Текст книги "Сияние Авроры"

17. Финиан

Я пытаюсь сосредоточиться на вычислениях и с треском проваливаюсь. Данные, извлекаемые из черного ящика «Хэдфилда», похожи на нескончаемый поток движущихся мишеней, которые в непредсказуемой игре вращаются и кружат вокруг друг друга.

Мы направляемся к координатам из первоначальных показаний – туда, где нечто вывело из строя системы колониального корабля. Туда, где предположительно что-то случилось с Аври. Проблема состоит в том, что если причиной катастрофы, допустим, стал физический объект, то его уже давно унесло, и это следует иметь в виду. Другая проблема – примерного местоположения недостаточно. Космос невероятно велик, и понятие «где-то в этом месте» никуда не годится.

После того как Кэл закончил проверку вооружения, Зила, проложив курс через Складку, отвела его в медпункт. Для помощи она взяла с собой Аври, чтобы та говорила здоровяку лежать спокойно или чтобы сама Зила не краснела, косясь на его пресс (тут я не могу ее винить). Пока я работаю, Скарлетт внимательно следит за мониторами: старается не пропустить ни малейшего признака, что нас преследуют или что мы влетаем в опасную зону. Хотя, по правде говоря, она смотрит на экраны невидящим взглядом, ее губы сжаты в жесткую линию, дыхание медленное и размеренное, словно она пытается сохранять спокойствие.

– Ты в порядке? – шепчу я, прекрасно понимая, как глупо это звучит. Я ведь сам далеко не в порядке, а Тайлер при этом не являлся – точнее, не является моим братом-близнецом.

Скарлетт поднимает голову, выдавливает из себя слабую улыбку.

– Не совсем, – признается она.

Я киваю – оно и понятно.

– Мы не бросаем его в беде, – тихо заверяю я. – Ты же знаешь, ГРУ будет держаться за него. Для них – и для Принцепса – он полезнее живой. В качестве источника информации или просто как приманка.

– Знаю, – согласно шепчет она. – Но мне все равно не верится, что мы оставили его. Он был совсем рядом, а мы просто сбежали.

Ее слова эхом отдаются в тишине, сопровождаемые тихим гудением работающих систем «Нуля». Я знаю, что мы оба думаем о названии корабля. Думаем о Кэт, которую тоже пришлось оставить и сбежать.

Скарлетт с трудом сглатывает, садится чуть ровнее в кресле – мне больно видеть ее в таком состоянии.

– Ладно, – говорю я. – Какая привычка Тайлера больше всего тебя раздражает?

Она удивленно хлопает глазами.

– Какая что?

– Ну же, подскажи мне, – уговариваю я и улыбаюсь в надежде, что моя улыбка немного убедительнее. – Что тебя особенно бесит в нем?

Некоторое время Скарлетт обдумывает вопрос.

– Он помечает свои вещи, – она слегка кривит губы.

– Постой, что он делает?

– Ставит на них свое имя. С самого детства. Причем на всех вещах. Я, конечно, не проверяла, но практически уверена, что сзади на трусах у него нашито его имя.

– Что еще?

– Для него совершенно не имеют значения ошибки других людей, – говорит она. – Сам он идеален во всем, но если остальные не дотягивают до этого уровня, мой братец никогда не скажет, что они могли или должны были добиться лучших результатов. Такое ощущение, будто он принимает неудачи кого угодно, только не свои. Прям настоящий святоша.

Я наклоняю голову и чувствую, как растягиваются напряженные сухожилия в шее.

– И в чем эта святость проявляется?

Скарлетт взмахивает рукой:

– Ну там, во вдохновляющих речах. В терпеливом выражении лица. В просьбах не сдаваться.

Я долгое время разглядываю ее.

– Эй, Скар?

– М-м-м?

– Не сдавайся.

Она сминает пустую обертку от клубничного пирожного с заварным кремом и со смехом швыряет в меня. А потом тянется к моей руке и сжимает мои пальцы – в этот миг мое сердце готово выскочить из груди.

– Спасибо, – тихо благодарит она. – И спасибо, что вместе со мной вернулся за ним. Я этого не забуду.

– Не за что, – отвечаю.

– Хочешь, помолчу, чтобы ты мог сосредоточиться?

