Текст книги "Одна лишь ты"

Глава 10

– Я не могу петь, не зная, как будет развиваться сюжет! – Раф Гарсиа умолк на середине куплета.

– Если бы ты заранее ознакомился с либретто, то знал бы, что петь и как! – резко бросила Мередит партнеру. – И вообще, не смей вести себя как стареющая капризная примадонна!

– В таком случае, может быть, вы, уважаемая леди, возьметесь исполнить мою партию? – ехидно спросил Раф Гарсиа.

Они ссорились так ожесточенно, что стены репетиционной студии дрожали от их громких криков.

– Раф, Мередит… Пожалуйста, прошу вас, перестаньте! Давайте репетировать! – тщетно взывал к ним режиссер Мило Брейден. – Прекратите!

Дженнифер подошла к Патрику, сидевшему за роялем, и они обменялись понимающими взглядами. Патрик взял несколько громких аккордов, призывая к тишине.

Дженнифер терпеливо сказала Рафу:

– Каждый музыкальный эпизод несет определенную смысловую нагрузку. И вовсе не обязательно, чтобы он был хитом.

– Вот именно! – согласился Мило Брейден. – Музыкальный спектакль не может состоять сплошь из хитов. К тому же это не произведение для одного солиста. Здесь ансамбль, и у каждого в нем – своя роль и свои задачи.

– Спасибо, что объяснил! Вот в «Девушках мечты» сюжета как такового не было, да и в «Кошках»…

– Вот и работал бы в них! – крикнула Мередит. – А если тебя это не устраивает…

– Да замолчите вы наконец или нет? Начинайте работать! – вмешалась Шерон Макьюэлл и принялась вместе с Мило Брейденом успокаивать Рафа.

Как только объявили перерыв, Раф ушел, а Мило, Шерон, Дженнифер, Патрик и Мередит решили выпить по коктейлю и обсудить сложившуюся ситуацию.

– Рафу всегда нелегко привыкнуть к новой роли, – сказал Мило Брейден. – Вся эта музыка в жанре твиста, головокружительные ритмы… Это чуждо ему.

– Зачем же ты предложил ему главную роль? – спросила Мередит. – И вообще у Рафа – отвратительный характер, и на Бродвее всем это известно!

– Не стоит обсуждать его характер. Раф подходит для роли Париса. И внешностью, и тембром голоса. Когда он исполняет лирические арии, зрительницы просто рыдают от восторга. Раф похож на Валентино, и им это безумно нравится.

– И немного на Джона Траволту, – добавила Шерон. – А ты, Мередит, отнесись к Рафу с юмором, и тогда тебе будет легче с ним работать.

Мило и Шерон ушли, а Мередит все продолжала возмущаться повелением своего партнера.

– У меня, например, тоже вспыльчивый характер! – говорила она Патрику и Дженнифер. – Ну и что из того? Я ведь держу себя в руках! А почему он допускает всякие выходки?

– Мередит, успокойся, – мягко сказал Патрик. – Возможно, Раф просто нервничает. Новая роль, новый состав исполнителей.

– Но у нас постоянно обновляется состав исполнителей! – возразила Мередит. – И пора бы к этому привыкнуть. Если и дальше так дело пойдет, то очень скоро я попаду в сумасшедший дом, прежде чем мы успеем показать наш спектакль в Бостоне!

– Раф идеально подходит для роли Париса, – с улыбкой заметила Дженнифер. – И не только внешностью и голосом. У него такой же характер. Он тщеславен, эгоистичен, с огромным самомнением. Настоящий Парис!

– Точно! – согласился Патрик. – Такие мужчины, как Раф, стремятся во всех аспектах жизни завоевать лидерство. Они жаждут восхищения, поклонения и не привыкли к отказам. Мередит, принимай Рафа таким, какой он есть, и все образуется. Не задевай партнера, не кричи на него, этим ты только осложнишь ваши отношения, а дело пострадает.

– Значит, он может на меня орать, а я должна покорно это слушать и терпеть? – возмутилась Мередит.

