Текст книги "Нет орхидей для мисс Блэндиш"

– Таким образом, – сказала она членам банды, – мы повысим уровень. Я знаю, что делаю. Мне тут не нужна толпа, которая будет создавать неприятности. Это заведение станет лучшим в городе, вот увидите.

Флинна и Воппи пугало великолепие клуба. Воппи опасался заходить на кухню, где командовали три шеф-повара, перекупленные из лучших отелей города. Его мечта стать главным поваром испарилась при виде специалистов в высоких колпаках и их безупречной выучки.

Док Уильямс был просто в восторге. Ему очень нравилось ходить в смокинге и играть роль радушного хозяина в баре, где он ночь за ночью напивался до блаженного бесчувствия.

Эдди тоже понравился клуб. Он отвечал за игорный зал, в то время как Флинн присматривал за рестораном. Ма показывалась редко, она сидела в кабинете, занимаясь организационными вопросами и финансами.

Только Слим оставался в стороне от всего этого. Он бродил по клубу, по-прежнему грязный и растрепанный, в засаленном черном костюме. Он не участвовал в работе клуба и проводил почти все время с мисс Блэндиш.

Он настоял, чтобы у нее была не только спальня, но еще и гостиная. Ма разрешила. Ее беспокоило присутствие девушки в заведении. Она прекрасно осознавала, как они все из-за нее рискуют. Мисс Блэндиш была единственным живым свидетелем похищения. Если ее здесь найдут, все надежды Ма и все ее планы на будущее пойдут прахом. Она надеялась, что Слиму она все же надоест, и тогда от нее можно будет наконец избавиться.

Когда Феннер и Паула ехали домой из «Космоса», в «Парадизе» все только начиналось.

Мэйзи, гардеробщица, расторопно принимала пальто, шляпы и вещи у прибывающих посетителей. Ма наняла ее за сногсшибательную фигуру; это была совсем юная девица с угольно-черными волосами, хорошенькая, но в целом неприметная, она спокойно относилась к тому, что клиенты пытались ее пощупать, и быстро просекала, где можно заработать.

Ее рабочая форма состояла из облегающего красного пиджака и белых атласных шортиков. Длинные красивые ноги были затянуты в сетчатые колготки, на голове красовалась белая шляпка-«таблетка», кокетливо сдвинутая на один глаз.

У Мэйзи было две задачи: она отвечала за гардероб и следила, чтобы никто из нежелательных лиц не поднялся наверх.

Некоторое время она работала не покладая рук, потом поток посетителей потихоньку иссяк, и в холле стало пусто.

Она увидела, как вошел Слим с пакетом, обернутым коричневой бумагой.

Мэйзи боялась Слима. Она торопливо отвернулась, притворившись, что поправляет пальто на вешалке, лишь бы не смотреть на него.

Слим поднялся по лестнице и прошел по коридору к комнате мисс Блэндиш. Он подождал, глядя, чтобы никто его не заметил, потом достал ключ, отпер дверь и вошел в просторную гостиную. Чем чаще он здесь бывал, тем больше ему нравилось. Он еще никогда не видел такой красивой комнаты. Все в серо-голубых тонах, уютные серые кожаные кресла, голубой ковер, большой телевизор – для него это и правда была лучшая комната в мире. Разве что окон не было, но даже Слим понимал, что держать девушку в комнате с окнами слишком опасно.

Он вошел в спальню и задержался на пороге.

Эта комната ему тоже нравилась. Она была выдержана в бело-розовых тонах. Главное место здесь занимала большая двуспальная кровать с розовым стеганым одеялом. В изножье кровати стоял еще один большой телевизор. Слим натурально подсел на просмотр фильмов на двадцатиоднодюймовом экране.

Мисс Блэндиш сидела за туалетным столиком. Она была в розовом халате, который распахнулся, оставляя открытыми ее красивые длинные ноги в розовых тапочках. Она с равнодушным видом делала себе маникюр и не подняла глаза, хоть и слышала, что Слим вошел.

– Привет, – сказал он. – У меня для тебя подарок. – Он подошел ближе. – Тебе повезло, а мне-то никто ничего не дарит.

Мисс Блэндиш отложила пилочку для ногтей и уронила руки на колени. На ее лице было выражение как у загипнотизированной, что неизменно раздражало Слима.