– Не нужно, я ведь до неприличия умен и могу выполнять несколько дел одновременно.

На ее губах играет усталая, немного грустная, но настоящая улыбка.

– Ладно, Супермозг. Как думаешь, что это такое?

Я, прищурившись, гляжу на экран.

– Какое-то… извилистое, бесформенное скопление пространственно-временных отклонений, – отвечаю как можно более авторитетным тоном.

– То есть ты не имеешь понятия.

– Нет, не имею, – соглашаюсь я. – Да и вряд ли смог бы, даже если это все-таки оставили эшвары. Я продолжу определять точное местоположение. У нас остается еще немного времени до прилета. А пока, может, тебе стоит принять снотворное и поспать? Я послежу за мониторами до прихода Зилы, если что-нибудь появится – позову.

– Нам всем не мешает поспать, – хмурится она, включая режим няньки.

– Я посплю, когда придет моя очередь, обещаю, – говорю я и, подняв руку, машу двумя пальцами – видел, что так делают терране, давая обещание. Судя по выражению лица Скарлетт, я делаю это неправильно.

– Ладно, ладно. – Она встает, медленно потягивается. – Приму что-нибудь и пойду спать.

– Тебя уложить?

В ответ на мое предложение Скар лишь подмигивает мне и неторопливо удаляется в свою комнату, оставляя меня наедине с моими расчетами. Я еще какое-то время прокручиваю в голове ее уход, когда появляются Зила и Аври.

– Как там наш пациент? – осведомляюсь я.

– Я обработала раны Кэла, – сообщает Зила. – Они тяжелые, но заживут быстро. Аврора предложила ему смыть с себя то огромное количество крови… которой он перемазан, и попытаться поспать. Он согласился.

– Скар тоже пытается отдохнуть, – говорю я. – На радарах все чисто.

– В таком случае пока поищем в новостных лентах информацию о бое. – Зила садится в свое кресло и выводит изображения с дисплеев на центральный монитор.

Новости неутешительные.

По гражданским каналам – единственным, к которым у нас есть доступ – поступают сообщения о столкновении между Несломленными и АОТ. Сведения относительно того, кто первым открыл огонь, количества жертв и даже точного места сражения разнятся, однако все сходятся в одном: огромный флот Несломленных мобилизован и направляется к пространству Терры. Вся галактика затаила дыхание в ожидании того, что же будет дальше.

Зила сидит, как всегда, с непроницаемым лицом.

Аври выглядит так, будто ее вот-вот стошнит.

– Что ж, – произношу я, выводя на экран свои последние расчеты, – по крайней мере, у меня новости хорошие. Я скорректировал наше направление в соответствии с известной нам временной шкалой. Если мы внесем эти поправки в курс, то окажемся точно в том месте, где произошел инцидент с «Хэдфилдом».

Пальцы Зилы порхают над пультом управления.

– Аврора, у тебя есть какие-то предчувствия по поводу того, что мы там найдем?

– Никаких, – бормочет Аври, глядя на свои ладони. Большим пальцем она потирает запястье другой руки, где все еще краснеет пятно, оставленное пластырем с успокоительным. Затем поднимает голову и оглядывается на медпункт, где лежит Кэл. – Я не знаю, что там, – шепчет она. – Не знаю, что это. Не знаю, кто я. Не знаю, что произошло. – Она прерывисто вздыхает. – И не знаю, что сделаю в следующую минуту.

Мы с Зилой обмениваемся долгим взглядом. Аврора, похоже, не готова совершенно ни к чему, не говоря уже о спасении Млечного Пути. Нам приходится идти на все – мы уже пожертвовали двумя членами нашего экипажа – ради непредсказуемого результата. Но кроме нее у нас ничего нет.

– Вот что я тебе скажу, – говорю я с прежним весельем. – Почему бы нам с тобой не отправиться спать? А Зила покараулит.

Зила склоняет голову.

– Я разбужу Скарлетт, когда мне потребуется передохнуть.

Я хотел бы предложить ей остаться вместо нее, но мы с Зилой оба знаем: мне нужен отдых. Поэтому я встаю, предлагаю Аври руку и тяну ее вверх. Когда она оказывается на ногах, не выпуская ее пальцев, разглядываю Аврору.

– Выглядишь неважно, – говорю я.

