Текст книги "Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему"

– Грант?

Тот только поднял брови и улыбнулся:

– А вот и сам Джо.

Вот и началось, подумалось мне, теперь не отвертишься. Я вся съежилась, будто стараясь исчезнуть, и прошипела драматическим шепотом:

– Не открывай!

Но Грант не обратил внимания на мою просьбу и потянулся через меня к дверной ручке. Отчаянно покраснев, я постаралась скрыть лицо за волосами. Дверь распахнулась, и раздался голос Джо, немного удивленный, но жизнерадостный:

– О, привет!

Горбясь от стыда, я промолчала. Джо попросил у Гранта шестипенсовик на телефонный звонок, но у того не нашлось монетки. Тогда он обратился ко мне, но я так и не смогла выдавить ни слова, просто сидела и смотрела сквозь волосы на Джо, залитого оранжевым светом лампы. Мне очень хотелось, чтобы он скорее ушел.

– В чем дело? Ты со мной не разговариваешь? – поинтересовался Джо.

Я не ответила.

– Да, что с тобой? – добавил Грант, и я послала ему гневный взгляд.

После небольшой паузы Джо опять исчез, и я наконец снова обрела способность дышать. Грант потребовал объяснений, но я велела ему заткнуться и отвалить. Но теперь это не имело значения, потому что Грант победил. Он явно был доволен собой, а я сидела и думала, что он совсем не такой крутой, как Джо, и даже не участник группы, но придется теперь довольствоваться им.

Тут Грант начал меня целовать, и я даже удивилась, как хорошо у него получается. Еще немного, и мы, раздевшись, юркнули в постель. Я скомкала одежду и бросила ее в ноги, а потом попросила выключить свет, потому что не хотела, чтобы Грант глазел на мое тело. В постели он продолжал целовать меня, и мы занялись любовью. Я отметила про себя, что тут он справляется на порядок лучше Джо. Грант ловко менял позы и проявлял изобретательность, и хотя мне понадобилось некоторое время, чтобы возбудиться, вскоре я вошла во вкус и распалилась не на шутку. Затем я решила сделать ему минет, чтобы показать свои умения. Гранту явно очень понравилось, он нежно ласкал меня, пока я трудилась у него между ног. Когда все закончилось, мы растянулись рядом на матрасе, не говоря ни слова. По мышцам разливалась приятная истома и необычайная легкость. Мне пришла в голову странная мысль: мое тело находилось на одном этаже, а сердце – на другом. Но мне нравилось волшебное ощущение легкой грусти без всяких напрягов и тревог.

Следующим утром Грант проснулся рано и прошелся по дому, стуча всем в двери и напоминая, что к обеду музыканты должны быть готовы выйти из дома. Затем он вернулся в комнату, по обыкновению бормоча, что время не ждет. Лежа в постели, я смотрела, как он бреется и собирается. Удивительно, насколько разумно ему удалось задействовать каждый свободный сантиметр своей крохотной комнаты. Одевшись и прихватив неизменный чемоданчик, Грант попросил меня не забыть запереть дверь на висячий замок. А потом добавил нечто такое, от чего у меня снесло башку:

– Можешь позвонить мне на следующей неделе.

– Но… – начала было я протестовать, не сомневаясь, что он захочет меня увидеть раньше.

– Никаких «но», – отрезал он. – Если хочешь поддерживать со мной отношения, девонька, придется меня слушаться. Именно поэтому у тебя ничего не получилось с Джо. Тебе надо научиться вести себя спокойнее. Никаких внеурочных звонков и постоянных прогулок за ручку. Будешь звонить только тогда, когда я разрешу, и не раньше. И не рассчитывай, что я позволю себя гнобить, как ты гнобила Джо. Не важно, чего хочешь ты; считаются только мои желания.

Я не стала возражать, но про себя подумала, что мы так не договаривались. Мне казалось, что им можно запросто вертеть и что он только и мечтал обзавестись девушкой, а теперь он вдруг диктует мне условия. Да за кого он себя принимает? Простой менеджер, даже не музыкант, да еще с провинциальным акцентом деревенщины, – и смеет указывать мне, как себя вести. Слова Гранта изрядно меня обескуражили. Возможно, я в нем ошиблась.

