Текст книги "Чучело акулы за $12 миллионов. Продано! Вся правда о рынке современного искусства"

Основная часть работ Кунса – это промышленно произведенная скульптура и инсталляции. Первый его громкий проект – это моющий пылесос компании Hoover (см. фото), выставленный в витрине из плексигласа (работа называлась «Новый Hoover, моющий пылесос класса люкс»). Повысив бытовые приборы, вроде полировщиков полов и пылесосов, до экспозиции художественной галереи, он, подобно Уорхолу с его «банками супа», сломал привычный контекст и превратил их в арт-объект.

15 мая 2001 года на нью-йоркском аукционе современного искусства «Сотби» была продана скульптура Кунса 1 × 1,8 м, изображающая поп-звезду Майкла Джексона в компании с его ручной обезьянкой Бабблзом (см. фото). Кунсу приятно считать свое творение самым большим фарфоровым изделием в истории искусства. Композиция скульптуры «Майкл Джексон и Бабблз», созданной в 1988 году, навеяна публичной фотографией певца. Как и в случае с другими скульптурами Кунса, главные достоинства этой – идеальный кастинг и идеально отполированная поверхность. Работа была куплена норвежским судовладельцем Хансом Расмусом Аструпом за 5,6 миллиона долларов – на момент сделки эта цена была рекордной за скульптуру, созданную ныне живущим художником. Не говоря уже о том, что она значительно превосходит гонорары, которые получали при жизни за свои произведения Огюст Роден, Генри Мур или Константин Бранкузи, – последний считается величайшим скульптором двадцатого столетия.

Обычно факт существования более одной версии скульптурного произведения изрядно снижает его стоимость: по идее, именно так должно было случиться и с «Майклом Джексоном», изготовленным в нескольких вариантах. Но «Сотби» нашел способ повернуть ситуацию себе на пользу, для этого потребовалось всего лишь огласить владельцев двух других отливок: первая хранится в Музее современного искусства в Сан-Франциско, вторая – в собрании греческого коллекционера Дакиса Йоанну. «Возможность присоединиться к такой замечательной семье стоит некоторых расходов», – подсказывал своим клиентам аукционный дом «Сотби» и оказался убедителен. Аструп подарил скульптуру Музею современного искусства Astrup Fernley в Осло.

Другие работы Кунса – «Собака из воздушных шаров», скульптура, изготовленная из нержавеющей стали, высотой три метра и весом в тонну; баскетбольные мячи в аквариумах; пылесос с люминесцентной лампой, закрепляющийся на стене; «Розовая пантера», фарфоровая фигура героя мультика в объятиях пышногрудой блондинки. Когда Кунсу понадобилось подогреть интерес публики к своей особе, он сообщил, что «Пантера» – это произведение о мастурбации: «Я не знаю, чем бы она еще могла заниматься с Розовой пантерой, кроме как взять ее домой и мастурбировать с ее помощью». Пресса наперебой ринулась доносить своим читателям вновь открывшийся тайный смысл произведения и даже с иллюстрациями.

«Розовая пантера» (см. фото) – одна из трех версий плюс авторский образец были проданы на «Кристи» в 1998 году за 1,8 миллиона долларов. Чтобы обеспечить событию большую шумиху, во время аукциона в зале появились актеры в костюмах розовой пантеры под аккомпанемент рок-музыки. Цена в четыре раза превысила предыдущие рекорды Кунса.

В 1991 году Кунс женился на Илоне Шталлер, известной как Чиччолина, – порнозвезде венгерского происхождения, по совместительству заседающей в итальянском парламенте. Кунс был воодушевлен: «Мы с Илоной рождены друг для друга. Она – медиаженщина, я – медиамужчина». Кунс обратил их интимные отношения в серию скульптур и картин, изображающих пару в различных любовных позициях – от образов животной страсти до Адама и Евы в раю.

