Текст книги "Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Вмерзшие. Книга 3. Рожденные холодом"

Глава 11
Неуместные шутки и стрельбище

День тридцать восьмой

Цитадель

Минус тридцать шесть градусов по Цельсию

Множество раз замечал такую закономерность – самые весёлые люди обычно пережили много всякого дерьма.

Я не могу быть серьёзным. Когда человек долгое время находится в сюрреалистическом мире творящейся вокруг дичи, у него включается защитный механизм – юмор. Он работает как громоотвод от молний, которые в тебя мечут обстоятельства.

Этот способ защиты въедается в подкорку, и потом ты уже реагируешь так не только на глобальные потрясения, но и на любой, самый слабый раздражитель. Даже если любимый человек хочет с тобой о чём-то поговорить, ты сначала отшучиваешься и буквально заставляешь себя сосредоточиться и настроиться на серьёзный разговор.

Поэтому, когда услышал фразу: «Я беременна», первое, что я ляпнул было:

– От меня?

Юмор был совсем не к месту, я это прекрасно понимал, но ничего не мог с этим поделать, так уж устроена моя психика. Перестроить её так же сложно как заставить двигатель внутреннего сгорания работать на электричестве.

– Фа-а-арт! – воскликнула Алиса. – Можешь хоть на минуту стать серьёзным?

– Ты хочешь, чтобы я помог найти отца ребёнка?

Алиса вскочила и побежала в комнату. Я схватил её за руку, притянул к себе, взял за талию, усадил на колени и обнял покрепче, не давая выбраться.

– Прости. Защитная реакция. Когда ты узнала?

– Два дня назад, – обиженно засопела она. – Я давно почувствовала, что что-то не так, но никогда не была сильна в самодиагностике. Списывала всё на стресс.

– Знаешь, я всегда представлял, что обрадуюсь, когда услышу это от своей женщины. Но теперь я скажу лишь, что это печально. Я рад, что ты мне сообщила.

– Просто не хотела возлагать такую ответственность только на себя одну. Я не хочу этого ребёнка. – Для пущей убедительности она замотала головой.

– Неправда. На самом деле ты не хочешь ребёнка в этом мире.

– Да.

Все мы в той или иной степени эгоисты. Но величайшей точкой, пиком эгоизма является желание привести в этот мир ребёнка. Да ещё куда – в этот пропитанной болью стаб, в Стикс, где за сутки погибает столько людей, что я даже таких цифр не знаю. В Улей, где он никогда не будет жить, а всегда только выживать.

Зачем? Чтобы он мучился и страдал так же, как и все? Выбирал между работой и мечтой? Всю жизнь занимался нелюбимым делом, лишь бы хватило на кусок хлеба?

Если я заведу ребёнка, то только потому, что мне его захотелось. Он сам не просился в этот мир. Я решил за него. Какое у меня на это право?

А если мой ребёнок станет осознанным человеком, если каким-то чудом будет не просто плыть по течению, а начнёт задавать вопросы, и стандартные ответы, данные в религиозных текстах его не устроят? Тогда он будет искать смысл своего существования и, устав от тщетных попыток, отчаявшись, придёт к нам и спросит:

– Пап, мам, а в чём смысл жизни?

И я скажу ему:

– Сынок (дочка), а я не знаю.

Тогда он задаст мне следующий логичный вопрос:

– А тогда зачем ты родил меня? Зачем вы с мамой вытолкнули меня на этот свет?

Тогда до меня дойдёт, что я сделал это из-за собственного эгоизма. Так что, прежде чем завести ребёнка, стоит задать себе несколько вопросов.

Я уверен, что мой ребёнок будет счастлив? Сколько из моих знакомых скажут мне, что они счастливы? А сколько из тех двух уникумов сказали правду? А сколько из них честны сами перед собой?

Я уверен, что смогу обеспечить своему ребёнку достойную жизнь? Я, живущий в Цитадели, погрязший в долгах, каждый день рискующий жизнью, уверен, что ребёнок не останется без отца? Что я неосознанно не искалечу психику ребёнка? Что он до конца дней не будет бороться с комплексами, которые у него появились из-за моего воспитания и жизни в этом месте?

