Текст книги "Эпицентр бури"

– Куда, Харри?

– В «Эмбесси», и поезжай осторожно. Сегодня вечером кругом лед, а я хочу просмотреть газету.

Солтер сел за руль. Мордекай устроился рядом с ним, протянул руку к кнопке и закрыл дверь. Двери склада открылись, и они повернули к набережной. Флад развернул газету, откинулся на сиденье и начал читать, как развиваются события в Персидском заливе.

Клуб «Эмбесси» был всего в полумиле от квартиры Флада, на Ваппинг-Хай-стрит. Его открыли только шесть месяцев назад, это было частью проекта застройки бывших складов, осуществлявшейся их собственником, Харри Фладом. Стоянка машин, находившаяся на боковой улочке позади клуба, была забита машинами. В маленькой будке сидел сторож, старый негр.

– Ваше место, господин Флад, я не занимал, – сказал он, выходя из будки.

Флад вышел из машины вместе с Мордекаем, вытащил из кармана бумажник, а Солтер поставил машину на место. Он вынул пятифунтовую банкноту и отдал ее старику:

– Смотри не закути, Фредди.

– На это? – заулыбался старик. – Сегодня я на них не смогу купить даже женщину на задворках трактира. Инфляция – ужасная вещь, господин Флад.

Флад и Мордекай засмеялись и пошли по переулку, где их нагнал Солтер. Свернув за угол, они подошли к входу. Внутри было тепло и роскошно: пол был выложен черными и белыми плитками, стены облицованы дубовыми панелями, на них висели картины, написанные маслом. Как только гардеробщица взяла у них пальто, к ним поспешил человек невысокого роста в вечернем костюме. У него был ярко выраженный французский акцент.

– Какая радость видеть вас, господин Флад. Вы будете ужинать?

– Думаю, да, Морис. Но вначале мы оглядимся. Харвея еще нет?

– Пока нет.

Они спустились по лестнице в главный зал ресторана. Там была похожая обстановка: деревянные панели, картины, отгороженные друг от друга столики, кожаные стулья. Зал был заполнен, официанты трудились вовсю. На небольшом возвышении в углу играло трио музыкантов, там же находилась небольшая площадка для танцев.

Морис проследовал между столиками и открыл дверь, обитую кожей, которая вела в игорный зал заведения. Там было полно народу. Люди сидели вокруг рулетки, все места за столами были заняты.

– Много мы теряем? – Флад посмотрел на Мориса.

– И проигрываем и выигрываем, господин Флад. В результате, как правило, все выравнивается.

– Во всяком случае, игроков много.

– Но нет ни одного араба, – заметил Мордекай.

– Они приуныли, – сказал Морис. – Из-за этого переполоха в Персидском заливе.

– А вы бы не приуныли? – ухмыльнулся Флад. – Пошли, пора поесть.

У него было свое место в углу, возле оркестра, откуда был виден весь зал. Он заказал лососину холодного копчения, яичницу и минеральную воду «Перье». Потом достал из старого серебряного портсигара сигарету «Кэмел». К английским сигаретам он так и не смог привыкнуть. Мордекай дал ему прикурить и прислонился к стене. Флад сидел, рассеянно следя за тем, что происходит в зале. Он переживал один из тех мрачных моментов, когда человек спрашивает себя, для чего вообще существует жизнь.

Чарли Солтер спустился по ступенькам и быстро пошел между столиками к Фладу.

– Джек Харвей и Мира только что пришли, – сообщил он.

Харвею было пятьдесят лет. Он был среднего роста, слегка полноват, чего не мог скрыть даже темно-синий костюм, сшитый на заказ. Он был лыс, а его мясистое невзрачное лицо наводило на воспоминания о ком-то из римских императоров.

Его племяннице Мире было тридцать, но выглядела она гораздо моложе. Ее блестящие черные волосы были собраны в пучок при помощи гребня с брильянтами. На лице никакой косметики, только губы накрашены кроваво-красной помадой. На ней были разукрашенный блестками жакет, и черная мини-юбка от Джанни Версаччи и черные туфли на очень высоком каблуке: она была очень маленькая, не выше ста пятидесяти сантиметров. Она выглядела очень привлекательно, и мужчины оглядывались на нее. Мира была правой рукой своего дяди, имея диплом Лондонского университета по теории бизнеса, она оставалась такой же безжалостной и беспринципной, как дядя.

