Текст книги "Храм Теней"

19. ЗВЕЗДНАЯ НАДЕЖДА

ДЖАРИКА РАЗБУДИЛА вспышка золотого света, и, решив спросонья, что в пещеру вошли тьензы с фонарями, он в панике вскочил на ноги. От резкого движения у юноши закружилась голова, он прислонился к стене и стал озираться в поисках врагов.

Он увидел лежащие на полу пыльные коробки, разбитые флаконы и рассыпанные связки трав. Среди блестящих сколков стекла растянулся скелет владыки демонов; костяные пальцы все еще сжимали ржавую рукоять меча.

Дверь пещеры была заперта, замок оплела паутина.

Джарик на мгновение опустил веки, заставил себя расслабиться, снова открыл глаза и попытался выяснить, откуда струился свет? Потом он все понял.

Светящийся ореол окружал его самого. Узоры этой ауры напоминали узоры ауры посоха волшебника, но были ярче, четче и сложнее. Джарика встряхнуло так, будто началось землетрясение, он прижался спиной к холодной каменной стене, и мягкое сияние расщепилось на сотни радуг, когда глаза его наполнились слезами.

Он изменился. Только время покажет, сохранил ли он при этом человеческую душу. Не в силах пока думать о последствиях случившегося и о судьбе Таэн, Джарик занялся самыми неотложными делами.

Судя по тому, что Скайт успел превратиться в скелет, сын Ивейна пролежал в пещере очень долго – однако он не чувствовал ни голода, ни жажды. Джарик посмотрел на свои руки и увидел, что от него остались кожа да кости, так что браслеты наручников свободно болтались на его исхудавших, покрытых шрамами, запястьях. Вопреки всем законам вероятности он выжил и теперь гадал, сумел ли выжить и остальной людской род.

Едва подумав об этом, Джарик почувствовал, что его разум превращается в зеркало, в котором с головокружительной скоростью меняются отражения далеких земель. Поля Фелуэйта, желтоватые после сбора урожая, были покрыты валками срезанных колосьев; женщины кланов отмывали одежду в пене водопадов Каэля; одетые в кожу загонщики гнали только что отнятых у кобыл жеребят на пастбища в Дунморланде; в гавани Ландфаста корабли выгружали тюки шерсти – на фоне зимнего неба мачты судов были подобны четким чернильным штрихам. У юноши захватило дух от простора Кейтланда, где каждый из людей занимался своим делом, но сын Ивейна нигде не нашел ни Анскиере, ни Таэн.

Зато он увидел, как в Скалистой Гавани Корли шагает по крепостной стене и его черный траурный плащ треплет ветер с моря; на шее у капитана поблескивал обруч с рубинами, который раньше носил Килмарк.

При мысли о Килмарке Джарика захлестнуло такое горе, что он перестал видеть внешний мир и очнулся в душной пещере Храма Теней.

Жертва Анскиере все же была не напрасна; судя по всему, ярость диких сатидов не погубила Кейтланд.

Почувствовав огромное облегчение, сын Ивейна повернулся лицом к стене, по щекам его текли потоки слез. Но это были не только слезы радости. Собственная невиданная мощь тревожила его, и прошло некоторое время, прежде чем он вытер лицо и осмелился выяснить, какое чудо спасло человечество от верной гибели.

Дрожа, не слишком доверяя энергии, которая обостряла его мысли и чувства так, что те могли пронзать пространство и время, Джарик обратил взор к сторожевой башне крепости Скалистой Гавани. Он хотел опять увидеть тот момент в прошлом, когда Анскиере из Эльринфаэра опустил посох, чтобы разбить кристаллы Джарика, а на волшебника ринулась ярость четырех десятков диких сатидов.

Юноша увидел всю сцену с мучительной четкостью. Свет снова вспыхнул, резанув его по глазам; Джарик увидел, как волшебника захлестнула бешеная волна разрушения, как пала защита Стража штормов, как камни башни накалились докрасна. Джарик заставил себя смотреть не отводя взгляда, как посланное сатидами пламя помчалось дальше, стремясь разрушить все и вся…. Но в последний миг вдруг закрутилось воронкой, пойманное сетью невероятно мощных защитных заклятий.

