Текст книги "Форт Росс"

Марго спокойно взглянула в глаза Завалишину.

– Это сложно объяснить, Дмитрий Иринархович. Скажу только, что я русская и что я путешествую с… моим женихом! – Марго кинула быстрый взгляд на Дмитрия, который покраснел еще больше. – Мы могли бы вам многое рассказать, – продолжала Марго, пользуясь всеобщим молчанием. – И я надеюсь, что у нас еще будет для этого время. А пока… Я, наверное, должна сказать вам нечто важное, с чем мы и торопились в форт Росс… Дело в том, что когда я была в плену у пиратов, я подслушала их разговор и узнала, что они готовят нападение на форт!

Все с удивлением уставились на Марго. Было ясно, что для всех эта информация была неожиданностью. Завалишин продолжал с нескрываемым интересом смотреть на Марго. Вдруг он произнес по-английски:

– Do you speak English, miss?[9]9
  Вы говорите по-английски, сударыня? (англ.)


[Закрыть]

– Yes, of course…[10]10
  Да, конечно… (англ.)


[Закрыть] – без заминки ответила Марго.

Завалишин, нахмурившись, повернулся к мичману:

– Сигналь сбор, мичман! Мы выступаем! Медлить нельзя ни минуты! – Затем он вновь обратился к Марго: – Если ваши сведения окажутся правдой, сударыня, а у меня нет никаких оснований сомневаться в ваших словах, то… тогда мы все будем у вас в неоплатном долгу!

Здесь вождь неожиданно вступил в разговор, все так же тщательно подбирая русские слова:

– Я знаю, что Великий воин стремителен, как молодой олень! Но прими к сведению, что Большие пироги бледнолицых плывут только туда, куда указывает ветер. Сегодня ветер указывает в другую сторону. И потом, сегодня солнце уже закончило свой путь. Пусть отдохнут и твои воины! Будьте нашими гостями! Завтра я и мои воины пойдут вместе с твоими. Мы будем в форте Росс, у моего Белого брата, намного раньше трусливых собак, приплывших на Большой пироге! Великий воин не упустит часа своей победы!

Завалишин, задрав голову, посмотрел на небо. Легкие облака мирно плыли по синему калифорнийскому небу. Шумели, покачиваясь на ветру, кроны деревьев. Что-то прикинув в уме, лейтенант повернулся было к Нахимову, но, передумав, вновь обратился к вождю:

– Мой брат, Великий вождь, так же мудр, как и смел! – с поклоном, в тон вождю, проговорил Завалишин. – Мы почтем за честь быть гостями вашего племени. – И, повернувшись к Нахимову, скомандовал: – Отставить сбор! Мы остаемся.

Глава десятая

Лета 1820-го. Калифорния. Поселение индейцев

племени кашайя. Продолжение…

Все племя собралось вокруг костра. В его отсветах лоснились смазанные жиром полуобнаженные тела индейских воинов. В такт ритму, отбиваемому тамтамами, прихлопывали в ладоши восторженные зрители. В центре широкого круга в стремительно-прекрасном танце Разящего дракона извивалась Марго.

Старики долго будут рассказывать потом, что в тот знаменательный день был действительно Великий пау-вау! И великие воины собрались тогда на нем. И была среди них одна Великая воительница Мар-Го-Ша, смертоносный танец которой покорил сердца воинов кашайя. Покорил своей красотой и силой! Покорил мастерством исполнения! Сама Мать-змея вселилась тогда в тело прекрасной Мар-Го-Ши. Это видели все. Ибо человеку не дано познать таких движений и такого ритма за всю свою жизнь, как бы он ни старался, если только он не умеет впускать в себя дух Великого тотема. Потому-то Белым братьям Россам и сопутствует удача, что само воплощение Великой змеи охраняет их денно и нощно.

А потом была великая битва. И великая победа!