– Это стоит кучу денег, – сказал Слим, пристально глядя, чтобы понять, слушает она или нет. – Но теперь деньги для меня – ничто, могу купить все, что захочу, все деньги мира – мои. Смотри, как думаешь, что это такое?

Он подтолкнул к ней пакет, но мисс Блэндиш не обращала внимания. Слим, бормоча, положил холодную влажную руку ей на предплечье и ущипнул ее. Она не пошевелилась, лишь поморщилась и закрыла глаза.

– Проснись же! Да что с тобой? Ну, давай открывай пакет.

Накачанная наркотиками девушка попыталась развязать веревку, но, видя, как она неловко возится, Слим выхватил подарок.

– Я сам! Люблю открывать пакеты. – Он начал развязывать веревку. – Видела сегодня Ма?

– Нет, – не без колебания ответила мисс Блэндиш. – Я ее не видела.

– Ты ей не нравишься. Она хочет от тебя избавиться. Если бы не я, ты бы уже лежала на дне реки. Сама не знаешь, как тебе повезло. Когда я был маленьким, видел, как из реки вытащили женщину: она вся раздулась, одного из копов аж вырвало. Меня – нет. Я хотел посмотреть, но меня увели. У нее были волосы как у тебя. – Вдруг он потерял терпение, перерезал веревку ножом и сорвал бумагу. – Это картина. Она красивая. Когда я ее увидел, сразу подумал о тебе. – Он поразглядывал небольшую картину маслом, улыбаясь. Там не было внятного изображения, только резкие яркие мазки. – Тебе нравится?

Он сунул картину мисс Блэндиш, но та посмотрела на нее невидящими глазами и отвернулась.

Слим долго молча смотрел на нее. Иногда он жалел, что она совсем как марионетка. Теперь, когда он сделал с ней все, что его извращенный ум смог вообразить, ее наркотическое оцепенение начало Слима раздражать. Он хотел бы, чтобы она хоть немного сопротивлялась, чтобы она боролась с ним, и тогда он смог бы отточить на ней свое искусство жестокости.

– Тебе не нравится? – спросил он, воззрившись на нее. – Стоит уйму денег, между прочим. Ну скажи хоть что-нибудь, не сиди как чертова кукла! Скажи хоть что-то!

Мисс Блэндиш вздрогнула. Она встала, подошла к кровати, легла и закрыла лицо руками.

Слим смотрел на картину. Внезапно он возненавидел ее.

– Это стоило сотню баксов, – зло сказал он. – Думаешь, меня волнует? Если не нравится, скажи! Я могу купить что-нибудь другое. – Вдруг он принялся полосовать холст ножом, грязно ругаясь. – Теперь она тебе не достанется! – закричал он, швыряя испорченную картину через всю комнату. – Я слишком добр к тебе. Ты хочешь страдать! Те, кто не страдал, ничего не ценят. – Он встал и подошел к ней. – Ты меня слышишь? Ты должна страдать!

Мисс Блэндиш лежала неподвижно, глаза ее были закрыты. Она казалась мертвой.

Слим склонился над ней и пощекотал ее горло кончиком ножа.

– Я мог бы тебя убить, слышишь? Я мог бы тебя убить.

Она открыла глаза и посмотрела на него. На белой коже появилось пятнышко крови там, где ее оцарапал нож. Ему было тошно от вида ее расширенных зрачков. Он отодвинулся. Она не принадлежала ему, до сих пор он себя обманывал. Она ничто – мертвое тело. Он подумал о Ма и Доке. Это они виноваты. Он поиграл ножом. Испортили ему удовольствие. Они превратили его прекрасную мечту в безжизненный кошмар.

Бормоча себе под нос, он ушел в гостиную и включил телевизор. Через несколько секунд он уже сосредоточенно пялился на то, как на экране страстно обнимаются мужчина и женщина.

Среди посетителей, потоком устремившихся в холл клуба, был низенький, крепкого сложения человек в смокинге не совсем по размеру.

Эдди, слоняясь у гардероба, с подозрением разглядывал его. Эдди решил, что он похож на копа, и, едва тот вошел в ресторан, подошел к швейцару, дородному вышибале по фамилии Макрей.

– Это что за птица? На копа смахивает.

– Он тут уже бывал. Его привел мистер Уильямс. Мистер Уильямс сказал, чтоб его впускали, даже если он придет один.

Гарри Уильямс был одним из богатейших клиентов клуба. Все равно Эдди решил, что лучше поговорить с Ма.

