Текст книги "История. Тысячелетие обмана"

Дмитрий Строгов
История. Тысячелетие обмана

© Строгов Д., 2021

Предисловие, обязательное для прочтения

1.

О том, что с историей что-то не то, я начал догадываться еще в учась в школе. Однако вопросы, казалось бы, вполне логичные, почему-то очень раздражали учителей, и я вместо ответов получал лишь обвинения в антисоветчине и враждебных вылазках, направленных на подрыв устоев.

Впрочем, то, что история зачастую заменяется идеологической ахинеей, ни для кого не было особенным секретом. Такую «историю» преподавали и в вузе. И хотя на каждом курсе она носила разные названия, сути это не меняло. Вся история в этой интерпретации являлась лишь своеобразной прелюдией и долгой, порой весьма извилистой дорогой к Октябрьской революции и последующему торжеству социализма. Коммунизм в этой системе был конечной точкой развития, своеобразным апокалипсисом, после которого история заканчивалась.

Через некоторое время настала эпоха Гласности, а потом и Советский союз приказал долго жить. В одночасье все перевернулось с ног на голову. То, что раньше было хорошим, внезапно стало плохим, а плохое, наоборот, – хорошим. Из недр архивов и пыльных закромов спецхранов извлекли замалчивавшиеся ранее факты, белые генералы вроде Колчака, Краснова, Врангеля и Деникина стали на место красных героев, а убиенный царь Николай Второй, величавшийся ранее не иначе как «Николай кровавый», был причислен к лику святых. История вновь совершила изящный пируэт и развернулась на 180 градусов.

Но время шло. Минули бандитские девяностые, страна снова начала крепнуть, набирать экономическую и военную мощь. И сразу же со стороны наших «добрых соседей» и прочих «заклятых друзей» одна за другой посыпались попытки дать истории новое направление, переписать ее под насущные политические нужды. Где-то начали сносить памятники героям Второй мировой, словно с ее окончания не прошло уже более 70 лет, где-то выволокли на свет божий фашистскую идеологию и стали славить приспешников нацизма, где-то завопили о нерешенности территориального вопроса. О том, из-за чего началась Вторая мировая война – с Мюнхенского сговора, или с акта Молотова-Риббентропа – спорят так, словно это главная проблема современности…

Помню, как-то я случайно свел знакомство с историком, доктором наук, сотрудником Государственного Исторического музея, автором книг по геральдике и фалеристике. В разговоре мы коснулись темы исторической достоверности и правильности общепринятой хронологии. Услышав мою фразу о том, что в концепции Новой хронологии Носовского и Фоменко есть рациональное зерно, историк пришел в неистовство. «Как вы можете?! – почти возопил он. – Вы, образованный человек, считаете эту ерунду достойной внимания?! Так вот. Знайте. Вся история расписана по минутам!»

Данная фраза настолько меня удивила, что я запомнил ее на всю жизнь. Поскольку в ней воплотилось все нежелание научного сообщества рассматривать что-либо (а тем более пересматривать) всерьез. Общепринятая история для таких людей – зона комфорта, из которой они не хотят выходить ни под каким предлогом. Еще бы! Сколько диссертаций защищено по каждому вопросу, сколько попыток состыковать несостыкуемое предпринято, сколько монографий издано, сколько званий присуждено!

Но факты – упрямая вещь. И от них никуда не денешься. А факты таковы.

1. Практически все письменные памятники античности известны нам по более поздним спискам, относящимся к эпохам Средневековья и Возрождения, датировки которых в большинстве случаев сомнительны, а порой носят на себе следы преднамеренной фальсификации.

2. Русские летописные источники до Смуты начала XVII века также дошли до нас только в более поздних списках, носящих на себе явные следы редактирования, а зачастую фальсификации.

3. Многие памятники материальной мировой культуры, создание которых относят в глубокую древность, при более внимательном анализе обнаруживают такие конструктивные элементы, которые никак не могли быть созданы ранее эпохи Средневековья. В Европе, и особенно России, множество памятников (храмы, фрески, захоронения) были намеренно уничтожены или переделаны.

