Текст книги "Варяги против христианского мира. Настоящая история скандинавских викингов"

Население этого региона было очень неравномерным. На водоразделе Западной Двины и Ловати, который в целом был населен мало, было три небольших района расселения славян. Первый при впадении реки Межа в Западную Двину. Второй в верховьях рек Усвята и Кунья. Третий по реке Усвята к северо-западу от Жижецкого озера[192]192
  Исследования показали, что в древности этот район был лесным, с преобладанием ели. Появившееся здесь в конце I тыс н. э славянское население стало выжигать леса и сеять на лядах. В пыльцовых сборах на поселениях видно, как еловые леса сменяются березовыми лесами, которые растут на заброшенных полях или лядах. В верховьях рек Усвята и Кунья славяне создали четыре поселка посреди густого елового леса, расположенных друг от друга на расстоянии от 3 до 10 км. Центр этой группы располагался в поселении Сопки, рядом с которым был крупный могильник из 12 сопок – Еремеев И.И., Дзюба О.Ф. Новые данные о раннесредневековых древностях водораздела Ловати и Западной Двины. // Новгород и новгородская земля. История и археология. (Материалы научной конференции. Новгород, 27–29 января 1998). Выпуск 12. Новгород, 1998, с. 242


[Закрыть]. По Западной Двине насчитывается семь скоплений славянских поселений или отмечающих их курганных могильников, из которых самым крупным было скопление в районе современного Полоцка[193]193
  Л.В. Алексеев выделяет семь скоплений: Полоцко-Ушачское, Гайно-Березинское, Друцкое, Лукомльское, Оршанское, Усвятское, Витебское и Изяславское. Эти группы поселений разделяли обширные и глухие леса – Алексеев Л.В. Некоторые вопросы заселенности и развитие западнорусских земель в IX–XIII вв. // Древняя Русь и славяне. М., «Наука», 1978, с. 24


[Закрыть]. Также славянское население было в самых верховьях Западной Двины, вблизи водораздела[194]194
  Это был довольно компактный район расселения, в котором выделяется три группы: междуречье верховьев реки Сож, Каспли и Днепра, верховья Западной Двины и реки Торопы, а также в районе Торопецкого и Жижецкого озер – Алексеев Л.В. Некоторые вопросы заселенности и развитие западнорусских земель в IX–XIII вв. // Древняя Русь и славяне. М., «Наука», 1978, с. 24


[Закрыть]. Археологические материалы показывают, что в то время у славян этого региона какой-либо политической организации не было[195]195
  Характерной особенностью ареала КСДК является то, что среди памятников IX века не выделяется ни одного комплекса, который можно было бы назвать племенным центром. Это указывает на отсутствие центральной власти и на то, что каждый поселок жил сам по себе – Нефедов В.С. Смоленское Поднепровье и Подвинье в период формирования древнерусского государства по археологическим данным. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2010 год. Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М., «Университет Дмитрия Пожарского», 2012, с. 270


[Закрыть].

Как жители лесного района, славяне также добывали пушнину на продажу. По крайней мере с начала IX века славянское население на днепро-двинском междуречье торговало со скандинавами, на что указывает очень интересный клад у деревни Кислая на реке Каспле[196]196
  На поселении культуры смоленских длинных курганов у д. Кислая на реке Каспле, через верховья которой шла дорога с Днепра на Западную Двину, в слое был найден клад монет с младшей монетой 837/838 года. В составе клада был также полубрактеат, чеканенный в 825 году в датском торгово-ремесленном поселении Хедебю. Это очень интересная находка. Во-первых, нахождение клада монет в слое поселения, скорее всего, указывает на то, что монеты были спрятаны в жилище, которое потом разрушилось и его остатки смешались с культурным слоем. На этом поселении не было найдено следов пожара и штурма, относимых к середине IX века, то есть, эти монеты предназначались для торговых целей, и не были сокровищем, спрятанным ввиду опасности. Вероятно, владелец клада отправился в торговую поездку, из которой не вернулся. Во-вторых, полубрактеат из Хедебю показывает, что поселок вступал, по крайней мере однократно, в торговые отношения со скандинавами, которые в конце 830-х годов находились на Волге. Сам факт попадания датской монеты в этот клад может указывать на то, что скандинавы покупали в этом районе пушнину, или же купцы с этого поселка возили пушнину на продажу в Тимерево или в какой-то другой торговый пункт, где были скандинавские купцы. В-третьих, эта редкая монета указывает на то, что среди скандинавов, большинство из которых, судя по находкам в курганах, составляли шведы, были датчане. Или, по крайней мере, скандинавы в Тимерево имели торговые связи с Хедебю. – Нефедов В.С. Смоленское Поднепровье и Подвинье в период формирования древнерусского государства по археологическим данным. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2010 год. Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М., «Университет Дмитрия Пожарского», 2012, с. 272


[Закрыть], а также целый ряд кладов начала IX века в верховьях Волги, Днепра и в верховьях Оки. Торговля со славянами, видимо, велась при посредничестве и участии мери[197]197
  По данным Е.А. Леонтьева, раскапывавшего городище Выжегша, монетный клад из 1274 арабских дирхемов (младшая монета чеканена в 841/842 году) был найден в одном месте, компактно, причем часть монет была сложена в столбики по 5-10 монет. В 1,2 метре от монет были найдены 14 целых слитков и один обрубок слитка свинцово-оловянного сплава, сложенные в три ряда. Городище располагалось на юго-востоке мерянского ареала, на границе незаселенной земли между реками Дубна и Нерль, западнее этой полосы находились памятники позднедьяковской, балтской, культуры. На городище, среди мерянской керамики, были найдены в небольшом количестве обломки позднедьяковской керамики. Насколько можно судить, на городище Выжегша совершенно отсутствует скандинавский материал. Клад дирхемов на мерянском пограничном городище вместе со слитками оловянно-свинцового сплава, говорит о том, что мерянские купцы активно включились в пушную торговлю и имели в ней свою прибыль в серебре. Если скандинавы явились в мерянские земли во второй половине 810-х годов, то уже через 25 лет меря настолько активно участвовали в скандинавской пушной заготовке и торговле, что могли накапливать столь значительные суммы. Меря выбрали скандинавов и этой ориентации не меняли вплоть до XI века, когда их земли стали заселяться славянами и вошли в состав Владимиро-Суздальской земли. Славяне селились вблизи старых мерянских поселков, уже оставленных финским населением, например вокруг заброшенного мерянского поселения Максимицы возникло сразу три древнерусских поселения – Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. М., «Геоэко», 1996, с. 201, 206, 275


[Закрыть].

