Текст книги "Дай мне шанс"

Глава 19

– Я не хочу знакомиться с твоей матерью, – в ужасе пролепетала Мадди, уставившись на стоявшую на крыльце привлекательную немолодую женщину со светло-рыжеватыми волосами и в песочного цвета льняном костюме.

– Да, сегодня все идет не по плану! – рассмеялся Митч.

Мадди прикусила губу.

– Знаю. Это сплошной кошмар. У нас с тобой даже не было возможности поговорить о… – Она зашлась краской, вспомнив о том, что происходило совсем недавно. – Поговорить в машине.

Митч крепко сжал ее руку.

– Это моя вина. Именно из-за меня, принцесса, у нас не было никакой возможности поговорить.

Мадди кивнула и снова посмотрела на женщину, наблюдавшую за ними с крыльца.

– А твоя мать, она…

– Не беспокойся, она нас не слышит, – сказал Митч, глядя на родившую его женщину, как на незнакомого человека.

Ни мать, ни сын не спешили пойти друг другу навстречу.

– С тобой все в порядке? – спросила Мадди.

– Да, конечно, – ответил Митч. – И знаешь, давай поскорее покончим с этим.

Они наконец вышли из машины. Митч тут же снова взял Мадди за руку, и они приблизились к ступенькам.

– Мама, вот это сюрприз! – воскликнул Митч, поднявшись на крыльцо.

– Здравствуй, Митчелл. – Мать кивнула ему. – Прости, что не предупредила, но ты же знаешь своего отца… Он, возможно, поставил прослушку на мои телефоны.

– Окончательно превратился в параноика и сукина сына, верно, мама?

Ее янтарные глаза – совсем как у сына – блеснули и остановились на Мадди.

Митч обнял свою спутницу за плечи и проговорил:

– Мадди Донован, познакомься с моей матерью Шарлоттой Райли.

Мадди протянула ей руку и вежливо сказала:

– Рада познакомиться, миссис Райли.

Рука Шарлотты скользнула к ее руке.

– Я тоже, дорогая.

Митч еще крепче обнял Мадди.

– Принцесса, все в порядке?

Мадди украдкой ткнула его локтем в бок и прошептала:

– Твоя мама проделала очень долгий путь. Может, тебе следует пригласить ее в дом?

Митч вздохнул и подошел к двери, увлекая девушку за собой. Когда они вошли в прихожую, Мадди посмотрелась в зеркало – и побелела. Выглядела она жутко. Щеки раскраснелись, одежда была помята, а волосы – просто воронье гнездо. Она выглядела так, словно занималась… Ну, именно тем, чем занималась.

Не в силах сдержаться, Мадди исследовала свою шею и нашла красное пятно, пылавшее как неоновая вывеска. И оно было как раз в том месте, куда Митч ее укусил.

Мадди поспешно взбила волосы, чтобы скрыть метку. А Митч в тот же миг бросил на столик ключ. Звон металла казался оглушительным в напряженном молчании. И по-прежнему никто не произносил ни слова.

Наконец Митч, нарушив паузу, указал на чемодан матери и спросил:

– Собираешься остаться?

– А можно? – Казалось, глаза Шарлотты наполнились печалью.

«Да и почему бы ей не грустить? – подумала Мадди. – Ведь муж завел роман, его разоблачили, и скандал попал на страницы всех изданий…»

Мадди откашлялась и проговорила:

– Миссис Райли, хотите лимонада? Домашний…

Шарлотта нерешительно улыбнулась.

– Было бы чудесно, дорогая.

Мадди побежала на кухню, вынула из шкафчика стаканы и положила лед. Митч с матерью вошли следом за ней и молча уселись за стол.

Стаканы задребезжали, когда Мадди поставила их перед Шарлоттой и Митчем. Взглянув на него, Мадди разгладила шорты и пробормотала:

– Пойду, приму душ.