4. Подавляющее большинство оригинальных письменных источников изначально не датировано, датировка была установлена позднее, в соответствии со «скалигеровской» хронологией (к тому времени общепринятой). Те немногочисленные источники, которые были изначально датированы, не имели общей хронологической шкалы. Кто-то отсчитывал время от сотворения мира, кто-то от рождества Христова, кто-то от воцарения последнего императора (как китайцы) или от какой-либо другой знаменательной даты местного значения. Кроме того, календари у всех были по большей части разные. Как все эти хронологии соотносятся друг с другом – до сих пор является предметом научных споров. Если говорить об археологических, «объективных» способах датировки, то их точность крайне преувеличена. Например, радиоуглеродный или калий-аргоновый методы хороши лишь на очень больших промежутках (миллионы лет), а применительно к историческому времени дают слишком большую погрешность (до нескольких десятков тысяч лет). Дендрологический метод также имеет целый ряд недостатков. В первую очередь это небольшая достоверная глубина датировки – до 2000 лет назад (максимальный возраст секвойи). Если же учитывать, что возраст распространенных в средней полосе деревьев составляет не более 500 лет (дуб), а также то, что использование дерева не всегда совпадает с моментом его рубки (в одной постройке могут использоваться бревна, спиленные на протяжении по крайней мере сотни, а то и более лет), то точность дендрологической датировки применительно к историческим событиям оставляет желать лучшего. Датирование по слоям археологического залегания также имеет ряд трудностей. Это связано с тем, что в разных климатических условиях и в условиях разных почв слои формируются с различной скоростью. Отсюда трудность в соотнесении «шкалы» из одного раскопа со шкалой из другого. Датирование путем сравнительного анализа – путь еще более ненадежный. Ведь если датировка, которую брали за отправную точку, в итоге оказалась неправильной, то и вся последующая цепочка также оказывается неверной. Излишне говорить, что таких примеров в археологии, да и вообще в исторической науке хоть отбавляй. Удивительно то, что в большинстве случаев историки продолжают упорно отстаивать правильность датирования «цепочки», несмотря даже на то, что отправная точка оказалась опровергнута. Но даже это не главное. Главное то, что огромное количество общепринятых датировок не имеет под собой вообще никаких доказательств. Они лишь плод договоренности историков между собой. То есть историки попросту условились считать данную гипотетическую дату установленной и принять ее без «лишних» доказательств. Такова, например, вся хронология «Древнего» Египта, хронология «Древней» Греции и Рима, Китая и т. д. и т. п.

5. В истории обнаруживается большое количество «параллелизмов», событий, которые с достаточно большой вероятностью дублируют друг друга. Основатели Новой хронологии (Н. Морозов, А. Фоменко, Г. Носовский) считают, что «дублирование» событий, т. е. отнесение разных описаний одного и того же события в разные эпохи явилось следствием неправильной хронологии мировой истории, которая была составлена во второй половине XVI века ученым-филологом Ж. Скалигером и французским католическим богословом и историком, кардиналом, ученым-иезуитом Д. Петавиусом. Другой причиной возникновения «дубликатов» приверженцы Новой хронологии объявляют намеренное искажение истории, ее «подчистку» в соответствии с политическими задачами, направленными на развал существовавшей вплоть до XVII века Империи, объединявшей большую часть Евразийского континента.

6. В истории имеется огромное количество несообразностей, необъяснимого поведения исторических персонажей, которые, как полагают сторонники Новой хронологии, возникли в результате искусственных «склеек», а также разведения одних и тех же событий по разным эпохам. Зачастую подобные несообразности в традиционной версии истории объясняются «сумасшествием» или неадекватностью того или иного исторического лица. Ярчайшим примером может служить «сумасшествие» Ивана Грозного, то отрекавшегося от власти, то снова всходившего на трон, а один раз посадившего на него вообще постороннего человека, множество раз женившегося (несмотря на традиции и запреты), то казнившего направо и налево своих врагов (или тех, кого он зачислил в таковые), то замаливающего грехи в церкви перед богом. По мнению А. Фоменко и Г. Носовского, известная ныне биография Ивана Грозного – это результат «склейки» биографий четырех разных царей, объединенных под одним именем. Удивительнее всего то, что таких «сумасшедших» в истории поразительно много – начиная античными императорами и заканчивая византийскими правителями и римскими папами. В виду этого факта традиционными историками даже была выдвинута теория о большом количестве душевнобольных во многих правящих династиях из-за близкородственных браков.