Флад не поднялся, ожидая, когда они подойдут. – Харри, старина! – сказал Харвей и сел за стол. – Ты не возражаешь, если мы присоединимся к тебе? Мира наклонилась и поцеловала Флада в щеку.

– Вам нравятся мои новые духи, Харри? Стоят целое состояние! Но Джек говорит, что они возбуждают и хорошо пахнут.

– Его слова для тебя много значат, не так ли? – заметил Флад.

Она села по другую сторону от Флада. Харвей взял сигару, отрезал кончик и взглянул на Мордекая.

– Послушай, где твоя проклятая зажигалка? Мордекай достал зажигалку и поднес огонь Харвею, не моргнув глазом.

– Можно ли получить выпивку? – спросила Мира. – Мы знаем, что вы, Харри, не пьете, но подумайте об остальных, о нас, бедных прохвостах.

В ее речи слышался небольшой акцент кокни, совсем чуть-чуть, что придавало ей своеобразную пикантность. Она положила свою руку на его колено, и Флад спросил:

– Коктейль с шампанским? Это вы хотите?

– Для начала сойдет и это.

– Только не для меня, я не могу пить эту мочу, – сказал Харвей. – Шотландский виски и содовая. Большой стакан.

Морис, который стоял поблизости, передал заказ официанту, потом наклонился к Фладу и спросил шепотом:

– Ваша яичница, господин Флад?

– Давайте ее сюда, – ответил Флад.

Морис ушел и через минуту появился официант с серебряным подносом. Он снял крышку и поставил тарелку перед Фладом, который тут же начал есть.

Харвей спросил:

– Харри, я никогда не видел, чтобы ты ел настоящую еду. У тебя что-нибудь не в порядке?

– Не в этом дело, – ответил Флад. – Еда не представляет для меня особого интереса, Джек. Когда я пареньком был во Вьетнаме, вьетконговцы держали меня некоторое время в яме. Я научился тогда довольствоваться совсем малым. Потом я получил пулю в живот. Потерял восемнадцать дюймов кишок.

– Вы должны будете как-нибудь показать мне свой шов, – заявила Мира.

– У всего есть своя хорошая сторона. Если бы не этот выстрел, то Корпус морской пехоты не отпустил бы меня на это прекрасное место в охране лондонского посольства.

– И ты не встретил бы Джину, – добавил Харвей. – Я помню тот год, когда вы поженились, Харри, год, когда умер ее старый отец, Сэм Дарк… – Он покачал головой. – Он стал некоронованным королем восточной части Лондона после того, как посадили братьев Крей. А Джин! – Он вновь покачал головой. – Какой успех! Парни стояли в очереди, добиваясь ее внимания. Среди них был даже гвардейский офицер, лорд. – Он повернулся к Мире: – Настоящий.

– А она вышла замуж за меня, – сказал Флад.

– Она могла бы выбрать и хуже, Харри. Я имею в виду, что ты помог ей, чтобы дела шли хорошо, особенно после того, как умерла ее мать. Мы все знаем это.

Флад отодвинул тарелку и вытер рот салфеткой.

– Вечер комплиментов, Джек? Теперь выкладывай, зачем ты действительно пришел.

– Ты знаешь, что мне нужно, Харри. Я хочу вступить в дело. Казино, теперь их четыре, и сколько клубов, Мира?

– Шесть, – сказала она.

– И все эти сооружения на реке, – продолжил Харвей. – Ты должен поделиться пирогом.

– Есть одна неувязка, Джек, – ответил ему Флад. – Я законный бизнесмен, и уже давно, а ты… – Он покачал головой. – Плут всегда останется плутом.

– Ты, ублюдок янки! Ты не можешь говорить со мной подобным образом.

– Я это только что сделал.

– Мы в деле, Харри, хочешь ты этого или нет.

– Попробуй, – заявил Флад.

Солтер пересек зал и прислонился к стене рядом с Мордекаем. Тот сказал ему что-то шепотом, и Солтер ушел.

Мира сказала:

– Послушайте, Харри, он говорит действительно серьезно. Так что будьте благоразумны. Все, чего мы хотим, это участвовать в деле.

