробку.

– Фу! – брезгливо скорчилась она, причем непонятно, отчего: от вида стопы или ее запаха. – Тут не скальпель, а бензопила нужна.

– Спасибо за поддержку.

Я глядел на пять жирных слив, присосавшихся к истекающей гноем, сине-лиловой конечности, и с трудом узнал в этой картине свою стопу. Это что же там такое засело, что даже наш хваленый иммунитет не может вытолкнуть эту дрянь из ноги? Холодный склизкий комок страха поселился где-то в глубине желудка, окопался там, а потом и вовсе воздвиг бронированный дот и напрочь отказался покидать столь уютное убежище.

– Чего стоишь? – обратился я к девушке подрагивающим голосом. – Иди выстругивай деревянную ходулю, – нервно хохотнул, чтобы хоть как-то перебить напряжение.

Ко всему, что касается грязной изнанки выживания в этом мире, будь то трупы или их отдельные части, а также прочие выделения, запахи и иные сопутствующие явления, я привык еще на родном кластере. Ко всем подобным вещам стал относиться с пролетарским спокойствием мясника. Штопать себя мне приходилось неоднократно, а вот резать впервые.

Дара подложила мне под ногу пленку. Затем по кругу обколола всю пораженную область обезболивающим. Прошла пара минут, и чувствительность пропала. Я подогнул ногу под себя. Облил ее спиртом. Затем промокнул пропитанным хлоргексидином тампоном.

– Скальпель, – требовательно протянул я руку.

– Зажим, пинцет, – подыграла мне Дара.

– Я прям как Рогозов, – снова нервно хохотнул.

– Кто?

– Леонид Иванович Рогозов – советский хирург. В шестьдесят первом году сам себе аппендицит вырезал во время экспедиции.

– М-м-м, – Дара уважительно поджала губы. – Режь давай, Рогозов. – Девушка затянула жгут чуть повыше стопы.

– Вернусь в Цитадель, найду ублюдка, что вытаскивал из меня осколок, отрежу ему на хрен руки, а потом пришью обратно, поменяв местами.

Я плеснул на ногу еще спирта, остальной пузырек, как водится, выпил залпом. Залетел как вода. Не помню, чтобы со мной такое было. Поднес скальпель. Подождал, пока тремор немного утихнет, и сделал осторожный разрез.

Гной хлынул, как сок из перегнившего помидора. А еще я вдруг осознал, что хирурги носят маску не только в целях соблюдения стерильности, но и чтобы запахи приглушать. Двумя зажимами с тампонами я выдавливал мерзкую жижу. Дара не выдержала, и ее стошнило в коробку.

Мне же, наоборот, полегчало. Из-за возникшего диссонанса между ощущениями и картинкой удалось немного отстраниться и представить, что это не моя нога. Я промыл рану, не жалея антисептического раствора, под напором подавая струю и вымывая мертвые ткани. Злосчастного осколка не было видно из-за выделений. Пришлось на ощупь запускать пинцет в разрез. Инородный фрагмент нашелся почти сразу и вылез без усилий.

Я еще раз безжалостно промыл рану и скрепил края степлером-раносшивателем. Вообще полезная вещь, надо с собой взять.

Дальнейшие подробности мозг слегка смазал, чтоб уберечь мою психику. Предмет, воспалившийся в ноге, был извлечен. Рана вычищена. Дара забинтовала мне ногу.

Я с интересом смотрел на продолговатую капсулу размером всего сантиметра полтора. И что же ты такое? То, что не пуля и не осколок, понятно даже тому, кто ни разу оружие в руках не держал.

– Может, в тебя просто таблетку уронили во время операции, – предположила Дара.

Действительно, объект больше всего напоминал лекарственную ампулу с тем лишь отличием, что был металлического цвета и нерастворим. Я попытался раскрыть ее. Ничего не вышло. «Ну, терять особо нечего», – пронеслась в голове мысль.

Я положил капсулу на бетон и слегка пристукнул рукоятью ножа. Безуспешно. Пришлось сменить тактику. Взял ее в зажим и начал пилить скальпелем. Оболочка треснула. Я разжал мединструмент, и на ладони у меня оказалась хрупкая электронная начинка устройства.

– И что это? – спросила девушка.

– Скорей всего, маячок.

– Так. А с этого момента поподробнее, – строго посмотрела она на меня.

И действительно. Я особо не делился с Дарой своей историей. Обычно, если она спрашивала, откуда у меня те или иные познания, обходился общими словами по типу «бывал в передрягах», «участвовал в заварушках» и «понавидался», «поживи с мое, еще побольше знать будешь».

– Это долгая история, – попробовал отмазаться я.

– Ты куда-то торопишься?