Если я настолько в себе уверен, то, конечно, вперёд в магазин за коляской, а если нет, то стоит хорошенько подумать, имею ли я право распоряжаться чужой жизнью.

Я тяжело вздохнул, отмёл в сторону несколько десятков шуток, пришедших на ум, посмотрел в глаза Алисе и сказал:

– Мне нужно какое-то время, чтобы всё обдумать. Я позвоню, и мы снова встретимся и решим, что с этим всем делать. Хорошо?

Алиса молча кивнула и уткнулась мне в плечо. Так мы сидели не двигаясь, пока я не почувствовал, что она задремала. Вымоталась, наверное. Похоже, все эти двое суток не спала. Я аккуратно перенёс её в комнату, положил на кровать и накрыл одеялом.

Хреновый момент. Не разобрался с собой и своими проблемами, а теперь ещё и это. Эх, ну как же так, чудо ты моё рыжее? Я погладил девушку по взъерошенным волосам и поцеловал в лоб.

Квартиру Алисы покидал в каком-то отупении. Эмоции словно выключились. Не верилось в реальность происходящего, как будто только в Улей попал – вроде и реальные урчащие заражённые вокруг, и надо спасаться, а на задворках сознания мысль: «А что, если это всё моё воображение? А вдруг это просто дурной сон?» Так и тут.

Я спустился на пролёт, голова вдруг закружилась. Опёршись на стену и перила, сел на ступеньки и уставился под ноги. На пыльный бетон упала чёрная капля. Машинально поднял голову, посмотрел на потолок. Лишь когда почувствовал влагу на губах, дошло, что из носа идёт кровь.

Какого чёрта? Неужели так давление скакнуло? С одной стороны, неудивительно, если учесть, какие сегодня эмоциональные качели весь день, а с другой – что-то не припомню за собой такого раньше. Ладно, надо добраться до базы и отоспаться, а завтра на свежую голову принять решение.

Я поднялся и поплёлся вниз. Злыдень догнал меня, он жевал пачку от сигарет. Я вырвал игрушку у него из зубов и оставил её на подоконнике. Это последнее, что удалось зафиксировать в сознании. Дорога до базы выпала из памяти. Вообще не помню, как ложился спать.

Стоило утром лишь на миг прийти в себя, сон как рукой сняло. Тяжёлые думы навалились разом. Какие у меня вообще есть варианты в сложившейся ситуации? По сути, их всего два – оставить ребёнка или нет. Разница лишь в аргументации той или иной позиции.

С тем образом жизни, что у меня сейчас, совершенно противопоказано иметь детей, но вот если план, что я задумал, всё же удастся воплотить в жизнь, тогда уже можно о чём-то рассуждать.

Я категорически против того, чтобы уповать на удачу и гадать, окажется ребёнок иммунным или нет. Те, кто так поступают, просто безумцы. Мучают и себя и своё чадо.

Смогу ли я построить с Алисой семью? Безусловно, она мне совсем не безразлична, хоть последнее время это и не было заметно. Алиса очень адекватная и при этом выдерживает напор моих дурацких неуместных шуток.

Краткий итог – нужно фокусироваться на быстрейшем решении всех проблем.

Я встал, отметив, что ломит всё тело. Увидел пустую трёхлитровую бутыль воды у кровати. Странно. И сушняк лютый какой-то. Принёс ещё воды из подвала, разом осушил литровую бутылку. Быстро поел, причём сожрал раза в три больше обычного, накормил Злыдня и прыгнул в машину. Заехал в продуктовый и аптеку, набрал корзину всяких овощей, фруктов, ягод и витаминов.

Пригнал к Алисе. Приказал Злыдню охранять машину, сам поднялся по лестнице и позвонил в звонок. Прошло несколько минут, прежде чем сонная девушка открыла дверь.

– Доброе утро, – сказал я. – Пока неизвестно, что мы решим, но лишним всё это точно не будет. У меня ещё много дел, но если что понадобится, – я вручил Алисе рацию, – там уже вбита моя частота.