Волшебники Мхоред Кара, хором распевая свои загадочные заклинания, окружили башню колдовством, уравновесившим мощь сатидов. Колдуны поставили на пути магии кристаллов непоколебимую реальность, и убийственная сила сатидов ничего не смогла поделать с этим незнакомым ей волшебством. Одержать победу колдуны Мхоред Кара смогли благодаря своей философии, но энергию, которая помогла им победить, дала сновидица Таэн.

Кейтланд был спасен, но цена этого спасения была слишком высока.

Джарик ударил кулаком по холодному камню.

Таэн догадалась, что могут сделать кристаллы в ответ на попытку Анскиере уничтожить их собратьев. Она была одна, ей казалось, что ее любимый встал на сторону зла, и все же сновидице хватило мужества не опустить руки.

Но победа далась нелегко. Джарик с ужасом смотрел, как волна за волной энергия сатидов накатывала на защитные заклятия волшебников Мхоред Кара. Некоторые колдуны беззвучно падали замертво, другие начинали шататься и опускаться на колени, но пение их товарищей не умолкало. Адепты Мхоред Кара выдержали самую страшную волну разрушения, какая только обрушилась на Кейтланд, – и при этом ни разу они не сбились с ритма, не потеряли сосредоточенности.

И они продержались. Когда ярость атаки сатидов захлебнулась, а потом и вовсе утихла, дозорная башня Скалистой Гавани превратилась в дымящуюся выжженную изнутри оболочку, стоящую посреди обугленной мостовой.

Джарик тупо смотрел, как колдуны снимали заклятия. Исхудалые, обожженные, выжившие волшебники конклава наклонялись, чтобы позаботиться о раненых и павших. Джарик смотрел, как они перевязывают раны живым, а потом омывают и хоронят своих мертвецов.

А теперь в городе снова дымились трубы домов, у пристани покачивались корабли, небо сияло ясной голубизной, стаи чаек по-прежнему шумели у линии прибоя.

От Фелуэйта и до Свободных островов Кейтланд жил своей прежней жизнью, как будто не избавился недавно от ужасной опасности. Но до сих пор ни один волшебник Мхоред Кара не ступал на обожженные камни у башни, не говоря уже о том, чтобы войти внутрь нее.

И Джарик, несмотря на все свое могущество, тоже не мог заставить себя заглянуть в башню. Любовь и боль лишили его мужества; он знал, что память о смеющейся, улыбающейся Таэн будет терзать его до самого смертного часа. Его новые чудесные силы не могли придать ему решимости обыскать руины в поисках останков любимой. А если она каким-то чудом сумела выжить, ничто не вернет сыну Ивейна ее утраченного доверия, и он никогда больше не сможет посмотреть сновидице в глаза. Его наконец настигла судьба отца – прожить всю жизнь одиноким и никем не любимым.

Теперь Джарик мечтал только о забвении. Он постарался похоронить стыд глубоко в душе и, забыв о случившемся, снова встать на защиту того, за что Анскиере отдал жизнь. Ведь опасность еще не миновала: самый чудовищный из демонов, морригиердж, остался цел.

Вспомнив об этом, сын Ивейна начал осматривать северный берег Фелуэйта, который находился ближе всего к Храму Теней, – на него первым делом обрушилась бы разрушительная мощь чудовища.

Сперва Джарику показалось, что тут все в порядке: вокруг царило спокойствие и мир, по окаймленному камышом каналу шел, оставляя за бортом пенистый след, барк под знаменем Скалистой Гавани. Джарик задержался, любуясь мастерством и лихостью капитана, но тут словно что-то встряхнуло его, и он почувствовал, что покой залива и цепи скалистых островов не продлится долго.

Джарик заколебался, но потом вспышка предвидения все объяснила сыну Ивейна.

Он вдруг услышал, как усилился ветер, как забушевали волны; ощутил едкий острый запах дыма. Там, где только что на берегу стояли сосны, торчали только обгоревшие обломки. Океаны были полны дохлой рыбы; между костей людей и скота рос чертополох. На юге не осталось ни единого уцелевшего города – одни печальные развалины; все дороги были завалены перевернутыми телегами, в поводьях запутались ссохшиеся тела волов. Тела горцев гнили в обвалившихся шатрах, в заливах Муритона из воды торчали мачты потонувших рыбацких судов. Гордые бригантины Скалистой Гавани валялись на берегу как разбитые яичные скорлупки, безмолвная туманная ночь накрыла обвалившийся маяк.

