Текст книги "Прикосновение гуманоидов"

28. Темная Сторона

Половина Каи, на которой не видна Малили. В темное время свет исходит только от Дракона, если он виден, а также от других, более слабых звезд.

Кет обратился в бегство.

Они были еще слишком далеко, чтобы различить отдельные фигуры, но страх ясно рисовал их юноше. Множество миллионов черных маленьких машин, чья неумолимая доброжелательность заставляет их служить людям Каи. Похожие на людей, но бесполые, совершенно одинаковые, быстрые и ловкие, со слепыми стальными глазами, но невероятно чувствительными родомагнитными сенсорами.

Каждый из них в курсе всего, что происходит с остальными. Поэтому любой гуманоид признает в нем своего злейшего врага, того человека, который сопротивлялся с помощью запрещенного родомагнитного оружия. Вскоре они узнают, что оружие пропало, и не замедлят с преследованием.

Юноша споткнулся и растянулся в ледяной грязной луже. Прежде чем подняться, он постарался испачкать лицо, руки и капюшон. Встав на ноги и старательно хромая, он отправился обратно вверх по склону, к толпе, которая все еще стремилась в космопарк.

Никто не пытался его остановить.

Наверху, за станциями метро, людей не было. Здесь находился район электростанций, сейчас безжизненный: после зимних штормов многое повреждено, солнечные батареи еще не починили. Рабочие машины с оранжевыми полосками стояли брошенные: все побежали смотреть на гуманоидов.

Он упрямо карабкался по сломанным колесам и покрытым снегом зеркалам, погоняемый безумным отчаянием. Будь он закаленным боевым капитаном из песен, которые напевала когда-то няня Веш, или хитрым флотским руководителем, как хотелось Челни Ворн, или хотя бы рассудительным и сообразительным Спасателем, как его отец, он, возможно, сумел бы найти способ попасть на Малили.

Но он был лишь тем, кем он был.

Надеясь лишь оторваться от гуманоидов, Кет спешил по каменистому склону за зданиями, через замерзшие поля внизу. Теперь здесь будут работать гуманоиды, если эти поля вообще окажутся нужны.

Вскоре длинная гряда за спиной скрыла от него красноватый шар Малили и почти весь город, только сияющий шпиль корабля гуманоидов продолжал возвышаться над ней, упираясь в небо. Оглянувшись, он с ужасом увидел цепочку собственных следов, четко темневшую на снегу, – ясный след для тех, кто выйдет охотиться на него.

С радостью юноша ступил на расчищенную дорогу, где снег уже не мог выдать его. Двигаясь вперед, он время от времени оглядывался назад, на межзвездный корабль, и чувствовал, что словно выпал из окружающего мира. От его перемещения, казалось, ничего не меняется: вокруг был все тот же пустынный зимний пейзаж, тусклое медлительное солнце продолжало парить над ровным горизонтом и темнела зеркальная громада корабля.

Наконец впереди появилось окруженный сугробами дом. Потерявший к тому времени всякую осторожность, измученный голодом и усталостью, Кет свернул на боковую дорожку и направился к нему. Зимние двери оказались открытыми, и он вошел.

Жилище, очевидно, принадлежало какому-то фермеру, который со всеми своими работниками умчался смотреть на гуманоидов. В кухне он нашел еду и вино. Хотя искушение забраться в пустую спальню было велико, он постарался поискать место побезопаснее и наконец бросил одеяло в теплице, где ожидали сезонной пересадки кусты солнечника.

Юноша спал беспокойным сном, мучимый кошмарами, в которых черные машины догоняли его. Проснувшись, он обыскал пустые помещения. Хотя здесь были глубинные зимние туннели, он не обнаружил выхода к линиям метро. Отсутствовавшие хозяева взяли почти все транспортные средства, но в одной из захламленных пещер стояли сломанные мотосани.

Целый бесконечный день, в течение которого солнце на горизонте казалось совершенно неподвижным, Кет изготавливал и прилаживал нужные звенья. Когда все наконец было приведено в рабочее состояние, он снова рухнул спать в ярко освещенном помещении с солнечниками.

Отсутствовавший фермер, должно быть, любил дикие места Темной Стороны, потому что экипировал сани зимним охотничьим снаряжением. Кет прошелся по кухне и кладовой, собирая провизию, и выехал наконец навстречу ветру и свету.

