Текст книги "Специалист"
Автор книги: Дмитрий Стародубцев
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 30
Розовая лошадь, удаляющаяся над нарисованным пшеничным раздольем в сторону чудесного горизонта, неожиданно повернула и остановилась. Понюхала небо, мотнула головой – видно, отгоняла насекомых – и вдруг насторожилась, заметив Дизу. «Что же ты, дурочка? – удивилась девушка. – Скачи дальше, моя нежная!». Но что-то изменилось в этой доброй лошади. Вместо простых линий карандашного наброска появились четко очерченные подробности грубой мощи. Отвалились перистые крылья. Розовая лошадь зло топнула копытом, из влажных ноздрей повалил пар – и хмуро двинулась в сторону девушки. Постепенно набрала ход и вот уже неслась прямо на Лизу – только комья земли из-под копыт во все стороны! Налитые кровью глаза, страшный оскал, голова на могучей шее опущена к земле – странно, так лошади вообще не скачут. Сердце готово было выпрыгнуть из груди…
Поезд начал притормаживать, вдруг дернулся, будто с чем-то столкнулся, и остановился. Лиза проснулась. Она лежала на верхней полке, перед глазами раскачивался висящий на крючке над дверью купе ярко-желтый пиджак попутчицы.
Неожиданно взбесившаяся розовая лошадь так ее напугала, что сон как рукой сняло.
Она провела ладонью по лбу, мокрому от пота. Футболка, которую она надела перед сном, тоже была влажной.
В купе еще спали. Владелица пиджака лежала на верхней полке напротив Лизы, накрывшись простыней с головой, только локон крашеных в синевато-блондинистый цвет волос торчал. Старушка под Лизой издавала горлом противные хрипящие звуки, будто ее душили; женщина в положении почивала на другой нижней полке – почти сидя, с синевато-одутловатым лицом, держась во сне за свой раздутый живот.
«А вдруг она начнет рожать в поезде? – пришло на ум. – Что мы тогда делать будем?.. Хотя она говорила, что ей еще месяц… В любом случае, проводница наверняка знает, что в такой ситуации следует предпринять…»
Лиза перевернулась на живот, посмотрела в окно. Уже рассвело, вязкий белесый воздух размывал обзор. Незатейливые вокзальные постромки, за ними торчит старая водонапорная башня; у торговой палатки двое с рыболовными снастями покупают пиво. На платформе стоит старик в толстом свитере с потрепанным воротом – смотрит, кажется, прямо на нее, и смотрит с необъяснимым укором.
Лиза поспешила спрятаться от этого жуткого взгляда – прижалась спиной к стенке купе. Из-под футболки выпал золотой крестик на цепочке.
Послышались голоса, под окнами пробежали какие-то люди. В тамбуре захлопали дверьми. Вскоре поезд зашипел, затрясся, словно в лихорадке, качнулся и тронулся.
Лиза осторожно выглянула из своего укрытия. Старик в свитере смотрел ей вслед с тем же тоскливым упреком, пока не сгинул в утренней дымке.
«Чудной какой! – подумала девушка. – Будто из сказки!»
Она попробовала вновь заснуть, но лишь проворочалась около часа в легкой, почти сознательной полудреме. Вспомнила лошадь из своего сна, потом дедка со странным взглядом. А может быть, он совсем и не на нее смотрел, а так просто… Вскоре она уже не могла сказать наверняка, была ли на самом деле остановка с вокзалом и стариком на перроне или все это ей тоже приснилось…
Окончательно проснувшись, Лиза извлекла из-под подушки свою тетрадку и перетянутую резинкой для волос связку цветных карандашей. Для начала перелистала тетрадь, останавливаясь на рисунках, которые ей самой очень нравились и, по ее мнению, вполне красноречиво свидетельствовали о незаурядном таланте автора. Они и впрямь были удивительно хороши и, пожалуй, даже необычны – своими линиями, настроением, добротой, поразительной фантазией. Это был чистый, не вымуштрованный навыком поток сознания, который вдохновенно струился из-под карандаша…
Вот дерево, что растет у нее под окном. Неисправный комбайн, над которым упрямо бьется ее брат Вовка. Вот маленькая балерина, мама, братья, кошка, собака, мускулистая мужская рука со вздувшимися венами… Рисунок высеченной из камня статуи девушки без ног, с обрубками рук, который Лиза подписала «Обнаженная дева». Лицо статуи отдаленно напоминает Лизино – еще бы, ведь так и задумывалось… И много других работ… А вот и розовая лошадь, которую она однажды нарисовала, а потом сочинила про нее целое стихотворение. Лиза поспешила перевернуть страницу – слишком уж неприятный осадок остался после недавнего сна…
На глаза попался крестик, она принялась его срисовывать. Распятый на кресте Христос… Получилось неплохо. Потом вспомнила того старика на полустанке и изобразила на той же странице его лицо, в особенности его гнетущий взгляд. Далее появился вагон поезда, а затем – глаза матери, в которых читалась озабоченная радость и в то же время угадывалась поволока какого-то недоброго предчувствия.
