Текст книги "Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему"

Глава 18

Спустя несколько недель я впервые получила от Гранта письмо. Он сообщал, что находится на севере страны с группой и будет отсутствовать еще три дня. Он жаловался на конфликты с организаторами и еще больше злился на Руби, который совсем пошел вразнос и ничего не делал. Если он не возьмется за ум, придется оставить его в Питлохри, сетовал Грант. Тревожило его и состояние волос, которые продолжали упорно выпадать. Помимо того, Гранта напрягал вялотекущий конфликт с Джо, который собачился по любому поводу. И вообще, из-за ужасной погоды у него несварение желудка, все бабы шлюхи, а наркотиков катастрофически не хватает. Так что мне предстояло как следует подготовиться к возвращению Гранта и всячески поддержать его при встрече. Сантиментами и нежностью в письме и не пахло, но мне все равно было приятно: будто поэма, написанная лично для меня. Он думает обо мне во время гастролей, и я не премину ему на это указать. Пусть объяснится. Мысль о его скором возвращении подняла мне настроение на целый день.

Тем вечером было совершенно нечем заняться, поэтому я двинула в гости к Тео. Я давно его не навещала и хотела посмотреть, какая там обстановка после того дикого скандала, когда все разбежались кто куда. Джонни, Марк и Блондинка-Гигант больше там не обитали. Джонни поселился в какой-то дыре в Килберне и продолжал работу над книгой. Марк и Блондинка свалили в Калифорнию, но нарвались там на целую кучу неприятностей и теперь, кажется, расстались. Марк уже успел в истерике обзвонить всех знакомых, взывая о помощи и прося в долг. Гений проводов тоже слинял, так и не доведя свой компьютер до ума. Ему взбрендило, что спецслужбы следят за ним из-за его махинаций с телефонами, и теперь он прятался где-то на севере. Его заклятый враг Хоббит, который делал проекторы, теперь присосался к каким-то американским банкирам и работал на них.

Таким образом, Тео остался совсем один со своими деньгами, шикарным жильем и паранойей. На ужасы одиночества накладывалась напряженная работа над окончанием сценария, и в результате Тео всерьез подсел на метамфетамин и иглу.

Последний раз, когда я у него была, все вышло просто ужасно. Тео позвонил и попросил ему помочь. Он хотел, чтобы я прочла его сценарий с точки зрения зрителя и указала непонятные места, которые нужно изменить. За труды он обещал 5 фунтов, так что я сразу согласилась. У него в гостиной обнаружилась целая толпа тусовщиков под кайфом, которые не могли оторвать взгляд от световой инсталляции. Самого Тео я нашла в его кабинете – он как раз ширялся ампулой мета. Уж и не знаю, сколько он успел принять до моего приезда, но он был совсем не в себе, носился по кабинету и безостановочно говорил. Я уселась читать сценарий. Любой догадался бы, что его написал заядлый амфетаминщик. Текст нуждался в серьезной доработке, и я начала делать пометки, однако Тео постоянно отвлекал меня. Стоило мне написать очередную фразу, как он немедленно требовал пояснений, что я там обнаружила такого неправильного. Я пыталась ему хоть что-нибудь втолковать, но он никак не мог сосредоточиться и постоянно перескакивал на полнейшую белиберду: то перечислял мне причины для паранойи, то заставлял зачитывать выдержки из книги о ведении боя на сверхмалых подводных лодках. Все это каким-то образом было связано с его так называемой «таблицей власти»: закончив нынешний проект, он собирался написать сценарий и спродюсировать фильм о субмаринах, благодаря которому заработает на собственную минисубмарину, что приведет Тео в ячейку 22 «таблицы власти». Ячейка 22 обеспечит ему неприкосновенность за счет славы, как у Греты Гарбо и Beatles. Идея звучала крайне странно, но чем больше я слушала Тео, тем больше мне казалось, что тут есть определенный смысл. Я даже начала его уважать за умение выстроить такую сложную схему. Его не на шутку понесло, и спустя несколько потерянных часов мне пришлось напомнить, что мы с ним собирались поработать. Он ширнулся еще разок, и мы принялись переписывать сцену. Так продолжалось до десяти утра – мы постоянно прерывались, когда Тео хотел мне что-то показать или поставить запись, на которой некий майор нудно рассказывал о своем опыте работы на подводных лодках.

