Текст книги "Один против Легиона"

СЧАСТЬЕ ЖИЛЯ ХАБИБУЛЫ

Игорные салоны занимали шесть просторных залов вокруг частного офиса Гаспара Ханнаса, расположенного на оси вращения Новой Луны. Стены офиса были прозрачны изнутри, и Ханнас, со своего огромного вращающегося кресла за круглым столом, мог видеть любой из своих холлов.

Это были огромные и роскошно обставленные помещения. В нишах – дорогие статуи, на полированных полах – тысячи игорных столиков.

К каждому холлу подходила туннель, о котором большинство игроков не подозревало. В туннелях их проигрыш быстро подсчитывался и переправлялся в надежный бункер под офисом Гаспара Ханнаса. Из щели в круглом столе постоянно шла лента с подсчетом проигрышей и выигрышей. Потери были показаны красным цветом, однако увидеть их можно было очень редко.

– Законы вероятности, – всегда утверждал Гаспар Ханнас, улыбаясь, своей неподвижной бессмысленной улыбкой, – это все, что мне нужно. Каждая игра – беспроигрышна.

Сегодня шесть холлов были заполнены сверх обычного. По Новой Луне бродил слух о Василиске, и великое множество любителей острых ощущений в шелках и драгоценностях с нетерпением ждало, что произойдет ночью.

В этот вечер Гаспар Ханнас не следил за лентой. Он прошел вместе с тремя легионерами в Алмазную Комнату, где ставки не ограничивались. В узловатой руке Хала Самду был помятый плакат с объявлением о награде.

– Деррон, подозреваемый, и есть ваш Василиск. – Время от времени он освежал воспоминания, бросая взгляд на бронзоволосое, покрытое космическим загаром лицо Чана Деррона на портрете.

– Деррон – человек рослый, – сказал задумчиво Джей Калам. – Этот тоже великан.

Они проследили за взглядом его серьезных темных глаз.

– Ах, действительно! – засопел Жиль Хабибула, стараясь не отстать от Хала Самду. – Величественная фигура, что и говорить. А рядом с ним красивая девушка.

Человек возвышался, как башня, над неугомонными, ярко наряженными игроками. Волосы у него были темными, кожа имела характерный бледный оттенок. На лице – длинный шрам.

Блондинка рядом с ним была столь же экстравагантна. На ней было роскошное манто из бесценного каллистянского меха, которое она носила с королевской грацией. На шее у нее находилась алмазная заколка в форме звезды – Джею Каламу показалось, что она похожа на увеличенную снежинку.

– Шесть футов три дюйма, – сказал Хал Самду сдавленным голосом. – Этого ему не скрыть, а бледность и темные волосы – маскировка. – Он поманил одного из солдат в штатском, который незаметно следовал за ним. – Мы его арестуем и разберемся, кто он.

Джей Калам резко покачал головой.

– Следите за ним, – прошептал он. – Если это Деррон, и Василиск, мы выясним кое-что об его методах. Тем временем…

Он что-то прошептал Жилю Хабибуле.

– Во имя жизни, Джей! – Рыбьи глазки Жиля выпучились, изумленно уставясь на него. – Не требуй от меня этого! Не приказывай старому солдату идти на такой риск!

– Жиль! – Хал Самду схватил его за плечи. – Это надо сделать ради Хранителя Мира!

Жиль Хабибула вздрогнул и покачнулся.

– Не надо, Хал! – прохрипел он. – Ради жалкой жизни! Я, конечно, сделаю все, что просит Джей. Да, ради Хранителя…

Он повернулся к белому великану в черном.

– Ах, мистер Ханнас, – засопел он. – Я вынужден просить вас одолжить мне тысячу синих жетонов.

– Тысячу? На миллион долларов? – Идиотская улыбка стала напряженной, и Ханнас возмущенно взглянул на Джея Калама. – Командор, да он просто грабитель!

– Я не больше грабитель, чем кровожадный Педро Акула.

– Я дам!

Сжимая в кулаке листок с запиской от Ханнаса, Жиль Хабибула побрел к столику. Короткий толчок тростью по ребрам женщины в пурпурном наряде, столь же тучной, как и он сам, – возле гиганта в зеленом и девушкой в белом освободилось место.