7. В написании современной версии истории огромная роль принадлежит средневековым монашеским орденам, в особенности иезуитам. То, что данные ордена вовсе не были политически нейтральны, известно. А уж об иезуитах и говорить не приходится. Создание исторических сочинений, таким образом, в подавляющем большинстве случаев носило роль политического заказа и выполняло вполне конкретные задачи. В этой связи особо ярким примером является «возведение здания» русской истории плеядой ученых-немцев – А. Шлецером, Г. Миллером, Г. Байером и др., а позже написание «Истории государства Российского» беллетристом и «западником» Н. Карамзиным по прямому указанию царя Александра I (для чего из казны были выделены колоссальные деньги, а также пожалован Карамзину титул историографа, который до него носили Г. Миллер и М. Щербатов. После Карамзина титул не возобновлялся). Вплоть до середины XIX века подавляющее большинство в Российской академии наук составляли иностранцы, из-за чего известный острослов П. Вяземский даже прозвал ее «немецкая слобода». А вот выдержка из указа относительно того же Н. Карамзина об устанавливаемом ему жаловании на время написания «Истории»: «По пятидесяти тысяч рублей в год, с тем, чтобы сумма эта, обращаемая ему в пенсион, была после него производима сполна детям: сыновьям до вступления всех их в службу, а дочерям до замужества последней из них». Нелишне напомнить, что деньги это были в те времена огромные (для сравнения: заработная плата квалифицированного рабочего в месяц тогда составляла всего 33 рубля). Думается, вряд ли кто-то стал бы платить такие деньги просто из любви к искусству.

2.

Мало кто задается вопросом, почему вообще появилась письменность. А ведь ни одна новация не появляется просто так. Для ее внедрения должна возникнуть насущная потребность. И это не считая того, что любая новация – вещь крайне дорогостоящая.

Дорогостоящим было и производство книг. Делались они из пергамена, т. е. особым образом выделанной кожи, причем на одну книгу требовалось извести едва ли не целое стадо крупного рогатого скота. Писались они от руки месяцами и даже годами. Образованных людей в отсутствии школ и университетов имелось крайне ограниченное количество, и их приходилось особо содержать. Если все это подсчитать, то оказывается, что «издание» книг стоило поистине громадных денег. Такое мог себе позволить только очень состоятельный человек. Для чего же было тратить эти гигантские суммы, на удовлетворение каких насущных потребностей они шли?

Таких потребностей было всего три.

Во-первых, надо было считать налоги. Кто сколько сдал, кто остался должен – иными словами, вести бухгалтерию (впрочем, для этого зачастую использовали более дешевый материал – бересту, простые деревянные доски). Во-вторых, следовало унифицировать церковную службу по всей территории страны. Единственной возможностью являлось составление соответствующих богослужебных книг и их распространение по приходам. В-третьих, нужно было записывать «исторические» события, т. е. вести летописание. Впрочем, сочетание слов «нужно было» требует пояснения. Для чего власти, которая, безусловно, являлась в этом деле заказчиком, тратить огромные деньги, чтобы вести летописание? Ответ очевиден. Для того, чтобы показывать имевшие место события в выгодном для себя свете. Проигранную битву, например, выставить вовсе не проигрышем, а выигрышем, попутно очернить врагов, подробно описать свои подвиги, которые имели место (а еще чаще места не имели или происходили, но с кем-то другим). Помимо удовлетворения тщеславия в этом был заложен и вполне прагматический смысл. Во времена феодальной раздробленности – право претендовать на великокняжеский стол, а позже, в моменты смены правителей и династий, – способ обосновать свою легитимность после насильственного захвата власти, доказать, что она должна принадлежать именно тебе, а не какому-либо другому претенденту.

Иными словами, уже изначально летописание велось с сугубо политическими целями. Собственно, для этого оно и было придумано. Поэтому требовать от летописей достоверности и «исторической правды» по меньшей мере наивно. Как гласит известное изречение, «история – это политика, только обращенная в прошлое».

Не составляет также большого труда заметить, что все эти потребности появились только с развитием государства. В догосударственную эпоху люди могли обходиться без письменности и чувствовать себя вполне пристойно. Мифы, легенды, сказки и прочий фольклор распространялись в устной форме, и для этого не нужно было изобретать алфавит и сооружать из дорогостоящих материалов книги.

3.

В любом деле всегда присутствует бенефициар, т. е. выгодоприобретатель. Тем более в деле, в которое вкладываются значительные средства. Старая формула «Qui beneficia» («Ищи, кому выгодно», лат.), как это ни прискорбно, никогда не дает сбоев. И история здесь не исключение.