– А вот ты, – отвечает она сухим тоном, – как всегда, элегантен.

Я свободной рукой приглаживаю волосы, которые вновь мгновенно встают дыбом.

– Обнимешь?

Она колеблется, а потом соглашается, коротко кивнув. Я привлекаю ее к себе и заключаю в объятия. Ноги у меня длинные – я слишком много времени провел в невесомости, – и ее голова идеально помещается в углублении под моим подбородком. Возможно, экзокостюм давит ей в некоторых местах, но она, похоже, ничуть не возражает.

Долгое время мы стоим вот так, обнявшись, руки Авроры обвивают меня за пояс, щека прижимается к плечу, мой подбородок покоится на ее волосах.

Я поднимаю глаза и вижу, что Зила смотрит в нашу сторону. Интересно, что она думает обо всех нас? И как давно ее саму обнимали? Если вообще кто-то обнимал.

Когда мы идем по коридору, Аврора поднимает руку и проводит ладонью по закрытой двери в комнату Тая. Она смотрит на нее так, словно видит насквозь, словно видит внутри нашего Альфу. После того как нам пришлось оставить его, она множество раз слышала: «Аврора для нас на первом месте, берегите ее». И теперь ей приходится с этим жить, вместе с осознанием, что все зависит от силы, которую она не способна контролировать. Силы, которая пугает ее.

– Сладких снов, Беглянка, – говорю я, когда дверь за ней закрывается. А потом с тихим вздохом отворачиваюсь от своей комнаты и направляюсь к медпункту, где ждет следующее испытание.

Внутри меня встречает тусклый свет, Кэл с повязкой на одном плече лежит на биокушетке. Его грудь обнажена, на коже проступают синяки, которые в Складке кажутся черными и серыми. Тем не менее при виде Кэлииса Гилврэта без рубашки, даже побитого, мне хочется благодарить Творца за то, что я дожил до этого момента. Потому что он прекрасен. Эти рельефные контуры, эти крепкие мышцы – и я сейчас говорю о шести кубиках пресса и V-образной линии, уходящей вниз и (к большому сожалению) скрывающейся за поясом. Все это присуще созданиям из мифов и легенд.

Истинный восторг.

Аври – счастливица.

– Финиан, что-то не так?

Я вздрагиваю, как только понимаю, что он смотрит прямо на меня, и быстро захлопываю рот.

– Да нет, просто проверяю. – Подхожу к нему ближе и киваю на его бицепсы. – У вас есть лицензия на это оружие, сэр?

Кэл очаровательно хмурит брови.

– Я превосходно владею оружием, которое… – Он замолкает, потому что явно не улавливает сути.

– Ладно, проехали, – говорю я ему. – У меня к тебе вопрос.

Он вдруг понимает, что следует проявить настороженность, поэтому поворачивается ко мне, чтобы лучше видеть.

– Спрашивай.

– Там, на буксире, – говорю я, указывая на его грудь, где синяки чернее всего, – после того как стало ясно, что футляр для сигарилл предотвратил смертельный выстрел, а я перестал благодарить Творца за спасение твоей жизни, до меня дошло, что эту штуковину можно открыть.

Заинтересованность Кэла возрастает.

– И ты, я так полагаю, ее открыл.

– Да, открыл, – подтверждаю я. – И все равно никак не могу взять в толк, Кэл. Внутри была записка. Написанная моей рукой. Записка, которую я совершенно точно никогда не писал.

Его лицо вновь приобретает неотразимый хмурый вид.

– И что в ней было?

– В ней были слова: «Скажи ей правду». – Теперь я внимательно присматриваюсь к нему. – Тебе это о чем-то говорит?

Он слегка мотает головой:

– Ничуть.

– Ты же понимаешь, сейчас мы ни в коем случае не должны ничего скрывать друг от друга, – продолжаю я. – Если ты что-то не договариваешь Аври, Скар, Зиле или даже своей безумной сестрице, я все пойму, но сейчас самое время, Кэл.

Выражение его лица становится холодным.

– Может быть, записка была для тебя. Ты считаешь, что именно ты ее написал. И именно ты ее прочел.

– Но это был твой подарок, – возражаю я.

– И все же у меня нет ответа на твой вопрос.

Я понятия не имею, насколько он откровенен со мной. Судя по его поведению сейчас, он открыт не больше Зилы. После долгого молчания я вздыхаю:

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет.