– Может, зайдёшь на кофе? – зевнув, спросила она.

– Нет, извини. Если с делами разберусь, заскочу вечером.

– Хорошо.

Мы попрощались, и я улетел вершить великие дела. Откуда только энергия взялась? Вчера, после убийства элитника, думал, что выжат досуха и понадобится ещё как минимум несколько дней, чтобы прийти в себя, а сейчас бегаю, как в задницу ужаленный.

Вызвонил всех, кого мог, остальным оставил послания. Похвалил себя за предусмотрительность – если б вчера не взял машину, сегодня было бы куда сложнее. Скатался к местным строителям, у которых покупал экскаватор, арендовал ещё и бульдозер.

Когда пригнал его на базу, обе группы в полном составе уже были на месте. Я показал план. Мы внесли в него несколько правок и приступили к работе. К вечеру территория под стрельбище оказалась расчищена. Забора там пока не предвидится, но главное, что разметка появилась – двадцать отметок через каждые сто метров.

Вечером я купил на базу ноутбук и принтер, распечатал несколько сотен объявлений, и мы расклеили их по всему городу.

Время было уже за полночь, но работа только начиналась. Зажглись фонари и фары. Бульдозер и экскаватор рычали двигателями, расчищая территорию под парковку. Закончили мы только к четырём утра. В запасе оставались сутки до начала работы стрельбища, поэтому легли спать лишь к девяти.

Сушняк, дикий голод и ломота только усилились. Даже парни заметили, что со мной что-то не так. Похоже, последствия приёма жемчужины, видимо новый дар прорезается, и это будет что-то завязанное на физуху. Иначе почему меня так колдоё… трясёт?

– Танк, глянь-ка своим многоопытным глазом, может, он в кваза обращается? – шёпотом, но так, чтобы все слышали, сказал за завтраком Воронцов.

Танк посмеялся, но покачал головой.

– Не похоже, у меня всё по-другому было. Свалился через несколько часов после приёма жемчужины, а проснулся уже вот таким, – он ударил себя кулаком по левой груди. – Тут что-то другое.

– Может, у него аллергия на спокойную жизнь? – предположил Салага. – Вчера вон целый вечер просидел в баре и ничего не делал, вот его и накрыло.

– Ой, да идите вы, – отмахнулся я и под дружный хохот вышел во двор. Надо будет попросить Алису посмотреть, что со мной.

Кстати, об этом. На открытие нам не хватает кадров. Я зашёл в дом и отозвал в сторонку Салагу и Воронцова.

– Слушайте, бойцы. Понадобится помощь ваших прекрасных половин. Надо, чтобы кто-то тут на хозяйстве оставался, когда мы уезжаем, нельзя же вечно здесь всё караулить.

– Ты на полном серьёзе наших дев собрался с рейдерами оставить? – спросил Салага.

– А чего? Кира вполне сможет поставить кого-нибудь на место. К тому же никто беспредел творить не будет. Все же понимают, у нас уникальное предприятие, накосячат – могут идти на хер.

– А если конфликты вспыхнут? – спросил Воронцов.

– Конфликты будут, только если кто пустую гильзу не поделит. Все дядьки взрослые, сами разберутся. К тому же это только на то время, пока мы за стенами. Максимум один день, с девяти до пяти. Уж восемь часов как-то продержатся. Я Алису позову. Им втроём тут скучно не будет.

– О как, – удивлённо сказал Воронцов. – У вас с ней наладилось?

– Скорее усложнилось. – Я не стал вдаваться в детали.

Парни достали рации и разошлись в разные углы. Я вышел на крыльцо и несколько раз безуспешно вызвал Алису. Уселся на ступени и потрепал по загривку принёсшего мне пустую пластиковую бутылку Злыдня. С трудом отобрал бутыль и зашвырнул так далеко, как только мог. Пёс бросился за ней, и в этот момент ожила рация.

– Фарт? – не слишком уверенно сказала Алиса.

– На приёме, – отозвался я.

– Я… я не умею по радиосвязи общаться, – призналась девушка.