В публикациях по Новой хронологии А. Фоменко и Г. Носовский много пишут о том, что история была сознательно искажена, переписана и сфальсифицирована. Однако при этом не дают четкого ответа, кто именно за этим стоял. Столь масштабная операция (в смысле территории, вовлеченных в процесс людских ресурсов, финансовых средств, а также серьезно протяженная во времени) предполагает наличие некоего мощного руководящего центра, который инициировал, финансировал и координировал ход событий. В России выгодоприобретателем была западо-ориентированная династия Захарьиных-Романовых, пришедшая к власти после Великой смуты начала XVII века. Об этом в книгах по Новой хронологии пишется довольно много. Однако масштаб переписывания истории и ее фальсифицирования не ограничивался только территорией Руси. Это была операция поистине мирового масштаба – вспомним о «придуманной античности», о «подправленной» истории европейских народов. Выходит, бенефициар тоже должен быть соответствующего масштаба, можно сказать, уникальный бенефициар в истории человечества.

Но это не все. Самое главное, на что не дают ответа книги по Новой хронологии, это причины столь масштабной операции. А причины должны быть столь же грандиозны, как и само предприятие. Никто не станет палить из пушки по воробьям. Да еще с таким размахом. Из пушки палят, когда надо пробить крепостную стену.

4.

Противостояние между Востоком и Западом насчитывает не одно столетие. В XIX веке великий английский поэт и одновременно вдохновенный певец империализма Р. Киплинг написал:

 
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.
 

Со времен Киплинга мало что изменилось. Напротив, противостояние только набирает обороты. Уже окончательно сброшены маски, уже никто не считает нужным маскироваться «общечеловеческими» и «гуманитарными» ценностями. Единственным оплотом непокорности и сопротивления давлению Запада в наше время является Россия. Бывшие страны соцлагеря дружно сменили хозяина и, как водится, в числе первых с тявканьем бросаются на своего бывшего сюзерена, дабы заслужить милость нового господина. Унижаться, ползать на брюхе за жалкую подачку, за право ездить в «метрополию», чтобы работать там дворниками, мойщиками сортиров, грузчиками и т. д., стало их новой «национальной идеей». И они искренне удивляются, когда эти «глупые русские» осмеливаются говорить о том, что кроме утробных интересов у них существуют еще какие-то.

В чем же причина?

На протяжении веков Россия сдерживала агрессию Запада, пресекала попытки захватить свои необъятные просторы, подчинить своей воле живущие здесь народы. В течение XIX и XX веков объединенные силы Запада дважды обрушивались на Россию и дважды терпели поражение. Все остальное время занимали «холодные», «информационные» и прочие войны… Иными словами, надо дать себе отчет: Россия находится в состоянии перманентной войны с Западом, которая, по крайней мере, в течение нескольких последних веков не прерывалась ни на минуту, а лишь переходила из «горячей» в «холодную» фазу и обратно.

После 2010 года градус русофобии на Западе постоянно растет, постепенно превращаясь в настоящую истерию, уже не поддающуюся никакой логике или здравому смыслу.

Однако смысл есть во всем. И в этой глухой ненависти он тоже есть.

Политики скажут, что весь смысл заключается в борьбе за власть и мировое господство. Экономисты наверняка будут доказывать, что дело в сражении за доступ к ресурсам и рынкам сбыта. Историки будут рассказывать о цикличности развития мировой цивилизации. Одним словом, каждый специалист будет дуть в свою дуду.

Если бы противостояние было только экономическим или политическим, оно не носило бы такого глобального, поистине всеобъемлющего характера. Вывод очевиден. Проблема в коренном различии взглядов на мир, как принято говорить, менталитетов. Причем это проявляется не только на уровне государств, но и, увы, на уровне обычных людей. Мне доводилось много общаться с представителями западного мира и вынес из него я две вещи.

1. Подавляющее большинство западных людей, с кем мне доводилось сталкиваться (а среди них были люди разных сословий), оказались на удивление однобоко образованы, имели очень узкий кругозор, их суждения по большей части состояли из набора штампов и прописных истин, которые они подчас изрекали с таким видом, словно полагали, что тебе они не известны. Западная философия и литература, как оказалось, – вещи в данном обществе в целом маргинальные и являются по большей степени уделом одиночек, того ничтожного процента, который как-то пытается самостоятельно мыслить. Оказалось, что западное массовое сознание абсолютно манипулируемо, СМИ могут сформировать любое настроение за довольно короткое время. При внешней свободе (правильнее было бы сказать иллюзии свободы) западный человек оказался совершенно несвободен внутренне. Придавленный социальными рамками, финансовыми обязательствами в виде налогов и кредитов, оболваненный зомбирующими СМИ, он предстал абсолютно закабаленным внутренне, при этом искренне полагая, что живет в одной из стран так называемого «свободного мира».

