Текст книги "Брачные игры каннибалов"

Глава 19

В которой до Автора доходят слухи о Сенсационных Происшествиях в Вашингтоне, в результате чего он начинает сожалеть о своей Нынешней Ситуации и Местонахождении и желает лишь одного: чтобы у него был доступ к Таблоидным Газетам, Телевидению или Интернету. Однако все это ему недоступно.

Ситуация с чтивом достигла критической отметки. Я прочел все книги, которые мы с собой взяли. А также все книги Майка. И все, оставленные бывшими директорами Фонда народов. Я прочел биографию, посвященную последним дням семьи Романовых. Прочел «Дюну»[41]41
  Классический научно-фантастический роман Фрэнка Герберта.


[Закрыть]. Потом перечитал ее. Люблю книги не слишком серьезные, но и не слишком тупые – вроде «Дюны».

Но даже я не готов перечитывать книги энное количество раз. Готов поспорить, что являюсь единственным человеком, живущим на территории Тихо-океанского региона, кто перечитал «Кони, кони»[42]42
  Роман знаменитого американского писателя Кормака Маккарти о жизни ковбоев.


[Закрыть] трижды – возможно, именно поэтому в моей собственной прозе появились предложения на четыре страницы, описывающие печальное, но неизбежное падение осеннего листа. Но куда больше книжного дефицита меня волновало полное отсутствие журналов и газет. В Вашингтоне новости были для меня наркотиком. По воскресеньям я начинал чувствовать себя человеком, лишь пролистав примерно двадцать килограммов газет. Я читал даже «Парад»[43]43
  Журнал сплетен о знаменитостях.


[Закрыть]. Каждый мой будний день начинался с «Вашингтон пост», за ним следовали «Нью-Йорк таймс» и «Файнэншл таймс» – мне нравилось, как они освещают ситуацию в Словении. В результате я знал обо всем, от дебатов по поводу здравоохранения до губернаторских выборов в Западной Виргинии и последних событиях в Мали.

Увы, на Тараве я жил в блаженном неведении, которого западная цивилизация не знала со времен изобретения папируса. Нередко я подходил к другим ай-матангам с таким разговором:

– Меняю свой «Научный вестник американца» от декабря 1978 года – там написано про компьютеры – на твой мартовский «Ньюсвик» 1986-го! Хочется освежить в памяти Иран-контрас[44]44
  Крупный политический скандал в США, связанный с поставками вооружения в Иран американской администрацией.


[Закрыть].

Каждый день ровно в двенадцать я прилежно настраивал свой приемник на волну «Радио Кирибати», где передавали сводку англоязычных новостей. Я очень полюбил мелодию заставки – тему из «Хорошего, плохого, злого», – однако сами новости представляли собой убедительный аргумент в защиту необходимости свободных, независимых СМИ. Цензурируемая правительством программа неизбежно начиналась с заявления наподобие этого: «Недавние проблемы с электричеством вызвали небывалый рост продаж керосиновых ламп». Дальше шли новости «Радио Австралия»: «Сегодня в Вагга-Вагга…»

Мало толку было и от газеты, выходившей дважды в месяц. В газете был раздел международных новостей, где правительство печатало то, что, по его мнению, являлось главными международными новостями на сегодняшний день. Типичный заголовок: «Драгоценный камень хранит память о принцессе Диане». Ай-кирибати могли даже не подозревать о том, что «холодная война» закончилась, не знать о том, что такое холод, зато были прекрасно осведомлены обо всем, связанном с принцессой Дианой. Мне же было плевать на принцессу Диану. Она умерла. До свидания. Но правительству никак не хотелось с ней распрощаться, и каждую неделю мы продолжали узнавать очередные никому не нужные подробности о ее жизни и деяниях.