– Нет, дорогая, речь идет о другом: не нападай на него первая и не указывай ему на его промахи и просчеты. Для этого есть режиссер. Мило знает, как обращаться с Рафом и как добиться от него безупречного исполнения.

Поскольку Мередит никак не могла успокоиться, Патрик привел последний, самый важный аргумент:

– Не забывай, что наш спектакль стоит свыше четырех миллионов долларов. Если Раф откажется исполнять главную роль, у нас возникнут серьезные проблемы.

Через несколько дней во время одной репетиции Раф Гарсиа снова начал жаловаться на трудности исполнения роли.

– Ну как я могу вытянуть «любимая» на столь высокой ноте! Когда я ее беру, мне кажется, что у меня вот-вот сорвется голос.

– О Господи, опять он за свое, все ему не так, – сквозь зубы процедила Мередит.

Но к ее удивлению, Дженнифер согласилась с Рафом.

– Да, Раф, ты прав. Это моя ошибка. Сейчас мы все исправим.

Обменявшись несколькими фразами с Патриком, они на ходу переделали рефрен.

– Сейчас я проиграю, и мы посмотрим, – обратился Патрик к Дженнифер. – Давай вот так… или… Да, это не должно оканчиваться на долгой протяжной ноте.

Он и Дженнифер улыбались друг другу, шутили, обменивались короткими репликами. Их полное взаимопонимание и дружелюбие всегда положительно сказывались на отношениях участников спектакля, не нравилось это только Мередит.

Изменения были внесены, Раф спел рефрен в новой редакций и снисходительно заявил с самодовольной улыбкой:

– Ну вот. Это мне подходит.

Мередит, стоящая неподалеку, просто кипела от возмущения. Опять эта парочка – Латтимор и Райленд – продолжают свои штучки. Хихикают, подшучивают друг над другом, а глаза выражают такое превосходство над окружающими! Вот, мол, какие мы гениальные, все схватываем с полуслова. Все нам удается легко. А как стараются угодить этому отвратительному Рафу Гарсиа! По первому его требованию бросились переделывать рефрен! И еще успокаивают се, чтобы она не задирала Рафа! Попробовали бы Латтимор и Райленд сами с ним работать! Ведь у Мередит и Рафа – ведущие роли в спектакле, они должны постоянно находиться вместе, а это невыносимо.

Как все уговаривают Рафа! Боятся, что он фыркнет и откажется от роли. Господи, как иногда Мередит хотелось хлопнуть дверью и послать их всех куда подальше! Вот тогда пусть и подумают, где им взять другую исполнительницу такого уровня!

После окончания репетиции Патрик подошел к жене и обнял ее.

– Пойдем домой, дорогая, и немного прогуляемся. Сегодня прекрасная погода.

Мередит, чуть отстранившись, пожала плечами. Ей такая погода не нравилась: душно, влажно, тяжело дышать. Да и район, где находилась репетиционная студия, на Четвертой Восточной, был не по душе Мередит. Шумный, грязный и весьма далекий от респектабельности.

Прогулка по Шестой авеню не доставила Мередит удовольствия и не улучшила настроения. Они с Патриком шли к своему дому мимо садов, недавно политых из шланга. Вода стекла на тротуар, образовались лужи, и Мередит промочила ноги.

Она никак не могла успокоиться, постоянно вспоминая этого проклятого Рафа Гарсиа. Ее раздражало в нем все: и самодовольная внешность, и отвратительный, заносчивый характер, и даже манера держаться во время репетиции. Руки в карманах джинсов, ноги широко расставлены…

Патрик бросил взгляд на удрученное лицо жены.

– Не переживай так, дорогая. Все наладится. Я знаю, с Рафом трудно работать…

– Мне тоже это известно. Но лучше сейчас это не обсуждать!

Незадолго до окончания репетиции Дженни говорила Мередит те же самые слова. Утешала и просила набраться терпения. Сожалела, что бедной Мередит приходится работать с таким партнером. Это задело Мередит больше всего. Она терпеть не могла, когда ее жалеют, да еще не кто-нибудь, а Дженнифер! Во время репетиции Дженнифер и Патрик снова любезничали, обменивались шутками, смеялись. Какое трогательное единение душ! А между прочим, Патрик – муж Мередит, но, похоже, Дженнифер постоянно об этом забывает! И с Мередит ведет себя так, будто та – юная третьесортная певичка из бара, а не восходящая звезда сцены. А ведь только от нее зависит успех спектакля. Дженнифер все суетится вокруг Рафа, внимает всем его просьбам и требованиям, словно он король Бродвея!

