Текст книги "Судная ночь на Синосе"

Было заметно, что турки, стоявшие у пулемета, не знали, что делать. Я подскочил к Саре, взял из ее рук оружие и, грубо схватив Амера за сальные волосы и повернув его к себе, засунул на полдюйма дуло «вальтера» турку в рот.

– Прикажи своим парням выбросить пулемет за борт, и побыстрее, не то в щепки разнесу твою башку.

На мое счастье, он не повел себя как герой. В противном случае нам пришлось бы туго, так как их было все-таки шестеро. Пулемет с всплеском упал в воду, а я скомандовал Моргану включить двигатели и уходить.

Затем я поставил Амера и трех других членов его команды вдоль перил в один ряд. Катер набирал обороты, расстояние между нашим катером и турецким судном все больше увеличивалось. Когда мы отплыли ярдов на двадцать, я приказал туркам прыгать за борт.

Последним прыгал Амер. Он дрожал как осиновый лист, по его лицу струился пот. Я думаю, он до самого конца верил, что получит пулю в затылок, потому что, будь он на моем месте, так бы сделал.

Чтобы припугнуть его напоследок, я приставил к его шее «вальтер» и сказал прямо в ухо:

– Надеюсь, ты умеешь плавать, ублюдок.

Пинком ноги в спину я вытолкнул его за борт. Морган наблюдал за нами из окна рубки. Он уже довел двигатели до полной мощности, и наш катер все дальше и дальше уходил от турок.

Сара было направилась ко мне, как в этот миг один из турок на траулере, припав на колено, подхватил с палубы лежавшую под рыбацкими сетями автоматическую винтовку и выстрелил.

Повалив Сару на пол, я трижды выстрелил в его сторону, чтобы хотя бы на минуту заставить его пригнуть голову. Ничего другого с помощью «вальтера» я сделать не мог. Турок успел сделать еще десять – двенадцать выстрелов по катеру, один из которых продырявил оконное стекло рубки, а несколько других попали в деревянные конструкции. К этому времени «Ласковая Джейн» уже мчалась по воде со скоростью двадцать узлов в час.

* * *

– Теперь-то я могу подняться? – спросила Сара, которая все еще лежала подо мной.

– Мы в отличной позе, но если ты настаиваешь...

Она встала и, тяжело дыша, облокотилась на перила.

– Только туда и сразу обратно. Так, кажется, сказал Китрос. Так же легко, как срубить дерево?

– Видишь эту маленькую штучку? – Я ткнул ногтем в бок «вальтера». – Это называется предохранительная защелка. И если ты намерена выстрелить кому-то в скулу, сначала необходимо отвести ее в сторону.

Я стоял за штурвалом, когда Сара уже второй раз за эту ночь принесла мне чай. Время работало на нас. Море было тихим и спокойным, и только брызги воды, поднятые легким встречным ветром, перелетали к нам на палубу.

– Как Морг? – спросил я.

– Неплохо. Он уже трижды приложился к спиртному. Я ему обещала. Ну, что теперь будем делать?

– С ромом? Пусть об этом голова болит у Янни. Деньги я уже получил.

– Это справедливо.

Она присела и стала отхлебывать горячий чай, держа чашку обеими руками.

– Знаешь, – сказал я. – Ты иногда похожа на маленькую девочку. У тебя в руках огнестрельное оружие, и ты не знаешь, есть ли у него предохранитель.

– Я все время держала на нем большой палец, – сообщила она. – Отец начал учить меня пользоваться дробовиком, как только я смогла его держать.

– Охотиться на куропаток в йоркширском заповеднике – это одно, а то, с чем нам сегодня пришлось столкнуться, это уже совсем другое. У тебя еще не было таких шансов быть изнасилованной, как сегодня. Скажу даже больше. Капитан Амер, наш дорогой друг, вероятнее всего, забрал бы тебя с собой.

– При первой нашей встрече ты отпустил пару скабрезностей по поводу той жизни, которую я, по твоему мнению, вела. И ты был не далек от истины. В шестнадцатилетнем возрасте я выскочила из самой элитарной школы для молодых леди, находящейся недалеко от Женевы, и так бездумно окунулась в сумасшедшую лондонскую жизнь, что голова пошла кругом. Однажды утром, сразу же после моего восемнадцатилетия, я проснулась в постели с мужчиной, которого я никак не могла вспомнить. И тут неожиданно для себя задумалась, что же со мной творится.

