Текст книги "Вот вам венок, леди"

Глава пятая

Я заявился в «Хоча-клаб» лишь поздно вечером. После того как уехала Марди и внезапно появился Кац, я побродил по городу и пошевелил мозгами. Это ничего мне не дало, но я подумал, что, может быть, подожду немного, прежде чем засветиться перед Спенсером. Ради заработка я сходил на бейсбольный матч, вернулся домой, написал о нем, отправил статью по почте в спортивную газету, которая брала у меня материалы, и отправился поужинать.

К тому времени, как я покончил со своими делами, было уже около десяти часов. Вечер был жаркий, со звездами и полной луной. Я решил пойти в клуб и посмотреть, не попадется ли мне подружка Весси.

«Хоча-клаб» был одним из тех шикарных кабачков, которые выглядят что надо, хотя на самом деле они довольно занюханные, если к ним присмотреться. Я сел за столик в углу, заказал большую порцию виски и углубился в газету.

Здесь было людно и не все дамы были такими, какими им следовало быть. Я зацепился языком с двумя из них, но когда они поняли, что я пас, то отвалили. Я просидел около получаса, но так как не увидел никого, кто действительно заинтересовал бы меня, то стал задаваться вопросом, какого черта я тут делаю.

Наконец я знаком позвал официанта. Это был высокий, жалкого вида парень с большими водянистыми глазами и синюшного цвета подбородком.

Я достал из жилетного кармана банкноту в пять долларов и начал поигрывать ею. Его взгляд с интересом сосредоточился на ней.

– Послушай, приятель, – сказал я, – я ищу даму, которая довольно часто сюда приходит. Может быть, ты скажешь мне, где ее можно найти.

Не отрывая глаз от банкноты, он произнес:

– Конечно… кто она?

– Ее зовут Блонди, – ответил я, – и она работает где-то поблизости.

На его лице появилась сальная улыбка. Я видел, что для него это несложная задачка.

– Конечно, – сказал он, – я ее хорошо знаю. Она была здесь. Думаю, она сейчас работает.

Я подтолкнул к нему банкноту, и он быстро взял ее.

– Где мне ее найти? – спросил я.

– Угол Десятой улицы.

Я встал.

– Спасибо, приятель, – бросил я.

Он пожал плечами.

– Дамочка что надо, – сообщил он, забирая мой бокал.

Я помолчал, а потом сказал:

– И я такое слышал. Это мой первый заезд. Легко ее найти?

– Легко, конечно, – заверил он меня. – Высокая дама в черном. – Он слегка усмехнулся. – Крутая блондиночка, с такой не соскучишься.

Я вышел на улицу. Высокая дама в черном. Меня охватило возбуждение. В данный момент не следовало ни о чем думать, надо было подождать и увидеть эту даму собственными глазами.

На углу Десятой улицы, когда я туда явился, никого не было. Вся улица была погружена в полумрак. Уличные фонари стояли далеко друг от друга, и ни в одном из магазинов не горел свет. Я подумал, что это довольно скверное место для промысла, но, возможно, ей было виднее.

Я встал на углу и закурил сигарету. Я простоял там минут пять. Я знал, что прошло пять минут, потому что то и дело смотрел на часы.

А потом, когда я уже начал терять терпение, из мрака вышла она. Прежде чем увидеть ее, я услышал медленный стук деревянных каблуков и застыл, бросив сигарету в канаву. Я смутно видел, как она не спеша приближается ко мне – высокая темная фигура в черном.

Я повернулся к ней вполоборота, чтобы она не ошиблась в моих намерениях. Я смотрел на белое пятно ее лица, с нетерпением ожидая, когда смогу разглядеть ее черты.

Она увидела, что я жду ее, и замедлила шаг. Одна рука потянулась к бедру, и она слегка вильнула им, неторопливо приближаясь ко мне.

Когда она оказалась рядом, я почувствовал запах ее духов. Тот же дурманящий запах, что и в моей спальне. Мрачное вдохновение охватило меня – это была та сама дама, которая опустила меня на пять тысяч.

– Привет, – сказала она, остановившись рядом. Она была почти такого же роста, что и я, и ее большая черная шляпа затеняла ей лицо. Я мог разглядеть лишь ее острый подбородок и блеск в глазах.

