Текст книги "Специалист"

ГЛАВА 63

Он испытывал какие-то интенсивные и жестокие переживания, которые можно охарактеризовать как собственное перерождение или испытание смертью. Долго, бесконечно долго…

А потом лежал в центре змеиного клубка, и скользкие чешуйчатые тела ползали, переливаясь сочными красками, шипели, обвивали его. Гремучие, тигровые змеи, гадюки, кобры, удавы… И сам он был привилегированным членом змеиного клана, с головой разозленной королевской кобры – приподняв верхнюю часть тела, яростно раздувал капюшон и ядовито шипел на приближающегося врага…

Демон распахнул глаза, но увидел лишь кипящую мерзость, источающую смрад разложения, а над ней – карабкающиеся по отвесной скале замысловатые биологические формы, одушевленные геометрические фигуры, которых не существует, и значения сверхмалых величин, которые еще не придуманы. Потом прибавился зрительный зал, как в «Октябре», и в нем пожирающие воздушную кукурузу зрители с постоянно трансформирующимися лицами…

Он опять разодрал глаза. Комната плавает в нестерпимо ярком мареве. Колышутся у балконной двери прозрачные занавеси…

Сколько он проспал – час, день, неделю, год? И спал ли вообще?

Демон приподнялся на локте. Он обнаружил себя на диване, выставленном на середину гостиной. Стены исписаны кровью, на полу по щиколотку мутной воды, распинается телевизор…

Солнечный свет был горьким, удушливым. Звуки вгрызались уши, острыми иглами пронзали мозг.

Демон попытался приспособиться к новой действительности и ему это вскоре удалось: свет схлынул, стал ощутим запах будто протухшей рыбы, а звуки приобрели привычное звучание.

Он услышал что-то знакомое – «ВББ» – и повернул голову к телевизору. Это был биржевой канал. Пучеглазый ведущий в очках, с лицом нашкодившего мальчишки, напористо тараторил на всю страну, интригующе приподнимая бровь: «Таким образом, предпринятое банком сокращение расходов оказалось незначительным и не повлияло на образовавшийся дефицит средств. К тому же руководству „ВББ" не удалось убедить основных инвесторов, что ситуация управляема, а обнародованная недавно информация о чрезмерной доле в портфеле банка „проблемных" активов и вовсе обрушила курс акций „ВББ", привела к панике на биржевом рынке. Сейчас (вы видите это на нашем графике) игроки сбрасывают бумаги банка по любой цене… Что ж, слабые станут слабее, а сильные – сильнее!..»

Демон заметил на полу плавающие в воде листы и выловил один. Бумага набухла, буквы и цифры выцвели и расплылись, но он разглядел на листе водяной знак «ВББ». Это был фирменный бланк из папки, где хранились оригинальные документы, удостоверяющие, что Черезов Дмитрий Александрович является собственником такого-то количества акций банка. Он выпустил из рук лист и уронил голову на подушку.

– Доброго утречка вам! – раздался бодрый дружелюбный голос.

Пугающий холодок скользнул по щеке и волосам.

Демон прищурился. У окна, озаренный радостным светом, восседал в кресле Череп – нога на ногу, в пиджаке, прошитом серебряной нитью, – и преспокойно потягивал из высокого стакана белую жидкость (скорее всего, молоко). Больше в комнате никого не наблюдалось.

– А где все? – справился Черезов похмельным голосом.

– Прошу прощеньица, кто все-то?

– изумился Череп, блеснув левым глазом. – Скажешь тоже, «все»! Ну, ты, Дмитрий Александрович, в своем репертуаре! Ха-ха! Никого и не осталось, кроме нас! Ты да я, да мы с тобой! А-а, ты, наверное, имеешь в виду наших прелестниц? Так я их отпустил. Пожалел, да-с! Лично до лифта их проводил. Жюстина хотела домой в Иваново, Ленусик сказала, что ударится в бега, а Инна, скорее всего, прямо отсюда побежала бы в милицию. Хотя «побежала» – это слишком громко сказано! Хе-хе!

Демон с трудом продирался сквозь нагромождение слов к скрывающейся за ними сути.

– Почему – «бы»? – поинтересовался он со смутным подозрением.

– Почему «побежала бы в милицию»?

Череп нажал кнопку на телевизионном пульте. Экран погас.