* * *

Чуть в отдалении, на бревне, занятые своей тихой беседой, сидели оба Дмитрия. Так же, как и вся деревня, они наблюдали за искусными, отточенными движениями девушки. Наконец Дмитрий оторвал от глаз видеокамеру, на которую снимал танец Марго. Завалишин вздохнул с грустной улыбкой:

– Да уж, Дмитрий Сергеевич. Об одном жалею, что не с кем будет поделиться мне тем, что вы мне сейчас рассказали. Ведь за сумасшедшего примут! Лучше уж буду молчать. Честно говоря, и сам ни за что бы не поверил, если бы не был свидетелем ваших, как вы говорите «временных перемещений». Это же надо до чего наука дойдет!

– Вы правы, Дмитрий Иринархович, лучше не стоит… Лучше сами запомните хорошенько все, о чем мы тут с вами беседовали. И знаете что, напишите это в послании на высочайшее имя. Может, в новом течении истории доклад ваш будет услышан, и главное, по нему будут приняты меры, в отличие от истории нашей.

Говоря это, Дмитрий особо подчеркнул слово «нашей».

– Что вы имеете в виду? – недоуменно переспросил Завалишин.

– В нашей истории, Дмитрий Иринархович, вы такое письмо писали… Точнее, еще напишите, да вот только толку от него будет мало. Так вот я и говорю, что, может, в новом течении истории что-то поменяется к лучшему, – грустно пояснил Дмитрий.

– «Наша» история, «ваша» история – тяжело мне все это понять пока, Дмитрий Сергеевич, – вздохнул Завалишин. – Для меня она одна. В ней мои жизнь и чаяния…

– Так оно и есть, несомненно, – кивнул головой Дмитрий, – просто благодаря этому уникальному феномену, о котором я вам рассказал и который, поверьте, так же труден для понимания и мне, появилась возможность взглянуть на весь ход развития России как бы со стороны. Предатели толкают страну на путь, где благодаря самому своему географическому положению Россия всегда будет ущемлена! И будет тратить немыслимые ресурсы, пытаясь преодолеть эту ущемленность. Пытаясь закрепить свои позиции на европейской арене. А ведь придет время, когда совсем другой континент будет править миром!

– Честно говоря, в это трудно поверить, – задумчиво покачал головой Завалишин.

– Поверить-то трудно, однако это факт! Геополитики будущего станут тыкать нам в нос, мол, посмотрите на Балтийское и Черное моря. Это же два закрытых бассейна! Небольшой эскадрой можно перекрыть два узких перешейка, и весь российский флот в обоих морях – парализован!

– Не забывайте, Дмитрий Сергеевич, – грустно усмехнулся Завалишин, – что перед вами преподаватель навигации и географии Императорского Морского кадетского корпуса.

– Да я, Дмитрий Иринархович, и не забываю. Поэтому и говорю… И знаю, что никто, кроме вас не поймет меня лучше. Ведь здесь, на Востоке, – Великий океан, где Россия может превратиться в ведущую морскую, а значит, и мировую державу! Вы же знаете: кто на земле правит морями, тот правит миром. Так всегда было и так всегда будет! Сейчас у России и так уже в руках два побережья этого океана – от Камчатки до Китая и от Аляски до Калифорнии. Закрепитесь здесь! Не любезничайте с испанцами! Испанская корона все равно эти земли через два года потеряет. Тут и захватывать-то ничего не надо – земля пустая! – Возбужденный, Дмитрий и не заметил, что ходит перед Завалишиным, размахивая руками.

– Да какое – захватывать… – со вздохом согласился Завалишин, – тут вон к любому пресидио с одной ротой молодцов подходишь, так все ружья бросают и бочки с вином выкатывают – только нас не трогайте!

– Ну, вот видите! И об этом вы тоже напишите, Дмитрий Иринархович, только на этот раз богатствами бейте, что в земле местной сокрыты! Может, подействует.