Я объяснил ей базовые принципы и пригласил на экскурсию по обновлённой базе. Она похвасталась, что взяла отпуск, и сказала, что согласна. Условились на том, что я её заберу. Всё равно мне по магазинам ехать.

Парни должны пока навыпиливать мишеней и сколотить торговый стенд, а Салага – настроить металлоискатель. Кажется мне, что посетители не все гильзы в снегу найдут, что-то и нам на вечер поковыряться будут оставлять.

Я прыгнул в пикап и сразу поехал в центр. Заскочил в банк, прихватив немного наличности. Затем припарковался у хозяйственного, взял там краски для мишеней. Заехал к Виму, купил два универсальных комплекта для чистки оружия и несколько ящиков самых распространённых патронов. Со скидкой на опт вышло неплохо.

Сел в машину, сделал пометку в блокноте. В ближайшие дни нужно сгонять в рейд за сейфом, ну и всякого набрать по мелочи. Ни к какой крыше я не обращался, новость о стрельбище в городе разлетится быстро, так что влиятельные люди, которые захотят поиметь процент, сами выйдут на меня, а там уже посмотрим, кто какие условия предложит.

Воронцов и Салага вышли на связь. Сказали, что договорились, теперь я должен забрать ещё и Машу с Кирой. Отлично, поеду в малиннике. Движок взревел. Машина вошла в поворот и направилась по первому адресу. Посмотрим, остыла ли Маша или всё так же считает меня вселенским злом.

Чуть не въехал в столб, когда внезапно почти потерял сознание. Ударил по тормозам и вышел из машины на свежий воздух. Картинка немного плыла. Продышался, стало легче, но из носа снова пошла кровь. Через десять минут удалось прийти в себя. Я сел в машину и поехал очень аккуратно. Забрал Машу, которая холодно со мной поздоровалась. Села на пассажирское и молчала всю дорогу. Следом захватил Киру, последней оказалась Алиса.

Доехал до места. Выпустил девчонок и улыбнулся, наблюдая, как база на глазах из помойки превращается во что-то, куда уже почти не стыдно привезти девушек.

Я опёрся на капот и прикинул фронт работ. Осталось провести общий инструктаж, установить порядок цен, поставить туалет, как вариант – пункт обогрева. Построить площадки для стрельбы из разных положений. На каждой позиции положить по биноклю, а в будущем заменить их на специальные зрительные трубы.

Если со всем разберусь быстро, то, возможно, в ближайшие дни удастся открыть ещё один небольшой бизнес. В итоге будет три источника дохода. Это всё прелюдия, наработка опыта и стартового капитала перед по-настоящему масштабными проектами. И это только касаемо бизнеса, но есть и другие, не менее важные дела.

– Эй, чего задумался? – подсела ко мне Алиса.

– Да так… – отмахнулся я. Не буду же ей говорить, что размышлял о переговорах с, возможно, самым опасным человеком в Цитадели. Она подумает, что я псих, раз решился добровольно прийти в логово человека, который, скорее всего, неоднократно пытался меня убить.

Глава 12
Подделки

День сороковой

Цитадель

Минус двадцать четыре градуса по Цельсию

Вчера работали до ночи, чтобы успеть всё сделать. Потом я развёз по домам всех, кроме Воронцова. С ним у нас на утро запланировано одно дельце, нужно всё провернуть до открытия стрельбища, которое назначили на десять утра.

Пришлось вчера в спешке искать, куда я дел транквилизаторы, которые мне дали на всякий случай, когда забирал Злыдня с базы Курсора. Ещё Салагу поднапряг – нужна незаметная камера, выводящая картинку на планшет. Наш техник сказал, что сейчас ничего подходящего нет, нашёлся только жучок. Взял его.

Последней вишенкой на торте оказалось небольшое нажимное взрывное устройство. И здоровая мина с радиоуправляемым детонатором. Это всё собирал так, чтобы Воронцов не заметил, а то его лишние опасения и ворчание мне ни к чему.

Будильник сработал в пять утра, и первое, что сделал Воронцов, когда высунул голову из спальника, – начал меня отговаривать.