Ранние монетные клады отражают как вовлечение населения верховьев Волги, Днепра и Оки в торговлю со скандинавами, так и ряд чисто военных скандинавских рейдов по этой территории[198]198
  Зорин А.В., Шпилев А.Г. Перед Русью (Восточная Европа в IX столетии: опыт реконструкции). // Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого света. Санкт-Петербург, «Издательство Государственного Эрмитажа», 2009, с. 394


[Закрыть]. Когда скандинавы приходили с войной, то местные торговцы прятали свое серебро. Часть из них погибала, так что некоторые клады оставались невостребованными и дошли до наших дней, обозначая некогда свершившиеся события. Около 810 года или немного позднее был рейд вверх по Оке, от котого остались два клада, датируемых 807/808 и 810/811 годами. Около 816 или 818 года скандинавы поднялись вверх по Волге, перешли на Западную Двину, а затем перешли в верховья Днепра. Вероятно, это был больше разведывательный рейд. Но в результате этого рейда в верховьях Западной Двины появились скандинавские поселения с более или менее постоянным населением[199]199
  В кургане № 23 Торопецкого могильника, на реке Торопе, впадающей в Западную Двину, было найдено погребение женщины с ребенком, в котором была обнаружена равноплечная фибула типа Стрёмсбро, датируемая концом VIII – первой четвертью IX века. Скорее всего, это женщина была из числа переселенцев и привезла фибулу с собой из Скандинавии. – Еремеев И.И., Дзюба О.Ф. Очерки исторической географии лесной части пути из варяг в греки. Археологические и палегеографические исследования между Западной Двиной и озером Ильмень. М., «Нестор-история», 2010, с. 602


[Закрыть].

Далее, около 820 года скандинавы снова поднялись по Оке и повоевали обширный район по верхней Оке. От этого похода остались по крайней мере четыре клада, младшие монеты которых датируются 816/817 – 817/818 годами. Дальше, вероятнее всего, скандинавы прошли по верховьям Десны, затем повернули на юг, в верховья Сейма и дошли до верховий Псёла. На этих реках остались клады того же времени. Это был грабительский рейд, судя по материалам городища Новотроицкое на Псёле[200]200
  Раскопки Новотроицкого городища дали интересную картину погрома, учиненного отрядом скандинавов. Городище было взято штурмом и сожжено. Всего было найдено 19 наконечников стрел, из которых пять находились в заполнении сгоревших жилищ. Из них десять наконечников происходили из районов, населенных финскими племенами, а один – наиболее интересный – плоский, втульчатый, двухшипный – имел аналогии в Европе и применялся для зажигательных стрел. Таким образом, в скандинавском отряде были воины, набранные из местных финнов. В шести жилищах были найдены останки семи человек: женщин зрелого возраста и детей до пяти лет. Очевидно, после штурма, захватчики городище ограбили, захватили пленных, а тех, кто не представлял интереса в качестве рабов, убили на месте. – Зорин А.В., Шпилев А.Г. Перед Русью (Восточная Европа в IX столетии: опыт реконструкции). // Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого света. Санкт-Петербург, «Издательство Государственного Эрмитажа», 2009, с. 393


[Закрыть].

Около 825 года или чуть позднее был еще один рейд в верховьях Волги, Западной Двины и Днепра, в котором они перешли на Десну в верховьях и прошли ее до впадения в Днепр. Видимо, их очень заинтересовал этот район, поскольку скандинавы определенно узнали о том, что Днепр течет на юг и впадает в некое, неведомое пока для них море. Они даже постарались обозначить поворот с Западной Двины к рекам, ведущим к водоразделу с Днепром особым навигационным знаком. Это был большой курган с плоской вершиной, насыпанный на месте взятого и сожженого викингами небольшого славянского поселения Горяны[201]201
  На его славянский характер указывает застройка небольшими подквадратными срубами с глинобитной печью. Такие дома в VIII–IX веках широко распространены на Висле, Одере и Эльбе, а также в культуре пражско-корчакского и лука-райковецкого типа в районе между Днепром и Западным Бугом. Население занималось земледелием, и в остатках дома найдено много обгоревшего зерна, видимо, остатки зернохранилища. Выращивалась рожь, пшеница и ячмень, пашни были на плодородной левобережной пойме – Еремеев И.И., Дзюба О.Ф. Очерки исторической географии лесной части пути из варяг в греки. Археологические и палегеографические исследования между Западной Двиной и озером Ильмень. М., «Нестор-история», 2010, с. 427


[Закрыть], между Крестовскими и Пушкарскими порогами на Западной Двине, в 20 км от города Велиж. Археологические данные оставили весьма яркие свидетельства об обстоятельствах захвата этого поселка[202]202
  Поселение было перекрыто большим курганом диаметром 40–50 метров, перекрывшим его почти целиком. Его возвели сразу же после разрушения поселка, поскольку даже небольшие столбовые ямки не успели заполниться песком. Под насыпью кургана оказались остатки сожженного жилища, в печи которого была обнаружена низка бусин. Расположение этой находки говорит о многом. Во-первых, украшение пряталось в спешке, в первое попавшееся место, что указывает на внезапность угрозы. Во-вторых, это обстоятельство указывает на то, что нападение произошло ночью или рано утром, когда печь уже погасла. Только так можно было спрятать украшение в золе, не опасаясь оплавить бусы в горячих углях. В-третьих, нападавшие не ставили перед собой цели грабежа и жилище не обыскивали. Они просто выгнали жителей и подожгли дом. В случае грабежа они бы непременно выгребли бы зерно, оставшееся в сгоревшем доме. В-четвертых, сопротивления не было, поскольку не были найдены следы боя, останки убитых или наконечники стрел – обычные признаки штурма. Целью столь необычного нападения было оборудование речного фарватера навигационным ориентиром. Насыпанный на месте поселения курган был хорошо виден с реки с расстояния примерно километра, а в сумерках или ночью разведенный на плоской вершине костер был бы виден еще дальше. Это порожистый участок реки: у села Крест, в 200 км от истока Западной Двины в реке множество валунов, быстрое течение и водовороты, в 2 км ниже Пушкарские пороги, далее в 2 км выже Велижа Ястребские пороги, в 4 км ниже Велижа Красненские пороги – порожистый участок на 5 км вниз по течению, а сразу за ним Миловидские пороги, представляющие собой опасное место. Над порогами на мысах и высоких излучинах сооружались крупные курганы, бывшие ориентирами (на них могли разводиться костры или устанавливаться шесты с флагами). Курган над поселением Горяны мог обозначать начало опасного порожистого участка и стоянку для судов, готовящихся пройти пороги, а также путь на Днепр. – Еремеев И.И., Дзюба О.Ф. Очерки исторической географии лесной части пути из варяг в греки. Археологические и палегеографические исследования между Западной Двиной и озером Ильмень. М., «Нестор-история», 2010, с. 429–432, 434-435


[Закрыть].

После этого похода, скандинавы включили район водораздела Днепра и Западной Двины в сферу своей торговли. Вероятно, в это время или немного позднее, было основано поселение Гнездово, в тот момент пока еще небольшой скандинавский опорный пункт на Днепре.

С этими походами скандинавы вышли из пределов проживания финских племен, с которыми они поддерживали преимущественные контакты в течение первых десятилетий своего пребывания в лесной зоне нынешней Европейской части России. Перед ними открывались новые перспективы, среди которых, несомненно, почетное место занимало Черное море.

