Текст книги "Подделка"

– Этот человек поцеловал тебя, – обвинила она.

– Да. Он хочет помочь нам управлять галереей.

«И еще много чего».

– Нет, – очень убежденно проговорила Надин. В дверях замаячил Итан.

– Что? – не поняла Гвен.

– Нет, – повторила Надин. – Галереей управляем мы. Никаких чужаков. Только семья.

Гвен только руками развела, потрясенная такой самоуверенностью.

– Ты же позволяешь Итану помогать!

– Итан – тоже член семьи, – объявила Надин, и Итан растерянно посмотрел на нее. – Он как Дэви.

– Дэви? Солнышко, Дэви в любой момент может уехать.

– Нет. Он останется и женится на тете Тильде, и они будут управлять галереей, пока я не окончу колледж. А потом они могут отойти от дел, и я займу их место. Неплохая карьера, верно?

Гвен осторожно присела на край стола:

– Надин, милая, деточка, твоя тетя ненавидит галерею и любит свои фрески, а это означает, что она всегда в разъездах. А Дэви – типичный пончик. Не думаю, что они все еще… э-э… встречаются.

– Иногда взрослые бывают так слепы, – покачала головой Надин.

– Только взрослые? – усмехнулась Гвен, поглядывая на Итана. – Боюсь, ты сама немного близорука.

Итан круто развернулся и вышел в галерею.

– Я все вижу, – заверила Надин.

– Итан без ума от тебя.

– Знаю.

– И относится к тебе совсем не по-братски.

– Знаю.

– И?! – не выдержала Гвен.

– Не понимаю, – нахмурилась Надин. – Просто мое сердце не замирает, когда он рядом. А ты? Ты понимаешь?

Гвен подумала о Мейсоне.

– Понимаю.

– А если я попытаюсь выяснить, и окажется, что того самого и нет, что мне тогда делать? Он мой лучший друг. Я не могу его потерять. А если солгу и попытаюсь притвориться, он догадается, потому что знает меня лучше всех на свете. Вот уже десять лет, как мы дружим.

– Да-а, – протянула Гвен. – Какой-то смысл в этом есть.

– А насчет Тильды ты ошибаешься. Дэви способен ее рассмешить. Я уже не помню, когда в последний раз слышала ее смех, но он ее смешит.

– Ты права. Но серьезные отношения основаны не только на смехе.

– Зато это хорошее начало, – отпарировала Надин. – Они честны друг с другом. Честны и откровенны. Родные люди.

– Совершенно чужие люди. Твоей тете Тильде есть что скрывать, а Дэви тоже не мальчик из церковного хора.

– Я вижу то, что вижу, – не отступала Надин. – И не думаю, что тебе следует целоваться с мистером Фиппсом.

– Ну-ну, бабушкам тоже позволено встречаться с мужчинами, – раздраженно напомнила Гвен, уходя в офис. Внучка последовала за ней.

– Какая жалость, что мистер Форд оказался киллером.

– Надин, ты не можешь знать этого наверняка, – устало ответила Твен, морщась от вернувшейся головной боли. – И вообще я иду спать.

– Может, он убивал только тех, кто этого заслуживает? – предположила Надин. – Вроде Джона Кьюсака в «Поворотном моменте». И вершил праведный суд.

– Доброй ночи, Надин, – вздохнула Гвен, открывая дверь, – и оцепенела.

На пороге стоял едва вмещавшийся в проем Форд.

– Прошу прощения. Ну, как все прошло?

Надин, тихо ойкнув, растаяла в галерее.

– Неплохо, – кивнула Гвен, стараясь дышать ровно.

– С улицы все выглядело прекрасно. Когда я ушел. Через окно.

– Вот как? Спасибо.

– Хорошо мы поработали. Такая чистота.

– Спасибо, – повторила Гвен, кивая как идиотка.

– Спокойной ночи, – сказал Форд.

– Спокойной ночи.

Форд пошел к себе.

«Сейчас я грохнусь в обморок. Дыши, ради Бога, дыши!» Какая же она дура! Мейсон поцеловал ее, и ничего не случилось, а стоило Форду показаться в дверях, как она задыхается.

– Как считаешь, он слышал, что я говорила? – поинтересовалась вернувшаяся Надин.

– Он слышит все. А теперь я иду спать. Если передумаешь насчет Итана, не занимайся сексом на офисном диване.

– Угу, и не стану засовывать бобы в нос, – разозлилась Надин.

