Текст книги "Нет орхидей для мисс Блэндиш"

Док сказал:

– Ты у нас голова, Ма. Я – за.

– И я, – сказал Эдди. – Крутая идея.

– Подходит, – одобрил Флинн.

– А в клубе будет ресторан, Ма? – спросил Воппи. – Можно мне будет готовить?

Ма улыбнулась:

– Конечно, Воппи. Каждый из нас будет получать пятую часть прибыли. Вы все будете при деньгах, и вполне законно.

– Погоди, – сказал Эдди. – А если федералы заинтересуются, на какие шиши мы открыли дело? Что тогда?

– Тогда Шульберг подтвердит, что одолжил мне деньги.

– Обо всем-то ты подумала, – сказал Эдди. – Когда начинаем?

– Прямо сейчас. Чем раньше, тем лучше. Завтра я выкуплю клуб.

Флинн сказал:

– Еще от девушки нужно избавиться. Ты не говорила с Доком? И где мы ее похороним?

Жизнерадостная атмосфера мигом улетучилась. Ма напряглась. Она побелела, потом покраснела. С лица Дока сползла сияющая улыбка, он выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание. Слим выронил газету и сел, его желтые глаза горели.

– Похоронить ее? – переспросил Слим. – Как это? О чем там надо поговорить с Доком?

Он свесил ноги с дивана.

– Ни о чем, – быстро сказала Ма. Она, кажется, была готова растерзать Флинна.

Эдди тоже решил, что пора внести в дело ясность.

– Так что будет с девушкой? – спросил он, отодвигаясь подальше от Слима, который тем временем встал.

Ма замялась, но поняла, что не время уклоняться от ответа. Не глядя на Слима, она произнесла:

– Мисс должна умереть. Она слишком много знает. Когда она уснет…

– Ма!

Голос Слима, с надрывными нотками, заставил всех обернуться. Он в ярости смотрел на мать горящими желтыми глазами.

– Что такое? – спросила старуха, чувствуя у сердца холодок.

– Она моя, – медленно и четко сказал Слим. – Никто не тронет ее, не то будет иметь дело со мной. Она моя, и я ее не отдам.

– Слим, не дури, – сказала Ма; ей было трудно говорить, во рту пересохло. – Нельзя ее оставлять. Это слишком опасно. От нее надо избавиться.

Вдруг Слим пнул ногой стул, расчищая себе путь. В руке у него оказался нож. Воппи и Док быстро шагнули подальше от Ма, оставив ее наедине со Слимом, который медленно к ней приближался.

– Тогда будешь иметь дело со мной, – зло сказал он. – Хочешь, чтобы я перерезал тебе глотку, старая корова? Если тронешь ее… если хоть кто-нибудь ее тронет, на куски порежу!

Эдди схватил пистолет, и Ма это заметила.

– Убери пистолет! – хрипло сказала она, боясь, что Эдди пристрелит ее сына.

Слим обернулся к Эдди, и тот отступил.

– Слышали? – взвизгнул Слим. – Она моя! Я ее не отдам! Никто не притронется к ней!

Он посмотрел на каждого по очереди, потом вышел и захлопнул за собой дверь.

Повисла долгая пауза. Смертельно побледневшая Ма медленно подошла к своему креслу и села. Она словно внезапно состарилась.

Эдди и Флинн переглянулись. Эдди пожал плечами и направился к двери, Флинн – за ним.

Вспотевший Воппи сел на диван и притворился, что увлекся комиксом. Док налил себе выпить. В комнате повисла зловещая тишина.

Слим встал на лестничной площадке и прислушался, ухмыляясь. Наконец-то он показал свою власть. Он напугал их всех. Теперь он займет в банде подобающее место. Ма станет второй после него. Он посмотрел на дверь комнаты мисс Блэндиш. Все, хватит уже сидеть у нее ночь за ночью. Он должен показать ей, что властен не только над матерью, но и над ней.

Он двинулся по коридору, сверкая желтыми глазами, и, отперев замок, вынул ключ из него, вошел в комнату и запер за собой дверь.

Мисс Блэндиш смотрела, как он приближается, чувствуя, что он стал куда увереннее… Она поняла, что это значит для нее.

Дрожа, она закрыла глаза.

