Текст книги "Память сердца"

Глава 24

Плавные и чарующе чистые звуки вальса Штрауса доносились снизу, проникая в комнату даже через закрытые двери. Дженни снова прилегла, не понимая, почему так долго не идет Бретт.

Ни один мужчина еще никогда не делал ей предложения. Мысль о том, что он сейчас вальсирует внизу с кем-нибудь, скажем, с Грейс, Дженни сразу же с негодованием отбросила.

Она все еще находилась под впечатлением вернувшегося сна, когда в дверях появился Бретт.

– Ну и как Грейс восприняла твое сообщение? – был ее первый вопрос.

– Выглядела она так, словно предпочитала видеть меня кастрированным, но отнюдь не женатым.

– Что, прямо так она и сказала?

– Конечно, нет! Все время, пока я находился с Грейс, ее больше всего занимал вопрос: как лучше с точки зрения рекламы преподнести гостям сообщение о нашей предстоящей свадьбе. Кажется, ей очень хочется представить наше решение как чуть ли не собственную заслугу.

Дженни скривилась и, подумав немного, поинтересовалась самым невинным тоном:

– Послушай, мне хочется выяснить вот что. Как ты относишься к идее побега влюбленных под покровом ночи? Теоретически?

– Ты имеешь в виду именно эту ночь?

Дженни почесала кончик носа и приблизилась к Бретту:

– Иногда мне кажется, что она действительно тебя кастрирует. А что? Кругом бальная суета, твой журнал привлекает к себе внимание окружающих ротозеев, Темплтоны, одуревшие от толп гостей и до сих пор не верящие, что смогли организовать такой праздник… Даже сам губернатор собирается пожаловать. Кто заметит в этой суматохе, что ты остался без яиц? Придется мне неусыпно следить за их сохранностью.

– Джен, даже не думай выбираться из постели, я настаиваю, слышишь? – встревоженно сказал Бретт, не принимая шутки.

– А что, доктор запретил мне вставать?

– Доктор запретил тебе активно двигаться, поэтому лучше лежи и как можно меньше думай о костюмированном бале.

– Я тебе уже объяснила, что я вовсе не собираюсь активно двигаться!

– Дженни, крошка, тебе лучше остаться.

Как она ненавидела, когда ее называли крошкой!

– Посмотри на себя в зеркало, – продолжал Бретт. – Ты же бледная как бумага, тебя заносит на каждом повороте! Пожалуйста, не капризничай.

– Значит, ты собираешься веселиться всю ночь, оставив меня одну? – В ее голосе зазвучала обида.

– Веселиться? Джен, я спущусь вниз поздороваться с гостями, дать интервью и пару раз сфотографироваться для прессы. Ладно, мы спустимся вместе. Затем мы возвратимся назад, и ты немного отдохнешь. Когда начнется банкет, мы опять присоединимся к гостям. Как тебе нравится такой план?

– Он отвратителен. Бретт, ты разговариваешь со мной, как с двухлетним ребенком!

Дженни уже решила для себя, что если уступит ему сейчас, то всю жизнь будет проклинать себя за бесхребетность. Ее мнение тоже должно что-то значить в их будущей семье! Кроме того, несмотря на беспокойный сон, она не чувствовала себя усталой, наоборот. Дженни пришла в голову мысль, что ее рассудок, привыкший к ночному кошмару, просто не смог сразу освободиться из его цепкого и ужасного плена. Это взбодрило Дженни, чувство безмятежной радости стало постепенно возвращаться назад.

Ее движения еще были немного замедленными, но если бы не периодически возникающая боль, Дженни могла бы сказать, что чувствует себя весьма сносно. Она отвернулась от Бретта, чтобы скрыть торжествующую улыбку: ей удалось его обмануть! Она будет танцевать с ним сегодня на балу, и пусть только он попробует отказаться!

Дженни встала перед зеркалом, косясь на Бретта, который, всем своим видом выражая неодобрение, смотрел, как она осторожно натягивает на себя желтое шелковое бальное платье. К счастью, его фасон позволял не снимать повязки, которую док категорически запретил трогать еще пару дней, не меньше.