– И ответ нашла?

– Как обычно, я кинулась в другую крайность. Это была работа на общественных началах в благотворительной организации в Ист-Энде. Отбросы общества, наркоманы, люди, отравившиеся метиловым спиртом, мочились в постель по пять раз за ночь. Но самое ужасное, меня это никак не трогало. Ни чуточки. Просто я считала это мерзостью, которой везде полно.

– И это помогло тебе?

– Я знала, что ты можешь спросить это. У моей мачехи есть двоюродный брат, епископ англиканской церкви. Да благослови его Боже. Он готовил группу добровольцев к отправке в Биафру для оказания помощи пострадавшему населению. Он собрал людей, готовых выполнить любую работу.

– И ты туда поехала? – спросил я с недоверием в голосе.

– Я пробыла там девять месяцев. И вернулась только потому, что появились первые симптомы моей болезни. Поверь мне, этот бедняга Амер со своими потными руками и мерзким запахом изо рта по сравнению с тем, с чем мне пришлось там столкнуться, выглядит просто маленьким медвежонком.

Она вышла из рубки, плотно затворив за собой дверь, а я остался наедине со своими мыслями. От легкого ветра карты и таблицы на моем столе вздулись парусом, а затем снова легли на место. А я все сидел и размышлял о жизни, думая о том, с какими превратностями судьбы мне придется еще столкнуться.

* * *

Мы прибыли на Кирос перед самым рассветом, и первое, что я решил сделать, это, несмотря на протесты Сары, доставить ее на «Жар-птицу». Я объяснил, что ей нужно принять душ и хорошенько выспаться. Она выглядела очень уставшей. По правде говоря, я хотел, чтобы она не присутствовала при нашем, возможно неприятном, разговоре с Янни.

С кроваво-красными глазами я добрался до дома, где он жил, и двумя короткими ударами в дверь поднял его с постели. На мое удивление, все обошлось более-менее спокойно. Узнав, что с нами произошло, Янни пришел в ужас. Он выразил сожаление, что там, в море, он был не состоянии повлиять на действия своих турецких партнеров, и считает, что капитан Амер получил по заслугам.

Он настоял, чтобы я позавтракал вместе с ним. Тем временем Папас собрал группу из нескольких парней, и я, забравшись в старый грузовик, отправился с ними на пристань. Мы подъехали по пирсу к «Ласковой Джейн». Я вылез из машины и стал наблюдать за работой грузчиков. Вскоре трюм моего катера освободился от коробок со злополучным ромом.

Когда машина с контрабандным товаром уехала, я почувствовал огромное облегчение. При дневном свете в деревянной конструкции катера я обнаружил еще пару следов от пуль. Ну что ж, подумал я, все-таки тысяча долларов осталась у меня в кармане. Все могло кончиться гораздо хуже.

Спускаясь в кубрик, я испытывал чувство удовлетворения. Здесь внизу на одной из коек уже похрапывал Морган. Я уже начал снимать с себя бушлат, как услышал шаги по палубе.

– Мистер Сэвидж, вы здесь?

Поднявшись наверх, я увидел сержанта Лукаса, стоящего рядом с рубкой.

– Могу быть чем-нибудь полезен? – спросил я.

– Да, мистер Сэвидж, – ответил он, посмотрев на меня как всегда хмуро. – Боюсь, что вам придется пройти со мной в полицейский участок. Вы арестованы.

Глава 12
Сила обстоятельств

Меня поместили в одиночную камеру с побеленными известью стенами, каменным полом и железной кушеткой, на которой валялся соломенный тюфяк. Войдя в камеру, я сразу же бросился к ведру с водой, чтобы хоть немного освежиться.

В дубовой двери имелось небольшое зарешеченное окошко, через которое открывался вид в коридор. Через час я услышал шаги по коридору, приглушенные голоса, а затем клацанье ключа, вставляемого в замочную скважину.

Я подошел к двери, глянул в окошко и увидел двух полицейских, стоявших рядом с другой камерой, расположенной в дальнем конце коридора. Когда дверь открыли, из нее появился перепуганный Морган. Они повели его по коридору. Когда Морган проходил мимо, я окликнул его.

Он повернул голову и испуганно посмотрел в мою сторону слезящимися широко раскрытыми глазами. По его голосу было заметно, что перепуган он был сильно.