Глава третья

1

На матовой поверхности двери свежей краской было написано:

ДЭЙВ ФЕННЕР. ЧАСТНЫЙ ДЕТЕКТИВ

В маленьком, хорошо оборудованном кабинете имелся письменный стол, два больших кресла, хороший турецкий ковер и стеллажи с книгами по юриспруденции – их недавно купили и еще не открывали.

Дэвид Феннер восседал в кресле, положив ноги на стол и тупо пялясь в потолок. Он выглядел человеком, которому нечем заняться и у которого для этого «ничего» найдется бездна свободного времени.

Феннер был крупным мужчиной тридцати трех лет, смуглым, с лицом не то уродливым, не то обаятельным и твердым подбородком человека, который привык неизменно добиваться своего.

Дверь слева от стола соединяла кабинет с приемной, разделенной деревянной перегородкой. С одной ее стороны было отведено место для клиентов, с другой – скучала Паула Долан, симпатичная девушка с волнистыми черными волосами, большими выразительными голубыми глазами и фигурой, которая, по заверениям Феннера, представляла собой единственный ценный актив недавно учрежденной фирмы.

Паула сидела перед простаивающей пишущей машинкой, перебирая страницы аляповатого журнала «Любовь». Время от времени она зевала, поглядывая на стенные часы. Было двадцать минут четвертого.

Раздался звонок – от неожиданности она вздрогнула. Она положила журнал и вошла в кабинет детектива.

– Сигареты остались, дорогуша? – спросил Феннер, разминая мышцы так, что кресло заскрипело. – У меня совсем закончились.

– Есть еще три, две могу отдать.

Она сходила в приемную и вернулась с двумя сигаретами, которые положила на стол.

– Как великодушно, – сказал Феннер, зажигая одну. – Спасибо. – Он глубоко затянулся, оглядывая Паулу. – Неплохо выглядишь сегодня.

– Да уж, – с горечью сказала она, – вот только что с того?

– Какие планы на вечер? – Феннер быстро сменил тему. – Есть чем заняться?

– Примерно, как и тебе, – сказала Паула, присаживаясь на край стола.

– Тогда, должно быть, ты просто зашиваешься на работе, – усмехнулся Феннер. – Ничего, что-нибудь да подвернется.

– Ты уже целый месяц так говоришь. – Паула выглядела обеспокоенной. – Так дольше продолжаться не может, Дэйв. Звонили из «Офисного оборудования» – если не внесешь третий взнос за мебель к завтрашнему дню, придется все вернуть.

Феннер окинул помещение взглядом:

– Да что ты говоришь! Кому в здравом уме может понадобиться этот хлам?

– Возможно, ты не расслышал, – серьезно повторила Паула. – Они заберут всю мебель завтра, если не выплатишь третий взнос. И на чем же я буду сидеть?

Феннер сделал ошеломленное лицо:

– Что, они еще и это заберут?

– Дэйв Феннер, ты не можешь хоть на минуту перестать шутить? Если к завтрашнему утру не найдем двести долларов, придется закрывать контору.

Феннер вздохнул:

– Деньги! Сколько у нас есть?

– Десять долларов пятнадцать центов.

– Что, правда? – Он взмахнул рукой в воздухе. – Да мы богачи! А у типа через дорогу вообще одни долги.

– И каким таким образом это делает нас богатыми?

– Ну, мы хотя бы не должны деньги банку.

– Это не твоя вина. Ты ведь изо всех сил старался у них занять, верно?

– В общем, да. – Феннер скорбно помотал головой. – Не думаю, что эти ребята мне доверяют.

– Ах нет, – саркастически возразила Паула, – они просто не хотят вводить тебя в соблазн. – Она поправила локон. – Я уж начинаю думать, что ты зря открыл контору. Ты же хорошо зарабатывал в «Трибьюн». Я никогда не считала эту затею с агентством удачной.

Феннер возмущенно посмотрел на нее:

– И это говорит та, что бросила работу и пришла вкалывать на меня? Я предупреждал, что поначалу может быть трудно, но тебя ведь остановила бы только пулеметная очередь.

Паула улыбнулась.

– Может, я просто люблю тебя, – тихо сказала она со вздохом.

Феннер взвыл:

– Да бога ради, не начинай опять. Мне и без тебя хватает забот. Что бы тебе не повести себя по-умному, а, детка? С такой внешностью и фигуркой, как у тебя, легче легкого заарканить миллионера. Зачем тратить время и таланты на неудачника вроде меня? Вот что я тебе скажу: я всегда буду на мели. Это семейная традиция. Дед мой обанкротился, отец был нищим, дядя – скрягой: он рехнулся оттого, что не было денег, над которыми стоило бы трястись.