– Вы входите со мной в дело и попадаете в производство компьютеров, строительный бизнес, клубы и игорные дома, – ответил ей Флад. – А я участвую вместе с вами в сводничестве, проституции, наркобизнесе и так называемой «защите». Даже если бы я трижды в день принимал душ, обтирался одеколоном, то и тогда бы не чувствовал себя чистым.

– Ты подонок, янки! – Она подняла руку, но Флад тут же схватил ее за запястье.

Харвей встал:

– Оставь, Мира, оставь. Пойдем. Я еще поговорю с тобой, Харри.

– Надеюсь, этого не будет, – сказал ему Флад. Они ушли, а Мордекай склонился к Фладу:

– Он просто мерзкий кусок грязи. От него и его приятелей меня просто тошнит.

– Он ничем не брезгует, – сказал Флад. – Не Пыхти, Мордекай, и достань мне чашку кофе.

– Свинья, – произнес Джек Харвей, когда они шли по тротуару к своей машине. – Я отправлю его в ад за то, что он так разговаривал со мной.

– Я тебе говорила, что мы просто теряем время.

– Да. – Он натянул перчатки на свои большие руки. – Значит, придется показать ему, что мы не шутим.

Темный фургон стоял в конце улицы. Когда они подошли, зажглись боковые фары. Молодому человеку, глянувшему из-за руля машины, было лет двадцать пять. У него было жесткое лицо и угрожающий вид в черной кожаной летчицкой куртке и кепке.

– Господин Харвей… – сказал он.

– Молодец, Билли, как раз вовремя. – Харвей обернулся к племяннице: – Я не думаю, что ты встречалась с Билли Ватсоном, Мира.

– Нет, мы не знакомы, – проговорила она, окинув его взглядом.

– Сколько человек у тебя в машине? – спросил Харвей.

– Четверо, господин Харвей. Я слышал, что этот Мордекай Флетчер просто зверь. – Он поднял бейсбольную биту. – Эта штука охладит его.

– Никакой стрельбы, я предупредил тебя.

– Да, господин Харвей.

– Все, что требуется, это хорошая взбучка и, может быть, пара сломанных ног. Займитесь этим. Он должен выйти когда-нибудь.

Харвей и Мира прошли дальше по тротуару.

– Пятеро? Ты думаешь этого достаточно? – спросила она.

– Достаточно? – Он хрипло рассмеялся. – Кто он, по-твоему, такой? Сэм Дарк? Тот был действительно силен, а этот проклятый янки… Они его изуродуют. Поставят его на костыли месяцев на шесть. Они крепкие парни, Мира.

– Ты уверен? – спросила она.

– Теперь пойдем, а то я окоченел, – проговорил он и свернул на стоянку для машин.

Примерно через час Харри Флад собрался уходить. Когда гардеробщица помогала ему надеть пальто, он обратился к Мордекаю:

– Где Чарли?

– Я послал его пару минут тому назад разогреть машину. Я думаю, идет зима, Харри, и скоро эта проклятая Темза покроется льдом.

Флад засмеялся, они спустились по ступенькам и пошли по тротуару. Все произошло очень быстро. Задние дверцы фургона, припаркованного на другой стороне улицы, быстро открылись, и оттуда выскочили несколько парней. Они бросились к Харри и Мордекаю. У них в руках были бейсбольные биты. Первый замахнулся, но Мордекай поднырнул, блокировал удар и перебросил его через бедро на ступени, ведущие в подвал сзади него.

Четверо других остановились, потом окружили их, готовые нанести удар.

– Так дело не пойдет, – сказал Билли Ватсон. – Надо ломать ноги.

Сзади них раздался выстрел. Он прозвучал очень громко в морозном воздухе. Еще один выстрел. Бандиты обернулись и увидели Чарли Солтера, появившегося из темноты и перезаряжавшего свой обрез.

– А ну-ка, бросьте биты, – сказал он, – если не хотите все подохнуть тут.

Они мгновенно повиновались. Мордекай подошел, посмотрел на них и схватил ближайшего за волосы.

– На кого вы работаете, сынок? – рявкнул он.

– Я не знаю, мистер.

Мордекай перевернул его и протащил под оградой так, что заостренные шипы прошли в сантиметре от его лица.

– Я спрашиваю, на кого вы работаете? Парень тут же раскололся:

– Джек Харвей. Нам заплатили. Нас втянул Билли.