– Что они хотят, Джек? Что мне им говорить?

Давать ему совет было бы с моей стороны пустой тратой времени. Он выглядел словно старый проржавевший амбарный замок, готовый сломаться при первом же к нему прикосновении.

– Что сам найдешь нужным, Морг. Скажи им то, что они сами захотят от тебя услышать. Обо мне не беспокойся.

Полицейские зажали между собой Моргана, а один из них взмахнул своей дубинкой, чтобы ударить по моим пальцам, торчавшим из дверного окошка. Я быстро убрал руку, и они повели Моргана дальше по коридору.

У меня забрали все. Не только тысячу долларов в сотенных купюрах, которые дал мне Китрос, но и мелочь, сигареты и спички. Я сел на койку, прислонившись спиной к стене, и задумался. Даже если бы Лукас арестовал меня тогда, когда коробки со спиртным были на катере, вряд ли он смог мне что-либо инкриминировать. «Сухой закон» действовал в Турции, и греческого полицейского не могла волновать контрабанда спиртным на чужой территории. Нет, за действиями Лукаса скрывалось что-то другое.

«Живопись» на противоположной от меня стене камеры имела явно политическую окраску. Помимо похабных надписей и жалких попыток крупномасштабно изобразить половые органы, на ней было великое множество антиправительственных надписей. Если им верить, то представители военной хунты и премьер-министр страдали огромным количеством человеческих недугов.

Самая безобидная надпись на стене гласила: «Здесь был Спадакис. Держи оружие наготове. Оно скоро пригодится. Да здравствует Патриотический Фронт!»

Интересно, что стало со Спадакисом? Похоже, что он был довольно крепким орешком, подумал я. Тут дверь моей камеры открылась, и мне было приказано выйти.

Меня препроводили на первый этаж, где размещался кабинет Лукаса. Рядом с его дверью на скамейке сидел трясущийся от страха Морган, нервно теребящий в руках старую фуражку. Полицейские провели меня сразу в кабинет, не дав возможности с ним переговорить.

Как и весь полицейский участок, кабинет Лукаса был выкрашен белой известью как по причине экономии средств, так и для создания в помещении в период жаркого лета более прохладного воздуха. Кабинет Лукаса не отличался особым убранством. Пара металлических тумб для деловых бумаг, шкаф и старый письменный стол, за которым сидел он сам.

Когда я вошел, он что-то сосредоточенно писал. Затем, показав рукой на стул, пригласил меня сесть, а моим конвоирам приказал выйти. Он продолжал писать, а я, взяв из пачки, лежащей на его столе, сигарету, закурил и, откинувшись на спинку стула, стал ждать.

Наконец он поднял на меня глаза:

– Я заканчиваю рапорт. Вы знаете, что на вашем катере обнаружено двенадцать пулевых пробоин? Можно смело предположить, что выстрелов было еще больше. Еще три пулевых отверстия в оконном стекле вашей рубки.

– Это какой-то сумасшедший рыбак обстрелял нас вблизи турецких территориальных вод, – ответил я. – Вы же знаете, как они реагируют на рыболовный промысел греков в их водах? Такое происходит постоянно.

Он решительно замотал головой:

– Не несите чепухи и не пытайтесь запудрить мне мозги, мистер Сэвидж. Я знаю, чем вы занимались в территориальных водах Турции. Очень многие занимаются тем же, и я могу закрыть на это глаза, что я и сделаю, если вы хорошо усвоите, чем для вас подобные дела могут закончиться.

– А, собственно, какие неприятности я доставил вам?

– Вы понимаете, это маленький тихий остров и туризм для него играет очень важную роль. Мы не можем позволить, чтобы судна в таком состоянии, как ваш катер, швартовались в нашей гавани. Среди дам-туристок начнется паника. Это плохо скажется на репутации нашего острова.

Я все еще никак не мог сообразить, куда он клонит.

– Так я совершил преступление или нет? – спросил я.

– Проступок, – уточнил он и похлопал рукой по толстой папке в кожаном переплете, лежащей перед ним на столе. – Согласно двум раздельным статьям я имею право утверждать, что вы, будучи в здравом уме и по собственной воле, совершили действия, могущие привести к созданию общественной напряженности и паники среди населения.