– Когда мы поженимся, Дэйв?

– Напомни мне когда-нибудь задать этот вопрос «спиритической доске», – торопливо сказал Феннер. – Иди уже домой, что ли. Сидишь тут со мной без дела, и в голове роятся бредовые идеи. Возьми отгул, сходи в парикмахерскую, например.

Паула беспомощно пожала плечами:

– Может, тебе поговорить с Рискиндом? Если хорошо попросишь, возможно, он снова возьмет тебя на работу. Ты же был лучшим криминальным репортером, Дэйв, ему наверняка тебя не хватает. Поговори с ним, а?

Феннер помотал головой:

– Проблема в том, что он не станет со мной говорить. Уходя, я назвал его двуличным холодным безмозглым придурком. А еще, припоминаю, кажется, обмолвился, что если бы он пригласил меня на свадьбу своих родителей, то я бы не явился. В общем, думаю, я ему больше не нравлюсь.

В приемной зазвенел звонок, возвещая приход посетителя.

– Кто это может быть, как думаешь? – спросил Феннер и нахмурился.

– Наверно, пришли отключать телефон, – сказала Паула. – Мы же не оплатили счет, помнишь?

– Да зачем нам телефон? У нас не такой уж широкий круг знакомых в городе.

Паула вышла в приемную и закрыла за собой дверь. Через пару минут она вернулась, лицо ее раскраснелось от волнения.

– Посмотри, кто пришел! – сказала она и положила карточку ему на бумаги.

Феннер прочел и откинулся в кресле, разинув рот.

– Джон Блэндиш! Собственной персоной?

– Хочет тебя видеть.

– Уверена, что это он, а не кто-то, кто притворяется им?

– Уверена.

– Ну, тогда чего ждешь? Зови его сюда, зови!

Паула открыла дверь:

– Мистер Феннел сейчас свободен, мистер Блэндиш. Прошу, заходите.

Она отошла, и в комнату вошел Джон Блэндиш. Паула удалилась, оставив мужчин наедине.

Феннер встал. Он был удивлен: думал, что Блэндиш крупнее, но тот оказался лишь чуть выше среднего роста. На фоне мощного Феннера миллионер как-то терялся, но глаза его приковывали к себе внимание: в них чувствовался характер и привычка повелевать. Жесткие, умные глаза человека, который забрался на самый верх, не щадя никого и сам не прося пощады.

Во время рукопожатия Блэндиш оценивающе посмотрел на Феннера.

– У меня для вас предложение, Феннер, – сказал он. – Думаю, вы – тот, кого я ищу. Слышал, у вас есть хорошие знакомства в преступном мире. Полагаю, единственный способ сдать правосудию похитителей моей дочери – это нанять кого-то вроде вас, кто свободно вращается в таких кругах. Что скажете?

– Думаю, вы правы, – сказал Феннер и сел за стол. – Предположение верное, но столько времени прошло, как похитили вашу дочь…

– Понимаю. – Блэндиш достал кожаный футляр для сигар и выбрал сигару. – Я предоставил федералам возможность найти преступников, прежде чем вмешаться самому. Они не нашли, и теперь очередь за мной. Я говорил и с ними, и с полицейскими. Капитан Бреннан посоветовал связаться с вами. Он говорит, у вас хорошая репутация как у журналиста и вы имеете связи в преступном мире города. Он сказал, если я вас найму, он окажет вам все возможное содействие. Я готов дать вам возможность найти этих людей, если вы заинтересованы. Плачу три тысячи долларов прямо сейчас, а если найдете, получите еще тридцать тысяч. Вот такое предложение. Что скажете?

Феннера поначалу слегка ошеломил такой напор, потом он собрался с духом и кивнул:

– Разумеется, я попытаюсь, мистер Блэндиш, но никаких обещаний дать не могу. Специалисты ФБР – лучшие в мире, и если уж они не сумели найти негодяев, возможно, меня тоже ждет провал. Но я попытаюсь.

– Как вы собираетесь действовать?