Гвен отвернулась от нее и направилась к себе, чтобы ни о чем больше не думать.

Тильда, дрыгнув ногами, сбросила джинсы и, голая, подкатилась к Дэви, тоже успевшему растерять остатки одежды.

– Это еще не все, – выдохнула она, чувствуя жар его тела. Она не могла насытиться близостью, ей хотелось вползти в него, спрятаться, остаться в нем навсегда.

– Господи, да, – шепнул Дэви, сжимая ее крепче.

– Я имею в виду – обо мне. – Тильда закрыла глаза, ощущая скольжение его тела по своему, давление его пальцев на свои бедра, желая его всего, горячего и неутомимого, в себе, и как можно скорее. – Мне нужно рассказать еще кое о чем.

– Говори. – Дэви наклонил голову.

– Мой дед продал Писарро в Метрополитен-музей. – Она охнула, когда он припал к ее груди и захватил губами сосок. – Картина была написана при жизни самого Писарро. – Тильда зарылась пальцами в его волосы и выгнулась, чтобы унять бурление в крови. – Ее написал мой прадед. Прекрасная копия.

Дэви поцеловал ее в шею.

– Мой дед продавал Бруклинский мост на металлолом, – прошептал он. – Трижды.

Он провел языком по хрупкой ключице.

– Мой прапрадед обвел вокруг пальца Лувр, – призналась Тильда, позволив руке отправиться в путешествие в южном направлении. Дэви вздрогнул. – Теперь там тоже висит Гуднайт.

Она нашла его, твердого, набухшего, и стала гладить, пока Дэви не поймал ее руку.

– Прекрати! – задохнулся он. – Иначе все будет завершено еще до конца моего срока.

– У тебя такой большой срок?

Она поцеловала его и отпрянула, не коснувшись языком языка.

– Нет. Это у тебя такая горячая ладонь. – Он сунул руку между ее бедер. – Кажется, я помню. Бывал здесь раньше. – Его палец проник внутрь, и она вскрикнула.

– Мой прадед выманил у Вандербильта железную дорогу, – прошептал он ей на ухо. – Иисусе, Тильда…

– Знаю. Знаю. – Она закрыла глаза, закусила губу и отдалась жару, который он пробуждал в ней. – Слушай меня. – Упоенно раскачиваясь, она дышала в одном ритме с движением его руки. – Слушай меня. Слушай меня. Моя семья подделывала картины уже… О Господи, трахни наконец меня!

Дэви лег между ее бедер, и она снова выгнулась, чтобы встретить его, и он скользнул в нее, быстро, резко, заставив вопить, задыхаться и кусать его плечо, пока он держал ее, входя все глубже. Горячий вал накрыл ее с головой, и она взлетела на гребне, лихорадочно ловя ритм.

– О Боже, как хорошо! Не останавливайся! Только не останавливайся! – Тильда двигалась в унисон с ним, ощущая, как нарастает напряжение, купаясь в горячечном жару. – Я тоже подделываю картины, – шептала она, а он сжимал ее все крепче. – Моя… семья… занималась этим… четыре века… – Дэви прикусил мочку ее уха, и она задрожала. – Мы были мошенниками… целую вечность.

Он приподнялся над ней, вонзаясь еще резче, заставив ее охнуть. И улыбнулся, возбужденно блестя глазами.

– Матильда, моя бабка была цыганкой. Мы украли гвозди из распятия Христова. Попробуй теперь взять верх!

Она подняла бедра, чтобы вобрать его в себя, толкнула на спину, оседлала и зажмурилась, когда он наполнил ее до отказа, впиваясь пальцами в бедра.

– Я была Скарлет, – прошептала она, укачивая их обоих до состояния беспамятства, ощущая его всего своим разгоряченным, трепетным телом. – Моя мать была Гомером. Бабушка подделывала Кассатт. Прабабушка…

– Какое счастье, что вас было много, – заметил Дэви, стискивая ее еще сильнее.

– Моя прабабушка, – повторила Тильда, судорожно сжимая внутренние мышцы, и замерла, наслаждаясь напряжением, зная, что вот-вот из горла вырвется вопль. «О, вот это настоящее», – подумала она, глядя на Дэви, державшего ее так, словно он вообще не намеревался отпускать.

– Только не говори, что прабабуленька была чиста, как снег, – выдавил Дэви, тяжело дыша. – Я надеялся, что за тобой – века и века.

Тильда медленно наклонилась, чувствуя, как кровь угрожающе сгущается в жилах, и поцеловала его, жадно и крепко.

