Текст книги "Подделка"

– Господи!

Тильда наклонила картину, чтобы лучше рассмотреть бабочек:

– Я не видела их пятнадцать лет.

– Скарлет, вероятно, была немного раздражена, когда их рисовала, – заметил Дэви, выруливая на мостовую. – Выглядит они так, словно способны ободрать корову до костей быстрее, чем пираньи.

– Неужели? Да… действительно, они несколько сердиты. Что же, у Скарлет были немалые проблемы.

– Хочешь попробовать добыть еще одну прямо сейчас? – разошелся Дэви.

– Ни за что! Иначе к завтрашнему дню меня просто хватит инфаркт. Ничего страшнее я в жизни не переживала.

Дэви удивленно вскинул брови:

– Вот уж не сказал бы! Ты была абсолютно правдоподобна.

– Правда? – оживилась Тильда.

– Настоящая актриса.

– Это все Гвенни, – призналась она, по-прежнему разглядывая бабочек. – Мы с Ив смогли бы сыграть леди Макбет еще в детском саду. А Надин была готова к этому еще раньше. Представляешь, картавила: «Все благовония Аравии…» Поразительное зрелище. Она была такая миленькая.

– Угу. – Дэви украдкой бросил взгляд на ее профиль. – Это у вас семейное.

– Да и ты был неплох! Сама Гвенни не смогла бы сыграть лучше, – заверила Тильда. – Да что там неплох, изумителен!

«Ты еще ничего не видела, Вилма!»

– Я тебе ужасно благодарна.

– Не за что, – пробормотал он, пристально глядя на дорогу.

Этой ночью Тильда готовилась к новой атаке, но когда Дэви ушел с Саймоном, замышляя бог знает что, почувствовали странное разочарование. Должны же они были как-то отпраздновать свою маленькую победу!

Надин заявилась вскоре после их ухода, по пути на репетицию с ансамблем Бартона, и отдала ей Стива, обзаведшегося кровавой царапиной на носу.

– Что стряслось? – ахнула возмущенная Тильда.

– Он встретил на лестнице Ариадну, – пояснила Надин, укоризненно грозя пальцем Стиву.

– И она напала на тебя, бедняжка? – посочувствовала ему Тильда, прижимая к себе маленькое мохнатое тельце.

– Нет. Это он бросился на нее и попытался… э-э… как бы это лучше выразиться… поиметь.

Тильда от неожиданности замерла, глядя в пуговичные невинные глазки.

– Стив, она кошка.

– А он мужчина, – возразила Надин, – Кстати, я опаздываю к Бартону. Где Дэви?

– Испарился вместе с Саймоном, – обронила Тильда, пытаясь сообразить, что теперь делать со Стивом. – Скоро вернутся.

К полуночи, когда вернулась Луиза, царапина уже подсохла, а вот Саймона и Дэви по-прежнему не было, но буквально через пять минут появились и они.

– Как удачно, – заметила Тильда, когда Саймон и Луиза исчезли на верхней площадке, – как раз вовремя.

– Удачно? Черта с два! Он весь вечер косился на часы. Должно быть, она сказала ему, когда приходит с работы.

Он раздраженно поморщился и ушел на чердак. Когда же часом позже она пришла туда со Стивом, Дэви уже крепко спал. Ну просто падший ангел в ее постели!

Точно. Люцифер прямо здесь. На ее простынях. Так и не научился надувать людей на небесах.

Но наутро, после того как она вывела Стива на утреннюю встречу с мусорным ящиком, оказалось, что Дэви вполне может быть на стороне ангелов.

– Доброе утро, – поприветствовала она Гвен и Ив, заход и в офис. – Что новенького? – Тильда налила стакан ананасово-апельсинового сока, посмотрела, как Стив штурмует миску с едой, и, повернувшись, увидела направленные на нее взгляды. – В чем дело?

– Прошлой ночью Луиза потолковала с Саймоном, – начала Гвен.

– Ты еще и говорить умеешь? – удивилась Тильда, поворачиваясь к Ив.

– Он из ФБР, – сообщила Ив, и Тильда с размаху осела в кресло, сжимая стакан с соком, как смертный приговор.

– И для чего он здесь?

– Работает с Дэви, – пояснила Ив. Тильда судорожно сглотнула.

– Дэви – и ФБР?!

Ив кивнула:

– Луиза нашла это волнующим. И только проснувшись, я поняла, что сие означает.