С болью в сердце Джарик повернулся к Ландфасту. Тамошние шпили упали; волны набегали на пустые берега, а вырванные с корнем засохшие яблони Телшира лежали в пыли.

И куда бы ни посмотрел сын Ивейна – по всему Кейтланду он видел запустение и смерть.

Ему пришлось напомнить себе, что это только сцены из будущего, предупреждение о грядущей катастрофе. Все это еще не произошло!

Джарик вернулся в пыльную темноту Храма Теней, и рассеявшаяся магическая энергия рассыпалась яркими искрами.

Темные впадины глазниц черепа Скайта смотрели на юношу, будто насмехаясь над его отчаянием. Хотя союз демонов был уничтожен, морригиердж все-таки принесет погибель человечеству, отомстив за падение Храма Теней. В Кейтланде больше не осталось обученных ваэре волшебников, а колдуны Мхоред Кара, несмотря на все свое мужество, не смогут помешать неизбежному. Под предводительством своего ужасного повелителя гиерджи будут убивать и разрушать, и никто не встанет у них на пути.

Джарик сжал в кулаки покрытые шрамами пальцы и оттолкнулся от стены. Окруженный золотым ореолом, он что было сил ударил в дверь своей тюрьмы. Железо покраснело, от дерева повалил пар, противовесы задрожали в креплениях. Потом воздух пронзил высокий свист, и цепи запоров порвались, превратившись в облачко пыли.

Джарик вышел в сводчатый коридор, где с карнизов на него скалились горгульи.

Исходивший от юноши свет помогал ему идти, а с помощью своих новых провидческих сил сын Ивейна без труда отыскивал дорогу в запутанном лабиринте цитадели демонов.

Джарик легко проходил под заговоренными арками, украшенными резными рунами; его шаги будили гулкое эхо в пустых залах, где никто не пытался его остановить. И наконец в поисках самого страшного врага, какой когда-либо угрожал человечеству, он поднялся по спиральной лестнице в центре Храма Теней. Ни один демон не вышел навстречу сыну Ивейна, чтобы с ним сразиться; Джарик слышал только вой ветра в мрачных башнях да иногда – шорох снующих в полумраке мышей.

Главный зал Храма Теней находился высоко над уровнем моря. Повелитель огня миновал туннель, через который тьензы когда-то тащили Эмиена, сына Марла, и пересек гулкий мраморный зал. Люстры, свисающие с цепей над его головой, не горели; небо за стрельчатыми окнами было затянуто тучами, и все же на пол там и здесь падали пробившиеся сквозь тучи лучи холодного света. На серебристой поверхности зеркального бассейна отражались устремленные ввысь колонны и пустой трон, из подлокотника которого торчал нож.

Джарик похолодел, увидев, что трон сделан из человеческих костей. Ему пришлось остановиться, чтобы напомнить себе – лорд Скайт никогда больше не будет угрожать людям. Союз демонов, столетиями вынашивавший планы мести, обратился в прах.

Потом обостренное новое восприятие Джарика уловило шевеление некоей безжалостной чуждой силы, таившейся в Храме Теней.

Во рту юноши пересохло.

Для большинства демонов люди были всего лишь пешками в борьбе за власть, но морригиерджу были чужды даже такие чувства, как жажда власти и личная неприязнь. За то, что Эмиен и Татагрес осмеливались повелевать гиерджами, он готовился обрушить свою месть на весь Кейтланд.

Повелитель огня развернулся и поспешил по коридору, ведущему вниз из главного зала. Раньше Джарик призвал бы свою власть над землей, чтобы пройти сквозь камень, но теперь собственное могущество так пугало его, что он предпочитал просто бежать, хрипло дыша полуоткрытым ртом.

Наконец он добрался до арки, за которой обнаружилась темная лестница. Впрочем, Джарик не нуждался в факелах: исходившее от него сияние рассеивало тени и ярко освещало каменные ступени.