– Может, ну его на хрен? – сонно спросил он.

Я хотел ответить, но не мог, горло пересохло. Пришлось сначала осушить полторашку воды, затем приложиться к фляжке с живцом, и лишь после этого смог заговорить.

– Устал от всего этого дерьма, – признался я. – Другого решения не вижу. Не дрейфь. Фортуна любит смелых.

– Угу, по тебе заметно. Каждый раз, когда в больницу залетаешь, это, видимо, последствия бурной ночи с Фортуной.

– Не занудствуй, – отмахнулся я, вылезая из спальника. – Тебя никто силой не тащит. Не хочешь – один скатаюсь. Проблемы никакой не вижу.

Воронцов лишь тяжело вздохнул. Я встал, высыпал Злыдню в чашку большую банку собачьих консервов, отметил, что и сам проголодался, как собака, и начал заваривать кофе.

– Твою мать! – воскликнул Воронцов. – Что с тобой?

– В смысле?

– Посмотрись в зеркало.

Воронцов принял кофейную эстафету, а я пошёл во двор к зеркалу заднего вида «Бурлака». Нда уж. Лицо разбухло так, словно я после недельного запоя сунул голову в улей. Не тот, что с большой буквы, а обычный, в котором пчёлы живут.

Может, и правда покусал кто, какие-нибудь стылые клопы? Или аллергия на что-нибудь? Да нет, бред какой-то. В это очень слабо верилось. Даже если вспомнить слова профессора Сухова о том, что во льдах может жить такая дрянь, с которой и наш иммунитет не в силах справиться.

Так, ладно. Делу это никак не помешает, а потом попрошу Алису меня просканировать, вчера как-то до этого руки не дошли. Я развернулся и, скрипя снегом, направился обратно в дом.

В глубоких железных тарелках уже был нехитрый перекус из тушёнки и нескольких дошиков. Рядом поднимался пар от кофейной чашки, её содержимое больше походило на нефть.

– Ты всю пачку, что ли, заварил? – подивился я.

– Да не, чуть больше обычного бахнул, – пожал плечами Воронцов.

Мы быстро перекусили. Я вообще не наелся, поэтому посадил друга за руль, а сам уплетал батончики, пытаясь заткнуть открывшуюся в желудке чёрную дыру.

Нужный мне человек жил на Рублёвке. Разумеется, прохиндеям вроде нас путь туда заказан, если, конечно, не обладаешь правильными знакомствами. Я обладал, и один звонок профессору Сухову решил вопрос. Причём в этот раз нам даже сопровождение не понадобилось. Всё-таки директор Института фигура почётная. Мордовороты на въезде пропустили пикап без проблем.

У меня снова возникло странное чувство, словно я очутился в другом мире. Вот он, тот район, в который нужно стремиться, единственное место, где ты можешь не бояться, что с тобой что-то случится. Все эти маленькие аккуратные домики, только зелёного газончика не хватает, садовых гномов и мальца в футболке с логотипом бейсбольной команды, бросающего теннисный мяч золотистому ретриверу.

– Здесь налево, – сказал я, сверившись с картой элитного посёлка.

Воронцов крутанул руль, машина послушно вошла в поворот. Ну, если что пойдёт не так, записку на базе мы оставили. Маячки с собой, может, нас и спасут. Или хотя бы отомстят, если на то пошло.

Пикап остановился у высокой, не меньше четырёх метров, кирпичной ограды с узорчатыми коваными стрелами поверху. Я бы ещё «Егозу» пробросил, но хозяин сего жилища не счёл нужным использовать столь неэстетичные способы защиты территории.

Мы вышли из машины. Воронцов нервно оглянулся, бросил взгляд на одну камеру, на другую. Я подошёл к калитке с чёрной железной дверью и нажал на кнопку домофона, прикрыв рукой замаскированную камеру. Нас и так видно с нескольких других, но мне почему-то захотелось так сделать.

– Кто? – недобро осведомился чуть искажённый аппаратурой голос.

– Почта.

– Какая, на хер, почта?

– Посылка.

– Что в посылке?

– То мне не ведомо.