– Моя прабабка Матильда, – прошептала она, начиная двигаться, – продала поддельного Ван Гога самому Муссолини.

– Умная женщина, – одобрил Дэви, наблюдая за ней.

– Это была плохая подделка, – пояснила она, приближаясь к финалу.

Он выгнулся, и она задохнулась, когда он достиг самой сердцевины жидкого пламени.

– Это была ужасная подделка. – Она снова вздохнула, не сводя с него глаз. Не вытирая выступившего на лбу пота. – Всякий мог понять, что это подделка.

«Вот оно, – подумала она, едва он шевельнулся, – сейчас. Он, должно быть, сошел с ума».

Дэви снова пошевелился, стараясь добраться до ее губ.

– Вы с ней похожи?

– Да, – кивнула она, полузакрыв глаза. «Почти… почти. Вот. Вот оно».

Он подался вверх, заставив ее вскрикнуть.

– Она была голой, когда продавала ему картину?

– Да, – ответила Тильда, захлебываясь от жара. – Да.

– Я бы тоже ее купил.

Дэви ловко перекатился, подмяв ее под себя, и Тильда в исступлении вонзила в его спину ногти и впилась зубами в плечо, смятая нарастающими спазмами, цепляясь за него, пытаясь поглотить, растерзать, овладеть, отнять все, чем он обладал, все, что захватил у нее. И это длилось, длилось и длилось.

Придя в себя, Тильда ощутила его содрогания и поняла, что он тоже кончил, что держится за нее, как утопающий за соломинку, и что ей безразлично все на свете, кроме одного: она должна снова получить его и как можно скорее.

– Иисусе, – выговорил наконец Дэви, все еще пытаясь отдышаться.

– Я хочу сделать это еще раз, – объявила Тильда между вздохами и стонами.

– Да. – Дэви коснулся губами ее шеи. – Я тоже. Может, как-нибудь на той неделе?

– Это было так хорошо, – улыбнулась Тильда, вытягиваясь под ним. – О Боже, это было просто здорово.

– Я уже говорил тебе, как счастлив… знакомиться с твоей семьей? Надеюсь, у тебя тысячи родственников. – Он яростно поцеловал ее. – Ты неотразима, Скарлет.

– Неплоха, – скромно поправила Тильда.

– Мировой класс, – возразил Дэви, уронив голову в ложбинку между ее ключицами. – Думаю, ты оставила на мне свои метки.

Тильде наконец удалось выровнять дыхание.

– Думаю, ты тоже.

– Это для того, чтобы я смог найти дорогу назад. Черт, как же ты хороша.

– О, прекрати. – Тильда подняла бедра, чтобы он скатился с нее, и проворно последовала за ним, стараясь сохранить тепло. – Можно подумать, ты прежде не занимался сексом.

Она лизнула ему ухо, настолько завороженная его телом, что мечтала только об одном – оседлать его и пуститься вскачь.

– Но не таким, – заверил Дэви, и она подняла голову, чтобы взглянуть на него. – Не с привкусом истинного безумия. Обычно при этом я не боюсь за свою жизнь, но…

– Ах, вот как? – ухмыльнулась Тильда, измученная и торжествующая. – Что же, спасибо. Очень мило с твоей стороны.

Он рассмеялся и привлек ее к себе.

– Может, нам не следует торопиться? Существует столько вещей, которые мы могли бы сделать, и до которых просто дело не дошло.

– Правда? – оживилась Тильда. Впервые непознанное казалось ей манящим и интересным, а не зловещим и опасным. – Скажи, что, например? Я вдруг обнаружила в себе неожиданную широту взглядов. – Не дождавшись ответа, она приподнялась на локте и увидела его хмурое лицо. – Что?

– Значит, вот оно в чем дело. Вот что с самого начала было не так. Все это время ты смертельно боялась, что я узнаю. – Дэви обвел рукой подвал, – Об этом.

– Да, – призналась Тильда. – Господи, какое облегчение! Но только никому не говори. Даже Саймону. Обещаешь?

– Хорошо, обещаю. Но почему?

Тильда подумала о Скарлет, о позоре, об ужасе разоблачения, и счастливое сияние померкло. Но Дэви быстро прижал ее к себе.

– Не важно, забудь о моем вопросе, но только, пожалуйста, не смотри так!

Но она продолжала хмуриться, и он придавил ее своим телом к матрацу и стал целовать.