– Так получилось, что я писал репортаж о похищении для «Трибьюн». Это была последняя работа, которую я выполнил для газеты. У меня есть папка с разного рода информацией по теме, и я ее снова изучу. Вот что мне всегда казалось странным. Я лично знаком и с Райли, и с Бэйли. Постоянно натыкался на них в клубах и притонах, где собирал информацию по работе. Они совсем мелкие сошки. Как им вообще хватило духу на похищение? Вот что удивляет меня. Но ведь решились же. Бред какой-то. Если бы вы знали их так, как я, тоже недоумевали бы. Похищение не для них, самое большее – ограбить банк по мелочи. Однако они похитили вашу дочь. И я спрашиваю себя: они что, в воздухе растворились? Как вышло, что деньги из выкупа до сих пор нигде не всплыли? На что они живут, если не воспользовались добычей? И вот что еще: у Райли есть девушка, Анна Борг. Федералы часами ее допрашивали, но ничего не добились. Я знаю точно: он был без ума от нее, но исчез из ее жизни, как будто она и не существует. Все тут не складывается. – Он помолчал и продолжил: – Немедленно поговорю с Бреннаном, мистер Блэндиш. Перерою папку на случай, если вдруг что-то упустил. Через пару дней сообщу вам, как оцениваю шансы найти этих людей. – Он вопросительно посмотрел на Блэндиша. – Вы не просите меня найти дочь. Вы думаете…

Лицо Блэндиша окаменело.

– Она мертва. В этом я не сомневаюсь. Невозможно считать, что она осталась живой во власти таких людей. Нет, она мертва. – Он достал из кармана чековую книжку и выписал Феннеру чек на три тысячи долларов. – Тогда свяжетесь со мной через два дня?

– Верно.

Феннер проводил Блэндиша до двери.

– Деньги – не проблема, – сказал Блэндиш. – Не буду вас ограничивать. Пообщайтесь со своими знакомцами, и дайте там понять, что можно договориться о плате за информацию. Думаю, это единственный способ напасть на след.

– Предоставьте это мне. Постараюсь вас не разочаровать.

Когда Блэндиш ушел, в комнату ворвалась Паула:

– Что ему было нужно? Он тебя нанял?

Феннер показал ей чек:

– Мы при деньгах, милая, взгляни. Три тысячи баксов! Вовремя! Расслабься, кресло у тебя пока никто не отнимет.

2

Капитан городской полиции Чарльз Бреннан, тучный краснолицый мужчина со строгими голубыми глазами и волосами песочного цвета, седеющими на висках, потянулся через стол, чтобы пожать руку Феннеру.

– Не думал, что однажды буду рад увидеть детектива у себя в кабинете. Садитесь. Как дела?

– Могло быть и хуже, – сказал Феннер, заняв стул. – Я не любитель жаловаться.

– Я удивился, что вы оформили лицензию частного детектива. – Бреннан зажег сигару. – Не стоило бросать работу в газете. У детектива – собачья жизнь.

– Это было бы слишком хорошо – собачья жизнь, – жизнерадостно сказал Феннер. – Спасибо за Блэндиша.

Бреннан отмахнулся:

– Строго между нами, этот Блэндиш едва не довел меня до психушки. Повезло: теперь он будет доводить вас, а меня оставит наконец в покое.

Феннер напрягся:

– Что вы имеете в виду?

– Будьте готовы, – сказал Бреннан не без садистского удовольствия. – Блэндиш вцепился в меня, как только его гребаную дочку сперли. Теперь в целях самозащиты пришлось предложить ему нанять вас. Утром, днем и ночью он либо торчал у меня в конторе, либо донимал по телефону. Когда я собираюсь искать похитителей его дочери? Ладно бы я услышал это однажды – нет, я тысячу раз это слышал, и слова эти определенно засели у меня в печенках!

– Как мило, – с горечью сказал Феннер, – а я-то подумал, вы хотели помочь.

– Я не бойскаут, – отрезал Бреннер. – Вот что: ваш шанс найти этих подонков не выше, чем шанс выиграть конкурс красоты.

Феннер проглотил это.

– Но должны они быть хоть где-нибудь!

– Конечно. Например, в Канаде, Мексике, на небесах или в аду. Несколько месяцев полиция всего мира разыскивает их – ни слуху ни духу, но где-то они непременно должны быть, тут я с вами согласен.

– А девушка? Думаете, она мертва?

– Да. Несомненно. С чего бы им держать ее у себя? Она была бы лишь дополнительным источником опасности. Готов поспорить, что они прикончили ее, когда убили и Макгоуэна, вот только где похоронили?