Митч покачал головой.

– Нет, сиди.

– Но я ужасно выгляжу… К тому же мне не хочется мешать вам. – Мадди покосилась на мать Митча.

– Пожалуйста, останьтесь, – попросила Шарлотта, указывая на соседний стул.

Мадди взяла свой стакан и со вздохом села.

Митч уставился на мать и спросил:

– Так ты остаешься?

– Если не возражаешь, – вежливо ответила Шарлотта, словно говорила не с собственным сыном, а с чужим человеком.

– Ты просишь разрешения остаться? – Длинные пальцы Митча обхватили стакан.

В глазах Шарлотты снова промелькнула печаль, затем лицо ее как будто превратилось в бесстрастную маску.

– Да, Митчелл, прошу. Мне нужен покой, пока я не придумаю, что делать. А куда идти – не знаю.

– Но это – твой дом, – сказал Митч, и глаза его наполнились холодом.

Шарлотта со вздохом покачала головой.

– Нет, это не мой дом. Ты купил его у меня и заплатил сполна, хотя я настаивала на том, что хочу подарить его тебе. – Она взяла свой стакан и сделала маленький глоток.

Митч поставил локти на стол и пристально посмотрел на мать. Возмущенная таким его поведением, Мадди подтолкнула Митча коленом под столом. Но он не обратил на это внимания. Тогда она с упреком посмотрела на него, но он и на сей раз никак не отреагировал.

Тихонько вздохнув, Мадди улыбнулась и проговорила:

– Уверена, Митч будет счастлив, если вы останетесь.

И вновь глаза Шарлотты наполнились грустью.

– Митчелл, мне очень жаль, – пробормотала она. – Я знаю, что была неправа.

– Не важно, – буркнул Митч. И пожал плечами.

Было совершенно очевидно, что между матерью и сыном случилось что-то крайне неприятное, и Мадди поняла, что больше не может слушать их разговор. Она заерзала на стуле и пробормотала:

– Я… э… должна идти…

Но Митч тут же ухватил ее за руку, и его пальцы впились в ее запястье точно клещи. Освободиться было невозможно – разве что начать вырываться.

Снова вздохнув, Мадди взглянула на Шарлотту. Та какое-то время смотрела на руку сына. Потом подняла глаза и встретила взгляд девушки. Мадди пожала плечами. Что ж, если они хотят, чтобы она осталась, – она останется.

Мадди поудобнее устроилась на стуле и покосилась на Митча. Тот слегка разжал пальцы, но по-прежнему держал ее за руку. Вскинув подбородок, он взглянул на мать и спросил:

– И сколько думаешь здесь пробыть?

– Не знаю. – Шарлотта отвела глаза. – Но я не хочу, чтобы твой отец знал, где я нахожусь.

Митч невесело рассмеялся.

– Всем известно, что он никогда не станет искать тебя здесь.

Шарлотта прижала пальцы к губам, и Мэдди показалось, что рука женщины немного дрожит.

– Так он сделал это? – спросил Митч.

– Не знаю. – Шарлотта глянула в окно поверх плеча сына. – Но он говорит, что этого не было, что его каким-то образом подставили.

– Но ради чего?

– Ради денег, конечно же… – Шарлотта прижала руку к груди. – И он хочет, чтобы я ей заплатила.

Митч со вздохом покачал головой.

– Это какое-то безумие… Снимки уже во всех газетах и… Интересно, какие еще неприятности она может причинить?

– Эти снимки – только вершина айсберга.

– Начни сначала и ничего не пропускай, – проговорил Митч таким голосом, какого Мадди никогда раньше не слышала. В этот момент его вполне можно было представить акулой-адвокатом – безжалостным и могущественным. И этот человек совершенно не походил на того мужчину, который занимался с ней любовью так, словно она, Мадди, была его спасением.