– Ну ладно, – вздохнул Бретт. – Я подчиняюсь грубой силе, и мне ничего не остается делать, как идти переодеваться. Встретимся внизу. – Он поцеловал Дженни и вышел, изо всех сил сохраняя сердитый вид под его насмешливым взглядом.

Причесав вьющиеся локоны и еще раз критически осмотрев себя в зеркало, Дженни пришла к выводу, что выглядит несколько лучше, чем можно было предположить. Итак, все было в порядке, за одним маленьким исключением. Ей показалось, что шея на фоне блестящего шелка смотрится слишком уж голой. Как бы чудесно выглядело сейчас на ней какое-нибудь колье… Нет! Лучше – медальон.

« – Ну хорошо. – Он поправил ей выбившийся из прически локон. – Знаешь, у меня есть еще один подарок – медальон. Но ты получишь его только в день свадьбы.

Она запустила тонкие пальцы ему в волосы.

– Мне кажется, это уже излишество, ты слишком заботишься обо мне.

– Этот медальон в форме сердца, – продолжал Сэз, как будто не слыша.

– Да? Ну тогда – ладно, так уж и быть. – Анна притворно вздохнула. – Если он в форме сердца, то я согласна.

Он снова поцеловал ее в губы.

– Золотой медальон как символ нашей вечной любви…»

Дженни тряхнула головой, отгоняя наваждение. Бедные Анна и Сэз! Он так и не успел сделать ей свадебный подарок.

Колесо судьбы, о котором ей поведала Ля Рю, гадая на картах Таро, завершало свой очередной оборот. Совсем немного оставалось до той точки, после которой жизнь должна пойти по другой дороге. Трагическая история Анны уходила в небытие, уступая место новой линии судьбы. Неожиданно она поняла, что ее бальный наряд – точная копия платья Анны. Как же ей раньше не пришло это в голову? Еще один каприз колеса судьбы?

Дженни остановились на полдороге, пораженная зрелищем, открывшимся перед ней. Два зала, объединенных в один, были полны народа. Люди смеялись, разговаривали, танцевали, все, за редким исключением, в костюмах той далекой эпохи. На балюстраде одного из залов располагался оркестр. Дирижер, очевидно, признавал только вальсы Штрауса, и они звучали беспрестанно, один за другим. Столовая, временно превращенная в буфет, была полна гостей. Несколько молодых девушек обслуживали их, и, хотя самой Хестер не было видно, везде чувствовалась ее железная рука.

Несмотря на обилие людей, Дженни сразу нашла взглядом Бретта в окружении почитателей, желающих сфотографироваться с известным романистом. На Бретте был обычный темный костюм, но, черт побери, как он был красив! Представительница «Пипл», увешанная разнообразной фотоаппаратурой, о точном назначении которой знала, очевидно, только она сама, естественно, крутилась рядом. Бретт, стоя спиной к Бейкер и не обращая на нее ни малейшего внимания, увлеченно беседовал с губернатором.

Успех! «Дупло дуба» можно было поздравить с открытием. Дженни искренне порадовалась за Джона и Сью.

Дирижер наконец решился изменить любимому композитору. По залу пронеслись первые звуки вихревого «Вирджинского рила». Джон, Сью и еще несколько смелых пар вышли в центр зала и показали, на что способны коренные жители южных штатов. Энтузиазм танцоров не оставил ни одного равнодушного в зале. Сам губернатор увлеченно хлопал в такт музыке, восхищенно глядя на замысловатые коленца разошедшихся Темплтонов.

– Вот это настоящая работа! – Запыхавшийся Джон подошел к Дженни, когда музыка закончилась. – Что вы можете сказать обо всем этом, ми-и-сс?

– Могу сказать, что не видела в жизни ничего подобного. Кстати, это относится и ко всему приему. Взгляните: губернатор в восторге.

Бретт и губернатор стояли рядом у противоположной стены, бешено аплодируя Джону и раскрасневшейся Сью.

– Я так счастлива, Дженни! – Сью подбежала к мужу и порывисто обняла его. – Джен, ты и Бретт всегда будете желанными гостями в нашем доме. Кстати, он знает, что ты здесь?