А потом появилась Москва… Рядом с Христом на кресте, стариком и мамиными глазами выросли кремлевские стены и шпили башен, колонны Большого театра, широкая перспектива огромного, как весь мир, города, уходящая бесчисленными кварталами к озаренному рассветом горизонту…
Рука Лизы уверенно порхала над листом, спеша запечатлеть вихрем мелькающие в голове образы; карандаш одного цвета торопливо заменялся другим.
Она с восхищением оглядела результаты своих трудов. Шедеврально, как говорил о ее рисунках директор школы!
Москва!.. Когда же этот странствующий поезд, наконец, приедет! Более суток она в пути, а железной дороге конца-краю не видать! Столько проехали городов, городков, станций, полустанков, одиноких платформ! Грудь разрывает от нетерпения – Москва!..
«Что ж, Лизанька, надо еще немного потерпеть! – мысленно уговаривала она себя, собирая карандаши. – Этой ночью, если судить по расписанию, поезд прибудет в Москву. И уже завтра твои мечты начнут сбываться. Потерпи маленько!»
И она томительно вдохнула всей грудью, будто ей недоставало воздуха.
Впереди жизнь, светлая, счастливая! Боже мой, как радостно!
Москва! Мечты сбываются! Она добьется всего чего захочет! Она понимает, насколько она сейчас глупышка, как наивны ее желания, как далеки от совершенства ее каракули, но она будет учиться, вникать, умнеть… Она приложит все силы! Будет круглыми сутками рисовать или лепить скульптуры. Лишь бы навсегда убраться из Староуткинска, где всюду грязь, мат, водка, наркотики, уголовники; где люди с местным платным высшим образованием пишут с «громатичесткими ашипками»; где бесхозяйственность, разруха, вечное безденежье. Где подружки уже утратили невинность души и тела, где у парней на уме один секс и где ее душа, сотканная из тончайших материй, нежная, как цветочная пыльца, никому не нужна. Она хочет жить в этом раю под названием Москва, в обществе воспитанных, действительно образованных людей, творить, пусть в муках и лишениях! А домой… Что ж, будет ездить на праздники, с гостинцами, навещать маму и братьев…
А потом она встретит высокого красивого юношу, такую же неординарную личность (возможно, они будут вместе учиться). Полюбят друг друга – крепко, по-настоящему, – и она подарит ему самое ценное, что у нее есть. Они будут дни напролет упиваться своей любовью – красиво, со страстью, как в хороших фильмах показывают. Вот тогда-то она и испытает то самое чувство, о котором с таким восторгом рассказывают ее многоопытные подруги…
Лиза попыталась представить своего будущего избранника, но на этот раз ее богатое воображение изменило ей. Лишь что-то смутное: светлые волосы, крепкий торс, открытый мужественный взгляд…
Она опять легла на живот и устремила взор за окно. Мелькали леса, болотца, заброшенные деревушки – пока все уныло и убого. Казалось, из Староуткинска и не уезжали.
О стекло разбились первые капли дождя: состав обгоняла свирепая грозовая туча.
ГЛАВА 31
– А вот послушайте! – воскликнул Ромео, пытаясь привлечь внимание к книге, которую держал в руке:
– «О Жюстина, какой тяжестью давят постулаты религии на умы пытливые, философские! Может ли разум видеть в этом сборище страшных сказок нечто иное, чем отвратительный плод лживости кучки людей и слепой доверчивости бесчисленных толп?»
