Текст книги "Певец меча"

41

Так ничего и не сказав, он посмотрел мне в глаза. Он прочитал все по моему лицу с одного взгляда, а потом начал сдирать слой за слоем и заглядывать все глубже, пока я беспокойно не поежился.

Но он не улыбнулся.

– Покажи руки.

Вздохнув, я вытянул их ладонями вниз, показав обожженную солнцем кожу с крапинками руды и мешаниной шрамов – подарки рабства.

Он схватил их прежде чем я успел запротестовать. Его собственные руки были громадными, но хватка их оказалась на удивление нежной. Он просто держал мои ладони и разглядывал их так, словно пытался определить, чего же я на самом деле стою.

– Переверни, – приказал он, ослабляя захват.

Я перевернул. Ладони были грубыми, мозолистыми. Шкуру, покрывающую их, язык не поворачивался назвать кожей. Кем также подержал их, изучая, и снова посмотрел мне в глаза.

– Тебе давно пора поверить, – заявил он. – Именно тебе. Разве ты не чувствовал сущность с того момента, как пересек Границу? Не ощущал ее?

Я моргнул.

– Что?

– Сущность, – повторил он. – У магии есть запах, вкус, особое ощущение. Некоторые люди чувствуют ее лучше, чем большинство. Некоторых она касается глубже, – он медленно кивнул. – Я думаю, ты из таких.

Я начал протестовать, спрашивать о чем, в аиды, он говорил, но он меня не слушал. Он отпустил мои руки и поменял тему разговора.

– Я могу дать тебе меч, – сказал он, – простой меч, как ты просишь… но таким он останется недолго. Это обычно для мечей. Но этот, сделанный специально для тебя… – Кем пожал плечами. – За очень короткий срок тебе придется многому научиться, чтобы ты смог управлять им.

Я всматривался в него сквозь едкий дым от углей.

– Телек сказал…

Он не дал мне закончить.

– Телек сказал, чтобы ты пришел ко мне за яватмой, – Кем кивнул. – Этим я и занимаюсь: делаю яватмы. По крайней мере Формирую их. А твоим делом будет Создание, Соединение, Именование… и остальные ритуалы.

Я совсем запутался.

– Мне нужен меч, самый обычный меч, ничего больше. Ты такие не делаешь?

Он покачал головой.

– Я делаю новые клинки. Безымянные клинки, но полные скрытой силы. Выпив крови, они становятся яватмами.

Невоспитанно было так открыто показывать свое неверие, но я не стал притворяться.

– Ты хочешь сказать, что все без исключения клинки в Стаал-Уста кровные?

– Здесь нет «нормальных» мечей в твоем понимании, – терпеливо объяснил он. – Есть клинки со скрытой силой. Моя задача – найти и сформировать силу меча, подходящего конкретному человеку. Все приходят ко мне за этим, в этом мой талант.

Я вздохнул, устав спорить.

– Мне нужен меч. Дай мне обычный клинок, я согласен на любой.

Он опустил голову.

– Я сделаю тебе меч.

Кем был, конечно, Северянином, как все они – высоким, широкоплечим, очень светлым и очень сильным. У него не было ранга истойя или ан-истойя, он не был кайдином или ан-кайдином. Он был кузнецом и ковал мечи. И в Стаал-Уста, пожалуй, не было более уважаемого человека.

И теперь я сидел в его кузне и смотрел на куски железа.

– Не смотри. Потрогай, – приказал он на языке Границы.

Двенадцать бесформенных кусков, каждый из которых Кем на моих глазах аккуратно вынул из свертков ткани. Я смотрел на сероватый, рыхлый металл, напоминающий плохо замешанное тесто для хлеба. Кем разложил куски в два ряда по шесть штук и ждал, когда я начну трогать их.

Кузня показалась мне совсем маленькой по сравнению с домами, но я мог и ошибаться – она была забита знакомыми и незнакомыми предметами: наковальнями, кузнечными мехами, щипцами, кадками, молотами и множеством других вещей, сваленных в углах и свисавших со стропил.

Кем ждал. Его широкое лицо с ямочками на щеках покрывали шрамы. Светлые волосы, в отличие от остальных на острове, он заплетал сзади в обычную косу. Он носил только тонкую шерстяную рубашку, штаны и ботинки и кожаные нарукавники.

