Текст книги "Лиса в капкане"

Глава 11

Комфортно расположившись в просторной ванне, Грейс перестала думать об Эллисе. Он выпал из ее памяти с такой же быстротой, с какой ртуть скатывается с пальца. Положив голову на резиновую подушечку, она отдалась приятной истоме, зажмурившись и наслаждаясь купанием.

Ванная комната была небольшой, но очень удобной и красивой. Стены, окантованные хромированной полоской, были облицованы зеленым кафелем. Пол покрывали черно-зеленые плитки. Маленький туалетный столик, лакированный и тоже зеленый, сиял флаконами, пробками и всякими туалетными мелочами, столь милыми каждой женщине.

Грейс часто видела в кино такую роскошную обстановку, но при мысли, что она сама оказалась среди подобной красоты, у нее перехватывало дыхание. Она ошалела от этой фантастической смены существования. Еще несколько часов тому назад Грейс сидела на корточках в мокрой траншее, на ней была краденая одежда, грязная и сырая, ее преследовала полиция. Теперь она была чистой, в относительной безопасности и – влюбленной.

Ей приходилось читать истории о любви с первого взгляда, видеть такое в кино, но она никогда не верила, что подобное возможно в жизни. А теперь это произошло с ней.

Она говорила Эллису: «Никто и никогда не был добр ко мне». Она испытывала благодарность уже за то, что ей бросили в лицо раздавленный пирожок, когда она погибала от голода. Девушка посчитала это милосердием. А потом появился Ричард Крейн. Он был по-настоящему добр, предложил ей такое щедрое гостеприимство, дал одежду, ее и сравнить нельзя с лохмотьями, которые она обычно носила: в гардеробе платья от лучших модельеров, новейшего фасона, которые можно видеть лишь иногда в шикарных витринах Уэст-Энда. Он спас ее от полиции, привел к себе домой, не требуя никаких документов. И он пощадил ее глухоту.

Сперва Грейс сомневалась в его намерениях, но теперь, когда ее панический страх развеялся, она, размышляя, спрашивала себя: а что, если и он тоже влюбился в нее? Быть может, именно в этом разгадка его великодушия, желания защитить ее? Ну конечно, ни один мужчина не стал бы так рисковать ради незнакомой девушки, если бы не был влюблен.

Внезапно Грейс вспомнила о своих обязанностях. Как она может так долго нежиться в ванне, когда Ричард – мысленно она уже так его называла – занимается Эллисом! Она должна ему помогать.

Грейс торопливо выбралась из воды, насухо вытерлась и, невзирая на свою решимость как можно скорее присоединиться к Крейну, не удержалась от искушения напудриться огромным пушком, который привлек ее внимание на туалетном столике, а также продегустировать по запаху дорогие духи.

Голая, с лебединым пушком в руке, она рассматривала себя в большом, в полный рост, зеркале. Она не могла не отметить, что у нее прекрасная фигура. Ее охватило безудержное желание отдаться Крейну, подарить ему это доказательство своей благодарности и любви. Но тут же отогнала эту мысль: в памяти ожили нагоняи приемного отца, его жестокие уроки. Силой кулаков он убеждал Грейс в том, что нет большего греха для женщины, чем отдаться первому встречному мужчине, как это сделала ее распутная мать. И девушка усвоила это правило.

Устыдившись своих недостойных мыслей, она проворно облачилась в шелковый пеньюар и уселась на табурет перед столиком. Промытые волосы блестели и кудрявились. Она расчесала их и в глубокой задумчивости решала, следует ли ей подкрасить губы. Их бледность заставила ее позаботиться о макияже: она горела желанием понравиться Ричарду.

В спальне Грейс выбрала в шкафу платье цвета морской синевы, с глубоким декольте и рукавами на три четверти. Она глянула в зеркало, пораженная произошедшей с ней переменой. Платье было как на заказ, Грейс едва узнавала себя и с наслаждением констатировала, что на нее теперь приятно смотреть. «Однако не время задирать нос», – упрекнула она себя, напоследок еще раз повертевшись перед зеркалом. Открыв дверь, она вышла из комнаты.