– Только не говори, – прошептала Тильда едва слышно, и он сказал: «Никогда» – и целовал ее, пока она не расслабилась.

– Все в порядке. – Она снова прижалась к нему. – Все хорошо.

– Лучше, чем хорошо, – выдохнул Дэви, не отпуская ее. – Ты…

– Что? – спросила Тильда, почувствовав, что он смотрит мимо нее, на ряд картин вдоль стены. – Что?

– Они – это ты. Все тона. И свет, и гнев, и секс. Они – это ты.

Она всмотрелась в картины, пытаясь понять, что он в них видит, рассмотреть без боли и угрызений совести. Они были прекрасны. Полны смеха, страсти и радости.

– Боже. Ты изумительна, – прошептал он, не сводя взгляда с картин.

– Правда? – покраснела Тильда, чувствуя, как внутри рушится что-то твердое и заскорузлое.

Дэви, улыбаясь, повернулся к ней.

– Скарлет, – протянул он, смакуя ее имя, словно пробуя его на вкус. – Матильда Скарлет Гуднайт. Ее работа.

И нежно поцеловал ее.

«Я люблю тебя», – призналась про себя Тильда и ответила на поцелуй, обнаженная и бесстыдная.

Глава 17

Спустившись утром вниз, Тильда застала в офисе Ив, с аппетитом жующую булочку.

– Господи! – ахнула та, когда Тильда словно на крыльях влетела в офис. – Что это с тобой?

– Со мной? – Тильда попыталась, притушить сияние своих глаз. – Дэви добыл последнюю Скарлет. Я свободна.

– А что он сделал после этого? – с улыбкой осведомилась Ив. Тильда принялась сосредоточенно наливать себе сок.

– О, мы немного поговорили. Он догадался, что я и есть Скарлет.

– В самом деле? – Ив перестала улыбаться. – Он здорово обозлился?

– Не так чтобы очень. Это его завело.

– Дэви все в тебе заводит. Подумаешь, новости!

Тильда от удивления поперхнулась соком.

– Дэви? Не может быть.

– Еще как может. Он просто слепнет от страсти и не знает, что с этим делать.

– Ничего, этой ночью он сообразил.

– Правда? И все хорошо? – оживилась Ив.

– Правда, очень хорошо.

Тильда заглянула в галерею. Там по-прежнему было полно мебели, но так же светло, чисто и уютно. «Обожаю это место. Спасибо, Дэви».

– Значит, он не злился, – уточнила Ив. Тильда отставила стакан:

– Скажи Саймону, что ты – Луиза.

– Нет.

Ив поднялась и понесла стакан к раковине, так что Тильда не смогла увидеть ее лицо.

– Поверишь, Ив, я тоже завелась. Теперь, когда он все знает, нет причин бояться.

– Это-то меня и беспокоит.

– Нет, – возразила Тильда, наклонившись к сестре. – Если можно сказать человеку все о себе и ничего страшного не произойдет, потому что он тебя понимает, это и есть свобода.

Ив отступила и покачала головой:

– Мне кажется, ты заблуждаешься.

– А мне так не кажется. Я считаю…

– Ах, ты считаешь? – закатила глаза Ив. – Вспомни, ведь ты знаешь этого парня всего две недели, и внезапно – вот оно, да? Настоящее?

– Это мне неизвестно, – ответила Тильда, несколько ошеломленная странным ожесточением сестры. – Трудно сказать, настоящая ли это любовь и сколько продлится. Дэви определенно не сказочный принц, но я доверяю ему. И я успела его узнать.

– Ничего ты не успела, – бросила Ив, снова отворачиваясь. – Как можно понять, что у человека на уме? Остается только гадать.

– Ладно, не стану спорить, – кивнула Тильда, пожалуй, больше расстроенная, чем оскорбленная. – Ты будешь сегодня в галерее?

– По-моему, Саймон ожидает Луизу, – устало вздохнула Ив. – Она сказала ему, что придет пораньше, потому что хочет застать хотя бы конец вечера.

– На Луизу не похоже.

– Я хочу застать конец вечера, – объяснила Ив.

– В таком случае дай Луизе выходной, – посоветовала Тильда. – Приходи, когда сможешь.

Ив снова покачала головой:

– У нее сегодня классное платье. Хочется его показать. И, знаешь, есть еще платье, которое подойдет тебе.

– Можно подумать, я смогу в него влезть! Если я иногда и ношу твои вещички, то только потому, что ты все покупаешь на два размера больше.