– Ладно. Зила на мостике, – говорю я. – Если возникнут проблемы – зови.

– Дель’наи, друг.

По дороге к своей комнате я ломаю голову над тем, какой же секрет я могу хранить. Какое значение для меня может иметь эта записка. Если не считать неданного Скар обещания, что я готов, если мы оба выживем, проползти по граненому стеклу ради свидания с ней, больше на ум ничего не приходит. Да и в целом записка – каким бы образом она ни была написана, черт побери, – требовала чересчур больших усилий для безответной любви.

Дверь с жужжанием закрывается за мной, и я нажатием кнопки отключаю гравитацию. Даже по завершении тихого обратного отсчета, когда давление на мое тело ослабевает, продолжаю размышлять. Однако ответов так и нет.

По сути, когда я снимаю с себя костюм и, оттолкнувшись от пола, сворачиваюсь калачиком, у меня остаются одни вопросы.

* * *

Меня будит тихий перезвон; я медленно потягиваюсь, с удовольствием отмечаю, насколько лучше себя чувствую – ноющие мышцы расслабились, тело вновь отзывается любовью.

А потом вспоминаю, что Тай – пленник ГРУ, галактика балансирует на грани войны, экипаж 312 совершенно не знает, как это все предотвратить.

И эти мысли ударом сбивают меня с ног.

За перезвоном следует голос Скар по громкой связи:

– Доброе утро всем невероятно прекрасным людям. Сейчас 8:00 по корабельному времени, мы в шестидесяти минутах от места назначения. Жду вас на мостике, после того как все проснутся и наведут еще большую красоту. Если это возможно.

Я снимаю с себя форму и, слегка оттолкнувшись от потолка, отплываю в угол, где располагается гидрозвуковой душ. Активирую силовое поле, чтобы не забрызгать другую часть комнаты, закрываю глаза от удовольствия, когда распылители в стене выпускают водяную пыль, и отдаюсь на милость звуковой части душа: вибрации вместе с влагой смывают с меня грязь, пот и панику последних нескольких дней. У бабушки с дедушкой на станции имелось почти такое же приспособление; и хотя поначалу оно мне казалось странным – на Траске недостатка в воде нет, – сейчас я в полной мере наслаждаюсь чистотой.

Несколько минут спустя с неохотой выключаю душ, после чего нахожу свежую форму. Когда я надеваю костюм и провожу его диагностику, он оказывается в удивительно хорошем состоянии.

Шагая к мостику, ощущаю привычное давление, появляющееся при полной гравитации – из-за необходимости прикладывать дополнительные усилия в теле все немного протестует. Члены моего экипажа завтракают, сидя за своими пультами. Аври пододвигает ко мне через стол пачку с едой. Я читаю название на этикетке и тут же жалею об этом. Мне совершенно не ясно, что такое «Аппетитный микс для позднего завтрака», хотя дополнительная информация вряд ли поможет это понять.

Чтобы разогреть завтрак, я взбалтываю упаковку и бросаю взгляд на Скарлетт.

– Не стоило давать мне так долго спать.

Она подмигивает:

– Некоторым из нас для красоты требуется меньше сна, чем другим.

– Есть новости? – улыбаюсь я.

– Поступили официальные сообщения от Терры, Траска и нескольких соседних систем. Никто не хочет войны. Все знают, что могут не получить права голоса. Несломленные пока не выступали с заявлением, но продолжают мобилизовывать флот – он выглядит огромным.

Подобные известия добавляют к завтраку мрачные нотки. Кэл кажется особенно встревоженным. Закончив есть, мы с Зилой принимаемся за поиски.

– Если учесть смещение за последнее столетие, – докладываю я, – мы должны быть сейчас на месте, плюс-минус тысяча километров.

– Приступаю к сканированию, – говорит Зила, глядя в свой экран.

– Обрабатываю данные, – бормочу я, когда ко мне начинает поступать поток. Не проходит и двух минут, когда кое-что выбивающееся из общего ряда привлекает мое внимание. – Неужели это…

– Подтверждаю, – отзывается Зила, поворачиваясь от своей консоли к пульту управления пилота. – Обнаружен неопознанный объект. Меняем курс.