Он нашел ее в кабинете, – как обычно, она была загружена бумажной работой.

– В чем дело? Я занята.

– Да там явился парень, похожий на копа, – сказал Эдди. – Записался как Джей Дойл. Мак говорит, что он тут бывал прежде как гость Уильямса.

– Не говори мне, скажи парням, – нетерпеливо отозвалась она. – Что ж ты такой беспомощный? Ты знаешь, что делать. Убедись, что он не попадет в игорную или наверх.

Эдди поспешил обратно в ресторан. Он вошел, когда руководитель ансамбля представлял первый номер кабаре. Эдди заметил, что Дойл одиноко сидит в темном углу. Флинна видно не было, и Эдди решил проследить за Дойлом сам.

– Почтеннейшая публика, – сказал конферансье, – это момент, которого вы все ждали. Мисс Анна Борг вновь представит вам один из своих знаменитых – говорят, даже печально знаменитых – страстных танцев. Поаплодируем мисс Борг!

Когда начались хлопки, барабанщик забил дробь и свет выключился. Белый прожектор высветил центр танцплощадки. Из темноты появилась Анна.

Эдди усмехнулся. Не зря он все же выбрал Анну! Столько намучился он с ней! Ухаживал за ней, наводя красоту, помогал разработать выступление, но теперь усилия окупались. Даже Ма признала, что Анна стала главной звездой клуба.

Анна скользнула в круг света. На ней было золотое платье из ламе с длинной молнией спереди. Ансамбль заиграл популярную песню «Не могу не любить его». Анна пела громко и уверенно. Продолжая петь, она медленно расстегивала молнию, потом вдруг шагнула – и бросила платье стоявшему наготове мальчику-прислужнику, который расплылся в улыбке, подмигнул и скрылся в темноте.

Одетая теперь лишь в белый бюстгальтер и штанишки, она продолжала петь. Пение не заботило посетителей – они пожирали глазами изгибы ее тела.

В конце первого припева она сбросила бюстгальтер, в конце второго – штанишки и, оставшись в одних трусиках танга, начала кружить между столами, а прожектор метался за ней.

«Горячая штучка», – подумал Эдди, глядя, как она кланяется и посылает воздушные поцелуи, закончив песню. Посетители ее обожали. Она снова оделась, и свет зажегся.

Эдди покосился туда, где сидел Дойл, – и напрягся: тот под покровом темноты исчез.

4

Феннер пил утренний кофе, когда раздался звонок в дверь. Думая, кого принесло в такой час, он направился к двери.

Ему радостно улыбался низенький, плотно сбитый человек.

– Я Джей Дойл, – сказал он. – Городская полиция. Слишком рано для вас?

– Заходите. Я просто пью кофе.

– Капитан послал меня к вам, – сказал Дойл, кидая шляпу на стул и садясь. – Говорит, вы теперь работаете на Блэндиша.

Феннер налил вторую чашку кофе.

– Есть такое. Сахару?

– Нет, спасибо. – Дойл зажег сигарету. – Последние два месяца я следил за этой девушкой, Борг. Был шанс, что Райли свяжется с ней, но капитан считает, что время ушло и все напрасно. Ну вот, и с сегодняшнего дня я прекращаю. Я принес копии своих отчетов день за днем. Не уверен, что вы найдете там что-то интересное, но кто знает?

Он достал из кармана толстый конверт и протянул Феннеру.

– Я собираюсь сегодня встретиться с Анной Борг, – сказал Феннер. – Она – единственное, что связывает меня с Райли. Не могу поверить, что он вот так вот бросил ее. Подозреваю, он должен был что-то сказать ей, прежде чем уйти в подполье.

– Зря потеряете время, – сказал Дойл. – Мы ее допрашивали часами. Райли просто взял и исчез. То, что она сейчас живет с Эдди Шульцем, доказывает это. Если бы она считала, что у нее есть шанс помочь Райли потратить выкуп за дочку Блэндиша, она бы и не посмотрела на Шульца.

– Ну все равно, я с ней поговорю. Больше у меня нет зацепок.

– Осторожнее, – сказал Дойл. – Убедитесь, что Шульца нет, когда вы зайдете. Этот тип опасен.

– Постараюсь.

– Я вчера был в клубе «Парадиз», – сказал Дойл. – Решил еще поглядеть на представление, перед тем как перестать за ней следить. Это было нечто. Не думаю, что она надолго с Шульцем, – у нее хватит таланта пробиться на Бродвей.