– А что Анна Борг? Что с ней?

– Эта все еще здесь. Последние пару месяцев за ней следил один из моих ребят, но напрасно. У нее новый парень. Похоже, устала ждать, пока объявится Райли. Сейчас она работает в клубе «Парадиз».

– И кто ее новый парень?

– Эдди Шульц.

Феннер нахмурился, потом щелкнул пальцами:

– Я его знаю, он из банды Гриссон, такой рослый красавчик.

– Он самый. Банда Гриссон перехватила клуб «Парадиз», второсортное заведение итальянца Тони Рокко. Выкупили, вложили деньги, теперь неплохой клуб.

Феннер заинтересовался:

– А деньги откуда? Гриссоны не особенно богаты, разве нет?

– Я все проверил, – заявил Бреннан с умным видом. – Клуб финансирует Эйб Шульберг. Он заключил с Ма Гриссон сделку: она управляет клубом, он получает половину прибыли.

Феннер потерял интерес. Он зажег сигарету и откинулся в кресле.

– Значит, все глухо?

– Думаю, да. Чертовски трудное дело. Мне кошмары снятся от одной мысли о том, сколько мы туда вбухали времени и денег, а все не ближе к разгадке, чем в самом начале.

У Феннера вытянулось лицо. Надежда заполучить тридцать тысяч долларов начала казаться слишком призрачной. Он встал. Потом ему в голову пришла мысль.

– А чем зарабатывала эта девушка, Борг, когда еще была с Райли?

– Танцевала стриптиз в клубе «Космос», так, на булавки, в основном ее содержал Райли.

– «Космос»? – Феннер задумался и посмотрел на часы. – Зря я трачу ваше время, капитан. Если что-нибудь прояснится, дам вам знать.

– Нет, – ухмыльнулся Бреннан. – Ничего тут не прояснится.

В задумчивости Феннер уехал к себе в контору. Оказалось, Паула еще ждет его, хотя время перевалило за шесть.

– Все еще здесь? – спросил он с порога. – Тебе что, идти некуда?

– Боюсь уходить, вдруг еще какой миллионер объявится. Дэйв, я тут планирую, как мы потратим всю эту кучу денег, когда получим ее.

– Ключевое слово здесь – «когда». Или «если». – Феннер вошел; Паула последовала за ним. – Раз уж ты здесь, детка, будь добра, проверь папку, есть ли у нас что-то на Пита Космоса?

Все годы работы газетчиком Феннел копил информацию, касающуюся деятельности городских гангстеров, крупных и мелких. Он собрал огромную библиотеку фактов; эти сведения частенько помогали убедить кого-нибудь поделиться информацией.

Через пять минут Паула вошла в кабинет с пачкой газетных вырезок:

– Не знаю, что именно ты ищешь, Дэйв, но это все, что у нас есть на Космоса.

– Спасибо, милочка, а теперь беги-ка домой. У меня работа. Хочешь, поужинаем сегодня вместе, отпразднуем обретенное богатство?

Лицо Паулы осветило радостное удивление.

– Прекрасно! Надену новое платье! Давай поедем в «Шампанское»! Никогда там не была. Говорят, там сногсшибательно.

– Разве что цены там сногсшибательны. Может, сходим туда, когда загребем еще и тридцать тысяч, но не раньше.

– Тогда в «Астор»? Говорят, это лучшее, что можно добыть в городе за деньги.

– Не глупи, детка. Ведь при этом не говорят, за какие деньги. – Феннер приобнял ее. – Я скажу тебе, куда мы поедем, – в «Космос». Совместим приятное с полезным.

Паула скривилась, как будто лимон съела.

– «Космос»? Эта забегаловка с отвратной едой?

– Иди, иди, у меня работа. Заеду за тобой в полдевятого.

Феннер развернул ее, хлопнул по попке и выпроводил.

Он сел за стол и принялся читать вырезки, которые принесла Паула. Где-то через полчаса он сделал телефонный звонок, убрал вырезки на место, выключил свет в конторе, запер дверь и направился к своей машине. Он заехал домой, принял душ и переоделся в темный костюм, проверил свой пистолет тридцать восьмого калибра и сунул его в наплечную кобуру.