Домой. Я очень торопился домой в, Цитадель. Все происходило будто бы во сне, когда пытаешься убежать от чего-то ужасного, что преследует тебя, но никак не можешь. Ты одновременно бежишь и топчешься на месте. Стараешься выбраться из этого кошмара, а он все никак не кончается.

Глава 11. Однорукий

День одиннадцатый

Просторы Стикса

Минус двадцать семь градусов по Цельсию

Рана зажила пугающе быстро. Даже в Цитадельском госпитале на препаратах организм не выказывал такие чудеса регенерации. Я уже самостоятельно передвигался и ставил ногу на полную стопу. Хромал, конечно, и боль терпел, но все же это удивительно даже для меня, а Дара вообще в шоке. У нее все еще подобные вещи в голове не укладываются.

За прошедшее время девушка раздобыла несколько рабочих ноутбуков. Все время я просматривал сотни накопившихся видеозаписей. Увиденное порой, мягко говоря, обескураживало, а иногда просто вгоняло в первобытный ужас.

Вот и сейчас я подключил ноутбук и монтировал видео. Материалы требовалось сохранить. Нести десятки карт памяти не имело смысла. Данные, что здесь хранятся, просто бесценны для местного научного сообщества.

Чем больше смотрел, тем меньше понимал, пока со временем разрозненные факты не начали складываться в общую картину. До меня наконец начало доходить, что тут происходит, и волосы на голове встали дыбом. Захотелось позвать Туретта, чтобы он забрал меня в их уютное сектантское логово обучаться чернокнижию, устраивать оргии или любую другую вакханалию, которой они занимаются.

В городе помимо нас с Дарой были и другие иммунные. Я крепко сомневался, что свежаки могли догадаться добывать спораны сами. Скорей всего, им подсказал какой-нибудь залетный рейдер, который, наверное, как и ваш покорный слуга, сейчас в шоке от всего происходящего. Ну а с другой стороны, первому в Улье иммунному никто не подсказывал. Хотя черт его знает, как оно там было.

Иммунные эти оказались не самыми везучими ребятами. Хитрый однорукий элитник положил мертвого рубера прямо посреди улицы, а сам спрятался в темном переулке. Свежаки наткнулись на труп, обрадовались такой находке и тут же побежали потрошить подарочную упаковку на затылке. В итоге тварь выпотрошила парочку людей. Возможно, теперь иммунных кроме нас и вправду больше не осталось.

На камеры попался только один элитник. Занимался он не чем иным, как самообучением. Ставил десятки ловушек. Те, что не срабатывали, зараженный больше не повторял, а вот рабочие варианты он прокручивал несколько раз. Видимо, чтобы окончательно убедиться в их эффективности.

Уже встреченная нами девушка, которой якобы придавило ноги столбом, похоже, была заложницей монстра. Он использовал ее еще по крайней мере дважды. Будь у меня больше камер, может, и цифры вышли бы другие. Каждый раз находились какие-то бедолаги, готовые помочь. Понятно, что рыцарей среди них мало, скорей всего, их мотивы куда более низменны, но в итоге конец у всех один.

Элитник верховодил хорошо организованной стаей зараженных, которая контролировала весь город. Периодически какой-нибудь мутант взбирался на самые высокие здания в городе и потом рассказывал об увиденном своим собратьям. А иначе я не знаю, как это назвать. Доводилось слышать теории, что зараженные общаются между собой телепатически, но мои наблюдения совершенно точно это подтверждают.

Зараженные, не являющиеся членами стаи Однорукого, сразу же убивались и съедались. Люди по большей части окончательно сошли с ума. В их действиях с каждым днем наблюдалось все меньше осмысленности. По всем законам они уже должны были обратиться, но, видимо, сказывалось то, что кластер медленный. Возможно – это из-за низкого содержания спор или еще какой-нибудь дребедени. Я не специалист, судить не могу.

Если принесу эти записи в Институт, меня сразу сделают каким-нибудь профессором или как минимум памятник поставят и будут отправлять ко мне на паломничество всех молодых аспиранток. Что-то я отвлекся.

Получалась ужасающая картина. Весь долбаный кластер – всего лишь песочница для этой кровожадной машины смерти. Я смотрел на мониторы, словно завороженный мальчишка с горящими глазами, кидающий букашек в муравейник. Мне захотелось даже остаться здесь до конца цикла перезагрузки, чтоб увидеть все самому, но имеющихся данных уже хватает, чтобы экстраполировать их и узнать все, что нужно.

Предполагаю, что стая заранее окружила город. Как только случилась перезагрузка, они убили всех конкурентов, стремящихся полакомиться заветной человечинкой. Кластер долгий, и потому мясцо будет оставаться свежим, если его не выпускать.

То есть, вместо того чтобы быстро влететь и в конкурентной борьбе захапать как можно больше мяса, твари методично употребляют лишь созревшие плоды, собирая сливки. Город для них как ферма. Днем они подъедают трупы и не дают никому сбежать, не считая нескольких зараженных, встреченных мной в лабиринте, которые, впрочем, могли попасть туда и с прошлой перезагрузки, а ночью только патрулируют территорию.