– Тысячу синих фишек, мистер, или сотню этих ваших смертельных алмазных.

Он повернулся к бледному высокому незнакомцу.

– Прошу прощения, сэр, – засопел он, – но мне не удержать жетоны в моих старых дрожащих руках. А вам должно везти – это я потому решил, что с вами рядом сидит такая чудесная девушка. Не могли бы вы сделать для меня ставки, сэр?

– Как угодно. – Великан расслабился. – Сколько хотите поставить?

Жиль Хабибула обвел рукой стопки фишек.

– Миллион, – сказал он, – на тридцать девять.

Даже здесь, в Алмазном Зале, такая игра не могла не вызвать переполоха. Зрители столпились возле рулетки. Полузакрыв глаза, Жиль Хабибула следил за тем, как крупье бросил шарик на колесо. Затем он драматически поднял руку.

– Эх, – сказал он едва слышно. – Старого Жиля вам не провести.

Он повернулся к мужчине и девушке.

– Спасибо, сэр, – пропыхтел он. – А теперь нам осталось лишь ждать, что принесет зигзаг удачи или искусства. – Глаза его засветились восхищением, когда он взглянул на горделивую осанку девушки. – Какая красота, – сказал он. – Он столь же красив, как и вы, моя милочка, этот синий гобелен с Титана.

Внезапно его трость указала через стол – причем рука, державшая ее, оказалась неожиданно твердой, – и зеленый набалдашник оказался точно напротив все еще поднятой руки крупье над колесом.

Крупье сглотнул и побелел. Рука его безвольно упала. Он испуганно следил за бегущим шариком.

– Ах, эта золотая нимфа! – Трость опустилась одновременно с рукой крупье и теперь указывала на статую в нише. А быстрые глаза Жиля Хабибулы опять смотрели на девушку в белом. – Она танцует там, как могли бы танцевать вы, милочка.

Крупье стоял и дрожал. На бледном лице появились капельки пота. Наконец, шарик выскочил в паз. Пустые ошеломленные испуганные глаза крупье взглянули в желтое лицо Жиля Хабибулы.

– Вы выиграли, сэр, – прохрипел он. – Сорок к одному.

– Именно, – подтвердил Жиль Хабибула. – И никаких жетонов или чеков – дайте мне сорок миллионов новыми сертификатами Зеленого Холла.

Трясущиеся пальцы крупье пробежались по клавиатуре, и внезапно из магнитной трубы вывалился толстый пакет с деньгами. На глазах у потрясенных зрителей Жиль пересчитал сорок миллионов долларов.

Внезапно, задрожав столь же явно, как и крупье, Жиль Хабибула взмахнул пачкой кредиток и, поспешно повернувшись, ударил толстой рукой бледного человека в зеленом, отчего деньги вылетели из его пальцев и рассыпались по полу.

– Ох, жизнь моя! – прохрипел он. – Мои сорок миллионов! Ради сладкой жизни Земли, помогите старому бедняку собрать его жалкое достояние.

После секундного замешательства последовала оживленная возня. Жиль Хабибула, стеная и хныча, привалился к высокому мужчине. Незнакомец подхватил его и помог удержаться на ногах.

– Ах, спасибо, сэр. – Он торопливо схватил и пересчитал деньги. – Спасибо! Благодарю вас, мадам! – Он облегченно вздохнул. – Ах, я вижу, все на месте. Спасибо!

Он триумфально поплелся к трем спутникам, которые делали вид, что следят за другим столиком. Игнорируя необычно бледное и болезненное лицо Гаспара Ханнаса, он что-то уронил в подставленную ладонь Джея Калама.

– Ах, Джей, – пропыхтел он, – мне это далось очень недешево – смертельная угроза и мучительное напряжение моего стареющего мозга… но вот ключи подозреваемого, а также его билет.

– Смертельная угроза? – эхом отозвался Гаспар Ханнас. – Это стоило мне сорок миллионов долларов!

Командор разглядывал продолговатую желтую карточку.

– Чарльз Даррел, – пробормотал он. – Морской биолог с Венеры. – Темные глаза сощурились. – Это лишь временная контрамарка. А инициалы – Чарльз Даррел и Чан Деррон.