– Меня поражает, что такая дикая банда, как Гриссоны, вдруг открыла клуб. Должно быть, на Шульберга внезапно свалилась куча денег.

– Да уж. Я знал клуб, когда им владел Рокко. Видели бы вы сейчас это заведение! Ну и парни – все в смокингах, кроме Слима: тот – такой же, как всегда.

Феннер поморщился:

– От него нечего и ожидать.

– Да. – Дойл печально улыбнулся. – Вчера он чуть не напугал меня до смерти. Борг еще танцевала, и я подумал, что неплохо бы осмотреть клуб получше. Возможность представилась, когда выключили свет. Там гардеробщица настороже, но мне повезло. Пришли двое и попросили повесить их шляпы. Один уронил миску, куда девушка сбрасывает чаевые, и деньги высыпались за прилавок. Она и эти двое начали собирать монетки, а я успел подняться по лестнице. Там наверху семь комнат. Шесть из них – спальни. Дверь в конце коридора заперта на замок, и засов снаружи, что странно. Зачем засов-то? Внутри работал телевизор. Дверь была закрыта изнутри. У меня не было времени – номер Анны уже кончался. Я заторопился к лестнице и услышал за спиной звук. Оглянулся – та самая дверь нараспашку. На пороге Слим Гриссон, в руке у него – нож. У меня аж сердце ушло в пятки. Ждать не стал – понесся вниз, прыгая через три ступеньки. Гардеробщица посмотрела на меня как на привидение. Я не останавливался. Уже у выхода услышал вопль. За мной гнался Шульц. Вышибала у дверей попытался меня схватить, но я дал ему в глаз, открыл дверь и побежал со всех ног. Шульц меня преследовал до главной дороги, потом вернулся.

– Хотел бы я посмотреть на этот забег, – усмехнулся Феннер. – Похоже, Ма Гриссон держит наверху бордель. Вы говорили Бреннану?

– Конечно, но ничего нельзя сделать. Почти все члены клуба – большие шишки, очень влиятельные. Нам просто не дадут ордер на облаву. И потом, это настоящая крепость. Входная дверь стальная, стальные же ставни на окнах.

– Есть мысли насчет того, что происходит в запертой комнате?

– Никаких. Сами попробуйте догадаться.

– Где найти мисс Борг?

– У них с Шульцем квартира в Малверн-Корте, верхний этаж. Но осторожнее, не ходите, когда там Шульц.

После того как Дойл ушел, Феннер провел целый час за его отчетами. Узнал он немного, разве что о привычке Шульца выходить из дому в одиннадцать и направляться в клуб. Анна уходила в час и обедала в клубе.

Феннер позвонил Пауле в контору:

– Буду после обеда. Пойду поговорить с мисс Борг. Сообщения для меня есть?

– Звонил мистер Блэндиш. Ждет новостей.

– Я ему перезвоню. Что-нибудь еще?

– Какая-то старая кошелка хочет, чтобы ты нашел ее собаку, – хихикнула Паула. – Я сказала, что у тебя аллергия на собак. Правда ведь?

– Все может быть. Она при деньгах?

– Конечно нет. – Паула помолчала. – Лучше бы у тебя была аллергия на стриптизерш.

– Может, и будет – после разговора с этой, – сказал Феннер и повесил трубку.

Он позвонил Блэндишу:

– Я все еще думаю, что Анне Борг есть что нам рассказать. Все зависит от того, найду ли я к ней подход. Полиции ничего выжать из нее не удалось. Хочу попробовать все же разговорить ее. Вы сказали, что деньги – не проблема, это так?

– Разумеется. Что вы задумали?

– Хочу сказать ей, что вы готовы проложить ей дорогу на Бродвей, если она снабдит нас информацией, которая поможет найти Райли. Это должно ее заинтересовать.

– Попробуйте.

– Я вам перезвоню.

Феннер повесил трубку.

5

Эдди Шульц, вздрогнув, внезапно пробудился от тяжелого сна. Солнце светило сквозь жалюзи, и он заморгал, выругался, потом посмотрел на прикроватные часы. Было почти десять.

Анна спала рядом, тихонько посапывая, и Эдди нахмурился.