– Скажи, что ты мила с Дэви, – умоляюще попросила Гиен. – И не выводишь его из себя.

– Не вывожу, – пробормотала Тильда, кусая губы. – По крайней мере, в последнее время. Знаешь, это объясняет, почему он так лихо раздобыл все три картины. Если он из ФБР, он скорее всего знает о преступлениях все на свете.

– И каким же образом он начал расследовать подделку картин? – мрачно осведомилась Гвен.

– Пока что задал мне миллион вопросов. Но по-моему, он просто добывал общие сведения. Не думаю, что он здесь… из-за меня. Вспомните, мы ведь встретились в шкафу Клеа, так что вряд ли он мог планировать это заранее.

– Кстати, а что он делал в том шкафу? – вмешалась Ив. – ФБР село на хвост Клеа?

– Не думаю, – покачала головой Тильда. – Он сказал, что Клеа подговорила его финансового советника украсть все его деньги и теперь ему приходится их возвращать. Судя по всему, он занят личными делами.

– Но если он из ФБР, почему не добился ее ареста?

– Понятия не имею, – вздохнула Тильда, все еще стараясь осознать важность новой информации. – Может, это часть плана. Хитрый сукин сын, ничего не скажешь.

– Только не сердись на него, – взмолилась Гвён. – Лучше, чтобы он нам симпатизировал.

– Черт возьми, я с ним спала! – взорвалась Тильда. – И, думаешь, в процессе этого он упоминал о своем затраханном ФБР?! А может, Саймон просто пытается таким способом затащить Луизу в постель?

– Луиза уже была в постели, – напомнила Ив, глядя в потолок. – И в наручниках. Миленьких таких наручниках. Луиза спросила, где он их достал.

– Потрясающе, – саркастически бросила Тильда. – Сегодня заставь Луизу спросить, зачем он сюда явился.

– Она не сможет, – отказалась Ив. – Сегодня воскресенье. Она не существует до самой среды.

– Ей вообще не следовало бы существовать здесь, – сварливо огрызнулась Тильда. – Не собираешься объяснить ему, кто ты есть на самом деле?

– Нет. Видишь ли, у него странный бзик: он не спит с женщинами, имеющими детей. Если я признаюсь, он взбесится, – вздохнула Ив. – Я тут подумываю… может, Луизе не стоит возвращаться в среду? Оставлю ее в «Дабл тейк».

– Лучше придумай, куда она смылась сегодня, потому что Саймон наверняка захочет знать! – рявкнула Тильда, отодвигая стакан. Пить ей расхотелось. – Мужчины обычно скучают по женщинам, забавляющимся наручниками уже на вторую ночь.

– Мне тоже будет его недоставать, – жалким голоском призналась Ив, и Тильда отметила это «мне». Не Луизе! Самой Ив!

– Кого именно? – поинтересовалась Надин, входя из коридора. – Стив, маленький, как твой носик? – Стив поднял голову от миски, коротко тявкнул и вернулся к еде.

– Ну не чудесный ли голосок? – восхитилась Надин, потянувшись к пакету с соком. – А кто уезжает?

– Никто, крошка, – ответила мать, целуя ее в щеку. – Как твоя репетиция с Бартоном?

– Репетиция неплохо. С Бартоном хуже. Однако он хочет видеть меня сегодня, так что, возможно, извинится.

– А что он сделал? – насторожилась Ив, легко впадая и роль встревоженной матери.

– Ну, – начала Надин, садясь за стол, – он разыгрывает из себя необузданного бунтаря, изображает непонятого обществом, но на деле довольно консервативен. Ему совсем не понравилось платье Люси.

– Ну и дурак, – констатировала Ив. – Ты потрясающе выглядишь в платье Люси.

– Знаю, – кивнула Надин. – Возможно, я неверно о нем судила. Мужчины редко бывают такими, какими кажутся.

– Потом расскажешь подробнее, – предложила Тильда, думая о мирно спящем наверху Дэви. Дэви, защищенном надежной броней ФБР. – Сейчас мне нужно работать. Завтра начинаю Моне в Нью-Олбани.

Захватив стакан с соком и Стива – на случай появления Ариадны в галерее, – она спустилась в подвал. Вряд ли Дэви собирается ее арестовать: она далее не уверена, что он действительно имеет отношение к ФБР, но все же опасность есть опасность.

Тильда закрылась в мастерской отца, отрезала кусок пенопласта в масштабной пропорции со стеной в Нью-Олбани и принялась рисовать лилии в цвете, по-прежнему терзаясь неразрешенным вопросом.