Наконец я принялся охотиться за новостями при помощи коротковолнового приемника, который отец предусмотрительно подарил нам на прощание перед отъездом на Кирибати. К сожалению, об отдаленности Кирибати ясно свидетельствует тот факт, что мне удалось поймать лишь «Радио Бутан». Крайне редко, минут на пять, появлялось Би-би-си, которое потом неизменно растворялось в эфире. Я всегда заставал его в ночную смену, потому что неизменно попадал на передачи вроде «Сады Уэльса» и «Фольклорные песни Боливии». Я уже почти смирился с тем, что живу в мире без новостей, когда услышал обрывок одного комментария, внезапно внушивший мне адскую тоску по новостям и сплетням. После этого я до поздней ночи, забыв о сне, крутил колесико коротковолнового приемника и мечтал о том, чтобы в моей жизни снова появились Си-эн-эн, «Таймс», воскресные газеты, а главное, таблоиды.

Мне нужна была любая информация о женщине по имени Моника.

У меня давно была слабость к скандалам. Ради хорошего скандала я готов пойти на что угодно. Вы не представляете, какое отчаяние я испытывал, понимая, что пропускаю самый разудалый сексуальный скандал, когда-либо разыгрывавшийся в Белом доме, особенно если учесть обстоятельства этого скандала. Его пикантность. Его сенсационность. Его невероятную тупость. Иногда, как правило ранним утром, мне удавалось поймать «Голос Америки». Но по «Голосу Америки» всегда передавали «Сорок лучших американских хитов», подтверждая мою идею о том, что американские лидеры считают лучшей пропагандойбанальное бесталанное «ля-ля», призванное завоевать зарубежные сердца и умы. Если уж примитив так ценится, подумал я, то сексуальный скандал с президентом Клинтоном – как раз то, что нужно. Но, увы, «Голос Америки» был со мной не согласен, предпочитая знакомить мир с Америкой посредством «Бэкстрит Бойз» и Мэрайи Кэри.

Наконец я обнаружил, что есть одна частота, где ровно в шесть утра примерно пять минут тридцать секунд ловится «Час новостей Би-би-си». Диктор зачитывал сводку дневных новостей: революция в Индонезии, мировой экономический кризис, беспорядки в Аргентине… Ну давайте же уже, подгонял их я. Однако за сводкой новостей следовал их анализ. К счастью, даже по меркам Би-би-си клинтоновский скандал был достаточно крупной новостью, чтобы выйти на передовицы. И вот в течение одной минуты тридцати секунд, остававшихся до того, как прием будет потерян, я слушал, как корреспондентка Би-би-си по имени Джуди Своллоу излагает историю дня (на фамилии корреспондентки не станем акцентировать внимание, как взрослые, воспитанные, ничуть не легкомысленные люди[45]45
  Swallow по-английски «глотать».


[Закрыть]): «Вся Америка сегодня только и обсуждает, что сигару и пятно на голубом платье.» Голос растворился в треске помех. Какая сигара? При чем тут сигара? И что за голубое платье? Какое пятно?

Я чуть с ума не сошел.

В попытке получить доступ к информации я решил подписаться на журнал «Нью-Йоркер». Я, конечно, подозревал, что получу первый номер лишь через несколько месяцев, но решил, что, раз кто-то станет его отправлять, рано или поздно хотя бы несколько номеров все-таки окажутся на Тараве. Я был готов ждать. Разумеется, когда журналы все же попадут мне в руки, они уже безнадежно устареют, но не для меня. Я же ничего не знал. На Тараве было всего около десятка домов с телефонами, и, к счастью для нас, мы жили как раз в таком доме. Я позвонил в «Нью-Йоркер», в отдел международной подписки:

– Здравствуйте. Я хотел бы подписаться на «Нью-Йоркер».

– Имя? – проговорил голос сквозь помехи. Я продиктовал имя.

– Телефон?

– 28657, – ответил я. Пауза.

– Слишком мало цифр, сэр, – ответил голос.

– Эээ. но это все. Я звоню из маленькой страны. очень маленькой.