Хал Самду сжал огромные кулаки.

– Ого, Джей, – прошептал он. – Арестовать его?

– Пока не надо, – сказал командор. – Жди меня здесь.

Он быстро подошел к столу и дотронулся до руки долговязого. Незнакомец очень быстро повернулся к нему. И едва уловимое движение его руки дало понять командору, что под одеждой у него какое-то оружие.

– Вы уронили это, когда подбирали деньги. – Джей Калам протянул ключи и желтую карточку. – Если вы назовете имя и фамилию, указанные в билете, я верну…

Незнакомец безмолвно смотрел сквозь темные стекла очков. Однако девушка шагнула вперед. Ее грациозная рука скользнула под локоть незнакомцу, и от улыбки, которой она одарила Джея Калама, у того перехватило дыхание.

– Разумеется, назовет. – Голос ее, богатый оттенками как у певицы, был быстр и убедителен. – Или я могу его представить. Сэр, это доктор Чарльз Даррел. Он только что прибыл с Венеры. Он мой жених.

– Благодарю. – Напрягая память, Джей Калам рассматривал девушку. – А могу я узнать ваше имя?

Он встретил ее гордый бесстрастный взгляд.

– Ваня Злоян. – Она сказала его так, как могла бы сказать «Я принцесса». – С Джуно.

Командор поклонился и вручил незнакомцу ключи и карточку. Девушка улыбнулась, поблагодарила, взяла спутника под локоть и быстро отвела его к столу.

Задумчиво потирая длинный темный подбородок, Джей Калам вернулся к друзьям, сидевшим за другим столом, где ставки были один к пятистам. Жиль Хабибула, с напряженным выражением на желтом, как луна, лице, указывал тростью, протянутой над вращающимся колесом, на величественную картину, изображающую конец старой луны, на гобелене.

Крупье за столом смотрел с отчаянием в глазах, с отвисшей челюстью, на Жиля Хабибулу. Рука его двигалась в конвульсивном жесте, вытирая лоб. И трость старика тоже двигалась, указывая.

– А здесь, – сопел он, – стоит прекрасная Аладори!

– Угомонись, Хабибула, – прохрипел Гаспар Ханнас. – Или ты уничтожишь Новую Луну так же легко, как она уничтожила старую. Ради чести…

Выпал номер. Рот крупье открылся, он издал придушенный крик. Сглотнул и беспомощно пожал плечами, глядя на Гаспара Ханнаса.

– Вы выиграли, сэр, – произнес он, наконец, причем его голос сорвался на визг. – Двадцать миллиардов. Мы немедленно доставим вам их из бункера.

Огромная лапа Гаспара Ханнаса ухватилась за одежду Жиля Хабибулы.

– Хабибула! – прохрипел он. – Неужели ты такой жестокий? Ради чести!..

Рыбьи глаза Жиля Хабибулы неодобрительно заморгали.

– Ах вот как? Странно слышать от тебя это слово, Гаспар Ханнас! Сорок лет назад, когда я знал тебя, ты не вспоминал о чести, когда касался чего-нибудь своими грязными руками. – Он повернулся к столу. – Мне нужны мои двадцать миллиардов.

Выигрыш был доставлен к нему – в стомиллионных банковских билетах, которые его рыбьи глаза никогда еще не видели. Пальцы его с удивительным проворством пересчитали деньги.

– Эх, Педро, – просопел он печально, – не тебе меня укорять – тем более, что все твое могущество держится на плодах усилий моего старого мозга. Ибо я вижу, что ты используешь мои простенькие изобретения, которые я применял еще для столов Голубого Единорога. Он похлопал себя по оттопыренному карману. – Они неплохо помогали бы мне, если бы я хотел играть всю ночь. Если бы я разорил тебя и заставил клянчить об единственной черной фишке – пропуске в твою Клинику Эфтаназии. Однако я не хочу этого делать, Ханнас. – Он покачивался, упершись в пол тростью. – Это потому, что я честнее тебя, Педро, – да, для меня существуют границы. Ладно, еще одна партия, и с меня хватит. Всего один миллиард. Сто к одному.

Гаспар Ханнас зашатался, челюсть его отвисла.