Посольство из Бертинских анналов

Вот здесь подходящее место для знаменитого посольства 839 года от хакана народа Рос, описанного в Бертинских анналах[203]203
  Дадим соответствующее место из Бертинских анналов, из статьи под 839 годом: «Прибыли также греческие послы, отправленные императором Феофилом, а именно: Феодосия, халкедонский митрополит – епископ, и Феофаний, спафарий, везя императору письмо с достойными дарами. Император с почетом принял послов 18 мая в Ингельгейме. Их посольство вело переговоры о подтверждении договора и мира, а также вечной дружбы и любви между обоими императорами и их подданными; также сообщалось о милости и ликовании во господе вследствие побед, которые он [Феофил] одержал, воюя против чужих народов; за них он призвал императора и его подданных по-дружески воздать благодарность подателю всех побед. Он также послал с ними неких [людей], которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос, что их король, по имени хакан, послал их к нему [Феофилу], как они заявляли, дружбы ради. Он [Феофил] просил в упомянутом письме, чтобы, насколько можно, они по милости императора имели бы разрешение и помощь безопасно возвратиться через его империю, потому что путь, по которому прибыли в Константинополь, они проделали среди варварских племен, ужаснейших, отличавшихся безмерной дикостью, и в отношении их он, опасаясь, не хотел бы, чтобы они возвращались через их страны, подвергая себя случайным опасностям. Расследуя более тщательно причину их прибытия, император узнал, что они из народа свеонов, и решил, что они являются скорее разведчиками в той стране и в нашей, чем просителями дружбы; он счел нужным задержать их у себя до тех пор, пока не сможет истинно узнать, пришли ли они честно туда или нет. Он сразу же сообщил об этом Феофилу через его упомянутых послов и в письме, и что их [росов] он охотно из любви к нему принял, а также, если окажется, что они заслуживают доверия, им будет предоставлена возможность вернуться безопасно на родину; они будут отправлены, причем им будет оказано содействие; в противном случае они будут направлены к лицу его вместе с нашими посланцами, чтобы он сам решил, что с такими должно сделать» – Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. Вып. I. Середина IX – первая половина XII в. М. Институт истории АН СССР. 1989, с. 10–11


[Закрыть]. Тема была и есть исключительно важная, поскольку Бертинские анналы, во-первых, дают первое упоминание некоего народа рос в регионе, очень близком к будущей Руси; во-вторых, однозначно связывают этот самый народ рос со свеонами, то есть со шведами. Самых разнообразных попыток истолкования этого сообшения – не счесть. Если вырвать сообщение хроники из контекста, то можно, конечно, нафантазировать много чего, вплоть до всяких славянских держав. Между тем, у славян, обитавших в 40-х годах IX века в лесной зоне, не было никаких причин стремиться к завязыванию отношений с Византией, а уж тем более, с Каролингской империей; вряд ли славяне в лесной зоне даже слышали о таких государствах.

Вот у скандинавов, проникших в эту самую лесную зону незадолго до этого события, такие причины были. Во-первых, организация торговли пушниной. Во-вторых, разведывание маршрутов в незнакомые им страны, как с целью торговли, так и с целью нападения на них. Если уж скандинавы пробрались с Балтийского моря в Поволжье, в Подвинье и Поднепровье, что доказывается объективными археологическими материалами, то для них было вполне логично разузнать, куда им можно пойти дальше.

Название «рос». Латинский текст хроники грамматически ясно показывает, что народ этих послов называют народом рос, а не они себя так называют. В связи с этим, необходимо вспомнить гипотезу финского происхождения слова «русь», которую выдвинул в 1845 году А.А. Куник[204]204
  Аргументы А.А. Куника, изложенные в его немецкой работе, были следующими. Первое: в части летописи, описывающей призвание варягов, слово «русь» употреблено в единственном числе, хотя в славянских языках названия племен употребляются всегда во множественном числе (поляне, древляне, кривичи и так далее). Второе: слово «русь» грамматически изолировано от славянских названий племен и стран, но очень близко к финским названиям, перешедшим в древнерусский язык почти без фонетических изменений (ямь, сумь, водь, лопь и т. д.). В финских языках названия племен и стран как раз даются в единственном числе. Третье: как перешло в русский язык финское название Häme (ямь), точно также перешло из финского в русский слово Ruossi, дав слово русь. А.А. Куник исходил из того, что слово переходит из одного языка в другой точно в той форме, в какой употребляется в исходном языке. Четвертое: А.А. Куник, в отличие от большинства других исследователей, рассматривавших возможность заимствования финнами какого-либо шведского слова, считал, что Ruossi имеет сугубо финское происхождение, и в ряде финских языков подобые слова обозначают шведов (лапланск. Rodsen и эст. Rootsik). – Kunik E. Die Berufung der schwedischen Rosen durch die Finnen und Slawen. Eine Vorarbeit zur Entstehungsgeschichte des russischen Staates. Erste Abteilung. St.-Petersburg, 1844, S. 55, 65, 89, 165


[Закрыть]. Остальные варианты были отвергнуты[205]205
  В.С. Кулешов указывает, что неприемлемыми являются сопоставления, игнорирующие др. – рус. долгий у в корне слова «русь». В числе таких неприемлемых вариантов оказались: название реки Рось, впадающей в Днепр, латинское название кельтского племени Рутени, латинское название германского племени Руги, а также др. – исланд. Drott – дружина. – Кулешов В.С. К оценке достоверности этимологий слова русь. // Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света. Материалы международной конфренции, состоявшейся 14–18 мая 2007 года в Государственном Эрмитаже. Труды Государственного Эрмитажа XLIX. Санкт-Петербург, «Издательство ГЭ», 2009, с. 455; К ним также можно добавить выдвинутое Вильгельмом Томсеном и ставшее очень популярным сопоставление с др. – швед. Rodhr – гребцы, которое также имеет краткий корневой гласный. С точки зрения этого требования, финская версия остается безальтернативной.


[Закрыть]. Лингвистический анализ указывает на то, что слово «русь» возникло в финском языке и перешло в древнерусский язык именно как финское слово, в ряду других финских названий племен. Это слово могло быть исконно финским или заимствовано из германских языков, но очень давно[206]206
  Финский лингвист Ю. Мягисте выдвинул предположение, что слово Ruotsi могло быть заимствованным из германских языков, но очень давно, в первых веках н. э. Во-первых, германские заимствования в финский язык в то время имеют основу на – i. Во-вторых, слово Ruotsi есть почти во всех финских языках, в том числе и финских народов, живших вдалеке от Прибалтики; оно могло попасть в общий словарь в то время, когда финны жили в прибалтийском регионе и еще не разошлись, то есть около I века н. э. С другой стороны, Ю. Мягисте указал на финские слова: ruottia, ruota, ruoto – рыбья кость, а также ruotia, ruotsia – чистить рыбу и предположил, что Ruotsi произошло от этих слов и обозначало скандинавских рыбаков. Это неплохо согласуется с моей гипотезой, что скандинавы первоначально были именно рыбаками и ходили на промысел к восточному побережью Балтики, наиболее богатому рыбой, который населяли как раз финны. С этой точкой зрения был в основном согласен И.П. Шаскольский – Mägiste J. Fi. Ruotsi, estn. Roots m.m. i de finsk-ugriska språken. // Arkiv nordisk. Filol. 1958. Bd. 73. H. 3–4, s. 207–209; Шаскольский И.П. Вопрос о происхождении имени Русь в современной буржуазной науке. // Критика новейшей буржуазной историографии. Сборник статей. Л., «Наука», 1967, с. 154


[Закрыть].

