Текст книги "Эпоха Юстиниана. История в лицах"

Возвращение в Персию

«Вечный мир» с Персией закончился через 9 лет после его подписания и, едва вернувшись в столицу из итальянского похода, Велизарий был тут же назначен командиром восточной армии. Летом 540 года огромная персидская армия, командовал которой лично шахиншах Хосров I, двинулась на Византию.

На его пути был крупный город Антиохия. Жители города оказали вражеской армии сопротивление, и, казалось, победа близка, но персидские подкрепления сломили сопротивление, и вскоре город был уничтожен.

Велизарию удалось избежать крупных сражений и вынудить Хосрова отступить. Однако причиной ухода персидской армии было бедствие куда более разрушительное. В Византии началась эпидемия чумы.

Монета с изображением Хосрова I. Персия, VI век

Прокопий Кесарийский очень красочно описывает разразившуюся напасть: «Около этого времени [541 год – прим.] распространилась моровая язва, из-за которой чуть было не погибла вся жизнь человеческая. Возможно, всему тому, чем небо поражает нас, кто-либо из людей дерзновенных решится найти объяснение. Ибо именно так склонны действовать люди, считающие себя умудрёнными в подобных вещах, придумывая ложь о причинах, для человека совершенно непостижимых, и сочиняя сверхъестественные теории о явлениях природы. Хотя сами они знают, что в их словах нет ничего здравого, они считают, что вполне достаточно, если они убедят своими доводами кого-либо из первых встречных, совершенно обманув их. Причину же этого бедствия невозможно ни выразить в словах, ни достигнуть умом, разве что отнести всё это к воле Божьей. Ибо болезнь разразилась не в какой-то одной части земли, не среди каких-то отдельных людей, не в одно какое-то время года, на основании чего можно было бы найти подходящее объяснение её причины, но она охватила всю землю, задела жизнь всех людей, при том что они резко отличались друг от друга; она не щадила ни пола, ни возраста. Жили ли они в разных местах, был ли различен их образ жизни, отличались ли они своими природными качествами или занятиями, или чем-либо ещё, чем может отличаться один человек от другого, эта болезнь, и только она одна, не делала для них различия. Одних она поразила летом, других зимой, третьих в иное время года. Пусть каждый, философ или астролог, говорит об этих явлениях, как ему заблагорассудится, я же перехожу к рассказу о том, откуда пошла эта болезнь и каким образом губила она людей».

Началась эпидемия в египетском городке Пелузий – важном торговом посту. Чума, переносчиками которой являлись блохи и грызуны, в особенности, чёрные крысы, прибыла из Центральной Африки. Египет был главным поставщиком зерна во всей империи, поэтому чума стремительно распространялась, следуя вместе с торговыми караванами по восточным провинциям Византии, и уже в 542 году мор достиг Константинополя. Две трети населения города погибли от этой напасти, заболел и сам император Юстиниан.