– Привет, красотка, как начет того, чтобы развлечься? – спросил я.

Она издала гортанный мурлыкающий смешок, который Мэй Уэст[3]3
  Мэй Уэст (1893–1980) – американская актриса, драматург, сценарист и секс-символ, одна из самых скандальных звезд своего времени.


[Закрыть] сделала популярным.

– Отвезешь меня к себе домой, дорогой? – сказала она, положив руку в перчатке мне на рукав.

Я усмехнулся про себя. Кто бы сомневался, что я отвезу к себе эту бабенку, и как же она чертовски удивится, когда мы туда доберемся.

– Конечно, – ответил я, – я весь вечер искал такую малышку, как ты.

– Неужели, дорогой? – снова рассмеялась она. Мне хотелось, чтобы она на время оставила «дорогого» в покое. Я сказал себе, что скоро она будет называть меня совсем иначе. – Ну, ты нашел малышку что надо…

– Пошли, – сказал я.

– Это здесь. – Она махнула рукой в конец улицы.

Мы шли по улице, и она оказалась первой дамой в моей жизни, которая шла в ногу со мной. Я сказал, чтобы хоть что-то сказать:

– Эти твои духи меня просто нокаутируют.

– Нравятся, дорогой?

– Да, – ответил я. – Они как шлейф. И бьюсь об заклад, что ты оставляешь заметный след, куда бы ни пошла.

Она сбилась с шага, и теперь ее правая нога ступала синхронно с моей левой. Я постарался снова идти с ней в лад.

– Какой ты забавный мальчик, дорогой, – сказала она, быстро взглянув на меня из-под шляпы.

– Да, – откликнулся я, – еще тот жук.

Она остановилась у двери рядом с маленькой ночной закусочной. Я смутно разглядел небольшую медную пластинку, привинченную к двери. Чиркнул спичкой и прочел: «Анри Керш».

– Ну и ну, – сказал я, – значит, ты написала свое имя на двери.

– Конечно, дорогой. – Она порылась в сумке и нашла ключ. – Когда ты снова заглянешь, хочу, чтобы ты легко нашел меня.

Я подумал, что эта дама сильно заблуждается. В следующий раз, если бы я заглянул к ней, она встретила бы меня утюгом.

Я последовал за ней через короткий лестничный пролет, мимо вестибюля закусочной, потом мимо двух дверей, тоже с медными табличками, и далее еще через несколько пролетов.

Она остановилась на небольшой лестничной площадке и открыла дверь.

– Вот мы и пришли, дорогой.

Я вошел в комнату. То еще местечко. Открываешь входную дверь и натыкаешься на двуспальную кровать. Кровать занимала всю комнату.

Я протиснулся вдоль стенки и добрался до дальнего конца комнаты. Кровать разделяла нас. Я должен был признать, что хозяйка хорошо постаралась, чтобы придать комнате уютный вид. Там было немало разных безделушек, а на стенах висело несколько картин – я даже взглянул на них.

– У тебя шикарная квартирка, – сказал я.

Она сняла шляпу и тряхнула своими светлыми волосами. Мы посмотрели друг на друга. Она свое получит. Она не была похожа на типичную уличную девку и сошла бы за красотку, если бы не ее острый подбородок. Он несколько портил ее лицо, но для своей грубой работы она была более чем хороша. Если бы я не провел целый час с Марди, думаю, эта шлюха меня бы всерьез заинтересовала.

Я бросил шляпу на вешалку и улыбнулся. Она посмотрела на меня долгим, испытующим взглядом, и ее ответная улыбка была полна обещаний.

– Значит, тебе нравится, да? – спросила она.

Это еще одна вещь, которую я обожаю. Когда дама говорит «да».

В изголовье кровати по обе стороны от нее были две двери.

– Я сейчас, – сказала она и, прежде чем я успел ее остановить, скрылась за одной из них.

Я сел на кровать и закурил сигарету. Где-то здесь были мои пять тысяч, если только она не положила их в банковский сейф. Если она так и сделала, то плакали мои денежки, но, зная, как эти шлюхи любят держать их под рукой, я решил, что не буду разочарован.

Она снова появилась – на лице ее была призывная улыбка.

Жаль, что я не взялся за дело до того, как она уходила, но теперь было уже поздно.