Вернувшись домой, Мередит почувствовала себя немного лучше, с интересом расспрашивала дочь о том, как та провела день.

Вечером, когда они с Патриком легли в постель и он начал нежно гладить ее обнаженные плечи, Мередит закрыла глаза и тихо сказала:

– Мне очень приятны твои ласки, дорогой, но я сегодня так устала, что у меня нет сил.

– Спи, дорогая, отдыхай. – Патрик поцеловал жену. – Спокойной ночи, приятных снов.

Мередит забылась глубоким сном, но через час проснулась, дрожа от страха. Ее мучил кошмар. Они с Мелиссой шли по улице, вдруг девочка вырвалась и побежала вперед. Мередит бросилась за ней, но навстречу повалила толпа людей и преградила путь. Громко зазвучал хор из нового спектакля и заглушил крики Мередит, зовущей дочь. Мелисса скрылась из виду.

«Это я во всем виновата, – думала Мередит. – Я за ней не уследила…»

Дрожа как в лихорадке, Мередит вскочила с постели и подбежала к кроватке Мелиссы. Девочка спокойно спала, обняв игрушечную панду. Ее лицо было безмятежным, шелковистые волосы разметались по подушке. Мередит с облегчением вздохнула, наклонилась, поцеловала дочь и поправила одеяло.

Вернувшись в постель, она легла, закрыла глаза, но не могла успокоиться. Более того, внезапно вспомнила, что в ночном кошмаре ей почему-то показалось, будто хор в новом спектакле состоял из четырех миллионов голосов! Откуда взялась эта чудовищная цифра? Может, потому, что Мередит постоянно слышала о четырех миллионах долларов, в которые обойдется их спектакль? И от нее, Мередит, во многом зависели успех будущего спектакля, его окупаемость и финансовая прибыль. Господи, а вдруг с ней что-нибудь случится? Что же тогда будет со спектаклем?

Патрик заворочался во сне, и Мередит, взглянув на мужа, немного успокоилась. Патрик – самый дорогой для нее человек, как, конечно, и Лисса. И дочь вся в него: те же жесты, так же прядь волос спадает на лоб! Мередит очень любила мужа, полностью доверяла ему, не сомневалась в его таланте. Она правильно поступила, предпочтя Патрика богатым женихам, которые сватались к ней в студенческие годы.

На днях Мередит мысленно назвала себя восходящей звездой театра. Так ли это? Да, у нее эффектная внешность, чистый, красивый, глубокий голос. Она может хорошо и вдохновенно исполнить роль, но… Но в глубине души Мередит – страшная трусиха, боится сцены, зрителей, режиссеров, и порой от любого, самого незначительного замечания у нее комок подступает к горлу и на глазах выступают слезы. И если она плохо сыграет роль, мюзикл провалится, а миллионы долларов будут потеряны. Более того, это пагубно скажется на Патрике как на композиторе и соавторе спектакля.

«Нет, все будет хорошо!» – твердо сказала себе Мередит.

Она приложит все силы к тому, чтобы блестяще сыграть роль. Постарается петь как можно лучше. Вживется в образ и станет настоящей Еленой: вспыльчивой, страстной, соблазнительной, ослепительно красивой. И к Патрику придет успех, его наперебой будут приглашать сочинять музыку, с ним станут подписывать выгодные контракты. Они наконец заживут по-человечески. У них появится достаток.

Патрик прославится… Это, конечно, хорошо, но таит в себе одну опасность. Известный богатый композитор, привлекательный тридцатилетний мужчина. Сколько же сразу отыщется женщин, желающих погреться в лучах его славы и завладеть его деньгами?

Страх потерять мужа снова привел Мередит в отчаяние. Она теснее прижалась к Патрику и стала нежно целовать его лоб, глаза, губы. Потом провела ладонью по его обнаженным плечам и груди. Патрик проснулся и крепко обнял Мередит.