Это может показаться странным, но имеет свои основания. Дело в том, что скандинавы в восточной Прибалтике и в дальнейшем, в Приладожье и в Поволжье, поначалу контактировали почти исключительно с финнами и должны были знать финский язык, те или иные его наречия. Финский язык был языком межплеменных контактов и для славян, которые в VI–VIII веках переселялись в районы, прежде заселенные финнами, и длительное время жили с ними в соседстве. Наконец, финский язык был широко употребим и в Булгаре, на торге, поскольку булгарские купцы имели давние и тесные связи с поволжскими и камскими финскими племенами[207]207
  Торговые связи в VIII веке прослеживаются по арабским монетам. Самый северный памятник, в котором были обнаружены дирхемы – это древнеудмуртский могильник Мыдлань-шай, на севере Удмуртии, рядом с городом Глазов. В районе Глазова в 1850 году был обнаружен клад, около 80 ранних арабских монет, с младшей монетой 784 года – Хан Н.А. Очерки распространения куфических монет на территории Восточной Европы в конце VIII – начале XI вв. Москва, «Спутник», 2004, с. 10, 26


[Закрыть], вели с ними весьма интенсивную пушную торговлю еще до появления скандинавов. Таким образом, в IX веке финский язык в тех или иных его наречиях был своего рода lingua franca на обширной территории от Прибалтики до Поволжья. Финны называли скандинавов – Ruotsi, а скандинавы пользовались этим именем как общепонятным и общепринятым. Отсюда и произошло отмеченное в Бертинских анналах: «… которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос».

Славяне заимствовали это слово от финнов, что убедительно и неопровержимо доказал еще А.А. Куник. Очевидно, скандинавские купцы ходили в торговые экспедиции вместе с мерянскими купцами в населенные славянами земли в верхнем Поднепровье и Подвинье. Славяне спрашивали меря, кто эти странные люди, что пришли с ними, говорящие на непонятном языке, резко отличающиеся одеждой, украшениями, нравом и поведением. Меря им отвечали – Ruotsi. За несколько десятилетий торговых контактов, по крайней мере с рубежа VIII–IX века и до 60-х годов IX века это слово могло сделаться общеупотребительным среди славян, постоянно контактировавших с финнами, перешло и закрепилось в славянском языке.

Посольство видимо началось с того, что в среде скандинавов в Тимерево, возникла мысль о том, чтобы разведать торговые маршруты и рынки сбыта пушнины насколько далеко, насколько это получится. Было составлено посольство, которое пошло в наиболее логичном направлении, вниз по Волге в Булгар. Правитель Булгарии был вассалом Хазарии, и, вероятно, при его помощи, послы проследовали в Итиль.

Почему именно Итиль? На это указывает титул хакана, упомянутый в Бертинских анналах. Это именно титул, а не имя Хакон, потому, что Ибн Русте в своем сочинении, написанном около 903 года, указывает, что главой русов был хакан[208]208
  Крачковский И.Ю. Избранные сочинения. Т. 4. М.-Л., «Академия наук СССР», 1957, с. 159


[Закрыть]. Хотя такое толкование этого слова стало общепринятым, многих исследователей все еще смущает явно степной титул у правителя скандинавов[209]209
  Если многие исследователи пытаются увидеть в этом титуле претензии некоего правителя на равенство в Хазарией, то А.А. Амальрик полагал, впрочем, без особых доказательств и в порядке вероятности, что таким образом хазары перевели титул скандинавского правителя – конунг. – Альмарик А.А. Норманы и Киевская Русь. М., «Новое литературное обозрение», 2018, с. 58; Эта гипотеза основана, в сущности, на созвучии, хотя не исключено, что созвучие могло сыграть свою вспомогательную роль.


[Закрыть]. На мой взгляд, титул хакана появился в результате адаптации пояснений, данных послами, к понятной хазарам и византийцам терминологии, вероятнее всего, при составлении сопроводительных писем, когда посольство отправлялось в Византию. Хаканом хазары обозначили некоего скандинавского вождя, под руководством которого были подчинены финские племена, по крайней мере меря и весь, на них наложена дань, а завоеватели расселились в захваченных землях[210]210
  Нужно отметить, что до сих пор, несмотря на обширную историографию, связанную с анализом титулатуры правителей, нет полной ясности по поводу содержания титула хакан (каган и другие варанты). Арабские авторы: Ибн Хордадбех, Ал-Бируни, аль-Масуди и Абу Абдаллах Мухаммад ибн-Йусуф ал-Хорезми в целом считали, что титул хакан принадлежал верховному владыке всех тюрок или владыке над другими вождями тюрок. Орхонские памятники, зафиксировавшие бытование титула в Восточно-Тюркском каганате в первой половине VIII века, указывают, что хакан должен был заниматься устройством системы подчинения народа, устройством населения на территории государства, распределением земли и так далее. Предполагается, что подобные же функции могли быть и у хазарского хакана, имевшего обширные вассальные владения. Если это так, то деятельность некоего скандинавского конунга по установлению контроля над финскими племенами верхнего Поволжья, Белоозера и Ладоги могла быть воспринята в Итиле как деятельность хакана. Также хаканом хазары могли назвать главного вождя скандинавских викингов, своего рода командующего всеми отрядами – Калинина Т.М. Проблемы истории Хазарии (по данным восточных источников). М., «Русский фонд содействия образованию и науке», 2015, с. 115, 141


[Закрыть]. Это в целом соответствует тому, что должен был делать хакан с точки зрения тюрок и соответствует изученной по археологическим данным картине проникновения скандинавов в верхнее Поволжье. Вероятно, хазарский каган оценил перспективы союзных отношений с новоявленным северным правителем как очень хорошие, потому не поскупился на титул и отправил послов ко двору византийского императора. Почему – неизвестно. Вероятно, вопрос решили богатые дары пушниной.

Интересно отметить, что только в Ингельгейме заподозрили, что загадочные росы – это шведы. Это могло произойти по двум причинам. Во-первых, ни хазары, ни византийцы в то время еще не сталкивались со скандинавами. Во-вторых, все это время послы от хакана народа рос, очевидно, говорили по-фински и сопровождались переводчиком, переводившим с финского на тюркский, а в Византии и далее, должно быть, даже двумя переводчиками, один из которых переводил на тюркский, а второй – на греческий. В Ингельгейме, где были люди, знавшие скандинавские наречия, разговоры послов между собой подслушали и поняли, что они на самом деле скандинавы. Впрочем, инцидент для них окончился благополучно. Послов отпустили, и через Фризию вернулись назад по Балтийскому морю. О том, что послы вернулись, говорят несколько находок византийских монет императора Феофила. Они были найдены в Бирке, Тимерево и Гнездово. Также неподалеку от Тимерево был найден золотой солид императора Феофила[211]211
  Золотой солид императора Феофила (правление в 829–842 годах) был найден в древнерусском слое поселения Пужбол, близ Ростова, то есть вблизи Тимерево и Сарского городища – основных опорных пунктов скандинавов в этойм районе. Монета была найдена в древнерусском слое и поэтому трудно сказать, каким именно образом она попала на поселение. Связать ее с посольством 839 года можно лишь предположительно, допуская, что у монеты была сложная история и она много раз переходила из рук в руки. – Залесская Земля в IX–X веках. Историческая и археологическая панорама Северо-Восточной Руси. Ярославль, 2014, с. 45;
  В погребениях Бирки были найдены две византийские монеты: монета императора Феофила 829–832 годов, и монета императора Михаила III 842–856 годов – Лебедев Г.С. Монеты Бирки как исторический источник. // Скандинавский сборник. XXVII. Таллин, «Ээсти раамат», 1982, с. 151


[Закрыть]. Эти монеты, в особенности медные византийские монеты, не имевшие самостоятельной ценности, показывают, что люди, побывавшие в Византии во время правления императора Феофила, вернулись назад и именно в пункты, где присутствовали скандинавы.