Паула с нетерпением ждала его. Один из жизненных уроков, который она с трудом, но усвоила: нельзя заставлять мужчину ждать. Она была прелестна в черном платье с красной гвоздикой на груди. Вырез платья подчеркивал ее формы.

– Убийственно, – сказала Паула, садясь в машину и демонстрируя при этом затянутые в нейлоновые чулки ноги, – мне вечно приходится самой покупать себе букетик на корсаж. Когда ты решишь купить его для меня, я упаду в обморок.

– Нюхательная соль не понадобится, детка, – ухмыльнулся Феннер. – Никогда об этом даже и не подумаю. Вот уж поистине нет у человека забот серьезнее! – Он выехал на дорогу. – Я нашел кое-что на Пита. Боже, да его толстая рожа побагровеет, как только я с ним заговорю.

Паула посмотрела на него:

– Надеюсь, мы все же поедим. А то так и представляю, как вы с этим толстым итальянцем пялитесь друг на друга, скрипя зубами, а я умираю с голода.

– Сначала поедим, детка, – утешил ее Феннер и потрепал по колену.

Она решительно оттолкнула его руку:

– Это колено – для моего будущего мужа. Если хочешь, можешь получить на это право, но заявки принимаются только в письменном виде.

Феннер рассмеялся. Ему нравилось встречаться с Паулой, с ней всегда было весело.

Когда они приехали, клуб «Космос» был полон, но метрдотель, тощий узкоглазый итальянец, нашел им столик.

Феннер огляделся и сделал вывод, что заведение какое-то совсем захудалое. Он не был в клубе с полгода, и явно тут все изменилось к худшему.

– Какой прелестный маленький морг, – оценила Паула. – Сюда можно пойти, только если ты слишком скуп, чтобы выбрать другое место.

Феннер пропустил колкость мимо ушей. Он изучал меню. Ему хотелось есть. Рядом маячил потрепанного вида официант.

После долгого обсуждения сошлись на дыне со льдом и утке с оливками.

– Хотя бы оливки будут съедобными, – сказала Паула. – Их не сможет испортить даже повар из «Космоса».

Феннер засмеялся:

– Погоди, это еще посмотрим. Наверно, мягкие, как мячики для гольфа.

Но когда еду подали, жаловаться не пришлось. Не то чтобы вкусно, но вполне съедобно.

Между переменой блюд они танцевали. Паула была настроена романтично, но Феннер намеренно наступал ей на ноги. Танец не получился.

Пока она выбирала десерт, Феннер отодвинул стул и встал.

– А теперь – дела, детка. Пойду поболтаю с Питом. А ты вперед – ешь, ешь. Я скоро.

Паула улыбнулась, но глаза ее были сердитыми.

– И ты вперед, Дэйв, милый. Не беспокойся обо мне. Мне есть о чем поговорить с собой. Похоже, тебя я сегодня не дождусь.

– Если бы мы не были в общественном месте, – уязвленно сказал Феннер, – я бы перекинул тебя через колено и отшлепал.

– Превосходная идея! – Паула махнула рукой. – Иди уже, потолкуй с другом. Надеюсь, он плюнет тебе в правый глаз.

Феннер, ухмыляясь, направился в кабинет Пита. Он вошел без стука и ногой закрыл за собой дверь.

Пит считал что-то в конторской книге. Он ошеломленно поднял глаза и, увидев, кто пришел, нахмурился:

– Кто тебе позволил врываться сюда? Что нужно?

– Привет, толстяк. – Феннер подошел и уселся на край стола. – Давненько не виделись.

– Что тебе нужно? – снова спросил Пит, гневно глядя на Феннера.

– Ты в последнее время не видел Гарри Ливайна?

Пит напрягся:

– Нет, и видеть не хочу. А что?

– Я только что говорил с ним, Пит. Так вот, ты в большой беде. – Феннер грустно покачал головой. – Гарри рассказал мне про девочку, которую ты возил в Майами прошлым летом. Она ведь несовершеннолетняя. Пит! Удивляюсь тебе! За такую маленькую шалость можно схлопотать два года.

Пит выглядел так, словно ему иголку в зад воткнули.

– Это ложь! – Он аж побелел. – Не знаю, о чем ты!

Феннер сочувственно улыбнулся:

– Не притворяйся дураком, Пит. Гарри видел тебя с ней. Он не забыл, что ты посадил его на три года за похищение драгоценностей у Клиффорда. Ему не терпится поквитаться.