– Ты, ублюдок! Еще поплатишься, – взорвался Билли.

Мордекай взглянул на Флада, который кивнул ему.

– Ты останешься, – сказал он Билли. – Остальные пусть сматываются.

Они повернулись и побежали. Билли Ватсон стоял, злобно глядя на них. Солтер заявил:

– Этому парню требуется хорошая взбучка.

Билли внезапно схватил одну из бейсбольных бит и поднял ее, обороняясь.

– Ладно. Давай, Харри Флад, важная птица! Сам ты ведь ничего не можешь, да, приятель?

Мордекай сделал шаг вперед, но Флад сказал:

– Не надо. – И направился к Билли сам. – Хорошо, сынок, давай.

Билли взмахнул битой. Флад уклонился, схватил его за запястье правой руки и скрутил. Билли вскрикнул, выронил биту, американец развернулся и нанес локтем сильный удар ему в лицо. Билли упал на колено.

Мордекай поднял бейсбольную биту.

– Не надо, – сказал Флад. – Он свое получил, пошли.

Флад закурил, и они пошли по улице.

– А что с Харвеем? Вы собираетесь пришить его? – спросил Мордекай.

– Я подумаю, – ответил Флад.

Они перешли улицу и вошли на стоянку.

Билли Ватсон собрался с силами, поднялся и постоял немного, покачиваясь и ухватившись за ограду. Шел снег. Он повернулся и побрел, прихрамывая, через дорогу к фургону. Когда он обогнул машину и подошел к дверце, из аллеи вышла Мира Харвей, придерживая рукой поднятый воротник шубы.

– Все пошло не по плану, правда?

– Мисс Харвей? – проворчал он. – Я думал, вы ушли.

– После того как дядя высадил меня, я взяла такси и вернулась. Мне хотелось посмотреть спектакль.

– Вы хотите сказать, что ждали, что все произойдет именно так?

– Боюсь, ты прав, солнышко. Мой дядя иногда делает ошибки, слишком поддается эмоциям. Ты действительно думаешь, что пять таких молодчиков, как ты, смогут справиться с Харри Фладом? – Она открыла дверцу машины и толкнула его туда. – Давай, подвинься. Машину поведу я.

Она забралась на место водителя, ее шуба расстегнулась, а мини-юбка задралась.

– Но куда мы едем? – спросил Билли.

– Ко мне. Тебе, солнышко, нужна хорошая горячая ванна.

Левой рукой она сильно ущипнула его, включила зажигание и тронулась с места.

VII

Самолет из Джерси прибыл в Хитроу вскоре после одиннадцати утра на следующий день. Доставка багажа заняла полчаса, и Диллон ждал свой чемодан, сидя с газетой в руке и покуривая. Военная удача была на стороне сил коалиции. Несколько самолетов было сбито в Ираке, зато последствия воздушных налетов были ужасны.

Взяв чемодан, Диллон поднялся и пошел на выход.

Ему пришлось ждать: одновременно приземлились сразу несколько самолетов. Таможенники почти никого не досматривали в это утро, у Диллона они тоже ничего не нашли. В его чемодане было немного белья и туалетные принадлежности, а в портфеле несколько газет. В бумажнике лежали две тысячи долларов в сотенных купюрах, но в этом не было ничего предосудительного. Свой французский паспорт он уничтожил в гостинице еще на Джерси. Обратного пути нет. Во Францию он будет возвращаться другим путем, а пока вполне достаточно водительских прав на имя Питера Хилтона.

Он поднялся на эскалаторе наверх и встал в очередь к окошку, чтобы обменять пятьсот долларов на фунты. Потом он повторил эту операцию в трех других окошках, спустился вниз и пошел на стоянку такси, тихонько насвистывая любимую мелодию.

Диллон велел таксисту везти его на вокзал Паддингтон. Там он оставил чемодан в камере хранения. Потом позвонил Тане Новиковой по номеру, который дал ему Макеев, надеясь застать ее дома. Но ему ответил автоответчик. Он не стал оставлять никакого послания, вышел, подозвал такси и поехал в район Ковент-Гардена.

В затемненных очках, полосатом галстуке и темно-синем плаще он выглядел очень респектабельно.

– Ужасная погода, сэр. Думаю, скоро будет сильный снегопад, – сказал водитель.