2. Как бы позитивно или нейтрально ни начиналось общение русских с выходцами из стран Запада, оно рано или поздно сходило вначале к раздражению, а потом к активной неприязни и отторжению, причем именно со стороны представителей «западного менталитета». Никаких видимых причин к этому не было – ни поступков, ни слов.

Понимание, что именно так раздражает «западников» в нас, пришло много позже. Со всей очевидностью я осознал: они не готовы общаться с представителями иных наций и рас на равных. Подсознательно те для них всегда «дикари» и «папуасы», а оттого по определению обязаны принимать «позу подчинения». Тот, кто этого не делает, автоматически представляет угрозу и, соответственно, превращается во врага. Причем данное убеждение не было каким-то постулатом на уровне идей, это пронизывало все существо представителей западного мира, это было тем, что, как говорится, впитывается с молоком матери. Сам человек при этом вполне мог себя считать демократом, сторонником либерализма и прочей политкорректности. При этом он автоматически становился в учительскую позу и свысока начинал «просвещать» глупых дикарей, что такое либерализм и политкорректность. Но откуда этот парадокс мог возникнуть? Откуда взялось это вековое противостояние? В каком-то смысле данная книга – попытка ответить на этот вопрос.

5.

Надо сказать, уже в 90-е меня глубоко удивляло, как нас умудряются учить гуманизму люди, начавшие историю своей страны с масштабного геноцида коренного населения, а затем в массовом порядке ввозившие для работы на плантациях сахарного тростника, хлопка и табака чернокожих рабов из Африки. Как умудряются бесконечно рассуждать о гуманизме люди, которые проводили политику колониализма и вплоть до 60-х годов XX века сохраняли на своей территории расовую сегрегацию и отсутствие равного избирательного права? Те, кто сотнями тысяч сжигал людей в печах концентрационных лагерей, ставил чудовищные опыты на детях, первыми (и единственными в мире) применил ядерное оружие, масштабно использовал оружие химическое, жег напалмом Вьетнам, вел в Китае опиумные войны… Я бы еще понял, если бы они учили чему-то другому (что в 90-е годы они активно и делали) – например, жесткому ведению бизнеса, «впариванию» потребителю за дорого дешевого продукта, который ему не слишком нужен, экспорту оружия, методике подготовки «оранжевых революций», манипулированию общественным мнением через СМИ. Но гуманизму?

К середине 90-х годов особенности ведения бизнеса у нас в стране успели научить меня одному незыблемому правилу. Если твой визави на деловых переговорах вдруг начинает рассуждать о гуманизме, доверии и вообще об общечеловеческих ценностях, то со 100-процентной вероятностью можно заключить, что тебя собираются надуть. Это понимание весьма помогало мне в ведении дел, и я ни разу (в отличие от многих моих знакомых) не вляпался в крупные неприятности.

Как ни прискорбно об этом говорить, но для западного мира все идеи «гуманизма» и прочие «общечеловеческие» ценности – разменная монета, во многом лишь средство манипулирования «недоразвитыми», «нецивилизованными» народами. И наша беда (как и многих других) состояла в том, что мы слишком серьезно отнеслись к тому, что вещала западная пропаганда.

Итак, в чем же состоит отличие «русского» менталитета от менталитета «западного»?

Выяснить, в чем состоит суть «русского пути», «русской идеи», отечественные мыслители пытались давно. По существу, это было главным содержанием русской философской мысли на протяжении последних двух с лишним веков. Начиная П. Чаадаевым и заканчивая Н. Бердяевым с И. Ильиным и Н. Федоровым, русские мыслители стремились ответить на главный вопрос: в чем состоит отличие России от Запада, в чем ее собственный путь? Чаадаев, как и прочие «западники», считал, что никакого особого пути нет и надо идти по проторенной Западом дороге (правда, позже он скорректировал свою точку зрения), славянофилы, а потом и русские космисты полагали, что такой путь, безусловно, есть, но затруднялись конкретно определить, в чем же именно он состоит.