– Патрик… Патрик… – страстно шептала она, прижимаясь к нему всем телом.

Реакция мужа не заставила себя ждать. Они занялись любовью, и когда сильное мускулистое тело Патрика последний раз конвульсивно дернулось, Мередит громко застонала. Но не от удовольствия, а от того, что доставила наслаждение Патрику. Главное, чтобы ему было хорошо, а уж она как-нибудь… Для нее это не важно.

– Я люблю тебя, дорогой, – прошептала Мередит. – Все было великолепно.

И она, положив голову на руку Патрика, мгновенно заснула со счастливой улыбкой на лице.

Репетиции продолжались, и противоречия между Рафом и Мередит постепенно сглаживались. Они старались сдерживать свои эмоции, особенно Мередит.

– Так… замечательно! – воскликнул однажды во время утренней репетиции Мило Брейден. – Думаю, пора приступить к дуэту «Люблю ли я его?» – «Я люблю ее!».

Мередит покорно заняла свое место напротив Рафа Гарсиа, и они начали репетировать. Во время прослушивания, состоявшегося в апартаментах Тони де Пальма, Дженнифер и Патрик с блеском исполнили этот дуэт, но сейчас исполнители не знали, в какой тональности он должен звучать.

Мелодия, сочиненная Патриком, была красивой, но сложной для исполнения – слишком много переходов от высоких нот к низким. Мередит, репетируя, постоянно чувствовала внутреннее напряжение, и, когда брала самые высокие ноты, ей казалось, что ее голос дрожит.

Гари Строуг, дирижер, всегда внимательно наблюдал за исполнителями, поэтому сразу заметил, что Мередит с трудом берет верхние ноты.

– Мередит, ты вытянешь? Может, снизить на полтона?

Мередит заколебалась.

– Да, немного высоковато, пожалуй…

– Вот черт! Опять она всем недовольна, – пробурчал Раф Гарсиа. – Ну сколько можно? Как только что-то подходит для меня, она тотчас же начинает капризничать и требовать изменений!

Мило Брейден сразу встал между двумя исполнителями, желая пресечь их взаимные упреки.

– Мередит? – Он вопросительно взглянул на певицу.

– Да, было бы неплохо снизить на тон или на полтона, – сказала она.

– А ты не подумала, как при этом будет звучать мой голос? – возмутился Раф. – Как из подземелья!

Дирижер и режиссер согласились с просьбой Мередит, но когда Раф, уже в другой тональности, спел несколько тактов, все дружно рассмеялись. Однако, спохватившись, начли подбадривать его и хвалить. Мередит разозлилась. Ну вот, они снова заискивают перед Рафом, носятся с ним, как с капризным ребенком, а на нее никто не обращает внимания!

– Ладно, оставьте все как есть! – заявила она. – Не надо ничего менять!

Патрик поднял голову от рояля:

– Мередит, ты уверена, что вытянешь высокие ноты? Может…

– Или, если хочешь, я скомпоную текст таким образом, что на высоких нотах тебе будет легче петь, – предложила Дженнифер.

Услышав ее слова, Мередит вспыхнула от ярости. Снова эта Дженнифер проявляет к ней снисходительность и дает дурацкие советы!

– Спасибо, мне ничего не нужно, – холодно промолвила Мередит. – Меня абсолютно все устраивает.

Черт бы их всех побрал! Вместо того чтобы одернуть Рафа и призвать его к порядку, они учат ее, словно студентку!

– Мередит, так как же мы решили? – спросил Патрик. – Оставим все как есть?

– Да, ничего менять не будем.

А этот самодовольный Раф Гарсиа пусть лопнет от сознания собственного превосходства!

Глава 11

Однажды во время дневной репетиции между Дженнифер, Патриком и Мило вспыхнул спор о том, как лучше разместить в спектакле некоторые зонги. Дженнифер и Патрик приводили Мило Брейдену веские аргументы, но он не соглашался и настаивал на своем. Все собравшиеся поддержали точку зрения режиссера.

