Текст книги "Только ты"

– У меня есть и другие.

– Что именно?

– Шрамы.

– И каким образом ты их получил?

Этану не слишком хотелось продолжать этот разговор, но она твердила, что хочет знать о его жизни, так что, пожалуй, лучше сразу все объяснить и покончить с этим.

– После ухода из Гейтсхед-Мэнора я пошел в армию. И был ранен в битве при Ватерлоо.

Воспоминания обрушились на него с новой силой: крики людей, ржание коней, грохот выстрелов. Разрывы, огонь, мечущиеся люди.

Этан посмотрел на Касси и увидел в ее взгляде ужас и сочувствие.

– Господи Боже, какой ужас! Но ты никогда не выказывал желания вступить в армию.

Он никогда и не хотел стать солдатом. Но поскольку тогда ему было все равно, жить или умереть, он рассудил, что может умереть с пользой, и армия казалась самым подходящим местом, чтобы достичь цели. И, видит Бог, он лез в самые опасные места, чтобы встретить смерть, вызывался выполнять самые опасные задания, но почему-то выживал и получал чертовы медали и отличия.

– Решил, что кто-то должен поставить на место этого ублюдка Наполеона.

– И тебе это удалось.

– Но какой ценой… – Этан покачал головой и вздохнул. – Столько хороших людей погибло. Слишком много.

– Я благодарна Богу, что ты не оказался одним из них.

– Не оказался, – выпалил он, прежде чем успел сдержаться. И как всегда, когда находился в обществе Касси, он признался в том, что никому и никогда не говорил: – Тогда я так устал смертельно. И раны сильно болели… Я не раз молился о том, чтобы уснуть и больше не проснуться.

Его слова были встречены долгим молчанием.

– Но ты все-таки сумел идти дальше… – пробормотала Касси наконец.

Стоит ли быть честным до конца?

Он долго спорил с собой, прежде чем пожать плечами. Какой смысл говорить правду: завтра ее здесь не будет. «Да, она уедет и заберет с собой еще одну частицу твоей души», – шепнул внутренний голос.

– Я думал о тебе. О том, сколько раз ты убеждала меня делать то, на что сам бы я никогда не отважился. Учила арифметике. Танцевать вальс. Пришивать пуговицы. Выучить названия всех цветов в саду. – Этан нагнулся, поднял камешек и бросил в волны. – Я помню, что ты сказала и сделала, когда умер мой отец. Как ты держала мою руку и говорила: «Ты не один, Этан. Твой отец всегда будет жить в твоем сердце. И я всегда буду твоим другом. Мы оба знаем, что он был лучшим из людей».

Кассандра смотрела на него огромными глазами.

– Твои слова помогли мне вынести немало трудностей. И многое пережить.

– Я… я рада. И удивлена. И тронута, что ты помнишь.

– Я помню все, Касси.

«Каждое прикосновение. Каждую улыбку. Каждую слезу. Каждую сердечную рану». Она не отвела глаз.

– Я тоже.

Этан вынудил себя отвернуться. Уставиться на песок.

Несколько минут они молча шли рядом не останавливаясь, пока Кассандра не нашла красивую раковину. Смахнув песок со своего розового сокровища, она спросила:

– Как ты стал хозяином «Синих морей»?

– В армии я помог другу, тоже солдату. Он оставил мне немного денег, на которые я купил гостиницу. Правда, здание требовало ремонта, ну а потом мы открылись. Дела пошли хорошо, и два года назад я построил платную конюшню.

– Каким образом ты помог другу?

Еще одна картина… еще одна битва…

– Билли. Его звали Билли Стайлз. Билли придавило упавшей лошадью. Я вытащил его.

«А потом потратил последнюю пулю, чтобы покончить со страданиями несчастного животного».

– Ты спас жизнь друга…

– Билли был хорошим человеком. Тогда он сломал ногу, и она плохо срослась. Бедняге пришлось уйти из армии. Он вернулся домой, в Лондон. Но через два года умер от лихорадки, примерно в то время, когда меня ранило. Его поверенный нашел меня и рассказал о завещании. Немного оправившись, я стал искать место, которое мог бы назвать домом.

– И нашел эту гостиницу.

– Да. А теперь твоя очередь. – Изо всех сил стараясь не выказать одолевавшей его горечи, он попросил: – Расскажи о своей роскошной жизни. Как блаженствовала графиня Уэстмор?

