Текст книги "Философия в семи предложениях"

Познание сердца

Паскаль, как и Декарт, верил в метафизическое различие тела и разума. Но он пошел дальше Декарта, обратившись к рациональному органу – сердцу. Согласно Диогену Аллену, тело, разум и сердце суть три порядка, каждый из которых «имеет свою собственную способность к восприятию, свои собственные объекты важности и свои собственные принципы суждения» .

Порядок тела связан с постижением предметов и явлений органами чувств (например, боится ли природа пустоты). Он работает с эмпирическими принципами и наблюдениями. Те, в ком преобладает телесный порядок, не интересуются интеллектуальными или духовными вопросами: «Величие работников разума невидимо царям, богачам, полководцам, всем сильным по плоти» . Но сферу тела нельзя забывать: «Все тела, небосвод, звезды, земля с ее царствами не стоят малейшего из умов. Ибо он знает все это и себя самого, а тела – нет» . В этом Паскаль согласен с Декартом: разум мыслит и знает. Тела же сами по себе ничего не знают.

Удел разума – рациональные принципы и вычисления. Те, кого определяет порядок разума, не нуждаются в физическом или социальном величии. «У великих гениев свои царства, своя слава, свое величие, своя победа и свой блеск, и нет нужды в плотском величии» . Однако те, кто одарен разумом, могут упустить реалии религиозного знания, которые, хотя и не противостоят разуму, исходят из сферы, недоступной для понимания неоснащенной человеческой рациональности. Паскаль утверждал, что разум, правильно использующий свои возможности, познает свои собственные ограничения: «Высшее проявление разума – признать, что есть бесконечное множество вещей, его превосходящих. Без такого признания он просто слаб» . Под вещами, которые превосходят разум Паскаль подразумевает то, что открыто нам Богом, а не что-то иррациональное или нерациональное.

Разум и сердце

Когда Паскаль пишет о значении и роли разума, он обычно использует этот термин для обозначения аргументативного дискурса, то есть метода аргументации, при котором истинность вывода устанавливается из истинности предпосылок. Частые замечания Паскаля о необходимости «смирения» разума для познания Бога и сверхъестественного имеют в виду именно этот метод аргументации. Разум нужно смирить, а не уничтожить. Разум – это один из способов познания. Он проверяет истинность утверждений, но не может дать или раскрыть всю истину; ни эмпирическое наблюдение, ни теоретические выкладки не могут этого сделать. Некоторые знания находятся в сердце.

Порядок сердца (или милосердия) касается таких предметов знания и мудрости, которые не поддаются наблюдению или рациональному расчету, таких как недоказуемые, но несомненные первые принципы (априорные интуиции), касающиеся чисел, пространства и времени. Сердце также является каналом для эмоционального, эстетического и религиозного опыта. Этот фрагмент, в частности, имеет отношение к «разумности сердца».

Мы познаем истину не только разумом, но и сердцем. Именно сердцем мы познаем начальные понятия, и тщетно рассудок, к этому непричастный, пытается их оспорить. Пирронисты [скептики], которые только этим и заняты, стараются напрасно. Мы знаем, что живем не во сне. Как бы ни были мы бессильны доказать это с помощью рассуждений, такое бессилие означает лишь слабость нашего разума, но никак не зыбкость всех наших знаний, как они утверждают. Ибо знание первоначал – пространства, времени, движения, числа – столь же твердо, как любое из тех, что даются нам рассудком; на эти-то знания, добытые сердцем и инстинктом, и должен опираться разум и основывать на них все свои рассуждения .

Несмотря на то, что эти знания, «добытые сердцем», не доказуемы с помощью разума, они от этого не становятся менее достоверными. Если только нам не доставляет удовольствие бесконечный регресс в бездонную яму, наши рассуждения должны с чего-то начинаться. Есть дно или его вообще нет? Кроме того, наши базовые знания о «пространстве, времени, движении, числе», хотя и применимы к эмпирическому миру, не являются чем-то, что мы выводим из него. Эти понятия должны существовать, чтобы мы могли что-то знать. Если я утверждаю, что Колорадо-Спрингс находится примерно в часе езды от Денвера, я уже должен понимать концепты пространства, времени, движения и числа. Они суть данность. Некоторые идеи являются врожденными – в этом Паскаль согласен с Декартом, хотя они и расходятся во мнениях относительно содержания и объема этих идей .