– Компьютер не разрешит продолжить, прежде чем я не введу все цифры.

– А сколько еще осталось?

– Пять.

– Тогда напишите: 28657-00000.

– Адрес?

– Абонентский ящик 652, Тарава, Кирибати.

– Мне нужно название улицы.

– Тут нет улиц. У нас только одна улица. Пауза.

– Компьютер не разрешит продолжать, пока я не введу название улицы.

– Эээ… ладно. Пусть будет Главная улица.

– Хорошо. Как вы сказали – Тара. Это город?

– Остров.

– Но мне нужно название города.

– На острове нет городов.

– Но компьютер не разрешит…

– Пишите: Бикенибеу.

– Бикени. можно еще раз?

– Б-И-К-Е-Н-И-Б-Е-У.

– Отлично. Штат?

– Мэм, тут нет штатов. И городов нет. И улиц. У нас только острова.

– Но нужно название штата, сэр. Компьютер…

– Т-А-Р-А-В-А.

– Страна?

– Кирибати.

– Кири. можно еще раз?

– К-И-Р-И-Б-А-Т-И.

– Сэр, в базе данных такой страны нет.

– Это независимое государство. Существует уже более двадцати лет. Не может быть, чтобы база данных «Нью-Йоркера» не обновлялась двадцать лет?

– Страны нет в базе данных. Может, есть другое название?

– Попробуйте «Гилбертовы острова».

– Остров Оушен, Гилбертовы острова, острова Эллис.

– Остров Оушен уже семьдесят лет как переименован в Банаба.

– Бана… можно еще раз?

– А Гилбертовы острова и острова Эллис – это два отдельных государства. Гилбертовы острова теперь называются Кирибати, а острова Эллис – Тувалу.

– Тува?..

– Ладно. Пишите топоним колониальной эпохи.

– Отлично, сэр. Давайте повторим. Адрес: абонентский ящик 652, Главная улица, Бикенибеу, Тарава, остров Оушен, Гилбертовы острова и острова Эллис. Телефон: 28657-00000. Все верно?

– Да. То есть нет. А сколько будет стоить подписка на «Нью-Йоркер», который вы, видимо, будете высылать по неправильному адресу и не в ту страну?

– Посмотрим. Это же не Европа?

– Нет.

– И не Азия?

– Нет.

– И не Латинская Америка?

– Нет.

– Понятно. Значит, «другое».

Она назвала цифру, и у меня глаза на лоб полезли. Один этот звонок обходился мне, как ВНП Кирибати. Можно было бы, конечно, подписаться, будь я британским колониальным офицером, расквартированным на Банабе в 1910 году, но я им не был и поэтому решил, что неразумно тратить кучу денег на журнал, в котором даже не знают о существовании Кирибати.

Оставшись без подписки, я обратился за помощью к другим ай-матангам на острове. Большинство из них были австралийцами.

– И что вы слышали? – спросил я. – Что за голубое платье?

Австралийцы неизменно начинали ответ со слов:

– Вы, американцы, такие пуритане.

– Да, да, – отвечал я. – Какая разница. Так что вам известно?

Они не знали ничего.

– Посмотрим, может, что-нибудь и выясню, – сказала Сильвия. – Завтра у меня встреча с британским консультантом.

В отличие от меня, жена интересовалась недавними вашингтонскими событиями без фанатизма, но ей тоже было любопытно. Это же был и ее президент.

– Про сигару я спросила, – доложила она на следующий день.

– И?.. – У меня чуть слюнки не текли в предвкушении раскрытия тайны.

– Она ничего не ответила. Но очень покраснела.

– Покраснела? То есть новость такая, что люди даже краснеют? Черт, да что же такое Билл Клинтон сделал с этой сигарой? Я сейчас умру.