Кем улыбнулся, показав неровные зубы. Он лениво сложил на груди большие руки и стал ждать, олицетворяя собой терпение.

Я чуть не расхохотался, но решил не обижать человека. Опустившись на колени, скрывая усмешку, я начал трогать куски. Пока не коснулся восьмого.

Кем заметил как изменилось мое лицо, улыбнулся, кивнул. Потом поднял бросок с утоптанного пола.

– Ну, – сказал он, – теперь я не дурак и не врун, а человек, который знает свое дело.

Он положил кусок на самую большую наковальню и оставил там. Остальные, один за другим, он аккуратно завернул и убрал в сундук.

– Он был теплым, – ко мне наконец-то вернулся дар речи. – А остальные холодные.

– Теплый, холодный, какая разница. Железо узнало твое прикосновение.

– Но я Южанин!

Кем пожал широкими плечами.

– Думаешь имеет значение, где ты родился? Ты коснулся его, оно тебя узнало. Как магия узнает твое имя, твое присутствие… твою собственную сущность.

– Но это просто кусок железа!

– Не просто, Южанин… оно божественного происхождения и полно необузданной магии, – бесстрастно сообщил Кем. – Когда мы закончим, оно уже не будет куском. Магия будет укрощена. Железо превратится в кровный клинок.

Он опустился на колени на краю неглубокой ямы, наполненной раскаленными углями, присыпанными серым пеплом. Кем осторожно разгреб их, поднимая температуру.

– А что от меня требуется? – насторожился я.

– Держи это железо. Держи как женщина держит ребенка. Приласкай его своим дыханием.

– Что?

– Ты слышал меня, Южанин. Делай.

Я кое-что знал о том, как создаются мечи и о таком никогда не слышал. Но Кем спорить на эту тему не собирался, к тому же чувство юмора у него отсутствовало. Я поднял кусок железа и прижал его к животу.

– Так ты ласкаешь женщину? – спросил Кем, по-прежнему стоя на коленях у ямы.

– Но ты же не хочешь…

– Хочу. Подыши на него, оставь на нем свою метку, как кот.

Я посмотрел на Кема в полной уверенности, что сейчас шутка кончится и он засмеется, но не нашел в голубых глазах ничего, кроме мира и бесконечного терпения. Хмурясь, я покосился на кусок железа в руках, потом поднес его ко рту и от моего дыхания он покрылся каплями, а я почувствовал себя полным идиотом. Кусок был теплым, неестественно теплым для мертвого железа, и шелковистым на ощупь, чего я совершенно не ожидал, глядя на грубую поверхность. Я поймал себя на том, что ищу трещины, словно разглядываю уже готовый клинок.

Я заставил себя остановиться, но кожа привыкла к металлу и мне хотелось снова и снова трогать его. Я смутно подумал, не связано ли это с тем, то Кем называл сущностью.

– Неси его сюда, – приказал он. Я поднес и положил железо в угли, как он и показал. Кем засыпал кусок и отошел.

– Каким должен быть твой меч?

Я пожал плечами, думая, что более тривиального вопроса и придумать трудно.

– Без трещин, с хорошим балансом и тонким, острым лезвием.

Взгляд Кема не изменился.

– Каким должен быть твой меч?

Его тон меня заморозил. Он не шутил, он спрашивал всерьез. Я подумал, что это проверка и мне очень захотелось ее пройти.

– Таким, каким и должен быть хороший меч, – сказал я. – Мне нужен меч, которому я смогу доверять… с твердым, но гибким клинком, который будет резать чисто, не застревая и не цепляясь за кость. Меч, который знал бы своего хозяина и охотно помогал бы ему, – я пожал плечами, не зная как это объяснить. – Меч, который был бы моим в руке, а не просто хорошим оружием. Он должен быть таким же, как я, – я криво улыбнулся. – Я общался со многими мечами, у всех свои причуды. Мне нужен меч, который понимал бы меня.

Когда я закончил, Кем улыбнулся.

– Может быть ты истинный танцор меча.

– Просто дай мне меч, – воспрял я духом. – Меч, круг, противник… это мой мир, кузнец. И теперь ты – часть его.

Кем задумчиво кивнул.

– Может что-то и получится.

Когда кусок достаточно нагрелся, Кем вынул его из ямы, положил на наковальню и поднял молот.