Не будем погружаться в философские дебри. Начнем сразу с менталитета. Приведем таблицу, в которой укажем основные ценности Западного и Русского мира. Причем напротив каждой ценности одного мира будем писать ценность другого, которая ей соответствует.

Поясним.

Для русского сознания «правда» – это понятие непреложное. Оно существует объективно, помимо сознания человека. Это мировая гармония, идеальное строение вселенной, это то, «как надо, чтобы было». Правда находится выше всего в иерархии ценностей, ни один русский не признает «правды временной» или «частной», для него это понятие абсолютное. За «правое дело» жертвовали всем, отдавали жизнь. Правда – это великая цель бытия, оправдывающая и возвышающая его. В западной иерархии ценностей такого абсолютного понятия нет. «Правд» может быть много. Это лишь то, что в данный момент считается правильным, то, что считает «правдой» тот или иной человек или группа лиц. Другими словами, это «частное мнение», не более. Отсюда – отсутствие стремления к универсализации, «либерализм», гипертрофированное внимание к правам меньшинств, стирание грани между общим и частным. Примечательно, что даже свои принципы бытия люди Запада всегда называют «ценностями» и никогда «правдой».

Другое понятие, столь же непреложное для русского сознания – это «справедливость». Не случайно данное слово является однокоренным со словом «правда». «Справедливость» – это то, при помощи чего «правда» осуществляется в нашем мире. «Справедливость» – это принцип, на котором должна основываться жизнь людей, в соответствии с чем должна строиться власть. Западная максима, восходящая еще к римскому праву, «Dura lex sed lex» («Закон суров, но это закон», лат.) для русского человека искренне непонятна. На нее практически каждый возразит: «Если закон не справедлив, то какой же это закон?»

Соответственно, то, что в свое время у нас в стране называли «правовым нигилизмом», на деле не является таковым. Это лишь ответная реакция на попытку навязать русскому миру не органичную для него западную систему ценностей. Западный же человек законопослушен, он не будет отстаивать «правду» и «справедливость» «до последней капли крови», он всегда предпочтет жить по закону (пусть даже и кривому). Кроме того, он будет требовать того же самого от других.

Третий пункт – «соборность». В западной системе ценностей этому понятию соответствует «богатство». Это вовсе не значит, что русские люди не хотят жить богато. Речь не об этом. «Соборность» – это жизнь в единении со всеми членами своего племени, рода, нации и т. п. Богатство же – причина неравенства, начало по определению разъединяющее. Именно поэтому богатство в русском самосознании, вне зависимости от того, честно оно было нажито или нет, – вещь всегда не совсем праведная. Быть богатым (а тем более кичиться своим богатством) – неприлично. Не случайно одними из самых постоянных и одновременно отрицательных персонажей русских сказок являются «барин», «купец» и прочие представители богатого сословия. Они – это всегда синонимы жадности, подлости, низости, хитрости, желания обмануть, нажиться за чужой счет. Думается, русская революция не в последнюю очередь совершалась под воздействием этих убеждений. Общество, в котором все равны, все являются «товарищами» (пусть и не в богатстве) было очень привлекательным для русского человека.

«Честь и достоинство» – понятия внутренние, это свойства души, характера человека, соотнесение себя со своим местом в обществе, а также образ мыслей и действий. «Репутация» – это то, что думают о тебе другие, как ты выглядишь в их глазах. При этом на самом деле ты можешь быть каким угодно, это твое личное дело – хоть мерзавцем, стукачом, извращенцем. Никто не вправе лезть в то, что называется «privacy», т. е. твое личное пространство. Отсюда – двуличие и лицемерие, которые столь отвратительны русскому сознанию в западном человеке. Но это всего лишь оценка. Западный человек такой не потому, что он плох или хорош. Его таким воспитали. Взрастили. Это те негласные правила жизни, на которых стоит общество и которые оно постоянно транслирует своим подрастающим членам. Благопристойность – главное правило западной жизни.