Одна из работ этого цикла, «Red Butt», представляет собой шелкографию размером 225 × 150 см, изображающую автора в момент анального секса с Чиччолиной. В 2003 году «Кристи» после девяти ставок продал одну из четырех версий «Red Butt» за 269 тысяч долларов. Каталог аукциона продолжил маркетинговую политику Кунса, пряча изображение за специальной складной панелью с предупреждающим текстом: «Следующее изображение представляет собой графический контент сексуального характера».

В 1993 году Шталлер бросила Кунса и после мучительной и затратной судебной тяжбы отбыла в Италию вместе с их общим сыном Людвигом. Кунс создал серию «Праздник»; над подготовкой к выставке в Музее Гуггенхайма в 1996 году трудились семьдесят пять мастеров. Кунс рассуждал: «Я по своему складу человек идеи. Я не участвую в производстве физически, поскольку у меня нет для этого нужных навыков. Чтобы воплотить задуманное, я всегда нахожу лучших». Самой известной работой серии «Праздник» стала «Подвешенное сердце (пурпур/золото)», которая, собственно, представляет собой именно то, что заявлено в названии: сердце из нержавеющей стали весом полторы тонны, подвешенное под потолком. Еще до ее завершения в 2003 году работа была куплена коллекционером Адамом Линдманном. В 2007 году он передал ее сотрудникам «Сотби» для перепродажи в Нью-Йорке с предварительной оценкой в 15–20 миллионов долларов. Победителем торгов стал Ларри Гагосян, обретший «Сердце» за 23,6 миллиона долларов, побив тем самым предыдущий рекорд Дэмиена Хёрста (который тот удерживал уже семь месяцев). По слухам, Гагосян купил работу для украинского олигарха Виктора Пинчука.

Несмотря на то что визитная карточка Кунса – это его трехмерные работы, он также производит живопись. «Производит» – именно то слово: как и Уорхол, Кунс редко берет в руки кисть, но бдительно контролирует каждый этап промышленного производства работ, в основе которых цифровые изображения. Так же как у Уорхола, а позже у Хёрста, каждая картина – плод труда нескольких исполнителей.

Одни критики восхищаются работами Кунса, другие высмеивают. Кунс заявляет, что его произведения содержат размышления на тему общественного сознания, на что критик Роберт Хьюз откликнулся пассажем: «Если работы Кунса про классовую борьбу, то я королева Мария Румынская». А вот историк Роберт Пинкус-Уиттен отмечает: «Джефф осознает, что в капиталистической культуре произведение искусства низведено до уровня товара. Он всего лишь говорит нам: „Что ж, давайте сократим процесс. Начнем сразу с товара“».

Кунс оказал огромное влияние на других художников. Сейчас мы видим, как Дэмиен Хёрст помещает предметы в витрины и поручает ассистентам создавать фотореалистичные полотна, – но Кунс делал то же раньше.

Дилеры восхищаются Кунсом отчасти потому, что он сам, как никто, умеет наладить контакт со своей целевой аудиторией, которую он определяет как «по-настоящему богатые коллекционеры». Специалисты по современному искусству, работающие на аукционные дома, обожают его работы и стараются заполучить хотя бы одну на каждые крупные торги – творения Кунса неизменно привлекают внимание прессы. Кроме того, на фоне астрономической стоимости работ Кунса цены остальных лотов выглядят вполне разумными.

Первое произведение каждой новой серии Кунс «размещает» в крупном музее или у брендового коллекционера, часто уступая его с хорошей скидкой. О продаже работы договаривается обычно дилер Кунса, и происходит это задолго до ее завершения. Последующие работы серии продаются уже с ремаркой: «Такая же есть у Саатчи / Броуда / Пино / в таком-то крупном музее».