– А-а-а! Сказки? Да как же это?! – шевельнулся Слепухин. – Это богохульство! Гы-ы-ы! Будь ты проклят, нехристь!
Он валялся на полу в углу комнаты и время от времени пытался подняться, но был настолько пьян, что находил в себе силы лишь подавать реплики или изрыгать душераздирающие звуки.
Ромео прервал чтение и швырнул в него диванным валиком:
– Чувак, сдохни!
Слепухин подложил валик себе под голову.
За стенами завизжал перфоратор.
Помимо белобрысого и тележурналиста, в квартире Демона присутствовало еще с десяток персон, включая хозяина сабантуя, танцующего в окружении нескольких слегка помятых временем красоток, Черепа, потчующего всех коктейлями, Ленусика, которая уединилась в ванной комнате с некоей Тамарой, и Лану, переживающую тяжелый моральный кризис. Что касается последней, то переквалифицировавшаяся в уборщицы девушка по вызову в отсутствие своих загулявших работодателей честно сделала все, о чем ее просили, но, вопреки ожиданиям, не только не заслужила похвалы и не обрела долгожданной свободы, но и не получила назад свой драгоценный паспорт. Вернувшись в семь утра совершенно никакими, собутыльники с порога обругали ее, слегка поколотили и силком напоили, в чем особенно усердствовала Ленусик. Затем Слепухин долго и безуспешно пытался привести в исполнение свою давешнюю угрозу.
В итоге Лану опять заставили прибирать, а также готовить и прислуживать гостям. Сначала она умоляла, ревела, даже угрожала страшным возмездием со стороны своего сутенера, но потом смирилась, тем более что Демон выдал ей на руки еще один внушительный «бонус».
«Если бы Бог желал, – продолжил чтение Ромео, – чтобы мы обладали истинной религией, если бы Он был действительно Всемогущ, или, вернее сказать, если бы это и впрямь был Бог, неужели нужны были Ему столь недостойные средства, чтобы заставить нас следовать Его законам? Выбрал бы Он своим вестником презренного бродягу? Если бы Он был действительно высшим, всемогущим, справедливым, добрым, этот Бог, о котором вы говорите, зачем нужны Ему эти фарсы, эти загадки, которыми Он пытается убедить нас в своей мудрости и истинности?»
В квартиру позвонили, потом еще раз, еще и еще.
– Тсс, не будем открывать! – предупредил Демон и выключил музыку.
Телевизор, оказавшись в одиночестве, бодро заголосил: «„ВББ" – защита и преумножение твоих капиталов. Это надежно, это навсегда!». Демон при помощи дистанционного пульта поспешил заткнуть и его. Теперь остался лишь приглушенный стенами и дверьми прокуренный смех Ленусика, но вряд ли его можно было услышать за пределами квартиры.
Во входную дверь постучали – достаточно сильно, ясно давая понять, что ни за что не отступятся.
– Кто бы это мог быть? – Череп вышел на балкон и зачем-то посмотрел вниз.
У одной из присутствующих девушек сработал мобильный телефон. Демон выразительным жестом показал ей, что если она сейчас же что-нибудь не предпримет, он задушит ее собственными руками.
В квартиру уже ломились – делать вид и дальше, что здесь никого нет, не имело смысла.
– Пойду открою! – Демон обреченно вздохнул. – Дамы, сидите тихо, если кто вякнет хоть слово, будет иметь дело с Николя!
Слепухин, услышав свое прозвище, шевельнулся на полу и издал протяжный стон глубоко страдающего человека.
Черезов вышел в прихожую, раздвинул зеркальные дверцы кладовки и быстро побросал туда бесчисленные сумочки и туфли, которыми здесь было все захламлено. После этого посмотрелся в зеркало, отметил, что, если брать во внимание ведро выпитого и бессонную ночь, выглядит не так уж и плохо, и открыл входную дверь.
На пороге оказалась решительно настроенная пожилая женщина. Она так пристально просканировала лицо Демона, словно ей в скором времени предстояло составить его точный словесный портрет в Следственном комитете при МВД России.
– Меня зовут Людмила Прокопьевна! Я ваша соседка, живу двумя этажами ниже, – скороговоркой представилась она. – Вы не имеете права так шуметь! Весь дом от вас трясется! У нас в квартире ребенок спит!