– Эта женщина сказала, что все это – папарацци. Они ее предупредили. Она говорит, что если мы ей заплатим, то тогда она выступит и скажет, что снимок – недоразумение. Да, ее репутация пострадает, но ничего страшного не произойдет. Если же мы не заплатим… У нее есть другие разоблачительные снимки – куда хуже первого.

– Ты их видела? – Митч отпустил Мадди и подался вперед, упершись локтями в стол.

Мать кивнула, и уголки ее рта опустились.

– Они способны уничтожить твоего отца.

– А он как все это объясняет?

– Никак. Говорит, она ему позвонила, потому что получила достоверную информацию о сенаторе, который голосовал против одного из его законопроектов. Отец пригласил ее в свой номер, чтобы обсудить дело. Они выпили, и это последнее, что он помнит до следующего утра.

Митч прищурился.

– Удобная версия. Как выглядели снимки?

– Его глаз не видно. Он в основном в профиль, так что трудно сказать, в сознании он или нет. – Шарлотта покачала головой и добавила: – Впрочем, газеты вряд ли будут разбираться в таких мелочах.

– Ты веришь ему? – спросил Митч.

Лицо Шарлотты словно сморщилось.

– Ох, не знаю… Она молода и очень красива. Может, на этот раз он поддался соблазну.

Митч встал из-за стола и подошел к раковине. Уставившись на задний двор, он молчал добрых две минуты. Наконец обернулся и спросил:

– Сколько она хочет?

– Миллион, – ответила Шарлотта с таким видом, словно говорила о каких-то очередных покупках.

– Слишком много для сенатора, который трахается со своей помощницей, – проворчал Митч.

– Митчелл!.. – Шарлотта побледнела. – Как ты можешь…

– Что еще? – перебил Митч. – Ведь это – не конец истории?

Шарлотта потянулась к салфетке и, как леди Макбет, стала вытирать невидимое пятнышко.

– Выкладывай. – Голос Митча был таким холодным, что Мадди невольно поежилась.

Мать вздохнула и проговорила:

– Похоже, она раскопала еще одну неприятную историю.

– Какую? Что за история? – Митч выстреливал словами как торпедами.

– Она знает, что ты сделал.

Сердце Мадди на мгновение замерло.

– Сукин сын, – пробормотал Митч.

– Что? – впервые заговорила Мадди, не в силах сдержаться.

Шарлотта молча смотрела на сына, словно ожидая наставлений.

Тот скрестил руки на груди и пробормотал себе под нос что-то неразборчивое.

– Митч, что с тобой? – Кровь бросилась в лицо Мадди. Она понимала: происходит нечто скверное.

Он ухватился обеими руками за стол и откинулся на спинку стула. Если он пытался выглядеть равнодушным, ему это плохо удавалось. Шумно выдохнув, Митч проговорил:

– В ту ночь я рассказал тебе не всю историю.

– А в чем заключается вся история? – спросила Мадди, забывая обо всем – даже о его матери, сидевшей рядом.

– Пытаясь найти доказательства, чтобы обелить свое имя, я нанял в Массачусетском технологическом институте своего друга, хакера, и тот взломал файлы Томаса. Мы ничего не нашли, зато наткнулись на сделку, совершенную Томасом и моим отцом. Абсолютно незаконная сделка, которая могла погубить обоих. – Тяжело вздохнув, Митч добавил: – И я уничтожил доказательства их вины.

Мадди повернулась к Шарлотте и взглянула на нее вопросительно.

– Каким-то образом она обнаружила это, и если я не заплачу ей, то все выйдет наружу, – пояснила Шарлотта, внезапно постарев лет на двадцать. – Эта женщина откуда-то все узнала… Узнала о том, что сделал Митчелл для спасения отцовской карьеры. И теперь ожидается… обличение грязной семейки Райли.

Лицо Митча превратилось в холодную маску.

– Откуда она могла это узнать?