Публичный образ Кунса – это образ знаменитости. На рекламных плакатах выставок в своих галереях он запечатлен, как рок-звезда – кумир подростков, в окружении красоток в бикини. Вероятно, он единственный из художников, кроме Энди Уорхола и Сальвадора Дали, кто устраивает сессии по раздаче автографов. Статьи о нем, о его работе и жизни выходили в журналах Vanity Fair, People, Time, Vogue, Cosmopolitan и Playboy. Его высказывания замечательны, и каждое готовая цитата: «Обесценивание привычного дает буржуа свободу» или «Абстракция и роскошь – сторожевые псы привилегированного класса».

Ранее упомянутая скульптура вестхайленд-терьера «Щенок», высотой 13 метров и весом 44 тонны (см. фото), успела покрасоваться рядом с Музеем Гуггенхайма в Бильбао (Испания), где подверглась угрозе быть взорванной баскскими террористами. В 2006 году «Щенка» транспортировали в Нью-Йорк, где установили перед зданием корпорации General Electric. Скульптура изготовлена из нержавеющей стали и покрыта цветочным ковром из семидесяти тысяч петуний, бархатцев и бегоний, высаженных в двадцать три тонны земли. Ньюйоркцы потянулись смотреть на «Щенка», и он стал поводом для прогулок в выходной день. По мнению Джерри Зальца, причина популярности скульптуры в том, что «редкое произведение искусства дает возможность обычному человеку судить с той же уверенностью и авторитетностью, что и профессионалу». Почему же вестхайленд-терьер? Зальц остроумно полагает, что это практически автопортрет Кунса: представители этой породы «жаждут понравиться, они энергичны, чрезвычайно умны и ласковы, независимы, много гавкают и были выведены для охоты на мелких животных. За исключением последнего, все прочие характеристики вполне подходят Кунсу».

Студия, где создаются работы Кунса, находится в Челси, Нью-Йорк, его штат составляют восемьдесят два сотрудника. Сам художник, как было сказано, редко участвует в изготовлении работы – будь то литье или живопись, но при этом, подобно Уорхолу, контролирует каждый этап работы своих помощников. Его следующий амбициозный проект – полноразмерная репродукция локомотива Болдуина, которую он планирует подвесить над входом в Музей искусств Лос-Анджелеса. С локомотивом Болдуина связана удивительная история. В 1831 году для выставки в музее Филадельфии ювелир Матиас Болдуин сконструировал миниатюрный локомотив. Его облик настолько пришелся по вкусу публике, что спустя всего несколько месяцев Болдуин получил заказ на производство настоящего локомотива, в точности повторяющего миниатюрную модель. Болдуин нашел партнеров и основал локомотивные мастерские Болдуина.

И все же самый узнаваемый из британских художников наших дней – это, пожалуй, не Дэмиен Хёрст, а Трейси Эмин, очень привлекательная женщина, построившая свой бренд на продуманной самопрезентации и имидже оторвы. Впервые публика услышала об Эмин в связи с ее серией исповедальных работ, полных сексуальных откровений. «Моя кровать» (см. фото), выставленная в 1999 году, – это размышление о фертильности, совокуплении и смерти. На вечеринке после церемонии вручения премии Тёрнера в 1997 году Эмин жаловалась в интервью, что отказалась от гонорара в 500 фунтов за участие в телешоу в тот же вечер. На следующее утро все газеты наперебой обсуждали скандальный факт, что на самом деле Эмин выступила в телешоу, но была настолько пьяна, что не помнит об этом. Собственно, благодаря этой пьяной выходке за Трейси Эмин закрепилась слава «плохой девчонки», на которой строилась ее дальнейшая карьера.

Затем Эмин снялась для рекламы джина «Бомбей»: на фотографиях было крупно помещено лицо художницы, а рядом с ним фото бутылки джина с подписью: «Оторвы предпочитают джин „Бомбей“». В 2000 году она снялась обнаженной для рекламы пива «Бек». При этом ни одна из реклам не указывала имени модели. Сколько современных художников могут похвастаться тем, что публика узнает их на анонимной фотографии – даже в одетом виде? Энди Уорхол, может быть, а кто еще?