Прошло несколько длинных секунд, прежде чем Кассандра негромко ответила:

– Если ты хочешь услышать нечто чудесное, боюсь, мне нечего рассказать.

Глава 5

Этан нахмурился и с недоумением воззрился на Кассандру.

– Хочешь сказать, что все это время не была счастлива? – медленно проговорил он, очевидно, не веря собственным ушам.

Она с трудом отвела взгляд и уставилась куда-то вдаль.

– Да, Этан. Счастлива я не была.

Он впился в нее взглядом, но Касси не обернулась.

– Потому что твой муж умер?

До этого момента она сама не знала, найдет ли в себе силы рассказать ему все, но после его вопроса в душе словно прорвалась плотина и в пролом хлынули чересчур долго подавляемые гнев и горечь.

– Нет. Потому что мой муж был жив. И поэтому моя жизнь превратилась в сущий ад. Помнишь, ты сказал, что хотел бы уснуть и никогда не проснуться? Я понимаю твои чувства. Слишком хорошо понимаю. – Тон был сдержанный, очень сухой. Однако какое облегчение – выговориться, кому-то исповедаться. – Мое замужество оказалось кошмаром. Кошмаром, который, к счастью, закончился со смертью Уэстмора. – Озноб пробежал по спине Касси. Она резко отвернулась, зная, что Этан увидит в ее глазах: ненависть, ярость, тоску. – Я не скорблю по нему.

Этан молча вглядывался в ее лицо, словно надеялся найти в нем все необходимые ответы.

– Кошмар? Но в чем он заключался? – выпалил он наконец.

Не в силах оставаться на месте или смотреть ему в глаза, Касси покачала головой и быстро пошла вдоль берега, не сводя взгляда со скал. Этан шел рядом, выжидая, пока она захочет заговорить.

– Тебе известно, какие надежды я возлагала на этот брак…

Конечно, он все знал: она делила с ним все мечты и устремления. Он терпеливо слушал, как она грезит о любящем муже и детях, которых будет безгранично любить. Ей самой так недоставало домашнего тепла! Ее родители были горько разочарованы тем, что единственный ребенок оказался девочкой. Оба не замедлили объяснить это дочери, как только та подросла. С самого детства она твердо знала, что может им угодить, только сделав выгодную партию. Когда ее отец объявил, что граф Уэстмор, красивый, обаятельный, завидный жених, после первого же сезона сделал ей предложение, она посчитала себя счастливицей.

– Моей обязанностью было выйти замуж за достойного человека. Обязанностью Уэстмора было произвести на свет наследников. Наши отношения стали портиться после того, как через полгода нашей семейной жизни я так и не смогла забеременеть. Дальше все становилось только хуже. – Слова лились потоком, будто она вскрыла гнойную рану и выпустила наружу скопившийся яд. – Так прошло три года, после чего Уэстмор объявил, что с него хватит: больше он не выносит ни меня, ни моего вида. И что отныне он до меня не дотронется. С той поры мы почти не разговаривали, разве что ему хотелось в очередной раз оскорбить меня и напомнить, насколько я ничтожна, глупа и омерзительна и что он ненавидит во мне все, буквально все. – Она замолчала: в горле застрял ком.

– Чертов ублюдок, – пробормотал Этан. – А ему не приходило в голову, что бесплоден может быть он сам?

– Он тут ни при чем, – бесстрастно заметила Кассандра.

– Откуда ты знаешь?

– В следующие семь лет Уэстмор обрюхатил с дюжину своих любовниц. Может, и больше. Я давно перестала считать.

– Он… он изменял тебе?! – не сдержавшись, ахнул Этан.

– Почти с самого начала, – невесело рассмеялась Касси. – Правда, тогда он был более осмотрителен, и я ни о чем не подозревала. Но когда стало ясно, что я не смогу родить ему наследника, он больше не трудился скрывать свои похождения. К тому времени все мои надежды и иллюзии относительно брака развеялись, и все же я не хотела, чтобы равнодушие переросло в ненависть. Поэтому и сделала глупую ошибку, попытавшись урезонить его, объяснить, как огорчена и расстроена своим бесплодием. Спросила, не можем ли мы по крайней мере быть вежливы друг с другом.

– Что он ответил?

– Дал ясно понять, что все это его не интересует.

– Дал понять? Но каким образом?

Кассандра зябко обхватила себя руками.