– Ты слышишь? – вопил Тео, в негодовании тыкая в меня пальцем. – Ты хоть понимаешь, о чем он говорит?

И поскольку я совершенно ничего не понимала, он пускался в дальнейшие объяснения по поводу хаоса, творящегося в мире сверхмалых подводных лодок.

Меня поразило, насколько разные подходы к работе у Тео и Реджинальда. Реджинальд всегда садился за тексты днем, в трезвом уме, в то время как Тео редко принимался за дело до полуночи, а перед этим накачивался наркотой, чтобы набраться храбрости приступить к завалам. Реджинальд считал свой писательский труд работой, а Тео воспринимал его травматическим опытом.

К утру он успел ширнуться раза четыре и, пока я отвлеклась, добавил немного амфетамина мне в овсянку. Правда, я и так была под кайфом, поэтому ничего не заметила, пока он сам не спросил, как я себя чувствую после дозы. И тем не менее я не на шутку разозлилась и попросила его не совать мне наркотики без предупреждения, потому что мне не нравится воздействие мета, да и ему лучше поскорее слезть с амфетаминов: мет реально убивает, и если Тео будет продолжать в том же духе, скоро он вообще перестанет соображать, я уж не говорю об окончании сценария. Судя по его сегодняшним темпам и по состоянию рук, он закачивал в себя эту дрянь круглосуточно. Помимо язвочек от игл с наркотиками вдоль всех вен можно было разглядеть и сотни следов внутримышечных уколов: Тео приходилось вводить витамины, потому что нормально питаться на «скорости» невозможно. У него было столько дыр от иголок, что казалось, будто он даже дышит внутривенно.

Мои нравоучения Тео пропустил мимо ушей, потому что, как и любой амфетаминовый торчок, не сомневался, что все под контролем. Он признал, что ему нравится не только сам наркотик, но и весь процесс с иглами и уколами. Понимая, что таким образом он убивает миллиарды клеток мозга, Тео придумал теорию, согласно которой эти клетки должны успеть восстановиться. Он даже умудрился подкрепить свою идею цифрами, и, по его расчетам, выходило, что он может колоться до самого окончания работы над сценарием. Я никогда не спорю с теми, кто приводит точные расчеты, поэтому просто выразила надежду, что он знает, что делает.

Тео совсем утратил способность связно выражать мысли, но пытался сидеть и переписывать сценарий, когда ему удавалось хоть немного сосредоточиться. Я предложила закончить, потому что и сама была не в лучшей форме – действие «голубеньких» уже давно отпустило.

Но Тео настаивал на продолжении работы, хотя все его попытки ни к чему не приводили. Потом ему вдруг резко понадобилось поделиться своими гениальными мыслями с народом, и он начал истерично названивать знакомым, тараторя в трубку с безумной скоростью. Никто, конечно, не хотел его слушать в такое время суток, поэтому в итоге Тео оставил телефон в покое и уселся за пишущую машинку. К моему удивлению, несмотря на все стимуляторы, он все же начал клевать носом. Время от времени его пальцы застывали без движения над клавиатурой, и мне приходилось тыкать ему в бок карандашом. Наконец я встала и заявила, что мне пора на работу. Тео с упреком заметил:

– Не очень-то мы продвинулись.

Вот спасибо, подумала я и пожала плечами. Мы умудрились переписать всего одну сцену, которая по-прежнему была слишком длинной. Я даже не стала напоминать о деньгах. Тем временем Тео впал в очередной транс. Его сознание продолжало истерически метаться из стороны в сторону, хотя тело уже отказывалось повиноваться. Я больше не видела смысла впустую тратить на него время. Но его состояние изрядно меня напугало: весь исколот, мышц почти не осталось, кожа да кости. Но я очень надеялась, что он найдет в себе силы доделать сценарий и придет в себя. А я собралась и пошла домой спать. После такой ночки мне уже было не до работы.