Она подошла и села на кровать.

– Можно мне получить подарочек, дорогой? – сказала она.

Ну вот, началось. Я отрицательно покачал головой.

– Ты все неправильно поняла, детка, – сказал я. – Это ты должна мне за прогулку.

Я говорил, что она была не похожа на типичную уличную девку. Но я ошибался. Надо было быть психом, чтобы думать иначе. Яркая улыбка и сверкающие глаза исчезли, как будто их стерли губкой. Ее лицо внезапно застыло.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, и в ее голосе внезапно зазвучал металл. Ничего хорошего этот голос не сулил.

Я стряхнул пепел с сигареты.

– Только это, – ответил я, медленно принимая такое положение, чтобы можно было вскочить, если она что-нибудь выкинет. Почему-то я чувствовал, что она, скорее всего, что-нибудь выкинет. – Может, нам лучше познакомиться, детка, – продолжал я. – Я Ник Мейсон.

Всего на секунду она выдала себя, но затем снова обрела самообладание.

– Ты не пьян, дорогой? – спросила она, потянула с кровати подушку и прижала ее к себе.

– Попробуем спуститься на землю, – сказал я. – Мы можем начать с того, что оставим «дорогого» в покое… меня мутит от него.

Она встала, подошла к двери, где висела ее накидка, и быстро надела ее. Когда она завязывала пояс, я заметил, что пальцы ее дрожат.

– Ты, никак, спятил, – сказала она. – Убирайся отсюда.

– Полегче, – предупредил я, все еще сидя на кровати. – Сегодня утром ты явилась ко мне домой и обчистила меня на пять тысяч. Верни их, и мы будем квиты.

Она разыграла целый спектакль. Ее глаза широко раскрылись, и она даже сумела рассмеяться.

– Ты спятил! – воскликнула она. – Я никогда тебя не видела и не знаю, где ты живешь.

Я медленно поднялся на ноги.

– Послушай, детка, – тихо произнес я, – блефом ты ничего не добьешься. Тебе от меня не смыться, и я достану эти деньги любой ценой, даже если мне для этого придется разнести на части твой притон. Не стоит выеживаться, потому что я могу свернуть тебе шею одной рукой. Так что отдай по-хорошему.

Она постояла в нерешительности, потом пожала плечами.

– Раз ты так расстроен, – сказала она, – то, может быть, мне лучше вернуть их.

Я чуть не рассмеялся. Я позволил ей подойти к маленькому комоду и выдвинуть один из ящиков, прежде чем перелетел через кровать и крепко ее обхватил. Я заблокировал ее руки и рывком оттолкнул от ящика. Я был рад, что принял меры предосторожности, – в верхнем ящике у нее лежал пистолет.

За свою журналистскую карьеру я побывал в самых неприятных переделках, а также во множестве темных мест, но чтобы схлестнуться с женщиной – такое со мной было впервые, и мне очень хотелось бы дать письменные заверения, что это, как я искренне надеюсь, в последний раз.

Я могу постоять за себя, когда дело доходит до драки с мужчиной. Я знаю почти все приемы, к которым они прибегают, и знаю почти все контрприемы, но когда на тебя набрасывается белокурая фурия… Тут я оказался гребцом без весла.

Теперь я понимаю, что мог бы избавить себя от чертовой дюжины разных неприятностей, если бы ударил ее в подбородок и покончил с этим прямо тогда, но я сглупил и отнесся к ней слишком легкомысленно.

Она бросилась на меня, молотя руками, словно лопастями пропеллера, ее глаза сверкали. Я попытался схватить ее за руки, но это мне не удалось. Она ударилась в меня, словно снаряд, и я упал под тяжестью ее тела, застряв между стеной и кроватью. Положеньице лучше не придумаешь, если к тому же сверху на тебе разъяренная кошка.

Она навалилась на меня, вцепившись руками мне в горло. Она, должно быть, весила около ста сорока фунтов, а это не шутка, если на вас сверху такой груз.

Мне удалось схватить ее за запястья, и я приложил немало усилий, чтобы удерживать ее в таком положении. Представьте себе эту картину, если сможете. Я лежал на спине, зажатый между стеной и кроватью, а Блонди – на мне, с таким видом, что, освободи она запястья, непременно убила бы меня.