– Не думаю, – улыбнулась Дженни. – Он слишком увлекся губернатором. Что же! – вздохнула она. – Буду здесь стоять и ждать, когда Бретт обратит на меня внимание.

– Мисс Франклин? – молодой человек, одетый в костюм слуги, неслышно подошел сзади.

– Да?

– Мистер Мак-Кормик поручил передать вам, что хотел бы встретиться с вами около старой башни. Он сказал, что давно вас заметил, но здесь его все равно не оставят в покое всю ночь.

Дженни, улыбаясь, кивком поблагодарила служащего.

Все то время, что они здесь находились, Дженни намеренно избегала старой башни, хотя она и манила ее памятью прошлого. Ведь Анна и Сэз тоже встречались именно там!

– Ну вот, – она снова обернулась к Сью, – оказывается, Бретт знает, что я нахожусь в зале.

Она зашла в буфетную и, выпив бокал пунша, направилась к задней двери. Дождь совсем прошел, и сырая темнота октябрьской ночи цепко приняла ее в свои прохладные объятия.

– Куда она пропала?

– Кто? – Сью непонимающе уставилась на Бретта.

– Вы же прекрасно знаете кто! Дженни, конечно. Сразу после вашего замечательного танца Джон подошел к ней. Всего несколько минут назад. Может быть, она поднялась наверх? Вы не обратили внимания?

Сью пожала плечами:

– Как только Джен получила ваше приглашение, она сразу туда и направилась.

– Что за приглашение? Куда, черт вас всех подери вместе с балом?! – крикнул Бретт. На него начали оборачиваться.

– К башне, конечно. – Голос Сью был умиротворенным и удивленным одновременно. – Ну и романтик же вы, Бретт. Вот Джон уже давно не назначал мне свиданий, да еще ночью около леса. – Она завистливо вздохнула. – Извините, Бретт, дела. Хестер говорит, что Джефф нацепил на себя отцовские ботинки и рвется принять участие в бале.

Занятая своими мыслями, она не заметила, как исказилось лицо Бретта, застывшего на месте. Приглашение на свидание? Сейчас? Он бросился к дверям, расталкивая гостей и наступая им на ноги.

Казалось, что борьба между теплым воздухом Атлантики и более холодным, пришедшим откуда-то со стороны Лабрадора, происходит прямо над «Дуплом дуба». Все усиливающийся ветер раскачивал деревья, которые тревожно шуршали листвой и отбрасывали причудливые тени, переплетаясь с пятнами света от разноцветных электрических гирлянд.

Пройдя сквозь сад, Дженни свернула с главной дороги туда, где даже на фоне черного, покрытого облаками неба выделялся силуэт старой башни. Здесь, ближе к лесу, воздух был еще прохладней, и Дженни подумала, что зря не накинула на плечи что-нибудь теплое. По обеим сторонам дорожки стояли гостевые коттеджи, из которых только один был освещен. Все гости были на открытии, и Дженни удивилась, что еще кто-то, наверное, самый ленивый, остался в стороне.

Она шла все дальше и дальше от дома, придерживая руками подол непривычно длинного платья, развевающийся под порывами ветра. Бессознательно она ненавидела все то, что могло препятствовать встрече с Бреттом, поэтому даже ветер вызывал у нее глупое раздражение. Как ей хотелось побыть с ним наедине этой праздничной ночью хотя бы недолго! Дженни еще раз порадовалась тому, что успела отдохнуть за день и поэтому чувствовала себя бодрой и полной сил, несмотря на поздний час. Ей пришла в голову мысль остановиться здесь, перед коттеджами, чтобы прийти в башню вдвоем с Бреттом, но, взглянув на подозрительно темное небо, она отбросила эту идею. Не хватало еще прийти на свидание с любимым мокрой как мышь!

Проклиная мешающий быстрой ходьбе подол, она продолжила свой путь к башне. Здесь, на дорожке с коттеджами, ветер был не так силен.

У открытых дверей одного из коттеджей стояли, что-то оживленно обсуждая и смеясь, мужчина и женщина в костюмах, взятых Темплтонами напрокат в Батон-Руже. «Коттедж номер два», – автоматически отметила Дженни.