– Да что вы говорите! – изумился Демон и высморкался в салфетку. – Вы ничего не перепутали? Я здесь совершенно один!
– Да? – не поверила ему Людмила Прокопьевна, и морщины на ее лбу приподнялись.
Она попыталась заглянуть в прихожую.
– Так что – всего хорошего! – Черезов вознамерился захлопнуть дверь перед носом соседки.
– Не так быстро! – женщина отважно выставила ногу, не позволяя двери закрыться. – Я вам не верю – впустите меня, я посмотрю!
И она попробовала войти.
– Нет уж, извините! – Демон преградил ей путь. – Фантастика! Какое вы имеете право? У вас же нет санкции на обыск? Я с ночной смены, устал, до свидания!
– Молодой человек, не морочьте мне голову! – возмутилась Людмила Прокопьевна, и морщины на ее лбу заходили ходуном. – Я сорок лет отработала в школе учителем и прекрасно вижу, когда мне нагло врут в глаза! Посмотрите на себя – вы хотите меня убедить в том, что работаете в ночную смену?
– Ну… я только что вернулся из командировки…
Она потянула носом.
– Ваша командировка у вас на лице написана! Вы всю ночь пили и с какими-то девицами гуляли. И вчера тоже, я слышала! Мне кажется, что вы женаты… Где ваша жена?
Людмила Прокопьевна опять попыталась войти. Произошла глупая возня, однако на сей раз напористой соседке удалось наполовину протиснуться в прихожую. Она бегло осмотрелась, споткнулась взглядом об африканские маски.
– Вы арендуете эту квартиру? Можно ознакомиться с договором? Или мне вернуться с председателем домового комитета?
Обозленный Черезов принялся выталкивать ее. Она взвизгнула.
– Вы пьяный, вы меня ударили, я милицию вызову!
Из ванной послышался хохот Ленусика, что-то упало в гостиной.
– Ну, хорошо! – Демона напугал необыкновенный напор Людмилы Прокопьевны. – Во-первых, я не женат. Факт! Во-вторых, мы с друзьями отмечаем удачную сделку. В-третьих, наши дамы – не какие-то там девицы, это прямое и, уверяю вас, незаслуженное оскорбление. В-четвертых, вы бы лучше сходили в квартиру, где делают ремонт! И в-пятых, я приношу вам свои извинения, больше мы вас не побеспокоим! Мы уже заканчиваем. Я действительно очень устал! Я директор фирмы, у меня работает практически восемьсот человек, мне не хочется целый день здесь стоять и тупо с вами ругаться! И простите меня, если случайно вас задел!
Учительница немного успокоилась, ослабила натиск, морщины на лбу разгладились. Впрочем, Демон потратил еще минут двадцать (и множество нервных клеток), чтобы избавиться от склочной тетки.
Закрыв за ней дверь, он вернулся в гостиную и залпом выпил «Красный Джонни», поданный на подносе Ланой…
Вскоре в гостиную принесли все стулья, какие нашлись в квартире, и расставили их перед диваном в несколько рядов. Зрелище, которое предстояло увидеть, заинтриговало даже Черепа, и он высказался по этому поводу:
– Настоящая любовь не боится людских глаз, потому что ей нечего скрывать! Да-с! Наоборот, она стремится поделиться своей радостью с теми, кто еще не обрел истину души в объятиях возлюбленного! Неподдельная любовь явит нескромному взору лишь всю красоту и искренность отношений, а то, что с легкой руки лицемеров принято считать неприличным, – самое прекрасное и приличное, что может увидеть человеческий глаз в этой жизни!
Дело в том, что когда Ленусик вернулась из ванной комнаты, Ромео изъявил желание вновь уединиться с ней в спальне, но на этот раз блондинка не горела желанием. Ромео долго уламывал ее, был красноречив и горяч. Ленусик, наконец, сдалась, но с условием, что они будут заниматься «этим» прилюдно – ее это якобы ужасно возбуждает. Красавчик поначалу возмутился, но после нескольких убойных коктейлей окончательно утратил чувство реальности и принял ее условие.
Даже Слепухин очнулся: – Я тоже хочу участвовать в шоу! – Он приподнялся, опершись спиной о стену. – А вы главным исполнителям платите? Включили медленную музыку. Ромео и потушившая сигарету Ленусик опустились на диван и не торопясь и несколько скованно начали. Красавчик постепенно избавлялся от одежды, женская часть «зрительного зала» захихикала.