– А ты держи, – приказал он. – Тебя это касается не меньше, чем меня.

Я держал кусок щипцами, пока Кем работал молотом. Мы вошли в звенящий ритм: захват, удар, подогрев, снова удар. Важно было следить, как объяснил Кем, чтобы температура оставалась примерно одинаковой, не слишком высокой и не слишком низкой, или душа металла будет разрушена.

Сначала удары оглушали, но постепенно я привык и мне начал нравиться этот звук, в нем была своя песня. Я подумал о Кантеада, услышал эхо их музыки и понял, что она была в Кеме. Она была в мече.

Может даже во мне?

Я вдруг вспомнил пение Дел, когда она вызывала меч к жизни.

По моей спине пробежала дрожь.

– А нельзя обойтись без магии? – спросил я.

Кем чуть не промахнулся, но восстановил ритм. Его лоб прорезали глубокие морщины. Он посмотрел на меня, склонившись над горячим куском железа. В каплях пота на его лице отражался жар и от этого оно вспыхивало огнем.

– Когда мы закончим, ты получишь не просто меч. И сам уже будешь не просто танцором.

У меня волосы встали дыбом на затылке.

– Да, я буду кайдином, я знаю… но только если позволю мечу напиться крови.

Кем жестом отослал меня и снова положил кусок в угли.

– Ты дурак, – сказал он. – И я дурак, что трачу время на человека, который ни во что не ставит Северную магию… и то, кем он может стать.

На этом и закончились наши едва зародившиеся дружеские отношения. Следующие два дня я наблюдал как Кем сделал из куска брусок и начал обрабатывать его. Он брал тонкие стальные прутья, оборачивал их вокруг бруска, бил по ним молотом, изгибал и снова бил. Я запутался сколько раз он это повторил, хотя был уверен, что Кем знал точное число. Он был профессионалом.

Кем продолжал работать молотом и постепенно в бруске обозначился контур, хотя до окончательной формы ему было еще далеко.

– Видишь это? – спросил Кем.

– Острие, форму… да.

Он хмыкнул, не переставая работать молотом. Прутьев уже не было видно, они ушли в брусок. Брусок был твердым, в нем не осталось ничего от былой рыхлой основы или от его слабых тонких родственников.

Кем отложил молот, дождался пока брусок остынет и передал его мне.

– Возьми его с собой в постель. Будешь спать с ним пока не закончим.

– Что делать?

– Спать с ним, – повторил Кем, – каждую ночь. Это часть ритуала Соединения. Меч должен знать хозяина.

Незаконченный клинок согревал мне руки.

– Мне с ним переспать в прямом смысле?

Кем не потрудился улыбнуться.

– Каждое утро приноси его сюда.

Я взял брусок с собой в постель и каждое утро приносил его в кузню. Кем продолжал создавать меч, хотя я при этом чувствовал себя дураком.

Баланс был изумительным даже без крестовины, эфеса и головки. Кем еще не заострил края, но я ощущал изящество и мощь оружия. В моих руках находилось что-то гладкое, теплое, живое. Я изумленно уставился на клинок.

– Ну, скептик начинает верить, – отметил Кем.

Я поежился, борясь с желанием вытереть ладони о шерстяные штаны. Но перед Кемом не решился.

– В твое мастерство – несомненно. Насчет остального я сомневаюсь.

Он взял у меня заготовку.

– Пора превратить его в сталь.

Кем снова нагрел клинок, на этот раз так, чтобы он стал ослепительно белым, покрыл его углями, а сам занялся мехами.

– Почти готов, – напел он, – осталось недолго.

За дверью кузни была поздняя ночь. Меня разбудили хрипы мехов и Кем, гудящий что-то на языке Высокогорий. Я выбрался из объятий сна и поднялся со своего места около двери.

– Сколько еще?

– Недолго, – он вынул заготовку из углей, положил на наковальню и начал бить по углам, придавая им форму. Закончив, Кем положил клинок обратно в угли и прикрыл его ими в последний раз.

– Когда разогреется, я закончу. Я отдам клинок тебе, ты отнесешь его к озеру и напоишь водой.

Кожа начала чесаться.

– Что я должен сделать?

Он беззвучно рассмеялся, показывая неровные зубы.