Чем дальше Дмитрий говорил, тем больше ему казалось, что он никак не может дойти до чего-то главного. Это «что-то» вертелось у него на языке, но ему не удавалось найти правильные слова. Завалишин, похоже, почувствовал это:

– Да вы не волнуйтесь так, Дмитрий Сергеевич… Мне кажется, я понимаю. Неясно только, почему если, как вы говорите, это не сработало однажды, это сработает сейчас. Да и потом, богатства в недрах – это хорошо, да кто на земле этой работать будет? Братья наши кашайцы? Так они еще в первобытности родовой пребывают.

– Крестьян раскрепостите! – запальчиво воскликнул Дмитрий.

– Эк вы куда хватили! Так вы, батенька, сами себе противоречите, – удивился Завалишин. – Ежели мужика освободить, так кто ж тогда работать-то будет? Да и потом, а в России на земле кто останется? Разбегутся же все!

– Да никто никуда не разбежится! Если у тебя дом есть да работа… А если нет – так вот и везите их сюда! Одна Российская Американская компания новый материк не освоит.

– Что-то подобное я уже слышал… У нас в корпусе говаривали, что в Петербурге, да и в Москве офицеры программы экономические пишут, Россию хотят преобразовать. Даже парламент ввести!

Дмитрий вдруг замер на месте как вкопанный. На миг ему показалось, что он ухватил ту мысль, которая давно уже крутилась у него в голове.

– Постой-постой!.. Подождите… Так ведь четырнадцатое декабря! Декабристы… Восемьсот двадцать пятый год! Они же – как раз через пять лет! Так вот когда крестьян-то надо освобождать!!! Какой к черту парламент!..

– О чем вы, Дмитрий Сергеевич? Какой двадцать пятый год?.. Мы пока, слава богу, в двадцатом.

Дмитрий уже не стыдился охватившего его возбуждения. Подскочив к Завалишину, он затряс молодого человека за плечи.

– Дмитрий Иринархович! Дорогой ты мой! Ты пообещай мне только, что обдумаешь слова мои и записку на высочайшее имя подготовишь… Я!.. Мне кажется, я понял! Вот где собака зарыта!!! Крестьян надо освобождать, рабочую силу, силушку-у-у России надо, а не парламент!!! А с силушкой-то – так и с батюшкой-царем можно весь мир перековырять! Как в Англии – конституционная монархия!

– Вы только не забывайте, Дмитрий Сергеевич, коли вы так в географиях сильны, – осторожно освобождаясь из объятий Дмитрия, произнес Завалишин, – что ее, той Англии, – тьфу, и больше ничего. Одна наша губерния! Знамо дело, как крестьян там с земли согнали, так они по миру-то, как тараканы, и расползлись. А у нас?! Да одна Сибирь все и поглотит!

– Да?! А Дежнева не поглотила?! А Шелихова не поглотила!? А Баранова?! Не поглотит и других! – вошел в азарт Дмитрий. – Ты волю дай да направь! Да укажи! Да и привези, в конце концов! Ведь на общую же пользу!!! Да России во славу!

Завалишин смотрел на Дмитрия во все глаза. Постепенно его волнение передалось и ему.

– Может, и дело вы говорите, Дмитрий Сергеевич. Одно обещаю, положа руку на сердце, – все обдумаю хорошенько! Слово дворянина! Вот только злодеев завтра пришибем…

* * *

Ранним утром еще не догорели угли Большого костра, а объединенный отряд индейцев и гардемаринов уже устремился в дорогу. В полной тишине, кто верхом, кто пеший, войско растянулось по узкой дороге вдоль берега почти на версту. Впереди, серьезные и сосредоточенные, ехали верхом вождь, Завалишин и Дмитрий. За ними, чуть приотстав, тоже верхом на лошадях, – Марго и Песня Ручья. Дальше во главе сводного отряда рысили Нахимов и Фимка.

В предрассветной дымке воинство представляло собой внушительное зрелище.

Глава одиннадцатая

Лета 1820-го. Калифорния. Форт Росс.