– И это вместо того, чтобы сказать мне правду, – обратилась она к Стиву, лежавшему головой на лапах и терпеливо взиравшему на хозяйку. – Я же призналась, что рисую фрески. А он? Почему он не может быть со мной честным? Нет, заявляет, видите ли, что занимается торговлей. И консультирует! Какого черта?!

Она все еще продолжала рвать и метать, Когда два часа спустя кто-то постучал в дверь мастерской.

– Кто там? – проворчала она и, открыв, без особой радости увидела Эндрю.

– Можно поговорить с тобой? – спросил он, входя и захлопывая дверь.

– Говори, – коротко бросила Тильда, возвращаясь к работе.

– Это насчет Саймона. И Луизы.

– Живи своей жизнью, Эндрю.

– Я его не осуждаю. – Эндрю выдвинул табурет и уселся рядом с Тильдой. – Он вроде бы неплохой парень, да и первый шаг скорее всего сделала Луиза.

– Она набросилась на него у двери, – сообщила Тильда, поднимая кисть. – Настоящий сгусток похоти наша Луиза.

– Но она спит с ним здесь, – подчеркнул Эндрю. – А если Надин узнает?

– Что именно? Надин знает о Луизе.

– Но не знает, что Луиза…

– Что именно? – перебила Тильда, накладывая очередной мазок ультрамарина.

– Она считает, что Луиза просто поет.

– Эндрю, ты хороший человек, но идиот. Надин абсолютно точно знает, что собой представляет Луиза. Надин умнее нас всех, вместе взятых.

– Да, но она не должна видеть все это, – запротестовал Эндрю, ерзая на табурете. – Я хочу, чтобы Ив отказалась от Луизы.

– Допустим, она это сделает. И кто тогда будет звездой «Дабл тейк»?

Эндрю недоуменно моргнул:

– Нет, пусть она будет Луизой, но только на сцене.

– Знаешь, – заметила Тильда, откладывая кисть, – иногда ты рассуждаешь как нормальный мужик. Традиционной ориентации. Добропорядочный обыватель.

– Почему? Что я такого сказал? – возмутился Эндрю.

– Ты хочешь, чтобы Ив проявляла сексуальность исключительно по службе. В твоем клубе. Не годится, Эндрю. Сдаешь ей крапленые карты и хочешь, чтобы она играла по твоим правилам.

– Несправедливо! Я же не знал, что я гей! И когда признавался ей в любви, действительно любил.

– Именно поэтому уважай ее такую, какая она есть.

– Я бы так и делал, – нахмурился Эндрю, – если бы она сама знала, какая она. По-моему, она об этом понятия не имеет.

– Даже если и так, решать ей, а не тебе, – резонно заметила Тильда, снова взявшись за кисть.

– Похоже, дела с Дэви обстоят неважно, – вздохнул Эндрю. Тильда упрямо выдвинула нижнюю челюсть:

– Понятия не имею, о чем ты.

– Ив сказала, что вы с ним занимались довольно-таки вшивым сексом на диване.

– Интересно, существуют семьи, в которых не обсуждается сексуальная жизнь друг друга? Если таковые имеются, попрошусь к ним на постой.

– Почему ты не вышла за Скотта? – покачал головой Эндрю. – И секс был хорош, и он идеально тебе подходил.

– И все же бросил меня. Желаешь поговорить еще о чем-то, столь же беспросветном?

– Нет. – Эндрю встал. – Поговори с Ив, хорошо?

– Это ни к чему, – бросила Тильда, не поворачиваясь. – Она и без того уже решила ограничить существование Луизы рамками «Дабл тейк». Все твои желания исполнились.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Эндрю и, крайне обрадованный, пошел наверх, оставив Тильду в сильнейшем раздражении.

Хорошо еще, что следующая фреска делается с Моне. Легче копировать. Даже сам Моне подделывал свои собственные водяные лилии, выпуская их поточным методом, как на фабрике. Она совершенно не терзалась угрызениями совести, рисуя их на стене. Моне скорее всего сделал бы то же самое, будь гонорар достаточно высок.

«Почему ты не вышла за Скотта?»

Тильда отошла от стола и оглядела ряд белых шкафчиков, набитых фамильными секретами.