Это посольство, как можно судить, не даром осталось в истории. Судя по всему, оно добилось небывалого успеха, и в первую очередь военно-стратегического. Именно после этого посольства викинги на Западе стали действовать крупными флотами, включавшими многие десятки и сотни кораблей.

Глава 4. Морское дело викингов

Флоты викингов – это интересная тема. Они доходили по некоторым сведениям до 800 единиц, были крупнейшими, если не самыми крупными парусными флотами в мировой истории. Для сравнения, испанская Непобедимая Армада, разгромленная англичанами в августе 1588 года, включала 138 кораблей. Ей противостоял флот Англии и голландских Соединенных провинции в составе 227 кораблей. Или вот, в битве при Лепанто в октябре 1571 года сошлись флот Священной лиги в составе 212 кораблей и флот Османской империи в составе до 290 кораблей. Это были крупнейшие морские битвы Средневековья, но в них флоты далеко не дотягивали до огромных флотов викингов.

Но викингам-флотоводцам определенно не повезло. От их выдающихся морских походов очень мало что осталось: очень краткие упоминания в хрониках и немногочисленные остатки кораблей. Причем упоминания в хрониках были оставлены их врагами, не знавшими в деталях, как викинги водили свои флоты по морям, да и не желавшие об этом узнавать и писать. Авторов хроник гораздо больше интересовали династические дрязги и чудеса самых разнообразных святых.

Викинги нам ничего о своем морском деле не оставили; мы лишь знаем, что они имели огромные флоты в многие десятки и даже сотни кораблей. Для понимания вопроса нужен ключ, и этим ключом будет Устав Морской государя императора Петра I.

Корабельная служба и распорядок

Когда Петр I стал работать над уставом для своего морского флота, он отнесся к своей задаче с большим старанием и прилежанием. Устав Морской вобрал в себя все самое ценное, что было в европейском морском деле, и был разработан очень тщательно. Флот Петра I включал в себя в конце царствования 106 ранговых кораблей и 24 корабля вне рангов. Среди них были большие корабли, например, линейный корабль «Гангут», построенный в 1719 году: водоизмещение около 1800 тонн, длина 50 метров, осадка 5,8 метров, экипаж 800 человек и 92 орудия. Вроде бы, не сравнить с драккарами викингов.

Но у петровского флота и флотов викингов определенно было нечто общее: принципы организации корабельного распорядка, корабельной службы, а также управления эскадрами, которые и обеспечивают саму способность флота выйти в море и воевать. Потому можно использовать петровский Устав Морской в качестве ключа. Он был составлен для парусно-гребного флота и наставления устава подходят и для драккаров викингов, ходивших и под парусом, и на веслах.

Начнем наш разбор с обязанностей капитана. У каждого корабля должен быть капитан, и таковой имелся и на любом корабле викингов. Вероятно, он часто совмещал обязанности капитана, штурмана[212]212
  Штурман на парусном флоте имел обязанность, которая формулировалась так: «Повинен признаваться к берегам и усматривать в проезде, когда близко; как против всяких румбов кажутся» – Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 101


[Закрыть] и рулевого (или кормчего), но при этом был в первую очередь капитаном.

В обязанности капитана входили многие функции, которые, несомненно, были и у викингов.

Во-первых, капитан был обязан руководить приемкой припасов. Капитан в петровском флоте назначал ответственных офицеров, а потом принимал их доклады[213]213
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 44


[Закрыть]. На корабле викингов, видимо, было одно лицо, ответственное за приемку припасов, скорее всего, капитан.

Во-вторых, капитан был обязан разделить экипаж, еще до выхода в море, на части: для управления парусами и для боя, расписав каждому его место[214]214
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 45


[Закрыть]. Экипажи кораблей викингов также явно делились на части, на тех, кто будет управлять парусами и помогать капитану в управлении кораблем, и на тех, кто будет участвовать в бою. Каждому определялось место на корабле, которое он не мог покидать без разрешения.

В-третьих, в море капитан был обязан надзирать за расходом припасов, причем не только продовольственных, но и особенно парусов, канатов и прочих главных снастей корабля[215]215
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 48


[Закрыть]. Устав Морской был очень строг насчет корабельных припасов. То же было и у викингов, поскольку снаряжение корабля стоило, как было показано выше, очень недешево и его следовало беречь.

В-четвертых, очень важная обязанность капитана формулировалась так: «Во всех местах якорных должен знать грунт, где корабль его станет на якорь, сколько сажен канату выпущено. А в рейдах незнакомых должен знать, каков грунт в расстоянии длины двух канатов, во все стороны вымеряв всюду»[216]216
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 53


[Закрыть]. Морской канат в русском парусном флоте XVIII–XIX веков делался длиной 120 сажен или 255,6 метров[217]217
  Гамалея П. Опыт морской практики. Ч. 1. Санкт-Петербург, 1804, параграф 222


[Закрыть]. Таким образом, капитан должен был знать глубины якорной стоянки на 511 метров вокруг корабля. Несомненно, что подобное правило было и у викингов, но менее строгое, в силу малой осадки драккара. Викинги свои корабли часто вытаскивали на берег, для чего имели специальные катки, подкладываемые под киль; но и в этом случае капитаны должны были знать удобный подход к берегу, грунт дна и глубины, а также учитывать приливы и отливы. При отливе корабль мог оказаться далеко от воды, а приливом его могло унести в море.

В-пятых, капитан обязан был исполнять прилежно исполнять приказы своего командира по его сигналам и движению его корабля, особенно во время боя[218]218
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 58


[Закрыть]. Сигналы командующего эскадрой или флотом были абсолютно необходимы для управления кораблями, так что и у викингов капитаны были обязаны следить за сигналами и исполнять их.

В-шестых, флот на море, днем и ночью, а также на якорной стоянке, должен быть в определенном ордере, отчего каждый капитан должен смотреть, чтоб стоять в своем месте, и на море, и на якоре[219]219
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 67.


[Закрыть]. Отступление от своего места в эскадре ввиду опасности каралось смертной казнью, а при виде неприятеля лишением чина или штрафом. Такой же порядок был и у викингов, особенно в крупных эскадрах и флотах.

В-седьмых, капитан был обязан давать сигнал при обнаружении чужих кораблей или флота, допрашивать любой чужой корабль, идущий к флоту или в гавань, а также искать неприятеля[220]220
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 70.


[Закрыть]. Викинги, безусловно, тоже имели такое же правило, хотя бы потому, что чужой корабль, военный, торговый или рыболовный, вполне мог быть разведчиком.