Пока я одевалась, в комнату ввалился Спайк с выпученными глазами. Оказалось, он наглотался амфетаминов и не может спать, поэтому ему надо с кем-то поговорить, пока он сочиняет новую песню. Я заправила постель, заперла комнату Гранта и спустилась к вокалисту. Он возился с электрическим пианино и гитарой, на которых почти не умел играть, и напевал мелодию. Я пыталась как-то ему помочь, но в голове крутились совершенно другие мысли: о поведении Гранта и о том, что надо все-таки поговорить с бывшим парнем. Когда новая песня мне окончательно надоела, я внезапно прервала Спайка вопросом, проснулся ли Джо. Вокалист явно забыл, что я нахожусь в комнате, и слегка опешил, а потом ответил, что не знает.

– Пожалуйста, иди и разбуди его, – попросила я. – Мне нужно с ним поговорить.

Спайк ушел, но через минуту вернулся, сообщив, что Джо еще спит и он не собирается его будить ради меня, поскольку по утрам у Джо вечно плохое настроение. Я сказала, что раньше не замечала за ним такого. На что Спайк резонно заметил:

– Ну, раньше-то ты с ним спала. А теперь уже нет, так ведь?

– Я пошла, – решительно заявила я и, дойдя до комнаты Джо, уставилась на дверь.

Тут меня снова одолели сомнения: если я постучу, ему придется встать и открыть мне. А вдруг он и вовсе не хочет меня видеть? И не круче ли просто взять и свалить без всяких объяснений и разговоров? Именно так я и поступила: развернулась и ушла.

Глава 11

Я отправилась к Гэвину подстричь челку: она настолько отросла, что я почти ничего не видела сквозь нее. Из салона я вышла с торчащими в разные стороны клочковатыми прядями, местами высветленными до седины. Перед стрижкой, с пренебрежением расчесав мне волосы, Гэвин заявил, что я слишком долго хожу со стрижкой под Брайана Джонса и надо чаще менять образ. Как обычно, он все сделал по-своему, и теперь я гадала, что скажет при виде меня Грант. Тем вечером я как раз собиралась на концерт Relation в «The Other Kingdom». Мы с Грантом должны были увидеться в первый раз с тех пор, как переспали. Я ему уже звонила, но поскольку я повела себя не клево, как он выразился, и не выдержала паузу, он отказался встречаться со мной до субботы.

Тем вечером я сидела в кассе клуба, как вдруг появился Грант. Он оглядел мою новую прическу, а затем кивнул в знак одобрения. Он даже взъерошил мне волосы, будто давая позволение и на другие вольности. Сам он выглядел как обычно: с извечным чемоданчиком в руке и в полосатом кожаном пиджаке. Прежде чем Грант снова испарился, я успела схватить его за руку и спросить, можно ли сегодня переночевать у него. Он нехотя кивнул и ушел. Позже, когда концерт уже закончился, Грант вернулся в кассу и с нарочитой тщательностью пересчитал деньги, сложил их в стопочки и упаковал в кейс. Закончив свое показательное выступление, он отправился следить за погрузкой оборудования, напоследок предупредив меня о скором отправлении домой. Полчаса спустя он вернулся за мной и позвал коротким кивком головы. Мы взяли такси и, прихватив по дороге воскресные газеты, поехали домой. В машине он начал демонстрировать свою пресловутую ярость, потому что я купила «Обзервер», а он – «Ньюс оф зе уорлд» и «Пипл». Дома, уже в постели, мы продолжали ругаться. Остальной народ подтянулся к тому времени, когда мы уже успели прочитать свои газеты и потрахаться. Услышав знакомый женский голос, я поняла, что в гости к ребятам зашла моя соседка Венди. Я знала, что он втрескалась в Спайка, и решила, что ей, видимо, наконец удалось закадрить его. Меня все же немного интересовало, чем там занимается Джо. Впрочем, подумала я, уютно устраиваясь рядом с Грантом, здесь гораздо удобнее, чему Джо: не так шумно, да и кровать шире.

В полдень меня разбудила неуемная суета Гранта. Он уже оделся, но продолжал, скрючившись в углу, перебирать горы рубашек и носков, которые он, точно фокусник, извлекал из неведомых тайников.