– Успокойся, сестрица, – сказал я, задыхаясь, – леди так себя не ведут.

Вместо ответа бешеная кошка боднула меня головой в лицо. Может, ее локоны и были светлыми, но голова у нее была твердая, как бетон. Может, она сдуру и сама немножко стукнулась, но разве это сравнить с тем, что она сделала с моим портретом. Я почувствовал, как из носа потекла кровь, и мне показалось, что мои передние зубы вышли наружу сквозь верхнюю губу.

Я разозлился как черт знает кто и, выпустив ее запястье, изо всех сил ударил в челюсть. Если вы когда-нибудь пытались ударить кого-нибудь, лежа на спине и крепко втиснутый куда-то, то сами знаете, как это трудно, но мне удалось чуть добавить пара, чтобы все-таки отбросить ее.

Это позволило мне принять сидячее положение и еще раз ударить ее, когда она попыталась опять повалить меня. Удар получился весомым, но пришелся ей в плечо, так что я лишь оттолкнул ее, но не остановил.

Когда она оправилась от удара, я уже был на ногах, и мы стояли, уставившись друг на друга.

– Прекрати, – сказал я, – или тебе будет больно. Я же предупреждал…

Но была ли у нее в голове хоть капля разума? Она выхватила ручное зеркало из ящика комода и снова набросилась на меня. Я проклял эту кровать… там просто невозможно было адекватно реагировать. Я выбил зеркало у нее из рук, а потом мы вместе упали на кровать. В некотором смысле это было кстати, потому что я был тяжелее и мог бы этим воспользоваться. Я схватил ее за одну руку, но, прежде чем успел схватить другую, она ударила меня по лицу, пнула в голень своей остроносой туфлей и снова засадила мне кулаком в нос.

Пока что инициатива была в ее руках, и удар, который она нанесла, был весьма чувствительным. От неожиданности я выпустил ее руку, и она попыталась откатиться на другую сторону кровати. Я вцепился сзади в ее накидку и чуть ли не стянул со спины. При этом она потеряла равновесие и опрокинулась на кровать.

На этот раз я действовал без ошибок. Я схватил ее за руку и швырнул лицом вниз. Всей своей тяжестью опустился на ее поясницу и слегка заломил руку. Она внезапно взвизгнула, и я ослабил хватку.

– Веди себя прилично, – выдохнул я, глядя, как кровь из моего носа капает на ее обнаженные плечи. – Если ты сейчас начнешь мудрить, я оторву тебе руку и изобью тебя ею до смерти.

Какими только словами она меня не обзывала! Сомневаюсь, что грузчик мог бы потягаться с ней в этом. Я посильнее надавил ей на руку, чтобы она смолкла, и это, разумеется, подействовало. Держа ее в таком положении, я свободной рукой нащупал пояс от ее накидки, снял его, а затем попытался связать ей руки.

Она поняла, что, как только я свяжу ее, ей крышка, и на несколько секунд просто взбесилась. Мне едва удавалось удерживать ее. Она так дергалась, что не стоило и пытаться связать ее, поэтому я подождал, пока она затихнет. Как только я предпринял новую попытку, она снова начала бороться. Мне это уже порядком надоело, и я с нее слез.

Она перевернулась на спину и попыталась сесть. Этого я и ждал. Едва она подняла голову, как я замахнулся левой и ударил ее кулаком в челюсть. Я даже не стал вкладывать вес в свой удар – я просто вмазал ей, – и это был не удар, а конфетка.

Я увидел, как ее глаза остекленели и она обмякла. Я стоял над ней, тяжело дыша. Такой суровой схватки в моей жизни еще не случалось. Я перевернул ее и, взяв пояс, связал ей руки за спиной. Затем я снял с нее то, что осталось от ее чулок, и связал ее лодыжки. Откинув простыню, я закатил ее под одеяло, предварительно убедившись в надежности моих узлов.

Потом я пошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Ну и видок, усмехнулся я. На этот раз я выглядел так, будто во что-то врезался на всем ходу. Нос все еще немного кровоточил, а под глазом был огромный синяк. Я включил воду и умылся. Закончив, я вернулся в спальню. Она все еще была в отключке.