Он выбрался из постели и нашарил сигареты. Голова болела, и все вообще было скверно. Он зажег сигарету и вышел в гостиную, налил себе щедрую порцию виски и проглотил залпом.

В желудке как будто что-то взорвалось. Он застонал, потом, когда спиртное подействовало на него успокаивающе, стало полегче. Мозг заработал.

Он вспомнил вчерашнего полицейского. Ма чуть с ума не сошла, когда Слим спустился и заявил, что наверху был коп. Эдди поморщился. Конечно, Ма права. Он сплоховал, но полицейскому же ничего найти не удалось. Именно Слим поднял шум, и в какой-то жуткий момент Эдди был уверен, что Слим собирается его убить. Если бы не Ма, Слим бы точно пырнул его своим треклятым ножом. При воспоминании об этой сцене Эдди прошиб холодный пот.

В любом случае виновата была Ма. Если ей хватило ума позволить своему идиоту-сыночку оставить дочку Блэндиша, значит она и в ответе за любые возможные последствия.

Он вернулся в спальню.

Анна проснулась. Она сбросила одеяло и лежала на спине, глядя в потолок. На ней была прозрачная нейлоновая ночнушка.

– Ты не на сцене, – буркнул Эдди по пути в ванную. – Прикройся. Это неприлично.

Десять минут спустя, умытый и побритый, он вернулся. Анна все так же лежала и все так же смотрела в потолок.

– Вместо того чтобы строить из себя девицу из клуба под гипнозом, свари мне кофе.

– Сам свари, ты что, безрукий? – отрезала Анна. – Эдди, меня тошнит от такой жизни. С меня довольно.

– Ну вот, опять. Несколько месяцев назад ты скрывала свои таланты под молью траченными тряпками, а я устроил тебя в лучший клуб города. Получаешь полтораста баксов в неделю, а все недовольна. Что тебе нужно? Еще денег?

– Я хочу славы.

Анна встала и отправилась в ванную.

Эдди пожал плечами, вышел на кухню и сварил кофе. Он взял чашки с собой в гостиную. Анна пришла – она надела халат и сделала прическу.

Заметила бутылку виски, которую Эдди забыл убрать в буфет.

– Ты хоть на десять минут можешь прекратить напиваться? Превращаешься в алкоголика?

– Да заткнись ты!

Они пили кофе в угрюмой тишине.

– Если бы я могла найти спонсора, – вдруг сказала Анна, – я бы убралась из этого городишки.

– Если бы я нашел спонсора, то поступил бы так же, – саркастически сказал Эдди. – Ты уже когда-нибудь перестанешь трындеть про свой чертов талант? Очнись, ты лишь стриптизерша, по дюжине за цент. Но размахнулась-то!

Анна отставила чашку с кофе.

– Все вы, мужчины, одинаковые, – устало сказала она. – И Фрэнки был такой же. Все, что вам нужно, – это мое тело и внешность. Сама я вас не интересую.

Эдди взвыл:

– Если конфетка вкусная, какая разница, из чего она?

– А если б я была уродиной, Эдди? Ты бы посмотрел на меня? Конечно нет! Но я была бы все тем же человеком.

– Да бога ради, прекрати уже! У меня голова раскалывается. Ты не уродина. И что?

– Я боюсь состариться. Хочу добиться успеха, прежде чем это произойдет. Хочу быть звездой, а не дешевой стриптизершей в дешевом клубе.

– Помолчи, а? – взмолился Эдди. – Хватит нагонять на меня тоску. Ты и так преуспеваешь. Чем, спрашивается, ты недовольна?

– А что происходит в клубе наверху? – ни с того ни с сего резко спросила Анна.

Эдди напрягся, уставившись на нее:

– Ничего. О чем ты вообще?

– А, вот как. Я же не слепая. Кажется, у Слима там девушка. Кто она, Эдди?

– Ты рехнулась! – сердито сказал Эдди. – Слима не интересуют девушки.

– Я видела, как туда поднимались Док и Ма. Что там происходит?

– Ничего! И закрой рот!

– Должно быть, я была не в себе, когда решила жить с тобой, – разозлилась Анна. – Только и слышу – «заткнись»!

– Несешь чушь, так нечего и удивляться.

Он прошел в спальню. Время идти в клуб. Он оделся.

Вошла Анна и требовательно спросила:

– Долго еще ты будешь якшаться с бандой Гриссон? Долго еще будешь лизать сапоги старой суке?