– Это просторное. Вроде драпировки.

– Драпировки?

– Ну… у него нет спины.

Тильда мгновенно вспомнила о Клеа Льюис.

– А цвет?

– Синий. Цвета полуночного неба, как на картинах Скарлет.

– Мое! – обрадовалась Тильда, выходя за ней, но в дверях они столкнулись с неестественно бледной Гвенни, державшей в руках инкассаторскую сумку.

– Что стряслось? – всполошилась Тильда.

– Закладная! – Гвен уронила сумку на письменный стол и плюхнулась на диван. – Я хотела заплатить в счет долга вырученные вчера деньги. Но мне не позволили.

– Но почему? Они не имели права никому передавать закладную. Мы платим взносы в срок! – возмутилась Тильда.

– Все заплачено.

– Заплачено?!

– Это как? – вмешалась Ив, не смея радоваться. – Значит, мы чисты?

Гвен взглянула на дочь и покачала головой.

– Кто? – коротко спросила Тильда.

– Мейсон. Единственный наш знакомый, у кого есть шестьсот тысяч долларов и мечта управлять галереей. Кроме него просто некому. И кажется, он хочет на мне жениться.

– Да ну? – удивилась Ив. – Ну что же, значит, придется отдать ему деньги. Но, может, он тебе нравится?

– Он славный, – кивнула Гвен.

– Славный? – Тильда села рядом и обняла мать за плечи, – Гвенни, нельзя выходить замуж за человека только потому, что он славный. Или за шестьсот тысяч долларов. Скажи, что не подумываешь сделать это из-за безумной идеи спасти плантацию. Потому что это вовсе не обязательно. Мы сможем отдать деньги. Правда, это означает залезть в долги…

– Примерно лет на сорок, – закончила Гвен. – Нет, я не из-за этого. Мейсон славный.

– Вот заладила. Славный – это, конечно, неплохо, – с сомнением проговорила Тильда. – И лично я, когда решу остепениться, найду себе булочку. – Она подумала о Дэви. – Если несколько расширить определение «булочка»…

– Это Мейсон. Он стопроцентная булочка, – обрадовалась Гвен.

– Я просто хочу сказать, может, не именно эта булочка. Он… он немного пресный для тебя. Он – отруби, а ты – ананасно-апельсиновый сок.

– Булочки все пресные, – изрекла Гвен. – А если нет – значит, это пончики без дырочек.

– Но сначала дай ему испытательный срок, – посоветовала Ив. – Ты не должна скучать в постели даже за шестьсот тысяч.

– Верно! – вскинулась Тильда, неверяще глядя на сестру. – Весьма неглупо, Луиза.

– Все будет лучше некуда, – пообещала Гвен, вставая. – Э… как мне лучше спросить его, не он ли заплатил по закладной?

– Он сам скажет, – усмехнулась Ив, все еще пребывая в образе Луизы. – Парни обожают признаваться в подобных вещах.

– Что бы ты сказал, если бы я заплатил по закладной за эту галерею? Только ни слова Тильде, – выпалил Дэви, ворвавшись в комнату Саймона.

– Я сказал бы, что ты рехнулся. И с чего это я вдруг буду говорить Тильде?

– Ты же проговорился Луизе, что мы работаем на федералов, – возразил Дэви.

– Показалось неплохой идеей, – оправдывался Саймон. – А ты серьезно насчет закладной?

– Еще как. Насколько я понял, ты ляпнул Луизе насчет ФБР, но умолчал о своем воровском прошлом?

– Конечно. Кстати, насчет закладной, – начал Саймон, садясь на край стола. – Не находишь, что мы здесь слишком задержались? Не пора ли нам обратно в Майами?

Дэви ужасно захотелось врезать ему в челюсть.

– Знаешь, вор завел Луизу куда быстрее, чем сотрудник ФБР.

– Но она бы проболталась Ив, – возразил Саймон. – Послушай, уже две недели прошло. Самое время возвратиться домой.

– Она проболталась Ив насчет ФБР, а та все передали Тильде, которая выложила мне это прошлой ночью. Тогда-то я и сообразил, почему она избегала меня. Считала, что я агент. Ты испохабил мою сексуальную жизнь.

Саймон встал и вытащил из-под кровати чемодан.

– Не вижу, каким образом.

– Я совершенно убежден, что никто, кроме меня, не имеет права лгать моей девушке. Тогда никто из нас не попадет в неловкое положение.