– Он… причинил мне боль.

Этан остановился, схватил ее за руку и повернул лицом к себе. Он был мрачнее тучи. Щека судорожно дернулась.

– Боль?! – повторил он тихим голосом. – Он… взял тебя силой?

– О нет, – покачала головой Касси. – Он не оставил сомнений в том, что больше не захочет меня… никогда.

В его глазах мелькнуло облегчение, но он тут же нахмурился:

– В таком случае, что… – И тут его осенило. Он сжал кулаки. – Негодяй ударил тебя?!

Этан явно был потрясен до глубины души. Потрясен и взбешен. И то и другое было бальзамом на ее душу. Только горло еще сильнее сжало. Когда в последний раз кто-то проявлял к ней участие?

Жаркая влага собралась в глазах, и Касси яростно сморгнула слезы.

– Ударил, – мертвенно-спокойным голосом призналась она.

Этан невольно уставился в ее лицо словно в поисках синяков.

– Собственно говоря, не ударил, а избил. Мне пришлось несколько недель пролежать в постели. – Глядя ему в глаза, она произнесла то, в чем до этого не смела признаться ни одной живой душе. Правду, которая наверняка докажет ему, что она далеко не та девчонка, которую он когда-то знал. – Думаю, он чувствовал, что я убью его, если он еще хоть раз коснется меня. И больше ко мне не подходил. Но меня часто одолевало искушение покончить с ним. – Касси замолчала, поняв, что дрожит и тяжело дышит и больше не может смотреть Этану в глаза. Несмотря на подгибавшиеся колени, она отступила, и его руки бессильно опустились.

Касси снова пошла вдоль берега. Этан догнал ее, но не сказал ни слова, за что она была ему безмерно благодарна: сама она почти задыхалась и не могла говорить. К тому времени как они добрались до скал, она чувствовала себя опустошенной, физически и морально, и поспешила остановиться в тени самой большой скалы. Этан встал перед ней. Боясь того, что может увидеть, она вынудила себя взглянуть в его глаза. И увидела в них отчаяние и нежность.

– Касси, – прошептал он.

Это было единственное слово, которое он смог протолкнуть через сжатое любовью и ненавистью горло. В нем бурлила ярость. Черт побери, Кассандра выглядела такой несчастной и одинокой, а во взгляде было столько тоски!

Он знал, что Касси говорила правду, но почему-то он не мог примириться с ее словами. Неужели есть кто-то, кто может причинить ей зло?! Сколько ночей он терзался муками ревности, представляя, как муж овладевает ею, предъявляет права на то, что ему, Этану, никогда не получить. И ни разу, ни единого раза он не подумал о том, что Касси может быть несчастна. Он всегда считал, что ее любят и лелеют. Берегут. Заботятся. Черт бы все побрал!

При мысли о том, что граф Уэстмор, этот подонок, тиранил Кассандру, изводил ее и даже избивал…

Он закрыл глаза, чтобы рассеялась красная дымка, туманившая зрение.

Сам он убивал людей в бою, и хотя они были его врагами, все же каждый раз надолго терял покой. Но, видит Бог, в том, что осталось от его души, теперь гнездилась ненависть. Он прикончил бы этого ублюдка Уэстмора без тени сожаления. И теперь жалел только о том, что негодяй уже мертв и лишил его удовольствия вытрясти из него всю его жалкую душонку.

Открыв глаза, он глубоко вздохнул, легонько сжал предплечья Касси и ощутил одолевавшую ее дрожь.

– Почему ты не ушла от него?

– И куда мне было деваться?

– Домой. В Гейтсхед-Мэнор.

Касси покачала головой:

– Родители не позволили мне оставить мужа.

– Знай они, как он обращался с тобой…

– Они знали.

Новая волна ярости обдала его.

– И ничего не сделали?!

– Ничего. Отец глубоко сочувствовал Уэстмору, обвиняя меня в том, что я не могу иметь детей. Что же до побоев… отец объявил это временным помрачением человека, который до того никого пальцем не тронул и потерял самообладание, потрясенный ужасным ударом. И не мудрено: быть на всю жизнь прикованным к бесполезной, бесплодной особе…

Перед глазами Этана встал отец Касси. Чертов мерзавец! Он ненавидел этого человека со времени своего первого разговора с Кассандрой. Тогда они были совсем детьми и он только что приехал в Гейтсхед-Мэнор. Первый раз увидел ее в конюшне, она забилась в угол стойла и плакала из-за очередной уничтожающей реплики своего папаши. С годами враждебность Этана к ее отцу только росла, постепенно превратившись в глубочайшую ненависть.