– Не начинай опять! – заорал Эдди, натягивая пиджак. – Ухожу. На сегодня с меня хватит.

Анна усмехнулась:

– Ничтожество. Что я вообще в тебе нашла? Давай, беги, жиголо, пора лизать сапог!

– Не говори, что сама не напросилась! – заорал Эдди. – Хватит с меня. Я тебе покажу, кто тут хозяин!

Он набросился на нее, ударил и бросил лицом вниз на кровать. Удерживая под мышкой, задрал ей одежду и с силой отхлестал ладонью.

Анна отбивалась и пронзительно кричала. Эдди бил ее, пока рука не заболела и пока соседи с обеих сторон не начали колотить в стены.

Затем, оставив ее извиваться в слезах на кровати, Эдди вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Феннер, сидевший в машине напротив дома, увидел, что Эдди вышел с багровым от ярости лицом. Он дождался момента, когда тот сел в «бьюик» и уехал.

Выйдя из машины, Феннер вошел в дом и поднялся на лифте на верхний этаж.

Прежде чем позвонить в дверь, Феннер убедился, что пистолет наготове, затем нажал кнопку звонка.

Подождав минуту, он снова позвонил. Никто не ответил. Феннер нахмурился. Он был уверен, что девушка дома. Почему она не открывает? Он еще раз нажал на звонок и долго не убирал руку.

Через пару минут дверь распахнулась. Анна воззрилась на него, лицо ее было искажено болью и яростью, волосы растрепаны.

– Это что тебе, пожарный участок? Пошел отсюда!

Она попыталась захлопнуть дверь, но Феннер успел подставить ногу.

– Мисс Борг?

– Я никого не принимаю! Идите к черту!

– Но я представляю агентство «Спивак, Андерсон и Харт», – соврал Феннер. – Точно не хотите меня видеть?

Фамилии известных театральных агентов с Бродвея заинтересовали ее. Она уставилась на него:

– Вы, наверное, шутите?

– С какой бы стати? Спивак видел вас вчера вечером. Он поговорил с Андерсоном, и если Харт еще не разругался с Андерсоном, то точно уже знает обо всем. У меня для вас предложение, мисс Борг.

– Если это розыгрыш… – начала Анна и осеклась. Если бы это оказалось правдой! Спивак, Андерсон и Харт заинтересовались… ею!

– Не хотите обсуждать – дело ваше, – сказал Феннер, отступая на шаг. – Но знаете что, радость моя, восемьсот стриптизерш этого города отдали бы не задумываясь свои трусики за такой шанс.

Анна больше не колебалась и открыла дверь.

– Ладно, заходите…

Она провела его в гостиную. Она думала, что готова убить Эдди, – уже оценила ущерб, который он ей нанес. А если Спивак, Андерсон и Харт захотят на нее взглянуть? Вдруг этот парень хочет, чтобы она сразу прыгнула в такси и отправилась на просмотр? Что же тогда делать с синяками?

– Вас интересует работа в Нью-Йорке, мисс Борг? – Феннер выбрал самое удобное кресло и сел. – Или вы здесь связаны контрактом?

Анна широко раскрыла глаза:

– Нью-Йорк? Боже, да я мечтаю об этом. Нет, не связана.

– Даже с клубом «Парадиз»?

– Я каждый раз договариваюсь с ними на неделю.

– Ну и славно. Присядьте, мисс Борг, расслабьтесь, расскажу вам сказку на современный лад.

Анна рассеянно опустилась в кресло, но тут же вскочила от боли.

– На гвоздь сели? Или что? – поинтересовался Феннер.

– Стоять полезно для фигуры, – сказала Анна, натужно улыбаясь. – Сами понимаете, за фигурой нужно смотреть.

– Ничего, я сам за ней посмотрю… с удовольствием.

– Теперь послушайте, мистер. Если это все шутка…

– Это не розыгрыш, мисс Борг. У нас есть клиент, у которого денег больше, чем мозгов. Он хочет финансировать мюзикл на Бродвее – вот видите, насколько сумасшедший, но кто мы такие, чтобы его разубеждать? У него есть сценарий и музыка, и теперь нужна только звезда. Он настаивает, чтобы мы нашли местную артистку. Он разбогател в Канзас-Сити и сентиментален. Хочет дать шанс девушке из этих краев. Мы пока что не нашли никого лучше вас. Хотите испытать судьбу?

Глаза Анны широко открылись.