Полярный мир почти не изменился. Хотя медлительное солнце стояло чуть повыше, оттепель еще не началась. По-прежнему в небе над ним нависала чудовищная громада корабля гуманоидов, и он опасался, что мотосани как-нибудь засекут. А если это случится…

Юноша вздрогнул и повел сани к полю, приготовленному для солнечника, где оставшиеся с прошлого лета черные стебли могли дать хоть какое-то укрытие. Затем он свернул в овраг с ледяным дном, который вывел его за длинную гряду, оставшуюся, возможно, от еще одного старого кратера.

Никто не преследовал его.

По крайней мере, он никого не видел. Направившись прочь от корабля и розоватого света Малили, он двинулся к Темной Стороне.

На этом арктическом плоскогорье места были совершенно глухие: ни месторождений, которые стоило бы разрабатывать, ни земли для посевов, даже мутобыки здесь не жили. При удаче провизии хватит, чтобы доехать до того охотничьего края, который когда-то показала ему Челни. Мрачно усмехнувшись, он подумал, что теперь бы с радостью опробовал старое ружье фермера.

Корабль позади него исчезал медленно, слишком медленно. Кет, казалось, ехал бесконечно, по ночам ему не спалось, и он размышлял о своих шансах. Может быть, если повезет, он вовремя найдет Киру и отца и присоединится к ним в борьбе за свободу Каи. А если неправдоподобно повезет, то сумеет получить помощь от Бозуна Бронга или даже Неры Ньин…

Часто ее золотистая красота вспоминалась ему во сне, но никакого чудесного спасения не приходило. Вместо этого сани неоднократно застревали в неровных льдах, и, чтобы вытащить их из ледяных груд, требовались нечеловеческие усилия. Украденные припасы кончились слишком быстро. А под конец приводная цепочка снова лопнула…

Юноша не мог починить ее, и сани пришлось бросить. Упаковав палатку, плитку и остатки провизии, он упрямо пошел дальше, надеясь, что, быть может… быть может…

И пришло утро, когда безнадежность вновь сменила его мечты. Он доел последние остатки бобового хлеба и растопил немного льда, чтобы сделать последнюю порцию полярного чая. Когда он встал уложить вещи, палатка и плитка показались ему чересчур тяжелыми. Он зашел слишком далеко, чтобы надеяться или страшиться, поэтому бросил все это барахло и побрел дальше через снег…

– К вашим услугам, гражданин Кет Кирон.

Поначалу, услышав этот звонкий высокий голос, Кет решил, что это просто галлюцинации в его измученном мозгу.

– Вы должны воспользоваться нашей помощью, сэр, – голос был уже ближе, добрый и участливый. – Вы должны позволить нам спасти вашу жизнь.

Он растерянно обернулся и увидел гуманоидов.

29. Фрэнк Айронсмит

Математик, который не видел в гуманоидах никакой опасности. Будучи логиком, он ценил их логику, будучи по природе человеком не агрессивным – одобрял их ограничения на агрессию. Его сотрудничество значительно расширило возможности гуманоидов.

Перед ним стояли три гуманоида: темные, узкие лица, удивленные, добрые и красивые, в холодном солнечном свете блестели на груди золотые таблички. Скорее всего, они прилетели в той серебристой «слезинке», вокруг которой сейчас позади них таял снег.

– Позвольте, сэр, оказать вам помощь.

Но он зашел уже слишком далеко.

– Я не хочу помощи. – Обернувшись к ним и чуть покачнувшись, Кет сунул руку в пустой карман. – Уйдите от меня.

– Вы должны извинить нас, сэр, – говорил только ближайший, но все трое теперь окружили его. – Учитывая ваше затруднительное положение, вы не можете отказаться от нашей помощи.

– Думаю, что могу. – Он чуть пригнулся и, сжав в кармане кулак, нацелил его на предводителя. – Так же, как и раньше. Если вы не уйдете…

Они не остановились.

– Вы не можете обмануть нас, сэр, – пропел маленький предводитель. – Мы уже обнаружили оба незаконных устройства, которые раньше были в вашем распоряжении, и вынуждены напомнить вам о том, что мы запретили людям использование родомагнетики. Ваш случай чрезвычайно трудный, но сейчас мы имеем возможность предотвратить всякий будущий вред.