– Чем ты там занимаешься? – недовольно спросила я.

– Не твоего ума дело, ясно? – ответил он со злостью.

– Спасибо, Грант, и тебе доброго утра, – как ни в чем не бывало ответила я, начиная понимать, как с ним надо управляться.

– Если хочешь знать, – обернувшись, пояснил он, – в воскресенье у нас банный день. И некоторые не настолько круты, чтобы не мыться. Некоторые умудряются оставаться крутыми и при этом чистыми. Да, есть среди нас такие.

– Ну я-то не грязная, – возразила я, подумав, что это камень в мой огород.

– Ты-то, может, и нет. Но в комнате воняет.

– Допустим, но тут воняет тобой и твоим грязным бельем.

– Если тебя не устраивает, сама и разбирайся, – заявил Грант, переворачивая весь диалог с ног на голову. Я не ответила, и тогда он достал пузырек, выудил оттуда пилюлю и демонстративно проглотил ее.

– Что это? – спросила я.

– Амфетамин, – сказал он и шумно потопал вниз по лестнице с грязным бельем в руках.

Остальные еще спали, и я тоже задремала. Гранта не было целую вечность, но потом он вернулся и разбудил меня своими жалобами: к собственному удивлению, во время стирки он чуть не заснул. С этими словами он завалился в кровать. Я попросила его описать, что за таблетку он принял, и по его объяснениям сообразила, что он перепутал депрессант со стимулятором. «Мэнди» нагоняет дремоту – не так сильно, как барбитурат, но достаточно. Я рассказала ему, как это работает: надо перебороть изначальную сонливость, и тогда начнется настоящий приход, когда пол становится мягким, точно пух, а тело будто превращается в облачко и плавает в пространстве, натыкаясь на разные предметы, и это ужасно весело. Гранту понравилась эта идея, и весь день он бродил по дому, как медведь-шатун. Он велел мне достать ему еще таких таблеток, а потом устроил очередную лекцию на тему крутости. Мол, я вела себя не клево, поскольку позвонила ему раньше назначенного срока; нельзя давать людям понять, что они тебе нравятся. А что касается собственнических чувств, то с ним такое не пройдет, и тем более нельзя выражать эмоции на людях. Надо научиться ждать, пока он сам позвонит, и только ему позволено решать, когда мы встретимся. Я возразила, что иногда, если мне кто-то нравится, я звоню ему просто по велению сердца и нет ничего дурного в том, чтобы иногда поддаться чувствам.

– Знаешь, тебе придется держать свои чувства в узде, ясно? – сказал он. – И вот что я тебе еще скажу: после каждого случая недостойного поведения я буду выдавать тебе черную метку. Когда их накопится достаточно, ты будешь наказана. Никакого рукоприкладства, только психологические методы, мне они больше нравятся. И наоборот, если будешь вести себя хорошо, то в качестве награды сможешь чаще со мной видеться.

Я поняла, что он прочитал «Уловку-22» – книгу, которую я забыла у него в прошлый раз. Мне хотелось сказать, что все эти игры в крутость жутко обламывают, по крайней мере в таком виде, когда они доведены до абсурда. То есть, возможно, совсем не клево быть до такой степени клевым. Но я все же хорошенько обдумала слова Гранта и решила, что тут есть и свои плюсы: гораздо проще жить, если относиться ко всему легко и не поддаваться эмоциям. Но поделиться своими размышлениями с Грантом мне не удалось – «мэнди» взяла над ним верх, и он вырубился.

Поскольку я только училась сдержанности, к среде мне уже очень хотелось увидеться с Грантом. Я сидела и спорила с самой собой. С одной стороны, я должна вести себя клево. Мне не улыбалось получить черную метку, особенно если учесть грядущий концерт в Альберт-холле, куда я надеялась пойти вместе с Грантом. Но почему мне нельзя хотя бы позвонить ему? Разве плохо разочек поддаться чувствам? В общем, я взяла трубку и набрала его номер. У меня моментально завяли уши от его криков и оскорблений. Впрочем, моя слабость, похоже, ему льстила, поскольку повышала его самооценку.

– Я просто позвонила узнать, как дела, – попыталась я оправдаться, когда Грант наконец замолчал. – Без всякой задней мысли.