Лестница оказалась короткой, и вскоре юноша увидел множество сияющих глаз. Гиерджи собрались на нижней площадке, преграждая человеку путь, а за ними вращалась в воздухе гладкая черная сфера, гудя, как рой потревоженных пчел.

Джарик резко остановился. Вспотевшей рукой он потянулся было за мечом, а осознав, что у него больше нет оружия, выругался.

Теперь ему не могли помочь ни уроки ваэре, ни наставления Стража штормов. Он еще не умел управлять множеством сатидов одновременно, не умел как следует контролировать свою силу; хотя самая простая его мысль могла приобрести убийственную мощь, Джарик понятия не имел, как именно бороться с морригиерджем.

Юноша пошире расставил ноги и расправил плечи. Если он будет колебаться, человечество погибнет. Набравшись мужества, сын Ивейна призвал на помощь своих сатидов, и окружавшее его сияние расщепилось на отдельные магические ауры.

Сфера продолжала вращаться, но внутри нее запульсировал рубиновый огонек: будто глаз дремавшего внутри чудовища, обнаружившего наконец, что к нему в логово проникло человеческое существо, и принявшегося пристально рассматривать чужака.

У Джарика закололо в груди.

Он попробовал соорудить магическую защиту, и когда все его сатиды дружно взялись за дело, чудовище внутри капсулы резко отступило, перестав исследовать сознание Джарика.

Но снизу, стуча когтями по камням, к юноше уже устремились угольно-черные гиерджи.

Повелитель огня выпрямился и откинул со лба спутанные волосы.

– Демон! – крикнул он хрипло. – Я бросаю тебе вызов! Прежде чем уничтожить Кейтланд, тебе придется сразиться со мной!

Окруженный золотым сиянием, Джарик настороженно ждал терзающего нервы свиста, который всегда сопровождал атаку гиерджей. Но морригиердж просто слил силы своих сородичей в единое целое и нанес удар без всякого предупреждения, без подготовки – не так, как действовали Маэлгрим или Татагрес.

Воздух внезапно зазвенел, и Джарик напрягся, почувствовав предупреждающий укол, – его дар предвидения сработал, но слишком поздно.

Вспышка ослепительно белого жара смела его защиту. Обычный человек мгновенно превратился бы в пепел, но Джарик только отлетел назад, угодив в круговороты бешеной энергии, порожденной столкновением сил сатидов и морригиерджа.

Юноша ударился о ступени сначала головой, потом спиной и плечами и наконец зацепился сгибом локтя за столбик перил, остановив свое падение. Вокруг него огонь шипел, опаляя камень, разбрасывая искры по балюстраде.

Джарик вскрикнул и свернулся клубком, ожидая конца магической атаки. Но волшебной энергии морригиерджа не было предела, и гиерджи, черпая ее, продолжали натиск с неумолимостью прилива; похоже, это могло длиться вечно.

Тогда Джарик стал искать, что он может противопоставить этой убийственной мощи.

Сила земли послушно ответила на его зов, камни стали лопаться и взрываться, и ближайших гиерджей смела со ступеней лавина острых обломков. Смертельно раненные демоны подняли дикий вой, сфера с морригиерджем описала в воздухе зигзаг.

Джарик, встав на ноги в центре крутящейся воронки света, ударил снова. Его волшебство сорвало с мест колонны, превратив их в пыль; по сводчатым потолкам Храма Теней пробежали трещины, и здание начало оседать. По ступеням посыпался песок, за ним поскакали дробящиеся на куски камни.

Но благодаря своему дару предвидения Джарик уже знал, что это ему не поможет: камни замедлят падение и зависнут в воздухе, остановленные магической силой морригиерджа, даже не дотронувшись до черной сферы.

Уцелевшие гиерджи, как крысы, бросились врассыпную, уворачиваясь от падающих камней, а Джарик, наоборот, двинулся вперед, и, собрав все дарованные ему силы Повелителя огня, превратил Храм Теней в сущий ад.

Камни лопались и разлетались на мелкие осколки, в воздух взметнулась раскаленная лава, стены зашатались, готовясь рухнуть…

И в свете потоков расплавленного камня, стоя один на рушащейся лестнице, Джарик закрыл глаза и в отчаянии направил свой провидческий дар далеко в будущее, чтобы в последний раз попытаться спасти Кейтланд.