– Твоя девушка, – покачал головой Саймон. – Мы определенно возвращаемся в Майами.

– Оставив Луизу? – с невинным видом спросил Дэви, шагнув к двери.

– Я готов ехать. Ты заполучил деньги…

Дэви круто обернулся:

– Попробуй только кому-нибудь об этом сказать!

– Интересно, – удивился Саймон. – А мне казалось, что это заведет Тильду куда больше, чем ФБР.

– Ты ее не знаешь. Сказал же, держи язык за зубами.

– С деньгами в Майами жить куда легче, – напомнил Саймон. – Огайо тебе вреден. Слишком сильный стресс.

– Не слишком, – усмехнулся Дэви, думая о Тильде. – Ты когда-нибудь встречал девушку, которой хотелось бы отдать все? Просто протянуть все, что у тебя есть.

– Нет. Будучи в здравом уме и твердой памяти, с уверенностью могу сказать, что нет.

– Я тоже. Даже когда твердил тебе, что Клеа – великая любовь всей моей жизни, я не имел ни малейшего желания купить ей бриллиант.

– Соображаешь, – одобрил Саймон. Дэви присел на кровать.

– Прошлой ночью я просмотрел свой счет и неожиданно испытал непреодолимую потребность заплатить по закладной Тильды.

– Тем более нужно немедленно убираться. Хорошенького понемножку. Привет всем, – вставил Саймон.

– Всего шестьсот тысяч, – продолжал Дэви. – А потом… Ты хоть раз в жизни видел, как женщина в очках раздевается под «Я не могу сердиться на тебя»? Дурацкая песня, но Тильда сделала из нее конфетку.

– Сейчас закажу билеты. – Саймон поднял трубку. – Хочешь отдать мне чековую книжку на хранение?

– Нет. Слушай, я могу себе это позволить. Это будет благородным поступком. Между прочим, я еще не заплатил за проживание.

– Не давай денег женщинам, – уговаривал Саймон, набирая номер. – Они либо оскорбятся, либо заберут и потребуют еще. В любом случае ты проиграешь.

– Я могу сказать ей, что это инвестиция.

– Инвестиция в убогую галерею? Да это все равно что выбросить деньги на ветер, поскольку она даже не будет знать, что с ними делать, Ни в коем случае. Алло? Привет, дорогая, это я, твой любимый клиент. Как быстро ты сможешь посадить нас с Дэви на самолет до Майами? Только бы выбраться из Колумбуса.

– Мне нужно повидаться с сестрой в воскресенье, – вспомнил Дэви.

– Из Колумбуса в воскресенье вечером, – поправился Саймон.

– Знаешь, умный человек смог бы заставить крутиться здешние колеса, – возразил Дэви. – Вложить немного денег, пустить в ход старые связи…

– Ни в коем случае! – отрезал Саймон, глядя на Дэви, и снова обратился к телефону: – Нет, это не тебе, дорогая, ты от меня такого не услышишь никогда. Два билета в один конец.

– Саймон, я уже сделал это, – признался Дэви, и Саймон от неожиданности положил трубку.

– Сэнди оставила нам билеты на прямой десятичасовой рейс в Майами, – деловито сказал он. – Это дает тебе время повидать Софи, а мне – попрощаться с Луизой. Собственно говоря, почему бы тебе не поехать к Софи сейчас и провести там уик-энд?

– Потому что сегодня открытие выставки. Ты меня слышал? Вчера ночью я перевел деньги на выплату долга Гуднайтов. С этим покончено.

– Прекрасно. А что сказала Тильда?

– Я ей не говорил. Слишком трудно объяснить.

Саймон кивнул.

– Потому что многие женщины, получив большую сумму денег, ожидают, что даритель немного побудет рядом.

– Совершенно верно. Собственно говоря, я и подумываю остаться.

– Нет, ты думаешь не об этом, – терпеливо объяснил Саймон. – Ты думаешь о сексе.

– Проваливай, – прошипел Дэви, понимая, что Саймон, возможно, прав. – Сегодня пятница. Мне нужно позвонить сестре.

– Куда лучше сегодня же повидаться, – настаивал Саймон, но все же вышел, когда Дэви стал нажимать кнопки мобильника.

– Дом Такеров, – послышался голос Фина.

«О черт, только не ты!»

– Гарвард, старый дружище! – преувеличенно весело воскликнул он. – Софи дома?

– Нет. На собрании городского совета. Придет домой злая, как сто чертей, так что на твоем месте я бы снова попробовал завтра.