– Пойдем куда-нибудь выпить! – бросил Патрик, и не успела Дженнифер ответить, как он схватил ее за руку и повел к выходу.

Они зашли в кафе «У Джо Аллена» и сели на высокие табуреты за стойкой бара.

– Джин с тоником. И побольше льда, – заказала Дженнифер.

– Мне то же самое, – сказал Патрик. – Надо остыть, а то атмосфера накалилась до предела.

– Да, все нервничают, никто никого не слышит, – согласилась Дженнифер. – Но все-таки не понятно, почему они не принимают наших аргументов, ведь от нескольких перестановок спектакль только выиграет!

– Ладно, все-таки еще раз попробуем убедить Мило. Вот когда мы покажем спектакль в Бостоне и эти зонги прозвучат в той последовательности, на которой мы настаиваем, Мило поймет, что мы были правы. И публика оценит!

– Спасибо, что вы оба так любезно пригласили меня выпить с вами коктейль! – раздался сзади язвительный голос Мередит.

Дженнифер и Патрик быстро обернулись, и их лица отразили смущение.

– Я смотрю, у вас здесь тайный совет? – ехидно продолжала Мередит. – А я-то всегда думала, что исполнительница главной роли тоже имеет право присутствовать на нем!

– Мередит… Прости! – Дженнифер поспешно вскочила с табурета, уступив его певице, а сама устроилась на другом. Теперь Мередит сидела рядом с мужем, а Дженнифер – чуть поодаль. – Просто мы не предполагали, что тебя заинтересует обсуждение сцен, в которых ты не участвуешь.

– Ах, вы не предполагали! А я-то думала, исполнительницы главной роли касается все, что происходит со спектаклем.

– Мередит, пожалуйста, говори тише, – раздраженно попросил Патрик. – Что тебе заказать выпить?

– Двойную водку с тоником, – нарочито громко ответила Мередит. – А что касается перестановки музыкальных номеров, то я с вашим мнением категорически не согласна!

Дженнифер удрученно молчала, а когда Патрик попытался объяснить жене свою точку зрения, Мередит снова начала возмущаться:

– Ну конечно, вы оба – такие умные и всегда правы! Мы-то – круглые дураки, скучные, пресные, а у вас прекрасно развито чувство юмора! Латтимор и Райленд – какая блестящая творческая пара!

– Мередит, прошу тебя, перестань! – урезонивал жену Патрик. – Здесь не место для выяснения отношений.

– Правда? А где же в таком случае прикажешь их выяснять? В нашей супружеской постели? Вместе с Дженни?

Она встала и удалилась, гордо подняв голову. Патрик тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

– Тебе лучше догнать ее, – посоветовала Дженнифер. – По-моему, Мередит обиделась.

– С какой стати я должен бегать за ней? Вот только жаль, что ты оказалась свидетельницей этой безобразной сцены! Знаешь, когда семейные пары работают вместе, у них часто случаются размолвки и похуже этой. – Патрик бросил взгляд на пустой стул, на котором минуту назад сидела его жена.

Дженнифер задумчиво помешивала соломинкой кусочки льда в стакане, думая о том, что гнев Мередит, конечно, оправдан, но ей не следовало быть такой резкой.

– Мы не должны были уединяться, – наконец произнесла она. – Надо было пригласить Мередит пойти вместе с нами.

– Возможно, но тем не менее никто не давал ей права устраивать нам сцены! – раздраженно возразил Патрик. Помолчав, он вдруг улыбнулся. – Хорошо, что вы с Тони работаете в разных сферах!

– Наверное, ты прав. Но проблемы все равно возникают.

– Какие, например?

– Ну, например, если мой муж занят, а я случайно оторвала его от дела, ему ничего не стоит снова сосредоточиться и вернуться к своим занятиям. Если же я поглощена сочинением либретто и меня отвлекают, мне с трудом удается снова сосредоточиться. Иногда и целые строки стихов пропадают, если я не успела записать их на бумаге. Люди не понимают, что творческий процесс очень сложен, поэтому требует большой внутренней концентрации и напряжения. Патрик кивнул:

– Конечно! Если я сижу за роялем с отсутствующим видом, это вовсе не признак безделья. Я сочиняю, в моих ушах звучит музыка, я комбинирую, выбираю…

– Ты совершенно прав, Патрик. «Я тебе не помешал, дорогая?» Эта вежливая фраза – уже помеха творческому процессу.