«Казалось, она распространялась по точно установленным законам и в каждом месте держалась назначенное время. Свою пагубную силу она ни на ком не проявляла мимоходом, но распространялась повсюду до самых крайних пределов обитаемой земли, как будто боясь, как бы от неё не укрылся какой-нибудь дальний уголок. Ни острова, ни пещеры, ни горной вершины, если там обитали люди, она не оставила в покое. Если она и пропускала какую-либо страну, не коснувшись её жителей или коснувшись их слегка, с течением времени она вновь возвращалась туда; тех жителей, которых она прежде жестоко поразила, она больше не трогала, однако уходила из этой страны не раньше, чем отдаст точную и определённую дань смерти, погубив столько, сколько она погубила в предшествующее время в соседних землях. Начинаясь всегда в приморских землях, эта болезнь проникала затем в самое сердце материка. На второй год после появления этой болезни она в середине весны дошла до Византии, где в ту пору мне довелось жить. Происходило здесь всё следующим образом. Многим являлись демоны в образе различных людей, и те, которым они показывались, думали, что они от встреченного ими человека получили удар в какую-нибудь часть тела, и сразу же, как только они видели этот призрак, их поражала болезнь. Сначала люди пытались отвратить от себя попадавшихся им призраков, произнося самые святые имена и совершая другие священные обряды кто как мог, но пользы от этого не было никакой, ибо даже и бежавшие в храмы погибали там. Потом они уже теряли желание слышать своих друзей, когда те к ним приходили, и запершись в своих комнатах, делали вид, что не слышат даже тогда, когда двери у них тряслись от стука, явно опасаясь, как бы зовущий их не оказался демоном. Некоторых эта моровая язва поражала иначе. Этим было видение во сне, и им казалось, что они испытывают то же самое от того, кто стоял над ними, или же они слышали голос, возвещающий им, что они занесены в число тех, кому суждено умереть. Большинство же ни во сне, ни наяву не ведали того, что произойдёт, и всё же болезнь поражала их. Охватывала она их следующим образом. Внезапно у них появлялся жар; у одних, когда они пробуждались ото сна, у других, когда они гуляли, у третьих, когда они были чем-то заняты. При этом тело не теряло своего прежнего цвета и не становилось горячим, как бывает при лихорадке, и не было никакого воспаления, но с утра до вечера жар был настолько умеренным, что ни у самих больных, ни у врача, прикасавшегося к ним, не возникало мысли об опасности. В самом деле, никому из тех, кто впал в эту болезнь, не казалось, что им предстоит умереть. У одних в тот же день, у других на следующий, у третьих немного дней спустя появлялся бубон, не только в той части тела, которая расположена ниже живота и называется пахом (бубоном), но и под мышкой, иногда около уха, а также в любой части бедра. До сих пор у всех, охваченных этой болезнью, она проявлялась почти одинаково. Но затем, не могу сказать, вследствие ли телесных различий или же по воле того, кто эту болезнь послал, стали наблюдаться и различия в её проявлении. Одни впадали в глубокую сонливость, у других наступал сильный бред, но и те и другие переносили все страдания, сопутствующие этой болезни. Те, которых охватывала сонливость, забыв обо всем, к чему они привыкли, казалось, всё время пребывали во сне. И если кто-нибудь ухаживал за ними, они ели, не просыпаясь; другие же, оставленные без присмотра, быстро умирали от недостатка пищи. Те же, кто находился в бреду, страдали от бессонницы, их преследовали кошмары, и им казалось, что кто-то идёт, чтобы их погубить. Они впадали в беспокойство, издавали страшные вопли и куда-то рвались. Те, кто ухаживал за ними, несли бремя непрерывного труда и страдали от сильного переутомления. По этой причине все жалели их не меньше, чем самих больных, и не потому, что они могли заразиться болезнью от близкого с ними соприкосновения, а потому, что им было так тяжело», – описывает симптомы Прокопий.

Карта распространения бубонной чумы в VI веке

Мор в Константинополе очевидец описывает не менее красочно: «В Визáнтии болезнь продолжалась четыре месяца, но особенно свирепствовала в течение трёх. Вначале умирало людей немногим больше обычного, но затем смертность всё более и более возрастала: число умирающих достигло пяти тысяч в день, а потом и десяти тысяч, и даже больше. В первое время каждый, конечно, заботился о погребении трупов своих домашних; правда, их бросали и в чужие могилы, делая это либо тайком, либо безо всякого стеснения. Но затем всё у всех пришло в беспорядок. Ибо рабы оставались без господ, люди, прежде очень богатые, были лишены услуг со стороны своей челяди, многие из которой либо были больны, либо умерли; многие дома совсем опустели. Поэтому бывало и так, что некоторые из знатных при всеобщем запустении в течение долгих дней оставались без погребения. Мудрую заботу об этом, как и следовало ожидать, принял на себя василевс. Выделив солдат из дворцовой охраны и отпустив средства, он велел позаботиться об этом Феодору, который состоял при «царских ответах» и в обязанности которого входило уведомлять василевса об обращённых к нему жалобах, а затем сообщать просителям о том, что ему было угодно постановить. Римляне на латыни называют эту должность референдарием. Те, чей дом не обезлюдел окончательно, сами готовили могилы для своих близких. Феодор же, давая деньги, полученные от василевса, и тратя, кроме того, свои личные, хоронил трупы тех, кто остался без попечения. Когда все прежде существовавшие могилы и гробницы оказались заполнены трупами, а могильщики, которые копали вокруг города во всех местах подряд и как могли хоронили там умерших, сами перемерли, то, не имея больше сил делать могилы для такого числа умирающих, хоронившие стали подниматься на башни городских стен, расположенных в Сиках. Подняв крыши башен, они в беспорядке бросали туда трупы, наваливая их, как попало, и наполнив башни, можно сказать, доверху этими мертвецами, вновь покрывали их крышами. Из-за этого по городу распространилось зловоние, ещё сильнее заставившее страдать жителей, особенно если начинал дуть ветер, несший отсюда этот запах в город.