Они заметили проходящую мимо Дженни и замолчали, обнявшись и улыбаясь друг другу. Скорее всего молодожены, причем в медовый месяц. По крайней мере Дженни показалось, что это именно так.

Молодожены… Дженни мечтательно улыбнулась. Скоро она и Бретт тоже смогут называть себя молодоженами. Правда, когда именно это произойдет, Дженни не знала – разговор о точной дате свадьбы еще не заходил, но сейчас ей вполне хватало того, что это случится очень скоро. Днем раньше, днем позже – какая разница? Разве важны эти мелочи, когда так велика ее любовь к Бретту.

Неожиданно прямо над головой Дженни ударил гром, заставив ее подпрыгнуть и перейти с быстрого шага на бег.

Оставалось надеяться, что Бретт тоже поторопится.

Дверь коттеджа закрылась с мягким щелчком – парочка предпочла удалиться восвояси, подальше от надвигающейся грозы. Башня, кажущаяся такой невысокой издали, вынырнула из темноты огромным черным силуэтом. Вот она, деревянная пристройка внизу. Интересно, как скоро после пожара Гэмптоны построили новую? А может быть, это сделали уже и не Гэмптоны? В темноте было невозможно определить возраст пристройки хотя бы приблизительно. Хлопковый склад! Сколько же хлопка могло поместиться на первом этаже?

Ее размышления прервали приближающиеся торопливые шаги, которые до этого, видимо, заглушали шум ветра и громовые раскаты.

– Эй! Я здесь! – закричала она. – Я уже решила, что… Грейс? Ой, простите, пожалуйста. Я думала…

– Я знаю, что ты думала! – прервала ее Грейс чужим, изменившимся голосом.

Что-то в ней очень не понравилось Дженни, и она осеклась на полуслове. Где обычный вежливо-деловой тон, изящные манеры? Сейчас в голосе Уорен сквозила смертельная ярость.

– Грейс?

Ветер трепал ее распущенные волосы и раздувал платье. Грейс откинула голову назад и засмеялась. Засмеялась? Нет! Это был не смех. Звук напоминал клекот, вырывающийся из готового в любую секунду взорваться парового котла.

Дженни могла поклясться, что слышала такой смех неоднократно: так смеялась Моди. И дело было даже не в страшном смехе, и не в том, что на Грейс было платье из голубого шелка, нет. Глаза. Их невозможно было не узнать. Светящиеся в темноте ледяной ненавистью глаза.

Гром прогремел над головой коротким взрывом, и Грейс опять засмеялась.

– Неужели ты действительно думала, что я тебе его отдам? Он мой! Слышишь, гнусная тварь? Мой! Тебе лишь случайно удалось спастись раньше!

– Раньше? – Кажется, Дженни начинала понимать.

– Если бы ты, гадина, не впихнула Бретта в свой долбаный «монте-карло» полторы недели назад, тебя бы уже сейчас жрали черви!

– Так это… Ты… Нет! А Кэй? Прошлой ночью… Не может быть! Это же Кэй, и ты знаешь это!

– Кэй! – Грейс захохотала дьявольским смехом. – Влюбленная овца с жирной задницей и вареными макаронами вместо нервов – вот и вся Кэй. Максимум, на что хватило мозгов этой истерички – кинуть тебе дурацкое предупреждение в почтовый ящик! Я это видела лично, не сомневайся!

А насчет прошлой ночи я согласна: такой счастливой случайности даже я не просчитала. Но ты можешь не волноваться за ее судьбу, после первого же допроса, я думаю, нашу бедняжку отправят в ближайший дурдом.

Так ты, – Грейс с интересом покосилась на застывшую в ужасе Дженни, – действительно подумала, что покрышки твоей вонючей машины изрубила Олсен? Что это она испортила тебе тормоза и подослала этого кретина на улице? А ковер? А перила? Что – все это Кэй? Боже, кого предпочел мой бедный Бретт! Ты недалеко ушла по проницательности от Олсен, милочка. Ха! Она, видите ли, любила Бретта! – Грейс снова вспомнила о Кэй. – Сколько? Сколько, я тебя спрашиваю? – Голос Грейс зазвенел, и она ткнула пальцем в Дженни. – Год? Два? Это я любила его, только я, больше сотни лет, слышишь меня, мерзавка? И он принадлежит мне!