– Достаточно справедливо, – ответил я. – Вам нужны мои объяснения в письменном виде?

– Нет. Боюсь, что этого будет недостаточно.

Он озабоченно посмотрел на меня и откинулся на спинку стула.

– Видите ли, поскольку вы иностранец, вам необходимо иметь поручительство от какого-нибудь добропорядочного лица с греческим гражданством, имеющего определенное положение в обществе. Ну, к примеру, от такого, как мистер Димитри Алеко, который, я думаю, вам знаком.

Кое-что начало для меня проясняться.

– Позвольте мне задать вам прямой вопрос. Что будет со мной и моим катером, пока я не найду поручителя?

– Лично вы, мистер Сэвидж, можете быть свободны и заняться поиском подходящего поручителя. А что касается вашего катера, – вздохнул он, – то боюсь, что нам его придется у вас забрать, пока вы не предоставите документа, о котором мы с вами говорили. Я уверен, что вы меня понимаете. Я ведь должен исполнять свои обязанности.

– О, я вас прекрасно понимаю, – сказал я и поднялся со стула. Во мне кипела ярость. – Я могу теперь идти?

– Да, конечно, и можете взять с собой вашего напарника. Ваш катер, естественно, будет под охраной, пока мы с вами не закончим формальности. А пока можете вернуться на катер, но только для того, чтобы забрать одежду и необходимые вам личные вещи.

– Очень любезно с вашей стороны.

Лукас подтолкнул мне конверт, лежавший перед ним на столе.

– Я думаю, здесь вы найдете все, что у вас отобрали. Десять стодолларовых купюр, кое-какая мелочь, сигареты и кожаный бумажник.

Я сгреб конверт со стола и направился к двери. Когда я уже открыл ее, он добавил:

– У меня к вам нет никаких предубеждений, мистер Сэвидж.

Оценивая ситуацию, в которую попал, я понял, что он намеренно старался меня разозлить. Так ли это или нет, я не знаю, но ему это удалось.

– Чтоб тебя разорвало, – воскликнул я и громко хлопнул дверью.

* * *

Было около полудня, когда я добрался до таверны «У Янни». Посетителей в ней было мало. Мы с Морганом, который все это время послушно, словно собачонка, следовал за мной, подошли к барной стойке. Ссыпав ему в ладонь мелочь, которой должно было хватить на пару порций спиртного, я спросил у бармена, где хозяин. С его слов я понял, что Янни должен был быть на крыше, и я, оставив Моргана в баре, отправился его искать.

Из дворика за домом вверх на крышу, представляющую собой нечто вроде мавританского садика, вела каменная лестница. Весь сад был в пальмах и журчащих фонтанах. В дальнем конце сада за столиком из кованого железа сидел Янни и, похлебывая кофе, читал газету. На нем был довольно экзотического вида, в золотую и красную полоску балахон, подпоясанный толстым шнуром золотого цвета. Очевидно, это было одно из его египетских утренних одеяний.

– А, Джек? Не составишь ли мне компанию?

Он показал рукой на стоящий рядом со столиком стул и налил мне кофе. В его улыбке мгновенно отразилась вся гамма испытываемых им чувств. В ней не было даже намека на беспокойство. Сказать по правде, я и до этого никогда не видел на его лице никакого намека на волнение. Китрос, как никто другой, мог скрывать свои эмоции, даже в те моменты, когда его охватывала дикая злоба.

Он прекрасно понимал, зачем я пришел, и знал заранее, что я обязательно к нему приду. Я думаю, что он также знал, что мне это известно.

– Янни, сколько заплатил Алеко за то, чтобы ты сыграл со мной эту маленькую шутку? – спросил я его.

– Будь разумным, Джек, и не сердись, – сказал он.

Я заметил, как он сунул правую руку в складку лежащей на столике газеты.

– Единственное, что я хочу, это задать тебе несколько вопросов.

Китрос извлек из-под газеты 38-дюймовый револьвер «магнум», сунул его в широкий карман своего балахона, затем открыл коробку из сандалового дерева и предложил сигарету. В коробке с одной стороны лежали египетские сигареты, с другой турецкие. Итак, мы снова начинаем вести себя цивилизованно?

– Алеко очень влиятельный человек, Джек. Как в Египте, так и в Греции. У него много друзей в правительстве обеих стран. Ты сам знаешь, что он ведет с ними финансовые переговоры. У него столько денег, как будто имеет лицензию на их печатание.

– Ближе к делу, – сказал я. – Я спешу.

– Хорошо, позволь мне объяснить. Он пришел ко мне позавчера. Ему, как оказалось, было многое известно о наших с тобой прошлых делах, о моем подпольном бизнесе как в Египте, так и здесь. В разговоре со мной он был вежлив, но предельно жесток. Он пригрозил, что если я ему не помогу, меня будут ждать огромные неприятности в обеих странах. Он был настроен решительно, Джек. Невозможно босоногому деревенскому парню к тридцати семи годам стать мультимиллионером, если не использовать других людей в своих корыстных целях.

– И что ты должен был сделать?

– Лишить тебя катера, чтобы ты оказался на мели. Он сказал, что предложил тебе на него поработать, но ты отказался. А оказавшись без катера, у тебя бы не было выбора.

– А последние события явились результатом твоих импровизаций? – спросил я. – Мой катер под арестом до тех пор, пока не найду человека, который бы смог за меня поручиться?

– Но мой план рухнул. Мы не рассчитывали, что ты выберешься из этой ситуации с турками, и тем более не предполагали, что Сара Гамильтон окажется с тобой на катере.

– Как же Алеко воспринял это?

Янни передернуло.

– Я еще не видел человека в такой ярости. Он уже думает, как отомстить капитану Амеру за провал наших планов.

– Не могу сказать, чтобы это меня беспокоило. А что предполагалось в случае успеха?

– Турки должны были забрать у тебя катер, а самого высадить на берег около Татса. Там бы турок, которому предназначался товар, подобрал бы тебя, пришел бы в ужас от случившегося, призвал бы Аллаха покарать грабителей за кражу твоего катера и его рома, а затем доставил бы тебя на Кирос.

– Чтобы я, сняв фуражку, отправился к Алеко просить его доверить мне дело, от которого в свое время отказался?

– Именно так, Джек. – Теперь он заговорил спокойно. – Я полагаю, что ты должен пойти ему на уступки.

– Принять его предложение? – спросил я. – А, кстати, он объяснил тебе, в чем оно заключается?

– Нет, мы об этом не говорили. Я предпочел держаться от этого подальше.

– Ладно, если я пойду на дно, то захвачу с собой и тебя. Дело в том, что наш мультимиллионер является ярый сторонником левого крыла оппозиции. Он хочет, чтобы я вызволил из тюрьмы на Синосе политзаключенного, его соратника по движению. Как тебе это нравится?

Китрос, придя в ужас, машинально перекрестился.

– Матерь Божья, Джек, а если тебя схватят? И тогда тайная полиция...

– Будут проблемы, и не только у меня, Янни. Ты знаешь, на что способны эти парни. Они вытянут из попавших к ним в лапы все жилы. Изо всех, кого я когда-либо знал. – Я подался вперед и легонько похлопал его по щеке. – Подумай об этом. Тебе будет полезно попотеть.

Можно было бы просто ударить его ниже, и эффект был бы тем же. Лицо Китроса вытянулось и пожелтело, в глазах застыл страх. Это было то, чего я и хотел добиться. Я поднялся со стула, прошел через сад и стал спускаться вниз по каменной лестнице. Несмотря на мои, увы, не самые радужные перспективы, на моем лице играла улыбка. Мог бы дать руку на отсечение, что Янни в этот момент тоже улыбался.

* * *

Оставив Моргана в баре, я зашагал вдоль берега в направлении пирса. «Сейтан» Киазима все еще стоял на приколе в старой части гавани, уткнувшись носом в песчаный берег, а Яасси и Абу занимались ремонтом обшивки. Яасси, прикрыв от яркого солнца ладонью глаза, посмотрел на меня. Он что-то крикнул, и тут же на палубе показался Киазим.

– Эй, Джек! Ты ко мне? – крикнул он.

Киазим перемахнул через перила на песок и побежал через пляж в сторону стены, опоясывающей старую часть гавани. Взобравшись наверх по ржавой чугунной лестнице, он присел рядом со мной на лебедку.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил он. – Я ходил к твоему катеру в надежде с тобой встретиться, но полицейские меня завернули. У тебя проблемы?