Я с улыбкой обращаюсь к остальным:

– Обнаружил его с точностью до тридцати семи километров, друзья мои!

Мое указание на несравненное мастерство встречается вежливыми кивками.

– Да ладно вам! – возмущаюсь я. – Это же как отыскать… Как вы там, землееды, выражаетесь? Жука в стоге сена?

Аври хихикает:

– Иголку.

– Тем более, еще меньше. И в нашем случае, чем бы ни был этот стог сена, нам потребовался бы день, чтобы его прошерстить. А я привел нас прямо к месту назначения.

– Весьма похвальные усилия, – замечает Зила, не поворачивая головы.

– Выше всяких похвал, – добавляет Скарлетт, пытаясь скрыть улыбку.

– Он опасен? – спрашивает Кэл.

Я качаю головой:

– У него почти нулевая энергетическая мощность. Выглядит совершенно неактивным. По правде говоря, нам крупно повезло, что мы вообще его обнаружили.

– Кэл, как твое плечо? – интересуется Скар.

– Вполне нормально, – отвечает он. – Хочешь, чтобы я подготовил стыковочный отсек?

Скар откидывается назад и прикусывает губу, слегка нахмурив брови.

– Да. Предлагаю поднять эту штуковину на борт. Посмотрим, что нам удастся узнать.

* * *

Мы стоим, сгрудившись вокруг пластистального иллюминатора, и смотрим сквозь него на стыковочный отсек – там находится предмет, который Кэл втащил внутрь. Он каплевидной формы, примерно в половину моего роста. И, похоже, сделан из… кристалла? Отшлифован точно ювелирное украшение, яркий свет пляшет на поверхностях тысячи граней. Других отметок или деталей не видно.

Как только двери заднего шлюза закрываются и отсек начинает выравниваться, предмет оседает, паря в вертикальном положении в нескольких сантиметрах над палубой.

– И это все? – спрашивает Аврора, озвучивая мысли как минимум большинства из нас.

– Это все, – отвечаю я.

– Ты что-нибудь чувствуешь, бе’шмаи? – интересуется Кэл.

Аври сосредоточенно хмурится, но в итоге качает головой:

– Ничего.

– Он какой-то маленький, – добавляет Скарлетт, разглядывая предмет.

– И что с того?

Повисает долгое молчание. Мы все как один оглядываемся по сторонам, а потом смотрим вниз. Эти слова произнесла Зила, самый маленький член нашего экипажа. Неужели…

Она только что пошутила?

– СОЛИДАРЕН С ЛЕГИОНЕРОМ МАДРАН! – раздается тоненький жизнерадостный голосок из кармана Аври. – РАЗМЕР – НЕ ПОКАЗАТЕЛЬ КАЧЕСТВА.

– Тише, Магеллан, – бормочет Аврора.

– ЗНАЕТЕ, МНЕ, НАВЕРНОЕ, СЛЕДУЕТ В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ НАПОМНИТЬ, ЧТО Я В ТРИ РАЗА УМНЕЕ ЛЮБОГО ИЗ ВАС, А ВЫ ПОСТОЯННО ЗАТЫКА…

– Беззвучный режим, – приказывает Скарлетт.

– ЛЮДИ, – обиженно ворчит унигласс и замолкает.

– А можно войти внутрь и посмотреть на него? – спрашивает Аври.

– Нежелательно, – отвечает Зила, возясь с системами жизнеобеспечения шлюза. – Наружная температура составляет минус 270,45 градуса по Цельсию.

– Дыхание Творца, – вырывается у меня, пока я изучаю характеристики. – Из чего сделана эта штуковина?

– Она не позволяет нашему сканеру проанализировать ее молекулярную структуру, – говорит Зила, пробегая глазами по данным. – Но я не замечаю никакого вредного излучения или микробов. Попробую повысить температуру объекта. Пожалуйста, подождите.

И мы все с нетерпением ждем. Спустя целую вечность Зила наконец кивает: похоже, все в порядке, и мы можем войти. Кэл жмет на кнопку, и дверь открывается. Мы осторожно обступаем необычный предмет и достаем униглассы. От него не исходит никакой энергии. Помимо физического присутствия, в остальном невозможно определить, транслирует ли он что-то, есть ли у него внутренний источник питания и для чего он вообще предназначен. И все же с чего-то нужно начинать, поэтому мы приступаем к анализу.