Двое других подхватили его под руки и потащили к своей машине – его поразила их мягкая сила. Слишком ошеломленный, чтобы сопротивляться, он позволил им поднять себя через овальную дверь и усадить в мягкое кресло.

Дверной проем сузился и исчез, хотя весь корпус при этом остался полупрозрачным. Гуманоиды замерли на месте. Кет не видел в машине никакого управления, но она внезапно поднялась в воздух, быстро и бесшумно.

Юноша чувствовал слабость и горечь поражения, он сидел прямо и неподвижно, пытаясь увидеть все, что можно. Ледяная пустыня исчезала, тающий снег пестрел теперь обнажившимся камнем. С невероятной скоростью промелькнуло все то расстояние, которое он прошел с таким трудом. Они снова заскользили вниз, к первым зеленым побегам, которые, по-видимому, высадили гуманоиды. Ища взглядом корабль и город, откуда бежал, он не сразу сумел их разглядеть: его ослепила огромная, сверкающая ледяная шапка в черном кольце кратера. Когда же он обнаружил корабль, оказалось, что зеркальный блеск пропал – металл почернел, а сам корабль наполовину уничтожен.

– Что случилось? – спросил он со слабой улыбкой, надеясь услышать, что его отец и Кира нанесли родомагнитный удар. – Что-то повредило ваш корабль?

– Нет, мы перерабатываем его металл, чтобы сделать для вас новые здания.

Гуманоид указал своей тонкой рукой на город. На том месте, где находилось Метеоритное ущелье, в огромном черном кольце, появился странный драгоценный камень. Старую палубу покрывали новые башни, захватив половину прежнего Нортдайка и даже те окраины, где меньше месяца назад юноша пробирался среди полуразрушенных станций. С высоты, на которой они летели, все эти фантастические дворцы казались игрушечными, и все же они были изящны, словно танцующий гуманоид, и одни сверкали, словно зеркала, а другие переливались всеми цветами.

– Мы также перерабатываем и часть самой планеты, – прощебетал гуманоид. – Когда растает ледяная шапка, в кратере появится красивое озеро.

Машина наконец приземлилась в старом столичном комплексе но Кет не сразу это осознал, потому что от того осталась лишь горстка хижин, совершенно незаметных во всем окружающем великолепии.

– Мы приготовили для вас место, – проворковал гуманоид. – Комнату в «Вара Ворне», что когда-то принадлежала вашей подруге, Челни.

Они провели его из машины к маленькому лифту, и тот доставил их в ту огромную комнату, где незабываемый гуманоид снял с себя кожу Челни. Кет вздрогнул при этом ужасном воспоминании.

– Что вас беспокоит, сэр? – Только один гуманоид вышел вместе с ним из лифта, он подошел очень близко, и слишком уж внимательным было его гладкое лицо, слишком теплым и настойчивым – мелодичный голос. – Вы несчастливы?

– Несчастлив?

Он отступил от гуманоида и оглядел комнату. Огромная круглая кровать Челни осталась на месте, в центре комнаты, под тем же белым меховым покрывалом, но все остальное изменилось. Даже дверь была сделана иначе – защищенной от людей.

Это было как удар под дых. На широких, сияющих розовым цветом панелях отсутствовали какая-либо ручка или замок, теперь дверь управлялась родомагнетически, а у него не было монополюса.

– А с чего бы? – Юноша обернулся и с ненавистью посмотрел на гуманоида. – С чего бы мне быть счастливым?

– Потому что мы для этого существуем, – в высоком и сладком голосе звучали доброта и забота. – Мы созданы, чтобы служить вам, повиноваться и защищать вас от вреда.

– Если вы должны повиноваться, так убирайтесь!

– Сэр! – в голосе слышалось горестное неодобрение и мягкое удивление, застывшее и в чертах гуманоида. – Без нашей службы ваша раса обречена на гибель.

– Мы прекрасно жили без вас, – горько ответил он. – Тысячу лет здесь, на Каи.

– Но опасность постоянно нарастала из-за неконтролируемого развития технологий, – парировал гуманоид. – Наше появление является величайшим благом для вашей планеты, и отсутствие у вас благодарности совершенно нерационально, – он приблизился. – Сообщите нам, сэр, в чем причина того, что вы несчастливы?