– Ты заложила свою жизнь ради них, – сказал Скотт, искренне не понимая, зачем ей это нужно. Поэтому она и не могла выйти за него. Она и так постоянно подводила семью, идя напролом. И самое меньшее, что могла для них сделать – постараться, чтобы все выжили. Чтобы все, ради чего трудился отец, не было потеряно навсегда. В конце концов, терпеть осталось не так много: всего-то лет пятнадцать, не больше. Она выдержит. Но Скотту всего не объяснишь.

Возможно, потому, что Скотт не знал о существовании собранных в этом подвале за последние триста лет неудачных подделках Гуднайтов.

Разве могла она рассказать ему о похороненных в шкафах Дюрерах, Буше, Коро и Бог-знает-кого-еще, принадлежащих кисти Гуднайтов и в большинстве своем относящихся к тому периоду, когда они еще носили фамилию Джордано, позже переделанную на английский лад. И в каждой картине имелся свой крошечный недостаток, не позволявший благополучно продать ее.

Она не могла признаться в этом ни ему, ни кому-либо другому. А стать женой человека, с которым не можешь быть полностью откровенна, по ее мнению, не слишком блестящая идея.

Тильда вздохнула и принялась вытирать кисти. Сегодня предстоит вернуть еще одну картину, а парень, который поможет ей это сделать, скорее всего, работает на ФБР.

– Господь свидетель, Стив, – сказала она песику, – как только я верну картины, больше никогда не сделаю ничего дурного.

Стив скептически фыркнул, поэтому она покачала головой и поднялась наверх – готовиться к очередному мошенничеству в компании с возможным сотрудником ФБР.

Глава 10

Войдя в комнату за сумочкой, чтобы идти на ранний обед с Мейсоном, Клеа увидела Рональда, стоявшего над бесчувственным телом официанта Томаса.

– Что ты здесь делаешь? – возмущенно прошипела она, закрывая дверь. – И что ты сотворил с бедным Томасом?

– Он копался в твоем шкафу. Я поймал его на воровстве, – заявил Рональд, преисполненный праведного гнева.

Клеа с трудом заставила себя не хмуриться. С таким же трудом она удержалась от желания избить Рональда до полусмерти модной сумочкой от Гуччи.

– Рональд, ты застал его во время уборки. Это новый слуга.

– Правда? Ну… я всего лишь слегка его стукнул.

– Чем? Арматурным прутом? – Клеа наклонилась, чтобы взглянуть на Томаса. Дышал он ровно и не выглядел неестественно бледным или красным, правда, лоб его был украшен багровой шишкой и синяком. – Почему ты ударил его дважды?

– Вовсе нет. Синяк у него уже был. Клеа выпрямилась:

– И что теперь прикажешь с ним делать?

– Я избавлюсь от него, – пообещал Рональд. – Предоставь все мне.

– Ни в коем случае! А кто будет готовить ужин? – разозлилась Клеа, потрясенная мужской бесчувственностью, и, переступив через Томаса, села за туалетный столик. – И вообще, как ты здесь оказался? – спросила она, вглядываясь в собственное отражение.

– Я должен был тебя увидеть, – признался Рональд, сияя улыбкой. – Дорогая, ты ослепительна.

– Спасибо, – механически поблагодарила она. – Так как ты сюда попал?

– Черный ход не был заперт, – пояснил Рональд, обнимая ее. – Пойми же, я истосковался. И хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Теперь я сам о тебе позабочусь.

– Ну да, – кивнула Клеа, высвобождаясь. – Для начала ты нокаутировал слугу, прежде чем тот успел постирать мое белье, и прислал мне наемного убийцу. Огромное спасибо.

– Мне казалось, ты просила наемного… – оскорбился Рональд, красноречиво жестикулируя.

– Нет, – терпеливо втолковывала Клеа. – Нужно было послать его к Дэви. Прямой маршрут.

– Я хотел, чтобы ты знала, на что я иду ради тебя, – запротестовал Рональд. – Кроме того, я ему заплатил. Тебе только и оставалось сказать, чего именно ты хочешь.

– Это верно. С твоей стороны было очень мило заплатить ему, Спасибо, Рональд.

Рональд расслабился.

– Но в следующий раз так не делай. Он такой страшный!

– Я его не видел. Говорили по телефону, а потом я перевел деньги.

– Ах вот как? – окончательно разозлилась Клеа. – Значит, ты вполне мог подослать мне какого-нибудь спятившего серийного убийцу?!

Рональд удивленно вытаращился на нее:

– Мне показалось, что ты хочешь именно этого.