Раннее утро

Форт Росс к бою был готов. Все население и русской, и индейской деревушки еще с вечера собралось в крепости. Когда дикари, наконец, кинулись в атаку, все в форте разом пришло в движение. Загудел колокол на башне часовни, которая по совместительству являлась смотровой. Захлопали крышки снарядных ящиков ружейных расчетов. Дикари, осознав, что терять им нечего, да и отступать, собственно говоря, некуда, с неистовством обреченных неслись к стенам форта. Прохор Заборщиков, раскрасневшийся от волнения, с вытянутой из ножен шпагой ловко вскарабкался по приставной лестнице на смотровую площадку стены.

– Батарея, к бою готовсь! – прикинув взглядом расстояние до приближающейся лавины индейцев, звонким голосом прокричал Прохор.

Кусков стремительным шагом приближался к укреплениям. Дмитрий от него не отставал.

– Иван Александрович! Я хотел только спросить… Когда Николай Петрович Резанов был с вами у этих берегов в первый раз…

Кусков на секунду остановился и с недоумением повернулся к Дмитрию.

– О чем это ты, мил человек? Какой Резанов? Министр коммерции, что ли?! Так их высокопревосходительство сроду в Калифорнии не бывали…

– Как – «министр коммерции»? – Дмитрий застыл на месте, будто налетел на столб. – Он же, это… А Кончита? Ну, на «Юноне» он еще приплывал… Как там у Брета Гарта… – совершенно опешив и пытаясь перекричать поднявшуюся шумиху, несвязно лепетал Дмитрий.

Кусков же, казалось, изумился еще больше:

– При чем здесь донна Мария? Какой-такой «Берта Гарта»?

– Погодите, Иван Александрович, – не унимался Дмитрий, – на корабле «Юнона» он разве не приплывал?! Кончите руку и сердце разве не предлагал?! А потом в Красноярске уже, на обратном пути в Петербург, разве не умер?

– Да господь с тобой! – Кусков замахал на Дмитрия руками. – Ты вот что, мил человек… Ты это… Не знаю, откуда ты проведал все это, да кто-то, видно, с тобой сыграл злую шутку. Уж ты мне поверь! Лет пятнадцать тому назад их высокопревосходительство Резанов Николай Петрович прибыли на Кадьяк в Новоархангельск. Прямиком из Петропавловска, с Камчатки. Прибыл он с кругосветной экспедицией барона Ивана Христофоровича Крузенштерна. Да… Год тогда еще злой выдался, голодный – к зиме точно должны были зацинговать. Вот их превосходительство с правителем Американских земель наших, Барановым Александром Андреевичем, и придумали в Калифорнию Хвостова с Давыдовым снарядить да дали тем наказ – хлеба сколь можно весь у испанцев скупить. Ну, испанцы-то, ясно дело, – уперлись, ни в какую! Так на то и Хвостов-то наш – не промах был! Дочку коменданта пресидио Сан-Францисского охмурил да и умыкнул! Куда деваться было испанцам! Не только хлеб продали, да еще и свадьбу сыграли. А там их превосходительство Резанов Николай Петрович, он о ту пору председатель был над советом директоров нашей Американской компании, приказал с местными индейцами сговориться и земли их скупать от самых испанских границ и на север до нашей Аляски. И земли те в житницу нашу превратить. С тем и отбыл в Петербург. Где доныне и здравствует, дай Господь ему долгие лета! Говорю тебе как на духу! Сам при всем при этом свидетельством присутствовал! И мы все то веленное точь-в-точь исполнили – сам видишь. И форт поставили как нашей южной границы оплот, и землицу пашем… Да что ты на меня так смотришь-то? Из меня дух еще вроде как не вышел, да и умом я вроде не помутнен еще?

На Дмитрия было жалко смотреть. Он не мог поверить своим ушам. Было абсолютно очевидно, что Кусков, ни грамма не придумывая, рассказывал все, как было на самом деле. При этом у него с лица не сходило изумленно-вопросительное выражение, как будто он ожидал, что Дмитрий вот-вот улыбнется и скажет, что он и так все это знает и что да – так оно и было, и есть, и будет. Но Дмитрию было не до смеха. Он во все глаза смотрел на Кускова. И уже открыл было рот, чтобы опять что-то спросить, но не успел.