В мгновение ока он охватил мысленным взором целые эпохи и везде встречал картины смерти и разрушения. Он видел опустошенные города и целые порабощенные планеты. Он видел, как огромные металлические корабли стреляют огненными лучами, которые взрываются с обжигающим блеском в темноте среди звезд. Он видел горящие дома и погибшие леса; видел, как чахлые больные люди пытаются добыть хоть какой-то урожай из сухих бесплодных полей. Другие люди – в металлических доспехах – охотились на своих сородичей с сетями, потом разжигали костры и приступали к каннибальскому пиру; самые слабые ползали на четвереньках, поедая вырванные из земли сырые корни. Глаза взрослых были бездумными, как у скота, дети росли, не зная смеха.

За одно мгновение Джарик увидел все это и еще множество других вариантов будущего.

И вдруг он понял, почему видит в будущем только ужас – это морригиердж не давал своему врагу увидеть другие, светлые образы, ввергая Джарика в отчаяние и лишая его надежды на успех.

Наверное, и самого Ивейна никогда не охватывал такой безумный гнев, какой охватил Джарика, едва тот осознал, что происходит. Его магия, усиленная могуществом сатидов, тряхнула Храм Теней от подземных пещер до верхушек башен, воздух разорвал вопль терзаемых стихий.

И все же бой продолжался, и ответный удар морригиерджа застал Джарика врасплох. Гудение черной сферы внезапно стало выше и резче, и сына Ивейна вышвырнуло из реальности. Он перестал ориентироваться в пространстве; перестал ощущать свое тело; он ослеп и оглох. Все, что теперь у него осталось, – это искра души и воли, за пределами которой колыхался золотой туман заклятий сатидов.

Потом в темноте полыхнула энергия – голубая, лиловая и алая, и лютая злоба обрушилась на него, чтобы погасить последнюю искорку его бытия.

– Нет!

Джарик попробовал воздвигнуть защитные заклятия – и вдруг услышал зов морригиерджа. Настойчивый и полный холодной злобы голос вопрошал, почему человек считает, что имеет право жить?

Джарик не успел взвесить ответ на вопрос врага; все, о чем он успел подумать, – это о своей любви к Таэн, ради которой стоило жить. В следующий миг юноша осознал свою ошибку: раньше любовь к сновидице была его главной силой, но теперь сама мысль о Таэн наполнила его душу горечью и отчаянием.

Морригиердж сразу уловил уязвимое место своего противника. В мгновение ока он рассеял окутывающую Джарика тьму, и тот опять увидел себя на раскаленной каменной лестнице… Но почти сразу потрескавшиеся стены Храма Теней исчезли, и перед сыном Ивейна встала оплавленная сторожевая башня Скалистой Гавани.

– Нет! – выкрикнул Джарик.

Его крик ничего не изменил.

Юноша знал, что он должен сделать, – двинуться вперед, навстречу своему страху, чтобы воочию увидеть конец самой дорогой его сердцу мечты… А если он струсит, то погубит все человечество.

Морригиердж ждал.

Джарик вскинул голову, отбросив с глаз мокрые от слез волосы. За темным входом в башню его ждали муки пострашнее пыток Круга Огня: либо он обнаружит, что стал причиной смерти Таэн, либо увидит жгучее презрение в ее глазах и убедится, что ее любовь превратилась в ненависть. Или… Или, что будет хуже всего, он выяснит, что девушка жива, но ужасно искалечена.

Джарик предпочел бы еще раз сразиться с дикими сатидами, но выбора у него не было. Морригиердж загнал его в угол.

Сын Ивейна собрал последние остатки гордости и двинулся к двери башни.

Тени на пороге чуть не раздавили его; камни, все еще хранившие тепло от посланного сатидами огненного вихря, обжигали его подошвы. Джарик был почти рад этой боли, потому что она помогала ему отвлечься от боли душевной, И пока он поднимался вверх, он все время вспоминал о лукавом смехе Таэн, о ее тепле, когда девушка прижималась к нему.