Я представил, что сейчас происходит в Америке. Сексуальный скандал двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю транслируют по телевидению. Все газеты пестрят заголовками. В Интернете курсируют слухи. Журналы печатают статьи о том, что ждет Америку. Республиканцы брызгают слюной. Как мне хотелось оказаться там! Но я сидел на рифе под белым светом миллиона звезд и, глядя, как ночные рыбаки выискивают под водой осьминогов, крутил ручку коротковолнового приемника, мечтая услышать хотя бы монолог Джея Лено[46]46
  Лауреат «Эмми», американский стэнд-ап комик, телеведущий и писатель. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Глава 20

В которой Автор рассуждает об Индустрии Зарубежной Гуманитарной Помощи, чьи Посланники – Консультанты – прибывают на остров ежемесячно, если авиасообщение позволяет, разумеется, и продвигают Модели Устойчивого Развития, имевшие огромный успех в Африке. За этим следуют размышления о Коммунистической Угрозе на Тараве ввиду присутствия Зловещих Агентов из Китая, чьи Коварные Планы подрывались буквально ежедневно Очаровательной Подругой Автора, вовлеченной в Черное Искусство Шпионского Ремесла – Опасную Игру, в которой она не преуспела, в результате чего в Вашингтон были отправлены Ложные Сведения, возможно повлиявшие непредсказуемым образом на Китайско-Американские Отношения.

Я решил отвлечься от написания художественной литературы. Время от времени я знакомил с результатами своего труда Сильвию, и в целом она реагировала очень положительно.

– Хмм. очень. эээ. красочно, – отвечала она, прочитав описание дерева, на которое у меня ушло шесть недель. Но потом заявила, что мой герой похож на «карикатуру горгульи». Тогда я понял, что пора расправить крылья, и занялся правкой документов для западных благотворительных организаций.

Так, за неделю редактирования «анализа осуществимости» я заработал больше, чем среднестатистический житель Кирибати за год. Анализ, профинансированный Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН, точнее ее римским филиалом, рекомендовал продвижение программы по созданию на Бутарирари мелких фермерских хозяйств по выращиванию овощей на продажу, которые затем перепродавались бы посредникам с Таравы – «реализаторам». Они продавали бы овощи кооперативам, а те уже – потребителям с Таравы. Подобная белиберда наверняка казалась логичной тому, кто сочинял ее в Риме за чашечкой эспрессо, но, разумеется, этот «кто-то» не подумал о том, как перевезти овощи с ограниченным сроком хранения с острова, где нет ни электричества, ни холодильников. Самолетом? Кораблем? Авторы этого анализа хотя бы раз были на Кирибати? Не было в исследовании ни слова и о проблемах, связанных с культурой бубути. Какой смысл работать больше, чтобы заработать больше денег, если в итоге все равно придется делиться этим с любым, кто попросит? В отчете также умалчивалось о том, что для эффективности программы конечному потребителю придется заплатить за один помидор примерно десять долларов. Нет, решили авторы, это хороший план. Давайте его профинансируем.

А мне-то что. Я вскоре понял, что главными получателями гуманитарной помощи от ай-матангов были сами ай-матанги, и был не прочь сам отхватить кусок пирога. Заработок мне уже давно не перепадал. Где-то там, в параллельной вселенной, меня ждали долги по кредиткам и выплаты по студенческим займам, но та вселенная находилась от Таравы очень далеко. Никто не звонил мне и не напоминал, что пора делать взнос. Я исчез из того мира и больше не думал о нем.

И все же, хотя в лишних деньгах на Тараве не было абсолютно никакой нужды, гордость вынуждала меня время от времени приносить в дом свою долю. Я помогал Сильвии с ее работой чем мог. На Тараве меня знали как «мужа из Фонда народов». Но иногда было приятно увидеть чек, на котором стояло мое имя. И я устроился на работу.