Это было шесть недель назад, и сегодня я решила снова позвонить Тео и узнать, как у него дела. Он пригласил меня в гости, потому что хотел познакомить с новыми людьми, которые у него поселились. Я приехала и позвонила в дверь. Прошло довольно много времени, прежде чем мне открыли и в проеме показался подозрительный незнакомый парень с рыжими волосами. Я сразу поняла, почему случилась заминка: Тео врезал в дверь еще два мощных замка, открыть которые было непростой задачей для одного человека. Я объяснила парню, кто я такая и к кому пришла, и он нехотя впустил меня, сообщив, что его зовут Робин, а Тео смотрит телик в маленькой комнате. Я проследовала за Робином, и сначала мы попали в большую гостиную. В квартире было удивительно чисто. Золотистый ковер будто только что вымыли с шампунем, а поверхность плексигласового стола так блестела, что в нее можно было смотреться вместо зеркала. На столе стояли только большая пепельница и почти полный пузырек с настойкой. На бархатных диванах сидели пять человек, они разговаривали и слушали негромкую музыку. Среди них я заметила только одну девушку, которая сидела между двумя парнями на большом диване. Парень, который меня впустил, быстро пробормотал имена каждого из собравшихся, а потом представил меня. Девицу звали Гизела, и она явно была иностранкой. Один из парней передал мне косяк, а когда я отправила его дальше по кругу, предложил мне приобщиться к бутылочке с настойкой.

– Пробовала такое когда-нибудь? – спросил он со знанием дела. Я только собралась ответить, как он посоветовал: – Прими одну столовую ложку.

Я поблагодарила и сделала небольшой глоток. Настойка оказалась без сиропа. В чистом виде у препарата был совершенно отвратительный вкус. Я поставила пузырек на место и уселась рядом с парнем с тощим кроличьим лицом. На нем был приличный официальный костюм. Парень наклонился ко мне и доверительно сказал:

– Я ничего не почувствовал.

– Это потому, что ты раньше не пробовал, – пояснил Робин.

– А сколько ты выпил? – спросила я.

– Мне кажется, маловато, Пэдди, – заметил другой парень.

– А я уже улететь, – сообщила Гизела, и я окончательно убедилась в том, что она иностранка.

Пэдди посмотрел на нее, а потом быстро схватил пузырек и сделал несколько больших глотков. На лице у него отразился весь спектр эмоций, которые он испытывал, пока жидкость прожигала себе путь до желудка. Я глянула на остальных и поняла, что им глубоко наплевать на выходку Пэдди. Для новичка он выпил слишком много. Если честно, я вообще не припомню, чтобы при мне кто-то принял такое количество.

– Многовато, – заметила я.

– Пэдди хочет выпасть из реальности, – пояснил Робин серьезно. – С ним такого еще не бывало.

Выпасть из реальности? Как бы он не выпал насовсем, подумала я.

– Пойду к Тео, – сказала я и отправилась в комнату с телевизором.

Тео сидел, угрюмо уставившись в экран. Показывали какой-то голливудский мюзикл. Цвета выглядели размыто и нереально при ярком освещении. Я присела рядом и поздоровалась. Он выглядел изможденным и нервным, говорил очень тихо. Он сообщил, что слезает с амфетамина, потому что закончил сценарий. Скоро он передаст напечатанную версию на студию и будет ждать их реакции. Впрочем, сам он считал, что не придется много переделывать. Дальше он собирался свалить в Штаты и заняться подводными лодками. Я выразила надежду, что у него все получится, хотя в глубине души сомневалась в успехе. Если сценарий остался в прежнем виде, Тео могут заставить переделывать его еще раз сто.

Он спросил, познакомилась ли я с ребятами, которые теперь живут с ним. Я кивнула и поинтересовалась, кто все эти люди. Робин умел водить, поэтому Тео позволил ему поселиться у себя в обмен на шоферские услуги. Сам он не мог водить свой «бентли», потому что вечно был под кайфом. Гизела приехала из Германии и однажды осталась спать на диване. В итоге ей предложили жилье, если она будет убирать в доме, заваривать чай и делать Тео массаж. Ниалл и Кит выполняли функции разнорабочих. Ниалл сооружал для хозяина дома огромный стол в кабинете. По задумке, стол должен был тянуться во всю длину одной из стен, и в нем предполагалась масса ящичков и полочек, чтобы уместились разные графики, рисунки и карты. Отдельные детали должны были сами выезжать, двигаться и менять конструкцию под конкретные задачи. Тео сам придумал макет и очень гордился своим изобретением. Кит, приятель Ниалла, помогал ему с плотницкими работами. Кроме того, он ходил в магазин, наводил порядок и в целом выполнял функции всеобщего мальчика на побегушках.