«Джарик, ты слишком беспокоишься, – сказала она ему однажды на „Безлунном“. – Кейтланд не погибнет, если ты улыбнешься».

Но теперь у него не осталось больше радости в жизни.

Джарик почти добрался до вершины лестницы. Дым вокруг постепенно рассеивался, и за изогнутыми перилами показалась площадка, где Анскиере из Эльринфаэра поднял посох, чтобы убить Повелителя огня, уничтожив его сатидов.

Весь в поту, Джарик добрался до этой площадки.

Пол здесь был обуглен, а там, где в последний раз юноша видел Анскиере… Джарик уставился на почти бесформенную груду, лежащую на черном камне, потом разглядел очертания откинутой в сторону руки… Пальцы были страшно обожжены.

Скрученный страшной тошнотой, сын Ивейна не заметил, что кто-то стоит на коленях в тени в самом дальнем углу площадки.

Таэн уловила движение в проеме двери и подняла голову. Опаленные волосы спутанными прядями падали ей на плечи и на лицо, перепачканное сажей и следами высохших слез. Она была цела, но в ее голубых глазах отражалось неизбывное горе.

Джарик повернул голову, услышав тихий вздох, – и замер. Голубые глаза встретились с карими, и девушка не отпрянула, на ее лице не появилось презрения. Вместо этого оно вдруг осветилось недоверчивой надеждой, как будто Таэн боялась поверить в то, что видит.

– Джарик? Джарик! Милостивый Кор, ты жив?!

Она медленно встала, сделала несколько неловких шагов и протянула к нему руки.

Охваченный стыдом, юноша не сделал ни единого движения навстречу.

Сновидица сразу почувствовала его смятение: она всегда улавливала все, что скрывалось в самых сокровенных тайниках его души. На мгновение Таэн замерла, нахмурившись, потом раздраженно топнула ногой.

– Джарик! Ты всего лишь человек, а все люди совершают ошибки! Но те, у которых есть мозги, извлекают уроки из случившегося! Неужели после всего пережитого ты так ничему и не научился? И мне придется пройти босиком по горячим камням и пнуть тебя, чтобы ты меня наконец поцеловал?

Джарик разинул рот, не в силах вымолвить ни слова.

Она простила его! Она все еще его любит!

– Ради Кора, Джарик! – воскликнула Таэн с нетерпением и гневом. – Тебе просто надо простить себя самого, и все!

Наконец он шевельнулся, чтобы двинуться к ней, – и тогда она сама бросилась к нему, то ли смеясь, то ли плача.

Любовь, прощение и избавление от мучений были на расстоянии вытянутой руки от Джарика, сына Ивейна…

Когда морригиердж выдернул Джарика с площадки смотровой башни, снова швырнув на ступени лестницы Храма Теней, юноша негодующе закричал, его магический ореол вспыхнул ослепительным гневным огнем.

Теперь, получив прощение Таэн, Джарик смог укрепить свой невидимый щит. Он вспомнил о жертвах, принесенных ради него лесником, старым больным рыбаком, дикарями кланов…

Но на морригиерджа его воспоминания не произвели никакого впечатления. Скрывающееся в черной сфере чудовище утверждало, что Джарик не имеет права жить, потому что весь его род несовершенен и подлежит уничтожению!

«Людьми всегда двигала только алчность, – прочитал Джарик мысли морригиерджа, – они привыкли к убийствам, вся их история полна насилия и зла. Иначе Маэлгрим не сумел бы овладеть душами людей Морбрита и экипажей Килмарка, иначе Темный сновидец никогда не поднял бы свою армию живых мертвецов!»

Морригиердж припомнил и разбойничьи подвиги Килмарка, присовокупив их к преступлениям всех убийц, грабителей и мародеров, когда-либо осужденных судами Кейтланда.

И в конце концов, полный ледяного высокомерия, демон потребовал за все это расплаты.

«Ни одному человеку не дана мудрость, чтобы судить других, – ответил ему Джарик словами третьей заповеди Кора. – Там, где царит хаос, превыше всего должен быть закон. Но в отсутствие божества ни человек, ни закон не могут считать себя непогрешимыми. И лишь прощение отвратит всеобщее уничтожение!»

Сын Ивейна стоял на краю бездны и ждал.