Воронцов, услышав такой слог, покрутил пальцем у виска.

– От кого посылка?

– От братца Алёнушки, после того, как он из лужи попил.

– Какого, на хер, братца?! – вышел из себя говоривший. До ушей донёсся звук хлопнувшей двери караулки и быстрая поступь гневно пыхтящего человека. Лязгнул затвор. Пиликнул домофон, и дверь открылась.

К нам выскочил лысый мордатый мужик с покрасневшей рожей, ростом чуть ниже среднего. Маленькие злобные глазки впились в меня. Я в ответ лишь обезоруживающе улыбнулся. Он открыл было рот, но я его перебил:

– Хозяин дома?

– Нет, – машинально ответил он. – Вы, мля…

– Тогда мы подождём, – безапелляционно заявил я и ткнул его шокером в лицо.

– Твою ж налево! – обречённо взвыл Воронцов. – Ну на хрена?

Я отпрыгнул в сторону от падающего тела. Заскочил во двор и затащил за ногу незнакомца. Чересчур высокий двухэтажный особняк впечатлял. Тут же заприметил коричневую дверь караулки, подбежал к ней и дёрнул за ручку. Внутри оказалось пусто. На двух десятках камер не было ни одного человека. Похоже, и правда хозяина нет.

Я зашёл в охранное помещение, отыскал там кнопку, отвечающую за открытие ворот, и нажал. Створка автоматически начала открываться. Воронцов заехал.

– За дом её отгони, – приоткрыв дверь, бросил я ему. Он кивнул и тронулся с места. Палец утопил кнопку, и ворота начали закрываться.

Я нашёл во дворе метлу и вышел за ограду, затерев следы протектора пикапа. То же самое проделал во дворе. Достав из кармана шприц с транквилизатором, вколол начавшему приходить в себя охраннику. Он почти мгновенно обмяк. Мы с Воронцовым оттащили тело и спрятали в нашей машине.

Друг остался в караулке, а я зашёл в дом. Дорогой ремонт. Длинный коридор, слева лестница на второй этаж, справа кухня, впереди огромный зал. Потолок в нём метров шесть не меньше. В центре зала длинный лакированный стол с дорогими резными стульями.

Всё выглядит очень дорого, даже роскошно, но без колхозной вычурности дорвавшегося до денег бедняка. Представляю, сколько рейдерам пришлось мотаться по кластерам и как аккуратно вести всю эту утварь, чтобы царапинок не осталось. Ювелирная работа. Я бы за такую ни за какие деньги не взялся.

Подошёл к хозяйскому креслу у изголовья стола. Вполне подойдёт. Поднял толстую подушку и сунул под неё мину. Отошёл, пригляделся. Чуть выпирает. Распорол ножом шов. Вынул поролон, сунул взрывное устройство внутрь. Так не видно. Жучок поставил рядышком.

Ещё одну мину на детонаторе прикрепил в самом центре столешницы, разумеется, с обратной стороны. Если рванёт, сидящим в этот момент за столом я не завидую. Толстое покрытие сдержит ударную волну, и вся энергия придётся на нижнюю часть тела.

Проследовал на второй этаж. Ничего интересного. Куча гостевых комнат, душевая и спальня владельца, что интересно – с пуленепробиваемыми стёклами. Вышел на улицу и стал ждать в караулке. Примерно через час к воротам подъехали два чёрных тонированных внедорожника.

Воронцов нажал кнопку открытия ворот. Машины заехали во двор. Из них вышли шесть мужиков и одна девушка с папкой в руках, этакая секретарша. Она держалась рядом с самым старшим из группы. Все, кроме одного, зашли в дом. Последний направился к нам.

– Лысый, а ты чё встречать не выше… – начал было он, открыв дверь, но удар тока оборвал его речь. Я быстро втащил тело внутрь. Воронцов вколол транквилизатор.

Я вставил наушник и прислушивался к тому, что происходило в доме. Кто-то говорил, ничего было не разобрать. Затем компания начала смещаться ближе к столу. Вот заскребли ножки стульев по полу.