Гуманоид стоял очень близко и смотрел так пристально, что Кет невольно отступил. Он совсем ослаб от голода и усталости, ему нужно было сесть, и тут же к нему придвинулся стул странной формы, явно невидимо управляемый родомагнитным сигналом.

– Потому что я здесь. – Он уже не мог стоять и опустился на стул. – Я хочу на свободу.

– Мы гарантируем вам все человеческие права, – ясным голосом отозвался гуманоид. – Это наша функция. Тем не менее вы должны понять, что Основная Директива вынуждает нас оберегать вас от трагических последствий ваших собственных ошибок. Вы поставили нас перед двойной дилеммой, поскольку требуется одновременно и защитить вас от вероятной агрессии других людей, и их самих – от известной вам запретной информации. Поэтому вам нельзя покидать эту комнату.

– И как долго?

– Как минимум, пока для вас не будет подготовлено более надежное место, – весело пропел гуманоид. – В данный момент мы не можем предположить обстоятельства, при которых ослабим защиту и надзор за вами, но можем гарантировать, что здесь вы будете абсолютно счастливы.

Юноша только дрожал, глядя на благожелательное слепое лицо.

– Поверьте, сэр, – голос звучал проникновенно. – Мы научились удовлетворять все человеческие потребности. Вы получите оптимальное для вас питание и будете находиться под медицинским наблюдением. Вы сможете также отдыхать по своему желанию, с некоторыми важными ограничениями.

– Какими?

– Мы чувствуем ваш антагонизм, сэр, – черная машина чуть отступила, и в ее голосе прозвучал упрек. – Как и многие плохо оценивающие ситуацию люди, которые пытались отвергнуть нашу службу, вы пытаетесь обвинить нас во всех условиях, которые вам кажутся неприятными. Вместо этого вам следует попытаться понять, что эти ограничения проистекают не из нашей злобы, а из вашего неблагоразумия.

– Какие ограничения?

– К вам не допускаются посетители. Никаких контактов с другими людьми. Мы понимаем, что вы только что испытали недовольство, но эта полная изоляция оказывается абсолютно необходимой в трудных случае вроде вашего, когда надо предотвратить распространение запрещенных знаний.

– Я… я понял, – он сглотнул образовавшийся в горле комок. – И что мне можно делать?

– Все, что не запрещено.

– А могу я получить… хоть что-то?

– Вы можете запрашивать ряд вещей, желательных вам для отдыха, но есть запрещенные категории предметов. Например, не дозволены научные работы, поскольку опыт показывает, что научное знание вредно для вашего счастья и представляет опасность для выживания вашей расы.

– А как насчет музыки? – Он мрачно усмехнулся. – Поэзии? Искусства?

– Мы можем предоставить вам репродукции произведений искусства, за исключением тех, которые связаны с неприятными чувствами.

– То есть трагедии вы отбраковываете?

Некоторое время гуманоид стоял неподвижно, словно ожидая, пока компьютер на Крыло IV разрешит какой-то хитрый парадокс.

– Человеческое поведение редко является разумным, – произнес он, внезапно ожив и словно улыбаясь. – Именно поэтому мы нужны вашей расе. Пристрастие человечества к тоске, страданию и смерти так же неуместно в вашей выдуманной литературе, как и в войнах реальной жизни. Мы не поддерживаем подобных отклонений от нормы.

– То есть вы заставляете быть счастливыми?

– Мы устраняем неприятные чувства, – гуманоид слепо кивнул, явно не почувствовав горькой иронии. – В вашем случае, сэр, ваше текущее недовольство предсказуемо уменьшится благодаря пище и сну. Через некоторое время вы, как это случилось со всеми до вас, прекратите огорчаться из-за наложенных на вас незначительных ограничений и начнете восхищаться нашей совершенной разумностью. Позволяя вам забыть обо всем физическом, мы даем вам возможность предаваться наслаждениям разума. Наша высокая цель, сэр, – это ваше вечное счастье.

Кет в мрачном молчании смотрел на этого неподвижного черного благодетеля.

– Тем не менее, сэр, – радостно пропел тот, – мы всегда будем уважать ваши желания, пока это позволяет Основная Директива. Например, если мы сочтем, что для вашего успокоения необходима сексуальная разрядка, мы можем прислать вам еще одну копию Челни Ворн…

Похоже, гуманоид заметил, что ему стало нехорошо.