«Господи, где только я нахожу таких идиотов? Или в меня с рождения встроен некий магнит, притягивающий их, как мух на мед?»

– Я тут подумал, что мы можем пойти в ресторан и отпраздновать, – сказал Рональд, подвигаясь ближе. – Или остаться дома.

Клеа поспешно отодвинулась.

– Сейчас не время, Рональд. Может, на следующей неделе, А сейчас тебе пора. – Она встала, – И сделай что-нибудь с Томасом, прежде чем…

– Это одна из картин, которые ты купила? – перебил Рональд. Клеа оглянулась и увидела прислоненную к стене Скарлет Ходж, только что вернувшуюся из багетной мастерской.

– Да. Это часть коллекции.

– Мне нравится. У тебя прекрасный вкус.

Клеа с сомнением воззрилась на картину. На ее взгляд, она выглядела довольно любительской и слишком пестрой. Кроме того, она уже знала, что этот болван Рональд совершенно не разбирается в искусстве.

– У художника вполне отчетливый стиль, – продолжал Рональд. – Сколько ты заплатила?

– Тысячу, – призналась Клеа, все еще терзаемая жадностью, хотя пока еще не выписала Гуднайтам чек. – И вряд ли она так уж хороша. До своей смерти эта Ходж написала всего шесть картин.

– Она умерла?! – Рональд присвистнул. – Это значительно повышает цену. Ты скорее всего получишь неплохую прибыль. Неплохо бы отвезти картину в Майами: вот где настоящие денежки, – объявил он, вставая и обнимая Клеа за плечи. – У тебя верный глаз, лапочка. Жаль, что нельзя раздобыть пять остальных.

Клеа брезгливо поморщилась. Сколько раз говорить, чтобы он не смел называть ее «лапочкой»?

Тут Рональд поцеловал ее, и она промолчала. Поцелуй сам по себе неплох, лучше некоторых, хотя и хуже многих, но беда в том, что момент выбран самый неподходящий.

Но все же она не отстранилась. Что ни говори, а он платит Форду. И обещал покопаться в прошлом Гвен.

– Скажи, – спросила она, когда он поднял голову, – ты что-нибудь узнал о Гвен Гуднайт?

Рональд не сразу понял, о ком идет речь.

– Гвен… а, ты о той женщине? Она разорена. Галерея заложена и перезаложена.

– И чем это может мне помочь? – фыркнула Клеа отступая.

– В чем именно? – осведомился Рональд.

– Добудь что-то получше, – велела она. – Например, что она была проституткой или что убила мужа… Ну, нечто в этом роде. Такое, что подкосило бы и ее, и чертову галерею.

– Не думаю, что она из таких женщин, – с сомнением проговорил Рональд.

Клеа снова подступила ближе, взглянула на него, и он поперхнулся.

– У каждой женщины есть секреты, – тихо пояснила она. – Раскрой тайны Гвен Гуднайт, и я поведаю тебе кое-какие из моих.

– Я это сделаю, – промямлил он едва слышно.

– Клеа! – окликнул Мейсон, постучав в дверь. Испуганная Клеа подтолкнула Рональда к шкафу.

– Сиди там. В самой глубине. Справа, только справа, на случай если он откроет дверь. И чтобы ни звука!

– А… – начал было Рональд, но, увидев ее лицо, замолчал, кивнул и забрался в шкаф. Клеа прикрыла дверцу, но вспомнила о картине и, снова открыв дверцу, бросила туда же и ее. Картина была сюрпризом, предназначенным для именинного подарка Мейсону – вместе с роскошным тортом, вином и сексом, – в обмен на обручальное кольцо с внушительным бриллиантом в десять карат, как полагается в таких случаях. Но сейчас еще слишком рано показывать картину. Никогда не следует торопить мужчину.

Клеа поспешно повернулась и едва не споткнулась о Томаса.

Господи!

Что же, абсолютно ясно, что Мейсону просто нельзя входить в ее спальню!

Она схватила жакет, переступила через Томаса и осторожно выскользнула за дверь, едва приоткрыв ее, чтобы Мейсон не смог ничего увидеть.

– Готова? – спросил он.

– Разумеется, – улыбнулась Клеа, как всегда оживленная и дружелюбная.

Спускаясь вниз, она то и дело поглядывала на Мейсона. Сказать ему, что Гвен разорена? Однако неизвестно, отвернется ли он от Гвен или наоборот, захочет вытащить из болота?