– Мы понятия не имеем, – вздохнула Шарлотта, и помолчав, продолжила: – Но она представила достаточно подробностей, чтобы мы поняли: это не блеф.

Шарлотта прижала к груди свои идеально наманикюренные пальцы и снова вздохнула. После чего заявила:

– Если бы дело было только в твоем отце, я бы предоставила ему самому убирать за собой всю грязь. Но я подвела тебя однажды и не хочу подвести снова. Для тебя, Митчелл, еще не слишком поздно. Я чувствую это сердцем. Я не всегда была хорошей матерью, но у меня еще есть шанс хоть что-то изменить. Я не хочу, чтобы ты рухнул в пропасть вместе с отцом. Особенно после того, что ты для него сделал.

Митч поморщился. Головная боль, зародившаяся где-то в глубине черепа, подползла ко лбу. О господи, какой ужасный день!

Он провел пальцами по волосам, глядя на реку, медленно катившую свои воды. После драматического объявления матери он ушел, решив побыть в одиночестве. Чтобы подумать, поразмыслить о своем жалком будущем.

Тяжело вздохнув, он поднял с земли камешек и бросил в воду. Камень утонул посреди реки, предварительно оставив на гладкой поверхности водяные кольца.

Человеку, препятствовавшему отправлению правосудия, грозили самые разнообразные кары – от штрафа до тюрьмы. Но срок давности почти истек, а половина участников сделки была мертва. К тому же все внимание будет обращено на его отца. Трудно предсказать, каким будет наказание для него, Митча, но ясно одно: его лишат звания адвоката – это несомненно.

Хотя какое это имело для него значение? Он ведь уже давно не практикует…

Но все же он знал: ему не все равно.

Выходит, он все-таки питал какие-то надежды? А ведь убеждал себя, что плевать ему на несостоявшуюся карьеру. Значит… лгал самому себе. А правда скрывалась в глубине души, куда ему не хотелось заглядывать; правда заключалась в том, что он хотел начать все сначала. Он не брался за дело Люка, потому что боялся взглянуть правде в лицо. А надежда… Она по-прежнему жила в его сердце.

Во всем виновата Мадди. Пока она не появилась, проскользнув через все линии его обороны, он спокойно жил в состоянии душевного онемения. Готовый верить, что ему плевать на всех и вся. И он был в полном порядке – даже почти счастлив. Но затем в его жизни появилась Мадди и заставила его вспомнить, что он по-прежнему жив.

Бросив в реку второй камешек, Митч наблюдал, как гладкая серая галечка подпрыгивала по поверхности воды, прежде чем потонуть.

На этот раз будет гораздо тяжелее все потерять. В Чикаго он вел совершенно определенный образ жизни. Но самой жизни не было. Да, его постоянно окружали люди, но никто не знал его по-настоящему. Даже Сара. Между ними были секс и страсть, однако… Несмотря на близость, они не любили друг друга – это была всего лишь игра. Оба были скучающими людьми, которым требовался вкус запретного, чтобы добавить в жизнь немного пряности. И Сара никогда не пробиралась ему в душу.

А Мадди…

– А вот я принесла тебе выпить, – раздался у него за спиной тихий голос Мадди. Словно он мысленно призвал ее, и она прилетела, как ласковый летний ветерок, приносящий утешение.

Митч обернулся – и у него перехватило дыхание. Темно-рыжие волосы Мадди пылали, как языки пламени в предзакатном солнце.

Она улыбнулась – и ему в который уже раз захотелось сказать ей о своих чувствах. Но он сдерживался. Слишком много всего… Слишком быстро…

Мадди протянула ему стакан лимонада и пояснила:

– Я разбавила его водкой.

Митч рассмеялся, удивленный, что все еще способен смеяться.

– Спасибо, принцесса.

Она села на одеяло рядом с ним. Он взял стакан и одним глотком отпил сразу половину. Напиток был сладким и терпким, с намеком на наслаждение. Совсем как Мадди.