В этот момент небо вдруг зажглось мириадами огоньков. Дмитрий, как и все защитники форта, задрал голову вверх. Капюшон упал ему на плечи. Его длинные волосы тут же разметал налетевший порыв ветра.

* * *

Дмитрий что есть сил мчался навстречу ребятам. До заветной прогалины оставалось всего метров десять, не больше.

– Сюда! Быстрей! Марго, помоги ему! – задыхаясь и пытаясь переорать шум сражения, прокричал Дмитрий. – Фима, брось рюкзак!!!

Дмитрий одним движением сорвал с плеча свою торбу, засунул в нее руку и вытащил айфон. Заветная дата возвращения была давно заготовлена. Одно нажатие кнопки отделяло его от знакомой реальности. «Успеем, – подумал Дмитрий про себя, прикидывая заметно сокращающееся расстояние между ним и ребятами, – успеем…»

Он нажал на кнопку и кинул телефон в сторону Фимки и Марго. Упав, прибор послушно засветился пульсирующим синим светом. Дмитрий первым вбежал в дрожащий неоновыми сполохами круг. За ним, прямо к нему в объятия, в круг влетела Марго. Следом и Фимка с мешками буквально ввалился в светящийся синий портал…

И в этот момент из дымовой завесы, через которую уже отчетливо проступали фигуры мчащихся дикарей, с шипящим свистом разрезая воздух, молнией вылетел томагавк. С глухим стуком он воткнулся в рюкзак, что болтался на одной лямке у Фимы за спиной. Этого многострадальный рюкзак уже выдержать не смог. Лямка оборвалась. Рюкзак с торчащим из него томагавком свалился к ногам Дмитрия и Марго, а Фима, силой удара выбитый из светящегося портала, плашмя растянулся на земле. И в это же самое мгновение синее сияние, круг, а вместе с ними Дмитрий и Марго исчезли. Только небольшая голубоватая молния рваным сполохом очертила границу поглотившего их портала.

И тут грянул взрыв картечного снаряда, разорвавшегося прямо за спинами выскочивших на прогалину дикарей. На секунду Фимка оглох. Утробно содрогнувшись, земля, казалось, встала на дыбы. Все заволокло черным едким дымом. На какое-то мгновение все, что было внизу, устремилось вверх, а все, что вверху, – вниз. Разорванные куски почвы с остатками нескошенной ржи, разорванные на части тела индейцев, руки, ноги, головы нападавших…

Фимку спасло только то, что он еще не успел подняться на ноги. Вжавшись всем своим телом в землю, закрыв голову руками и затаив дыхание, он пережидал «дождь» из земли и человеческих останков, обрушившийся на него. Наконец, когда земля вернулась в горизонтальное положение, Фимка, отплевываясь, попытался медленно встать. Он был все еще немного оглушен и плохо соображал, что происходит вокруг. Себе под ноги, где валялись части разорванных тел, он старался не смотреть. Его и так подташнивало. Оставшиеся в живых индейцы, окружавшие его, потрясенные судьбой своих товарищей, с ужасом пятились назад. И, неожиданно развернувшись, побежали… Все еще контуженный, Фимка не слышал топота конских копыт и сотен бегущих ног. Он только видел, как, огибая его с двух сторон, за дикарями устремились спасшие его воины кашайя. И еще он увидел, как к нему на пегом мустанге во весь опор неслась Песня Ручья. В этот момент он позволил себе потерять сознание.

Глава двенадцатая

Наше время. Калифорния. Перед входом

в музей «Форт Росс»

Двери арендованного мини-вэна захлопнулись одновременно. Дрожащей от пережитых впечатлений рукой Дмитрий воткнул ключ в замок зажигания и запустил двигатель. Вместе с двигателем взревело оставленное включенным на полную громкость радио. Резко сдав назад и яростно сигналя, злой на себя, на столпившихся вокруг туристов и вообще на весь мир, Дмитрий рванул к выезду со злосчастной автостоянки музея «Форт Росс». Какой-то жирный дебил продолжал неистово щелкать фотоаппаратом.