Все, кроме Авроры. Она не достает Магеллана. А вместо этого завороженно, будто в трансе, смотрит на предмет. После чего, не мигая, со слабой улыбкой на губах тянется к нему, собираясь провести ладонью по его поверхности.

– ХОЗЯЙКА, МНЕ НЕ КАЖЕТСЯ ЭТА ИДЕЯ ХОРОШЕЙ… – говорит Магеллан.

– Аврора? – окликает ее Кэл.

Ее пальцы касаются поверхности.

Унигласс шипит, раздается хлопок.

И она падает к моим ногам.

<ОШИБКА>

001!) &#) (0

<СБОЙ>

<ОШИБКА>

18. Аври

Я никогда в своей жизни не встречала вида прекраснее.

Там, на Земле, уже не осталось таких зеленых просторов. Октавию устилают бескрайние участки дикой природы, хотя сама я никогда не видела их вживую – до тех пор, пока их не накрыл медленно расползающийся Ра’хаам. Но это место отличается от них.

Перед моим взором, насколько хватает глаз, простирается цветущий, безупречный сад. Водопады цветов ниспадают с пологих холмов. Усеянные красными всполохами ветви свисают с деревьев. Бесконечный парад цветов и растений, каждое из которых изящнее и необычнее другого.

Среди расстилающегося – нет, парящего – пейзажа мой взгляд не знает, на чем остановиться. По сравнению с этим местом Эдем кажется блеклым. Все кругом удивительно чистое, воздух свежий, температура идеальная. На горизонте виднеется нечто похожее на город, его высокие кристальные шпили устремляются к восхитительному золотистому небу.

Но больше всего меня поражает невероятное ощущение благополучия. Словно я пьяна от солнечного света, чистейшего в мире воздуха. За время, проведенное на станции «Аврора» после пробуждения, я вряд ли испытывала что-то еще, помимо усталости и страха. Поэтому сейчас, скинув с себя этот груз, я чувствую, будто могу одним прыжком взлететь на один из тех шпилей вдалеке.

Не понимая, что мне делать, решаю направиться к ним. В конце концов они сильно бросаются в глаза – возможно, там я найду какое-то объяснение тому, где нахожусь. Знаю, мне полагается больше волноваться, но я почему-то не испытываю ни капли тревоги.

Дорожек здесь нет, но трава короткая, и по ней легко идти. Я пружинящим шагом спускаюсь в долину, пересекая поле голубых цветов высотой по пояс. Веду по ним рукой – они покачиваются и сгибаются, разворачивая свои головки мне вслед.

Сколько прошло времени, трудно судить, но кажется, будто я шла несколько часов, пока не заметила фигуру. Она стоит довольно близко – как я не заметила ее раньше? – и, хотя имеет человеческую форму, это точно не человек.

Несмотря на отсутствие рези в глазах, смотреть прямо на существо я не могу. Оно соткано из света и кристаллов, золотого сияния и мириадов преломляющихся внутри его формы радуг. У него по три пальца на каждой руке, правый глаз белый и светящийся, как у меня. И хотя оно одно из самых странных виденных мной созданий – а мне довелось побывать на бальном вечере Кассельдона Бьянки – я совсем не испытываю страха. Напротив, я иду ему навстречу и ничуть не удивляюсь, когда оно приветствует меня.

Его слова льются подобно музыке, но звучат как будто не вслух. Они просто… всплывают у меня в голове.

«Приветствую, – говорит существо. – Добро пожаловать в Эхо. Я – Эшвар».

– Эшвар? – по-дурацки переспрашиваю я. – Я думала, эшвары – это целая раса, а не просто один, э-э-э… – Я оглядываю его мерцающее тело с головы до ног. – Человек?

Оно склоняет голову в легком поклоне.

«Я – собрание мудрости. Память о многих. Как и это место – память о нашем родном мире. Эхо некогда существовавшего пространства».

Я не знаю, как правильно на это ответить, но понимаю, что не ошибусь, откликнувшись на приветствие.

– Приятно познакомиться. Я – Аврора Цзе-Линь О’Мэлли.

«Ты – Триггер», – произносит оно с некой торжественностью.