– Мне здесь уже не нравится, Теодор, – призналась я. – Всё не так, как прежде.

– Да, знаю, – услышала я в ответ. – Но люди, подобные этим, – он неопределенно кивнул головой в сторону гостиной, – они необходимы, неужели ты не понимаешь?

– Мне так вовсе не кажется. – Я решила говорить прямо. – Зачем ты вообще с ними тусуешься? Они ведь даже не друзья тебе. Ты их презираешь, а они тебя боятся. Я даже не уверена, что ты им нравишься. Ты чужак в собственном доме.

– Нет у меня больше друзей. Они сбежали, когда наступили тяжелые времена. Хоть бы попытались понять, в каком я состоянии, – горько пожаловался Тео.

– Не говори ерунды, Теодор. – Опять типичные его заскоки.

– В любом случае, теперь здесь вот так, – сказал Тео, погружаясь в мрачные размышления. – Я много думал. Мне больше не нужны друзья. Они всегда тянули меня ко дну, не давали развиваться. Теперь это в прошлом. Там, куда я направляюсь, мне не понадобятся друзья. Я вообще никого с собой не возьму. А вот эти ребята пусть остаются, чтобы было с кем поделиться идеями, и к тому же я не люблю одиночество. Но они сами мне не нужны, – пояснил он после паузы, – мне нужно их присутствие, хоть я и не питаю иллюзий насчет их мотивов. Мне известно, чего они хотят, и с ними будет совсем несложно распрощаться, если я так решу. Ни чувства вины, ни конкуренции, ничего того, что обычно возникает с друзьями и с равными тебе людьми.

– Ты совсем запутался, – сказала я.

Тео впервые улыбнулся:

– Вижу, мы сегодня в очень циничном настроении.

– Я просто не могу согласиться с твоими мыслями. Грустно, что теперь ты решил обойтись без друзей.

– Я не против заблуждаться, если разбогатею, – заметил Тео с видимым удовольствием.

– Вероятно, ты и тут ошибаешься.

– В чем именно? – Он уставился на меня через темные очки.

– Ну, по поводу богатства.

– Вот увидишь, – пообещал он.

– Ладно. А в остальном как ты? – сменила я тему. – Удалось слезть со «скорости»?

Он замялся на мгновение, а потом ответил довольно уверенно:

– Почти.

– Почти – это как?

– В общем, проблема решена. Все под контролем, – заявил он нетерпеливо.

– Вот и хорошо.

Он собирался что-то сказать, но вдруг из гостиной донесся оглушительный крик. Это был вопль неприкрытого ужаса, пролетевший из гостиной через коридор до маленькой комнаты с телевизором. Тео побледнел, взял меня за руку и вывел из комнаты.

– Скажи им, чтобы вели себя тихо, – сказал он, запирая за мной дверь. Я услышала, как он сделал громкость на максимум.

Глава 19

Выяснив, что произошло, я постаралась поскорее свалить. Я не знала, что надо делать в таких случаях, да и не очень хотела влезать, по правде говоря. Состояние Пэдди меня не на шутку напугало: оно предвещало серьезные проблемы, если не уладить дело как следует. Мне сразу представились больницы, доктора, полиция со своими расспросами. Пэдди словил бэд трип и серьезно подсел на измену. Когда я вошла в гостиную, он стоял посреди комнаты, напрягшись и неестественно подтянув плечи к ушам. Он смотрел прямо перед собой невидящим взором. Гизела забилась в угол и в ужасе наблюдала за происходящим с открытым ртом. Остальные разбежались по своим комнатам, глотая транквилизаторы, чтобы прийти в себя после воплей Пэдди. Я подошла к Пэдди и дотронулась до него. От напряжения тело у него стало каменным. Я позвала парня, но он меня даже не услышал. И я решила, что надо поскорее убираться отсюда, и поскольку остальные явно не собирались помогать бедняге, я просто ушла.