Например, вопросы любви не являются ни предметом научного наблюдения, ни предметом рационального расчета. Для Паскаля сердце также является тем органом, с помощью которого мы можем узнать о сверхъестественных вещах, относящихся к Богу и спасению. Ни наука, ни разум без посторонней помощи не могут привести нас в эту сферу. Паскаль восхищается способностью Иисуса просто и ясно преподавать глубокие истины. Он никогда не преуменьшает разум. Несмотря на это, Паскаль видит в Иисусе сверхъестественное раскрытие порядка сердца.

Иисус Христос, без богатств и без всяких подвигов в чем-либо кроме премудрости, пребывает в Своем порядке святости. Он не сделал никаких изобретений. Он не царствовал, но Он был смиренный, терпеливый, святой, святой, святой для Бога, страшный для бесов, безгрешный. О, в какой сверкающей пышности и несказанном великолепии является Он очам сердца и умеющим видеть премудрость .

Однако разум по-прежнему играет важную роль в защите веры. Сам Паскаль был мастером в этом деле, хотя мы не будем рассматривать здесь эту его способность. Разум, утверждал он, необходим для того, чтобы убедить в христианстве нежелающего верить, но сам по себе он недостаточен для того, чтобы привить человеку религиозное изменение жизни, которое является даром Божьим и делом сердца.

У сердца свой рассудок

Теперь мы готовы вновь обратиться к начальному предложению Паскаля, но теперь прочитаем его в контексте:

У сердца свой рассудок, который рассудку недоступен: это видно по множеству вещей.

Я говорю, что сердце от природы любит и бесконечное существо, и самого себя, в зависимости от собственной прихоти, и ожесточается против того или другого по своему выбору. Вы отбросили одно и сохранили другое; по рассудку ли вы любите самого себя?

Обратите внимание, что в первом предложении Паскаль использует слово «рассудок» или в двух разных смыслах. У сердца есть рассудок. Но он недоступен нашему рассудку. Паскаль не противоречит себе. Просто он говорит о порядке сердца (или рациональной интуиции) и порядке разума (дискурсивного мышления). Итак, мы любим себя не потому, что мы логически пришли к такому умозаключению. Мы любим себя, потому что так нам велит рассудок сердца. Это – факт, не требующий никаких доказательств . Паскаль говорит здесь примерно то же самое: «У сердца свой порядок, у разума – свой, основанный на правилах и доказательствах. У сердца порядок другой. Вы не станете доказывать, что вас следует любить, рассуждая по порядку о причинах любви; это было бы смешно .

Одна из причин, по которой Паскаль пытается разглядеть эти способности в людях, заключается в том, что он знает, насколько сложным может быть познание. Если мы спрашиваем у сердца то, что может знать только разум, мы ошибаемся в одну сторону. Если мы спрашиваем у разума то, что может знать только сердце, мы заблуждаемся в другом. Если мы думаем, что телесные желания сами по себе могут привести к истине, мы неправильно понимаем тело, или, по выражению Паскаля, «машину». Механические действия, такие как регулярное чтение вероучения, могут помочь нам углубить веру в то, что говорит нам разум или сердце, но они не могут породить эту веру.

Надеюсь, мы начинаем понимать значение «рассудка сердца» для философии. Паскаль был гением своего времени, почти эрудитом. Он не отрицал силу разума или его место в религиозной вере. Скорее, он хотел определить средства и способы познания и способы познания вещей. Если мы ошибемся в этом, мы ошибемся и во всем остальном. Я приведу один пример такой ошибки, а затем расскажу о некоторых трудностях поиска сердечного рассудка и о том, как правильно соотнести его с разумом и телом.

Материалисты иногда ругают нас за то, что мы верим в такие вопросы бытовой психологии, как единое Я. Согласно материализму (в широком понимании), люди – это организмы, состоящие из отдельных органов и систем; кроме того, эти организмы довольно радикально меняются с течением времени. Разум – это не что иное, как мозг, а мысли суть его материальные состояния. Если это так, то не может быть никакого Я, которое сохраняло бы свою идентичность в течение долгого времени. Не существует души, которая обеспечивала бы такую непрерывность при переменах. Нет никакого Я в обычном смысле этого слова. Это ловушка, в которую заманивают нас наши тела.