Я закурил сигарету и сел. Колени мои немного дрожали. Мне, конечно, хорошо досталось, и я был страшно рад, что в конце концов ее одолел. Официант в «Хоча-клабе» сказал, что она крутая, но он недооценил ее. Крутая? Не смешите меня. Да она надрала бы задницу и Льюису Душителю[4]4
  Роберт Херман Льюис Фредерик (спортивная кличка Душитель Льюис; 1891–1966) – американский профессиональный борец.


[Закрыть].

Я не собирался разносить на части ее комнату, пока не поговорю с ней. Связанная, она могла стать благоразумней. Во всяком случае именно в таком варианте я предпочитал разговаривать с дамами, подобными ей.

Я выкурил полсигареты, когда моя блондинка стала приходить в себя. Я с интересом наблюдал за ней. Она открыла глаза, поморгала от яркого света и закрыла их. Ее голова беспокойно заерзала на подушке. Кровать выглядела так, будто по ней прошел смерч, но я не собирался тратить время на то, чтобы приводить ее в порядок и нянчиться с малышкой.

Внезапно она очнулась и попыталась сесть. Взгляд, которым она одарила меня, прожег бы дыру в стене. Я улыбнулся ей.

– Прости за грубость, сестрица, – сказал я, – но ты сама напросилась.

Она снова стала осыпать меня бранью. Ну, от слов кости не ломаются, но спустя минуту я рассвирепел. Дамы с такой грязной речью мне еще не попадались. Я встал со стула, схватил подушку и с силой ткнул ей в лицо. Подержал так несколько секунд, а затем убрал.

– Заткнись, – мрачно сказал я, – или я снова кислород тебе перекрою.

Глаза ее были полны ярости, и по тому, как она извивалась, было ясно, что она изо всех сил старается высвободиться. Меня это не волновало. Я знал, как вязать узлы, и если она даже освободит руки, я всегда смогу снова ее отключить. У меня больше не было нежных чувств к этой дамочке. Она была чистой отравой.

Я сел на кровать рядом с ней.

– А теперь мы с тобой немного поболтаем, – сказал я. – Если ты не выложишь мне то, что я хочу знать, сделаешь себе только хуже. Я ведь хотел, чтобы все обошлось тип-топ, но с такой шлюхой, как ты, лучше разобраться по-черному, и я посмотрю, устроит ли тебя это.

– Не стоит, Мейсон, – раздался голос от дверей.

Я быстро оглянулся через плечо.

В дверях стоял Эрл Кац. В руке он держал автоматический пистолет из вороненой стали, ствол которого был направлен прямо на меня.

Глава шестая

Удивление? Да, я был удивлен! Можете битой меня огреть. Какого черта здесь делает этот Кац? Какая у него связь с подружкой Весси?

Я не собирался показывать ему, что он выбил меня первым же шаром. Я улыбнулся ему.

– Все еще лупишь по лузам, приятель? – поинтересовался я. – Кстати, о бильярде, ты слышал про того парня, который забивал красный?..

– Брось это, Мейсон, – сквозь зубы сказал Кац.

Вот что еще я обожаю. Эти парни посмотрели столько крутых фильмов, что теперь просто не могут говорить иначе как сквозь зубы, поскольку считают, что так оно и положено.

– Развяжи ее.

Я покачал головой.

– Ты с ума сошел, – сказал я. – Ты сам не знаешь, что говоришь. Если я ее распутаю, она убьет нас обоих.

Пистолет дернулся вверх.

– Слушай, умник, – сказал Кац, – таким манером ты ничего добьешься. Развяжи эту дамочку, и поскорее.

Экки говорил, что этот парень опасен, как гремучая змея. Посмотрев на него теперь, я подумал, что Экки, возможно, прав. Он больше не выглядел охламоном. В его глазах был холодный, злобный блеск, и я подумал, что он с удовольствием бы меня кокнул. Когда у парня в руке пушка, я не очень-то спорю. Во всяком случае оружие всегда заставляло меня нервничать.

– Перевернись, милашка, – сказал я.

Я не стал дожидаться, когда она освободится от пут. Взгляд, который она бросила на меня, полностью разубедил меня в том, что впереди у нас праздник любви.

Я освободил ей руки и отодвинулся подальше. Решил, что ее соседство мне нравится еще меньше, чем пистолет Каца.

Она села, потирая запястья.