Если бы морригиердж был способен понять и принять заповеди Кора, одного только величия духа Таэн хватило бы, чтобы оправдать все человечество… Но морригиердж отверг постулаты человеческих жрецов.

«Все ваши города скоро исчезнут, сметенные с лица земли! Скоро погибнут все до единого потомки экипажа звездного разведчика „Коррин Дэйн“!»

И тут Джарик понял, что это чудовище, испытывающее наивысшую радость в уничтожении, с самого начала вынесло смертный приговор человеческой расе. Сын Ивейна вспомнил слова Килмарка: «Не важно, как ты одолеешь врага – с помощью хитрости или силы, лишь бы ты победил!»

Полностью забыв о себе, повелитель четырех десятков сатидов бросился на самого страшного врага, с каким когда-либо приходилось иметь дело человечеству.

Огонь вспыхнул ярче солнца, Джарик дико закричал – и уже не увидел, как демон напрасно попытался защититься от его атаки. Повелитель огня не увидел и того, как погибли морригиердж и все его прислужники, он успел заметить лишь звезды, вспыхнувшие на миг в черной бархатной темноте…

А потом Джарик больше ничего не видел и не чувствовал.

Он пришел в себя под холодными струями дождя, в ледяной темноте, напоминавшей зимнюю полночь. Его светящаяся аура погасла, и волшебная сила не защитила Повелителя огня и земли от дождя. Джарик лежал на размокшей земле, закоченевший, усталый и одинокий, и слушал, как воет ветер в холмах.

Потом его глаза привыкли к темноте, и он различил вдали скалу, на которой раньше вздымались башни Храма Теней. Теперь от крепости демонов осталась лишь бесформенная груда камней. Джарик отбросил мокрые волосы с глаз. Двигаться ему не хотелось, но холод в конце концов заставил его подняться на ноги. Он стоял, дрожа, не желая думать ни о прошлом, ни о будущем. Гибель Килмарка, а потом и Анскиере… И вдруг встреча с Таэн в смотровой башне была всего лишь видением, посланным ему морригиерджем?

Но чувство долга заставляло Джарика расправить плечи и двинуться к скале, на которой некогда стоял Храм Теней.

Подъем был крутым и скользким, и, чтобы не подвернуть ногу или не полететь кувырком вниз, юноша сбросил ботинки. Он добрался до вершины, когда уже занялся рассвет.

Камни застыли стеклянистыми оплавленными сгустками; больше никогда тут не будут расти ни мох, ни трава. Джарик встал на колени и прижал к камню исполосованные шрамами ладони.

Пальцы его озарились золотистым сиянием; значит, он еще не лишился волшебной силы. Джарик призвал на помощь землю, и та неохотно, с трудом, но все же ответила ему. Утро разгоралось, а он все колдовал и колдовал. И когда растрепанные штормовые тучи умчались к югу, открыв сверкающее морозное небо, Джарик встал, держа в руке оплавленную полосу металла, некогда бывшую двуручным мечом Килмарка. Может, этот меч и вправду сработала мать для своего непослушного и не по годам развитого сына; правду сказал повелитель пиратов или нет, теперь никто никогда не узнает.

Джарик судорожно вздохнул; он уже выплакал все слезы. Повелитель огня осторожно и бережно коснулся магией изуродованного предмета, и волшебный свет ярко вспыхнул и ровно горел все время, пока сталь меняла форму, снова превращаясь в идеально выкованный меч.

Джарик провел пальцами по рукоятке, потом испытал баланс и остроту оружия; клинок был таким острым, что в нем не нашел бы изъяна даже самый придирчивый фехтовальщик. Сын Ивейна осторожно снял рубашку и завернул в нее меч.

Тело юноши вновь окружала светящаяся аура, и он больше не чувствовал холода. Позаботившись о мече Килмарка, он сбросил остатки лохмотьев, искупался в бассейне дождевой воды и напился. Мокрый и чистый, бывший подмастерье писца расчесал спутанные волосы, поднял меч, предназначенный для Корли, сына Деи, и, облаченный лишь в сияние своего магического могущества, зашагал к югу, к землям людей; его босые ноги растапливали лед, оставляя в нем глубокие следы.