Такой материалистический взгляд на человеческую личность может быть подвергнут критике с помощью разума. Спасибо Декарту. Но для его опровержения достаточно обратиться к базовому интуитивному знанию. Даже если разум сильно пострадал от психических заболеваний и наркомании (или других подобных психических травм), самость (осознание своего Я) – вчера, сегодня и завтра – просто присутствует в нашем сознании.

Сильно пострадавшая женщина может не знать, кто она, но она определенно знает, что она есть. Недавно я упомянул кое-что о самости в соцсетях. Один из моих «друзей» написал: «Я сомневаюсь в существовании самости». Я спросил: «Чье это мнение?» Респондент ответил: «Мое. Это написал я…» Надоедливое Я, которое так хорошо знал Декарт, снова показало себя во всей красе. Вопрос был задан не набором несвязанных друг с другом состояний и не машина из плоти и крови. Нет, Я спрашивает себя, есть ли у него самость. Иногда рассуждения, оторванные от сердца (которое, напомним, является источником знаний, а не только чувств), могут привести к абсурду.

Другие элементы Я могут затруднить или замедлить процесс познания, и Паскаль увлечен изучением всех этих элементов. Так он продвигает то, что сейчас называется «эпистемологией добродетели». Грубо говоря, этим термином обозначают идею, что нравственные черты человека, которые помогают или мешают ему приобретать и правильно использовать знания. Паскаль хочет не только убедить своих читателей с помощью аргументов, но и вызвать должную моральную реакцию на свои истинные утверждения. Без этого семена самых лучших аргументов, которые может предложить разум, будут падать сухую почву рассудка. Он говорит:

Я хотел бы пробудить в человеке желание ее [истину] обрести, быть готовым и свободным от страстей, чтобы следовать за ней, где бы она ни была, сознавая, насколько замутнены страстями его суждения; я хотел бы, чтобы он ненавидел в себе правящую им похоть, дабы она не ослепляла его в миг выбора и не останавливала его тогда, когда выбор уже сделан  .

Интеллектуальный порок можно удержать в узде с помощью значимых причин, исходящих из «рассудка сердца» в сочетании с правильным использованием дискурсивного мышления (то есть разума или рассудка). Паскаль, как и Кьеркегор, как и все философы, знает, что познающий– это не развоплощенный разум, и не логическая машина. Поэтому он разоблачает наши попытки избежать истины и ее последствий. Для этого он мастерски использует риторические формы, такие как притчи, эпиграммы и диалоги. Паскаль разбирает несколько интеллектуальных пороков, но я упомяну только два: воображение и развлечения.

В одном длинном и занимательном фрагменте Паскаль исследует обманщиков человеческого воображения. Он не дает определения этому термину, но приведенные примеры делают это за него. Воображение у Паскаля – это не рождение новых идей и не видение того, что могло бы произойти, а привычки, которые через эмоции или ошибочные ассоциации вводят человека в заблуждение . Паскаль говорит о его соблазнительной природе:

Воображение. Эта главенствующая способность человека, эта госпожа обмана и заблуждения, тем более коварная, что не всегда она такова: она была бы непогрешимым мерилом истины, если б не грешила ложью. Но будучи чаще всего ложной, она никак себя не выдает, помечая одинаковым знаком истину и ложь .

Мы начнем с довольно банального примера и углубимся в философское значение его трактовки.

Окажись величайший философ в мире на доске через пропасть и будь эта доска много шире, чем требуется, – как бы ни убеждал его разум, что он в безопасности, воображение возьмет верх. Многие не могут и подумать об этом, не бледнея и не обливаясь потом .

Эта шутка с подвохом. Интуитивный отклик, который на самом деле является ошибочной реакцией сердца, может взять верх над разумом. Я испытал это на собственном опыте. Поднявшись на вершину бывшей башни Сирс-тауэр (ныне Уиллис-тауэр) в Чикаго, я обнаружил, что там есть укрепленный прозрачный карниз, по которому можно пройтись высоко над землей. (Можно даже заплатить за то, чтобы вас сфотографировали в подвешенном состоянии над Чикаго). На веб-странице, рекламирующей этот аттракцион, говорится: «Самым впечатляющим аттракционом на небоскребе является «карниз» – стеклянный балкон, выступающий на 4,3 фута, с которого можно смотреть прямо вниз. Поначалу большинству людей будет не по себе, но с балкона открывается захватывающий вид на Уэкер-драйв и реку Чикаго».