– Маргош, сделай, пожалуйста, потише. И так голова раскалывается, – поморщился Дмитрий и только тут заметил, что плечи девушки сотрясались от сдавливаемых рыданий. Оторвав заплаканное лицо от рюкзака и убавляя громкость радио, Марго спросила, по-детски всхлипывая:

– Что же мы теперь будем делать, Димочка?

– Ну, что-что, – пожал плечами Дмитрий, пытаясь казаться и говорить как можно уверенней, – сейчас зарядим айфон и я вернусь за Фимой! Ты не волнуйся! И потом, я точно видел, что он упал до взрыва!

– Я не волнуюсь… – попыталась взять себя в руки Марго. – Я думаю, что всегда ведь можно вернуться на пять минут раньше? А? Ну скажи же…

– Теоретически можно, – вздохнул Дмитрий и вдруг в сердцах ударил рукой по рулю. – Эх! Наследили мы там очень! Вот что меня бесит! Ведь так и знал, что надо уходить до начала заварухи!!!

– Ну, так мы и пытались, Димочка, – пытаясь его утихомирить, проговорила Марго.

– Плохо пытались! – Дмитрий никак не мог успокоиться. Мысль, что он сейчас срывает свою злобу и раздражение на ни в чем не повинной девушке, помогала плохо.

Марго отвернулась и молча уставилась в окно.

– Моя вина! Хотел побольше порасспросить Кускова о связях компании при дворе, о Резанове, а он мне такое ляпнул, что… – Дмитрий вдруг оборвал себя на полуслове и резко замолчал, покосившись на Марго. Девушка продолжала задумчиво смотреть в окно.

– Почему, черт возьми, нельзя оставаться просто сторонними наблюдателями?! Ну почему с нами все какие-то передряги случаются?!

– А я? – не поворачиваясь, вдруг спросила Марго. Дмитрий даже не сразу понял, что она имеет в виду.

– Что – «а я»?

Марго наконец повернулась к нему.

– А я что делать буду, пока ты… пока ты будешь там?

На Дмитрия вопросительно смотрели ее зеленые глаза.

– Ты? Ну… подождешь меня в отеле, – неуверенно начал Дмитрий. – Сходи хоть поешь нормально. Я быстро!

Дмитрий покосился на часы.

– Это там – дни! А тут всего-то несколько часов прошло. Я имею в виду местного времени…

Марго вновь молча отвернулась к окну. Подъехав к гостинице и лихо зарулив на парковку, Дмитрий и окончательно расстроенная Марго вылезли из машины. Не проронив ни слова, они направились к отелю.

Часть четвертая

Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Екклесиаст

Глава первая

Лета 1820-го. Калифорния. Форт Росс.

Продолжение…

Бой под стенами форта Росс разгорелся нешуточный. Но даже сквозь едкий черный дым исход сражения проступал со всей своей очевидностью. Кусков специально приказал вести огонь не только картечью, но и зажигательными снарядами. Гарь и вонь вокруг стояли неописуемые. Иван Александрович втайне надеялся, что дикари с самого начала дрогнут и побегут. Но голые, вымазанные черной краской дикари, как муравьи из потревоженного муравейника, лавиной катились на верную смерть. «Избиение младенцев, – с грустью подумал Кусков, наблюдавший со стены за ходом боя. – Хотя как сказать. Если бы не подоспевшее вовремя предупреждение, все могло бы обернуться по-другому. Вон их прорва какая!»