– Не так, как ты думаешь, Южанин. Это нежное питье. Первое купание ребенка. Этот напиток его не пробудит, нужна кровь, но кровь будет позже.

Я тут же ожил, но постарался не показать это Кему.

– Значит никаких хитростей? Просто окунуть его в воду?

Кем отвел взгляд.

– А пока он будет пить, ты попросишь Благословения.

Об этом я кое-что слышал. Даже мой Южный меч, Разящий, благословляли незадолго до окончания. Но делал это не я, этим занимался сам шодо.

– Я не понимаю.

– Благословение, – повторил Кем. – Ты попросишь его у богов, пока клинок будет в воде. Это нужно сделать быстро, если оставишь надолго – он сильно охладится.

Я вздохнул и решил не спорить.

– А если боги его не благословят, Кем?

Он пожал плечами.

– Тогда сталь даст трещину, меч предаст тебя… может быть в тот момент, когда ты больше всего будешь в нем нуждаться.

Я попробовал поскрести подбородок, скрывавшийся под бородой.

– Я не верю в богов.

Северянин просто кивнул.

– Скажи им об этом, – предложил он. – Я уверен, их это развеселит.

В конце концов щипцами я отнес горячий клинок к озеру и окунул в воду, щурясь от поднявшегося пара. Черная вода помутнела, запузырилась, вытягивая жар.

Попроси благословения, сказал Кем.

А я был очень многим обязан этому человеку.

– Боги, – сказал я вслух, – я не знаю, как с вами разговаривать. Я не знаю, чего просить, кроме просто Благословения. Так что почему бы вам мне его не дать, хотя бы для того, чтобы доставить удовольствие Кему.

Ну вот и хватит, решил я и вынул клинок из воды. Сталь стала винно-красной. В холодном воздухе от нее поднимался пар.

Я отнес клинок обратно в кузню.

Довольный Кем кивнул.

– Теперь, – сказал он, – клади его в это корыто. Оказывается вода не такая уж холодная.

Он показал на длинный железный поддон, наполненный водой. Я положил в него незаконченный клинок и передал щипцы Кему.

– Что делать теперь?

– Ждать, – коротко ответил он.

Мы подождали. Потом Кем пригляделся и щипцами вытащил клинок из корыта.

– На сегодня все, – объявил он. – Осталось только Формирование… Заточка… Первый призыв, когда ты напоишь его.

– Первый призыв, – повторил я. – Что это?

Он опустил взгляд на клинок.

– Ты напоишь свою яватму плотью и кровью… Когда меч впервые пробует кровь, впервые ты обращаешься к магии, она узнает тебя и покоряется тебе. Все это происходит в мече, ты должен только вызвать ее… сосредоточиться. Для этого и поют – чтобы легче было сосредоточиться и потянуться к магии. Удержать и подчинить ее ты можешь через меч, иначе она станет неуправляемой.

Шея странно ныла, кожу покалывало.

– Но если при этом я не буду петь, он останется простым мечом… так?

Кем вздохнул.

– Тебя ничему не научили.

– Я Южанин, помнишь?

Кем провел языком по зубам.

– Ты не можешь призвать его пока не напоишь кровью, соблюдая все ритуалы. Кровь пробуждает силу, призыв контролирует ее. Если тебе нужен только шепот силы или обычный меч, можешь не петь.

Я мысленно вернулся в те времена, когда тренировался с Дел в круге. Она никогда не призывала меч, даже не пыталась разбудить его. Я так и не вспомнил, чтобы она пела на тренировке. Песня начиналась только в танце против врага, когда Дел нужна была сила.

Я вспомнил, что Кем не ответил на мой вопрос.

– Так что такое Первый призыв?

Кем откусил ноготь.

– Ты не можешь призвать яватму пока не напоишь ее кровью. До этого она тебя не знает или знает очень плохо. Поэтому магия неуправляема. Но первая песня, которую ты будешь петь, станет центром Первого призыва. После этого сила твоя.

Мой интерес значительно возрос.

– Значит если я не буду петь… даже если я убью кого-то в круге… меч никогда не станет настоящей яватмой?

Кем выплюнул ноготь. Он говорил очень мягко, словно объяснял прописные истины непонятливому ребенку.