Так у меня появилась интересная возможность понаблюдать за тем, что же такое гуманитарная индустрия на Кирибати. До того дня действия ООН вызывали у меня лишь недоумение. Я никак не мог понять, в чем же заключается их работа. Каждые несколько месяцев самолет «Эйр Науру» привозил на остров очередную партию одетых по последней моде сотрудников ООН, которые проводили большую часть времени, критикуя местных жителей. «Какие они все грязные», – фыркала нигерийка, перебрасывая через плечо кончик шарфа от «Гермес». Нигерийка прибыла на Тараву с целью улучшить бедственное положение местных женщин. «Как вы тут живете?» – спрашивал француз в мокасинах с кисточками, когда ему сказали, что, увы, он не может заказать клаб-сэндвич. Он явился на Кирибати помогать детям.

Наблюдения за новыми консультантами, приезжающими на Тараву, заменили нам вечерние новости. Мы знали, о чем болтают кофейные интеллектуалы на континенте, отмечая, какие добрые дела консультанты приехали вершить. К примеру, однажды на острове появилась команда экспертов по борьбе с курением. Мне выдался шанс пошпионить за ними в баре отеля «Отинтайи», где у них была встреча с чиновниками из Министерства здравоохранения – мрачными парнями, которые вежливо кивали, выслушивая рассказ о коварных планах табачных компаний относительно Кирибати. В тот самый момент, когда обеспокоенные розовощекие ай-матанги ушли, ай-кирибати открыли табакерки с ирландским табаком, свернули по самокрутке из листьев пандана, посмеялись и начали вечернюю попойку. Они-то хорошо знали статистику смертности на Кирибати за 1996 год – 99 тысяч смертей от гриппа (в 1983 году эта болезнь скосила 2 процента населения страны), 15 тысяч – от диареи, и это лишь самые серьезные случаи, попавшие в отчет (в том числе 4500 смертей от дизентерии, преимущественно дети), 44 новых случая заболевания проказой. По заболеваниям и смертям, вызванным курением, статистики не было. Не было даже необходимости собирать эти данные. На Кирибати никто не доживал до того момента, когда рак легких и эмфизема становились причиной смерти.

Я понял, что существует значительное расхождение между проблемами здравоохранения, которыми озабочены западные гуманитарные организации, и реальной ситуацией в Тихоокеанском регионе. К примеру, понос и острые респираторные инфекции были причиной смерти почти 10 процентов детей в возрасте до пяти лет. Но гламурные персонажи не умирают от поноса. Элизабет Тейлор не организует благотворительные мероприятия для людей, страдающих поносом. Поэтому все деньги уходят на борьбу со СПИДом, а не с детским поносом. Ну и ладно. Если благотворителям угодно жертвовать деньги на борьбу со СПИДом, а не диареей или малярией – главной причиной смертности в развивающихся странах, – я лично ни пискну в знак протеста. Но мне кажется, что более умный способ борьбы со СПИДом на Кирибати – взять один банан, один презерватив и отнести их в Центр подготовки рыболовного персонала, где ай-кирибати учат работать на иностранных рыболовных траулерах, а затем объяснить, что в порту лучше не ходить к проституткам, но если уж приспичит, надо использовать презерватив, потому что иначе умрешь. Вот как выглядит презерватив. А это банан. И вот как это делается. Общая стоимость программы? Один доллар. Число спасенных жизней? Не сосчитать. Однако те, кто финансирует гуманитарные организации, видимо, другого мнения. Вместо того чтоб осуществить вышеописанную простейшую образовательную программу, три четверти врачей и большинство старших медсестер с Кирибати отправились в Австралию, где в течение пяти недель посещали семинары по оказанию психологической помощи больным СПИДом. Не по профилактике или лечению – по оказанию психологической помощи тем, кто уже болен. Общая стоимость программы? $100 000. Число спасенных жизней? Ноль. С трудом представляю психолога, разговаривающего с женщиной ай-кирибати, муж которой заразил ее СПИДом после возвращения домой из плавания. «Ну и как ваша самооценка?»