Батарея под командованием унтер-офицера Проши Заборщикова, чередуя картечь с зажигательными, умела клала снаряды по всему фронту наступавших. Черный дым выедал дикарям глаза. Но несмотря на это, первая партия особо прытких уже карабкалась по стенам, ловко цепляясь за них веревками с крюками. К несчастью для оборонявшихся, ветер стал сносить непроглядный дым в сторону крепости. Нападавшие тоже это заметили. Черная краска, покрывавшая их тела, неожиданно сослужила им добрую службу. В дыму индейцев невозможно было различить. Как призраки, появлялись они из дымовой завесы, чтобы раствориться в ней вновь. Луки и стрелы Кашайя и алеутов, как, впрочем, и ружейная стрельба небольшого гарнизона крепости, становились бесполезными. Защитники стали готовиться к рукопашной. И все равно исход боя был уже предрешен. После артобстрела разрозненные и дезориентированные дикари серьезной опасности не представляли.

Кусков обернулся. Внутри крепости перед закрытыми воротами застыл в неподвижности верховой отряд воинов Кашайя. Даже затылком Кусков чувствовал на себе молящий, нетерпеливый взгляд унтер-офицера. Наконец Иван Александрович повернулся к Заборщикову.

– Ну что, Прохор… Выпускай свой «гусарский» эскадрон. – усмехнулся Кусков. – Самое время!

Иван Александрович еще не договорил фразу до конца, а Прохор уже мчался с обнаженной шпагой к воротам, на ходу выкрикивая приказ. И вот тяжелые створки тесаных крепостных ворот отворились, и конная лавина индейцев кашайя с устрашающим боевым кличем сорвалась с места навстречу пешим нападавшим. «Ну, вот и все, – с печалью подумал про себя Кусков. – Эх, хлеб только жалко!»

И Иван Александрович стал не торопясь спускаться по лестнице.

* * *

Отряд гардемаринов Завалишина, выдвинувшийся на перехват пиратов к заливу Румянцева, тоже переходил к завершающей части своего боевого задания.

Раздетые, связанные по рукам и ногам пираты остались мешками лежать с кляпами во рту на прибрежной гальке. А к шхуне, прикрывшись пиратским тряпьем, на трех шлюпках приближались гардемарины. Боцман, впрочем, тоже был на лодке. Он сидел на носу и угрюмо смотрел на приближающийся борт родной шхуны. Руки ему развязали, но морской кортик Завалишина, который подпирал его с одной стороны, ощутимо воткнулся в бок, причиняя большие неудобства. С другой стороны сидел Нахимов. Завалишин незаметно наклонился к уху боцмана.

– Remember, if something – you’ll be feeding shаrks with your own guts in no time! Get up![11]11
  Помни, если что – глазом не успеешь моргнуть, как будешь кормить акул своими же кишками! Встать! (англ.)


[Закрыть]

Несмотря на годы, проведенные в море, боцман плавал как топор, но сообщать об этом русскому он, понятно, не собирался. Кряхтя, он поднялся на ноги и замахал вахтенному руками:

– All hands on deck!!! Damned Russians beat shit out of the Red Asses! They are after us now![12]12
  Свистать всех наверх! Русские порубали красножопых на дерьмо! Теперь они гонятся за нами! (англ.)


[Закрыть]

На шхуне забегали. Почти сразу же у борта показался капитан. По своему обыкновению, он открыл было рот, чтобы разразиться проклятиями, но, вспомнив, что с дикцией у него теперь не все в порядке, со звериным рычанием выхватил из-за пояса пистолеты и навел их на несчастного боцмана, но в этот момент заметил Завалишина.

– Who the hell is with you?![13]13
  Кто это с тобой, черт возьми?! (англ.)


[Закрыть]

– That’s one of the Russians!!! Captive!!! We took him for ransom![14]14
  Мы захватили одного русского в плен! Для выкупа! (англ.)


[Закрыть]

С борта тем временем скинули веревочный трап. Послышался звук поднимаемой якорной цепи. Шлюпка, развернувшись боком, мягко ударилась о борт шхуны. Завалишин, имитируя, что у него связаны руки, первым пробрался к трапу. За ним – боцман, а за боцманом – Нахимов, который уже вместо Завалишина приставил кортик к его спине.