Позже я выяснила, чем кончилось дело, – Тео рассказал мне по телефону. Сам он тоже не стал ничего предпринимать, так и оставшись перед теликом. Когда транквилизаторы подействовали, остальные устроили небольшое собрание, чтобы решить, как поступить с Пэдди.

Передозировка настойки подействовала на него нетипично. Он застывал и впадал ступор на десять минут, потом снова орал, а потом возвращался в неподвижное состояние. Все были напуганы до чертиков. Немку пришлось уложить в постель и дать ей сильную зеленую таблетку, от которой она вырубилась. От Пэдди решили избавиться, чтобы его крики не переполошили соседей, которые могли вызвать копов. Двое ребят взяли его под руки и вытащили на улицу, потом перевели на другую сторону улицы и оставили около входа в магазин, а сами сбежали, как только он снова принялся орать. Вернувшись в дом, все с беспокойством следили за Пэдди через окно. Тео отказался открывать дверь или сделать телевизор потише, потому что не хотел ничего слышать. Оказавшись в магазине, Пэдди снова завопил, и в доме были отлично слышны его крики. Все столпились у окна и смотрели, как он верещит и снова впадает в ступор. Какой-то прохожий подошел к бедолаге и попытался с ним заговорить, но, не получив ответа, нерешительно оглядел Пэдди и поскорее ушел.

Ребята решили, что нечестно оставлять Пэдди на улице, поэтому совершили еще одну вылазку и вернули его домой. Чтобы приглушить вопли, пришлось запереть парня в большом шкафу. Какое-то время оттуда доносились его приглушенные крики, сменяясь жуткой тишиной. Спустя некоторое время вопли прекратились. Парни решили проверить, что происходит. Когда они открыли дверцы шкафа, перед ними предстал Пэдди, который выглядел уже довольно нормально.

– Привет, а почему я тут заперт? – спросил он, а потом снова заорал и упал в обморок.

Его уложили на один из диванов и стали обсуждать, какой препарат ему дать, чтобы немного успокоить. Барбитураты не подходили, потому что в настойке слишком много алкоголя. Выбор пал на зеленые транквилизаторы, и парню скормили две таблетки. Пэдди начал рассказывать о кошмарах, которые ему привиделись. Он тараторил, будто зачитывал стенограмму репортажа из воскресной газеты. Пока его мыли и приводили в порядок, его голос слабел, а мысли расползались во все стороны. В итоге он вырубился, прежде чем его донесли до кровати, и не приходил в себя часов пятнадцать. Но я всего этого уже не видела, потому что давным-давно свалила домой, хотя, возможно, и не следовало бы, поскольку сразу после моего возвращения к нам снова пожаловали копы.

Понятное дело, если живешь с тусовщиками, полицейские рейды становятся привычным делом. Я сидела у Венди в комнате и рассказывала ей про Пэдди. Джон резал куски плексигласа для очередной световой инсталляции, а Тед был на репетиции группы. В общем, я рассказала Венди о заморочках в доме Тео и призналась, что чувствую себя виноватой, ведь я просто сбежала и даже не попыталась помочь, хотя меня это и не касалось. С другой стороны, чувак сам хотел «выпасть из реальности» и сдуру перебрал наркотика, о котором вообще ничего не знал. Венди заметила, что он сам во всем виноват и впредь будет умнее. Мы с ней вспоминали прежние жуткие приходы, усевшись по-турецки на полу возле камина и поставив между нами пепельницу. В своем белом платье-джеллабе я выглядела совсем как дитя цветов.

Тут раздался громкий стук в дверь, но мы решили не открывать, подумав, что хозяин квартиры опять пришел изводить нас своими дурацкими претензиями: то музыка слишком громкая, то мы якобы стырили лампочку с лестничной площадки. Его приводило в бешенство, когда мы только хихикали в ответ, потому что не понимали его: он был иностранец и не мог двух слов по-английски связать. В общем, мы продолжали сидеть, хотя снаружи стучали всё громче, а потом мы услышали жуткий грохот, и дверь распахнулась, а за ней стояли наши дружки из отдела по борьбе с наркотиками.