– Я бы не удивился, – ответил Диллон с простонародным акцентом.

– Вы живете в Лондоне, сэр?

– Нот, приехал в город по делам на несколько дней. Я был за границей некоторое время, – не задумываясь, ответил Диллон, – в Нью-Йорке. Не был в Лондоне очень давно.

– Много перемен. Совсем не то, что было раньше.

– Я так и думал. Я прочел как-то на днях, что теперь даже нельзя прогуляться по Даунинг-стрит.

– Это верно, сэр. Госпожа Тэтчер установила новую систему безопасности, ворота поставили в конце улицы.

– Правда? – спросил Диллон. – Я бы хотел посмотреть.

– Мы можем поехать этим путем, если хотите. Я провезу вас до Уайтхолла, а вернемся коротким путем до Ковент-Гардена.

– Это меня устраивает.

Диллон откинулся на сиденье, закурил и стал наблюдать. Они проехали Уайтхолл от Трафальгарской площади, миновали Хорс-Гардз, где два конных гвардейца несли караульную службу с саблями наголо. Из-за холода они были в шинелях.

– Лошадям, должно быть, чертовски холодно, – произнес таксист и добавил: – Подъехали, сэр. Вот она, Даунинг-стрит. – Он сбавил скорость. – Останавливаться здесь нельзя. Иначе тут же подойдут полицейские и спросят, что вы здесь делаете.

Диллон посмотрел в конец улицы.

– Так вот они, эти знаменитые ворота?

– «Шутка Тэтчер» – так называют это некоторые трепачи, но я скажу: она всегда права. Проклятая ИРА наделала достаточно бед в Лондоне за последние несколько лет. Стрелять таких надо. Вас устроит, сэр, если я высажу вас в Лонг-Акре?

– Вполне, – сказал Диллон и откинулся на сиденье, думая о мощных воротах, перегородивших вход на Даунинг-стрит. – Такси подъехало к тротуару. Диллон протянул десятифунтовую купюру. – Сдачи не надо, – сказал он, повернулся и быстрым шагом пошел по Лантли-стрит.

В районе Ковент-Гардена было, как всегда, полно народу. Люди были тепло одеты из-за непривычного холода и были похожи скорее на москвичей. Диллон влился в толпу и наконец нашел то, что ему было нужно: в аллее, возле Нилс-Ярда, он увидел маленький магазинчик театральных принадлежностей. Его витрина была забита старыми масками и наборами грима. Когда он вошел, прозвенел дверной колокольчик. Из-за занавески, скрывавшей заднюю часть магазина, вышел мужчина лет семидесяти, с совершенно седыми волосами и круглым мясистым лицом.

– Чем могу служить? – спросил он.

– Мне нужен грим. Что у вас есть в коробках?

– Очень хорошие наборы, – сказал старик. Он достал одну коробку и раскрыл ее на прилавке. – Этими наборами пользуются в Национальном театре. Вы артист?

– Только любитель, играю в драматическом кружке при церкви. – Диллон посмотрел содержимое коробки. – Прекрасно. Добавьте еще губную помаду ярко-красного цвета, черную краску для волос и растворитель.

– Вы часто приезжаете в город? Мое имя Клейтон. Я дам вам свою визитную карточку на случай, если понадобится что-то еще. – Он достал все, что потребовал Диллон, положил в коробку с гримом и упаковал ее. – Тридцать гиней наличными, и не забывайте, если вам что-нибудь еще понадобится…

– Я не забуду, – успокоил его Диллон и вышел, насвистывая.

В деревне Веркор шел снег. Траурный кортеж спускался по дороге от замка. Несмотря на погоду, жители деревни вышли на улицу. Мужчины стояли, сняв головные уборы, провожая Анн-Мари Оден в ее последний путь. За катафалком ехали только три машины. В первой сидели старый Пьер Оден и его секретарь, во второй некоторые старые слуги. Следом ехали Броснан и Мэри Таннер с Максом Арну. Они прошли между надгробными плитами и подождали, когда старика извлекут из автомобиля и усадят в коляску. Когда его вкатили в церковь, все пошли следом.

Это была обычная, очень старая деревенская церковь с выкрашенными белой краской стенами. И внутри было холодно, очень холодно. Броснан совсем замерз. Он сидел, вздрагивая время от времени и плохо понимая, что происходит. Он поднимался со скамьи и становился на колени вместе с остальными. И только когда служба закончилась и все встали, а гроб понесли по проходу, он почувствовал, что Мэри Таннер держит его за руку.