– Прекрасно выглядишь, – улыбнулся ей Мейсон.

Пожалуй, он спасет Гвен. Рональду придется копнуть глубже.

– Спасибо, – прошептала Клеа, целуя его в щёку.

Придется усерднее взяться за дело. «Жаль, что нельзя раздобыть пять остальных», – сказал Рональд. Это означает, что Мейсон хотел бы иметь все шесть. Вот был бы сказочный подарок на день рождения! Но насколько это сложно? Что, если поместить объявление в газете? Вдруг кто-то вздумает покопаться в хламе на собственном чердаке?

– После обеда у меня деловое свидание, – объявил Мейсон, открывая дверцу «мерседеса». – А вечером в музее вернисаж. Я думаю, неплохо бы нам пойти.

– Еще бы!

«О черт, опять картины!»

Когда Мейсон умрет, нужно подобрать мужа с более приемлемым хобби. Вроде моды.

Клеа увидела себя на показах в первом ряду, перед самым подиумом, и мечтательно улыбнулась.

– Вначале я даже не мог предположить, что ты интересуешься картинами, – признался Мейсон, гладя ее по руке. – И теперь очень этому рад.

– О, ты еще многого обо мне не знаешь, – заверила Клеа, усаживаясь в машину. Пора заняться осуществлением планов.

Спустившись после обеда вниз, Тильда держалась с Дэви более напряженно, чем обычно, но он посчитал, что всему причиной волосы и одежда: перед ним стояла рыжая девица с темными глазами, в голубом жакете, очень деловитая и отчужденная. Чтобы немного поднять ей настроение, он включил радио и нашел Шелби Линн.

– Ужасный жакет, – заметил он, едва она села в машину.

– Взяла у Гвенни. В нем она куда-то ходила на собеседование по поводу работы.

– Когда-то?

– Но это не ее стиль. Какие будут инструкции?

– Те же, что и вчера, – ответил Дэви, стараясь не смотреть ей в глаза. Забавно, как меняют человека темные контактные линзы. – Мне недостает твоих глаз, – заметил он вслух. Она растерянно уставилась на него – и вдруг улыбнулась потрясающей кукольной кривоватой улыбкой. Дэви облегченно вздохнул: «Слава Богу, я вернул прежнюю Тильду».

– Сможешь снова их увидеть, когда получим русалок, – пообещала она, слегка расслабившись.

– Русалки, – мечтательно протянул Дэви, заводя мотор. – Уж скорей бы.

Олафсоны жили в аккуратном маленьком квадратном домике, окруженном узким ухоженным газоном, окаймленным, в свою очередь, чистеньким бетонным бордюром. Вдоль дорожки росли петунии, высаженные с интервалами ровно в шесть дюймов. Единственным, что портило уныло-безупречный пейзаж, была шина, прислоненная к белоснежной стене гаража.

– Кто-то из хозяев большой поклонник порядка, – сообщил Дэви. – А кто-то – нет.

– Верно, – согласилась Тильда.

– Молись, чтобы я попал на второго, – прошептал Дэви, насаживая на нос очки в роговой оправе. – И чтобы аккуратиста не было дома.

– Молюсь, – заверила Тильда. – Так вот где очки. А я не могла понять, что с ними случилось.

– На этот раз я Стив Олсон. Ты в любом случае моя жена. При некоторой удаче обойдусь без тебя, если же нет…

– Я немедленно подхожу и начинаю пропалывать петуньи.

– Ты помнишь…

– Бетти-зануда, Вероника-стерва, Вилма-шлюха.

Когда в дверях возникла миссис Олафсон, грозно хмурившаяся, огромная и толстая. Дэви понял, что надеяться на удачу было несколько преждевременно. Скорее всего, это и есть домашний тиран.

– Добрый день, – улыбнулся он. – Я…

– Приехали за шиной? – перебила миссис Олафсон. – Слава Богу. Я хочу, чтобы ее забрали до того, как муж вернется домой…

– За шиной? – Дэви мысленно выругал себя за слишком поспешные выводы. – Нет, я не за шиной, но, если хотите, могу забрать ее с собой. Место в багажнике найдется.

– О, какое счастье! – просияла миссис Олафсон. – Муж так расстраивается, если что-то нарушает порядок.

– Знаю, как это бывает. Моя жена… – Дэви покачал головой. – Иногда мне хочется заляпать грязью всю кухню просто из духа противоречия.