– Да, все верно! – Во мне просыпается нетерпение, и я подхожу ближе. – И если ты Эшвар, то можешь рассказать мне, что это значит.

Существо вновь отвешивает легкий поклон.

«Быть Триггером означает, что тебе предстоит сделать выбор, Аврора Цзе-Линь О’Мэлли».

Оно поднимает руки, а потом, оттолкнувшись, просто взлетает над землей, будто в невесомости.

Я в замешательстве смотрю на то, как существо парит в нескольких метрах над моей головой.

«Ну же, – терпеливо говорит Эшвар. – Летим со мной».

Что ж, попытка – не пытка, да? Чувствуя себя нелепо, я сгибаю колени и отталкиваюсь, словно хочу прыгнуть. А вместо этого без каких-либо усилий отрываюсь от земли. Не успеваю я раскинуть руки и подумать, как буду тормозить, именно это и происходит. В воздухе чувствуется небольшая плотность – не настолько ощутимая, как у воды, но мои движения все равно слегка напоминают плавание.

Еще один толчок – и я снова взмываю ввысь, широко расставив руки, изнутри поднимается смех от вида расстилающейся подо мной панорамы. Я словно летаю в самом чудесном сне. Будто на мгновение возвращаюсь домой, в прошлое, где мчусь по беговой дорожке и понимаю, что впереди всех.

Полный восторг.

После второго толчка меня закручивает в сальто, я кувыркаюсь в воздухе, ликуя от радости. Эшвар плавает в более сдержанной манере и наблюдает за тем, как я выплескиваю эмоции.

«Следуй за мной», – наконец говорит существо.

Теперь мы вместе летим над раскинувшейся внизу красотой. Огромные долины сменяются невысокими холмами, золотисто-зеленая трава уступает место синим и фиолетовым цветам, колышущимся на ветру, красным полям, покрывающимся рябью от нашего движения. Их прорезают серебряные реки, которые изгибаются, петляют, поворачивают обратно; вскоре мы устремляемся к манящему меня кристальному городу.

Когда Эшвар снова говорит, я слышу его даже сквозь шум ветра:

«Это место – Эхо былых времен. Когда мы еще были живы. До нашего столкновения с Ра’хаамом. Тебе же известно о Великом Враге?»

– Да, – отвечаю я, оглядываясь на существо. – Мы встречались.

«Тогда ты знаешь, что он верит в силу единого множества. В жертву личности во имя общей гармонии».

– Знаю.

В моей голове вспыхивает вопрос. Я понимаю, что сейчас не время и не место его задавать, но мне нужно это сделать. Я думаю о своем отце. О Кэт. О других колонистах, утонувших в его объятиях; о том, как голубые цветы расцветали в их глазах, мох расползался по коже, как они прятались под формой агентов ГРУ, чтобы никто не мог приблизиться к Октавии и потревожить спящего в колыбели Ра’хаама.

– Я видела, как Ра’хаам проглатывает людей, – говорю я. – Поглощает их. Есть ли у них шанс, став его частью, когда-нибудь выбраться?

«Нет», – тихо отвечает Эшвар. Боль в его голосе вторит ноющей ране в моей груди.

– Ох, – шепчу я, потому что мне больше нечего сказать.

Такое маленькое слово.

И такой огромный смысл.

Не «возможно», не «может быть». А просто…

Нет.

Я пытаюсь осознать услышанное, пока мы пересекаем широкую реку – быстро движущуюся пенистую, серебристую массу, которая бурлит, разбиваясь о камни и поднимая идеальные дуги брызг.

«Мы не похожи на Ра’хаам, – говорит Эшвар. – Прежде всего, мы верим в неприкосновенность личности. Это то, за что мы боролись. И оно стоило нам всего, но война не была выиграна полностью. Потерпев поражение, Ра’хаам не погиб. Он спрятался от нас, впав в спячку, и мы понимали, что не доживем до его следующего пробуждения. Поэтому приготовили это место, это воспоминание, и стали ждать тебя».

– Как иронично: воспоминания всей вашей расы сосредоточены в одном теле, – замечаю я. – Притом что вы верите в уникальность личности.

«Эти личности дали свое согласие, – отвечает существо со всей серьезностью. – Ра’хаам не спрашивал разрешения. Но ты, Аврора, – наше наследие. Мы погибли, чтобы сохранить надежду одержать победу над Ра’хаамом. И теперь ты должна закончить наше дело».