Реклама с участием Эмин связала ее имя с определенной коммерческой продукцией, как это происходит со звездами футбола. Реклама и продвижение продукта укрепляют бренд художника. Свежий пример – ограниченная серия сумок «International Woman», выпущенная для парижской фирмы Longchamp. Дизайн сумки намекает на самую известную работу Эмин «Все, с кем я когда-либо спала» в виде палатки, на которой вышиты имена бывших любовников художницы. Палатка особенно полюбилась прессе после того, как была уничтожена при пожаре в лондонском хранилище произведений искусства весной 2004 года. В Longchamp решили воспользоваться ажиотажем и выпустили коллекцию сумок, на каждой из которых были вышиты обрывки особенно берущих за душу фраз Эмин: «Я каждый раз…», «Ты сказал, что любишь меня…», «Мгновения любви…» (см. фото). Сумку можно купить лишь на территории Англии. Фирме она приносит выгоду не только тем, что хорошо продается и стоит при этом в четыре раза дороже обычной кожаной сумки, но и тем, что добавляет остальным товарам Longchamp острой актуальности.

При всем перечисленном Трейси Эмин – самый настоящий серьезный художник. В августе 2006 года она была избрана представлять Великобританию на Венецианской биеннале 2007 года. Венецианская биеннале – вершина интернациональных художественных смотров, важнейшая примерно из шестидесяти биеннале и триеннале, проводимых каждый год во всем мире. Девяносто стран выбирают по одному художнику, чьей выставке выпадет честь представлять страну. Быть избранным сюда – то же, что для оперной певицы получить приглашение на главную роль в Ла Скала. Насколько верным было решение выбрать Эмин, подтвердили единогласно восторженные отзывы критиков о ее выставке. Хотя, пожалуй, со стороны куратора Андреа Розен было рискованно представлять ее работы как «женственные, достойные настоящей леди» – так можно и свою целевую аудиторию потерять.

Впрочем, здесь откровенная сексуальность «плохой девчонки» действительно сменилась более тонкими и интимными признаниями, подобными тем, что сквозят в ее венецианской работе «Аборт: каково это сейчас», где ее тексты объединены с серией акварелей, раскрывающих зрителю ранимость создательницы. Но были на выставке и работы в духе старой доброй Трейси Эмин, например серия небольших рисунков, изображающих женщину во власти насильника. На одном из них обнаженное женское тело подвешено вниз головой. Надпись «студия» перечеркнуто и заменено на «глупая девочка». Другая работа называется «Ад, ад, ад», еще одна – «Тьма, тьма, тьма». Лондонский Observer писал, что Эмин создала шестьдесят рисунков за пять часов. Никого, в том числе и кураторов МоМА, это не смутило, напротив: по словам агента Эмин, MoMA уже забронировали 30 рисунков. Что тут скажешь: и Эмин, и Венецианская биеннале – мощные бренды.

Уорхол, Кунс и Эмин – пример того, что в современном искусстве что-то значат лишь те, из кого создали бренд. Или те, кто сам создал из себя бренд, и когда это случится, крупнейшие мировые арт-издания с удовольствием покажут на своих полосах вашу скульптуру «Розовая пантера» и расскажут про нее как про нечто эдакое, что можно забрать домой для мастурбации. И по выгодной цене – всего каких-то 1,8 миллиона долларов!

Брендовый коллекционер Чарльз Саатчи

В инвестициях нет никаких правил. Акулы могут быть отличным вложением. Дерьмо художника – тоже. Холст, масло – почему нет. Тут вокруг целая армия специалистов, которые позаботятся объяснить все, что художник сочтет искусством.

Чарльз Саатчи

Известнейшие коллекционеры современного искусства похожи друг на друга в двух вещах. Первая – это богатство, а вторая – роль, которую их интерес к какому-нибудь художнику может сыграть в повышении его стоимости на рынке. В остальном же каждый коллекционер совершенно уникален. Большинство из них американцы, встречаются и европейцы, есть несколько русских, а также представители стран Азии и Ближнего Востока. Некоторые из них широко известны, другие предпочитают инкогнито. Иные набивают произведениями искусства свои фешенебельные особняки, другие передают их в дар музеям, третьи держат в специальных хранилищах, имея в виду перепродать. Вероятно, самым узнаваемым и наиболее интересным именем во всех списках брендовых коллекционеров будет – Чарльз Саатчи.