– Ты можешь проткнуть кого-то в круге, и меч не напьется. Ты можешь даже серьезно ранить кого-то, и меч не оживет. Но если ты убьешь, убьешь любое живое существо, меч выпьет его кровь и станет яватмой, получив мастерство и отличительные черты убитого тобою существа. Он возьмет в себя часть души убитого, – Кем пожал плечами. – Если ты потом запоешь, чтобы вызвать его, ты сможешь управлять этой душой… ею и Северной магией.

Вот когда я понял, что мне делать. Если я сумею добраться до Юга, не убив никого по пути, и подать меч, он останется обычным оружием. Но даже если дело дойдет до драки и я вынужден буду убить кого-то, это ничего не изменит. Я никогда не пою в танце. Яватма напьется крови, но я никогда не разбужу ее.

Я с подозрением покосился на клинок. Теперь передо мной была сталь, а не железо. Ее поверхность сияла необычайно ярко. Края еще оставались тупыми, но я уже угадывал очертания граней.

– Возьми его, – сказал Кем.

Я осторожно поднял клинок, без щипцов, коснувшись пальцами металла. Он был холодным от воды, но в глубине я чувствовал тепло, словно кровь медленно текла по венам. Клянусь, в мече была жизнь…

Обливаясь потом, я быстро опустил его на наковальню.

– Мне не нужна эта штука.

Выражение лица Кема не изменилось.

– Ты сделал его своим.

Желудок болезненно сжался.

– Мне она не нужна. Это не меч… Это не простой меч… Ты мне соврал? Это уже яватма?

Он медленно покачал головой.

– Это еще не яватма. Меч еще не начал жить… но в нем есть часть тебя.

Я едва не шарахнулся, но сдержался.

– Меч – оружие, инструмент для убийства, приспособление, чтобы отнимать жизнь. Он не должен жить своей жизнью. Это просто кусок металла.

– Так оно и есть, – согласился Кем. – Этот меч еще не закончен, пока его не стоит бояться.

– Да я вообще не хочу его бояться!

Кема окутывало красное сияние углей и свет одного фонаря в углу.

– Слишком поздно отступать. Это все равно что убить ребенка, который только начал жить.

– Это меч…

– …которому нужно имя, – спокойно закончил Кем. – Он сам себя еще не знает. Он знает только то, что ты ему дал: чувство жизни.

И тут же начала чесаться шея и вся кожа на руках.

– Что-то не то! – объявил я. – Пахнет колдовством.

Кем подозрительно посмотрел на меня, но ничего не спросил.

Он только бросил:

– Где?

– …что-то не то…

Где-то вдали закричали люди. Крики были слабые, тихие, искаженные водой и эхом. Кем тоже услышал их.

– Поселок! – закричал он.

42

Я вылетел из кузни и помчался, продираясь сквозь деревья, к берегу озера, где на воде покачивались лодки. Теперь крики людей и визги перепуганных лошадей слышны были отчетливее.

В одиночестве я пробыл недолго. Выбежав на берег, я обнаружил, что Кем и другие уже отталкивали лодки. Я задержался выискивая Дел, но увидел только Телека.

– Где она? – спросил я.

– С Калле, – он наклонился, чтобы распутать веревку.

Я прищурился.

– Почему? Не в характере Дел игнорировать чью-то просьбу о помощи.

Телек выпрямился, сжимая веревку. Серые глаза смотрели на меня с почти смертельной ненавистью, но голос остался спокойным.

– Я не разрешил ей покинуть остров. Если она так хочет оставаться с Калле, пусть с ней и будет.

Я покачал головой.

– Это нечестно. Я понимаю твою ненависть к Дел, но этим ты лишаешь Стаал-Уста и поселок хорошего клинка.

– Залезай скорее, – посоветовал Телек. – Больше нельзя терять время.

Он был прав, хотя мне очень хотелось поспорить. Я забрался в лодку, сел и мрачно смотрел как Телек отталкивается и запрыгивает. Он установил весла и начал грести, уводя лодку с самого короткого пути к берегу по направлению к визгам и крикам.

Когда мы достигли поселка, драться было уже не с кем. Люди, собравшись в кучки, вспоминали атаку. Кто-то переносил в дома раненых, другие собирали тела, чтобы подготовить их к похоронному ритуалу. На телах я увидел раны и сразу понял, чья это работа.