Лицо Пита покрылось по`том.

– Убью гада! Он не может этого доказать!

– Может. Он знает девушку и говорил с ней. Она готова заявить на тебя.

Пит рухнул в кресло.

– Где она? – сипло спросил он. – Я поговорю с ней. Все улажу. Где она?

– Я знаю, где она. Я знаю, где Гарри. Это обойдется тебе недешево, но что такое, в сущности, деньги? Впрочем, мы можем договориться. Мне нужна информация. Я готов обменять то, что мне нужно, на то, что нужно тебе.

Пит воззрился на него:

– И что же тебе нужно?

– Ничего особенного, Пит, просто информация. Помнишь Анну Борг?

Пит удивился:

– Да, а что?

– Она ведь здесь работала?

– Верно.

– Она никогда не давала понять, что знает, где прячется Райли?

– Ничего она не знала. Готов поклясться.

– Она вообще упоминала Райли?

– Еще как! Все время костерила и проклинала его.

– А как она познакомилась с Шульцем?

Пит замялся:

– Тебе нужна эта информация? И ты скажешь, где найти ту сучку и Гарри?

– Именно. Условие таково.

– Шульц явился сюда через несколько дней после похищения. Интересовался, где можно найти Анну. Сказал, Ма Гриссон хочет говорить с ней. Когда я сказал ему, что федералы держат Анну под колпаком, он велел мне позвать ее сюда. Меня тут не было, пока они говорили, но через пару дней Анна бросила работать на меня. Сказала, что нашла работу получше. Когда Гриссоны выкупили «Парадиз», она ушла туда. Сейчас они с Эдди живут вместе.

– Почему Ма Гриссон ею интересовалась?

Пит пожал плечами:

– Не знаю.

Феннер поднялся, перегнулся через стол и написал на клочке бумаги два адреса.

– Вот. Свяжись с ними. Гарри жаждет засадить тебя за решетку. Тебе дорого обойдется его молчание.

Пит потянулся к телефону, Феннер вернулся в зал ресторана.

Он обнаружил, что Паула оживленно беседует со стройным красавчиком-жиголо, который склонился над ней и с интересом заглядывал в ее декольте.

Феннер толкнул его:

– Эй, придурок, вали отсюда.

Жиголо окинул быстрым взглядом мощные плечи Феннера и его твердый подбородок и торопливо отступил.

– Да не переживай из-за этой обезьяны, – сказала Паула. – Дай ему по челюсти – и все дела.

Но жиголо уже удалился.

– Привет, детка, странно видеть тебя в такой компании. – Феннер улыбнулся ей.

Паула откинулась на спинку стула и тоже улыбнулась:

– Твой друг-итальянец плюнул тебе в глаз?

– Нет, но явно хотел. Пойдем, детка, спать хочу.

Она проявила живой интерес:

– В одиночку?

– Да. – Феннер вывел ее из ресторана. – Завтра хочу быть полон сил. Поеду к Анне Борг, а она, говорят, та еще штучка.

Паула села в машину и расправила юбку.

– Она же стриптизерша, да?

– Да. Не делай ты такое лицо! Если она стриптизерша, это еще не значит, что я ее поклонник.

3

Шеф полиции Бреннан был прав, когда сообщил Феннеру, что банда Гриссон завладела клубом «Парадиз», но он ошибся, утверждая, что они откупились от владельца, Тони Рокко.

Рокко безжалостно выдавили.

Ма Гриссон, Эдди и Флинн заглянули к Рокко и объяснили, почему для него будет лучше отдать ей клуб и принять ее щедрое предложение – один процент прибыли.

Когда-то Рокко был успешным жокеем. Он был маленький и худой и в присутствии грозной корпулентной Ма терялся. Его доход от клуба, купленного на собственные призовые, был невелик, но он гордился своим детищем. Отдать его означало расстаться с самым дорогим, но ему хватило ума понять, что если он упрется, то долго не проживет, а умирать Рокко пока что не хотелось.

Ма не считала нужным тратить на приобретение клуба деньги, когда можно было получить его задаром. Сейчас у нее было свободно полмиллиона, но намеченный ремонт, меблировка, кухонное оборудование, зеркала и освещение стоили очень дорого. Она сказала Рокко, что один процент прибыли – честное и щедрое предложение, и отмахнулась от его приглушенного протеста, что пять процентов было бы куда лучше.