Переглянувшись, они улыбнулись. И каждый подумал: как прекрасно, когда рядом человек, разделяющий твои взгляды и понимающий тебя с полуслова. Неожиданно Патрик наклонился к Дженнифер и прикоснулся к ее губам. Всего один, легкий мимолетный поцелуй, а у нее заколотилось сердце и задрожали руки. Пряча глаза, она опустила голову и тихо сказала:

– Нам пора идти.

– Да, пойдем… Который час? О Господи, оказывается, уже пятый! А у меня назначена важная встреча… Опять я опоздал! Дженни, до свидания, я помчался!

Они вышли из кафе, Патрик побежал на встречу, а Дженнифер, поймав такси, поехала домой. Кондиционер в салоне машины немного остудил ее разгоряченное лицо. Откинувшись на спинку заднего сиденья, Дженнифер закрыла глаза и подумала о том, что никогда, ни при каких условиях не должна стать причиной раздора между Патриком и Мередит. Осложнение отношений не только приведет к краху будущего спектакля, но и разрушит их творческий союз.

Перед глазами Дженнифер снова и снова возникал образ Патрика. Она видела его улыбающееся лицо, храня на своих губах вкус его мимолетного поцелуя. Как он смотрел на нее… А его губы оказались горячими и зовущими.

Дома настроение Дженнифер совсем испортилось. Тони уже два дня находился в Лос-Анджелесе, и огромная пустая квартира действовала на нее угнетающе. Дженнифер хотелось поскорее увидеть мужа и не только ощутить его любовь и заботу, но и удостовериться в том, что она по-прежнему питает к нему искренние чувства.

Зазвонил телефон, Дженнифер подняла трубку и очень удивилась, услышав голос Мередит.

– Дженни? Это я. Прости меня, пожалуйста, за сегодняшнюю сцену. Очевидно, просто расшатались нервы. Слушай… чем ты сейчас занимаешься? Патрик вернется домой не скоро, он побежал на какую-то встречу, вот я и подумала: может, ты заглянешь ко мне в гости? У меня много продуктов, и если ты еще не обедала, мы бы вместе поели и поговорили. Согласна?

– Приду с удовольствием! – с готовностью отозвалась Дженнифер. – Тем более что я сейчас одна. Тони уехал в Лос-Анджелес.

– Прекрасно! Значит, устроим маленький девичник! – радостно воскликнула Мередит.

Дженнифер повесила трубку и с облегчением вздохнула. Хорошо, что Мередит позвонила. Значит, она не обиделась на них с Патриком. Вступать в более тесные отношения с Мередит ей совсем не хотелось, но, возобновив прежние приятельские отношения, Дженнифер, возможно, избавится от запретных мыслей о Патрике.

По дороге Дженнифер купила букет белых и красных гвоздик и бутылку вина. Маленькая Лисса встретила гостью около лифта и радостно поздоровалась с ней.

– Привет, Лисса! – Дженнифер обняла и поцеловала девочку. – Рада снова тебя видеть. – И она вручила Лиссе цветы.

– Спасибо. А как они называются?

– Гвоздики.

– Понятно. – Лисса понюхала цветы. – Но они почти не пахнут!

– Да, у гвоздик не сильный аромат, в следующий раз я подарю тебе букет роз.

– Если можно, купите, пожалуйста, розовые! Я очень люблю этот цвет.

Лисса сделала реверанс, и прядь шелковистых волос упала ей на лоб. В дверях Дженнифер встретила Мередит – в шортах, в рубашке и в фартуке.

– Так жарко! – сказала она. – А кондиционер маломощный и плохо охлаждает квартиру. Я успела только зажарить цыплят и приготовить салат.

– Прекрасно, – улыбнулась Дженнифер. – Моя помощь нужна?

– Нет, спасибо. Лисса поможет мне накрыть на стол. Правда, дорогая?