– Дай мне накидку, – хрипло сказала она Кацу.

Не сводя с меня глаз, он снял с вешалки на двери еще одну накидку и бросил ей. Она с трудом натянула ее на себя и встала с кровати. Выглядела она здорово помятой. Кровь из моего носа залила ей плечи, на подбородке была ссадина. На ее руках виднелись следы моих пальцев, а от удара, который я нанес ей в плечо, осталась лиловая отметина.

Она пошла в ванную и закрыла за собой дверь. Я слышал, как зажурчала вода.

– Садись, – сказал Кац, снова дернув пистолетом.

Я сел на кровать.

– Давай ты уберешь пистолет и расслабишься, – сказал я. – У нас с Блонди личное дело… как-нибудь обойдемся без посторонних.

– Ты слишком много болтаешь, – сказал Кац. – Закрой рот. Я буду говорить, а ты просто отвечай… понял?

Я пожал плечами.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

Я усмехнулся:

– Легкий вопрос. Что, черт возьми, здесь может делать любой мужчина?

Кац сдвинул шляпу на затылок и прислонился к стене. Он сунул большой и указательный пальцы в карман жилета и достал зубочистку. Затем отправил зубочистку в рот и задумчиво пожевал ее.

– Если не хочешь отвечать как есть, – сказал он, – пеняй на себя.

– Окстись, Кац, – ответил я. – Не на того напал. Я могу сделать так, что этот город покажется тебе адом и придется принимать таблетки.

Кац передвинул зубочистку во рту.

– Ты здесь никто и звать никак, – сказал он. – Может, все-таки поумнеешь и заговоришь? Что ты здесь делаешь?

Дверь ванной открылась, и вышла Блонди. Она хорошо поработала над собой и теперь выглядела гораздо лучше. Ее глаза все еще опасно блестели, она стояла в дверях, наблюдая за нами.

Я пожал плечами.

– Пожалуй, я пойду, – вставая, произнес я.

– Сидеть! – бросил Кац. В его голосе прозвучала угроза.

– Так у нас не прокатит, – сказал я. – Я ухожу.

Кац слегка передвинулся, так что уперся спиной в дверь.

– Лучше не рыпайся, – предупредил он. – Пристрелить тебя еще рано, так что не торопи меня.

– Тебе лучше уйти с дороги, – сказал я.

Этот бандит уже начал меня злить. Я полагал, что он дважды подумает, прежде чем пустит в ход оружие. В конце концов, мы находились на главной улице, и выстрелы были бы слышны.

Возможно, Кац подал Блонди сигнал, а может, она действовала по собственной инициативе. Я не сводил глаз с пистолета, решая, смогу ли прыгнуть на Каца, и на мгновение упустил ее из виду. Ну, я заслужил то, что получил, потому что уже вкусил ее прелестей. Я же говорил, что эта дамочка – отрава. Да, такой она и была.

Что-то твердое и тяжелое ударило меня по голове, и я рухнул на колени. Комната накренилась, и люстра стала вращаться.

Я смутно слышал, как Кац сказал:

– Хватит с него… Я хочу поговорить с этим типом.

Кто-то схватил меня за руки, заломил их за спину, и жесткий холодный ремень впился мне в запястья. Я почувствовал, как меня швырнули на кровать. В голове прояснилось, и я попытался сесть, но из тумана появилась чья-то рука, накрыла мне лицо и толкнула обратно на подушку. Я лежал неподвижно, пока люстра надо мной не оказалась в фокусе, затем осторожно поднял голову и увидел их. Они стояли в изножье кровати, наблюдая за мной.

Блонди скрестила руки на груди. Лицо ее ничего не выражало, но в глазах еще тлел огонь. Кац жевал зубочистку и небрежно держал пистолет.

Не сводя с меня глаз, он обратился к Блонди:

– Что тут произошло?

– Он псих. Заявился сюда и сказал, что я сняла с него пять тысяч.

Кац пожал плечами:

– Ну, разве не так? – Он обошел кровать и сел рядом со мной. – Слушай, сопляк, – продолжал он, – я тебе кое-что скажу… а потом ты мне кое-что скажешь. У нас твое бабло, все в порядке. Его взяла Блонди, как ты и думал…

Блонди сделала шаг вперед.

– Какого черта… – начала она.