Пока я со своим другом Крейгом стоял в очереди на балкон, шутка Паскаля не выходила у меня из головы. Будь разумен, сказал я себе. Это совершенно безопасно. Но когда подошла моя очередь, я так и не смог сделать шаг. Крейг так и не смог убедить меня присоединиться к нему. И это понятно, ведь он не был профессиональным философом. Я не боюсь обсуждать онтологический аргумент, но я боюсь высоты. (По иронии судьбы, в мае 2014 года на площадке были обнаружены трещины. Но никто еще не упал).

Паскаль приводит множество наглядных примеров того, как воображение уводит нас от правильных рассуждений и истины. Он не рассматривает художественную литературу или произведения искусства (хотя в других местах критикует театр). Вместо этого, он применяет свои открытия к вопросу, имеющему огромное значение.

Наше воображение так преувеличивает настоящее, поскольку мы постоянно о нем думаем, и так умаляет вечность из-за недостаточного размышления о ней, так что мы делаем вечность из ничего и ничто из вечности; и все это пустило в нас такие крепкие корни, что весь наш разум не в силах нас от этого защитить .

Воображение раздувает всякие мелочи и заполняет ими нашу душу из-за прихотей в оценке, а вещи великие из-за безрассудной дерзости умаляет по своей мерке, – когда говорит о Боге, к примеру .

Многие писали о силе воображения, которое способно донести до нас истины без подробных аргументов. Паскаль с этим согласен. Но воображение смертных под солнцем не всегда проницательно. Оно легко может сбить нас с истинного пути. Паскаль называет это «войной разума и страстей» .

Приведу последний пример.

Вы говорите, что этот сановник, чья почтенная старость вызывает всеобщее уважение, во всем следует разуму чистому и возвышенному, что он судит о вещах по их сути, а не по внешним признакам, способным лишь поразить воображение глупцов. Вот он входит в храм послушать проповедь, и его ревностная набожность подкрепляет твердость его разума пылкостью благочестия; он готовится выслушать проповедь с беспримерной почтительностью. Но вот появляется проповедник, и если природа наградила его скрипучим голосом и забавными чертами, если цирюльник плохо его побрил, если к тому же он случайно испачкался в грязи по дороге, – какие бы глубокие истины он ни возвещал, держу пари: наш сенатор утратил свою серьезность .

Можно представить, как воображение может обмануть тех, кто ищет истину. Но осознание проблемы может способствовать поиску ответа – внутренней бдительности. Без этого знания постоянно будут от нас ускользать. Нам это хорошо известно. Да, у сердца есть рассудок, но сердце не является непогрешимым, поскольку может быть испорчено.

Развлечения также интересовали Паскаля, который обращал особое внимание на человеческие недостатки и на то, как они раскрывают состояние человека. Он заметил, что даже богатые короли не могут спокойно наслаждаться властью и богатством. Боясь скуки, они постоянно искали развлечений. Паскаль не возражал против хобби или отдыха как таковых; скорее, он рассуждал о том, как развлечения могут свидетельствовать об отсутствии интереса к обретению необходимых знаний. Они способны отложить или даже приостановить познание истины.

Невзирая на все свои беды, он [человек] хочет быть счастливым и не может этого не хотеть.

Но как за это приняться. Для счастья ему надо бы стать бессмертным; поскольку этого он сделать не может, то счел за благо не давать себе думать о смерти .

Паскаль считает, что многими нашими действиями, мы, по сути, уклоняемся от поиска истины в вопросах, которые имеют наибольшее значение. Нам не хватает внутреннего покоя, чтобы правильно относиться к самым важным вопросам:

Когда я стал думать о разнообразных треволнениях, подстерегающих людей, о трудах и опасностях, которым они подвергаются при Дворе, на войне, где родится столько стычек, страстей, отчаянных и зачастую неудачных начинаний, и так далее, – я говорил нередко, что все человеческие несчастья имеют один корень: неумение спокойно оставаться у себя в комнате .