– Привет, Кэти, – сказал главный, самодовольно размахивая ордером на обыск.

– Привет, – еле слышно откликнулась я.

– Ты ведь прекрасно понимаешь, что нам надо, верно? – спросил он, пока остальные просачивались в дверной проем.

– Понятия не имею, – ответила я. И чуть не упала в обморок, вспомнив, что у меня прямо на столе возле пишущей машинки лежит коробка «синеньких».

Мне приказали пройти в комнату, пока ее будут обыскивать.

– Конечно, пойдемте, – сказала я, изображая максимальную готовность сотрудничать со следствием.

Коп начал рыться в ящике с нижним бельем.

– Так, ну и где ты прячешь свои запасы? – спросил он.

– Я бросила после прошлого раза, – заверила я, вставая между ним и коробочкой с таблетками.

Он двинулся к кровати, приподнял матрас, а потом стал шарить внутри наволочек.

– Будет гораздо проще, если ты сама скажешь, где искать. Мы же все равно найдем, – попытался он меня убедить.

– Да нечего тут искать, – протестовала я.

– Мы-то знаем, что у тебя кое-что есть.

– Кто вам сказал такую глупость? – парировала я, отлично понимая, что он просто пытается блефовать.

Это была одна из любимых уловок копов: они пытались вызвать у людей паранойю, делая вид, что всё знают и что у них есть осведомители из нашей тусовки. И там действительно попадались такие персонажи, которые давали информацию копам, получая взамен деньги и неприкосновенность, но их, к счастью, было немного. К тому же их легко раскусить, прежде чем они успеют узнать что-нибудь важное.

Я не сомневалась, что это стандартный обыск, который устраивают у тех, кто однажды попался. Своего рода напоминание о том, что за нами следят. Сегодня даже было полегче: полицейские не привели специально обученных собак и женщин-копов, которые могли обыскать нас на месте. Но мне нельзя было снова оказаться в участке, поэтому следовало срочно избавиться от таблеток. Когда офицер опять начал рыться у меня в комоде, я решила, что пора действовать.

– Вы не против, если я закурю? – спросила я.

– Давай-ка посмотрим. – Он взял мою пачку сигарет, осмотрел золотую полоску на фильтре. – Ладно, так и быть.

Я прикурила сигарету и села за стол, на котором лежала злополучная коробочка.

– А это кто? – спросил коп, указывая на фотографию Дэйви на стене.

– Вряд ли вы его знаете.

Пока он внимательно вглядывался в снимок, я положила руку с сигаретой на стол.

– Не будь так уверена, – ухмыльнулся полицейский. – Мы знаем больше, чем тебе кажется.

– В любом случае он в Америке. – Я переложила сигарету в другую руку, а свободную руку снова положила на стол.

Коп рассматривал ряд фотографий моих парней на стене, а я тем временем потянулась к коробочке и осторожно придвинула ее к себе. Он повернулся и посмотрел на меня.

– Ты под кайфом? – резко спросил он, уставившись на меня пронизывающим взглядом.

– Нет, – удивилась я его вопросу. А еще больше меня удивила сама формулировка: обычно полицейские не пользуются жаргоном.

– По глазам видно, – пояснил офицер.

– Что видно? – Я прикидывалась спокойной, а сама только и мечтала, чтобы он поскорее вернулся к обыску.

– Глаза. Я вижу, что ты под кайфом, у тебя сужены зрачки.

– He-а, от травы такого не бывает, вы путаете, – возразила я.

– Посмотри на свои зрачки, – посоветовал он. – Я же вижу.

К этому моменту я уже умудрилась открыть коробочку и высыпать таблетки в руку. Кажется, их было семь, но я не посмела разглядывать.

– Да тут просто яркое освещение, вот и все, – объяснила я.

– Правда? Ты уверена? – Он улыбнулся и продолжил поиски.

– Так что там у меня со зрачками? – Я настаивала на объяснениях. – Дайте посмотреть. – С этими словами я встала и подошла к зеркалу. – Кажется, все в порядке.