В-восьмых, капитан при абордаже неприятельского корабля не должен оставлять своего корабля, а должен назначать офицера с людьми для абордажа, дабы свой корабль не потерять[221]221
  Устав Морской, о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота на море. Санкт-Петербург, 1780, с. 76.


[Закрыть]. Вообще, согласно нескольким статьям Устава Морского, капитан в походе не должен был покидать своего корабля. Думается, что похожее правило было и у викингов, только менее строгое, в силу относительной малочисленности экипажа.

Считается, что главным лицом на корабле викингов был кормчий, то есть тот, кто сидел на руле и правил кораблем. Но это мнение неправильно, потому что слишком примитивно. Капитан драккара у викингов действительно часто сидел на руле и правил, но это была лишь небольшая часть его обширных и очень важных обязанностей, которых он имел больше, чем капитан петровского флота. Например, в петровском флоте набором матросов занималась Адмиралтейская коллегия, а капитан не имел прав ни взять на корабельную службу, ни отпустить с нее. У викингов набор команды, прием на корабль и отпуск с него, обучение, производство в чины и назначения на должности, а также наказания за проступки – все это, несомненно, было в единоличном ведении капитана. Все члены экипажа были людьми капитана, возможно за редкими исключениями, и во всем ему подчинялись, буквально жизнью и смертью.

Набирая людей в экипаж, капитан должен был их контролировать во всем. Он должен был знать всю корабельную службу во всех мельчайших деталях, наряду с навигацией и управлением кораблем, и должен был быть самым опытным и знающим моряком на корабле; только так он мог заслужить право командовать. Именно поэтому я думаю, что капитаны драккаров викингов не ходили сами ни на абордаж, ни в десант на берег, а находились неотлучно на кораблях вместе с группой помощников, необходимых для подготовки корабля к снятию с якоря, постановке паруса и к ходу. Это не так просто, как кажется. Потому капитанов берегли. Его легко могли зарубить в бою, а вот заменить его было очень трудно, если вообще возможно.

Отсюда следует вывод, гипотетический, но очень вероятный. Капитаном и у викингов стать было непросто, это требовало обучения и опыта. Между тем, конунги создавали огромные по численности флоты, в десятки и сотни кораблей. Каждому кораблю требовался капитан. Потому, думается, что у сильных и влиятельных конунгов были своего рода морские школы, в которых отбирались моряки, хорошо себя показавшие в морских походах. В этих школах их учили тонкостям и премудростям морского дела, необходимым, чтоб стать хорошим капитаном. Потом их назначали на корабли; вероятнее всего, по решению конунга. С новым кораблем было несколько проще: новоиспеченный капитан получал корабль и набирал себе экипаж. При замене капитана на кораблях с уже сложившимся экипажем, например, при гибели, по ранению или болезни прежнего капитана, скорее всего, требовалось согласие экипажа на замену[222]222
  Общество викингов, судя по обычаю погребений в корабле, рассматривало корабль и капитана как неразрывное целое. В идеальном варианте у корабля мог быть только один капитан, и если капитан умирал, то вместе с ним «умирал» и его корабль. Этому странному на первый взгляд обычаю было рациональное основание. Во-первых, корабли строились «на глазок» и имели характерные особенности своей мореходности и управляемости. В викингов не было двух одинаковых кораблей. Во-вторых, корабли изнашивались, а корабли викингов в особенности; легкая и гибкая конструкция корпуса вела к тому, что в плавании по высокой волне доски обшивки двигались относительно друг друга с сильным трением в местах соединений и заклепок. Самый прочный дуб истирался и крошился от этих нагрузок. Так что после нескольких лет плавания и ремонтов корабль становился уже малопригодным к плаванию в открытом море. В Норвегии были найдены два судна конца VIII века, для которых были сделаны дендрохронологические определения времени постройки, а также сами погребения были довольно точно датированы. Корабль из Сторхауга был построен около 770 года и погребен в 779 году, а корабль из Грёнхауга – построен в 780 году и погребен в 790–795 годах. Корабль из Сторхауга был большим кораблем, до 27 метров в длину; корабль из Грёнхауга был меньше – 15 метров в длину и 3 метра в ширину. Срок службы кораблей составлял от 9 до 15 лет. Мореход, скорее всего, получал свой корабль в 30–35 лет, поскольку изучение навигации требовало времени и опыта. Через 10–15 лет, если капитан был еще жив, то ему уже было трудно выходить в море, посколько плавания на кораблях викингов требовали большой выносливости; поэтому действительно весьма часто капитан командовал только одним кораблем в своей жизни. – Skre D. From Kaupang and Avaldsnes to the Irish Sea. // Clerics, kings and vikings (02): Layout 1. 2014, р. 244
  Однако, во время наиболее интенсивных походов викингов большими флотами, с многочисленными сражениями на море и на суше, когда капитан мог быть убит или получить тяжелое ранение, замены капитанов все же происходили.


[Закрыть]. Все это довольно очевидно и целесообразно.

Далее, рассмотрим структуру экипажа корабля викингов. Устав Морской дает ключ и к этому вопросу, хотя его приходится редуцировать. Экипажи петровских линейных кораблей были многочисленными, до 800 человек, потому в их составе было много старших и младших офицеров, а также унтер-офицеров. Средний экипаж драккара викингов был порядка 30 человек, так что у них не было развитой системы чинов. Но при этом, видимо, было еще как минимум три человека в экипаже, которые исполняли офицерские функции. Один из них, скорее всего, был командиром абордажной команды или десанта на берег. Другой из них, скорее всего, совмещал функции нескольких офицеров: корабельного секретаря[223]223
  Секретарь на корабле занимался ведением всей отчетности: по приемке и расходу припасов, по ведению протоколов, журналов. Также секретарь присутствовал при раздаче провианта.


[Закрыть], корабельного комиссара[224]224
  Комиссар на корабле отвечал за приемку провианта, денежного жалованья, мундиров.


[Закрыть], шкипера[225]225
  Шкипер в парусном флоте отвечал за укладку груза, порядок и хозяйство на корабле, за палубное имущество.


[Закрыть], и квартирмейстера[226]226
  Квартирмейстер на корабле отвечал за чистоту на корабле, за раздачу готовой еды и за шлюпки.


[Закрыть]. Третий из них, скорее всего, выполнял функции лейтенанта[227]227
  Лейтенант на корабле отвечал за расписание по постам и вахты, постановку и уборку парусов, курс корабля, за наблюдение за ветром, а также камнями и мелями по курсу. В его ответственность входил надзор за использованием огня на корабле.


[Закрыть]. Эти функции были постоянными и были на любом корабле, так что у них должны были быть свои устойчивые термины. Они могли сохраниться в древней скандинавской литературе или в скандинавских языках, особенно в исландском. Но, насколько я могу судить, таких лингвистических исследований не делалось; во всяком случае таковые мне не встречались.

Итак, можно сделать гипотетическое описание корабельной службы у викингов, хотя бы в самых общих чертах.