Она положила голову ему на плечо и прижалась к нему.

– Подожди, принцесса.

Митч осторожно поставил стакан на траву, затем улегся и привлек ее к себе.

Запах миндального шампуня ударил в ноздри, когда Мадди прильнула к нему, закинув ногу ему на бедро. Митч улыбнулся – и вдруг почувствовал, что настроение у него существенно улучшилось. Более того, нахлынуло какое-то странное расслабляющее удовлетворение, и его стало клонить ко сну. Мадди лежала рядом с ним под деревьями, сквозь листву проглядывало солнце, слышалось тихое журчанье воды… и его глаза сами собой закрылись.

Через некоторое время, открыв глаза, Митч увидел, что Мадди, приподнявшись на локте, наблюдает за ним. Он моргнул и пробормотал:

– Я заснул?

Она кивнула.

– Мгновенно. Словно свет выключили.

– Ох, прости…

– Не за что. – Мадди погладила его по щеке. – Я могла бы часами смотреть на тебя.

Согретый солнцем и еще не вполне проснувшийся, Митч сладко потянулся, зевнул и пробормотал:

– А тебе это не наскучит, принцесса?

– Никогда! Ты просто мечта художника! Надеюсь, ты не огорчишься. – Она протянула ему листок бумаги. – Вот, смотри…

Он взял листок – и окончательно проснулся. А горло перехватило так, что он не смог вымолвить ни слова. Мадди нарисовала его. Карандашом. Во сне его ресницы почти лежали на щеках. А челюсти были подчеркнуты резкими линиями. И каким-то образом ей удалось передать в черно-белом с оттенками серого рисунке лившиеся сверху солнечные лучи – так, что он был словно подсвечен сверху. Просто поразительно! Она была очень талантлива, несомненно талантлива.

Митч откашлялся и пробормотал:

– Значит, именно так ты меня видишь?

Она обвела пальчиком его тату.

– Я вижу тебя таким, какой ты на самом деле.

Он снова откашлялся, не зная что сказать. Наконец воскликнул:

– Ты невероятно одаренная!

Мадди выхватила листок из его пальцев и пристально всмотрелась в него.

– Но я вижу недостатки, – пробормотала она.

– А я – нет.

Она отложила свой рисунок и, вздохнув, проговорила:

– Это первое, что я нарисовала после смерти отца. Я растеряла навыки.

– Не думаю. – Митч покачал головой. – Но почему ты…

– После смерти отца я не хотела рисовать, – перебила Мадди.

– Но почему?

– Ну… из-за аварии, автомобильной катаст… – Подбородок ее задрожал, и Митч понял, что она едва сдерживала слезы. – Видишь ли, я чувствовала, что недостойна этого. Отказ от рисования был моим покаянием. Знаю, что это глупо, но я была девчонкой. Наверное, я думала так: отец любил мои рисунки, поэтому будет правильно, если мое увлечение умрет вместе с ним.

– Но почему ты считаешь, что он этого хотел? Чтобы ты отказалась от своего призвания?

Прикрыв глаза, она пробормотала:

– Дело в том, что отец погиб из-за меня.

– Но ведь это была авария: при чем тут ты?!

– За рулем сидела я.

О черт… Он должен был догадаться! Чувство вины. Теперь все ясно.

Мадди всхлипнула и проговорила:

– У меня были ученические права, но мне так хотелось сесть за руль… – По щеке ее скатилась слезинка. – Он не хотел ехать, но я настояла на своем. – Снова всхлипнув, она продолжила: – Я знала, что если пристану к нему, то он рано или поздно согласится.

Митч хотел ее обнять, но она отпрянула и покачала головой.

– Нет!