Сами ай-кирибати с безразличием относились к присутствию на острове иностранцев и к помощи, которую те оказывали. Консультанты могли заставить местных явиться на семинар, где тем предстояло узнать, как правильно жить на атолле, лишь заплатив так называемую плату за участие, то есть взятку. На дальних островах волонтеры исполняли роль деревенских дурачков, забавных клоунов, развлекающих туземцев своими странными выходками. На Тараве ай-матангов тоже было не так много, и каждый раз, когда местные замечали одного из нас, они неизменно таращились и хихикали. И тем не менее с уверенностью можно сказать, что в целом присутствие иностранцев на островах ай-кирибати не волновало. До приезда китайцев.

Внезапно, как гром среди ясного неба, на острове возникло китайское посольство. У него были красная черепичная крыша и непрозрачные тонированные окна. Оно было похоже на не слишком симпатичную помесь особняка из Беверли-Хиллз и филиала ресторана быстрого питания. Во дворе красовалась застекленная выставка фотографий индустриальных объектов с интересным названием: «Китай: друг окружающей среды». Здание посольства было построено китайскими рабочими, которые для этих целей притащили с берега острова несколько тонн камня (это не совсем укладывается в понятие «друга окружающей среды», так как усугубляет эрозию, а эрозия на атолле – проблема нешуточная).

Вскоре библиотека Таравы – одна комната, куда я иногда наведывался, чтобы скоротать время за изучением подборки винтажных выпусков «Нэшнл джиогрэфик», которые, как и большинство скромной коллекции, остались с колониальной эры, – начала выкладывать на подозрительно видное место последние выпуски журналов «Китай сегодня», «Пекинский вестник», «Китай в картинках» и «Китайский Тибет».

Я все думал – какой же интерес может быть у китайцев? Что вообще может побудить кого-то открыть посольство на Кирибати? На Тараве никто не строит посольства. Даже у двух государств, уже открывших свои представительства, не хватало людей, чтобы их заполнить. В австралийском работало четверо дипломатов, а в новозеландском – один, который также представлял несколько других стран.

Вскоре правительство Кирибати объявило, что согласилось купить у китайцев самолет – Y-12. Все авиационные специалисты в Тихоокеанском регионе кричали, что лучше купить канадский «Твин Оттер» – надежный и безопасный самолет. Весь регион летал на «Твин Оттерах», поэтому и запчасти на них можно было легко достать. Но правительство купило китайский самолет за абсурдно высокую цену. Очевидно, дело было нечисто, но что именно происходило? Построить новое посольство для того, чтобы продать один самолет нищему государству? Мне это казалось бессмысленным.

Затем правительство объявило о программе, в рамках которой девушек ай-кирибати будут отправлять в Гонконг работать горничными за четыреста долларов в месяц минус плата за жилье и еду. Неужели Китай страдает от недостатка рабочей силы? Потенциальный работодатель выбирал девушку по вкусу, просмотрев видеокассету. Но вскоре выяснились некоторые подробности контракта, согласно которому девушки не имели никакой страховки в случае возникновения разногласий с работодателем. Недовольство общественности вынудило правительство отказаться от этой программы.

И все равно, даже вербовка проституток против их воли – один из самых выгодных приработков Красной армии – не казалась мне достаточным поводом для открытия посольства. Лишь когда правительство объявило, что согласилось сдать Китаю землю в аренду под постройку новой спутниковой станции слежения, все потихоньку встало на свои места. Китайское посольство заверило жителей острова, что система слежения будет использоваться только в гражданских целях, но почему-то в это верилось с трудом. Иначе зачем китайцы препятствовали таможенному досмотру контейнеров, в которых якобы перевозили детали для будущей станции? И почему правительство Кирибати им это спустило с рук? Как только китайцы начали строительство станции в уединенной бухте Темаику, поползли слухи. Мол, китайцы ввозят оружие. Один мальчик видел, как китаец с пистолетом садится в автобус. В посольстве тоже хранилось оружие. В безлунную ночь за рифом в Темаику видели подводную лодку, с которой выносили таинственные товары для спутниковой станции (предположительно оружие). Способствовало сплетням и то, что китайцы – а их на острове было уже несколько десятков – держались особняком.