Запах жареного бекона направил Грейс в сторону кухни. Но вдруг ее охватила паника при одной мысли предстать перед Крейном. А если взгляд его зеленых глаз скажет ей, что Ричард не любит ее, что, несмотря на все ее усилия понравиться ему, он вовсе не найдет ее очаровательной…

Грейс боязливо вступила в бело-голубую кухню, оборудованную по последнему слову домашней техники. Крейн стоял перед электрической плитой с сигаретой в зубах, с вилкой в руке. Он обернулся, приветствуя ее улыбкой, но неожиданно отшатнулся, и улыбка застыла у него на губах.

Воцарилась долгая пауза. Оцепенев от ужаса, Грейс наблюдала за лицом Крейна: потеряв свою смуглость, оно превратилось в иссиня-бледное; страх читался в его глазах, рот остался полуоткрытым. Казалось, что ему не хватает воздуха.

Вилка упала на пол, ее легкий звон нарушил тишину. Крейн с усилием овладел собой и попытался выдавить улыбку на бледных губах.

Грейс отступила, поднеся руку ко рту, с расширенными от испуга зрачками.

– Мне показалось, что я увидел Джулию. – Лицо Крейна все еще было искажено. – Я… я принял вас за Джулию.

И, пройдя мимо нее, он быстрым шагом покинул кухню.

Грейс нашла в себе силы преодолеть вспыхнувшее тревожное чувство. Она подняла с пола вилку, машинально стала переворачивать кусочки бекона на сковороде. Электронагреватель выпустил струйку пара, и девушка занялась кофейником, все внимание сосредоточив на приготовлении завтрака. Когда он был готов, выдержка вернулась к Грейс, и она встретила Крейна беззаботно.

– Я очень огорчен, что так напугал вас, – начал Ричард. Он него исходил легкий запах спиртного, и девушка отстранилась. – Извините меня, очень прошу вас. Я задумался и не слышал, как вы вошли. Сестра очень любила именно это платье, и – да-да, я не ошибаюсь! – вы похожи на нее. Это поразительно, но и причесывалась она так же, как вы. Вот почему вы меня так сильно напугали.

– О! – воскликнула она, немедленно проникнувшись сочувствием и совершенно успокоившись. – Я тоже огорчена… Я не могла понять, что произошло…

Поддавшись бессознательному порыву, она положила свою руку ему на плечо.

– Какая глупость с моей стороны, – пробормотал Ричард, отодвигаясь.

И, хотя он дружески похлопал ее по руке, этот жест не порадовал девушку: ее задело, что он так демонстративно уклонился от прикосновения.

– Не прошло еще и месяца, как Джулия умерла, и мне очень ее недостает, просто ужасно. Когда вы неожиданно появились, мне показалось, что она вдруг вернулась. Это меня потрясло.

Он взял кофейник.

– Надо бы перекусить. Подыхаю от голода. И вы, наверное, тоже. – Ричард бросил на нее быстрый взгляд. – Вы так ошарашили меня, что я не успел сделать вам комплимент. Вы просто очаровательны!

Она сразу поняла, что впервые с момента их встречи он был неискренен, он вовсе не находил ее очаровательной и не доволен выбором платья. Грейс чуть не заплакала от досады и упрекала себя, что испортила такую важную минуту.

– Берите блюдо, я понесу кофе и сандвичи, – продолжал Ричард, направляясь к двери.

Она прошла за ним в гостиную – небольшую узкую комнату. Ричард накрыл на стол, расставил кофейник и разложил бутерброды, затем взял у нее блюдо с беконом и поставил на нагреватель.

– Пожалуйте к столу! – пригласил он.

Но Грейс решила сперва переодеться.

– Я мигом! – бросила она и выбежала из гостиной.

Мгновенно сброшено злосчастное платье, растрепана прическа, из нее посыпался водопад шпилек. Грейс извлекла из шкафа скромное платье в серых квадратах. Потом присела к туалетному столику и пригладила волосы, рассыпавшиеся теперь по плечам. Она знала, что в такой одежде выглядит хуже, но – пускай. Грейс не желала слушать лживые комплименты и не хотела больше напоминать ему покойную сестру.

В дверях гостиной она одернула свой наряд и смело переступила порог.