– Хочу ли я? Вы что, правда предлагаете мне стать звездой на Бродвее?

– Остановить себя можете лишь вы сами. Спивак просто позвонит клиенту, скажет ему о вас, и дело в шляпе.

– Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

– Говорю же, современная сказка. Годичный контракт на Бродвее, потом Голливуд. У вас великое будущее!

– Когда я заключу контракт? – спросила Анна, думая, что пора уже собирать вещи и съезжать от Эдди. – Когда я встречаюсь с этим мистером Спиваком, или как там его?

– Я подготовлю контракт сегодня к вечеру. Завтра в это время вы будете ужинать с мистером Спиваком в Нью-Йорке.

– Вы уверены, что вашему клиенту нужна именно я? – занервничала Анна. – Разве вы не говорили, что мистер Спивак сначала должен ему позвонить?

– Я рад, что вы обратили на это внимание, – сказал Феннер, закуривая сигарету. – Вот именно – прежде чем поговорить с нашим клиентом, нужно прояснить ситуацию. Вы нам нравитесь, мисс Борг, но, честно говоря, нам не нравятся ваши друзья.

Анна напряглась:

– О чем это вы?

– Ну, ребята, с которыми вы работаете, все же не сливки общества, верно? Эдди Шульц, например. Вы будете публичной персоной, мисс Борг, как только пойдут слухи, что вы будущая звезда этого шоу. Нужно создать вам благоприятный образ.

Анна, казалось, забеспокоилась.

– Ну, я не замужем за своими друзьями. Когда я попаду на Бродвей, то вряд ли захочу иметь с ними дело.

– Это, конечно, хорошо, но не так давно вы состояли в отношениях с пресловутым Фрэнком Райли, а о нем пишут в новостях. Пресса наверняка свяжет вас с ним. Если это всплывет где-нибудь в печати, то может загубить все дело.

Анне стало худо от разочарования.

– Я… я почти не знала Райли, просто знакомая. Ну, знаете, как оно бывает…

– Слушайте, мисс Борг, вы должны быть со мной откровенны. Так как вы были знакомы с Райли, я должен был проверить вас. Не думайте, что мне нравится совать свой нос в чужие дела, но раз мы собираемся сделать из вас звезду, то не можем позволить себе скандал. Я так понимаю, вы близко знали Райли.

Анна печально отмахнулась:

– Тогда зачем пришли сюда, дали мне надежду? Я знала, что это розыгрыш! Слишком хорошо, чтобы быть правдой!

– Эй, погодите, не стоит так легко впадать в отчаяние! Если хорошо подумать, любая трудность преодолима. Вот что, мисс Борг: мы не можем скрыть тот факт, что вы общались с преступниками. Это невозможно. Тогда что мы сделаем? Мы представим этот факт так, что он сыграет вам на руку. Говорят, кто влюблен, того любит весь мир. А я вам скажу, кого любят еще больше: того, кто исправился! Вот что мы из вас сделаем. Мы скормим прессе слезливую историю, расскажем, как вы начинали с самых низов, как увлеклись Райли, не зная, кто он такой, как отчаянно пытались сделать его порядочным человеком, когда узнали правду, – и как утратили веру в него, когда он похитил дочку Блэндиша. Понимаете? С того момента, как Райли исчез из вашей жизни, вы пытались выбраться из неподходящего окружения, но тут появился Эдди Шульц. Он заставил вас жить с ним. Потом подвернулся шанс работать на Бродвее. Вы ухватились за него обеими руками. Гангстеры Канзас-Сити в прошлом. Вы изменились!

Анне это не показалось особенно убедительным.

– Вы правда думаете, что в это поверят?

– Если не поверят, детка, вы пропали. – Феннер покачал головой.

Анна прислонилась к камину. Она жалела, что не может присесть. Внутри образовалась пустота. Теперь она была уверена: Бродвей окажется лишь несбыточной мечтой.

– Как вы собираетесь заставить их поверить в это? – спросила она. – Газетчики! Ненавижу их! Они шпионят за тобой и, почувствовав возможность состряпать историю, уже не отстанут. Им плевать, что тебе больно, плевать, сколько вреда они принесут и сколько сердец разобьют, главное – статья! Ненавижу их всех – вонючие сукины дети!

Феннер подумал, что не стоит сообщать ей о своем прошлом газетчика. Тогда она его точно пристрелит.