Демон, изредка поглядывая на вяло развивающееся действие, попытался навести мосты доверия с Тамарой – с ней и ее подругами познакомилась Ленусик, когда они вышли из клуба «Тринадцать» и ждали, пока к ним присоединится Слепухин. Демон предлагал новой знакомой то увезти ее на белом коне, то устроить на шикарную работу, то подарить квартиру, но Тамара была к нему совершенно холодна, на каком-то криогенном уровне, словно ее душу и сердце заморозили до лучших времен. Наконец он сделал неутешительный для себя вывод, что мужчины ее решительно не интересуют, и переключился на другую девушку.
Тем временем любовники, несмотря на явную зажатость Ромео, добились определенного прогресса. Зрителям происходящее явно было по вкусу, особенно всем понравились обнаженные прелести Ленусика.
– Д-дрянь! – не сдержал восхищения Демон.
– Я бы от такой тоже не отказался! – поддержал Слепухин. – Барышня – прямо мама не горюй!
Перфоратор приумолк. У кого-то зазвонил телефон. Кульминация не заставила себя ждать, и хотя зрелище, вопреки ожиданиям, оказалось пресноватым, исполнители главных ролей удостоились бурных аплодисментов. Только Тамара презрительно отвернулась.
– Что это было? – прикрылась простыней Ленусик. – Я ничего не почувствовала!
– Давай со мной, куколка, со мной не заскучаешь! – предложил Слепухин.
– Пупсик, отстань, какой с тебя прок, ты даже с Ланой не справился!
– От кого, от меня нет проку?!
Череп занялся телевизором.
– А давайте проверим! – подскочил Демон. – Пятьсот долларов тому, кто доведет Николя до оргазма!
Желающих не нашлось.
– Тысячу долларов! – Демон бросил деньги на журнальный столик.
– Ого, отпад! – оценила Ленусик.
– Если так дальше дело пойдет, придется мне поучаствовать в этом конкурсе!
Демон разошелся и поднял ставки уже до пяти тысяч долларов, но никто не пожелал рискнуть.
– Послушайте, девчонки, вы думаете, я шучу? – обиделся Черезов. – Вот бабки, клянусь всем своим имуществом: кто выполнит условие, тот сразу их заберет!
– Если по честноку, то для меня пять штук зеленых – целое состояние! – огорчился Череп. – Эх, мама моя дорогая, почему я не женщина!
– А мне чего суетиться? – как бы вслух подумала Ленусик. – Если я захочу, Дмитрий одолжит мне любую денежку. Правда, мой холосый?
И она приоткрыла плечико и послала ему особенный взгляд.
– Конечно!
– Только учтите, половина моя! – строго предупредил Слепухин. – Иначе я буду специально сопротивляться!
У журнального столика оказалась Лана, собирающая пустые бокалы. Ее заворожила стопка купюр.
– А можно мне попробовать? – неожиданно для всех осведомилась она.
ГЛАВА 32
Промучилась Лана больше часа. Трудилась самозабвенно, с выдумкой, но Слепухин просто взял да и уснул, так и не отреагировав на ее титанические старания. Слезы бессилия и обиды полились по ее щекам. Демон под смех и улюлюканье свидетелей протянул несчастной утешительный приз – пять тысяч рублей вместо заветных пяти тысяч долларов. Девушка горько разрыдалась.
– Отпустите меня! Я больше так не могу! – запричитала она и вдруг бросилась в ноги Черезову. – Заберите все деньги, которые дали, только отпустите! И верните паспорт! Пожалуйста! Я – все что угодно!
Демон казался сконфуженным.
– О, кстати! – воскликнул Ромео, показывая книжку маркиза де Сада, чтением которой наслаждался в который уже раз: — «Жюстина лила горькие слезы, произнося эти последние слова. Она стояла на коленях перед чудовищем, слушавшим ее с миной, где были смешаны гнев и презрение. А она заклинала его всем, что может быть для него свято, отказаться от ужасного замысла, тайну о котором она клялась блюсти до конца своей жизни…»
– Ужасный замысел? – пришел в восторг Череп. – Очаровательно сказано! Но в чем заключается наш ужасный замысел?