– Потому что лифтовое хозяйство у нас в стране настолько запущено, что, ей-богу, порядочным гражданам лучше пешком ходить, а не то себе дороже встанет! – ответил он, выказывая неподдельное возмущение. – Короче, ты не поверишь, тут такая история! Только двери закрылись, только лифт начал опускаться – и тут пожалте: клац, бамс! Не знаю – трос, что ли, оборвался? И кабина вниз с десятого этажа – уух! Я – туда-сюда, думаю: что делать, куда звонить?! А тут под ногами – ду-дух!!! Аж весь дом встряхнуло! Штукатурка со стен посыпалась! Вот такой кордебалет получился!

– Они погибли?

Череп трагически вздохнул:

– Вне всякого сомнения!

– Да, но… но должна была погибнуть всего одна женщина? – вспомнил Демон.

Череп удивленно покрутил головой в поисках еще кого-то.

– Это кто так решил? – Он отодвинул штору и даже заглянул под кресло, на котором восседал.

– Когда Николя примерещились мертвецы, – объяснил подавленный Черезов. – Он же тогда видел всего одну женщину? Ты же сам на кладбище говорил…

– Дмитрий Александрович, душа моя! – по-приятельски пристыдил Череп. – В твоем возрасте, с твоим-то образованием и жизненным опытом! Веришь в детские сказочки! Фу, бяка!

Демон сел, попробовал встать, но ноги не держали и он упал на диван. В голове вдруг прояснилось, будто мозги вынули, прогнали в стиральной машинке и вставили на место.

– Ты кто? – спросил он Черепа.

– Вот! Ликуйте, фанфары, бейте, салюты! Все-таки я дождался этого вопроса! Приз в студию! Две недели ждал, а вы все никак! Череп да Череп! Каждую секунду – подай, принеси, приготовь, сбегай, отвали! А Череп, следует заметить, приготовил восемьсот сорок два коктейля, и это не считая безалкогольных напитков и закусок! Мне вон молоко за вредность полагается!..

– Бла-бла-бла! – перебил Демон язвительно.

– Хорошо! Сию минуту! – Череп глотнул из стакана и мельком посмотрел на наручные часы. – Вопрос, конечно, риторический, но я отвечу! Я то, чего не существует в природе. Или существует, но крайне редко, в виде исключения. Я не человек – скорее некая форма жизни, упрятанная в тиски хилой, никчемной плоти. Я все и ничто. Я, фигурально выражаясь, малюсенькая песчинка – и одновременно вся вселенная. Я бог и дьявол в одном лице. Да-с, такое тоже бывает! Я жертвенный огонь, шепот смерти, последнее «прости»… – Он перевел дыхание, беспечно ковырнул ногтем в зубах. – И еще! Я – абсолютный закон и порядок, который презирает несовершенные законы и однобокие порядки. Я вершу высшую справедливость и мне не требуется санкция суда, чтобы жестоко покарать виновного. Я, если можно так выразиться, прилежно взращиваю грехи для того, чтобы подрезать на корню спелые всходы. – Из левого глаза Черепа уже струился густой поток зеленого огня. – Я, если хочешь, зеркало человеческой души! Когда человек смотрится в меня, я отражаю все накопленное им в сердце зло, и оно возвращается к нему карающим мечом. В зависимости от потенциала этого зла человек в лучшем случае переносит жесточайшие страдания, а чаще… упс!.. погибает – самоликвидируется. Человек с его неустойчивым сознанием, капризными чувствами, скверными привычками, слабостями, комплексами, жадностью, властолюбием, бездарностью, скудоумием, с его ничтожными идеалами и смехотворными догмами – ничто по сравнению со мной! Я могу уничтожить хоть все человечество! Но, осознавая это, человечество понимает и то, что все-таки нуждается во мне, нуждается бесспорно и неизбежно, ибо без меня оно так и так вымрет – потонет, прошу прощеньица, в собственных нечистотах! Ибо я – зло во благо, мститель, чистильщик, каратель – как угодно, а в определенных кругах – просто специалист. Прошу любить и жаловать!

Череп, весьма довольный своей речью, зааплодировал сам себе и одновременно принялся кланяться воображаемым слушателям.

– А Лиза? Как же Лиза? – усомнился Демон в логике собеседника. – Она-то в чем провинилась?

Череп вероломно улыбнулся:

– Что Лиза? Издержки производства. Лес рубят – щепки летят! К тому же я объяснил, что вскармливаю зло в целях его искоренения, а свежая невинная плоть – для него особый деликатес!