Кац повернул голову.

– Заткнись, – сказал он. – Я сам управлюсь. Я хочу, чтобы этот парень знал, где ему на выход. – Он снова повернул голову ко мне. – Мы следили за тобой какое-то время. Ты ведь ходил к Весси, правильно?

– Ну и что? – сказал я. Мне пришло в голову, что, если этот парень разговорится, я смогу что-нибудь выудить из него.

– Нам интересно, кто тебя послал… пойми правильно, на тебя нам плевать… мы просто хотим узнать, кто тебе платит, уловил?

Я посмотрел на Блонди. Кое-что для меня прояснилось.

– Я думал, что ты близкая подружка Весси, – сказал я. – Вижу, я ошибся. Весси подставили, и ты это знаешь. Этот парень не приятель Весси… Какого черта ты с ним связалась?

Блонди огрызнулась:

– Придержи язык. Лучше скажи, кто послал тебе эти пять штук?

Я покачал головой:

– Я не могу этого сказать… я и сам не знаю. Я лишь получил записку с обещанием пяти тысяч, если я займусь этим делом, и мне стало интересно. Я пошел посмотреть, как умрет Весси… Я так ничего и не узнал, а пять кусков пришли, чтобы подбодрить меня, и ты их сперла. Вот и вся история, насколько я могу судить.

Я не сказал им, что задание получал по телефону, – не хотел давать им зацепку, что это была женщина. Я полагал, что рассказал им не больше того, что они и сами знали.

Кац почесал подбородок ногтем большого пальца.

– И это все? – спросил он.

Я молча кивнул.

– Что с тобой, черт возьми, Эрл? – неожиданно спросила Блонди. – Почему бы тебе не взять за жабры этого парня? Ты ничего не добьешься, если будешь с ним цацкаться.

Теперь вы понимаете, о чем я? Эта дама была реально ядовитым плющом.

– Чего еще ты хочешь от меня услышать? – бросил я. – Я не могу сказать то, чего не знаю.

Кац все еще сидел, почесывая подбородок ногтем большого пальца. Он не сводил с меня глаз, и могу сказать, что мне не понравилось выражение его лица. Этот парень тоже был крутым, как и Блонди, только иначе. В отличие от нее он был предсказуем. Когда он собирался что-то сделать, это было понятно как дважды два.

– О’кей, – сказал он наконец, – я думаю, ты усек. Тебе лучше держаться подальше от этого места. Плакали твои пять штук, и тебе лучше не обращаться в полицию… понял?

Блонди подалась вперед:

– Ты сошел с ума! Посмотри, что этот ублюдок сделал со мной! И ты дашь ему так уйти?

Внезапно вспышка гнева отразилась в глазах Каца.

– Послушай, шмара, – сказал он, – отвали. Это мои дела… так что заткнись.

Блонди пожала плечами и, отступив, скрылась в ванной комнате. Кац проводил ее сердитым взглядом и снова повернулся ко мне.

– Она на тебя злится, – произнес он, ковыряя зубочисткой в зубах. – Я бы ее поостерегся. Если она разозлится на парня, то ему плохо придется.

Я сел на кровати.

– Может, ты избавишь меня от этого ремня, и я смоюсь.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– На твоем месте я бы ничего не начинал, – сказал он.

Я усмехнулся.

– Все в порядке, – заверил я его. – Лишние неприятности мне не нужны.

Он сдернул ремень с моих запястий и встал. Он был осторожным парнем, а мне очень хотелось выбраться из этой комнаты. Даже если у них были мои пять штук, я бы не стал рисковать своей шкурой ради этого. По сути, у меня их и не было, так что грустить по ним я не буду.

Я спустил ноги с кровати и осторожно помассировал запястья.

Кац прислонился к комоду. Он все еще небрежно держал пистолет у бедра.

– Вот тебе мой совет, клоун, – сказал он, глядя на меня из-под шляпы, – брось ты это дело с Весси… это вредно для здоровья. Мы не хотим, чтобы у такого парня, как ты, были неприятности. Мы все о тебе знаем. Ребята считают, что ты ничего себе. О’кей, это меня устраивает, таким же и оставайся.

Я вскинул голову и посмотрел на него:

– В смысле?