– Хабибула! – прошипел он. – Во имя Этиры-Коран…

– Не произноси ее имени! – прорычал Жиль Хабибула. – А поскольку ты уже сделал это, я ставлю два миллиарда.

– Не надо! – заперхал Ханнас. – Я… по-моему, столик не в порядке. Мы закрываемся… Этот столик больше не работает…

– Тогда я найду другой, – засопел Жиль Хабибула. Но Джей Калам прикоснулся к его руке.

– Тебе лучше держаться рядом с нами, Жиль, – прошептал командор. – Двигайся медленно, чтобы люди в штатском могли окружить тебя. И не своди глаз с доктора Даррела, потому что у тебя осталось всего лишь двадцать минут.

– У меня? – Жиль Хабибула заморгал, глядя на него. Он похлопал себя по карману снова, искоса взглянул на Гаспара Ханнаса. – Не думаю, что он успеет перерезать мне горло за одну секунду, Джей. Вообще-то вас здесь так много, что он вряд ли отважится. Дело в том, что Педро – трус с белой печенкой…

– Жиль, – сказал Джей Калам хмуро, – я говорю об опасности, которая будет грозить тебе, когда Василиск попытается нанести удар.

– В-В-Василиск? – губы Жиля стали пепельными, затрепетали. – Ай! Этот смертельный Василиск! Ты говорил, что он грозил ограбить и убить какого-то игрока. Но зачем ему я?

Гаспар Ханнас затаил дух, и его белая детская улыбка вдруг стала почти умиротворенной.

– Разве мы не сказали тебе, Жиль? – спросил Джей Калам удивленно. – Разве мы не сказали тебе, что Василиск обещал убить того, у кого будет наивысший выигрыш?

– А твои двадцать милиардов, Хабибула, – это наивысший выигрыш за всю историю Новой Луны. – В могучем голосе Гаспара Ханнаса звучала свирепая радость. – Однако я соглашусь принять эти деньги обратно – за черный жетон.

СВЕТЯЩИЙСЯ ЧЕЛОВЕК

Жиль Хабибула задрожал. Его отвислый живот затрясся. На перепуганном желтом лице выступили капли пота. Маленькие глазки затуманились. Зубы неудержимо стучали и затем они упали на пол.

– Ах-ах! – всхлипнул он. – Аах… ах…

Он стал яростно вырывать из кармана свой выигрыш.

Джей Калам поднял с пола и вернул ему искусственные челюсти. Он с лязгом вставил их в свой рот и злобно вскричал:

– Джей! Ах, Джей! Почему ты мне не сказал? Бедный старый слепец, убогий беззубый калека, которому и так осталось жить немного! Джей, зачем ты вынудил старого Жиля сунуть голову в петлю?

– Тебя стережет весь флот Хала, – попытался убедить его командор, – и девять тысяч местных полицейских. Мы защитим тебя, Жиль.

– Ага! – В глазах Хала Самду был нетерпеливый блеск. – Мы установили ловушку для Василиска, а твои двадцать миллиардов, Жиль, – очень неплохая приманка.

– О нет! – всхлипнул Жиль Хабибула. – Старый Жиль – не приманка для капканов, не для того предназначена его бедная старая шкура. – Шатаясь, он вернулся к столику, который незадолго до этого покинул так триумфально. – Сколько осталось, Джей? – прохрипел он. – Восемнадцать минут, чтобы лишиться двадцати миллиардов?

Крупье вновь побелел, увидев, что он возвращается.

– Поспеши! – поторопил его старый солдат. – Проси делать ставки, крути шарик. Во имя смертельной жизни, если это место – зал удачи, а не черная Клиника Эфтаназии.

Крупье сглотнул и хрипло прошептал:

– Делайте ваши ставки, джентльмены! Ставки на стол!

Выпуклые глаза Жиля Хабибулы всматривались в ряд игроков.

– Какому-то смертельному дураку повезет, – прохрипел он. Взгляд его упал на низенького русоволосого человечка напротив – отрыжка общества, бледные возбужденные глазки за толстыми стеклами очков напряженно всматривались в бесконечные строчки в записной книжке. Тонкие нервные пальцы бегали по клавиатуре маленького бесшумного калькулятора. Перед ним на столе оставалось три жетона. Жиль Хабибула окликнул его:

– Братец, хочешь выиграть?