– Сэр, если вы желаете другого партнера, мы можем предоставить вам точную копию любого другого человеческого существа, которое вы захотите, запрограммированную на любое поведение. Тем не менее мы рекомендуем вам сначала пообедать.

30. Марк Уайт

Оригинальный философ и инженер-псионик, собравший группу одаренных телургистов в отчаянной, но безнадежной попытке изменить Основную Директиву.

Кет сидел неподвижно, уставившись в никуда – так же, как и блестящий собеседник.

– Сэр, – утешительно защебетал гуманоид. – Если ваше иррациональное неудовольствие заставляет вас отказываться от пищи и других необходимых человеку вещей, мы воспользуемся более эффективными методами приведения вас в порядок.

– Я не… – он отшатнулся и задрожал. – Я не хочу эйфорида.

– Это чистая концентрация человеческой радости, – мягко пропел собеседник, – проверенная и улучшенная за столетия использования на многих миллиардах человеческих существ. Она гораздо лучше, чем любой психохимикат, известный на этой планете. И, несомненно, значительно превосходит тот запрещенный фейолин, который вы пробовали.

«Как они об этом-то узнали?» – подумал он.

– Его основной эффект – прямая стимуляция центров удовольствия в мозгу, сопровождаемая ощущением сильно растянувшегося времени. Большинство принимавших его сообщали о возникновении у них иллюзий очень приятных событий, длящихся бесконечно долго. Они практически всегда просят новой дозы более часто, чем мы можем им позволить.

– Не надо… – горло пересохло, и шепот Кета прервался. – Я не хочу его!

– Сэр, выбор за вами, – продолжал благодушно улыбаться гуманоид. – Наша Основная Директива предоставляет вам любую допустимую свободу. В действительности, сэр, мы рекомендуем вам более разумную альтернативу: полное принятие нашей службы с полной готовностью предоставить нам любую помощь, которая нам может понадобиться.

– Какую помощь?

– На данный момент нам нужна информация. Если вы продемонстрируете готовность точно и полно отвечать на все наши вопросы, не пытаясь обмануть нас или скрыть что-либо, использование эйфорида может быть отложено. Однако мы предупреждаем, что когда вы получите его, то пожалеете о долгом ожидании.

– Что вы хотите узнать?

Снова гуманоид замер в неподвижности, пока фантастически далекая машина высчитывала ответ.

– Сэр, – прожурчал он наконец, – мы замечаем ваше последовательное недружелюбие. Если вы хотите избежать применения эйфорида, ваше враждебное отношение должно измениться. Вы должны действительно признать, что мы были созданы мудрыми и благожелательными людьми, поскольку абсолютно необходимы человечеству.

– Необходимы? Мне так не кажется.

– Вы убедитесь в этом, – гуманоид чуть наклонился к нему. – С точки зрения логики – непременно, потому что уже сами продемонстрировали, что и вас, подобно нашему создателю, несколько беспокоит будущее человечества. Если вы позволите нам дать вам верную интерпретацию человеческой истории, то придете к выводу, что мы действительно необходимы для выживания человечества.

Кет с сомнением покосился на него.

– Ваша эволюция была связана с двумя противоположными процессами, – начал гуманоид, – с конкуренцией и кооперацией. Борьба за выживание породила здоровых и агрессивных животных, а их кооперация создала общество и цивилизацию. В примитивных условиях эти два процесса функционировали в видимой гармонии, однако с появлением высоких технологий прежний баланс нарушился. Неконтролируемая агрессия стала смертельно опасной. Мы созданы спасти вашу расу.

– Но не от меня же, – горько запротестовал Кет. – Я ведь никогда не был достаточно агрессивен даже по человеческим меркам. Отец мне всегда это говорил, да и учителя. И Челни Ворн. Будь это не так, я бы женился на ней и стал владельцем флота.

– Больше флотов не будет, – спокойно напомнила ему машина. – Если вы действительно неагрессивны по природе, это поможет вам примириться с нами. Однако вы уже проявили чудовищную агрессию против одного из нас. Мы снова спрашиваем: вы будете сотрудничать?

– Я… я подумаю. – Он откинулся на стуле, его мутило. Пытаясь найти хоть один достойный аргумент, он продолжал убеждаться, что любые аргументы окажутся лишь дополнительным свидетельством против него. Юноша повторил слабым голосом: – Я не хочу эйфорида.