Они прошли через кладбище к семейному склепу. Он был построен из серого гранита и мрамора, размером с небольшую часовню, с острой готической крышей. Дубовые двери были открыты. Священник остановился, чтобы дать усопшей последнее благословение. Гроб внесли в склеп. Секретарь развернул коляску и повез ее мимо них по дорожке. Старик сидел согнувшись, его ноги были укутаны плодом.

– Мне так его жалко, – сказала Мэри.

– Напрасно. Он даже не знает, какое сейчас время суток, – ответил ей Броснан.

– Не могу в это поверить…

Она прошла к машине и погладила старика по плечу.

– Теперь, друзья мои, в Париж, – заявил Арну.

– А потом в Лондон, – добавил Броснан.

Мэри взяла Броснана под руку, и они пошли к своей машине.

– Завтра, Мартин, только завтра, и лучше не спорьте со мной.

– Хорошо, – сдался он, – пусть будет завтра.

Он сел на заднее сиденье и откинулся на спинку, почувствовав внезапно такую усталость, что закрыл глаза. Мэри сидела рядом с ним. Арну сел за руль, и машина тронулась.

В начале седьмого Таня Новикова услышала звонок в дверь. Она спустилась вниз и открыла. За дверью стоял Диллон с чемоданом в одной руке и портфелем в другой.

– Жозеф передает вам привет.

Она была поражена. После разговора с Макеевым она просмотрела досье, составленное лондонской резидентурой КГБ, чтобы узнать о Диллоне как можно больше. Таня была поражена его прошлым и предполагала увидеть зловещего героя. А вместо него появился человек невысокого роста, в плаще и очках с затемненными стеклами.

– Вы Син Диллон? – спросила она.

– К вашим услугам.

– Вам лучше войти.

Женщины никогда особенно не интересовали Диллона. Иногда он, конечно, вынужден был общаться с ними для удовлетворения потребностей, но сердце его оставалось холодным. Идя за Таней Новиковой вверх по лестнице, он отметил, что у нее хорошая фигура, а черный брючный костюм очень идет ей. Ее волосы были стянуты на затылке бархатным бантом. Когда они вошли в гостиную и Таня обернулась к нему, он понял, что девушка простовата.

– Вы доехали нормально? – спросила она.

– Да. Я задержался вчера вечером на Джерси из-за тумана.

– Не хотите выпить?

– Спасибо, я с удовольствием выпил бы чаю.

Она выдвинула ящик стола, достала вальтер, две запасные обоймы и глушитель Карсвелла.

– По словам Жозефа, вы предпочитаете именно вальтер.

– Совершенно верно.

– Я подумала также, что вам может понадобиться вот это. – Она передала ему сверток. – Говорят, что он отражает пулю калибра 0,45, выпущенную в упор. Из титанового сплава с добавлением нейлона.

Диллон развернул сверток. Ничего похожего на тяжелый бронированный жакет. Он был похож на небольшой жилет, укрепленный металлическими пластинками.

– Превосходно, – одобрил Диллон и положил его в свой портфель вместе с вальтером. Он расстегнул плащ, закурил сигарету и встал в дверях кухни, наблюдая, как она готовит для него чай. – У вас очень удобная квартира – близко от посольства.

– О да, можно ходить пешком. – Она принесла чай на подносе. – Я заказала для вас комнату в небольшой гостинице прямо за углом, на Бейсуотер-Роуд. Там часто останавливаются на ночь люди, путешествующие по торговым делам.

– Хорошо. – Он пил чай маленькими глотками. – Перейдем к делу. Что с Фахи?

– Пока неудачно. Он переехал несколько лет тому назад из Килбурна куда-то в Финчли. Прожил там всего год и переехал снова. Здесь мои сведения обрываются. Но я найду его. Мой человек занимается этим делом.

– Вы должны. Это чрезвычайно важно. В резидентуре КГБ в Лондоне все еще есть подразделение по подделке документов?

– Конечно.

– Хорошо. – Он достал свои водительские права, выданные на Джерси. – Мне нужны права пилота на то же имя и с тем же адресом. Вам понадобится фотография. – Он сунул палец в пластиковую обложку водительских прав и вытащил две карточки: – Всегда полезно иметь запас.