– О’кей. Не говори, что я звонил, на случай, если я не смогу позвонить.

– Неприятности?

– У Демпси неприятностей не бывает, – бодро заявил Дэви. – Зато бывают особенные периоды жизни, я бы сказал, интереснее других.

– И насколько интересна твоя жизнь в данный период?

Дэви представил Тильду, поющую а капелла «Я там, где ты хотел меня видеть» и одновременно снимающую лифчик.

– Очень.

– Что, совсем паршиво? – спокойно спросил Фин. – Не в ладах с законом или кто-то пытается тебя убить?

– Проблема не в этом. Я чист, как только что выпавший снег, и меня все любят. – Перед глазами всплыли лица Клеа и Форда. – Ну или почти все. – А ведь есть еще и Майкл. – Послушай, Софи никогда не рассказывала тебе о нашем папочке?

– Рассказывала, – вздохнул Фин и, сообразив, к чему Дэви клонит, охнул: – О, только не это!

– Это-это. Пока я держу ситуацию под контролем, и он не знает, где вы живете, но с его способностями он рано или поздно обязательно пронюхает. А потом промотает детские деньги на колледж, продаст городскому совету землю во Флориде и вытянет из Софи последний десятицентовик.

– Я ничего не откладывал на колледж. А остальное… кажется, дело худо.

– Я надеюсь, что он устанет и уберется куда подальше, но если вдруг покажется в ваших краях, запирай дверь. И не говори Софи, иначе она посчитает своим долгом пригласить его в дом.

– Ты прав.

– Да, и на случай, если вдруг узнаешь, не удивляйся, но у детей теперь есть деньги на колледж, – сообщил напоследок Дэви и дал отбой. Как бы ни было безопасно в их маленьком городке, если придется там оказаться, он обязательно кого-нибудь облапошит, просто от скуки. Страшно подумать, что может натворить отец, попав туда. И, кроме того, там не было Скарлет.

– Жалкая дыра, – сказал он и отправился на поиски Тильды.

Спустившись вечером вниз, Тильда обнаружила хмурого Дэви в центре галереи.

– Что еще? – спросила она от двери.

– Никак не могу понять, не слишком ли здесь тесно. Хотелось бы, чтобы все выглядело так, словно тут всего полно, и в то же время не казалось, что мы никак не можем избавиться от товара… С другой стороны, я не настолько разбираюсь в галереях, чтобы… – Он поднял глаза и охнул. – Вот это да!

Тильда поправила юбку и с трудом сдержала улыбку.

– Абсолютно точное выражение, спасибо. – И медленно повернулась кругом, чтобы он смог оценить полное отсутствие спинки. – Тебе нравится? – Не услышав ответа, она повернулась: – Эй!

Дэви кивнул.

– Не слишком?

Он покачал головой.

– Да скажи ты хоть слово!

– Не могу я пригласить тебя наверх? – выговорил он наконец.

Тильда улыбнулась и пошла к нему, а он заранее раскинул руки. Она бросилась в его объятия и почувствовала, что теперь мир обрел равновесие.

– Ты прекрасна, Скарлет, – прошептал Дэви, ожидая, что она спросит «Я?» и скромно потупится, но она только прильнула к нему и объявила:

– Еще бы!

Он рассмеялся, чмокнул Тильду в макушку, но тут вошла Гвен, и пришлось ее отпустить.

Тильда все еще ощущала тепло его рук, пока Гвен восхищалась платьем. Забежавшая по пути в «Дабл тейк» Луиза решительно сняла с нее очки.

– Только не в этом платье, Тильда, – заявила она, а Итан сказал: «Это не платье, а картина с Одри Хепберн», за что Надин треснула его по затылку, прежде чем он смог объяснить, что это цитата из фильма. Даже Стив почтительно взирал на хозяйку, хотя, возможно, объяснялось это тем, что он снова был в парчовом жилетике.

– Снимок напечатали в «Диспэтч», – похвасталась Надин, показывая Тильде газетную страницу, с которой смотрел маленький интеллектуал в жилете и бабочке, удивительно похожий на мохнатого Вуди Аллена. – Ну как?

– По-моему, он удивителен, – кивнула Тильда, глядя поверх страницы на Дэви.

Дэви еще более удивил ее, когда начали съезжаться люди. Он улыбался, смеялся, заставлял их соглашаться на все что угодно и при этом непрерывно наблюдал за лицами посетителей, точно определяя момент, когда они готовы выложить деньги.