Он молча лег на одеяло, а она, прерывисто вздохнув, вновь заговорила:

– Иногда я просыпаюсь от звона автомобильных ключей. Воспоминание о том, как я трясла ими перед ним, оно до сих пор… Я все еще вижу его лицо, когда он отложил ручку, вздохнул и встал из-за стола. Знаешь, сколько раз я мысленно проигрывала эту сцену? Ох, я столько раз жалела, что не послушалась его…

Ее плечи затряслись, и она громко зарыдала. Митч отчаянно хотел утешить ее. Но он не потянулся к ней. А она, смахнув слезы, вновь заговорила:

– Я хотела поехать в магазин – купить блеск для губ. Единственную косметику, которую разрешала мне мама. В тот вечер у меня было свидание со Стивом. Я ехала и смеялась. Мне не понравилась песня по радио, и я решила поменять станцию. Отец предупредил меня, сказал, чтобы я была повнимательнее. Но я продолжала нажимать на кнопки.

Он разозлился и заорал на меня. А в следующую секунду в нас врезался грузовик. Очнулась я в больничной палате. И после этого вся моя жизнь изменилась. – Мадди резко приподнялась. – И знаешь, что всего хуже?

– Что? – спросил Митч со вздохом. Ему сделалось не по себе. Сколько же ей пришлось страдать!

– Все меня жалели, а я терпеть этого не могла! Ненавидела их всех! Они смотрели на меня с жалостью, а я… Мне от этого становилось еще хуже. Но они все равно жалели меня – ничего не понимали.

– Успокойся, Мадди, – прошептал Митч, поглаживая ее колено.

Она закрыла лицо ладонями.

– Они никогда не говорили мне, что я… – Она снова всхлипнула. – Не говорили, но думали о том, что произошло… Они должны меня ненавидеть!

– Нет, Мадди! Нет! – Он никогда не встречал ее родных, но был уверен, что она неправа. Достаточно было послушать ее рассказы, чтобы понять: семейство Донованов – не такое… как некоторые другие. – Мадди, уверяю тебя, они вовсе не ненавидят тебя.

Мадди шмыгнула покрасневшим носом и пробормотала:

– Если я сама себя ненавижу, то почему же не они?

Митч одним движением подхватил ее и усадил себе на колени. Затем обнял и проговорил:

– Тогда ты была ребенком. Каждый подросток так или иначе раздражает своих родителей. Разница лишь в том, что иногда… иногда последствия бывают ужасны и необратимы. Очень жаль, что именно так вышло с тобой. Но ты не должна из-за этого…

– Я сознаю это, но не могу. – Она прижала руку к сердцу. – Вот здесь… трудно.

Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в губы.

– Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?

– Не знаю, – вздохнула она. – Но я… работаю над собой. Ох, мне очень его недостает…

Митч стал поглаживать ее по спине.

– Знаю, принцесса, знаю…

– Ты очень мне помогаешь, Митч, – прошептала она.

– Я рад. А что еще я могу для тебя сделать?

Она подняла на него глаза, полные слез, и отчетливо проговорила:

– Ты должен бороться.

Глава 20

Митч смотрел в окно своей спальни. Уже наступила ночь, а день… О, день был ужасным. Он вздохнул и взъерошил волосы. И оглянулся на женщину, спавшую в его постели.

Полная луна окутывала серебристым призрачным светом. Волосы Мадди раскинулись на подушке, и она выглядела такой безмятежной… О, трудно было поверить, что она безудержно рыдала в его объятиях до тех пор, пока слез больше не осталось.

Ураган эмоций, так долго копившихся после смерти отца, казалось, что-то высвободил в ней. И теперь, во сне, ее лицо казалось безмятежным и умиротворенным. Но главная перемена была в другом – в ее решительности и уверенности в себе. Теперь она отчетливо видела дорогу, лежавшую перед ней, и твердо решила пойти по ней.

А он, Митч, теперь точно знал, что нужно делать. Отвернувшись от Мадди, он снова уставился в окно и пробормотал:

– Пришла пора расстаться с надеждами.