– Лидочка, накрой как обычно, – буднично сказал мужчина. Снова скрежет ножек. На этот раз громче. Похоже, хозяйский стул двигался. Звук посадки. Лёгкий скрип спинки.

– Казбек, кажется, я на мину сел, – совершенно спокойно заявил тот же голос. Словно ничего не случилось, будто сообщил о том, что шнурки развязались.

– Гдэ Лысый? – рявкнул голос с сильным акцентом. – Я ему ущи отрежю.

– Наш выход, – сказал я Воронцову и направился в дом. Это появление привлекло всеобщее внимание. Сразу четыре глаза наблюдали за нами сквозь прорези прицелов пистолетов.

Я спокойно вошёл, повесил на вешалку шапку и куртку. Отряхнул снег с ботинок и протопал до стола.

– День добрый, – чуть кивнул я, глядя в глаза севшему на мину. – Митрич, я полагаю?

Мужчина спокойно кивнул. Ясные голубые глаза внимательно изучали нас. На вид ему лет сорок пять. Серый деловой костюм. Чуть седые усы, лёгкая щетина, лицо бледноватое для здешних краёв.

Он намеренно не молодился. Это о многом говорит. Все, кто поступали подобным образом, из тех, что мне встречались, всегда оказывались с двойным дном. За примерами далеко ходить не надо, взять того же Старого или Кузьмича.

– Ти кто такой? – спросил стоящий слева от Митрича здоровенный бородатый кавказец. Чёрные глаза хищно поблёскивали.

– Я не с тобой разговариваю, – спокойно парировал я. А у самого сердечко заколотилось. Казбек сделал полшага вперёд. Зверь в человечьем обличье. Если Митрич даст команду, в бою у меня против него даже с ножом шансов нет. Поломает. Задерёт как медведь.

Пронесло. Митрич выставил руку, удерживая подчинённого.

– Меня Занозой звать. Также вы могли искать меня как Фарта. А это мой друг Воронцов, его вы разыскивали, ориентируясь на его собственное имя.

– Зря ты сюда пришёль, мальчик. Лючще ми би тибя сами нашли, – заявил Казбек, поведя головой туда-сюда, разминая могучую шею.

– Казбек! – чуть повысил голос Митрич, осаживая подчинённого. Но было поздно, главное тот уже разболтал, подтвердив мои обвинения.

– Я не с тобой разговариваю, – ещё раз повторил я. Глядя в глаза бородачу, достал из кармана детонатор и положил палец на копку. – Подсказать, где вторая мина, или сами догадаетесь?

– Под столом, – сказал Митрич.

Я кивнул.

– Присаживайтесь, – всё тем же спокойным тоном заявил он. Мы вняли приглашению и уселись у изголовья стола. – Пистолеты опустите. Они вам не помогут, – обратился хозяин дома к охранникам. Те, как один, тут же убрали оружие.

– Я полагаю, взрыв вам не навредит, – не спросил, а скорее констатировал Митрич. Я лишь кивнул в ответ.

– Чем обязан столь неожиданному визиту? – спросил хозяин. В этот момент к нему подошла секретарша в чёрном пиджаке и юбке, наклонилась над ухом и что-то прошептала. – Лидочка, не обращай внимание. Накрывай на стол, – сказал он ей. Девушка кивнула, словно это и правда обычные деловые переговоры, и ушла на кухню.

– Дело в том, – начал я, перенимая манеру речи собеседника, – что я ещё долго мог бы бегать вокруг да около, выискивать зацепки, избегать покушений, раскручивать твоих людей, но, как всегда бывает в Улье, вмешались обстоятельства. Время поджимает. Все проблемы нужно решить разом. Про тебя много всяких слухов ходит, но все сходятся на том, что Митрич в криминал не лезет. За слова отвечает. Всё как в присказке – чужого не возьмёт, своего не отдаст. Вот я и пришёл поинтересоваться, почему все ниточки меня сюда привели, если лично тебе я ничего не сделал?

Собеседник какое-то время смотрел на меня, словно пытаясь прочитать, не солгал ли я.

– Ты и правда не знаешь, – поразился он. Даже Казбек глянул на него с изумлением.