– Здесь побывали гончие, – объяснил я Телеку по пути к загонам. – Звери. Я называю их гончие аид… Я не знаю, кто они, но они несколько недель шли за нами с Дел.

Его лицо застыло.

– После того, как оставили нас.

Я резко посмотрел на него.

– Эти гончие? Ты уверен?

Выражение лица Телека не изменилось.

– Мы ничего не говорили, потому что до этого момента были в безопасности. Звери не умеют плавать и не могли добраться до Стаал-Уста. Они ушли отсюда несколько недель назад, отправившись за другой жертвой… Мы решили, что никогда уже не увидим их, – он покачал головой и нахмурился, оглядывая кровавую бойню. – Раньше они не обращали внимания на поселок, они следили только за Стаал-Уста, как будто что-то там… привлекало их. Им нужно было что-то из Стаал-Уста.

Я кивнул.

– Думаю им нужен ее меч.

– Ее яватма? – ошеломленно переспросил он. – Но зачем? Какая польза гончим от меча?

– Наверное их кто-то послал, – я быстро рассказал ему как они вышли на наш след и гнали нас на Север. И как они отреагировали на меч Дел, когда она вызвала его к жизни в каньоне.

Когда я закончил, Телек кивнул.

– Может ты и прав, – согласился он. – Если действительно кто-то стоит за гончими… кто-то послал их с определенной целью, – он покачал головой, а потом резко повернулся ко мне и я встретил его изумленный взгляд. – Да конечно меч! Другого и быть не может! Потому что до сегодняшнего вечера ни одна из них не появлялась в поселке.

Я нахмурился.

– Ничего не понимаю.

Моя несообразительность его раздражала.

– За три дня до того, как прибыли вы с Дел, мы приняли трех ан-истойя в кайдины. Их мечи еще не выпили крови… эти люди уже приготовились ехать со своими поручителями, чтобы напоить яватмы в круге, и это была их последняя ночь здесь. Он хотели провести ее со своими семьями… они приплыли с острова в поселок, – Телек решительно осмотрелся. – Гончие охотятся не только за клинком Дел, им нужна любая яватма… Мечи и привлекли сюда зверей.

Я покачал головой.

– Но ты сказал, что их еще не напоили.

– В них уже есть магия, – рассеянно бросил Телек. – Только не пробудившаяся, не обузданная кровью… Волшебник, понимающий суть яватмы, должен знать и это. Разбужен меч или нет, неважно… в любой яватме есть сила.

Я тоже умел быть немногословным.

– Тогда, наверное, лучше тебе как можно быстрее найти этих кайдинов. Проверь, здесь ли они. И здесь ли их мечи.

Телек посмотрел на меня. Я видел, что он медленно начинает понимать. А потом он повернулся и побежал.

Мы почти дошли до загонов. Некоторые из них были разрушены и пусты – перепуганные лошади уносились не разбирая дороги – но несколько остались целыми. В одном таком загоне я и нашел моего жеребца.

И тут же почувствовал, как расслабился узел у меня в животе.

– Ну, старик, ты выжил… Не так-то просто тебя прикончить.

Я открыл ворота, скользнул внутрь и распихивая лошадей добрался до жеребца.

Я почесал ему морду, радуясь, что снова могу к нему прикоснуться, и меня неожиданно наполнило ощущение покоя.

– Им что-то нужно, – размышлял я вслух. Гнедой поставил уши с темной каемкой. – Эти гончие аид чего-то хотят. Они очень долго терпели, но, думаю, они устали ждать, – я похлопал жеребца по мохнатой шее. – Да, они наверняка вернутся… Здесь еще много яватм, а одной вскоре придется отправиться в путь.

Телек подбежал ко мне и остановился, жадно хватая ртом воздух. От его дыхания поднимались облака пара.

– Их нет, – выдохнул он. – Не их, не мечей.

Я потянулся к шее и стянул шнурок.

– Передай его самому главному в поселке, – предложил я, протягивая Телеку свисток. – Он будет держать гончих на расстоянии. Благодаря свистку мы с Дел сюда и добрались. Скоро он мне понадобится, но какое-то время пусть позаботится о безопасности поселка.

Телек нахмурился, рассматривая свисток.

– Что ты собираешься делать?

Я подергал жеребца за уши и улыбнулся, когда он отпрянул.