Первое. Член экипажа, выполнявший функции лейтенанта, был заместителем капитана по управлению кораблем. По приказу капитана он ставил и убирал парус, управлял им, ставил весла и командовал гребцами. В функции этого офицера, говоря принятой морской терминологией, входили также сигналы, дневные и ночные, наблюдение за ветром; наблюдение за мелями и камнями, промер глубин при плавании вблизи берега, постановка на якорь и снятие с якоря. Наконец, этот офицер подменял капитана на руле, когда тому требовалось отдохнуть. От этого члена экипажа требовалось навыки и знания по управлению кораблем и навигации, чтобы помогать капитану в управлении. Вероятнее всего, именно эти люди со временем становились новыми капитанами.

Второе. Другой член экипажа, многоликий в едином лице, выполнял целый ряд важных функций на корабле. Он был и секретарем, и комиссаром, и шкипером, и квартирмейстером; от него зависел быт на корабле в море. Этот офицер распоряжался корабельной кассой, выдавал деньги и осуществлял закупки; укадывал груз в корабле для правильной дифферентовки, назначал места членам экипажа и контролировал их передвиния по кораблю на ходу. Также этот же офицер заведовал выдачей провианта и приготовлением еды в море, а также надзирал за приемом пищи. На кораблях готовилась горячая пища, особенно в дальних переходах, например, гороховая похлебка или крупяная каша, а также жареная рыба и мясо[228]228
  На корабле из Усеберга, раскопанном в 1904 году, в кормовой части нашли камбуз, в котором было два котла, сковороды, ложки, ножи и топоры, а также ручная мельница для размола зерна.


[Закрыть]. Особый надзор был также за расходованием и раздачей питьевой воды в море. В обязанности этого офицера входила чистота на корабле, особый и тщательный надзор за сухостью корабля, снастей, припасов и одежды. Разнообразные и сложные обязанности были у этого офицера. От него зависела сохранность груза, а потом и трофеев, здоровье и боеспособность экипажа, а также остойчивость, чистота и сохранность корабля. В сущности, без этого офицера драккар не мог быть боевой единицей, а мог быть лишь увеселительной лодкой. Таких людей на корабль выбирали очень тщательно, из опытных моряков, с крепкой хозяйственной жилкой и распорядительностью. Как следствие, их очень берегли и в бой, конечно, не отпускали. Этот офицер, вместе с капитаном и его помощниками был неотлучно на корабле, покидал его и сражался только при крайней необходимости.

Третье. Командир абордажной команды или десанта, помимо того, что он непосредственно командовал в бою, имел и на корабле важные функции: раскладка оружия и доспехов так, чтобы ничего не терялось и всегда было под рукой; чистка и исправление оружия; раздача оружия и доспехов перед боем, а также высадка десанта или абордажной команды.

В общем, корабельная служба у викингов была не менее трудной и сложной, чем на любых других парусных флотах. Она требовала разнообразных знаний и навыков, которым требовалось долго учиться, она требовала также дисциплины и исполнительности. Из этого гипотетического, но весьма вероятного обзора корабельной службы и распорядка у викингов вытекает важный исторический и историографический вывод. Викинги не были неорганизованной и разудалой шайкой грабителей. Напротив, они были жестко организованы и крайне дисциплинированы. К этому их приучал распорядок на корабле. Каждый член экипажа, явившись на корабль, занимал свое, строго определенное место. Оно выбиралось исходя из веса каждого члена экипажа и учитывалось при загрузке корабля. Хотя драккар был кораблем с хорошей остойчивостью, все равно требовалось разместить на нем балласт[229]229
  Все деревянные корабли обязательно принимают балласт, обычно специально обработанные и подогнанные друг к другу камни.


[Закрыть], груз и экипаж так, чтобы корабль стоял на воде ровно, без крена и дифферента. Потому всякой вещи и каждому члену экипажа – свое место.

Покидать свое место, ходить по кораблю в море и на ходу запрещалось без разрешения капитана корабля или ответственного офицера по причине опасности крена. Каждый викинг на корабле все долгие дни морского перехода сидел на своем месте, покидая его лишь изредка по разрешению или приказу. Что бы ни случилось, какой бы ни был шторм или волнение на море, он должен был сидеть на своем месте, даже если его смывает волна или корабль тонет. С годами морских походов послушание и неукоснительное исполнение приказов входили у бывалых викингов в стойкую привычку. Соответственно, и сражались они на берегу так же: каждый на своем месте, по приказу командира, дисциплинированно и упорно. Потому-то викинги и могли бить малым числом превосходящие их в числе, но гораздо менее дисциплинированные племенные ополчения и феодальные дружины.

Это было совсем другое общество, чем мы привыкли себе представлять, слушая разного рда недалеких и не желающих думать «исследователей».

Навигация в открытом море

Навигацию в морском деле викингов мы тоже рассмотрим с помощью ключей: Устава Моского, принципов управления парусным кораблем с прямым парусным вооружением, морских лоций морей Северной Атлантики. Нам хорошо известно, какой был корабль у викингов и чем он был оснащен. Руководствуясь перечисленными ключами, мы можем довольно точно сказать, как он ходил по морям.

Известные нам сведения говорят, что викинги ходили по Балтийскому морю, через Северное море в Англию и Ирландию, доходили через всю Северную Атлантику, которая, прямо скажем, весьма сурова к мореплавателям, до Исландии и даже до Гренлании. В самых далеких плаваниях, викинги доходили до Белого моря[230]230
  Это известно из саги об Орвар-Одде-Тиандер К.Ф. Поездки норманнов в Белое море. Санкт-Петербург, 1902, с. 4–6


[Закрыть] на востоке и на северо-западе до острова Кингторссуак у восточного побережья Гренландии на 73 градусах с.ш.[231]231
  В 1333 году три мореплавателя Эрлинг Сигватссон, Бьярне Тордарсон и Эйнриде Оддсон на этом острове воздвигли каменную пирамиду и оставили надпись. – Meldgaard J. Nordboerne i Grønland. En vikingsbygs historie. København, “Munksgaards Forlag”, 1965, s. 83


[Закрыть].

Как известно, у викингов не было компаса[232]232
  В сагах есть сообщения о некоем «солнечном камне», который опускали в воду, в которой он плавал и показывал положение Солнца даже в туман или снегопад. Вероятно, это и был компас. Вещь очень редкая, и «солнечным камнем» владел лишь норвежский король Олаф, правивший в 1015–1030 годах. Впрочем, есть еще и другой «солнечный камень» – исландский шпат, крупный кристалл которого поляризует проходящий свет и позволяет, таким образом, увидеть положение Солнца даже при облачности или в тумане.