– Боюсь я этих китайцев, – призналась мне Тьябо. – Плохие они. У них ружья.

– Не нравятся мне китайцы, – сказал Бвенава. – Они не верят в Бога. И на ай-кирибати им плевать. А еще у них ружья.

Даже «Радио Кирибати» не могло не высказаться по этому поводу. Слухи о том, что китайцы привозят на остров оружие, это неправда, объявили по радио. В доказательство будет организована экскурсия по посольству и станции для нескольких унимане.

Унимане отказались идти на экскурсию. Мы ничего не знаем ни о каких спутниках, сказали они. Пусть ай-матанги идут. Однако китайцы не хотели пускать ай-матангов в здание посольства и на станцию. Они приглашали лишь старейшин ай-кирибати.

– Я очень волнуюсь, – сказал Бвенава. – Мы знаем, что у Китая много врагов, и страшно подумать, что будет с Таравой, если Китай ввяжется в войну. Что, если все страны нападут на Тараву? Такое уже было.

Враг (или стратегический партнер, каждую неделю ситуация менялась) Китая как раз обосновался неподалеку. На атолле Кваджалейн Маршалловых островов Соединенные Штаты тестировали новую программу противоракетной обороны. Межконтинентальную баллистическую ракету собирались выпустить с военной базы Ванденберг в Калифорнии и вскоре после этого пустить ракету-перехватчик с Кваджалейна. С приближением даты запуска на Тараву прибывало все больше китайцев, и по их военной выправке было ясно, что все они состоят в Красной армии. По завершении испытаний они куда-то исчезли. Видимо, спутниковая станция на Темаику на самом деле была шпионской станцией.

Мы с Сильвией решили выяснить, что к чему, и украдкой приблизились к станции на велосипедах. У самого входа на берегу валялись горы брошенного пенопласта, оставленного китайцами за ненадобностью после строительства станции. В последующие дни волны разнесли его по всему атоллу, загадив прибрежные воды, пока океан не унес его навсегда. Китай: друг окружающей среды.

Сама станция не представляла собой интереса. С виду она напоминала деревенскую школу с одноэтажными пристройками под жестяной крышей. Впечатляли лишь гигантские спутниковые тарелки. Комплекс окружал забор из колючей проволоки. Мы слезли с велосипедов у самых ворот.

Я взглянул на Сильвию.

– Мы должны это сделать, – проговорил я.

– Ты уверен? – спросила Сильвия.

– Да. Мы обязаны.

– Ты прав. Мы должны.

– Освободите Тибет! – крикнули мы хором и бросились прочь, пока они нас не подстрелили.

Вскоре после этого Сильвия уехала в Микронезию, где наконец пожертвовала местной больнице оборудование, которое отказалось принять правительство Кирибати. Пока она была в отъезде – как я ей завидовал! – я решил, что буду есть вечерний рис с рыбой в отеле «Отинтайи», меню которого на первый взгляд казалось обманчиво разнообразным, но на поверку редко предлагало что-то, кроме рыбы и риса. Отель превратился в настоящий китайский квартал. Я коротал время, угадывая, кто из китайцев состоит в чиновниках, а кто приехал на Кирибати, чтобы купить паспорт (золотая жила для правительства Кирибати, в особенности после присоединения к Китаю Гонконга). Китайцев из Гонконга было легко узнать. Мужчины сверкали деньгами, неосведомленные о местных традициях женщины – обнаженной плотью. Разница между бизнесменом из Шанхая и лакеем из Пекина была менее очевидна, но обувь выдавала все секреты. Бюрократы носили пластиковые шлепанцы, торговцы – туфли из кожзаменителя.