– А я скажу вам, как мы их убедим, – сказал он. – Да мы такую историю сочиним! О вас будут писать по всей стране – да какое!

– О чем это вы? – резко спросила Анна.

– Смотрите: предположим, с вашей помощью найдут мисс Блэндиш. Только представьте! Подумайте, что это будет значить: интервью на телевидении, ваш портрет во всех газетах, Блэндиш вознаградит вас, и ваше имя будет на бродвейских афишах – четырехфутовыми светящимися буквами!

– Вы что, напились? Не знаю я ничего об этой девице Блэндиш. Что с вами такое?

– Вы знали Райли. Значит, вы можете оказаться той единственной, кто приведет полицию к нему.

Анна разозлилась:

– Да? Фрэнки, может, и ушел от меня, но я никогда не выдала бы его копам. Вы меня за кого принимаете? За доносчицу?

Феннер пожал плечами и встал.

– Если вы так представляете себе исправление, мисс Борг, то я зря теряю время. Приятно было познакомиться. Придется сказать мистеру Спиваку, что местную звезду будем искать где-то в другом месте.

– Погодите, – торопливо сказала Анна. – Если бы я что-то знала, сказала бы вам. Но я не знаю.

– Когда вы в последний раз видели Райли? – спросил Феннер.

– В утро перед похищением. Бэйли звонил ему про ожерелье. Райли сказал мне, что собирается его украсть.

– А про похищение девушки он не говорил?

– Нет.

– Значит, вы не получали вестей от Райли с того самого утра?

Анна помялась:

– Гм… Вообще-то, получала, он звонил мне от Джонни Фриска.

Феннер выдохнул. Вот оно, наконец! Новый след! Кое-что она от полиции все-таки утаила.

– Джонни Фриск? Старый пропойца с развилки Одинокого Дерева?

– Он самый. – Анна вдруг напряглась. – А вы его откуда знаете?

– Ну, езжу тут… Значит, Райли был там? И вы не сообщили об этом полиции?

Анна с подозрением посмотрела на него:

– Да ты вообще кто такой? Точно розыгрыш. Ты коп?

Раздался звук, который заставил их обоих обернуться. Кто-то отпер входную дверь. Послышались быстрые шаги, потом дверь в гостиную распахнулась.

Вошел Эдди Шульц.

– Забыл чертов бумажник… – начал он и увидел Феннера.

– Извини, приятель, – тихо сказал Феннер и уложил Эдди правым хуком в челюсть; тот рухнул как подкошенный.

Анна повернулась и бросилась в спальню, но, когда она схватила пистолет, Феннера уже и след простыл.

Эдди медленно сел, держась за челюсть. Он воззрился на Анну, потом встал.

– Ч… что тут происходит? Черт! Этот урод мне чуть челюсть не свернул! Что здесь делал проклятый газетчик?

Анна в ужасе посмотрела на него:

– Газетчик?

От выражения ее лица Эдди похолодел. У него было ужасное предчувствие, что все вот-вот пойдет прахом.

6

Ма Гриссон как раз заканчивала есть, сидя за нагруженным подносом, когда зазвонил телефон.

Док Уильямс, составлявший ей компанию (хотя он только пил и не ел), поднял трубку.

– Это Эдди, – послышался напряженный голос. – Ма тут?

Док передал ей трубку:

– Эдди.

Она взяла трубку и вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Что такое?

– Проблемы, Ма. Помнишь Дэйва Феннера, который работал на «Трибьюн»? Он был у меня, пока я отсутствовал. Наплел Анне, что поможет ей попасть на Бродвей, если она даст ему информацию по делу Блэндишей. Она сказала ему, что в последний раз говорила с Райли от Джонни. Он умчался как подстреленный.

– Что?! – взревела Ма, и лицо ее побагровело. – Знаю я этого сукина сына! Он вытянет из Джонни правду! Я всегда говорила, что старого пропойцу надо прикончить!

– Вот поэтому я и звоню, Ма. – Эдди явно был не в лучшей форме. – Слушай, Ма, нельзя винить Анну. Она не знала того, что знаем мы.

– Быстро сюда! – рявкнула Ма.

– Да он мне чуть челюсть не свернул, не могу я. Думаю, тебе лучше послать Флинна…

– Не указывай мне, что делать! – прикрикнула на него Ма и бросила трубку.

Док посерел. Он беспомощно смотрел на Ма.