– Но у тебя, конечно, были друзья?

– Нет. Уэстмор запрещал мне выезжать за пределы поместья и не давал денег. Слуги были ему преданы и постоянно следили за мной. Те, кого я пыталась приручить, были уволены. Я искала убежища только в ежедневных прогулках, пешком и верхом, хотя меня всегда сопровождали безмолвный лакей или конюх. И хотя тюрьма была прекрасна, все равно оставалась тюрьмой.

– И ты жила в ней десять лет, – выдавил Этан, едва не задыхаясь от бешенства, сковавшего каждую мышцу. – Клянусь Богом, если бы я только знал…

– Все равно ничего не смог бы поделать.

– Черта с два! Я позаботился бы о том, чтобы отплатить ему за все, что он с тобой сотворил.

– И тебя бросили бы в тюрьму!

– Мертвецы никого не могут бросить в тюрьму.

На ее глазах выступили слезы.

– Нет. Но тебя бы повесили.

Цена, которую она сама заплатила бы с радостью.

Этан поднял вмиг ослабевшие руки и сжал ладонями лицо Кассандры. С трудом выговаривая слова, он признался:

– Касси… все эти годы я представлял, как ты наслаждаешься жизнью, окруженная смеющимся детьми. Счастливая.

Черт возьми, это единственное, что удержало его от безумия!

– А я все эти годы представляла, что ты женился, зажил своим домом, воспитываешь детишек. И что ты счастлив. Это единственное, что помогало мне выносить мою невыносимую жизнь. – Прежде чем он сумел придумать ответ, Касси продолжила: – Вернувшись домой с войны, ты сумел все начать сначала. Вы, мужчины, – хозяева своей судьбы. Можете начать свое дело, зарабатывать деньги. У вас есть выбор! Я думала, что смерть Уэстмора освободит меня, но быстро поняла, что это не так. Он ничего мне не оставил. Его брат унаследовал титул и переехал в Уэстмор-Парк.

Глаза Этана снова зажглись гневом.

– Я могла оставаться там в качестве любовницы нового хозяина или уехать. Поскольку у меня нет ни денег, ни своего жилища, я возвращаюсь в дом родителей. С разрешения отца. Мать упомянула в письме, полученном сразу после кончины Уэстмора, что слышала о том, как ты купил гостиницу «Синие моря» в Сент-Айвзе. Решив вернуться в Корнуолл, я дала себе клятву остановиться здесь, увидеть тебя. Дорогого друга, по которому так тосковала.

По ее щеке скатилась слеза, и у Этана сжалось сердце. Ему так много хотелось сказать, но скорбь и ярость из-за того, что Касси пришлось вытерпеть, связали язык. Вместо этого он привлек ее к себе и попытался впитать всю боль, которую она вынесла.

Касси обняла Этана, прижалась к его груди и положила голову ему на плечо. В этот момент она напоминала раненое животное, ищущее тепла.

Этан чувствовал ее дрожь, ее слезы, промочившие ему рубашку. Все это было для него больнее ударов кнутом. Понимая, что совершенно беспомощен, он шептал в ее волосы утешительные слова и осторожно гладил ее спину.

Наконец ее всхлипы стихли. Касси подняла голову. Их взгляды встретились, и сердце Этана сжалось при виде ее бледного, залитого слезами лица и ее глаз – озер тоски, окруженных мокрыми ресницами.

Продолжая обнимать ее, он вытащил носовой платок. Касси благодарно кивнула и, промокая глаза, прошептала дрожащим голосом:

– Прости, я не хотела залить тебя слезами.

– Ты ни в чем не виновата и можешь заливать меня слезами в любое время, когда захочешь.

– Спасибо. – Ее губ коснулась робкая улыбка. – Ты всегда был самым добрым и самым терпеливым на свете.

– Потому что ты самая милая и прелестная на свете. Я так считал с самой первой встречи.

Веселая искорка, промелькнувшая в ее глазах, наполнила Этана облегчением. Похоже, буря миновала и Касси немного успокоилась.

– Что ты тогда мог знать? Тебе было всего шесть лет! И знаком ты был с десятком человек, не больше.