– Ладно, не важно, – сказал коп, переключив внимание на чтение моих писем.

Я притворилась, что разглядываю глаза, и потерла их рукой, в которой были таблетки, одновременно незаметно закинув их в рот. Проглотить их оказалось нелегко: они будто заполнили весь рот, и мне никак не удавалось пропихнуть их в горло все разом. К тому же они оказались очень горькие. В итоге я подавилась и закашлялась.

– Мне нужно выпить воды, – пробормотала я и ринулась на кухню, уже не заботясь о скрытности.

Там в это время орудовал другой коп, рыская по шкафу с продуктами. Выпив воды, я спросила, нашел ли он что-нибудь интересное.

– Ага, посмотри, какой улов! – Он с победным видом продемонстрировал жестяную банку с чаем «лапсанг сушонг», который сдуру принял за траву.

– Боюсь, эта находка не гарантирует вам повышения, – сказала я с издевкой. – Это чай, который оставил один из наших друзей, увлекающихся макробиотической диетой.

Полицейский открутил крышку и стал подозрительно принюхиваться.

– Да, похоже на то, – признал он наконец. – Ну ладно.

Я вернулась в свою комнату, очень довольная тем, как мне удалось разрулить всю ситуацию. Мне хотелось рассмеяться в лицо копам и рассказать, как ловко я обвела их вокруг пальца, но это было бы чересчур. Интересно, как теперь выглядят зрачки? Тут в комнату пришел еще один коп и стал копаться в моих вещах по второму кругу.

– В чем дело? Не доверяете коллеге? – спросила я. Мне было сложно держать себя в руках и не начать издеваться над ними в открытую: к этому моменту таблетки начали действовать и я очень расслабилась.

– Не помешает проверить еще разок, – веско пояснил офицер.

– Зря теряете время.

– Это уже наше дело.

Он повернулся к столу и увидел пустую коробочку, которую я поставила на место. Я с интересом наблюдала, как он рассматривал коробочку, тряс ее и в итоге решил открыть. С трудом сдерживая смешки, я забавлялась их бесплодными попытками поймать меня с поличным. Потом полицейские постучали по всем постерам на стене, чтобы убедиться, что за ними ничего не спрятано. Постояв немного посреди комнаты, один из них заключил:

– Тут все чисто.

– На сей раз тебе повезло, – бросил другой, повернувшись ко мне.

– Говорю же, я не принимаю наркотики, – с невинным видом заявила я.

Мы все вышли и отправились посмотреть, как дела в других комнатах. У Джона все было в порядке – у него имелись рецепты на настойку, как и у меня. Но я свои пузырьки выбрасывала, а он хранил, приклеивая к ним этикетки с надписями вроде «Сладкие сны» или «Опасные наркотики». Полицейские забрали с собой пару бутылочек в качестве сувенира.

А вот Венди повезло меньше: у нее в косметичке нашли небольшой кусочек гашиша, которого едва хватило бы на пару косяков. Лица копов просто сияли от радости. Они рассматривали гаш и взвешивали в руках. В целом количество смешное, но Венди в любом случае вляпалась: в прошлый раз она уже получила условный срок за амфетамин, так что теперь ее сразу не отпустят под залог. Ей придется поехать в участок и провести там ночь. Мне было жаль Венди, но еще больше я радовалась, что меня саму пронесло. Я до сих пор гордилась тем, как провернула операцию, поэтому стояла с гордо поднятой головой и обменивалась умными репликами с копами. Парни тоже были довольны, что поиски увенчались успехом.

– Передайте поцелуи сержанту Филлипсу, – сказала я, выпуская их наружу.

Как только они уехали, я ринулась в комнату Джона поделиться своим опытом, а заодно обсудить, как помочь Венди. Один наш друг, который вел обычную жизнь, на следующее утро поехал в полицию и внес залог за нашу подругу. Ей велели переехать к родителям, потому что мы на нее плохо влияем.

После рейда я не могла уснуть целые сутки – не привыкла к такому количеству стимуляторов. Но в конце концов я все же вырубилась, а когда очнулась, Венди уже собирала свои вещи и готовилась к переезду. Без нее здесь будет совсем не так круто, как раньше, грустно подумала я.