– Вот уж вряд ли, – парировал он. – Иначе зачем вообще звонить? Я пытаюсь тебя чему-то научить, а ты только все портишь.

– А что плохого в том, если я просто хочу узнать, как дела, – отбивалась я, но он меня уже раскусил.

– Я так понимаю, ты хочешь на концерт, – произнес он вкрадчиво. – Я угадал?

– Даже если и так, что тут страшного? Ты ведь не очень занят?

– Для тебя я определенно слишком занят, будь уверена, – откликнулся Грант. – Так что мой ответ: нет, ты не пойдешь.

– Но я хочу с тобой увидеться, почему ты мне не разрешаешь? – Я жутко обиделась.

– Потому что я так сказал. – Он с минуту помолчал. – Ладно, вот что, я позвоню тебе в воскресенье.

Мне пришлось сдаться, и Грант повесил трубку.

Чем дальше мы играли в такие отношения, тем больше меня затягивало. Я искренне пыталась понять, почему он так агрессивен в общении и настолько нежен в постели. Секс с ним становился все лучше и лучше с каждым разом. Грант очень старался доставить мне максимальное удовольствие и неустанно совершенствовал мои навыки в оральном сексе. Теперь я часто отсасывала ему по утрам или когда он забегал домой из офиса в обеденный перерыв.

Я по-прежнему немного напрягалась, натыкаясь дома на Джо, и мы с ним почти не разговаривали, довольствуясь сухими приветствиями, но отношения с Грантом захватили меня целиком. Мне нравилось, что он всегда звонил, если обещал, хотя по телефону говорил со мной в прежней агрессивно-пренебрежительной манере, требуя, чтобы я немедленно пришла к нему, и оглашая целый список вещей, которые я должна принести. И я всегда послушно приходила, не желая пропускать очередной раунд нашей игры.

Нам с Венди все-таки достались билеты в Альберт-холл, где Relation должны были играть на разогреве у одного известного американского фолк-исполнителя. Со Спайком у моей соседки в итоге не сложилось, и она переключилась на их техника Билла – для ее уровня это был неплохой вариант. Когда мы с Венди пришли в гримерку, ко мне подскочил Грант, жалуясь на приступы ярости, с которыми ему приходится справляться, и тут же убежал, будто перебрал со «скоростью». Я стала разговаривать с барабанщиком Полом, и он обозвал меня чмошницей.

Остальные музыканты тоже собрались в гримерке, которая выгодно отличалась от клубных комнатушек, к которым я привыкла, – здесь были кресла и шампанское в красивых бокалах. Я украдкой наблюдала за Джо, который боролся с непослушной молнией на новехоньких узких белых штанах. Мне хотелось ему помочь, но не хватило наглости. Стоило, конечно, поговорить с ним о нашем расставании, но удачный момент все не подворачивался. Всем участникам группы сделали прически, подобающие случаю, но Джо выглядел совершенно по-дурацки, о чем я не преминула сказать Биллу в довольно язвительной манере. Тот, ни разу не смутившись, повернулся к Джо и сообщил:

– Кэти считает, что у тебя прическа как у провинциальной домохозяйки.

Лицо басиста вытянулось, и после паузы он горько произнес:

– Теперь я хотя бы знаю, что именно ты обо мне думаешь.

Я не нашлась с ответом и залилась краской. Я вообще легко краснею, и этот недостаток меня страшно смущает. Схватив Венди, я потащила ее искать наши места в зрительном зале, поскольку скоро начинался концерт.

Места оказались так себе, далековато от сцены. Венди была разочарована и повела себя довольно странно: сидела с недовольным видом, хрустела костяшками пальцев и всячески демонстрировала скуку. Думаю, она все еще пыталась впечатлить Спайка. Зал был почти полон; оглядывая зрителей, я заметила несколько малознакомых лиц, обладатели которых приветственно махали мне руками. Когда Relation начали свой сет, меня неприятно поразило, насколько странно они смотрятся на такой сцене. Казалось, они слишком далеко и их энергия просто не доходит до зала. Мне никак не удавалось сосредоточиться на музыке. Группе иногда подыгрывал оркестр, все музыканты которого носили одинаковые костюмчики и вставали во время сольной партии. Они выглядели настолько комично, что я не удержалась от смеха. Венди тем временем продолжала страдать, в отчаянии качая головой, и наконец ее прорвало:

– Ну почему мне так не везет! Мне ужасно нравится Спайк…

Я было испугалась, что сейчас она совсем слетит с катушек, но она просто продолжала причитать, одновременно пытаясь прикурить сигарету.