– Для начала надо ее, так сказать, переименовать, – предложил Ромео, захлопывая книгу. – Мне эта идея еще вчера в голову пришла. Давайте забудем имя Дана. Отныне она Жюстина!
– Блестяще! – поддержал Череп. – Только от перемены мест слагаемых значение суммы вряд ли изменится. Вот если бы мы сделали из нее настоящую Жюстину, было бы прелестно. Я, конечно, этой книги не читал – во времена моей молодости за чтение подобных романов в тюрьму сажали, – но примерно предполагаю характер героини и общую канву сюжета. Жюстина юна, чиста и невинна, глубоко религиозна и необыкновенно доверчива. Странствуя по жизни, она оказывается жертвой насильников и извращенцев, становится свидетельницей множества преступлений, но, вопреки всем перипетиям, не изменяет своим нравственным ценностям. Уверен, что Дана, несмотря на внешнее несоответствие, именно такая. Возможно, что тяжелые жизненные обстоятельства, бросившие ее на панель, вполне схожи с судьбой Жюстины!
– Дана? Нашли невинную! – проснулся Слепухин. – Да она порочна до мозга костей! За сто долларов маму родную продаст!
– Решено – Жюстина! – одобрил Демон предложение.
Ему вдруг понравилось, что у него в ногах корчится эта глупенькая, неказистая девчушка и, заливаясь слезами, молит о пощаде. Было во всем этом что-то порочное, но непостижимым образом манящее и привлекательное.
– А давайте она будет нашей рабыней, – внесла свою лепту Ленусик, по-прежнему запахиваясь в простыню. – И станет исполнять наши приказы. Как она сама говорит, все что угодно. А за непослушание будем ее наказывать!
Демон исподтишка бросил взгляд на блондинку. Он давно уже старался не смотреть на нее прямо, откровенно, потому что Ленусик, каким бы боком ни стояла и с кем бы ни говорила, тут же, как радар ПВО, захватывала его взгляд, насильно удерживала, всасывала в вязкую зеленую глубину своих глаз, начинала что-то внушать, к чему-то склонять. Она казалась ему теперь не безусловно и безумно притягательной женщиной, а какой-то ходячей катастрофой, каким-то огнедышащим существом из аномальных сфер – такой агрессивной была ее соблазнительность, столь взрывоопасными поступки, столь шальными идеи.
Он чувствовал в ней такой мощный и далеко не растраченный потенциал зла, что боялся ее до дрожи в коленках, ожидая, что рано или поздно дело дойдет и до него.
– Давайте! – поддержала Ленусика Тамара…
Вскоре все обратили внимание на Слепухина, который склонился над журнальным столиком и, чиркая, что-то писал.
– Смотрите! – он предъявил обществу раскрытый паспорт Ланы-Лилины, где ее имя было попросту перечеркнуто шариковой ручкой, а сверху написано: «Жюстина».
– Где ты его взял? – Демон попытался выхватить из рук белобрысого паспорт девушки.
– Я видел, как ты его прятал за маску в прихожей! – ответил Слепухин, вскочив на диван.
– Отдай! – новоявленная Жюстина бросилась на хоуммастера и вцепилась в его руку с зажатым паспортом.
Слепухин некоторое время кривлялся, делая вид, что из последних сил сопротивляется, а потом ударил девушку в живот. Она полетела на пол, ушиблась, из носа полилась кровь. Ей протянули салфетку, стали с ехидцей жалеть.
Демону позвонили на мобильный телефон. За последние часы это был уже десятый звонок. Два раза пытался соединиться Женя Корнев, звонил Миша – брокер Черезова, – потом несколько деловых партнеров, а еще четыре раза высвечивалось на дисплее телефона изображение Галины. Он ни разу не ответил.
Демон взглянул на мобильный – его настойчиво вызывал прораб Саша. Черезов вышел на балкон.
– Привет, дорогой, что скажешь? – Демон с ходу взял мрачный командирский тон.
– Я? Что скажу? – Саша опешил – скорее всего, из-за странного голоса Черезова. – Тут много чего накопилось… Я вам вчера звонил, вы трубку не брали…
– Не морочь мне голову, я очень занят! – Демон хлюпнул носом – у него с самого утра лило из обеих ноздрей так, словно в носовых пазухах засел проказник и из баловства все время открывал и закрывал краник сопливости. – Давай главное!