Думаю, чем быстрее начнут обращаться люди, тем чаще будут нападения мутантов. Ведь мы для них гораздо вкуснее зараженных. А когда уже весь город обратится, стая устроит большую охоту и примется уничтожать пустышей и бегунов, не позволяя им отъесться. И после того, как только появятся первые признаки перезагрузки, оставшиеся выжившие побегут из города в лапы все тех же тварей, которые перебьют их и будут поедать до следующего обновления кластера.

Таким образом получается, что одна стая съедает почти весь город. Это поразительно и парадоксально. Есть мнение, что интеллект элитника может равняться интеллекту шести-восьмилетнего ребенка. Но если взять известное исследование, где детям предлагают одну конфету сейчас или две, но через десять минут, девяносто процентов детей выбирают здесь и сейчас.

Жемчужник же способен отказывать себе в сиюминутных удовольствиях ради будущей выгоды – это уже проявление высшей нейронной деятельности. Этот монстр не просто обладает неоспоримой волей, а умеет думать на много ходов вперед, чем не все люди похвастаться могут.

– Что ты такое? – невольно вырвалось у меня, когда я пересматривал уже смонтированную видеозапись.

Однорукий заметил камеру и изобразил что-то вроде улыбки. Ужасный оскал, обращенный именно ко мне, словно данное обещание непременно сожрать.

Таких тварей не бывает! Его просто не должно существовать! Но все же он есть и процветает.

В какой-то момент я так испугался, что даже начал сомневаться в трезвости своего рассудка. Но все факты налицо. Это именно что организованное сообщество зараженных, держащее под контролем целый город.

Вдруг здание содрогнулось. Раздался ужасный грохот, словно экскаватор-разрушитель врезал по строению огромной клешней. Дара взвизгнула и подлетела ко мне.

– Что это?

Первая мысль была про обрушение, но потом я кивком головы указал на монитор. Стоп-кадр, где словно бы улыбающийся монстр смотрит прямо тебе в глаза, говорил сам за себя.

* * *

План отступления на случай нападения мутантов или людей, пытающихся проникнуть в здание, имелся давно. С парковки шел технический тоннель, по которому к зданию проведены коммуникации. Я разведал его еще в первые дни своего пребывания здесь.

Поэтому сейчас долго думать не пришлось. Я поднял дрон в воздух. Убедился, что нашу уютную пещерку со всех сторон окружили твари, и решил, что пора и честь знать. Спасибо этому дому, пойдем к другому. Только вот другого дома не было.

Главного кукловода камера квадракоптера не засекла, но когда все зараженные начали поднимать обломки кирпичей и прочий строительный мусор и швырять в разведывательную технику, стало ясно, что без него здесь не обошлось. По закону больших чисел один из булыжников все-таки угодил в дрон. Картинка закрутилась, а потом и вовсе исчезла. Сигнал прервался.

Охранные погремушки нервно забренчали со всех сторон, их звук заглушило урчание тварей. Его эхо разнеслось по галереям здания. Сложилось впечатление, что внутрь лезут тысячи мутантов.

Ноутбук перекачивал данные на флешку. Полоса показывала восемьдесят процентов загрузки, когда первый мелкий уродец кубарем вывалился из прохода, ведущего наверх. Я тут же развернулся и выстрелил. Арбалетный болт прибил тварь к остаткам придавленной плитой машины.

Я торопливо перезарядил арбалет и бросил беглый взгляд на монитор – девяносто процентов. Еще один бегун, размером едва превосходивший меня классе в четвертом, выползал из щели. Взведенное орудие сухо щелкнуло. Арматура с чавканьем пробила череп. Мертвая тварь обмякла и закупорила проход, но ползущие следом выталкивали ее наружу.

Дара уже спустила вниз рюкзаки и выглядывала из тоннеля, сгорбившись под весом решетки. Девяносто пять процентов. Еще один мутант спрыгнул на машину, и в этот же момент прибитый болтом, наконец сорвался.

Я не успевал перезарядить арбалет. Катнул его по полу к напарнице. Выхватил трофейный клевец и ударом в голову встретил резво подскочившего пустыша. Уперся ногой в окровавленный лоб и дернул орудие на себя, вынимая его из черепа.

Раненый уродец уже распластался в прыжке. Над ухом что-то свистнуло. Болт сбил тварь в полете.

– Охренела? – крикнул я.

Еще бы чуть-чуть, и в плечо мне засадила или в голову. Бросил взгляд на монитор. Выдернул флешку и рванул к Даре. Твари уже лезли со всех сторон, как муравьи на карамельку.