Маленький незнакомец заморгал, взглянув на него.

– Сэр, – послышался его визгливый голос, – хочу. Я много лет трудился над совершенствованием моей системы, произвел двадцать миллионов вычислений. У меня осталось три жетона.

– Забудь о своей смертельной системе, – засопел Жиль Хабибула, – и ставь свои жетоны на сто один.

Человек неуверенно поскреб русую макушку, с сомнением глядя в свою записную книжку.

– Однако моя система, сэр, основана на перестановке чисел и гравитационном воздействии планет… Моя система…

– Дурак! – прошипела женщина с лицом мышеловки, сидевшая рядом с ним. – Играй! Старый пройдоха что-то замышляет! Он только что урвал двадцать миллиардов.

Она поставила столбик собственных жетонов на сто один.

Жиль моргнул, и крупье завертел рулетку.

Маленький человечек глянул на свой калькулятор, затем поставил жетон на сорок один. Толстая рука Жиля Хабибулы, державшая кредитки так, словно это был радиоактивный металл, положила выигрыш на дубль-зеро.

– Два биллиона и несколько миллионов, – сказал он белому, как мел, крупье. В голосе его звучала откровенная угроза. – И не шевелиться, пока шарик не остановится! Не дышать!

Он посмотрел на русоволосого коротышку.

– Ты прав, братец, – сказал он. – Твой номер выиграет. Это зависит от гравитационного воздействия. – Он ткнул ручкой трости в лицо крупье. – Не двигаться!

Трость приподнялась, и шарик выскочил в паз.

– Выиграл сорок первый! – Всхлипнув от облегчения, белый, как мел, крупье забрал пачку кредиток с дубль-зеро. Дрожащей рукой он смахнул остальные ставки. Затем придвинул к коротышке стопку и сотни жетонов.

Женщина с невыразительным лицом издала какой-то звук.

– Моя система! – прогудел возбужденный коротышка. – Наконец-то!

Тонкие пальцы сделали пометку в черной записной книжке. Пробежались по безмолвным клавишам калькулятора. Он взглянул на табло, потом поместил жетоны опять на сорок один.

Бесцветные глаза Жиля Хабибулы снова обратились к крупье.

– Сорок первый, – сказал он, – вновь выиграет.

Крупье облизал сухие губы. Блестящие глаза в отчаянии взглянули на Гаспара Ханнаса. Он хрипло продолжал делать ставки, раскрутил колесо и с ужасом на лице смотрел на прыгающий шарик.

И выиграл сорок первый номер!

– Моя система! – Русоволосый коротышка сгреб жетоны дрожащими руками. – За двадцать лет впервые! Дурак, дурак этот доктор Дэвиан – говорили все. Однако теперь… – Толстые линзы уставились на стол. – Теперь те, кто считал его дураком, признают его математическим гением!

– Да нет, он и теперь дурак, – обратился Гаспар Ханнас к Джею Каламу, не тревожась о том, услышат его или нет за столом. – Патологический игрок. Я перевидал таких тысячи – они достаточно эгоистичны, чтобы верить, будто законы вероятности способна свергнуть их полоумная система. Они никогда не умеют вовремя остановиться, пока не приходится, в конце концов, клянчить бесплатную черную фишку. Дэвиан, видимо, будет просить ее завтра, когда спустит к утру все, что выиграл сейчас.

Командор сочувственно взглянул на коротышку, чьи беспокойные пальцы опять вдавливали клавиши калькулятора. Он снова повернулся к хозяину Новой Луны.

– Старый клиент?

– Он уже двадцать лет пытается разорить меня. – Невинно моргая, Ханнас стоял и смотрел, как Дэвиан заносит результаты своей игры в записную книжку. – Я хорошо знаю его, он часто прилетает ко мне, чтобы спустить свои жалкие гроши. Я даже встречал его жену, когда они впервые появились на моем старом корабле, – очаровательная девушка, она много лет пыталась спасти его после того, как он промотал все, что имел. Однако потом поняла, что Эфтаназия – единственное лекарство для таких типов. Ему доводилось даже занимать ответственную должность в одной исследовательской фирме, в статистическом отделе. Посмотрите на него сейчас – это же ничтожество.