Задержав взгляд на девушке, Крейн расцвел улыбкой:

– Вы действительно очень милы, причиняя себе столько хлопот… А я вел себя как болван. Платье вам очень к лицу. Вы знаете, что вы красивы… но вам, наверное, уже говорили об этом.

Вспыхнув от радости, Грейс ощутила, что на этот раз комплимент искренний.

– Вы не сказали мне свое имя. Как же вас зовут?

– Грейс, – ответила она, но, вспомнив о газетах, напечатавших ее фамилию, решила соврать. – Грейс Стюарт.

Он усмехнулся:

– Историческое имя. Могу я называть вас Грейс?..

Девушка зарумянилась.

– Конечно! – с готовностью откликнулась она, опустив взор в тарелку. – О! Конечно, пожалуйста…

Ричард весело рассмеялся:

– Нам нужно будет серьезно поговорить, и как можно скорее. Но сначала неотложные дела. Завершайте трапезу не спеша, а я после завтрака должен спрятать носилки. Нельзя, чтобы их обнаружили у меня.

Она подумала об Эллисе:

– Как он там?

Крейн качнул головой:

– Неважно. Но я уложил его в постель, и, кажется, он немного успокоился. Вы поступили бы хорошо, присматривая за ним, пока я отлучусь. Но я скоро вернусь. Он все еще без сознания и бредит. А знаете, ведь он говорит по-немецки… Уж не немец ли он?

Грейс заметила, как внимательно он смотрит на нее.

– О! Нет… его зовут Дэвид Эллис… я… я видела его удостоверение.

– Интересно. Он очень тихо говорит странные вещи по-немецки.

– Странные вещи? – переспросила Грейс.

– А, не имеет значения!

Крейн опорожнил чашечку кофе и отодвинул стул.

– Извините, я убегаю. Хочу спрятать носилки до того, как обнаружат их исчезновение. Я также положу на место одежду, которую вы позаимствовали.

Поскольку она тоже поднялась, он дал ей знак садиться:

– Спокойно завтракайте. Вы же, наверное, проголодались. Когда приду, поговорим.

Грейс осталась за столом, спрашивая себя, что же будет дальше. Как он поступит с ней? Она не была уверена в его любви. Смотрел он на нее довольно равнодушно, хотя и вел себя с дружеским вниманием. Она кусала губы, переживая тот страх, который ему причинила. Конечно, все объяснилось, но в тот момент она была просто ошеломлена. Вид у него был ужасный… ужасный… Как будто… Но она оборвала нить своих мыслей. Убийцы? Зачем думать, будто у него был вид убийцы? Разве это корректно с ее стороны после всего, что он для нее сделал? Девушка поднялась, прибрала на столе и отнесла посуду на кухню.

Следовало взглянуть на Эллиса, хотя он уже и не имел для нее значения.

Крейн завладел всеми ее помыслами. Эллис только мешал, он не преминул бы разрушить планы Крейна или ее.

Грейс отворила дверь и вошла в комнату.

Эллис лежал на спине, с побагровевшим лицом, вытянутыми вдоль тела руками, сжав пальцы в кулаки. Он раскрыл глаза и внимательно смотрел на приближавшуюся девушку.

– Я ждал вас, – слабым голосом промолвил он. – Откуда вы?

– Не беспокойтесь. – Она склонилась над ним. – Вы больны, но сейчас уже все в порядке.

Она говорила, не очень задумываясь над смыслом своих слов, пристыженная, что стала совершенно равнодушной к его судьбе.

– Что вам известно… – пробормотал он, уставившись на нее злыми глазами.

– Успокойтесь…

Вдруг железные пальцы Эллиса впились в ее горло. Она чуть не задохнулась. Он притянул ее к себе, и она упала поперек кровати совершенно парализованная.

– Маленькая потаскуха! – с ненавистью выкрикнул он. – Сейчас ты ведешь себя нахально, потому что нашла фраера. Продаешь свою шкуру, а?.. Знаю! Все вы одинаковы! Вы готовы продаться за шмотки, за кусок, чтобы набить себе глотку… – В припадке ярости Эллис переходил на «ты», потом незаметно возвращался к вежливому обращению. – То, что случится, вам безразлично… И ему тоже… Он вышвырнет меня за дверь… выдаст полиции… а какого же черта, если вы дадите ему то, чего он жаждет!