Миссис Олафсон тяжело вздохнула, признательно улыбнулась, и Дэви понял, что попал в точку.

– Не хотелось бы задерживать вас, но, видите ли, тетка моей жены приезжает в город, чтобы отпраздновать свое шестидесятилетие, и жена хотела бы подарить ей картину, которую та здесь как-то видела.

– Здесь? – Признательная улыбка миссис Олафсон бесследно исчезла: – Я не…

– Она приезжала сюда с подругой несколько лет назад и видела картину с русалками.

– Ах, эту… – Миссис Олафсон неодобрительно поджала губы. – Это картина моего мужа.

«Дьявол! Надо же…»

– Моя жена просто мечтает заполучить эту картину, миссис Олафсон. Как вы думаете, ваш муж продаст ее за двести долларов?

– Вряд ли, – неприязненно процедила миссис Олафсон. – Он очень к ней привязан.

Дэви заложил руки за спину:

– О Господи, похоже, мне крупно нагорит.

Тильда немедленно вышла из машины и направилась к крыльцу. Миссис Олафсон снова нахмурилась.

– Понимаешь, Вероника, – покаянно начал Дэви и увидел, как лицо Тильды исказилось яростью.

– Какого черта ты здесь валандаешься? – вскричала Тильда, огрев его по руке сумкой. – Тетя Гвен уже в аэропорту. Ждет нас, а ты знаешь, как я ненавижу опаздывать!

– Да, но… – пролепетал Дэви, потирая руку.

– Поделом мне, не надо было посылать тебя одного, – разорялась Тильда. – Послушайте, миссис Как-вас-там, простите, но моему мужу ничего нельзя поручить. Мы заплатим нам сотню баксов за эту мазню. Наличными.

Она улыбнулась, очевидно, крайне довольная собой, и миссис Олафсон робко подвинулась к Дэви.

«Молодец, девочка», – одобрительно подумал он.

– Ну… видишь ли, дорогая…

Она снова замахнулась, и он поспешно втянул голову в плечи.

– Ты предложил ей больше, – констатировала Тильда топом обвинителя на процессе. – Послушай, Стив…

– Понимаю, милая, ты расстроена, и не без основания. – Он умоляюще развел руками. – Но миссис Олафсон говорит, что ее мужу картина очень нравится.

– И моей тетушке тоже! – рявкнула Тильда.

Дэви и миссис Олафсон обменялись беспомощными взглядами.

– Милая, если бы ты только дала мне шанс…

– Могу дать пять минут, – отрезала Тильда. – А потом уезжаю в аэропорт без тебя.

Она как одержимая понеслась к машине. Дэви проводил се тоскливым взглядом.

«Настоящий клад. Такие женщины ценятся на вес рубинов. Подлинных. Не синтетических», – промелькнуло у него в голове.

– Видите ли, миссис Олафсон, – сказал он вслух, – она не всегда такая. Обычно Вероника очень милая. Просто сегодня расстроена. Это из-за картины.

Миссис Олафсон сочувственно покачала головой:

– Ей не стоило бы так обращаться с вами.

Дэви пожал плечами:

– Не обращайте внимания. Да и что я могу теперь поделать?

Женщина кивнула.

– Послушайте, – пробормотал Дэви е ноткой отчаяния в голосе. – Как вы считаете, ваш муж продаст картину за двести пятьдесят? Я могу сказать Веронике, что дал вам только сотню. Ей знать не обязательно.

Миссис Олафсон, очевидно, разрывалась между желанием избавиться от картины и страхом рассердить мужа.

– Он действительно ее любит, – призналась она, брезгливо морщась. – Омерзительная мазня. Голые русалки.

– Вот как? – воскликнул Дэви с искренним участием. – Вы, должно быть, ужасно страдаете. Смотреть на такое каждый день…

– Уж это точно, – вздохнула миссис Олафсон. – Настоящий разврат.

– Вот вам и выход. Продайте ее мне и больше никогда в жизни не увидите, а мне не придется…

Дэви оглянулся на машину, и Тильда немедленно нажала на клаксон.

«Обожаю тебя, моя Вероника», – мысленно похвалил ее Дэви.

– А он получит деньги. Разве это не справедливо?

– Да, – задумчиво согласилась миссис Олафсон. – Он хотел вычистить подъездную дорожку.

Дэви оглядел безупречно чистый асфальт. Помешательство мистера Олафсоиа на чистоте, контроле и отвратительных русалках рисовало его как человека, с которым Дэви не хотелось бы встречаться.