– Не знаю чего? – спросил я.

– Лидочка, принеси воды, несколько стаканов, уксус, водочки и марлю, – чуть повысив голос, сказал он. Затем подозвал ближайшего из охранников и что-то шепнул ему на ухо.

– Митрич, не тарапись, да, – склонившись над ним, начал шептать Казбек. – Можить у них дар какой хитрый, а? – Затем он совсем понизил голос так, что я перестал его слышать. Но и без того было понятно, что он предлагает устроить ему милую беседу со мной наедине, после которой от меня мало что останется.

Митрич ничего не ответил. Он обратился к Воронцову:

– А ты тоже не знаешь, из-за чего на вас охоту объявили?

– Не имею ни малейшего понятия, – сказал товарищ.

Вряд ли найдётся такой хитрый дар, что укроет от способностей ментата сразу двоих. А Митрич был именно что ментатом. Причём очень мощным. Мне, пожалуй, здесь такие ещё не встречались.

Отошедший охранник вернулся с небольшой коробочкой. Секретарша принесла поднос, на котором стояло всё запрашиваемое. Митрич открыл коробочку. Внутри лежали три прозрачных кулёчка с застёжкой. Первый забит споранами, второй горошинами, третий красными и чёрными жемчужинами.

Митрич достал красную жемчужину и катнул мне по столу, а сам высыпал на ладонь четыре спорана и закинул их в рот, проглотил, словно аскорбинки, и запил водой. Мы с Воронцовым опешили от такого зрелища и переглянулись. Это же сильнейшее отравление. Гарантированная смерть, даже для долгожителя Улья.

Я поймал ладонью жемчужину и покрутил в пальцах.

– Ничего не замечаешь? – спросил Митрич.

– Нет. Разве что… – Я замер поражённый. Если просто держать жемчужину в руках, то ничего не заметишь, но стоит сфокусироваться на ощущениях, и станет понятно, что она не тёплая, как должна быть. Именно так определяют подлинность жемчужины. И этот образец проверку не прошёл.

На севере такие аферы за всю историю случались всего несколько раз. Территория маленькая, тебя так или иначе найдут, желающих рискнуть головой не так уже и много. А вот за Чернотой, где десятки, сотни и даже тысячи разных стабов, нет-нет да и найдутся умельцы, что решат впарить ненастоящую жемчужину. Обычно на такое ведутся свежаки или совсем обдолбанные рейдеры.

Я передал красный шарик Воронцову. До меня потихоньку начало доходить, что в той коробочке сплошь подделка, но я всё ещё не понимал, при чём тут мы.

– Так, и что дальше? – уставился я на Митрича. Он кивнул, и один из охранников передал мне поднос.

– Сделай живец и разведи горошину, – сказал хозяин дома.

Я налил треть стакана водки и бросил туда споран. Он зашипел как настоящий. Развёл по рецепту в уксусе горошину, она растворилась без следа. Воронцов попробовал получившуюся смесь.

– На вкус как обычная, – выдал он своё экспертное заключение.

Прошло ещё минут десять, и споран полностью растворился, оставив кучу хлопьев. Я процедил жидкость через марлю, разбавил водой, принюхался. Воняет как обычный живец. Для сравнения даже откупорил свою фляжку. Моя амброзия, конечно, в разы приятнее, но специфичный, ни с чем не сравнимый запах спорана одинаков и там и там.

– Поразительное сходство, да? – насмешливо спросил Митрич.

– Не то слово, – сказал я.

Если жемчужину ещё можно вычислить, то спораны и горошины было не отличить от настоящих. А значит, и понять, действуют они или нет – нереально, если смешивать их с неподдельными.

– Я очень давно ищу людей, что делают подобные вещи, – чуть наклонился вперёд Митрич. – И тут уже дело даже не в том, что они когда-то нагрели меня на очень круглую сумму.

– Это всё, конечно, замечательно, но мы-то здесь при чём? – продолжал недоумевать я.

– Дурака, не включай, да? – заорал Казбек. – Ви палёнку вбросили в оборот.