«Сила» – это то, чем в западной картине мира должно подкрепляться любое слово, любое действие. Хорошо известна американская сентенция о том, что «доброе слово – хорошо, но доброе слово и «Кольт» – еще лучше». Сюда же можно отнести и политику «с позиции силы», и многочисленные санкции, раздаваемые направо и налево, недобросовестную конкуренцию и проч. Примечательно то, как представители западного мира всегда вели себя по отношению к побежденным. Знаменитая латинская фраза «Vae victis», означающая «горе побежденным» и идущая еще со времен «античности», как нельзя лучше характеризует это отношение. Унижение, нечеловеческие условия, пытки – вполне обыденная вещь для тех, «кто проиграл». Это и закрытые тюрьмы на территориях других государств, и условия концентрационных лагерей времен Второй мировой войны, и высокомерное унижение народов захваченных колоний. Разительным контрастом предстает отношение русских к «побежденным» и пленным. О том, как солдаты делились продовольствием с населением освобожденных немецких городов, как отдавали одежду замерзающим пленным и проч. написано и сказано много. Вот о причинах такого «странного» поведения говорилось до обидного мало. Все дело в том, что для русского сознания «вражеский солдат» и «просто человек» – это как бы два разных объекта (несмотря даже на то, что объект этот один и тот же). Являясь «солдатом», человек становится частью большой враждебной силы, которую, естественно, необходимо сокрушить. Но когда враждебная сила уже сокрушена, человек опять становится просто человеком. А человек, в русском понимании, не может быть плох, поскольку являет собой «образ бога». Каждый человек – это «тварь божья», у каждого внутри есть душа – частица, «искра» бога. Человек с человеком всегда найдут общий язык. Примечательно, что это во многом объясняет и тот тип экспансии, который был характерен для русского мира, и для Запада. У России никогда не было колоний в привычном смысле этого слова. Россия, победив некую силу (враждебное государство, союз племен и проч.), как бы вбирала в себя население новых территорий, которое, к слову сказать, получало те же права, что и жители остальной империи. Не трудно заметить, что принцип аналогичен тому, что был описан чуть выше. Западные империи действовали существенно иначе. В ряде случаев население подвергалось геноциду. Там, где это не удавалось, ставилась колониальная администрация, в задачи которой входило выкачивание ресурсов из подконтрольных территорий. Естественно, население колоний никогда и ни при каких обстоятельствах не получало тех же прав, что и остальные жители империи. Это всегда были «люди второго сорта», «недочеловеки», участь которых заключалась в постоянном рабском труде.

Соотношение цели и средств также отличается коренным образом у представителей Русского и Западного миров. Но это заслуживает отдельного рассмотрения.

6.

Русская литература – явление в мировой истории уникальное. И не потому, что она лучше или хуже всех других литератур. Просто с конца XVIII до конца XX века, т. е. около двухсот лет, она выполняла не свойственные литературе функции. По существу, это была единственная более или менее свободная трибуна в стране для общественной мысли. Все остальные области – политика, философия, государственная и общественная деятельность находились под жестким давлением и неусыпным контролем властей. Напуганные Пугачевщиной и в особенности «якобинской смутой» во Франции, екатерининские вельможи делали все, чтобы не допустить того же самого в своей стране. Последовал указ о запрете всех тайных обществ (в том числе масонских лож). Затем были ликвидированы «вольные типографии» Новикова, а сам он без суда заключен в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. Радищева, который осмелился написать «Путешествие из Петербурга в Москву», объявили «бунтовщиком похуже Пугачева» и приговорили к смертной казни, которую затем заменили 10-летней ссылкой в Сибирь. При Павле I политика «закручивания гаек» продолжилась, попытки поставить всех «во фрунт» под командованием «не из лести преданного» государю Аракчеева привели к созданию печально известных «военных поселений», а также перестройке армии по прусскому образцу. Война 1812 года и сопровождавший ее национально-патриотический подъем привели к частичному разрушению социальных перегородок, к единению всех слоев общества, что в итоге вылилось в декабристское движение, разгром восставших на Сенатской площади и последовавшую затем «николаевскую» реакцию. Было основано «третье отделение», т. е. политический сыск, в обязанности которого входило выявление «неблагонадежных» элементов и их нейтрализация – от высылки в Сибирь или на Кавказ в район военных действий до реальных приговоров к смертной казни, как в случае с петрашевцами. Отмена крепостного права не принесла решения накопившихся проблем. Революционные подпольные ячейки, террористические акты, «брожение умов» сменились Февральской революцией, а затем Октябрьским переворотом и революционным террором. Советская эпоха обернулась еще большим давлением государства, тотальным господством цензуры, внедрением нормативности и «социального заказа» на всех уровнях.