– Надеюсь, у вас не будет из-за меня неприятностей? – спросил он на всякий случай.

– Нет, нет, – заверила она.

Дэви вынул бумажник и принялся отсчитывать деньги.

– О, у меня нашлись еще десятка, пятерка и два бакса. Всего двести шестьдесят семь, – объявил он, неожиданно ощутив нечто вроде угрызений совести. – Как по-вашему…

Тильда громко хлопнула дверцей, выходя из машины, обогнула ее и села за руль.

– Минутку, дорогая! – испуганно окликнул Дэви.

– Сейчас принесу, – пообещала миссис Олафсон и ушла в дом.

– Всего минутку, честное слово, – продолжал Дэви, подходя к краю крыльца и умоляюще глядя на «жену».

Тильда включила зажигание, и Дэви снова представил ее в черной коже.

Вернувшаяся женщина отдала Дэви картину, а он протянул ей деньги.

– Можете пересчитать, – предложил он, нервно оглядываясь.

– Я вам верю. Поезжайте.

– Спасибо, – выдохнул Дэви, сбегая с крыльца.

– Вот она, дорогая! – воскликнул он достаточно громко, чтобы слышала миссис Олафсон. – Еще один момент – и все.

Тильда выхватила у него картину, и Дэви помчался по дорожке.

– Куда это тебя несет? – злобно взвизгнула она.

– Сейчас, сейчас, дорогая, – откликнулся Дэви, схватил шину, помахал миссис Олафсон, расплывшейся в ответной улыбке, и ринулся к Тильде, успевшей уже открыть багажник.

«Черт, до чего же я удачно женился», – подумал он, садясь в машину.

Не доезжая до шоссе, Дэви велел ей остановиться, и Тильда мгновенно подчинилась.

«Какая покорная женушка! И горячая, просто спасу нет!»

– Ну и что… – начала она, но он повернулся к ней, закрыл рот поцелуем, и она вцепилась в него и так ответила на поцелуй, что Дэви на секунду забыл собственное имя.

– О, – выдохнула Тильда, – ты на самом деле очень хорош. И за что мне такая награда?

– Ты была великолепна, – признал Дэви, стараясь отдышаться.

– Правда? – переспросила она, снова ошарашив его кривоватой улыбкой.

– Прелестная стерва. Ты, случайно, не держишь кандалы па чердаке?

– Ты омерзителен, – с улыбкой сообщила Тильда.

– Кстати, насчет мерзости… совсем забыл!

Дэви достал картину с заднего сиденья. На холсте резвились пухленькие оленеглазые русалки с розовыми грудями, плавающие в шахматном море: манящие, несколько злобноватые но вообще-то весьма симпатичные.

– Ну как? – спросила Тильда, глядя на картину.

– Миссис Олафсон посчитала ее развратом, – заявил Дэви, представив себе подпрыгивающих в воде русалок. – Но мне так не кажется.

– Голые груди. И они этого не стыдятся.

– Женщины в моем вкусе. Правда, выглядят немного… – Дэви поискал нужное слово, – агрессивными. Но в хорошем смысле.

– Бедный мистер Олафсон, – вздохнула Тильда. – Лишился своих русалочек ради каких-то двух с половиной сотен.

– Я поднял цену до двухсот шестидесяти семи, – поправил Дэви, вдруг представив себе отдавшуюся на волю волн Тильду. – Знаешь, эти русалки чем-то похожи на тебя.

Тильда выхватила у него картину:

– Ты забываешься, Демпси. Думай о работе.

Она с грустной улыбкой обвела кончиком пальца пенный гребешок волны.

– Что с тобой? – встревожился он.

– Все великолепно, – заверила она, возвращая картину на заднее сиденье.

Едва войдя в галерею, они услышали громкие голоса в офисе. Дэви последовал туда за Тильдой и увидел Ив, Гвен и незнакомого парня, собравшихся вокруг рыдавшей Надин.

– О нет, – ахнула Тильда, шагнув к племяннице.

– Что случилось? – спросил Дэви, поискав взглядом следы крови и сломанные кости.

– Несчастная крошка, – бросила Тильда, не оборачиваясь.

– Этот жалкий маленький слизняк Бартон бросил ее, – воинственно пояснила Ив. – По-моему, его давно следует оскопить!

– Это потом, – возразил незнакомый Дэви парень, обнимая Надин. – Сначала несчастная крошка. Месть – после.