– Да, в некотором роде. Китрос попросил доставить его груз туркам прошлой ночью, а те чуть было не захватили мой катер. Я, естественно, дал им отпор. Перед тем как нам расстаться, завязалась небольшая перестрелка.

– Это я заметил по твоей рубке.

– А вот Лукас... Он будет держать под арестом катер до тех пор, пока я не перевоспитаюсь и не найду человека, который смог бы за меня поручиться.

Киазим нахмурился и прищурил глаза.

– За этим что-то скрывается. Я прав?

– Абсолютно, но сейчас дольше говорить с тобой не могу. Я должен встретиться с Димитри Алеко.

– С человеком, который за тебя должен поручиться? Поручительство от такого денежного мешка должно сработать, не так ли? – Он засмеялся и крепко взял меня за локоть. – Запомни одно, Джек. Если потребуется перерезать кому-нибудь глотку, обращайся за помощью ко мне. Понял?

Настроен он был очень решительно, и его последние слова немного меня утешили. Киазим вернулся назад к своему катеру, а я побрел вдоль берега в сторону пирса, раздумывая, что сказать Алеко и что тот скажет мне в ответ. Вначале мне предстояло решить не самую сложную проблему, как добраться до «Жар-птицы», которая должна была стоять на якоре в двухстах ярдах от берега прямо посреди залива.

Когда я спустился на пирс, то понял, что с этим у меня проблем не будет, так как рядом на приколе стояла моторная лодка с «Жар-птицы». Двое матросов, которые приплывали за мной в тот вечер, когда я был приглашен к Алеко на ужин, отдыхали в ней на мягких сиденьях.

Заметив меня, они, не проронив ни слова, вскочили. Один развернулся к штурвалу и включил двигатель, второй стал отдавать швартовы. Так, они меня специально ждали, а значит, ждет и Алеко. Я молча забрался на заднее сиденье, и мы отчалили.

На борту «Жар-птицы» меня встретил капитан Мелос и препроводил в бар, где я и был оставлен наедине со стаканом виски. Алеко разговаривал по радиотелефону, по-видимому с Афинами, и появился несколько позже. Первой в бар легкой походкой вошла Сара. Увидев меня, она резко остановилась.

– Какая неожиданность. Почему меня никто не предупредил?

На ней была белая рубашка мужского покроя, перетянутая на талии, и сильно облегающие фигуру брюки из черного бархата. Она присела за барную стойку и взяла мою руку. Я поцеловал ее пальцы.

– Я прибыл, чтобы встретиться с Мидасом, царем всех царей.

Она напряглась, в глаза появилась решительность.

– Что произошло? Скажи мне.

– Сейчас расскажу. Прошлой ночью с нами сыграли злую шутку. Все было подстроено. Я должен был лишиться катера. А без него я ничто, поэтому должен был бы прийти на поклон к Алеко и умолять его дать мне ту грязную работу, от которой в свое время отказался. Когда этот план сорвался, они сообща быстро придумали более мягкий вариант. Должен сказать, он им удался. Теперь я гражданин, вызывающий у всех самое глубокое осуждение, "и представляю опасность для общества. Во всяком случае, такова оценка, которую дала мне полиция за мои действия, и на этом основании на катер наложили арест. Они его не отдадут, пока я не найду какого-нибудь влиятельного и благопристойного гражданина Греции, который смог бы за меня поручиться. Могла бы ты теперь найти более беспомощного человека, чем я? Я же остался безо всего.

– Безо всего? – мрачно переспросила Сара. – Лишившись катера, ты лишился всего?

Удивительно, но из всего сказанного ее задела именно последняя фраза, и я понял, что обидел ее, сам того не желая. Я поспешно протянул руку и погладил Сару по волосам.

– Ты понимаешь, что я имел в виду, должна понять. Имея катер, я способен в этой жизни держаться на плаву, а без него я просто никто. Только и всего. Теперь я будто под арестом, правда без допросов и выкручивания рук. В таком положении я должен либо пойти по стопам Моргана, либо попасть в зависимость. Например, от Алеко.

– И ты на это решишься?

– Скажи мне, как он сегодня утром отреагировал, узнав, где ты пропадала этой ночью?

– Ты уходишь от моего вопроса, – заметила она. – Ну хорошо, отвечу. Интересно, что он даже не спросил меня об этом, и я, естественно, не стала ему ничего говорить. Сегодня утром, как только Морган доставил меня на яхту, я сразу же кинулась в постель. Проспала пять часов, встала и позавтракала. Я только раз видела Димитри, но он был очень занят. Он, как обычно, поцеловал меня в обе щеки, спросил, как я, и снова занялся своими делами.