[Закрыть], так что для определения направления у них было солнце днем и созвездия ночью. Думается, что в море они чаще всего пользовались солнцем для определения своего курса. Важнейшими точками для них были: восход солнца, заход солнца и полдень. Если иметь для измерения высоты солнца лишь простейший гномон[233]233
  Гномон мог быть очень компактным и очень простым. Буквально, небольшая дощечка с вставленным в нее вертикально штырьком. Разумеется, что такие гномоны, которые должны были быть у каждого капитана на кораблях викингов, до наших дней не сохранились. С помощью гномона или «солнечной доски» с отметками склонения солнца на определенной широте во время солнцестояния, до него и после него, можно довольно точно определить широту местоположения – Renter O.S. Oddi Helgson und die Bestiminung der Sonnwenden in alten Island. Mannus, 1928, S. 324; О наличии таких «солнечных досок» говорят две находки камней в Гренландии и Дании, на которых были нанесены отметки солнечного гномона, позволявшие определять широту места. Датский камень, к примеру, мог опеределять широту в диапазоне от 16 до 66 градусов с.ш. – Stanisławski В. Dysk drewniany z Wolina jako kompas słoneczny – następny krok w badaniach nad wczesnośredniowieczną nawigacją? // Materiały Zachodniopomorskie. T. XLVI. Szczecin, 2001, s. 159-160


[Закрыть], то «азимутальный круг» делится на четверти. Их можно условно назвать так, начиная от полдня: «послеполуденный» – от полдня до захода, «послезаходный» – от захода до полуночи, «предвосходный» – от полуночи до восхода и «предполуденный» – от восхода до полудня. С помощью гномона «предполуденную» и «послеполуденную» четверти можно разделить на более дробные части – румбы[234]234
  В 1948 году в Гренландии на поселении вблизи фьорда Уунарток, в рамках «Восточного поселения» был найден обломок некоего деревянного прибора: диск диаметром около 70 мм и центральным отверстием диаметром 15 мм с 32 делениями, который вращался, будучи укреплен на ручке. Этот прибор, вероятно, был пеленгационной картушкой для более точного определения курса. В 2000 году при раскопках в Волине был найден еще один деревянный диск, сделанный из дуба. Он был почти круглым 86х81 мм, толщиной 9 мм и с центральным отверстием диаметром около 10 мм. На стороне А были сделаны 24 насечки по кругу, на стороне Б были вырезаны 12 треугольников, также по кругу. Диск был найден в порту средневекового Волина, недалеко от конструкций пристани. Дата по дендрохронологическому анализу окружающих остатков бревен и досок колеблется от 935 до 1011 года. – Stanisławski В. Dysk drewniany z Wolina jako kompas słoneczny – następny krok w badaniach nad wczesnośredniowieczną nawigacją? // Materiały Zachodniopomorskie. T. XLVI. Szczecin, 2001, s. 160–166; Также в Трусо был найден фрагмент диска из рога оленя, диаметром около 10 см с круглым отверстием в центре, по краю которого были сделаны насечки через каждые 0,3 см; предположительно насечек было 72 и они делили круг на части с точностью до 5 градусов. На плоскости остались две черты: одна – прямая, другая – дугообразная. Вероятно, эти линии отмечали точки восхода и захода солнца на горизонте. – Jagodziński M.F. Truso between Weonodland and Witland. Bydgoszcz, 2010, s. 126-131


[Закрыть]. Мы не знаем в точности, как викинги это делали.

Курс, продолженный таким образом, конечно, был далек от точности. Однако, в Балтийском и Северном морях этого было вполне достаточно, поскольку викингам требовалось лишь пересечь море в выбранном направлении, а дальше они определяли свое положение и корректировали курс по береговым навигационным ориентирам. Лишь при переходах по Северной Атлантике викинги прокладывали и корректировали свой курс к берегам Исландии и обратно по звездам, более точным и надежным методом[235]235
  Именно в Исландии навигационные навыки викингов претерпели значительное развитие. Известен некий бедный батрак Стьёрн Одди, живший около 1000 года, который жил и ловил рыбу на острове Флатей у северного побережья Исландии, и в свободное время занимался наблюдениями над светилами. Одди сумел составить весьма точные таблицы движения небесных тел. От него о положении светил знали и капитаны кораблей – Хенниг Р. Неведомые земли. Т. III. М., «Издательство иностранной литературы», 1962, с. 82


[Закрыть].

В плаваниях по морям без карт, компаса и астрономических приборов им очень помогал ветер. Мне до сих пор непонятно, почему «исследователи» эпохи викингов за многие десятилетия не удосужились заглянуть в морские лоции и узнать, какие ветры господствуют в этой акватории. В Балтийском море господствуют ветры, дующие от запада, юго-запада и отчасти с юга, или точнее: юго-западные с повторяемостью 15–30 %, западные – 15–30 %, южные – 15–30 %. В Северном море, в навигационный сезон, то есть летом, господствуют ветры, дующие от юго-запада, запада и северо-запада, с повторяемостью 50–70 %, причем в южной акватории моря, то есть между Британскими островами и континентом, особенно устойчивы ветры, дующие от юго-запада. Это связано с тем, что между 35 и 65 градусами с.ш. ветры премущественно дуют с запада на восток в силу глобальной циркуляции атмосферы. Это обстоятельство все разъясняет с достаточной полнотой.

Таким образом, чтобы проложить курс, капитану корабля викингов следовало определить направление ветра и соотнести его с положением солнца и курсом корабля. Для этого у него был важнейший навигационный прибор – длинный шест, с привязанными к нему цветными ленточками. Он назывался steng и в русский язык это слово перешло в форме «стяг»[236]236
  Kunik E. Die Berufung der schwedischen Rosen durch die Finnen und Slawen. Eine Vorarbeit zur Entstehungsgeschichte des russischen Staates. Erste Abteilung. St.-Petersburg, 1844, S. 6


[Закрыть]. Понаблюдав за ленточками на шесте, капитан мог определить, подходит ему ветер для нужного курса или нет. С этим «стягом» викинги не расставались и имели привычку, пристав к берегу, тут же втыкать его в землю у корабля.

Теперь нужно рассмотреть способность корабля викингов ходить под ветром. В качестве ключа мы возьмем наставление по управлению учебно-парусным судном «Крузенштерн»[237]237
  Власов П.В. Наставление по управлению учебно-парусным судном «Крузенштерн». Рига, 1970.


[Закрыть]. УПС «Крузенштерн» – четырехмачтовый барк, но парусное вооружение у него прямое[238]238
  Прямое парусное вооружение – прямые паруса основные, косые – вспомогательные.


[Закрыть], так же как и у драккаров викингов. Потому принципы управления обоими кораблями одинаковые, несмотря на различия в размерах, количестве мачт и парусов.

Корабль с прямым парусным вооружением не может идти против ветра. Сектор противного ветра у такого корабля составляет по 60 градусов от носа по каждому борту. Однако, если ветер дует под углом к носу корабля под большим градусом, то движение становится возможным.

Курс парусного судна относительно ветра получил традиционные названия. В градусах от носа корабля к корме, по обеим бортам соответственно:

Бейдевинд – 60–80 градусов,

Галфвинд – 80-100 градусов,

Бакштаг – 100–170 градусов,

Фордевинд – ветер прямо в корму, 170–180 градусов.

Таким образом, драккар викингов мог идти под парусами и в том случае, если ветер дул в борт. Для того, чтобы идти под таким ветром, капитан должен был приказать брасопить рею к ветру. Рея с парусом могла поворачиваться горизонтально вокруг мачты, изменяя угол положения паруса к продольной оси корабля; брасопить – это поворачивать рею. Для курса бейдевинд 70 градусов, рея с парусом должна ставиться под 45 градусов к продольной оси корабля, раскрывая парус на тот борт, с которого дует ветер. На таком курсе рулевой правит под ветер, но он должен следить и за фактическим курсом, поскольку ветер ощутимо сносит корабль в сторону.