– Нет, больше! – возразил он. – Вспомни, мой отец раньше работал в поместье барона Хамфри, и дети барона терпеть меня не могли. – Он понизил голос до заговорщического шепота: – Они твердили, что от меня пахнет.

– А мне нравилось. От тебя пахло… приключениями.

Зато от нее – розами, даже когда ей было пять лет.

Неуклюжая длинноногая малышка с огромными глазами, туго заплетенными косичками и веснушчатым носом. Когда он наткнулся на нее, она плакала, утирая глаза кулачками, но, заслышав шаги, подняла голову и с серьезным видом уставилась на него. Он приготовился к очередному разочарованию, однако вместо этого она вдруг спросила: «Хочешь стать моим другом?» Не желая показаться слишком сговорчивым, Этан нахмурился и постучал пальцами по подбородку, словно обдумывал столь поспешное предложение. Наконец он пожал плечами и согласился. Касси улыбнулась всеми своими ямочками, показывая дырку на месте передних зубов, схватила его за руку и потащила к озеру, где они просидели много часов, болтая обо всем на свете.

– Спасибо за платок, – выдохнула Кассандра.

Звук ее голоса вернул Этана в настоящее. Он заметил, как смотрит Касси на квадратик простого полотна, и вдруг замер, когда она медленно обвела пальцем вышитые синей ниткой инициалы.

– Так это мой платок! – медленно выговорила она. – Тот, что Хвостолов утащил у меня, когда был щеночком.

– Да.

– Ты хранил его все это время?

– Да.

– И положил в карман сегодня утром?

Этан понял, что не сможет солгать.

– Он всегда со мной. Каждый день. Он что-то вроде талисмана.

– Я… это большая честь, Этан. – Касси откашлялась. – У меня тоже есть талисман. – Не сводя с него глаз, она сунула руку в вырез платья и извлекла тонкий кожаный шнурок, на котором болтался плоский серый камень. Шнурок был продет сквозь маленькую дырочку, просверленную на одном конце.

Этан потянулся к камню, все еще хранившему тепло ее тела, и немедленно узнал его.

– Я когда-то дал его тебе. Таким очень удобно «печь блинчики».

Касси кивнула.

– В тот день мы брели по берегу после похорон твоего отца. Ты сказал, что этот камешек позволит мне выиграть любое состязание по блинам.

– И ты хранила его все это время?

– Да. Велела просверлить в нем дырку и носила на шее. – Она смущенно потупилась и повторила его слова: – Что-то вроде талисмана.

Сердце Этана куда-то покатилось. И тогда он просто повторил ее слова. Как перед этим она повторила его.

– Для меня это большая честь, Касси.

Она не спеша водворила подвеску на место. Представив, как камень уютно покоится в ложбинке между ее грудей, Этан зажмурился и сунул платок в карман.

– Спасибо за то, что обнял меня, Этан, – прошептала она. – Меня… меня так давно никто не обнимал.

Черт возьми, сколько раз может разрываться сердце всего за один день?

Он инстинктивно сжал руки, и Касси сделала то же самое. Неожиданно Этан осознал, что они стоят так тесно друг к другу, что между ними и мотылек не пролетит, а его ноздри наполняются нежным запахом роз, идущим от ее мягкой кожи, и их губы почти соприкасаются.

Желание пронзило его: жесткий, предательский удар прямо под ложечку.

Но совесть требовала, чтобы он отпустил ее и отступил.

Он бы подчинился, конечно, подчинился, но Касси смотрела на его губы… И он словно ощутил ее нежный поцелуй.

В своих фантазиях он целовал ее сотни раз. Были причины… столько причин, почему нельзя этого делать… но Этан не мог припомнить ни одной.

Не в силах сдержаться, он медленно наклонил голову в уверенности, что Касси оттолкнет его, прикажет остановиться. Вместо этого она подняла лицо и закрыла глаза.