– Это значит, что Янни Китрос ему уже все поведал, – сделал я вывод.

Увидев входящего Алеко, я повысил голос и произнес:

– Ты теперь все поняла? Правда?

Алеко направился в нашу сторону. На нем были элегантные брюки из льна синего цвета и кремовый замшевый пиджак, носить который мог позволить себе только миллионер. Его лицо выражало некоторое сострадание. Он положил руку Саре на плечо, та слегка вздрогнула.

– Как перед Богом, Сара. Я не думал, что ты можешь там оказаться.

Сара бросила на него взгляд, выражение ее лица стало мягче. Она положила руку на тыльную сторону его ладони и спокойно сказала:

– Я знаю, Димитри. Даже самые тщательно разработанные планы...

Ее слова окончательно вывели меня из равновесия. Это ее нелогичное отношение к случившемуся. Во мне вскипела злоба, и я вскочил на ноги:

– И надо полагать, что инцидент исчерпан? Будь ты проклят, Алеко. А ты знаешь, что они собирались с ней сделать?

Что-то от истинно мужского самолюбия, глубоко спрятанное в нем, преодолев животный страх, вырвалось наружу. Всю ярость и ненависть, которую копил этот человек, он вдруг выплеснул на меня. Неожиданная его реакция застала меня врасплох.

Правой рукой он профессионально нанес мне короткий удар в лицо. Я попытался увернуться, но не успел. Кулак попал мне в правую скулу, и я перевалился через стул у барной стойки. Звук удара поглотили великолепные ковры, устилавшие пол, но сила его была такой, что мне показалось, будто мозги в моей голове затряслись.

Я сделал глубокий вдох, быстро поднялся и схватил со стойки бутылку. Сара громко и резко вскрикнула:

– Нет, Джек! Не надо!

В этот момент в дверях в сопровождении двух подручных с ручными пулеметами наготове появился Мелос.

Для такой ситуации у этих ребят было явно больше оружия, чем требовалось. По огнестрельной мощи они не уступили бы целому батальону. Я перевел взгляд на Сару. Та все еще стояла между мной и Алеко, широко раскинув руки, явно пытаясь защитить его. Она впервые назвала меня Джеком в присутствии Алеко.

Возникла немая сцена. Все смотрели на меня и как будто чего-то ждали. Наконец я повернулся и направился за барную стойку, нашел там бутылку «Джеймсона» и налил виски в большой стакан. Глотнув немного, я сделал паузу, а затем осушил стакан до дна. Аккуратно поставив стакан на место, я взглянул на Алеко:

– Сейчас или сегодня сто тысяч долларов переводом в женевский банк, который я сам выберу. Это в качестве аванса. Плюс катер, который мне вернут, когда будет принято приемлемое для обеих сторон соглашение. Вот моя цена, Алеко.

И здесь он вновь меня удивил.

– Прекрасно, – сказал он. – Я знал, что вы в конце концов примете разумное решение. Ровно через час вы снимаете телефонную трубку, звоните в банк, который вы укажете, и получаете подтверждение о переводе на ваш счет означенной вами суммы. Это я вам гарантирую.

Он повернулся, махнул рукой Мелосу и его ребятам, чтобы те уходили, и сам вышел вместе с ними.

Я налил себе еще виски и сказал, обращаясь к Саре:

– Когда-нибудь и ты потерпишь поражение. Ты так не считаешь?

Она была зла и испугана одновременно. Ее руки плотно сжимались в кулаки.

– Ты дурак, – произнесла она. – Ты просто тупоголовый дурак. Женись на мне, и у тебя не будет проблем с деньгами, или это до тебя еще не дошло?

– Отличный выход из положения.

– Тогда зачем же ты согласился?

– Как говорят американцы, вернись – я все прощу, если, конечно, будешь вести себя пристойно.

Сара чуть было не лопнула от негодования. Я посмотрел на освободившийся дверной проем, протянул в направлении двери руку с зажатым в ней стаканом и глубоко вздохнул. Действительно, зачем я согласился? Отличный вопрос. К сожалению, я и сам не знал зачем. А может быть, все же знал?