Все совершаемые при погребении обряды были тогда забыты. Мёртвых не провожали, как положено, не отпевали их по обычаю, но считалось достаточным, если кто-либо, взяв на плечи покойника, относил его к части города, расположенной у самого моря, и бросал его там. Здесь, навалив их кучами на барки, отвозили куда попало. Тогда и те, которые в прежние времена были наиболее буйными членами димов, забыв взаимную ненависть, отдавали вместе последний долг мёртвым и сами несли даже и не близких себе умерших, и хоронили их. Даже те, кто раньше предавался позорным страстям, отказались от противозаконного образа жизни и со всем тщанием упражнялись в благочестии не потому, что они вдруг познали мудрость или возлюбили добродетель (ибо то, что дано человеку от природы или чему он долго обучался, не может быть так легко отброшено, разве что снизойдёт на него Божья благодать), но потому, что тогда все, так сказать, поражённые случившимся и думая, что им вот-вот предстоит умереть, в результате острой необходимости, как и следует ожидать, познали на время кротость. Однако, когда они вскоре избавились от болезни, спаслись и поняли, что они уже в безопасности, ибо зло перекинулось на других людей, они вновь, резко переменив образ мыслей, становились хуже, чем прежде, проявляя всю гнусность своих привычек и, можно сказать, превосходя самих себя в дурном нраве и всякого рода беззаконии. Ибо, если бы кто-нибудь стал утверждать, что эта болезнь, случайно ли или по воле Провидения, точно отобрав самых негодяев, их сохранила, пожалуй, оказался бы прав. Но всё это проявилось впоследствии.

В это время трудно было видеть кого-либо гуляющим по площади. Все сидели по домам, если были ещё здоровы, и ухаживали за больными или оплакивали умерших. Если и доводилось встретить кого-нибудь, так только того, кто нёс тело умершего. Всякая торговля прекратилась, ремесленники оставили своё ремесло и всё то, что каждый производил своими руками. Таким образом, в городе, обычно изобилующем всеми благами мира, безраздельно свирепствовал голод. В самом деле, трудно было и даже считалось великим делом получить достаточно хлеба или чего-нибудь другого. Поэтому и безвременный конец у некоторых больных наступал, по-видимому, из-за нехватки самого необходимого. Одним словом, в Визáнтии совершенно не было видно людей, одетых в хламиды, особенно когда заболел василевс (ибо случилось так, что и у него появилась опухоль), но в городе, являвшемся столицей всей Римской державы, все тихо сидели по домам, одетые в одежды простых людей. Таковы были проявления моровой язвы как на всей римской земле, так и здесь, в Визáнтии. Поразила она также и Персию, и все другие варварские земли».

Власть в это время полностью перешла к Феодоре, однако она стала всерьёз опасаться за свой титул, если Юстиниан не поправится, она могла навсегда расстаться с императорской диадемой. В это напряжённое время византийские войска стояли лагерем в Месопотамии, ожидая исхода. Было решено, что после смерти Юстиниана военные сами выберут себе императора. То, что избран будет именно Велизарий, ни у кого не вызывало сомнений. Так описывает эти события Прокопий в своей «Тайной истории»:

«Примерно в то же время подвергся он [Велизарий – прим.] ещё одной беде. Мор, о котором я упоминал в прежних книгах, распространился среди жителей Визáнтия. Случилось так, что тяжко заболел и василевс Юстиниан, и поговаривали даже, что он умер. Переходя из уст в уста, молва об этом достигла военного лагеря римлян. Тогда некоторые из военачальников стали говорить, что если в Визáнтии римляне поставят какого-то другого василевса, они этого никак не потерпят. Немного времени спустя получилось так, что василевс выздоровел, и тогда командующие римским войском принялись доносить друг на друга».

Однако Юстиниан выжил. Феодора могла вздохнуть с облегчением, но ей было просто необходимо расправиться с Велизарием, популярность которого в те дни была неимоверно высока. По её приказу полководец был отозван в столицу, где узнал, что лишён всех должностей и имущества. Велизарий оказался в опале.

Борьба с Тотилой

Пока в Византии бушевала эпидемия чумы, а основные военные силы были сосредоточены на востоке, дела в Италии с каждым годом шли всё хуже и хуже…

После падения Равенны оставалось ещё несколько крепостей на севере Италии, которые контролировали небольшие отряды готов. Всё, на что они были способны, так это разбой и грабёж местного населения. Новым королём был избран Хильдебад (лат. Hildibaldus,? —541 гг.). Новый король решил идти ва-банк и собрать все разрозненные отряды под своим знаменем.

Объединённая готская армия обрушилась на византийский отряд, стоявший в крепости Тарбезий. Эта битва ознаменовала возрождение Остготского королевства, разбитое племя вновь воспрянуло духом, и войско стало пополняться добровольцами. После этой победы в руках Хильдебада оказалась вся территория Италии севернее реки По. Командовать гарнизоном Тарбезия король назначил своего племянника Тотилу.

Тотила. Гравюра, XV век

Основные силы византийцев в Италии тем временем подчинялись трём военачальникам: Бессу, который руководил гарнизоном Рима, Иоанну Кровавому и Константиану, который обосновался в Равенне. Боевые действия велись вяло, участились случаи дезертирства. Кроме того, от византийцев стало отворачиваться местное население, так как Италию буквально наводнили сборщики налогов, которые всё выискивали недоимки. А платить населению было нечем: всё забрали солдаты.

Если в первые годы кампании византийская армия вела себя в Италии дисциплинированно, то теперь сами солдаты были вынуждены искать пропитание: участились перебои с продовольствием, да и жалование было урезано и выплачивалось также с перебоями.

На фоне этих проблем готы могли чувствовать себя свободно. Хильдебад собирал вокруг себя людей, однако ему не суждено было восстановить королевство остготов или погибнуть в бою – он был убит во время пиршества своим гвардейцем. Эта роль досталась Тотиле.

Византийский золотой крестик. V—VI вв.

После убийства Хильдебада королём провозгласил себя вождь племени ругов Эрарих (лат. Ariaricus,? —541 гг.). Однако продержался он в этом сане совсем недолго, готы быстро свергли его и провозгласили королём Тотилу.

Тотила успешно пользовался отсутствием организации у византийцев. Король быстро овладел всеми северными провинциями Италии и двинул своё войско на юг. Пока византийские офицеры отсиживались в укреплённых городах и крепостях, Тотила, минуя Рим, прорвался в южные провинции Италии. Население приветствовало готов, и потому жители городов сами открывали ворота воинам Тотилы.

В сложившейся ситуации Юстиниан решил, что необходимо восстановить Велизария и назначить его главнокомандующим войсками в Италии. Так, в 544 году, Велизарий вновь встал во главе армии. Полководец навёл порядок в армии, но понимал, насколько за четыре года изменилась ситуация, и что теперь одержать победу будет очень нелегко…

С имеющимися в распоряжении войсками Велизарий никак не смог бы отвоевать Италию, поэтому в мае 545 года он отправил в Константинополь Иоанна с просьбой прислать подкрепления. Иоанн был другом Нарсесу, который так и остался на посту главного казначея империи, а потом Велизарий надеялся, что Иоанн добьётся подмоги через евнуха. По всей видимости, так оно и получилось. Осенью Иоанн вернулся, вместе с ним прибыли армянский военачальник Исаак и несколько тысяч солдат.

Теперь у Велизария была армия, и он двинулся на Рим, который в декабре 545 года был осаждён Тотилой. Гарнизоном города командовал византийский офицер германского происхождения Бесс, один из ветеранов армии Велизария. Командующий гарнизоном явно не ожидал увидеть под стенами Рима готское войско, а потому в городе не было запасов продовольствия на случай осады.

Тотила же учёл горький опыт Витигеса и подошёл к осаде Рима ответственно. Он не только окружил город, но также и расположил флот в устье Тибра. Велизарий решил пробиваться в Рим по реке и уничтожить готский флот. Византийцы быстро захватили прибрежную крепость Порто, командующий оставил там гарнизон во главе с Исааком и двинулся дальше в устье Тибра. 200 византийских судов вступили в схватку с вражеским флотом. В это время Бесс, согласно плану, составленному накануне операции, устроил вылазку из города. Однако готы быстро расправились с этими силами, и главным театром сражения стала река Тибр.

Тотила приказал перегородить реку цепью, дабы остановить продвижение Велизария. Тот, в свою очередь, дал распоряжение атаковать силы готов и снять цепь. Византийцы оттеснили противника и выполнили поручение полководца, проход был свободен. Византийцы принялись обстреливать вражеские осадные башни и уже казалось, что вот-вот готская армия будет разбита.

Остготский воин. Изображение на гробнице экзарха Исаака в Равенне

Но была у Велизария одна слабость, и зовут её – Антонина. Антонина, супруга Велизария, всегда сопровождала мужа в военных походах. Она была с ним в Африке, во время первой итальянской кампании, в Персии, и вот теперь она прибыла к нему в Италию… Командующий распорядился оставить Антонину под присмотром Исаака в Порто, для её же безопасности…

И вот, в самый разгар сражения, когда византийцы уже побеждали готов, Велизарию пришла весть о том, что противник захватил Порто, а Исаак и Антонина попали в плен. Полководец приказал спешно сворачиваться и отступать. Когда же флот вернулся в Порто, обнаружилось, что всё там в порядке. На самом деле, Исаак, ослушавшись приказа держать оборону, атаковал готский гарнизон Остии, ещё одной прибрежной крепости, но потерпел неудачу. Таким образом, шанс спасти Рим оказался упущен.

Однако Рим продержался аж до конца 546 года, и в декабре Тотила вошёл в Вечный город. Командующий гарнизоном Бесс и сохранившие лояльность византийцам римские аристократы бежали. Прокопий Кесарийский представляет нам печальную картину того, что творилось в Риме на момент вступления Тотилы в город. По словам историка, в городе осталось около пятисот человек… Возможно, Прокопий умеет преувеличивать не только размах побед, но и масштабы бедствий…

Целый год Велизарий гонялся за Тотилой, но так и не смог навязать ему генерального сражения. Постоянной была нехватка войск, командующий несколько раз отправлял письма Юстиниану с просьбой прислать подкрепления, но ответа на них не приходило. И всё же Велизарий решился обратиться к императору через Феодору. Для этого он отправил в Константинополь Антонину, женщины были подругами. Прибыв в 548 году в столицу, Антонина обнаружила, что Феодора скончалась. И тогда она стала уговаривать Юстиниана отозвать мужа из Италии, дабы Велизарий не был покрыт позором поражения…

Опала

В 549 году Велизарий вернулся в Константинополь. Закончить вторую итальянскую кампанию так же триумфально, как и первую, не получилось. В Константинополе Юстиниан оказал великому полководцу все причитающиеся почести: его поселили в роскошном дворце, наградили титулами и даже воздвигли бронзовую статую в его честь.

В это время популярность Велизария у народа была велика. Стоило прославленному полководцу покинуть дом, как его тут же окружала толпа зевак, которая славила его имя так громко, что скоро к этому месту сбегалась добрая половина города. Многие видные государственные сановники, которые по статусу стояли выше Велизария, отказывались пользоваться своими привилегиями, если они как-то ущемляли достоинство великого полководца, но сами уступали ему первое место подле императора, признавая его авторитет.

«Велизарий, просящий подаяние». Жак Луи Давид, 1781 год

В это же время происходит сильный надлом в характере Юстиниана, он становится подозрительным, возможно, завидуя талантам и популярности своего подчинённого. Понять поведение императора несложно, пользовавшийся такой огромной поддержкой в армии и в народе военный мог без труда взять власть в свои руки. Император совсем позабыл, что у Велизария уже неоднократно была такая возможность. Полководец вытерпел унижения Феодоры, опалу и бедность, однако никогда не мог и близко помыслить о том, чтобы предать своего повелителя. И всё же Юстиниан принял решение отправить полководца в отставку.