Полузадушенная, Грейс ударила его вслепую. Кулак попал в лицо, пальцы разжались, руки упали на постель. Вспышка ярости миновала, Эллис мгновенно обессилел.

Грейс вскочила с кровати, растирая шею, и прижалась к стене, смертельно бледная, тяжело дыша.

– Вы ошибаетесь. Я буду ухаживать за вами… Я же говорила об этом… и сдержу свое слово, но не следует разговаривать со мной таким тоном. – Она дернулась в гневе. – И как вы смеете нападать на него? Он добрый! Вы слышите! Добрый! Это слово вам неизвестно.

Эллис зажмурил глаза.

– Хватит, – сказал презрительно. – Он хочет только одного, и он это получит, бедный осел. Убирайтесь прочь, не желаю вас больше видеть!

– Не надо так говорить, – заметила она, глубоко уязвленная. – Я хочу вам помочь, но не сумею, если вы будете вести себя таким образом. И потом, все это вас только нервирует. Необходимо, чтобы вы сохраняли спокойствие.

Эллис показал ей на дверь, но неожиданно сел.

– Кто это? – Он прислушался. – Там кто-нибудь есть, во дворе?

Грейс бросилась к окну. Сердце у нее заколотилось, когда она вдруг увидела высокую фигуру в форме полицейского, он приближался к дому.

– Полиция! – Девушка резко отшатнулась от стекла.

– Да сделайте что-нибудь, кретинка! – громыхнул Эллис, оскалив зубы. – Дайте нож или что-нибудь… Они не возьмут меня живым!

Его панический страх, по-видимому, придал ей мужества.

– Не орите и не поднимайте шума! Я его не впущу. Если удастся, задержу до прихода Ричарда.

– Ну дайте же нож! – шептал Эллис запекшимися губами.

Прозвучал звонок. Потом дважды стукнули в дверь. Не глядя на Эллиса, побледневшая Грейс покинула комнату и направилась по коридору к входной двери.

Глава 12

Комиссар Джеймс, шестидесяти лет, стройный и слегка поседевший, прошел войну 1914–1918 годов в звании старшего сержанта. Его высокий силуэт, по-военному подтянутый, заполнил дверной проем; живым взглядом он придирчиво изучал Грейс, и в этом взгляде явно отсутствовала вежливость. Его любопытство возбудил странный отчет, поданный ему Роджерсом, интерес подогрели Уэст и Малколм, чьи рассказы его весьма озадачили.

«Он заявляет, что эта женщина – его сестра, – говорил Уэст, в то время как Малколм иронически усмехался. – Не верю ни единому слову. Ну да, она неплохо сложена, но не надо быть семи пядей во лбу и дважды посмотреть на нее, чтобы прийти к однозначному выводу. У них нет ничего общего во внешности, а смахивает она на маленькую продавщицу или мелкую конторщицу». «Больше того, – добавил Малколм, – они только вдвоем, никто ее не сопровождает».

И хотя кража в спортивном клубе поглощала все внимание комиссара Джеймса, его заинтересовала и эта история с тайными свиданиями, которая компрометировала добрую славу городка. Он надеялся, что корректный намек кому следует положит конец этой глупой истории, пока она не превратилась в публичный скандал. Комиссар Джеймс считал обязанностью людей благородного происхождения подавать хороший пример. Крейн был весьма богатым молодым человеком, и, хотя он мало интересовался местными делами, Джеймс рассматривал его как личность очень влиятельную.

Полисмен ожидал увидеть белокурую красавицу с красными ноготками, в легком, ярком пеньюаре. Но, увидев Грейс, он был удивлен и сбит с толку. Сразу же ему стало ясно, что она не принадлежит к буржуазному обществу, что Уэст и Малколм недаром не поверили истории Крейна. Молодая женщина не имела с ним ничего общего, она не могла быть членом его семьи.