– Я собираюсь расправиться с тобой в круге, Северянин, а потом уехать из Стаал-Уста, – я пожал плечами. – Может быть поохочусь.

– Ты уедешь с собственной яватмой, и если именно ее сила привлекает зверей…

– …тогда я уведу их за собой, – улыбнулся я. – Считай это компенсацией за фарс, который будет называться танцем. Я хочу хоть чем-то расплатиться за свое освобождение. Чтобы уехать достойно. И есть только один способ сделать это, – я пожал плечами. – Кроме того, полагаю, этим я смогу помочь многим людям, которых знаю: тебе, Дел, Калле… женщине с Границы и ее детям… и даже Говорящему с лошадьми с Высокогорий, – я снова пожал плечами. – И наконец это неплохой способ убить время.

Телек недоверчиво покачал головой.

– От тебя я такого не ожидал.

– Нет, наверное нет, – ухмыльнулся я. – Люди недооценивали меня многие годы.

Но Телек не засмеялся. Он даже не улыбнулся.

Следующей ночью я встретился с Кемом в кузне. Встретился с ним и с моим мечом.

– Он и воду разрежет, – сказал Кем. – Разрежет чисто, как плоть или шелк, и заставит ее кровоточить. Даже воду.

Он соединил клинок и рукоять и они стали одним целым, превратившись в меч. Оружие было покрыто слоем серебра, под ним скрывалась сталь. Рукоять казалась перевитой лентой из шелка, каким-то чудом застывшим как металл. Серебро отливало лунным светом и льдом.

Я сразу почувствовал, что этот меч – продолжение меня. Баланс был самым чистым из всех, что я встречал, таким точным и ясным, что словно не я держал меч, а он меня. Сжав рукоять, я ощутил под пальцами тепло.

Я много раз трогал меч Дел и всегда он был холодным, хотя Дел уверяла, что для нее яватма теплая. Я задумался, был ли этот меч таким же: замораживающим для любого другого и солнечным только для меня.

– Конечно он еще не готов, – многозначительно сообщил Кем.

Я посмотрел на него поверх клинка.

– Что ты имеешь в виду под этим «не готов»?

Кем показал на наковальню.

– Положи его сюда. Это отнимет всего одну минуту.

Во мне тут же вспыхнуло подозрение.

– Что ты собираешься делать?

– Пришло время Именования. Пока он просто безымянный клинок. Оставь его таким, и он не будет стоить всех усилий по его Формированию. Клади его, – Кем снова похлопал по наковальне.

Я положил меч, со странной неохотой выпуская рукоять. Кем вынул нож, заставил меня подойти поближе, взял мою левую руку и повернул ее ладонью вверх.

– Подожди, – выпалил я.

– Я не собираюсь поить меч кровью в истинном смысле, – терпеливо сказал Кем. – Я же тебе все объяснял, правильно? А сейчас Именование.

Я молча смотрел, как он ножом делает глубокий разрез между большим пальцем и запястьем. Когда кровь потекла струей, Кем кивнул и потянул мою руку к мечу. Он осторожно поправил меч, а потом провел моей рукой над всей длиной клинка. Капли крови залили сталь.

От рукояти до острия и обратно. Потом Кем перевернул оружие. Клинок блестел кроваво и тускло, лунное сияние померкло.

Кем ухмыльнулся и дал мне лоскут.

– Пусто, – отметил он. Седеющие брови на секунду сошлись у переносицы и Кем устало махнул рукой, словно я разочаровал его. – Так всегда и бывает, когда связываешься с неверящим человеком.

Я прижал к порезу тряпку и растерянно осмотрел меч.

– А что должно было случиться?

– После Формирования, Соединения и Благословения клинок обретает сердце… душу, известную только ему. И он показывает себя в рунах.

Я вспомнил чужие витые узоры, выгравированные на клинке Дел. Руны всегда казались мне живыми, они постоянно менялись. Мой клинок под каплями крови остался чистым.

– А сейчас у него есть имя или нет?

Кем посмотрел на меня в упор.

– Если бы было, ты бы об этом знал. Раз не знаешь, значит нет.

– А когда-нибудь у него будет имя?

– Может оно и появится, когда ты напоишь меч кровью. Или когда наконец-то поверишь. Тогда меч тебе скажет, – Кем пожал плечами. В его голосе проскальзывали нотки презрения. – Но ты не хочешь поить его кровью. Ты не хочешь верить. Ты предпочитаешь, чтобы он оставался безымянным, наполовину живым.