Ханнас презрительно хихикнул.

– Все они одинаковы, – сказал он. – Проиграются до нитки, а Синдикату приходится оплачивать им обратную дорогу. Но им же этого мало! Они не способны ничему научиться. Они не успокаиваются. Продают дома. Предают родственников. Отталкивают друзей, если у них есть друзья. Живут в нищете, клянчат милостыню, воруют и вновь возвращаются сюда, чтобы попытаться сорвать банк.

– Печальный случай, – сказал Джей Калам, сочувственно взглянув на бледного игрока, на идиотскую улыбку Ханнаса. – Вы даже не испытываете ответственности?

– Не я изобрел человеческую натуру. – Ханнас пожал плечами. – И Синдикат таких, как он, не поощряет. Дело в том, что практической выгоды от них мы не получаем, они создают только неприятные инциденты, когда совершают самоубийства за столами на глазах у публики, а то и нападая на наших людей вместо того, чтобы благопристойно попросить черный жетон.

Он фыркнул.

– Все они одинаковы, – повторил он. – Этот Дэвиан – всего лишь чуть настойчивее остальных.

Джей Калам взглянул на хронометр и взял великана за руку.

– Двенадцать минут до полуночи, – сказал он тихо. – Я думаю, нам лучше пройтись. Но дайте людям сигнал не сводить глаз с доктора Даррела.

Они пошли через широкий зал. Хал Самду шагал впереди. Тяжело дыша и переваливаясь, Жиль Хабибула плелся следом. Лицо его было в крупных каплях пота.

– Во имя жизни! – всхлипывал он. – Джей, Хал, неужели вы не подождете бедного старого Жиля? Неужели вы оставите его одного в лапах ужасного Василиска? Неужели вы не чувствуете угрозы в воздухе и не видите страха на лицах каждого смертного из присутствующих?

Джей Калам остановился, и старик вцепился в его руку.

– Джей, пойдем! – прохрипел он. – Ради жизни, давай приготовимся. Давай встанем у стены, и пусть нас окружат все наши люди с бластерами наготове…

– Заткнись, Жиль! – оборвал его Хал Самду. – Опасность грозит только победителю. Я думаю, что если мы окружим этого доктора Даррела…

– Моя смертельная жизнь!

Дрожащей рукой Жиль Хабибула показывал на стол, где остановилась игра. Высокий человек в белом устанавливал на столе некий выпуклый предмет, завернутый в коричневую ткань.

Жиль Хабибула изумленно глядел, как он разворачивает ткань. Глазам зрителей предстала черная коробка с полированными медными стержнями, выходящими из боков и верха. К коробке была присоединена маленькая панель управления; кроме того, человек снял с головы наушники.

– Кто это? – Жиль Хабибула вцепился в руку Ханнаса. – Во имя драгоценной жизни, скажи, что это за прибор? – Тонкий его голос дрожал. – Мне не нравится этот странный аппарат, особенно в тот момент, когда нам предстоит иметь дело с таким чудовищем, как Василиск.

– Это всего лишь Джон Комэйн, – ржавым голосом произнес Гаспар Ханнас. – Мы поговорим с ним.

Он подвел их к человеку, придумавшему Новую Луну. Комэйн в своем белом лабораторном халате выглядел атлетом. Светлые волосы его были жетскими и непокорными. Лицо – словно квадратная строгая маска, невыразительные синие глаза – слегка выпуклы. Он кивнул Гаспару Ханнасу, однако кивок получился жестким, неприветливым.

– Комэйн, – сказал Ханнас. – Это командор Калам и его помощники. Они ловят Василиска.

Стеклянные глаза бросили на них холодный взгляд.

– Джентльмены, – произнес сухой металлический голос, – я тоже, по-своему, пытаюсь разрешить эту проблему. Я построил Новую Луну. Я хочу защитить ее.

Жиль Хабибула показал на черную коробку.

– Да-да, доктор Комэйн. А что это?

– Действия Василиска, – кратко сказал Комэйн, – показывают, что он использовал незнакомые нам технические средства. Таким образом, первый шаг, который мы должны предпринять, – обнаружить и проанализировать используемые им силы.