Только сейчас Дженни заметила, что в другой руке Уорен поблескивает вороненый ствол пистолета.

– Грейс!

– Пришло время исправлять ошибки, милая. В прошлый раз он был здесь с тобой. Теперь все будет так, как и должно было случиться раньше, тогда. Верно, тварь?

– Ты не понимаешь, что делаешь, – прошептала Дженни, пятясь назад, к шершавой стене.

– Да нет, моя стройная козочка, боюсь, что именно сейчас я слишком хорошо понимаю все, что делаю, – криво усмехнулась в ответ Уорен, поднимая оружие.

– Нет! – Бретт вынырнул из темноты.

– Стой там, где стоишь. Ближе подходить не советую, – голос Грейс звучал почти деловито.

– Немедленно отпусти ее, слышишь? А еще лучше – брось пистолет!

– Уже бросаю! Бретт, мне наплевать, как она смогла отобрать у меня твою любовь! Но она встала между нами и тогда, и теперь. Ты увидишь, как она умрет, Мак-Кормик, и после этого мне не с кем будет тебя делить. Ты будешь только мой! Мой, целиком и полностью!

Бретт сделал очень маленький, почти незаметный шаг вперед.

– Нет! – закричала Дженни. – Бретт, стой на месте, пожалуйста.

Он знал, Господи, он знал, что сейчас на уме у Дженни.

Стой на месте и останешься жив. Вспомни то, что уже было однажды!

– Черта с два! – зарычал он.

Вспышка молнии расколола ночную мглу, на долю мгновения стало светло как днем. Бретту показалось, что Дженни похожа на привидение. Их глаза встретились, временной барьер рухнул и бесследно растаял. Фантомная память безвозвратно ушедшего прошлого взорвалась внутри Бретта – каждое слово, каждое прикосновение, каждый поцелуй – все, что было когда-то между ним и Анной.

У него еще оставалось время, чтобы подумать: «Господи, как все, оказывается, просто! Я – это Сэз Тэйлор, Дженни – это Анна, Грейс…»

В воздухе распространился сильнейший запах озона. Молния ослепила их и исчезла, оставив их в еще более кромешной темноте.

Прыжок Бретта был так стремителен, что Дженни показалось: просто еще одна молния мелькнула у нее перед глазами, только почему-то черного цвета. Она успела заметить, как он падает на Грейс, пытаясь отвести дуло пистолета.

Они грохнулись на мокрую землю. Бретт даже не услышал звука выстрела, он лишь видел перед собой перекошенное лицо Грейс.

– Нет, Бретт, нет!

Грейс, нет, не Грейс, сейчас она была Моди, грязно выругалась. Дженни преодолела расстояние, разделяющее их с Бреттом и Грейс, словно по воздуху, хотя платье, намокшее под дождем, стало тяжелым и тянуло вниз.

Уорен уже стояла, готовая идти до конца.

Бретт, лежащий на земле, застонал.

– Благодарю тебя, Господи, – прошептала Дженни, – он жив!

Грейс демонстративно бросила пистолет на землю.

– Надеюсь, мне он больше не понадобится, – выдохнула она. – Все должно соответствовать сценарию. Ты, и только ты, должна умереть! Иначе и не может быть.

Дженни даже не удивилась, увидев нож в ее руке. Сколько раз она переживала это по ночам! От стремительного прыжка рана под повязкой сразу дала о себе знать, да и спина, ушибленная на лестнице, неожиданно заныла предательской болью. Молча Дженни вцепилась в синий шелк пышного платья.

Обе женщины покатились по земле, сжав друг друга в смертельных объятиях, нож в руках Моди все ближе и ближе придвигался к груди Дженни, точно направляемый невидимой силой к родимому пятну, которое неожиданно начало жечь знакомым огнем. «Нет, не надо этого снова, не надо!» – пронеслось в ее в голове. Дженни сжала свободную руку в кулак и ударила Моди в грудь, одновременно отталкивая от себя блестящую сталь.