Мне было видно, как Грант неподвижно сидит в глубине сцены и сосредоточенно вслушивается в то, что звучит у него в наушниках, но я не поняла, чем он там занимается. Когда началась их последняя песня, мы направились в уборную привести себя в порядок, а потом двинули в гримерку, но по пути заблудились в огромном запутанном театральном лабиринте с кучей коридоров. Венди продолжала безостановочно причитать, а я злилась, что мы пропускаем все веселье в гримерке.

Когда мы наконец добрались до нужной двери, пришлось долго объяснять охраннику, кто мы такие и какого черта тут делаем. Терпеть не могу такие унизительные ситуации. Попав внутрь, мы накинулись на шампанское, и я стала разглядывать собравшееся общество. Продюсер Relation Роланд Джонс, одетый в белую рубашку с рюшами, бросил на меня недружелюбный взгляд, и я постаралась спрятаться, чтобы не мозолить ему глаза. Грант по-прежнему носился туда-сюда, занимаясь какими-то невероятно важными делами, так что я не стала его дергать. Тут рядом со мной уселся Джо и взял одну из моих ментоловых сигарет, как в старые добрые времена, когда мы были вместе, и мне стало грустно. Он выглядел печальным и усталым, как всегда после концерта, так что я ничего не стала говорить.

Когда на сцену вышел фолк-певец, мы все высыпали из гримерки, чтобы посмотреть на него из-за кулис. Оказалось, что он вовсе не так хорош, как в записи. Он явно был болен и выглядел соответствующе – казалось, он с трудом держится на ногах. Всех мучили сомнения, сможет ли он вообще продолжить тур, и Relation это не сулило ничего хорошего. Как оказалось, после того концерта у него случился рецидив болезни, и тур все-таки пришлось отменить.

После шоу я вернулась в гримерку, где уже оставались только участники группы. Венди, похоже, успела порыдать на плече у Билла, потому что глаза у нее были красные от слез, но она хотя бы немного успокоилась.

Ко мне подошел Пол:

– Послушай, Кэти, как по-твоему, я похож на Пола Маккартни?

– Ты, должно быть, шутишь, – ответила я, потому что у них вообще нет ничего общего.

Он страшно обиделся – видимо, и правда считал, что между ними есть некое сходство, хотя вряд ли невысокий пухлый барабанщик с детским личиком и светлыми волосами мог сравниться с Полом Маккартни. Однако я попыталась его утешить:

– Да зачем тебе быть похожим на Маккартни, он же полный придурок. Ты скорее напоминаешь Клинта Иствуда.

Пол сразу просиял:

– Ты правда так считаешь? – и побежал к зеркалу. Внимательного оглядев себя, он скромно заключил: – Да, пожалуй, есть некоторое сходство.

«Вот уж странный персонаж», – подумала я, наблюдая, как он втягивает щеки и строит суровую мину.

Тут внезапно появился Грант, мрачнее тучи. Плюхнувшись на стул посреди комнаты, он заявил:

– Короче, я подцепил венерическое заболевание.

Я потрясенно уставилась на него, а все остальные повернулись ко мне.

– У меня ничего такого нет, – поспешно сказала я, и все дружно перевели взгляд на Гранта.

– А у меня точно какая-то гадость, – сказал он.

– Если и так, ты подхватил ее не от меня, – твердо возразила я.

– Но как-то же подхватил, – настаивал он.

Все снова повернулись ко мне, ожидая, что я начну выяснять, от кого он заразился, но я решила не вестись на провокации и просто сказала:

– Не хотелось бы заразиться от тебя.

Грант продолжил скулить, что он не знает, в чем дело, но у него выпадают волосы, и он точно не доживет до тридцати, и наверняка это что-то венерическое. Остальные быстро потеряли к нему интерес – видимо, Грант слишком часто жаловался на здоровье и ребятам надоело его слушать. Я решила тоже ничего не говорить, чтобы не задавать ненужных вопросов и не выслушивать злобных ответов.