И он резко повернулся к приборной панели.

– Ах, верно, – сказал Жиль Хабибула. – Вы правы. Что верно, то верно.

И они пошли вдоль столиков, внимательно рассматривая тысячи игроков. Игра почти везде остановилась. Повсюду слышался нервный шепот, время от времени прерываемый чьим-нибудь слишком громким смехом, выдающим страх. Многие из тех, кто пришел сюда посмотреть на Василиска, похоже, сожалели о своей храбрости и теснились к дверям.

– Моя смертельная жизнь! – опять изумленно закричал Жиль Хабибула. Его трясущаяся рука указывала на столик, за которым прекратилась игра.

– Я знаю этого человека! – Он показал на одного из игроков. – Сорок лет назад мы были знакомы на Голубом Единороге! Это Амо Брелекко!

– Естественно, ты знаешь его, – прихрипел Гаспар Ханнас. – Таких, как мы трое, в те далекие времена не было.

– Ах вот как! – Жиль Хабибула раздраженно выпрямился. – Во имя жизни, Ханнас, я не давал тебе права зачислять меня в это общество. – Он издал резкий неприятный звук, словно хотел сплюнуть. – И ты, и Зел ни разу в жизни палец о палец не ударили, чтобы сделать что-нибудь хорошее. К тому же, Жиль был гораздо ловчее и делал все лучше, чем вы.

К ним направлялся высокий человек с совершенно лысой огромной головой. Длинный, похожий на лезвие ножа нос придавал его лицу топорную резкость. На нем были просторная пурпурная пижама и пламенно-желтого цвета халат. На груди блестел огромный бриллиант, а длинные желтые когтеобразные пальцы сверкали бриллиантами колец.

– Амо Зел! – прошептал Жиль Хабибула. – Словно и не было этих сорока лет. Он не изменился. У него были самые быстрые руки на свете, кроме моих собственных! – Его бледные глаза заморгали.

– Что он здесь делает, Ханнас? Тебе не следовало его сюда пускать. Он знает твои штучки не хуже меня.

Тот улыбнулся.

– Брелекко был здесь еще до того, как построили Новую Луну, – сказал Ханнас. – Я предлагал ему десять тысяч долларов в день, чтобы он играл на заведение. Он отказался, сказав, что предпочитает брать эти деньги со стола.

Так он и делает – но он гораздо скромнее тебя, Хабибула. Он скрупулезно ограничивает свой выигрыш десятью тысячами долларов в день. Я не жалуюсь на его присутствие. Он хорошо действует на публику.

– Ты прав. Он, должно быть, неплох, – кивнул Жиль Хабибула. – Хотя, когда я его узнал, он был совсем мальчишкой, однако весьма многообещающим.

– Брелекко – одаренный человек, – согласился Гаспар Ханнас. – Он просто волшебник, и это восхищает наших гостей. Он изобрел сверхшахматы, и никто не может его обыграть.

– Я никогда не пытался, – пробормотал Жиль Хабибула.

– Его квартира оборудована как астрофизическая лаборатория, – продолжал Ханнас. – Снаружи – купол обсерватории, кроме того, он талантливый ученый, а не только величайший игрок в Системе.

Глаза Хабибулы замерцали.

– Не считая, конечно, тебя, – торопливо добавил Ханнас.

Он сделал приглашающий жест белой рукой, и Амо Брелекко подошел к ним. Взглянув на старика в сером, он застыл на месте. Сверкающие драгоценности совершили дугу в воздухе вместе с его рукой, выскочившей из рукава.

Но толстая трость была уже направлена на него упершись в тощее тело Брелекко. Пухлая ладонь сжала ручку.

– Не двигаться, Брелекко! – угрожающе зазвенел тонкий голос. – Или я развалю тебя надвое!

Рука в драгоценностях опустилась.

– Ах, Брелекко, – просопел Жиль. – За сорок лет ты меня не забыл.

– И никогда не забуду, Хабибула. – Речь Брелекко напоминала скрежет металла. – Даже за сорок столетий.

– В таком случае, Амо, тебе следует держать себя в руках, – мрачно посоветовал Жиль Хабибула. – По крайней мере, до полуночи.