Мой голос даже для меня звучит слабо.

– Но я не знаю, что делать.

«Мы оставили Оружие, – говорит Эшвар. – Если применить его до окончательного пробуждения Ра’хаама, оно уничтожит все его планеты-инкубаторы, не позволив ему снова расцвести. Создавая это место, мы не знали, где дремлет Враг. Но даже спустя века после нашей смерти наши агенты ищут миры с зародышами Ра’хаама. Они наверняка оставили какие-то подсказки…»

– Звездная карта! – киваю я взволнованно. – Да, мы нашли ее.

«Помимо этого мы оставили в Складке специальные устройства. Зонды. Одно из них, должно быть, уловило твой психический потенциал и активировало тебя. Оно знало, что ты способна задействовать наше последнее оружие против Ра’хаама, и раскрыло этот потенциал. Теперь тебе необходимо пройти обучение и подготовиться. Ты должна разорвать порочный круг».

В окружении столь совершенной красоты я вдруг ощущаю себя невероятно маленькой на этой огромной планете. Золотистое небо кажется бескрайним, а кристальные башни словно достают до него.

– Хочешь сказать, весь ваш план основывался на том, что я окажусь вблизи зонда, чтобы он мог почувствовать меня и активировать? А что, если бы меня не выбрали для миссии на Октавию? Если бы я никогда не приблизилась к этой части космоса? Откуда вы знали, что это произойдет? Вы видите будущее? Если да, то у меня есть пара вопросов.

Эшвар качает головой:

«Ты особенная, Аврора, но не уникальная. Мы оставили множество зондов, подходящих для многих рас, и все они исследуют Складку в поисках других потенциалов».

– Но ведь поблизости нет других Триггеров, – замечаю я. – Или… есть?

«Сейчас здесь ты одна, – отвечает оно. – Но я не живое существо. А лишь собрание воспоминаний. Запись, если можно так сказать. Возможно, до тебя были и другие Триггеры. Те, кто после активации прибыл сюда на обучение. Я не знаю. Как только ты покинешь это место, Эхо обнулится, и я забуду о твоем приходе. Но твое появление здесь и продолжающий существовать Ра’хаам говорят о том, что другой Триггер не преуспел. Если не получится у тебя – на твое место придет следующий. Эта миссия не останется незавершенной».

Какая-то мрачная перспектива вырисовывается.

– Я смотрю, ты не большой любитель напутствий, да? – говорю я, стараясь придать своему голосу так недостающей мне уверенности.

Эшвар слегка склоняет голову набок:

«Пожалуйста, объясни, что такое напутствие».

– Ты не особо подбадриваешь. И пугаешь меня – вот что я хочу сказать.

«Страх – адекватная реакция, – невозмутимо отвечает существо. – Твое обучение будет тяжелым. Испытания – опасными. Неудача будет стоить тебе жизни».

– Э-э-э, жизни?

«Ответственность лежит на тебе, – говорит оно. – Как и мы, ты должна пожертвовать всем».

Его слова будто бросают на меня тень, и по моей коже пробегает холодок. Мне вдруг больше всего на свете хочется, несмотря на всю красоту этого места, вновь оказаться на «Нуле».

– Слушай, меня нет уже несколько часов, – говорю я. – Моя команда будет волноваться – еще наделают каких-нибудь глупостей. Нужно сказать им, что со мной все в порядке.

«В Эхо время движется иначе. Для тех, кто снаружи, прошло всего несколько минут. И для этой миссии твоя команда имеет второстепенное значение».

– Но не второстепенное для меня, – возражаю я, в моем голосе наконец-то звучат стальные нотки. – Скажи, как мне проснуться.

«Если пожелаешь, мы разбудим тебя и отправим обратно. Но после пробуждения ты должна быть готова вернуться сюда. Пусть твое время совершит полный круг, сделай все необходимое, а потом снова прикоснись к зонду. И тогда мы поговорим, как сейчас».

Оно кивает.

«А после начнется обучение».

Я уже собираюсь ответить, но не успеваю произнести и слова, как внезапно прихожу в себя. Бесконечное золотистое небо над головой сменяется потолком стыковочного отсека «Нуля» и лицами моего экипажа.