– Главное? – Прораб долго соображал, видимо, сопоставляя все приготовленные им сообщения с глобальностью слова «главное». – Короче, контейнер из Италии прибыл…
– О-ля-ля! Занятно! И чего? Уже привезли?
– Куда привезли?
– Дурень, в квартиру на Чистых прудах!
Демону так не терпелось закончить разговор, что он готов был выкинуть с балкона мобильник вместе с нудящим из динамика Сашиным голосом.
– Нет. Мы же еще до конца не заплатили… – Прораба явно озадачило и даже напугало, что Черезов первый раз за все время их сотрудничества его обозвал. – По договору, прежде чем они осуществят доставку мебели до квартиры, мы должны перевести на их счет остаток денег…
Начался бесконечный разговор о мебели, заработной плате рабочих, электричестве и газе, оборудовании для бассейна… Демон, делая вид, что вникает, односложно бросал «да», «нет», «тип-топ», «факт», «д-дрянь», злясь на чиновников, вымогающих взятки на голом месте, но на самом деле все, что вещал многословный и бестолковый прораб, быстро смешалось в его голове в жуткую абракадабру…
Черезов вернулся в комнату и включил музыку на всю громкость. Если учительница опять припрется, он не будет с ней церемониться.
Ромео копошился у компьютерного стола. На бумажном листе он давил днищем стакана таблетки, превращая их в порошок. Ни одна крупица не ускользнула из его поля зрения. Череп был здесь же и с пытливостью наблюдал за сим священнодействием. Закончив, красавчик разделил линейкой из канцелярского набора Черезова полученную пудру на три дорожки и одну из них сейчас же вынюхал через толстую трубочку для коктейля. Сразу покраснел, тряхнул головой, глаза наполнились слезами.
– Будешь? – предложил Демону.
– Это что?
– То же, что и в клубе.
– Не, не хочу…
Нареченная Жюстина, заплаканная, в одних трусиках, с запекшейся под носом кровью, покорно стояла на четвереньках перед сонно возлежащими на диване Ленусиком и Тамарой. Шею ее сдавливала позолоченная цепочка (в недалеком прошлом – изящный поясок Тамары), свободный конец которой сжимал в кулаке более чем довольный Слепухин.
– А вот и твой хозяин. Ну-ка, полай! – скомандовал белобрысый. – Покажи, как ты ему рада! Ну! – Он вознаградил девушку за медлительность несильным пинком.
– Гав! Гав! – пьяно изобразила Жюстина лай к изумлению Демона.
– Громче, лентяйка! – Слепухин отвесил ей подзатыльник. – Сейчас паспорт твой сожгу!
– Гав! Гав!
– Фантастика! – ужаснулся Черезов, вооружившись свежим коктейлем. – Как вам это удалось?
– Очень просто! Ха-ха! – развеселился Слепухин. – Стакан чистой водки и три удара по почкам! Круто?
– А еще вот это… – Череп вынул из кармана своего нового пиджака паспорт бывшей Ланы, уголок обложки которого почернел от воздействия огня.
– Целуй ножки своей госпожи! – приказала Тамара.
Жюстина склонила голову и принялась целовать ей ноги.
– Лучше, лучше целуй! – гневалась Ленусик.
– А вы неплохо смотритесь, – зачем-то сказал Демон, хотя думал совершенно о другом.
Девушка взглянула на Черезова с отчаянной мольбой, но он поспешил уединиться в ванной комнате. Опять проснулся его сотовый телефон. Гудки, еще гудки, много-много надоедливых гудков.
Черезов извлек из кармана «Верту». Это был Дмитриади – один из его замов, который уехал на выходные в Сочи в сопровождении «не-жены» Риты. Дмитриади называли «Бульдозером» за его невероятные пробивные способности, и он преданно сопровождал Демона в его делах со дня открытия «Альфстроя».
Черезов решился ему ответить, но неожиданно уронил телефон в унитаз. Выругался трехэтажно, сунул руку в воду, достал, но «Верту», естественно, отключился, а многочисленные попытки его воскресить не увенчались успехом. Демон швырнул телефон обратно в унитаз…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