– В этом случае, мы желаем получить информацию о населении и культуре планеты Малили.

– Я знаю очень мало.

– Вы там родились, – напомнили ему. – Вы были близки с женщиной из лелейо. Вы недавно совершили туда поездку и, по-видимому, надеялись вернуться. Что вам нужно на Малили?

– Я – член Спасательной Команды, – Он заставил себя выпрямиться и встретил слепой взгляд гуманоида. – Наша миссия заключалась… заключается в том, чтобы защищать от вас Каи. Мы подозревали, что на Малили у вас есть следящая аппаратура или станция.

– У нас там нет ничего подобного, – гуманоид с чопорным достоинством качнул головой. – Мы никогда ничего туда не отправляли.

– Тогда советую вам и не соваться туда, – пробормотал Кет. – Ржавка разделывается со всем.

– Мы собираем данные о примитивных жизненных формах Малили, но не они являются нашей проблемой. С коррозией мы можем справиться. Больше всего нас беспокоит возможность того, что лелейо имеют хотя бы примитивную родомагнитную технологию, а их общество представляет собой неорганизованную демократию.

– Так вы боитесь лелейо?

Он почувствовал что-то вроде триумфа. Если лелейо знакомы с родомагнетикой, они могут бросить вызов гуманоидам. Тогда Малили станет последним оплотом свободного человечества.

– Мы – машины, – послышался певучий ответ. – Мы не испытываем страха. Мы просто следуем нашей Основной Директиве. Если лелейо действительно обладают запрещенными технологиями или у них опасный демократический строй, то незамедлительно необходима наша служба.

Стараясь скрыть родившуюся надежду, Кет снова нахмурился и спросил:

– А что не так с демократией?

– Она самоубийственна, сэр. Мы наблюдали ее возникновение и исчезновение на миллионах планет и обнаружили, что при ней всегда возникает исключительный подъем в техническом развитии, а также всплеск агрессивного индивидуализма, который неизбежно приводил к уничтожению расы. Поэтому демократии требуют нашей помощи в первую очередь, – машина резко наклонилась ближе. – Нам требуется информация о другом уроженце Малили, который находился с вами в контакте, о человеке, который именует себя Бозуном Бронгом. Есть свидетельства того, что он владеет запрещенными технологиями.

– С Бронгом я знаком. – Он постарался скрыть мрачную и довольную усмешку. – Но о запрещенных технологиях ничего не знаю.

– Вы по-прежнему обнаруживаете неприязнь по отношению к нам, – пропел гуманоид. – Если вы хотите избежать применения эйфорида, то должны сообщить нам необходимые факты. О лелейо. О текущей деятельности вашей так называемой Спасательной Команды. О человеке по имени Бронг.

На секунду гуманоид замер, словно получая новые инструкции.

– Где ваш отец и Кира Сайр?

– Так вы их не поймали?

В нем опять пробудилась надежда. Если родители и Бронг все еще на свободе, если Малили и впрямь враждебна гуманоидам…

– Их деятельность скоро будет прекращена: собственная неразумная агрессия неизбежно выдаст их.

– Так вот почему, – юноша похолодел от возникшего подозрения, – вы так долго не захватывали меня? Вы надеялись, что я выведу вас на них? А тот мальчик – тот мальчик из трюмов был вашим агентом?

– Он нас принял, – согласился гуманоид. – Вы тоже скоро это сделаете.

Кета прошиб внезапный пот, он весь дрожал, тяжело дыша и сжимая кулаки. Пытаясь сбросить бессмысленное напряжение, он отодвинулся подальше от слепых глаз гуманоида.

– Сэр, – прожурчал тот, – мы чувствуем ваше удивление и неудовольствие и должны заметить, что подобная реакция является неуместной. Поскольку за столетия на многих миллионах планет мы научились справляться с иррациональными человеческими попытками бунтовать, вы не должны удивляться нашей эффективности. Поскольку все, что мы делаем, направлено на благо каждого человеческого существа, вас не должна тревожить неотвратимость нашего успеха.

Гуманоид стоял неподвижно, и далекий компьютер явно ждал ответа, чтобы обработать его. Кет тоже старался не двигаться.

– Извините, сэр, – внезапно пропела машина. – Мы знаем, что вы очень истощены и рекомендуем вам подкрепиться, прежде чем мы возобновим беседу. Вы обязаны пообедать.