– Просто забудь о Весси и продолжай строчить пером. Забудь обо всем и забудь, что ты видел меня или Блонди.

– Предположим, что не забуду, и что тогда?

– Ну, знаешь, всякое бывает. Ребята, которые заправляют этим шоу, – большие шишки. Они, если захотят, могут смешать тебя с дерьмом. Они могут отправить тебя куда подальше из города. Они могут засадить тебя. Да, думаю, много чего может произойти.

Я почесал в затылке.

– Ты детально все разложил, – сказал я. – Это надо обдумать. – Я поднялся на ноги и стал искать свою шляпу. Она валялась у двери. Кто-то на нее наступил. Я постоял, возвращая ей первоначальную форму. – Поцелуй на ночь Блонди за меня… не уверен, что сам бы я с этим справился.

Кац сжал губы. Похоже, он не очень-то оценил мой юмор.

– Ну да, – проговорил он, – я передам ей, что ты ушел.

Я открыл дверь и шагнул на лестничную площадку.

– Думаю, мы еще увидимся, – сказал я и потянул дверь на себя.

Мне очень хотелось выпить. Мой нос чувствовал себя ужасно, а правый глаз начал заплывать. Я подумал, что крепкий напиток может меня взбодрить.

Выйдя на улицу, я быстро дошел до конца квартала, поймал такси и поехал к бару рядом с моей квартирой.

Я был рад, что бар пуст. Бармен посмотрел на меня долгим взглядом, но ничего не сказал. После второго бурбона я почувствовал себя лучше. Я взял третий и уже не спешил опрокинуть его в себя.

У меня болела челюсть, но я закурил сигарету и без особого труда сунул ее между зубов. Отныне никаких потасовок с дамами в списке моих хобби.

Хотя я не получил назад свои пять тысяч, я много чего выяснил. Я был уверен, что Весси действительно подставили. Причем даже его подружка переметнулась на другую сторону. Именно из-за Блонди, по их замыслу, и должно было произойти убийство. Может, они отвалили ей приличную сумму, чтобы спровоцировать разборку. Над этим надо было подумать. Затем я сделал паузу. А надо ли? Этот парень, Кац, был опасен, куда я вообще лезу? Стоит ли оно того? И что я пока с этого имею? Я озабоченно ощупал нос и глаз.

Если я не найду что-то весомое, что сразу же выведет весь этот бизнес на чистую воду, меня ждут неприятности. Я заказал четвертый бурбон. А если не вмешиваться? О’кей, я все еще там, где и был, и возможно, будет намного лучше завязать с этим.

После всех этих бурбонов я четко решил пойти домой и забыть то, что было. Потом я вдруг подумал о Марди. Когда я думал о ней, мне становилось тепло. Она соответствовала моим представлениям об идеальной девушке. У нее было все, что надо. Я сказал себе, что завтра приглашу ее на ланч. Ее компания мне бы не помешала.

Я довольно быстро добрался до своей квартиры. Как только я вошел, зазвонил телефон. Я помедлил, прежде чем ответить. Бурбоны вернули мне отличное самочувствие, и я больше не хотел никаких неприятностей в эту ночь. И все-таки я ответил на звонок.

– Ник Мейсон?

Это снова была та самая дама. Я присел на край стола.

– Да, – сказал я.

– Я вам послала…

– Знаю, – перебил я ее. – Я отлично провел время после того, как вы прислали мне эти пять штук. Вы не знаете, во что втягиваете меня, барышня. Сначала бывшая подружка Весси украла у меня пять штук. Потом я пошел к ней, и у нас была дикая разборка, меня там чуть не угробили. Затем появился Кац, бандюган Спенсера, направил на меня пушку и сказал, чтобы я проваливал, иначе…

Я слегка усмехнулся в ответ на внезапную тишину на другом конце провода. Я догадался, что ей определенно есть о чем подумать.

– Так что, барышня, с меня хватит… Я потерял интерес к этому делу, и вы забудьте об этом, ладно?

– Значит, вы потеряли интерес? – холодно прозвучал ее голос.

– Да, вы все правильно поняли, – сказал я.

Последовала короткая пауза, а потом эта женщина произнесла:

– Но вам снова станет интересно, мистер Мейсон… поверьте мне, вам очень скоро станет интересно. – И она повесила трубку.

Вот так-то.