Таня взяла одну из фотографий и прочла:

– «Питер Хилтон, Джерси». Могу я поинтересоваться, зачем вам это нужно?

– Затем, что, когда наступит время сматываться отсюда, я хочу улететь, но вряд ли удастся арендовать самолет, если у меня не будет прав, выданных департаментом гражданской авиации. – Он налил себе еще чаю. – Скажите вашему специалисту, что мне нужны надежные документы, дающие право управлять двухмоторным самолетом.

– Я это запишу. – Она открыла свою сумочку, достала конверт, вложила в него фотографию и сделала пометки на конверте. – Что-нибудь еще?

– Да, мне нужны полные данные о системе защиты дома десять по Даунинг-стрит.

У Тани перехватило дыхание.

– Так, значит, это ваша мишень?

– Не совсем так. Меня интересует его обитатель. Но не в этом дело. Удастся ли вам получить распорядок дня премьер-министра?

– В зависимости от того, что именно вас интересует. Каждый день бывают определенные мероприятия. Например, обсуждение в палате общин. Конечно, сейчас возникает много проблем в связи с Персидским заливом. Каждое утро в десять часов кабинет обсуждает военные вопросы.

– На Даунинг-стрит?

– Да, в зале заседаний кабинета министров. Но у премьера бывают и другие мероприятия в течение дня. Вчера, например, он выступал по радио с обращением к войскам в Персидском заливе.

– Запись делали в здании «Би-би-си»?

– Нет, у них своя штаб-квартира в Бридж-Хаус. Это недалеко от Паддингтонского вокзала, да и отсюда тоже.

– Интересно, какая у него охрана?

– Небольшая, поверьте мне. Несколько детективов и все. Англичане просто не в своем уме.

– Но они чертовски хорошо работают. Расскажите мне об этом вашем осведомителе, который добыл информацию о Фергюсоне.

Таня сообщила Диллону о своей связи с Гордоном Брауном. Когда она закончила, он одобрительно кивнул:

– Вы здорово его зацепили, и даже тратиться не пришлось!

– Пожалуй, вы правы.

– Будем продолжать в том же духе. – Диллон поднялся, застегнул плащ. – А теперь мне, пожалуй, пора в гостиницу.

– Вы ели что-нибудь?

– Нет.

– Вот что. Рядом с гостиницей есть прекрасный итальянский ресторан «У Луиджи». Одно из маленьких семейных заведений. Вы устроитесь в гостинице, а я пойду в посольство. Проверю, что у нас есть об охране дома на Даунинг-стрит, и посмотрю, нет ли чего-нибудь нового о Фахи.

– И не забудьте о правах пилота.

– Я займусь этим.

– Они нужны мне через двадцать четыре часа.

– Хорошо.

Таня надела пальто и шарф, спустилась по лестнице, и они пошли по улице. Тротуары были покрыты льдом. Она взяла его под руку и донесла портфель до самой гостиницы.

– Увидимся через час, – сказала она и ушла.

Гостиница была заведением, которое в конце викторианской эпохи служило одновременно процветающим трактиром и гостиницей. Теперешние владельцы сделали все, что могли, чтобы придать заведению современный вид, но возможностей у них явно не хватало. Буфет, слева от холла, был очень скромный. Там сидело человек шесть постояльцев. За конторкой Диллон увидел старика с лицом, похожим на череп, в поношенной коричневой форме. Не торопясь, он занес фамилию Диллона в книгу регистрации и протянул ему ключ. Было совершенно очевидно, что чемодан ему придется нести самому.

Комната не обманула его ожиданий: две кровати, дешевые покрывала, душ, телевизор со счетчиком. На столе чайник, а в корзиночке пакетики с кофе, чаем и порошковым молоком. «Ладно, – подумал он. – Это ненадолго». Он раскрыл портфель и начал раскладывать вещи.

Джек Харвей владел похоронным бюро в Уайтчепеле. Это было солидное предприятие, приносящее хороший доход, потому что, как любил шутить Харвей, «мертвые всегда с нами». Контора находилась во внушительном четырехэтажном здании викторианской эпохи, заново отделанном. Мира, занимавшая верхний этаж с террасой на крыше, с удовольствием управляла им. У Харвея был кабинет на втором этаже.