Саатчи – центральная фигура в современном искусстве. Эталонный пример брендового коллекционера. Каждое его приобретение порождает шум в прессе, каждое способно мгновенно создать художнику репутацию. Но Саатчи не только покупает. Он был куратором, финансовым спонсором и владельцем объектов, представленных на выставке 2006 года «Америка сегодня». Он профинансировал «акулу» Дэмиена Хёрста. Некоторые даже считают, что Саатчи и создал Хёрста – его образ в мире искусства.

Саатчи принято считать величайшим меценатом нашего времени, процветающим дилером вторичного рынка под маской покровителя искусств и, наконец, единственным современным коллекционером, которому приписывают создание целого художественного направления. Его персональное пристрастие к «шоковому искусству» (вспомните выставку «Америка сегодня») легло в основу его личного бренда коллекционера. Нередко в прессе, или от аукционного дома, или в интервью с другими коллекционерами можно услышать фразы «это было приобретено Саатчи», «прежде принадлежало Саатчи» или «вызвало огромный интерес Саатчи». Любая из этих характеристик, скорее всего, будет способствовать росту цены и в какой-то момент останется главным определением работы, к которой относится. А вот тем работам, про которые скажут «отвергнуто Саатчи» или «Саатчи продал это со скидкой», считай, не повезло.

Не только профессиональная жизнь Саатчи в центре внимания. После развода со второй женой он женился в третий раз на Найджелле Лоусон, писательнице и ведущей кулинарных шоу на BBC, известной как Домашняя Богиня. Мисс Лоусон великолепна и теперь часто сопровождает Саатчи во время его охоты за новыми приобретениями. Ее участие придает бренду Саатчи еще больше лоска.

Саатчи впервые привлек внимание публики в 1970 году, когда совместно с братом Морисом основал рекламное агентство «Саатчи и Саатчи». Поговаривают, что именно он придумал чрезвычайно популярный лозунг Консервативной партии для избирательной кампании 1979 года «Труд не работает»[14]14
  «Labour isn’t working» (англ.). Labour Party – название Лейбористской партии, противника консерваторов на выборах.


[Закрыть] и знаменитый плакат, на котором изображена длинная очередь безработных посреди бесплодного ландшафта. Чуть раньше он создал плакат для Комитета здравоохранения с изображением беременного мужчины и подписью: «Если бы ты мог забеременеть, стал бы ты осторожнее?» К 1986 году «Саатчи и Саатчи» превратилось в крупнейшее объединение рекламных агентств в мире.

Авторы статей любят вспоминать о происхождении Саатчи. Он родился в Ираке в семье потомков евреев-сефардов. В переводе с арабского слово «sa’atchi» означает «торговец». Брат Саатчи Морис как-то сказал, что их фамилия – это на самом деле аббревиатура фразы «Наибольшего эффекта достигают простые и поразительные истины» («Simple and Arresting Truths Create High Impact»). Однако, если эта фраза пригодна, чтобы объяснить идеологию Саатчи как создателя рекламы, о его стратегии как коллекционера она мало что говорит.

В 1988 году Саатчи посетил студенческую выставку «Freeze» («Заморозка»), устроенную Дэмиеном Хёрстом. В тот раз он ничего не приобрел, зато в 1990 году купил сразу два его «медицинских шкафчика». Еще чуть позже в этом же году он приобрел «Тысячу лет» – инсталляцию в виде витрины с мухами и гниющей головой коровы. В следующем году он предоставил Хёрсту 25 тысяч фунтов на покупку, доставку и монтаж той самой тигровой акулы, которая впоследствии станет «Физической невозможностью смерти…». Затем Саатчи начал методично обходить студенческие выставки, школы искусств, художественные студии, открытия галерейных показов. Он покупал работы начинающих художников оптом по низким ценам, а иногда скупал выставку целиком. Джей Джоплин получил статус любимого дилера Саатчи, а его лондонская галерея White Cube стала представлять работы Хёрста и некоторых других художников, которых собирал Саатчи.