В животе у меня что-то скрутило. Вина, негодование, раскаяние.

– Ну, пока он будет честно служить мне в круге, большего я от него не потребую, – прямо сказал я. – Внизу, на Юге, вся магия в мастерстве. Мы не надеемся на другое.

Кем положил руки на бедра.

– Меня не волнуют обычаи внизу на Юге. Это Северный меч, – он резко махнул рукой. – Отнеси его к озеру. Смой кровь. Моя работа закончена. Теперь он на твоем попечении, хотя ты недостоин такого оружия.

Кем учтивостью не отличался, но любезностей я от него и не ждал. Для него я был чужаком, Южанином, который все же получил ранг ан-истойя. Человеку, привыкшему к Северным ученикам, приходившим просить яватмы, мое равнодушие к магии казалось пугающим и неестественным.

И возможно этим я задевал его самолюбие.

Я снова поднял меч. Снова подивился шелковистой стали, невероятно совершенному балансу и жизни, которая пыталась пробиться из клинка. Разящего тоже делали специально для меня, считаясь с моими запросами, но даже этот достопримечательный меч был как мусор рядом с золотом по сравнению с шедевром Кема.

Словно читая мои мысли, Кем покачал головой.

– Я только Сформировал его, все остальное пришло от тебя. Соединение, Благословение… и еще все, что ты захочешь. Меч станет таким, каким понадобится тебе. Он станет тобой. Он был создан из всего того, что формировало тебя многие годы. Когда ты напоишь его кровью, никто уже не сможет воспользоваться им, потому что он будет охранять себя от посторонних рук и подчиняться только тебе.

– Если он станет яватмой.

Кем медленно покачал головой.

– Ты бесчестишь этот меч, Южанин. Молись, чтобы боги не обесчестили тебя.

Оставим в стороне разногласия, Кем создал изумительный меч. Не зная, что еще сделать, я спросил о цене, хотя понимал, что не смогу достойно оплатить этот клинок, но Кем сказал, что ничего не возьмет, что его магия от богов и они достойно вознаграждают его. Всю жизнь он провел здесь, в Стаал-Уста, и все его желания всегда выполнялись. От меня ему не нужно было ничего, кроме уважения к оружию, которое я носил.

Я поблагодарил его, вышел из кузни и в темноте пошел к озеру, смыть с клинка кровь. Там Делила меня и нашла.

– Ну, значит все закончено, – сказала она.

Я стоял на коленях у воды.

– Нет. Не совсем. Я не собираюсь поить его кровью. Мне нужен обычный меч.

– У тебя в руках меч далеко не обычный.

Я старательно вытер оружие тряпкой, которую сунул мне Кем, чтобы я остановил кровь.

– Я не позволю ему ожить.

– Тигр… – Дел встала на колени за моей спиной и стиснула руки. – Ты должен осознать, что сделал… какую ответственность на себя принял. Я знаю, что у тебя и в мыслях нет когда-нибудь Именовать клинок или превращать его в настоящую яватму, но может быть тебе не придется выбирать. Это может произойти не по твоей воле… и не исключено, что последствия будут трагическими.

Я покачал головой.

– Я станцую с этим мечом здесь, в круге, чтобы доказать, что я достоин ранга кайдина. А потом я поеду домой, – я не смотрел на Дел, сосредоточившись на клинке. – На Юг, Дел, где я продам или обменяю эту штуку и достану хороший Южный меч.

Когда Дел оправилась от потрясения, она покачала головой.

– Меч никогда не позволит тебе сделать это.

– Аиды, Дел, у тебя песчаная болезнь? Это меч, а не человек! Он не может управлять моей жизнью! – я повернулся к ней, не поднимаясь с колен, и посмотрел на Дел с разочарованием и гневом. – Это кусок стали, не больше.

Мои протесты не оставили ни выбоины в стене ее суеверий.

– Ты и сам должен понимать, что вряд ли сумеешь добраться до Юга не напоив по пути кровью этот клинок. И может случиться, что у тебя не будет выбора для его Именования… Тигр, неужели тебе не ясно? Нас учат старательно выбирать первого врага, потому что клинок, напившись крови, получает отличительные черты и характер этого существа.