Капитан склонился принять Завалишина, продолжая вполоборота выкрикивать команды:

– Hoist the sails!!! All of them!!![15]15
  Поднять паруса!!! Все паруса!!! (англ.)


[Закрыть]

– Поздно! – сказал по-русски Завалишин, вскакивая на палубу шхуны.

Капитан резко повернулся к нему.

– What??!!![16]16
  Что?! (англ.)


[Закрыть]

Лейтенант медленно приблизился к Капитану и, как глухому, рявкнул ему прямо в лицо:

– I said, too late!!![17]17
  Я говорю – поздно! (англ.)


[Закрыть]

И с этими словами бравый лейтенант что было силы заехал кулаком с зажатым в нем кортиком прямо в многострадальную челюсть капитана. Дико вереща, с трапа в воду полетел сбитый Нахимовым боцман. А на шхуну с пистолетами, обнаженными клинками со всех сторон уже лезли гардемарины.

Бой был короткий. Точнее, никакого боя не было вовсе. Не прошло и минуты, как оставшиеся пираты вместе со своим капитаном были брошены лицом на доски с туго скрученными за спинами руками. Еще мгновение – и прибрежные воды Русской Америки огласило дружное троекратное «Ура».

* * *

Дмитрий появился перед широко распахнутыми воротами опустевшего форта. Грохот канонады и выкрики дерущихся свидетельствовали о том, что бой перешел в стадию рукопашной и проходил уже где-то в отдалении от стен крепости.

Пригнувшись к земле и не выпуская из рук айфона, Дмитрий в своем неизменном балахоне побежал к тому месту, откуда они телепортировались всего лишь секунды назад. «Во дыму-то развели, – думал Дмитрий, пытаясь использовать дымовую завесу для своего укрытия, – не разберешь, кто свои, кто чужие».

Как будто услышав его жалобу, ветер, продолжавший упорно нести клубы гари в сторону форта, ненадолго сменил направление. Поле боя, словно проявляющийся на фотобумаге негатив, стало медленно вырисовываться перед глазами. Дмитрий увидел, как вдалеке, высоко подняв шпагу и что-то крича, бежал Прохор Заборщиков. За ним, кто с ружьями, а кто с копьями наперевес, мчалась разношерстная толпа защитников крепости. Еще дальше виднелись носившиеся по полю в разных направлениях конные индейцы Кашайя. «Судя по всему, наши уже приступили к “зачистке”», – не без удовлетворения подумал Дмитрий. Он все также, пригибаясь к земле и пытаясь быть как можно менее заметным и для своих, и для чужих, короткими перебежками приближался к заветному месту. Наконец впереди показалась прогалина… Только Фимки нигде не было. Дмитрий замер на месте. Сердце гулким набатом билось прямо у горла. Никого! Только начинающий рассеиваться и стелющийся по земле дым да бескрайняя ширь океана вдали.

Дмитрий, тяжело дыша, оглядывался по сторонам. «Только не поддаваться панике», – твердил он себе. Вдруг он выпрямился во весь рост и даже поднес козырьком руку к глазам. Внимательно присмотревшись, Дмитрий наконец довольно ухмыльнулся. Сквозь редевший дым к форту вели, как героя сражения, здорового и невредимого Фимку. Его еще слегка покачивало, поэтому с одной стороны его поддерживал Прохор Заборщиков, с другой – очень довольная Песня Ручья. Фимка с абсолютно блаженной улыбкой на лице, не теряясь, нежно обнимал ее за талию и что-то шептал на ухо. С флангов и тыла их сопровождали вооруженные индейские воины.

«Вот видишь, Фима, – всему свое время!» – улыбнувшись, подумал Дмитрий.

У него точно гора с плеч свалилась. Эта была одна из тех редких минут, какие называют минутами абсолютного счастья. Дмитрию вдруг захотелось подбежать к ним, и он уже устремился навстречу, но вдруг резко поменял решение и, не сбавляя шага, вытянул руку с айфоном и вновь нажал на кнопку.