С 1985 года в течение двадцати лет коллекция Саатчи выставлялась в его галерее в помещении бывшего завода по производству красок на Баундери-роуд в лондонском районе Сент-Джонс-Вуд. Он одним из первых стал размещать современное искусство в залах с абсолютно белыми гладкими стенами – в той обстановке, что сейчас встретишь в музеях современного искусства повсеместно. Саатчи почти не тратил усилий на рекламу, вместо этого предпочитая закатывать в галерее экстравагантные вечеринки для знаменитостей, где они имели возможность насмотреться, а затем и рассказать друзьям о произведениях из его коллекции. Многие из молодых британских художников буквально выросли на выставках Саатчи, сформировав вкус и понимание искусства под влиянием виденного здесь. Одновременно с открытием галереи Саатчи издал четырехтомный каталог своей коллекции под названием «Искусство в наше время: коллекция Саатчи»; в течение последующих пятнадцати лет каталог, изначально продававшийся за 80 фунтов, дополнился еще пятью томами.

В 2001 году Саатчи перевез коллекцию в новое помещение в бывшем здании Совета Большого Лондона в Каунти-Холле, расположенном на полпути между Тейт Модерн и Тейт Британия. При входе в выставочное пространство площадью 3600 квадратных метров посетителей встречала световая скульптура художников Тима Нобла и Сью Вебстер в форме сердца, пронзенного кинжалом. На парадной лестнице разместился автомобильчик «мини», расписанный точками Дэмиена Хёрста. Одна из комнат была отдана под «20:50» Ричарда Уилсона и представляла собой помещение, заполненное машинным маслом, над которым были проложены мостки: отражение потолка в зеркальной поверхности масла должно было создавать у стоящего на мостках зрителя ощущение дезориентации. В честь открытия был устроен грандиозный прием на девятьсот гостей. Художник Спенсер Туник придумал перфоманс с участием восьмидесяти обнаженных добровольцев, которые приветствовали прибывающих, лежа на лестнице, ведущей ко входу в галерею. Голые люди и толпы знаменитостей гарантировали, что событие не обойдет вниманием ни одна британская газета.

Первой выставкой в новой галерее стала ретроспектива работ Дэмиена Хёрста. Следом Саатчи показал работы молодых художников, только что завершивших художественное обучение (купленные оптом). Из новой галереи Саатчи решил не делать белый куб. Вместо этого он заказал отреставрировать старинные дубовые панели, которыми были обшиты стены в коридорах и бывшем Зале Совета. В такой обстановке все вдруг стало походить на традиционное искусство: и акула Хёрста; и «Моя кровать» Трейси Эмин (см. фото) – неубранная кровать с разбросанным нижним бельем и обертками от презервативов, в которой художница провела четверо суток, размышляя о самоубийстве; и изображение Девы Марии от Криса Офили, созданное с использованием слоновьего помета.

Выставка Саатчи фактически отменила ретроспективу работ Хёрста, запланированную Тейт Модерн. Хёрст предпочел начать с Саатчи, надеясь следом выставиться и в Тейт, но последняя отозвала свое предложение, посчитав, что идти вторыми для них не слишком почетно.

Саатчи с удовольствием предоставляет работы из своей коллекции для музейных выставок, но иногда с условием продемонстрировать еще несколько работ по его выбору. Так, в сентябре 1997 года он выставил часть своей коллекции на выставке в Королевской академии искусств. Это была выставка под названием «Сенсация» – мы уже говорили о ней. На выставке было представлено сто двадцать две работы сорока художников из YBAs, отобранные из трех тысяч работ, принадлежащих, как тогда считалось, самому Саатчи. Саатчи выделил 2 миллиона фунтов на организацию выставки, взамен получив право выбирать и располагать работы по своему усмотрению.

Участие Саатчи в «Сенсации» было с его стороны актом неслыханной щедрости. Дело в том, что изначально секретарь Королевской академии Норман Розенталь хотел показать берлинскую выставку «Искусство XX века», но концептуальность и острая современность собранных на ней работ («Что это – огнетушитель или произведение искусства?») отпугнули британских спонсоров. Розенталю пришлось отменить запланированную выставку в последний момент. К счастью, на замену нашлась «Сенсация».

«Сенсация» стала первой ласточкой в ряду выставок, посвященных шок-искусству. Все, что окружало готовящееся шоу, было направлено на то, чтобы спровоцировать острую реакцию публики, что-то подобное делали в своих рекламных кампаниях братья Саатчи. Слухи и подробности передавались из уст в уста со скоростью и оживлением, не достижимыми ни для одного более традиционного события. Выставку посетили двести восемьдесят пять тысяч человек, причем 80 % из них пришлось на долю людей моложе тридцати. Ни одна другая британская выставка 1997 года не могла похвастаться ни таким наплывом посетителей, ни таким количеством молодежи.

Самой обсуждаемой работой выставки и самым экстремальным примером шок-искусства стала картина Маркуса Харви «Майра» – портрет размером 3,3 × 2,7 м, изображающий детоубийцу Майру Хиндли. Лицо на портрете было скопировано с полицейского снимка преступницы и составлено из отпечатков вымазанной в краске детской руки. После открытия выставки родственники жертв выразили протест против демонстрации работы и потребовали, чтобы люди, стоявшие в очереди на вход, разошлись. Двое мужчин забросали картину яйцами и облили чернилами, после чего ее пришлось снять, чтобы произвести очистку. После этого картина была возвращена на выставку, но теперь ее защитили прозрачным пластиковым щитом и выставили охрану. История с «Майрой» получила такую широкую огласку, что, как говорят, поймав такси, достаточно было сказать водителю: «Отвезите меня на ту выставку».

В 1999 году выставку принял у себя Бруклинский музей. Здесь эстафета самого шокирующего экспоната перешла к «Пресвятой Деве Марии» Криса Офили, одну из грудей которой изображал комок слоновьего дерьма, а крылышки порхающих вокруг херувимов – фотографии женских гениталий. Мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани пригрозил музею штрафом, на что, в свою очередь, вскинулась пресса, усмотрев в этом покушение на свободу слова и самовыражения. Яростные заголовки на первых полосах обеспечили музею целые толпы желающих попасть на выставку. Дэмиен Хёрст прокомментировал реакцию Джулиани так: «Черт возьми, он оказал мне большую услугу, приписал к ценам на мои картины еще один ноль», – и это притом, что мэр ни слова не сказал о работах Хёрста.

Когда брендовый коллекционер, как Саатчи, приобретает работу какого-нибудь художника, выставляет ее в своей галерее, предоставляет на выставки в музеи, включает в резонансные шоу, подобные «Америке сегодня», – все это способствует накоплению авторитета и ценности не только самой работы, но и художника. Разумеется, каждый из этапов способствует и повышению авторитета Саатчи. За последнее время Саатчи продал многое из своей коллекции, кое-что целыми партиями, с огромной выгодой для себя. Так, картина Дженни Сэвилл, купленная в 1992 году за 15 тысяч фунтов, в 2001-м была продана за 334 тысячи. Гипсовая скульптура кухонной раковины работы Рейчел Уайтрид, купленная за 5 тысяч фунтов, в декабре 1998 года ушла на лондонском аукционе «Кристи» за 133 500 фунтов. «Афродизия» Криса Офили, ода афроприческам, также не обошедшаяся без слоновьего помета, была куплена в 1996 году за 40 тысяч фунтов и продана нью-йоркскому художественному консультанту Тодду Левину в 2005 году за 1 миллион долларов.

Самая знаменитая сделка Саатчи, не считая, конечно, «акулы», – приобретение и последующая перепродажа с огромной прибылью «головы Марка Куинна» – автопортрета художника, изготовленного из пяти литров его собственной замороженной крови. Саатчи купил «Автопортрет» в 1992 году за 13 тысяч фунтов и продал его американскому коллекционеру в 2005 году за 1,5 миллиона фунтов. Это произведение имеет и собственную легенду: ходили слухи, что его оригинал растаял в морозильной камере в квартире Саатчи и Найджеллы, поскольку незадачливый техник при ремонте в кухне забыл вставить вилку обратно в розетку. Считается, что это миф, поскольку уже после предположительного размораживания голова была продана. Тем не менее Джейн Фёрневаль из London Telegraph будто бы нашла улики, подтверждающие эту историю, взяв интервью у одного из рабочих, занимавшихся ремонтом кухни Саатчи. Ну что ж, если все правда, то это всего лишь означает, что Куинну пришлось нацедить еще немного крови.

В декабре 1998 года на лондонском аукционе «Кристи» состоялась благотворительная распродажа произведений из коллекции Саатчи – ста тридцати работ, созданных девяносто семью художниками YBAs. Прибыль от акции составила 1,6 миллиона фунтов, 90 % выставленных работ нашли покупателей, половина превысила уровень предварительной оценки. Многие из представленных на торгах художников никогда раньше не участвовали в аукционах, и это стало значительным для их репутации событием творческой биографии (особенно повезло тем, чьи работы приобрели общественные учреждения). Вырученная прибыль была передана в стипендиальный фонд четырех художественных школ Лондона: Голдсмитского колледжа, Художественного колледжа Челси, Школы Слейда и Королевского колледжа искусств. Патрисия Бикерс, редактор ежемесячника Art Monthly, отметила, что подобной щедростью Саатчи приобрел право выбирать лучшие произведения выпускников лондонских художественных школ на много лет вперед.

Саатчи собрал коллекцию работ Мартина Киппенбергера, немецкого художника-маргинала, создавшего лучшие свои произведения – картины, скульптуры и инсталляции, будучи сильно пьяным. Киппенбергер умер от рака печени в 1997 году. При жизни он считался крепким середнячком, но после смерти цены на его работы взмыли в заоблачные выси. Здесь Саатчи скорее примкнул к существующему тренду, нежели создал его сам. Впрочем, это не помешало затем сработать эффекту «это собирает Саатчи»: как только другие крупные коллекционеры узнали, что Саатчи покупает Киппенбергера, работы художника тут же потребовались всем и за любые деньги.

Благодаря авторитету своего бренда и влиянию на рынке Саатчи обладает особыми привилегиями. Утверждают, что в независимости от того, кто продавец: сам ли художник или галерея, Саатчи получает скидку «за опт». В июне 2007 года он посетил выставку работ выпускников Королевской академии искусств и приобрел все представленные там работы одного из студентов – Джеймса Ховарда – за 4,5 тысячи фунтов (в количестве сорока шести штук, все выполнены методом цифровой печати). Пресс-секретарь Саатчи тут же рассказал об этом всем британским СМИ, и большинство из них действительно заинтересовались и стали распространять эту историю. Ховард обрел некоторый успех и даже получил предложения сотрудничества от нескольких дилеров. А стоимость коллекции Саатчи после этого случая, должно быть, увеличилась в три раза.

Когда дилеры продают Саатчи работы своих художников, они не берут комиссионных. На практике это означает, что Саатчи платит лишь половину или даже меньше от запрашиваемой галереей цены. Но тот факт, что художественный объект приобрел не кто иной, как сам Чарльз Саатчи, увеличивает его перспективную стоимость настолько, что ни сам художник, ни галерея не чувствуют себя внакладе.