Солнечный зайчик озорно пробежался по почерневшим каракулям на стене, в паре мест споткнувшись о запятые.

– Почему ты меня просто не убил? – поинтересовался Демон. – Зачем было затевать все это?

– Не мог – я человек слова! Обещал без членовредительства!

– Кому обещал?

– Господи, какая разница?! Тебе не все равно? – Череп задорно подмигнул. – Если по честноку, тебе я смешал самый отменный коктейль, можно сказать, эксклюзивный. Его я делаю крайне редко, только для самых почетных своих клиентов! Право слово, пальчики оближешь! – Он сложил пальцы щепотью и чмокнул их на манер южан. – Ты ведь это заслужил, так ведь, дорогой Дмитрий Александрович? – И он посмотрел до того пристальным, пронизывающим насквозь взглядом, что у Демона не осталось сомнений: знает про него все!

Черезов, пожалуй, впервые в жизни заглянул в себя так глубоко, как еще никогда не заглядывал.

– Возможно… – уныло выдавил он.

– Вот видишь!

Из-под телевизора с треском посыпались искры. Наверное, где-то закоротило из-за прибывающей воды…

Череп опять посмотрел на часы и допил молоко. Поставил стакан на подоконник, но прежде отполировал его носовым платком и посмотрел стекло на просвет.

– Мне пора! – Он хлопнул себя по коленям и поднялся. – Боже, две недели пролетели, как один день! И какие две недели – загляденье! Мне было с вами очень весело, ребята! Все просто очаровательно! Всяческое спасибо! Да, и огромная благодарность за новый пиджачок! Правда, дырочку заштопать придется. – И он, откинув полу пиджака, сунул палец в дырку от пули и пошевелил им. – Счастливо оставаться! Пока-пока!

Череп, хлюпая по воде, направился к выходу, но вдруг что-то вспомнил.

– Ах да! – шлепнул он себя по лысине.

Вернулся, сунул Демону в ладонь что-то металлическое, сложил ему пальцы в кулак и похлопал по нему…

Демон безнадежно откинулся на подушку и пролежал без движения минут десять. Потом разжал пальцы – в руке поблескивал золотой крестик на тонкой цепочке. Лизин – он сразу его узнал.

Завизжал перфоратор – гостиная вздрогнула и отчаянно завибрировала.

Прошло еще минут пятнадцать. Перфоратор внезапно смолк. В поглотившей его тишине Демон лежал и слушал, как загнанно, едва проворачиваясь, бьется его сердце.

В квартиру стали звонить, стучать, ломиться.

На балконе что-то хрустнуло, лязгнуло, бухнуло. Одновременно раздался грохот в прихожей, будто выбили дверь. В следующую секунду в комнате, ворвавшись с двух сторон, появились омоновцы в боевой экипировке. Все мосластые, свирепые, резвые – человек пять. Рассыпались по квартире, не опуская коротких автоматов. Один из них поспешил ударить Демона прикладом в лицо, придавил его коленом так, что грудная клетка едва не хрустнула, заломил руки и замкнул больно на его запястьях наручники.

В комнату, стараясь не промочить ног, вошел майор милиции. Праздный, с тонкой папкой в руке, человеческой внешности.

– Ну ничего ж себе! – Он изумленно огляделся. – Первый раз такое вижу!

Недовольно посмотрел под ноги – промочил ботинки. Свернул голову, пытаясь прочесть настенную ахинею, затем присмотрелся к Демону, сплевывающему кровью.

– Абдуллин! Ты ему что, по мозгам настучал? – спросил с доброй хитринкой в лице. – Сколько раз тебе говорено: не бей по лицу – бей по телу!

– А чего? – обиделся Абдуллин.

– Мне с ним сюсюкаться, что ли, надо было?

– Иваныч, – подошел к майору один из омоновцев. – Там толпа какая-то, человек пятнадцать. Говорят, на свадьбу приехали из Нижнего Новгорода. А одна говорит, что невеста хозяина квартиры, – наверное, этого… – он гадливо кивнул на Демона. – Что делаем?

– Какая, к лешему, свадьба, какая невеста? – удивился офицер.

– Так, ладно: людей в сторону, а невеста пусть аккуратненько пройдет, посмотрит на женишка!

– Тарищ мар! – сглотнул часть звуков заглянувший в комнату боец. – Там, в холодильнике… Вы должны на это посмотреть…