Джек велел шоферу подождать, поднялся по ступеням и позвонил. Ему открыл ночной сторож.

– Моя племянница у себя? – спросил он.

– Думаю, да, господин Харвей.

Харвей прошел через главный зал, где были выставлены гробы, и пошел по коридору. По обе стороны располагались маленькие часовенки, в которых родственники могли попрощаться с усопшими. Он поднялся еще на два пролета и позвонил в дверь Миры.

Предупрежденная звонком привратника, она уже ждала его и тут же открыла дверь.

– Дядя?..

Не останавливаясь, он прошел мимо нее. На Мире было короткое платье, расшитое золотом, черные чулки и туфли на шпильке.

– Ты куда-то собираешься? – спросил он.

– В дискотеку.

– Забудь об этом. Ты виделась с нашими консультантами по финансам? Могу я как-нибудь зацепить Флада, не нарушая закон? Как там у него с арендой?

– Абсолютно ничего, – заявила Мира. – Мы все тщательно прочесали. Ни-че-го!

– Ладно. Тогда придется «достать» его другим путем – покруче.

– Но это как раз и не сработало вчера вечером, не так ли?

– Я использовал дерьмо, кучку каких-то сопляков, которые не заслуживают даже того, чтобы о них говорили.

– Что же ты намерен делать?

– Что-нибудь придумаю.

Когда он повернулся к двери, в спальне вдруг раздался какой-то шорох.

– Послушай, кто это там? – Он распахнул дверь и увидел Билли Ватсона, который стоял, затравленно озираясь. – Господи! – сказал он Мире. – Мерзость какая! Ты только и думаешь, что у кого в штанах.

– По крайней мере, это естественно.

– Трахаться с тобой? – Он выругался.

– Да, он еще этим займется. Харвей быстро спустился по лестнице.

– Ты, похоже, никому не даешь спуску? – сказал Билли, обращаясь к Мире.

– Дорогой, это дом мертвецов, – заявила она, беря свою шубу и сумочку. – Они лежат в своих гробах внизу, но мы-то живые. Все очень просто. Пользуйся тем, что дает тебе жизнь. А теперь пошли.

Войдя, Таня увидела Диллона за угловым столиком. Он пил «Боллинжер», единственное приличное шампанское, которое было в карте вин ресторана «У Луиджи». Старый Луиджи лично приветствовал ее как постоянную посетительницу. Она села за столик Диллона.

– Шампанское? – спросил он.

– Почему бы и нет? – Она взглянула на Луиджи. – Мы сделаем заказ позднее.

– Еще об одном мы не поговорили – деньги на расходы. Тридцать тысяч долларов. Это должен был устроить Арон, – сказал Диллон Тане.

– Об этом позаботились. Завтра со мной свяжется доверенный человек Арона в Лондоне.

– Хорошо. Что у вас есть для меня?

– Ничего о Фахи. С правами все будет в порядке.

– А номер десять?

– Я просмотрела досье. Раньше можно было спокойной пройтись по Даунинг-стрит. Но ИРА была так близка к тому, чтобы взорвать весь кабинет министров на конференции консервативной партии в Брайтоне несколько лет тому назад, что изменился подход к обеспечению безопасности. Сыграли свою роль и взрывы бомб в Лондоне, и нападения на мирных граждан.

– Что еще?

– Зеваки обычно останавливались на противоположной стороне улицы, напротив дома десять, чтобы посмотреть, как приезжают и уезжают люди, занимающие самые высокие посты в государстве. Но теперь все не так. В декабре восемьдесят девятого Тэтчер ввела новые меры обеспечения безопасности. Фактически теперь эта часть улицы представляет собой крепость: железная ограда выше трех метров; ворота, кстати, в неовикторианском стиле, – хороший подарок от «железной леди».

– Да, я видел их сегодня.

Луиджи крутился поблизости. Они оборвали разговор и сделали заказ: суп по-итальянски, телячьи отбивные, картофельное соте и салат из зелени.

Таня продолжила:

– В некоторых кругах ее обвинили в том, что она стала жертвой параноидального страха. Чепуха, конечно. Эта леди никогда и ничего не боялась в жизни. Во всяком случае, по другую сторону ворот находится стальной щит, который мгновенно опускается, если какая-то машина попытается проникнуть туда без разрешения.