Дома, оказавшись в постели, Грант продолжил вычесывать волосы, и он не врал – они действительно лезли клоками с головы, подмышек, груди и даже лобка. С виду шевелюра не поредела, но волосы у него и правда выпадали. Я попросила его перестать чесаться, но он все никак не мог успокоиться. Спустя час он переключился на прелюдию к сексу. Я решила все же уточнить насчет вероятного венерического заболевания.

Он заявил, что здоров.

– Тогда к чему была та сцена в гримерке?

– Просто я сначала грешил на венерическое заболевание, но теперь уже так не считаю.

– Если не венерическое, то что? – спросила я.

– Аутоиммунное.

– Что еще за хрень?

– Слишком сложно объяснять, – отмахнулся Грант.

– Это тоже венерическое?

– Нет, ничего подобного, – заявил он, – просто симптомы похожи.

– А у тебя есть словарь?

– Зачем? – удивился он.

– Посмотреть, что это за слово, – объяснила я.

– В словаре его нет, – возразил Грант.

– Тогда откуда тебе знать, что ты болен именно этим? У тебя уже было такое?

– Нет, но я и так могу определить, а ты просто дура, вот и все, – отрезал он.

– Тогда дай мне посмотреть!

– На что?

– На это твое аутоиммунное!

– Зачем?

– Чтобы знать, на что это похоже. Покажи-ка мне член.

Грант сел, включил оранжевую лампу, и я его осмотрела.

– Выглядит нормально, – заметила я, толком не понимая, что именно искать. – Чуточку слишком оранжевый, но тут виновато освещение.

– Так или иначе, у меня именно это заболевание, – заключил Грант и улегся на спину, чтобы я сделала ему минет.

Следующим утром, едва забрезжил рассвет, Грант решил разбудить весь дом, чтобы музыканты немедленно поставили автографы на пяти сотнях фотографий для фан-клуба. Ребята нехотя подчинились, после чего отправились спать дальше, а сам Грант, воспользовавшись парой свободных часов, собрался к врачу. Я без особых возражений тоже встала и пошла варить себе кофе. Тут на кухню неожиданно заглянул Джо и попросить сделать и на его долю.

Поднявшись с чашкой к нему в комнату, я застала Джо за игрой на виолончели и поставила кофе на пол возле него. Когда наступила пауза, я вдруг не выдержала и вывалила ему всю правду: почему позволила Гранту увести себя, почему вела себя как дура и боялась быть отвергнутой им. Выслушав мою исповедь и не проронив ни слова, Джо просто продолжил играть, а я никак не могла остановиться и все говорила, как я сожалею, что проди-намила его. Но он смотрел на меня без особых эмоций, будто вообще не понимая, о чем речь.

Затем повисло напряженное молчание, и мне захотелось вернуться назад во времени и просто не начать этот разговор. Наконец Джо сказал, что вроде бы и не собирался меня бросать, хотя вела я себя почти невыносимо. Но тут нам пришлось прерваться, потому что в комнату с важным видом ввалился Руби. На нем были почти такие же шмотки, как у Джо, и мой бывший парень изрядно разозлился, что жалкий помощник роуди копирует его стиль. Мрачно оглядев Руби с ног до головы, он с раздражением потребовал, чтобы тот впредь не одевался так при нем. Руби начал препираться, а я предпочла сбежать обратно в комнату Гранта, терзаясь, что заварила такую нелепую кашу. Было бы гораздо круче обойтись без всяких объяснений с Джо.

Вскоре вернулся от врача Грант, но в его объяснениях по-прежнему не было никакого смысла. Он снова завел россказни об аутоиммунном заболевании, и повторилась та же сцена, что и прошлой ночью. Я еще раз попыталась выяснить, заразно ли это, но не получила вразумительного ответа. Он сообщил, что доктор запретил ему заниматься сексом еще месяц, но сразу добавил, что на самом деле достаточно переждать три дня. Похоже, он всерьез вознамерился свести меня с ума, и я почла за благо поскорее сбежать, пока он вконец меня не достал.