– Что за ловкач! – восхищался Джефф, не переставая жевать. – Этот парень – настоящий ас.

– Ты и половины всего не знаешь, – улыбнулась Тильда, поглядывая на Дэви, ежеминутно готовая прийти ему на помощь. Она побаивалась, что лицо его треснет от улыбок, но Дэви неизменно оставался веселым.

– И не только он, – сообщил Джефф. – Его отец только что продал еще трех Финстерс.

– Шутишь, – не поверила Тильда.

– Смотри, – шепнул Джефф, показывая влево. – Должно быть, он чем-то опоил покупателей.

– Он их дурачит. Я без очков, так что ничего не вижу, поэтому скажи: он, случайно, не припер их к стенке?

– Нет, – ухмыльнулся Джефф, – зато все они женщины. Может, это имеет значение?

Тильда оглянулась на Дэви, очень элегантного, в лучшей сорочке и галстуке Саймона.

– Не думаю.

Она протиснулась сквозь толпу, чтобы встать рядом с Дэви, и подождала, когда он, продав очередной предмет мебели, повернется к ней.

– Ты мой герой.

– Почему? – спросил он, насторожившись. Тильда взяла его под руку:

– Вернул всех моих Скарлетов и так бойко избавляешься от этого хлама.

– Ах, это, – облегченно улыбнулся он. – Слушай, это само продается. Внизу почти ничего не осталось. Мы с Итаном даже погрузили кровать в твою машину. Не возражаешь, если я съезжу к сестре на воскресенье?

– При условии, что вернешься, – кивнула она, стараясь не слишком сильно сжимать его руку.

– Не хватало еще, чтобы к списку моих преступлений прибавился угон машины. Ну ладно, мне пора. Смотри, вон та женщина пытается купить стул с фиолетовыми летучими мышами.

– Почему же не покупает?

– Потому что рядом вертится Мейсон, – мрачно пробурчал Дэви. – Вне всякого сомнения, он разливается соловьем насчет того, какое это прекрасное вложение и сколько денег добавит к ее пенсионным накоплениям. Взгляни на него, сложил ручки и ухмыляется, уверенный, что уговорил ее.

– Он делает точно также, когда играет в покер, – согласилась Тильда, близоруко щурясь в указанном направлении. – Когда воображает, что у него кое-что имеется, чего почти никогда не бывает. Значит, летучие мыши добавят некую сумму к ее пенсионным накоплениям?

– Да, хотя я тоже не вижу здесь никакой логики.

Он отнял свою руку и поцеловал Тильду в щеку, собираясь уйти.

– Подожди, – окликнула его Тильда.

Дэви остановился и вернулся.

– Скажи честно, ты не устал от меня, Ральф? – спросила она, старательно делая вид, что это ее не волнует. – Собираешься бросить меня ради фиолетовых летучих мышей и «Темптейшна»? Между нами все кончено?

– Ни в коем случае, Селеста. Мы люди изобретательные. Если станем надоедать друг другу, начнем импровизировать.

Тильда подвинулась ближе, скучая по его теплу.

– Как именно?

Он склонился к ее уху:

– Обещаю, что прежде чем я уеду, ты побудешь бабушкой, а я – Муссолини, – шепнул он, выпрямляясь и глядя куда-то в сторону. Тильда поняла, что он сверлит взглядом Мейсона.

– О черт, – произнес он и ушел, не оглядываясь.

– Прежде чем уедешь? – спросила Тильда ему в спину. Куда именно? Прежде чем он уедет к сестре? Или навсегда?

– Австралия, – с отвращением пробормотала она и подошла к человеку, желавшему расспросить ее насчет книжного шкафа с узором из сиреневых лягушек.

Дэви провел чудесный вечер, несмотря на то, что отец подходил к нему каждые полчаса, чтобы в который раз воскликнуть:

– Черт, что за организация!

– Оба Демпси просто потрясли меня, – призналась ему Луиза, собираясь идти в «Дабл тейк». Сегодня она была в узком черном платье-стрейч, и хотя умом Дэви и понимал, что перед ним Ив в черном парике и темных контактных линзах, все же не мог не думать о ней как о Луизе, потому что Ив никогда не надела бы подобного наряда.

– Твой отец продает Финстерс почти так же быстро, как ты – Матильду Веронику.

– Не говори так, – попросил Дэви, зная, что она скажет дальше.

– Два сапога – пара, – бросила Луиза, отчаливая. Минуты через две появился Майкл: