Текст книги "Философия в семи предложениях"

Краткое изложение аргументов Августина

Приведенный здесь аргумент Августина – не единственный его крупный философский аргумент. Его богатые идеями труды охватывают обширную область знаний, поднимая философские, исторические и пастырские вопросы. Начав с самости, он на этом не останавливается. Резюмировать его подход можно следующим образом:

Люди знают о существовании в них нравственного закона и о своей неспособности подчиниться ему в достаточной степени, чтобы умиротворить свою совесть.

Это порождает чувство вины за грех и тоску в чувствительной душе.

Главная форма греха – идолопоклонство, которое опирается на представление о совершенстве Бога. Его питает гордыня, а не любовь.

Бог – лучшее объяснение осознания нравственного закона, поскольку Он является его совершенным источником.

Бог позаботился о мятежном и погрязшем в идолопоклонстве человечестве, послав посредника – Богочеловека.

Поэтому наши сердца могут найти покой в благодати, предлагаемой только Богом.

Августин предлагает самое разумное экзистенциальное объяснение состояния человека. Независимо от того, согласны мы с ним или нет, он открывает окно в мир философии, в котором ясно очерчены недуги смертных.

Глава пятая
Декарт

Я мыслю, следовательно, я существую.

Рене Декарт, «Рассуждение о методе»

Чтобы перейти от Августина к Рене Декарту (1596–1650), нам придется проделать долгий путь по стране Философии. Многое можно было бы написать о величайшем философе Средневековья Фоме Аквинском, о мусульманской философии, о Ренессансе или Реформации. Но поскольку это не история философии, а скорее личное знакомство с предметом и мышлением в целом, я надеюсь, что читатель простит меня. Мы обнаружим неразрывную связь и некоторые интересные сходства между Августином и Декартом, а также существенные различия.

Проблема имиджа Декарта

У Рене Декарта проблемы с пиаром и у него мало адвокатов для борьбы с негативными отзывами в прессе. Французского философа, математика и ученого обвиняют почти во всех проблемах современного мира: в сухом, оторванном от природы, рационализме; в дихотомии между разумом и телом, которая распиливает несчастных людей надвое; в философии, требующей абсолютной уверенности там, где ее нет; и во многом другом.

Его изречение «Я мыслю, следовательно, я существую», пожалуй, слишком хорошо известно, при том, что мало кто знает контекст этой фразы или ее место в ряду некоторых аргументов. Рок-группа The Moody Blues включила эту строчку в одну из своих песен: «Я думаю, поэтому я существую, я думаю» . Декарт не стал бы аплодировать. Существует даже анекдот о Декарте, в котором используется его максима: Декарт заходит в бар и заказывает много напитков. Через некоторое время бармен, видя, что он совсем опьянел, говорит: «По-моему, вы уже достаточно выпили». Декарт отвечает: «А по-моему, нет!» И исчезает.

Эта шутка довольно забавная, но Декарт в ней ошибается, потому что он считал, что мышление – это достаточное условие существования (кто мыслит, тот существует), а не необходимое условие (существование требует мышления). Таким образом, можно «перестать думать» и при этом не переставать существовать. Или я слишком придирчив к словам?

Я не собираюсь хоронить Декарта (в очередной раз), а напротив хочу похвалить его, хотя бы в какой-то мере. Я воскрешу некоторые из его известных и несправедливо опороченных аргументов. Декарт – человек на все времена и на все эпохи, потому что он решал самые сложные вопросы философии. Как вообще можно что-то знать? Что есть человек? Откуда я знаю, что Бог существует? Как бы кто ни относился к этому философу, его влияние неоспоримо, и не случайно его называют отцом современной философии.

Поиск знания в условиях неопределенности

Книга Декарта «Рассуждение о методе», где он делится историей своей жизни, не столь откровенна, как «Исповедь» Августина, но его жизненный опыт все же имеет отношение к его философии. В молодости Декарт был прилежным студентом и получил лучшее образование того времени. Философские поиски заставили его много путешествовать по Европе. Вспомните книгу Джека Керуака «В дороге», только скорости были ниже, а путешественник гораздо умнее и трезвее . Образование и путешествия Декарта были не развлечением или подготовкой к профессии, а подлинным поиском знаний. Некоторые воспринимают это повествование как драматический ход, призванный оживить историю. Это слишком цинично. Милосердие должно побуждать нас верить человеку на слово, если нет веских доказательств обратного.

Декарт предстает перед нами как искренний и скромный искатель истины. Он приветствует любую форму обучения, но не удовлетворен ее неопределенным статусом. Хотя в молодости он получил хорошее образование и много путешествовал, его сердце не находит покоя в авторитетах и традициях. Он достигает ясности и определенности в математике, но не видит философской ценности, построенной на ее основах. Так что он недоволен. Декарту не удается найти определенности в традиционных областях. Поэтому необходим новый, революционный метод. Декарт стремится обрести уверенность в реальности. И тогда в качестве объекта исследования он выбирает собственное существование. Но не потому, что он самовлюбленный нарцисс. Он просто хочет понять себя в связи со всем тем, что можно по праву принять за истину.

Возможно, многие из нас с этим согласятся. Кому можно доверять? От кого исходит истина? Чтобы тщательно проанализировать свои мысли, Декарт отправляется в Германию, где уединяется в комнате с дровяной печью. Своего рода философский ретрит с единственным участником. Здесь он начинает открывать свой метод.

Метод познания

В результате философских поисков Декарт обнаруживает четыре логических принципа (четыре правила метода), которые решает никогда не нарушать: (1) не верить ничему, кроме того, что ясно и очевидно, (2) делить задачи на соответствующие подзадачи, (3) идти от простого к сложному и (4) следить за тем, чтобы ничего не упустить . Этот метод, по мнению Декарта, может обеспечить своего рода математическую точность. Однако он считает себя слишком молодым и неопытным, чтобы приступить к реализации проекта. Он решает подождать, когда станет более зрелым.

Чтобы «отыскивать только то, что ясно и очевидно», Декарт проверяет все, в чем можно усомниться. (Он делает это не для того, чтобы прослыть философом-скептиком, а скорее для того, чтобы обрести неоспоримую уверенность. Затем он дает краткое описание вопросов, которые позже и более подробно были рассмотрены в «Рассуждении о методе». К этому моменту Декарт с успехом рассказывает философскую автобиографию. Рассказывая истории, он привлекает читателей, которые обычно не интересуются философией. Он передает ощущение интеллектуального приключения и персонализирует положения, делая их своими собственными, основанными на его перспективе, и не позволяя им оставаться лишь абстрактными умозрениями.

Автобиографическая форма соответствует предлагаемой философии. Из-за недоверия к традиции он должен как бы заново начать философию с самого себя, как автономного рассудка. Отправной точкой позитивной философии Декарта является не абстрактная пропозиция, а экзистенциальное утверждение: «Я мыслю, следовательно, я существую». Сделав себя начальным объектом исследования, он демонстрирует, что философия и автобиография неразрывно и неизбежно связаны. Изложение его философии требует в качестве основания историю самого себя. Как и у Августина, самосознание Декарта является основой его метода. Для Августина философский самоанализ стал толчком к поиску искупления, который в итоге привел его к «себе», нашедшему покой в Боге. Подобным образом, исследование Декарта было неотделимо от его экзистенциального поиска философии, которая стала бы достойным руководством для жизни.

Реакция Декарта на скептицизм и неопределенность не появилась из-за недостаточной осведомленности. Он не довольствовался утверждением традиции или привычным скепсисом (чего придерживались многие философы прошлого и современности). Напротив, Декарт осмелился найти выход из лабиринта и прийти к определенности. Как и у Августина, его подход был субъективным. Но в отличие от Августина, его недомогание было скорее эпистемологическим, чем нравственным. Августин искал путь прощения и истинной любви, которые соответствовали бы объективной реальности, Декарт же искал место, с которого можно было бы взглянуть на мир и открыть его сокровища с помощью науки.

Рассматривая философию Декарта, изложенную в «Размышлениях», мы можем найти некоторые подсказки для создания последовательной жизненной философии и для себя. Несмотря на злословие и непонимание, Декарт остается не просто исторической фигурой, но и своего рода наставником. Как мы вскоре увидим, с признанием заслуг Декарта приходит и интеллектуальная ответственность.

Вот первая проблема, которую решает Декарт в «Первом размышлении о том, что может быть подвергнуто сомнению»:

Вот уже несколько лет, как я приметил, сколь многие ложные мнения я принимал с раннего детства за истинные и сколь сомнительны положения, выстроенные мною впоследствии на фундаменте этих ложных истин.; а из этого следует, что мне необходимо раз и навсегда до основания разрушить эту постройку и положить в ее основу новые первоначала, если только я хочу когда-либо установить в науках что-то прочное и постоянное .

Декарт должен был изгнать демона скептицизма, который преследовал философов в течение всей истории. Философы задавались вопросом не только о том, что можно знать, но и о том, можно ли вообще что-либо знать. Поверить в утверждение легко, но познать его (приобрести веские основания для веры) гораздо сложнее, а по мнению некоторых даже невозможно. Древнегреческий философ Пиррон, например, утверждал, что вещи вообще непонятны и непознаваемы. Следовательно, нужно просто отбросить убеждения и культивировать благодушное незнание, которое просто следует традициям, поскольку это легче всего сделать. Мы вернемся к скептицизму в шестой главе, посвященной Паскалю, но здесь нам нужно обратить внимание на опасность скептицизма и на то, как Декарт справился с этой опасностью.

В «Первом размышлении» Декарт предоставляет скептику широкую свободу действий. Он решает сомневаться во всем, в чем можно усомниться, поскольку любое из его убеждений может оказаться ложным. Дело не в том, что он активно сомневается во всем, а в том, что в поисках надлежащего основания для знания он будет заниматься систематическим сомнением как отправной точкой своих поисков.

Но так как сам разум побуждает нас столь же тщательно воздерживаться от признания вполне достоверных и безусловных истин, сколь и от явно ложных, то, чтобы отвергнуть все эти мнения, будет довольно, если для каждого из них я найду причину в нем усомниться .

В чем же может сомневаться Декарт? Помните, что он должен сомневаться во всем, что только вероятно, поскольку вероятные убеждения могут быть ложными. Он не безумен, как те, кто считает себя королем, или человеком, сделанным из стекла. Однако его чувства кажутся одинаковыми, когда он спит и когда бодрствует. Как отличить одно от другого? А как быть с математическими убеждениями, такими как 2+3=5? Они кажутся несомненными, несмотря ни на что. Но хуже всего – теологическая вероятность. Он находит в себе концепцию Бога, который, как считается, всеблаг и всемогущ. Однако это существо может быть всемогущим и не быть добрым. Если это так, то Декарт может быть обманут во всем, если этот «злой демон» пожелает того. Он поставил себя в крайне неловкое положение.

В поисках основы: я мыслю, следовательно, я существую

Но поставив под сомнение все, что только можно представить, он возвращается к самому сомневающемуся. Независимо от того, во что Декарт верит или в чем сомневается, у него есть мысли. Он может думать, что существует внешний мир, даже если тот оказывается иллюзией. Он может думать, что у него есть физическое тело, даже если это не так. Но несмотря на все это, он мыслит. А раз так, то он должен существовать. Даже злой демон не смог бы обмануть его, заставив думать, что он существует, когда он не существует. Вот как он это формулирует.

А раз он [демон] меня обманывает, значит, я существую; ну и пусть обманывает меня, сколько сумеет, он все равно никогда не отнимет у меня бытие, пока я буду считать, что я – нечто. Таким образом, после более чем тщательного взвешивания всех «за» и «против» я должен в конце концов выдвинуть следующую посылку: всякий раз, как я произношу слова «Ego sum, ego existo» [Я есмь, я существую] или воспринимаю это изречение умом, оно по необходимости будет истинным .

Отметим, что здесь Декарт не говорит: «Я мыслю, следовательно, я существую», как он утверждает это в «Рассуждении о методе». Ученые пролили немало чернил по поводу того, одинаковы ли эти формулировки и что это за утверждение. Я не отмахиваюсь от этих споров, поскольку в свое время вел семинар по Декарту для студентов магистрантов. Можно с уверенностью считать, что приведенное выше высказывание Декарта почти синонимично фразе: «Я мыслю, следовательно, я существую». Для целей нашего разговора важно увидеть, как из пройденного Декартом пути вытекают два основных момента.

Во-первых, Декарт занимается систематическим и методологическим сомнением, но с определенной целью. Для него это не игра, он не демонстрирует свои философские способности. Он стремится к уверенности, то есть к знанию, а не к догадкам, домыслам или предположениям. Я отмечаю это, потому что слишком много вводных курсов по философии озадачивают неопытных студентов скептицизмом – из работ Декарта или из другого источника – и не помогают им двигаться дальше. Я был ассистентом преподавателя на вводном курсе по философии, где из всех «Размышлений» проходили только первое! Это интеллектуально безответственно. Возможно, из скептической ямы, которую вырыл Декарт, нет выхода, но почему бы не попытаться выбраться из нее, прежде чем в этой мрачной и темной пещере вас постигнет отчаяние? Декарт глубоко погружается в сомнения, чтобы подняться над ними.

Во-вторых, хотя Декарту еще не удалось вытеснить скептицизм из своей системы, он нащупал важную истину, которая фактически опровергает несколько других систем мышления. Придя к выводу, что фразы «Я есмь, я существую» или «Я мыслю, следовательно, я есмь, или существую» обязательно истинны всякий раз, когда они выражаются мной или возникают в моем сознании, он утверждает, что мысли свидетельствуют о существовании мыслителя. Другими словами, если мышление имеет место (или мысли существуют), то должен существовать и мыслитель, в голове которого оно появляются. При этом не имеет ни малейшего значения, какого рода это мышление. Далее Декарт говорит, что он сам является «мыслящей субстанцией или вещью», независимо от того, есть у него физическое тело или нет. Заметьте, что утверждение Декарта – это утверждение несомненности, а не вероятности. Если утверждение несомненно истинно, оно не может быть ложным. Например, треугольник должен иметь три стороны, иначе он вообще не треугольник. Таким образом, утверждение «У треугольника три стороны» несомненно истинно. Нам не нужно обращаться к социологическим опросам, чтобы понять это. Даже если бы каждый человек на планете утверждал, что у треугольника две стороны, все они были бы неправы. Несомненные истины обладают своего рода властью над нашим мышлением, и когда наше мышление находит их, оно должно подчиниться, нравится нам это или нет, чтобы не отвергнуть саму реальность.

Пока что аргументы Декарта убедительны. Но на мгновение мы можем направить их в сторону, которую он не рассматривал. Одно из главных утверждений буддизма заключается в том, что индивидуального Я как субстанции (того, что сохраняется во времени и пространстве) не существует. Скорее, мы являемся совокупностью разрозненных состояний (называемых скандхами). Одна из книг, написанная буддистом, так и называется – «Мысли без мыслящего» . Это означает, что мысли (о чем угодно: деревьях, собаках, лошадях) не требуют мыслящего человека, у которого эти мысли возникают. Это соответствует буддизму, как бы странно это ни казалось некоторым .

Но интересно, кто написал книгу, если не было мыслящего, который был бы ее автором. Мысли кто-то генерирует, иначе они вообще не являются мыслями. Утверждать, что мысли могут существовать без мыслящего – все равно что говорить о треугольнике, у которого не три стороны, или говорить о муже, который не женат. Как такое возможно? При этом в сфере религии многие отказываются от критического мышления. Но Декарт не был таким человеком.

Этот вывод уже сам по себе важен для современной мысли, которая заразилась субъективизмом (это все обо мне) и релятивизмом (все относительно меня или моей культуры). Некоторые утверждают, что, поскольку у нас есть свобода слова, которая проистекает из свободы мысли, наши мысли полностью принадлежат нам, потому что, в конце концов, «у нас есть право думать то, что мы хотим». Да, и у нас также есть «право ошибаться», как говорил один из моих преподавателей по литературе. Мыслящие люди, если они хорошо соображают, понимают, что они связаны с вещами вне себя, как с идеями, так и с объектами. Как я не могу отмахнуться от пули, летящей в мою сторону, так и я не могу отмахнуться от несомненной истины. Я связан с реальностью ее силой. Обсуждая Аристотеля, мы столкнулись с еще одной несомненной истиной: законом непротиворечия. Это не просто хорошая или полезная идея, это закон, и как таковой он тверд, как бетон – он не допускает никаких исключений.

Если Декарт прав, говоря, что он может познать хотя бы одну, причем несомненную, истину, исходя только из мышления и совершенно не опираясь на свидетельства чувств, то это показывает, что философия эмпиризма ложна. Эмпиризм, который почти безраздельно господствует в науке, уверяет нас, что все знания о мире мы приобретаем исключительно из опыта, получаемого из пространственно-временного мира объектов, событий и процессов. Абсолютно все. Но если хоть какое-то знание приобретается иначе, эмпиризм нужно исправлять. Это значит, что существуют знания, которые человек приобретает независимо от внешнего мира. Это означает, что существует объективное знание, независимое от физических объектов. Значение этого тезиса мы увидим очень скоро.

От себя к Богу

Но на этом Декарт не остановился. Это была лишь вторая из шести остановок, названных «Размышлениями», и до конечного пункта мы с ним не доедем. Однако следующие два аргумента жизненно важны для его тезиса, цель которого – найти прочный фундамент получения любых знаний, научных и философских. Полезно знать, что во времена Декарта эти две дисциплины не делили, как сейчас. Натуральная философия охватывала вопросы науки и философии, которые можно было познать независимо от Библии или церковной традиции. Декарт ясно дает понять, что он не отрицает свою католическую веру. Он лишь пытается найти универсальный и объективный метод мышления. Выдвинув четыре условия для своего исследования, он говорит в «Рассуждении о методе», что, кроме религиозных истин, «которые всегда были первым предметом моей веры, я счел себя вправе избавиться от всех остальных своих мнений» .

«Третье размышление» – это связующее звено «Размышлений». Пока что Декарт знает, что у него есть мысли, а значит, знает, что он существует как мыслящее существо. Но он еще не знает, есть ли у него тело и можно ли доверять его чувствам. Он может доверять своему разуму в той мере, в какой он знает, что существует, но за пределами этого он все еще барахтается в море скептицизма. Но он не тонет в нем. Из всего сущего Декарт теперь обращается к Богу – не в молитве, а к идее Бога и ее последствиям для его мышления. Декарту еще предстоит изгнать из себя злого демона, который, возможно, обманывает его по поводу всего, кроме того, что он существует как мыслящая субстанция.

Проводя инвентаризацию своих идей в «Первом размышлении», Декарт находит идею о всеблагом и всемогущем Боге. Но это не приносит ему утешения, поскольку он считает, что, возможно, Бог – шутник, который обманет его относительно всех вещей, находящихся в Его власти. Но, закрепившись в тезисе «Я мыслю», Декарт пересматривает идею Бога и обнаруживает, что Бог занимает в его мыслях уникальную категорию. В каком-то смысле мы можем проанализировать мысли, которые у нас возникают о предметах, и составить их список:

камни

цветы

собаки

лошади

люди

телефон и так далее.

А затем подумать:

Бог

Бог входит в список идей, но он отличается от обычных идей (с первой по шестую) тем, что является Богом. Камни также существенно отличаются от цветов. Камни неживые, а цветы живые, но не чувствующие. Собаки разумны, но не наделены интеллектом, которым обладают люди. Телефон не является ни живым, ни чувствующим, но создан живыми, чувствующими существами и для них. Кто-то может счесть это банальным, но это базовая онтология (изучение бытия, его сущности и атрибутов). Все перечисленные виды существ (пункты 1–6) – как бы они ни отличались друг от друга – конечны. Их бытие ограничено пространством, временем и материей. А что же Бог? Независимо от того, взял ли Бог на Себя труд существовать, сама идея Бога титанически отличается от идеи чего-либо конечного. Скептический ответ может быть примерно таким: «Да, идея Бога отличается, как и идея зубных фей, единорогов и ангелов». Они, наряду с Богом, представляют собой невидимые существа, которые обладают странным свойством несуществования. (Если что, это резкая критика Канта – специально для вас, фанаты философии). Чем Бог отличается от этих несуществующих существ, этих жалких концепций, не имеющих материального существования? Есть одно отличие: Бог бесконечен. Это ключ к разгадке.

Мы должны четко определиться с самой концепцией. Что мы ищем? Декарт сделал «ясные и очевидные» идеи необходимой частью своего метода. Теисты всегда описывали Бога так же, как Декарт, хотя говорили и многое другое, например, что Бог – это Троица. Поэтому, Декарт опирается на ортодоксальную теологическую традицию, согласно которой идея «всевышнего Бога» «вечного, бесконечного, всеведущего, всемогущего, творца всех сущих, помимо него самого вещей» .

Если говорить немного подробнее, то Бог вечен (не ограничен временем), бесконечен (не конечен ни в чем), неизменен (не подвержен изменениям), всеведущ (обладает всеми возможными знаниями об истинном и ложном), всемогущ (способен сделать все) и Бог есть Творец (создатель всего сущего вне себя) . Мы могли бы уточнять и обсуждать эти моменты, как это делают многие современные философы. Однако суть заключается в том, что понятие Бога представляет собой категорию, отличную от всего остального. Если говорить кратко: Бог бесконечен, а все остальное – конечно. Это уже должно быть ясно и понятно. Но как же быть с этим метафизическим анализом идеи Бога? Неужели это не больше, чем пустые слова? Декарт находит эту идею в своем сознании, а затем задается вопросом о возможных источниках этой идеи. Рассматривая происхождение идей, он говорит: «одни кажутся мне врожденными, другие – благоприобретенными [то есть пришедшими ко мне извне], третьи – образованными мною самим» .

Здесь требуется некоторое уточнение. Врожденная идея (если таковые существуют) – это идея, которая глубоко заложена в нас. Если теория лингвиста Ноама Хомского верна, то базовые грамматические структуры являются врожденными. В сущности, он назвал эту теорию «картезианской лингвистикой». Благоприобретенная идея – это идея, полученная извне, например идея саксофона или змеи. Надуманные идеи создаются самостоятельно, как, например, идея единорога (в которой сочетаются черты благоприобретенных идей: лошади и рога другого животного).

Декарт считает, что он охватил все источники приобретения идей, и, похоже, так оно и есть. Откуда еще браться идеям?