Философы, конечно, должны тихо сидеть в своих кабинетах, но даже там они могут отказаться от поиска истины ради менее важных целей. Хайдеггер провел много времени в своем кабинете – и стал нацистом .

Против равнодушия и развлечения

Паскаль особенно критикует (и даже презирает) тех, кто довольствуется развлечениями и стал безразличен к вопросам истины, хотя термином «акедия» (нежелание учиться, см. гл. 2) он не пользуется. Вот как он описывает жизнь человека, подход которого к философии и поиску смысла мы бы сегодня назвали «пофигистским».

Я не знаю, ни откуда пришел, ни куда иду; я знаю только, что, уходя из этого мира, я попадаю навсегда либо в небытие, либо в руки разгневанного Бога, не зная, какой из этих уделов навеки мне уготован. Вот мое положение, исполненное слабости и неуверенности. И из всего этого я заключаю, что должен прожить все свои дни, не помышляя искать ответа о том, что со мною случится. Быть может, какой-то ответ сыскался бы в моих сомнениях; но я не желаю прилагать к тому усилий и делать какие-то шаги для таких поисков .

Затем Паскаль задает четыре острых вопроса: «Кто захотел бы иметь своим другом человека, который рассуждает подобным образом? Кто выбрал бы его среди прочих, чтобы делиться с ним своими заботами? Кто просил бы его помощи в невзгодах? Наконец, кто придумает, на что мог бы он употребить свою жизнь?»

Эти вопросы – не просто нападки ad hominem [личного характера]; они образуют аргумент. Если хорошо быть надежным другом и если такой друг никогда не будет, подобно скептикам, наплевательски относиться к своей судьбе, то быть нерадивым, скептически настроенным человеком плохо. Такие скептики не смогли отменить главную обязанность человека: исследовать вопросы чрезвычайной важности. Этого требует рациональный интерес к себе или благоразумие. Несмотря на то, что скептик не считает христианство рациональным выбором, относя все к стечению обстоятельств, Паскаль побуждает этого человека продолжить изучение вопроса. Тщательно объясняя это пари, Паскаль апеллирует к страсти своих друзей к азартным играм .

В итоге Паскаль отводит место всем видам знания, как интуитивному, так и дискурсивно-рациональному. Рассудок сердца дает знание и не является иррациональными. Чистый разум имеет свои пределы, но он необходим. Мы живем в телах и не можем отказаться от нашей «машины», поскольку она влияет на наши способности к познанию. Хотя я не стал развивать здесь эту идею, а остановился на собственно эпистемологии, Паскаль считает, что самого Бога можно познать через сердце, и это познание не противоречит порядку разума. Он пишет:

Вот почему блаженны и тверды в убеждении те, кому Бог дал веру через сердечное чувство; но тем, кто ее не имеет, мы можем ее дать лишь через рассуждение, пока Бог не даст им ее через сердечное чувство, без чего вера остается делом всего лишь человеческим и бесполезным для спасения души .

Но сердце должно быть в правильном месте, чтобы различать Божественное, поскольку «Он дал достаточно света тем, кто жаждут видеть, и достаточно мрака тем, у кого желания противоположные» . Более того, наши физические привычки и поза во время молитвы также влияют на наше знание.

Внешнее должно присоединяться к внутреннему, чтобы стяжать милость Божию; то есть надо становиться на колени, шевелить губами и т. д… Ожидать помощи от этих внешних вещей – суеверие; отказываться присовокупить их к внутренним – гордыня .

Коленопреклоненная молитва, например, вызывает чувство благоговения. Лежание ниц вызывает чувство благоговения еще сильнее. Крестное знамение, если оно совершается целенаправленно, может усилить осознание Троицы. И, конечно, принятие причастия дает физическое присутствие истинам о смерти и воскресении Христа.

Если бы современные мыслители более серьезно относились к «рассудку сердца» в связи со всем интеллектуальным настроем человека, они могли бы в итоге узнать гораздо больше. Я уверен, что Паскаль согласился бы с этим. А я согласен с моим давним наставником и вдохновителем.