– Конечно! А какие тарелки подавать? Для гостей или обычные?

– Пожалуйста, подай обычные! – попросила Дженнифер. – Как их еще называют – тарелки без церемоний.

– Хорошо. – Лисса достала из шкафа белые тарелки. – А что значит «без церемоний»?

– Посуда для старых друзей, которых хозяева не стесняются, – объяснила Дженнифер.

Девочка радостно рассмеялась:

– Я вспомнила, папа тоже так их называет!

– Так многие говорят, – раздраженно заметила Мередит.

После обеда Дженнифер украдкой наблюдала за Лиссой и Мередит. Девочка была оживлена и весела, а ее мать с трудом сдерживалась, стараясь не показать плохого настроения. Неужели Мередит все еще сердится на Патрика? И кому пришла в голову идея позвать Дженнифер в гости? Патрику, который, возможно, надеялся, что молодые женщины подружатся? Или самой Мередит, которая раскаялась в том, что так некрасиво вела себя в кафе?

Лисса предложила поиграть в карты. Дженнифер и Мередит согласились составить ей компанию.

– Знаете правила игры, в которой черви всегда козыри? – спросила Лисса у Дженнифер.

– Напомни, пожалуйста.

Они начали играть, и Мередит несколько раз подряд выиграла.

– Мама всегда выигрывает! – печально заметила Лисса.

– А я тебя учила, как выигрывать! – возразила Мередит. – Надо быть внимательнее и следить, какие карты ушли. Давай сыграем в последний раз, и я уложу тебя спать.

На сей раз везло Дженнифер, но она сделала так, чтобы победа досталась Лиссе.

– Я выиграла! Выиграла! – радостно закричала девочка. Мередит и Дженнифер, переглянувшись, улыбнулись.

– Пусть Дженни расскажет мне на ночь сказку! – попросила Лисса.

Мередит вопросительно взглянула на гостью. Дженнифер показалось, что хозяйка дома наконец успокоилась и теперь держится легко и непринужденно. Может, этому способствовала Лисса – очаровательная девочка, к которой Дженнифер испытывала искреннюю симпатию.

– Я бы хотела, чтобы Дженни была моей тетей, – сонным голосом сообщила Лисса, когда гостья дочитала ей сказку.

– А ты думай, будто Дженни – действительно твоя тетя, – улыбнулась Мередит.

– Ладно. Жаль, что у меня нет настоящей тети, моей родственницы, – продолжала Лисса. – У всех наших родственников в семье по одному ребенку.

– Я тоже была единственной дочерью в семье, – сказала Дженнифер. – Но может быть, это и неплохо. Единственному ребенку родители уделяют больше внимания, лучше заботятся о нем. Но я с радостью буду твоей тетей, малышка!

– А я – вашей племянницей!

– Лисса, тебе пора спать! – Мередит поцеловала дочь.

Дженнифер тоже поцеловала Лиссу. Ей хотелось прижать девочку к себе. Когда Лисса заснула, Мередит и Дженнифер вернулись в гостиную и выпили еще по бокалу вина.

– Лисса очень переживает, что у нее здесь нет родственников, кроме нас с Патриком, – проговорила Мередит. – Родители Патрика и его двоюродные сестры живут в Мичигане, и Лисса редко видится с ними. Моя мать живет во Флориде и почти не выбирается из дома. У нее артрит. – Мередит вздохнула. – Как бы я хотела, чтобы Лисса поехала с нами в Бостон, но это, к сожалению, невозможно. Чем она будет заниматься целыми днями? Да и начало школьных занятий пропускать нельзя. Придется оставить ее на попечение Бриджет. Она, конечно, очень надежная женщина, любит девочку, заботится о ней, но ведь Лисса – не ее ребенок! Наверное, тебе кажется, что я слишком опекаю дочь и напрасно трачу нервы по пустякам?

Дженнифер сделала несколько глотков вина.

– Нет, Мередит, мне так не кажется. Я понимаю, почему ты постоянно тревожишься о дочери. Мало ли что может случиться.

Как случилось пять лет назад в Сан-Франциско с ее дочерью…