Этан словно во сне коснулся губами ее губ, и это легчайшее прикосновение послало жар по его телу. Сердце заколотилось так, словно вот-вот проломит ребра. Он поцеловал ее нежно, с бесконечной осторожностью, как если бы Касси была бесценным хрупким сокровищем. Он обводил языком ее губы, чуть дотрагивался до уголков рта и снова возвращался к губам… И на этом бы все закончилось – именно так Этан и намеревался сделать, – но тут она прошептала его имя: тихий звук, почти лишивший его разума. Ее губы раскрылись, и Этан со стоном, поглотившим все его добрые намерения, вновь припал к источнику наслаждения. Его язык скользнул в сладостное тепло ее рта, и все исчезло… все, кроме Касси. Ее восхитительного вкуса, тонкого запаха роз, исходившего от ее кожи, хрипловатого стона. Все это обостряло чувства, и Этан прижал ее еще крепче. Касси приподнялась на носочки, прильнула к нему… он подхватил ее крепче и шагнул в прохладную тень, под прикрытие скал, защищавших их от ветра и любопытных глаз. А вдруг кому-то вздумается забрести на пустынный берег?

Не прерывая поцелуя, Этан повернулся, прижался спиной к камню и поставил Касси перед собой между своими ногами. Она прекрасно уместилась в этом треугольнике, словно была для него создана.

Один головокружительный поцелуй перетекал в другой, наполняя его всепоглощающей потребностью вобрать ее в себя. И наверное, так бы и случилось, но Касси постоянно отвлекала Этана. Она извивалась под его ласками, зарывалась пальцами в его волосы, стискивала его плечи, словно жаждала его так же сильно, как он ее.

Он погладил Касси по спине, сжал ягодицы и прижал к своей истомленной плоти. Другая рука легла на ее грудь. Упругий холмик наполнил ладонь, а сосок мгновенно затвердел.

Касси тоже провела пальцами по его груди, посылая огонь по всему телу. Пульс бешено барабанил в ушах, бился в паху. Вкус Касси, ощущение ее рук, извивающегося тела лишили Этана остатка самообладания. Если он немедленно не возьмет себя в руки, значит, не сможет остановиться.

Ему удалось оторвать губы от ее губ, но он не смог устоять перед соблазном погладить нежную шею. Касси снова застонала. Господи, она такая нежная! Так хорошо пахнет, так сладостна на вкус! И он так чертовски долго хотел ее… Прижавшись последним отчаянным поцелуем к атласной коже, Этан прерывисто вздохнул и вынудил себя выпрямиться и подавить тихий стон. Сейчас Касси с ее закрытыми глазами, беспорядочно спутанными ветром волосами, раскрасневшимися щеками и влажными приоткрытыми губами выглядела возбужденной, готовой к любви и прекраснее всех женщин на свете.

Ее ресницы медленно приподнялись. Она ошеломленно уставилась на Этана. Он поднял дрожащую руку, чтобы откинуть упавший на раскрасневшуюся щеку локон. Осторожно провел подушечкой большого пальца по пухлой губе…

Этан мучительно и безуспешно искал слова, но мог только смотреть, чувствовать, хотеть.

– Этан…

Звук его имени, произнесенный хриплым, грудным шепотом, вновь пробудил в нем желание. Касси сжала его лицо ладонями, и он ощутил легкий трепет ее пальцев, гладивших его щеки. Она словно пыталась запомнить каждую его черту.

– Так вот каковы настоящие поцелуи! Я была замужем десять лет и ничего этого не знала… – потрясенно пробормотала Касси.

Будь Этан способен думать связно, наверное, объяснил бы, что и он тоже не знал, что поцелуй может оказаться таким. Но разве могло быть иначе с женщиной, которая одним взглядом заставляет колотиться его сердце? В душе он знал, что никогда не сумеет стереть с губ ее вкус, забыть запах… каждая деталь была запечатлена в его мозгу, в его душе.

А завтра она уедет, забрав с собой его сердце. Как раз тогда, когда он решил, что может уделить крохотную частичку Делии.

Внутренний голос твердил, что лучше бы Касси вообще не возвращалась. У него едва хватало сил, чтобы отстраниться от нее и сказать, что им пора возвращаться. Как, черт возьми, он выдержит ее завтрашний отъезд?!

Он не знал, зато знал другое. У них еще есть сегодняшняя ночь.

– Касси…

Она дотронулась пальцем до его губ и покачала головой:

– Только не говори, что жалеешь.

Он взял ее руку и поцеловал внутреннюю сторону запястья, насладившись тихим стоном.

– Я не жалею. Я…

Он осекся и прижал ее руку к своей груди, к тому месту, где тревожно колотилось сердце.

– Что? – выдохнула она.

– Хочу большего. Касси, ты просила меня провести этот день с тобой. Я прошу тебя провести со мной эту ночь.