Бретт открыл глаза и ощутил ноющую боль в простреленном плече. Видение того, как восьмидюймовый клинок погружается в грудь Дженни, промелькнуло в его голове, на секунду парализовав, и заставило, покачиваясь, подняться на колени. Ему был хорошо виден ответный удар Дженни, но передышка, которую она получила, была лишь секундной.

Пистолет… Он должен схватить пистолет…

Только у Дженни не было времени ждать. Она поднырнула под занесенную для удара руку Моди, но та вцепилась ей в волосы и снова потянула вниз. Дженни отчаянно отбивалась.

Сознание того, что Бретт остался жив, придавало силы и заглушало страх.

Она не имела права дать Моди победить, как это было в прошлый раз!

Обе женщины задыхались от ярости, но если у Грейс она была дикой и злобной, то Дженни боролась за всех тех, кто придет когда-нибудь после нее, когда колесо Ля Рю, сделав очередной оборот, снова возвратится в страшную точку отсчета.

Моди и Анна опять катались по земле, и острые шипы розового куста впивались им в спины своими крепкими иглами.

– Ты уже мертва, – прохрипела Моди, снова пытаясь дотянуться лезвием до своей соперницы.

Преодолев боль в спине, Дженни снова перекатилась, оказалась сверху и, на мгновение ослабив хватку, отпрянула назад. Ей удалось перехватить рукоятку ножа обеими руками и, развернув его от себя острием, с зажмуренными глазами со всей силой навалиться сверху.

Гримаса откровенного удивления пробежала по лицу Моди.

Моди? Дженни потрясенно смотрела в лицо Уорен. Та, кто лежала под ней, была Грейс. По крайней мере сейчас она смотрела на Дженни знакомым взглядом литературного агента.

Дженни приподнялась на ноги и попятилась, не сводя глаз с Уорен, так и лежащей на спине с широко раскинутыми руками. Гладкая рукоятка ножа торчала из ее тяжело вздымающейся груди.

– Дженни? – удивленно и недоверчиво спросила она.

Сзади, пошатываясь, подходил Бретт, сжимая пистолет в здоровой руке. Грейс перевела взгляд на Мак-Кормика, и выражение ее лица снова изменилось. Перед ними опять лежала все та же Моди.

– Мой! – Ее палец, словно указующий перст, был направлен в сторону Бретта. Она бросила ненавидящий взгляд на Дженни. – Я пришла убить эту суку… – Вытянутая рука дрогнула и упала на черную землю.

– Она что, умерла? – прошептала Дженни, не решаясь приблизиться.

Не выпуская из рук оружия, Бретт подошел к убитой и, дотронувшись двумя пальцами до шейной артерии, коротко ответил:

– Да! – И добавил, чуть помолчав: – Мы убрали Моди из нашего времени.

Дженни недоверчиво подняла глаза на Бретта:

– Из нашего времени?

– Да, любимая! Я вспомнил все, что было между Анной и Сэзом, то есть между тобой и мною. Это оказалось не труднее, чем припомнить, что я ел вчера за завтраком.

– Не надо, мой родной. Я сама догадалась об этом, увидев твои глаза при вспышке молнии. Глаза Сэза Тейлора. – Она бросилась на грудь Бретта, чувствуя, что не может больше сдерживать слез.

– А сейчас? – Он испытующе взглянул на нее. – Ты ничего не чувствуешь? Ты помнишь все, что было, так же отчетливо?

– Нет. – Она изумленно взглянула на Бретта. – Это похоже на то, как карандашный рисунок стирается ластиком!

– Верно! У меня такое же ощущение. В моей памяти осталось только одно.

– Что именно? – прошептала Дженни, заранее зная ответ.

– То, как сильно я люблю тебя. Как сильно любил и буду любить всегда. И еще, как ты любишь меня.

Первые тяжелые капли дождя упали на их склоненные друг к другу головы.

– Бретт, я знаю, что это. Все, что ты вспомнил, не было памятью нашего рассудка. Это… Это было памятью сердца!

– Да! И клянусь тебе, эта память никогда не исчезнет из наших сердец. Они всегда будут помнить нашу любовь в теперешней и во всех других следующих жизнях в длинной цепи бесконечного бытия.