Я проскользнул в щель прохода. Дара опустила решетку и тут же сунула мне в руки цепь. Я несколько раз пропустил ее через щели, обернул вокруг трубы и защелкнул замок. Посмотрим теперь, как вы ее поднимете.

* * *

Дара молча тащилась за мной по подземным тоннелям и постоянно пугливо оглядывалась, словно кто-то шел за нами по пятам.

– Почему твари напали на базу? – спросила она, когда мы устроились на привал в одной из заброшенных тупиковых ветвей тоннеля.

– Не знаю, могу лишь предположить, что Однорукий слишком часто чуял мой запах возле своих мест охоты и наблюдательных пунктов. Походил по следу, и в его голове загорелась красная лампочка тревоги.

– Думаешь, он настолько разумен?

– Думаю, здесь как раз таки примитивный базовый инстинкт хищника. Много чужого запаха на своей территории. А может, им перестало хватать пищи, и теперь твари начнут методично истреблять всех выживших. Сдается мне, он уже знает, где скрывается большинство из них.

Когда стемнело, мы выбрались на поверхность, да и то больше выяснить, не изменились ли правила игры, чем найти убежище. Твари все так же разрешали людям и свежеобращенным воевать друг с другом. Это хорошо.

Сегодня нам явно не везет – мы сразу же наткнулись на группу людей. Благо они оказались не слишком внимательны и прошли мимо. Дара облегченно выдохнула, и в этот момент неподалеку заурчал пустыш, учуявший наш запах. Незнакомцы всполошились. Пришлось рвать когти.

Четверо людей бросились в погоню. Мы бежали по улице, и, как назло, не было никаких укрытий или подворотен. Наконец справа показался магазин. Дернул ручку. Заперто. Подшипник, пущенный из рогатки, разворотил витрину и заставил отскочить от разлетевшихся осколков. Дара дернула меня за руку, я побежал следом за ней.

Впереди тупик – упавший дом преграждал путь. Я повернул направо и замер как вкопанный. Посреди дороги был разлом длинной метра три.

– Прыгай! – крикнул я, упал на колено и выстрелил из арбалета почти не целясь.

Болт угодил в бедро самому первому преследователю. Он вскрикнул и покатился. Тут же в ответ мне прилетел подшипник. Куртка погасила часть энергии снаряда. Больно, но терпимо.

Дара сбросила рюкзак, разбежалась и сиганула через обрыв. Приземлилась почти на коленки и тут же перекатилась, погасив инерцию. И где только такому научилась? Я последовал ее примеру, не обращая внимания на громкие молитвы внутренней жабы, скинул ранец, перебросил лямку арбалета через плечо, разбежался и прыгнул.

Травма ноги дала о себе знать. Из-за этого приземлился не так чисто, как спутница – разбил колено об асфальт и приложился носом, вдобавок меткий стрелок из рогатки попал в спину. Дара помогла мне подняться. Стопа пульсировала от боли. Больше не смогу бежать.

Впереди дорога оказалась деформирована. Здания по бокам почти полностью разрушены. Из-за смещения земли асфальтовые плиты уперлись друг в друга. Их вытолкнуло вверх, словно две льдины, так они и замерли, образовав труднопреодолимую горку.

Дара добежала первой и обернулась.

– Давай наверх! – скомандовал я и начал перезаряжать арбалет.

Девушка стала взбираться. Я поймал в прицел ближайшего мужчину. Дара скатилась обратно и постучала меня по плечу. Я раздраженно обернулся. На горке стояло четверо вооруженных самодельными копьями человек. Спереди показались новые преследователи.

Я дернул спутницу за руку. Решил попробовать прорваться через обрушенное здание, но и там ждало разочарование: из щелей с обеих сторон дороги выходили люди. Они брали нас в кольцо. Дара выхватила клевец и прижалась ко мне спиной.

– Что будем делать? – дрожащим голосом спросила она.

Десять. Пятнадцать. Двадцать два. Тридцать один. Я вертелся волчком и пытался посчитать все прибывающих противников. Вот же влипли. Дара вцепилась в мою руку и крепко сжала ее.

Я лишь судорожно переводил прицел с одного противника на другого, не представляя, что тут можно сделать. В голове вдруг всплыла глупая картинка, как я, уподобившись герою какого-нибудь фэнтези, бросаюсь на три десятка противников. Уворачиваюсь от их орудий, безмолвной тенью лишаю одного за другим жизни. Увидев всю мою мощь в ближнем бою, остальные в ужасе разбегаются.

В голову тут же пришла более реалистичная картина, где я стреляю в ближайшего противника. Кидаю арбалет в следующего, еще двоих успеваю порезать, а потом меня насаживают сразу на три копья. Дару избивают и берут в плен для известных целей.

Да, жаль, что жизнь не фэнтези. «Похоже, отбегались», – обреченно подумал я.