– Раскинь мозгами, дружок, – сказала она, скалясь по-волчьи. – Один процент чего угодно – это лучше, чем ничего. На твое заведение давно заглядываются серьезные ребята. Скоро они начнут потряхивать тебя, а как начнут, так и выдоят досуха. Не будешь платить – тебе подложат бомбу. А если мы перехватим клуб, они сюда не сунутся. Знают, что нам угрожать небезопасно.

Рокко был прекрасно осведомлен, что никаких «серьезных ребят» не существует, но, если он не отдаст клуб, бомбу ему подложит кто-нибудь из банды Ма Гриссон.

Так что он отказался от прав на клуб с обманчивой покорностью. Партнерское соглашение, которое составил для Ма ее юрист, представляло собой сложный документ, в котором было много слов и мало смысла. У Рокко даже не было права проверять конторские книги. Что получит – за то и нужно сказать спасибо. Ему даже подумалось, что за такой долей и приходить не стоит труда.

Ма Гриссон была очень довольна сделкой, но радость ее поумерилась бы, если б она знала, что Рокко решил посчитаться с бандой Гриссон. Рано или поздно, сказал он себе, появится возможность, и тогда старая сука пожалеет о том, что сделала с ним.

Из-за его малого роста и кроткого вида никто, и меньше всего – Ма Гриссон, не понимал, насколько опасным врагом может оказаться Рокко. Хитрость и безжалостный ум – вот что скрывалось за неприметными чертами худого смуглого лица.

Рокко нашел работу коллектора у местных вымогателей. Ему это не нравилось, но после потери клуба надо было на что-то жить. Расхаживая по улицам, заходя в обшарпанные квартиры, поднимаясь по лестницам до боли в ногах, он размышлял о банде Гриссон. Рано или поздно, обещал он себе, он с ними поквитается, и им придется несладко.

Ма Гриссон облюбовала «Парадиз» не только потому, что могла получить его задаром, – клуб был еще и удобно расположен.

Двухэтажное здание стояло в небольшом дворе поодаль от одной из главных улиц. Оно было зажато между складом и часовым заводом – оба этих помещения были пусты после шести вечера и вплоть до восьми утра.

Клуб был расположен так, что в случае полицейского рейда швейцар всегда успевал подать сигнал, к тому же окружить здание полностью было невозможно.

В первую очередь Ма заказала трехдюймовую стальную дверь с окошком из пуленепробиваемого стекла. Эта дверь заменила прежнюю на входе в клуб. Все окна здания были снабжены стальными ставнями, захлопывающимися от нажатия кнопки на рабочем столе Ма.

В удивительно короткий срок Ма превратила клуб в крепость. Она сконструировала потайную лестницу, ведущую с верхнего этажа в подвал находящегося рядом склада. Теперь можно было входить и выходить через склад, да так, что и его владелец ничего не заметил бы.

Оформление клуба разработал дорогой, но хороший дизайнер. В приемной были белые стены, позолота и розовые зеркала. Справа располагались ресторан и танцплощадка, стилизованные под пещеру со сталактитами, свисающими с потолка, а по кругу располагались ниши для клиентов, которые желали все видеть, сами оставаясь незамеченными. Комнату освещали зеленые флуоресцентные трубки, сеющие интригующий призрачный свет, создавая упадочно-эротичную атмосферу декаданса.

В дальнем конце ресторана за еще одной трехдюймовой стальной дверью была игорная комната с рулеткой и столами для игры в баккара. За ней – кабинет Ма и еще одно помещение, где члены банды принимали близких друзей.

Наверху располагались шесть спален, в которых богатые клиенты могли расслабиться с подружками, не покидая клуба. В конце коридора – запертая дверь, за которой держали мисс Блэндиш.

Через два месяца после того, как Ма выжила Рокко, клуб вновь открылся и быстро снискал популярность.

О пещерном ресторане говорили в городе. Членство в клубе стало модным, и Ма умело им управляла. Она объявила в прессе, что членство строго ограничено тремя сотнями человек. Вступительный взнос составлял триста долларов. Желающие тут же хлынули валом. Ма могла набрать и пять тысяч членов клуба за первую же неделю, но, сопротивляясь искушению и давлению членов банды, требовавших принять деньги «этих дураков», она все же выбрала из множества кандидатур три сотни имен, ориентируясь на наиболее богатых и влиятельных жителей Канзас-Сити.