Я сидел один, и тут какой-то китаец спросил, можно ли сесть за мой столик. В баре не осталось мест. Я кивнул, он сел, и, хотя его английский был далек от совершенства, а китайского я не знал, мы как-то разговорились. Он работал инженером и недавно окончил Пекинский университет, а на Тараву приехал достраивать китайское посольство.

– Хочу построить самое прекрасное здание на Кирибати, – выпалил он.

Общаться с ним было приятно. Я даже удивился, что он окончил Пекинский университет. Там училась одна элита, дети коммунистических лидеров. Я расспросил его о митингах 1989 года, когда тысячи студентов, в том числе и Пекинского университета, вышли на улицы с требованием реформ.

– Они запутались, – ответил он. – Китай – великая страна.

Китаец был явно глубоко смущен.

– А как насчет резни на площади Тяньаньмэнь? – спросил я.

Не успел паренек ответить, как из-за соседнего столика встал пожилой китаец, явно высокопоставленный, подошел к нам и многозначительно затушил сигарету в моей пепельнице, не сводя с молодого инженера глаз.

– Извините, – пролепетал тот, – я, кажется, нашел другое свободное место.

Остаток вечера я просидел в одиночестве.

Когда Сильвия вернулась, я поведал ей о произошедшем. Видимо, китайский курильщик был из полит-надзора. Я также поставил ее в известность о последних слухах. На рифе снова видели подводную лодку. И опять грузили оружие.

– Отлично. Будет чем поделиться, – ответила она.

– Поделиться с кем? – спросил я.

– С американским послом на Маршалловых островах.

– Минуточку. Ты рассказываешь американцам о том, чем занимаются китайцы на Тараве?

– Ага. Я встретила американского посла на Маджуро и рассказала ей все, что знаю.

– Не знаешь. А слышала. Это же только слухи.

– И что? Она все записала и попросила держать ее в курсе.

Интересный новый проект для Сильвии. Из всех путеводителей по Тихоокеанскому региону государство Кирибати упоминалось лишь в одном. В этом самом путеводителе Фонд народов называли «оплотом ЦРУ». Сильвию это бесило.

– Ты вроде собиралась написать письмо авторам путеводителя, – заметил я.

– Я и напишу.

– А теперь сама шпионишь для правительства США.

– Да. Но это секрет.

Через несколько месяцев американский посол приехала на Тараву на празднование Дня независимости – неужели прошел уже год? – и Сильвия доложила ей последние разведданные о деятельности китайцев на Кирибати. Подводные лодки теперь появлялись постоянно. Стало известно местонахождение тайной комнаты в китайском посольстве. Сильвия знала все и о прочности заграждения вокруг спутниковой станции, и о взятках правительству Кирибати за молчание. Каждый раз, когда американцы проводили испытания ракетных систем, активность китайцев обострялась. Сильвия провела очень тщательный анализ. Ее ни капли не смутило, когда выяснилось, что источником слухов был один шутник из ай-матангов.

– И что? – пожала плечами она. – Вы же не станете отрицать, что китайцы используют спутники, чтобы шпионить за тем, что происходит на Кваджалейне?

– Нет.

– И с тем, что они подкупили правительство?

– Нет.

– И с тем, что именно китайцы – главный источник загрязнения окружающей среды на Тараве?

– Нет, только я не понимаю, при чем тут это.

– Что ж, мне это не нравится, – ответила Сильвия. – И если у меня получится хоть немного усложнить им жизнь, я буду счастлива.

Опасайтесь гнева разъяренного защитника окружающей среды! Может, именно благодаря ему вскоре после нашего отъезда с Таравы четыре американских истребителя описали несколько низких кругов над спутниковой станцией. А вскоре после этого китайцы сбили американский разведывательный самолет над южным побережьем Китая. Я не утверждаю, что эти события как-то связаны. Но и не отрицаю.