Бесплотное, как у кадавра, лицо игрока исказилось неприятной гримасой.

– Выходит, ты охотишься на Василиска, Хабибула? – спросил он скрежещущим шепотом. – Есть древняя земная поговорка. Посылай вора ловить вора. – Его смех слегка менялся, как и его голос. – Однако я думаю, что даже это не поможет. Василиск – лучший вор, чем даже ты, Хабибула.

У Жиля перехватило дыхание, и трость взлетела. Но Амо Брелекко, насмешливо махнув тонкой рукой, повернулся к дальнему столу, за которым возникла суета.

– Мы скоро узнаем, – прошептал он. – Похоже, выигравший в опасности. И полночь вот-вот наступит. – Он пошел, словно желтый скелет, к столику. Трое легионеров и Гаспар Ханнас поспешили следом. Большинство игроков, когда они приблизились к столику, расступилось. Очевидно, они испытывали боязнь перед зловещим Василиском, так что за столиком оставались лишь несколько человек. Вокруг них сомкнулся круг перешептывающихся зрителей.

Большинство из тех немногих, что остались, были легионерами в штатском. Однако рослый бледный человек, представившийся как Чарльз Даррел, протолкался и подошел к столику вместе с высокой блондинкой. Бреллеко стал возле крупье, глядя сквозь монокль на рулетку. Инженер Джон Комэйн двигал через стол свое загадочное устройство; на голове у него были наушники, и он чем-то щелкал на приборной панели. За столиком остался лишь один игрок, и, очевидно, фокус внимания был направлен на него, маленького потрепанного человечка, Абеля Дэвиана. Его жетоны значительно увеличились в количестве, и он дрожал от возбуждения. Толстые стекла очков запотели, сморщенная кожа была покрыта потом. Поношенный пиджак расстегнут. Он с лихорадочной торопливостью выставлял последние жетоны и щелкал калькулятором. Жиль Хабибула отстановился, озабоченно сопя. Но трое его спутников протолкались к столику, и маленький игрок посмотрел на них. Его блестящие от возбуждения глаза заморгали. Он узнал их.

– Спасибо, мистер Ханнас, – насмешливо протянул он. – Моя система дала мне двадцать миллионов долларов. По-моему, неплохая награда за годы мытья посуды, за то время, когда я перебивался с хлеба на воду и берег каждую копейку, чтобы проиграть за вашим столом. Однако сейчас я хочу вас удивить. – Он нервно и алчно стал сгребать выигрыш. – Вы издевались, мистер Ханнас, когда я приходил и просил у вас немного денег в долг. Вы говорили, что я пристрастился и что такие, как я, не выигрывают. Но сейчас я намерен увезти выигрыш домой. – Пронзительный голос задрожал. – Прощайте, мистер Ханнас. – Он попросил у крупье пустой мешок для денег. Синие жетоны, синтетические банкноты, сертификаты Зеленого Холла – все перекочевало туда.

Джей Калам бросил взгляд на Хала Самду и сделал властный жест столпившимся вокруг легионерам.

– Стерегите этого человека!

Маленький Абель Дэвиан взял мешок, калькулятор и записную книжку и устало поплелся прочь от стола. Он остановился, нервно оглянулся.

– Нет, мистер Ханнас, – пробормотал он. – Я не вернусь.

Джей Калам напрягся и затаил дыхание. Он услышал необычный звук. Глубокий, вибрирующий гул, похожий на урчание огромного тигра, зловещий и безжалостный, однако механический по ритму.

Звук был пронизывающим. Кости заныли, в голове стал стучать молот, зубы задрожали. Абель Дэвиан замерцал, словно его отгородил прозрачный занавес. Маленькое сутулое тельце, казалось, застыло на мгновение, как кадр киноленты при остановке проектора. Затем Абель Дэвиан исчез.

В эту самую минуту Джей Калам услышал треск электрических зарядов и ощутил покалывание на коже. Он понимал, что какая-то сила тянет его к тому месту, где только что был Абель Дэвиан, а потом его оттолкнуло назад. Джей Калам чувствовал головокружение, тошноту и не верил собственным глазам, ибо в том месте, откуда только что столь загадочно исчез маленький человек, стояло нечно чудовищное.