В отличие от Роджерса на него не произвела впечатления одежда девушки. Тот для себя отметил, что она, вероятно, скромного происхождения, что ей не хватает лоска, хотя и одета в дорогое платье. Но Джеймс был разочарован, он увидел, что и платье не столь уж изысканное, и манеры девушки слишком просты. Но вот фигура у молодой особы исключительная и ножки хороши. Особенно Джеймс ценил красивые ножки, хотя сам никогда с ними дела не имел. Девушка не могла скрыть своего испуга, но ничего развратного в ней не было, и, против своей воли, Джеймс признал, что столь скромный и достойный вид украсил бы и его собственную дочь.

– День добрый, миссис, – поздоровался он, слегка поклонившись. – Надеюсь, не причиню вам излишних хлопот, но мне сказали, что вы могли бы кое-что сообщить по поводу кражи в гольф-клубе Тейлхема. Я комиссар Джеймс, мой долг – поддерживать порядок в округе. До сегодняшнего дня, должен признаться, эта обязанность была только приятной: за пятнадцать лет эта кража – первое серьезное преступление, зарегистрированное мной. – Он холодно усмехнулся. – Вам, должно быть, известно, миссис, что в наши дни люди нервозны и подозрительны. – Он пригладил поседевшие усы и грустно покачал головой. – Есть только один способ затормозить волну преступности, миссис, – продолжал Джеймс, не сводя глаз с бледного и напряженного лица Грейс, – это действовать оперативно, вот чем объясняется мой визит. Сведения, которые вы сможете мне сообщить, останутся сугубо конфиденциальными, положитесь на мою скромность.

Грейс увидела, что высокая фигура склоняется к ней, и слегка отступила, завороженная непрерывным потоком слов.

Он открыл дверь в гостиную и жестом предложил Грейс войти первой.

– Я… я ничего не знаю о краже! – воскликнула она, перепуганная до смерти.

Комиссар как будто не расслышал этих слов. Он выбрал самое удобное кресло и плюхнулся в него, испустив вздох облегчения.

– Позвольте вам сказать, как высоко я ценю уютную атмосферу этой комнаты, – заявил он, уставившись в девушку цепким взглядом. – Полагаю, что передо мной миссис Крейн?

– О нет, – покраснела Грейс. – Я не миссис Крейн.

Подняв брови, Джеймс изобразил крайнее удивление:

– Не миссис Крейн? Вот это сюрприз… Я не привык так ошибаться. Я знал, что у мистера Крейна молодая женщина, и, естественно, думал, что это его супруга. Мне кажется, я слышал, что он недавно женился, но, возможно, я что-то перепутал. – Он покрутил головой. – Это случается. Провалы памяти, вероятно, свойственны моему возрасту. Когда-то у меня была феноменальная память, но теперь уже не могу ею гордиться…

Стоя подле дверей, пытаясь сдержать сердцебиение и дрожь в ногах, Грейс оставалась немой и неподвижной. Она улавливала не все в речах комиссара, хотя и старалась уследить за его губами.

– Тогда вы… мисс Крейн? – догадался Джеймс, при этом лицо его озарил тонкий лучик надежды.

– Я… я мисс Джулия Броуэр, – вымолвила Грейс, насилу припомнив имя, под которым Ричард отрекомендовал ее секретарю клуба. – Я сестра мистера Крейна.

– Вижу, – откликнулся Джеймс, задумчиво разглядывая девушку. – Его сестра, значит.

Неловкую паузу снова нарушил Джеймс:

– Ну хорошо! Так не сможете ли вы мне помочь? Слышал, что сегодня утром вы были на спортивной площадке. Это правда?

– Да.

– В какое время?

– Около девяти.

– Около девяти… – повторил Джеймс, вынимая записную книжку. – Думаю, что нужно это зафиксировать. Я уже говорил вам, что с моей памятью не все в порядке. Итак, вы находились на площадке для гольфа около девяти утра. Вместе с мистером Крейном?

– Я была одна в тот момент, – промолвила Грейс, избегая смотреть на полицейского. – Мистер Крейн пообещал научить меня игре в гольф, и я опаздывала. Он ушел раньше, я еще спала. Как раз я искала его, когда… когда ваш… когда полисмен увидел меня.

– Понимаю. – Джеймс покачал головой. – Мне говорили, что вы глухая, это правда? – Голос его потеплел. – Вы не слышали голоса Роджерса?

– Да, я глухая, – ответила с горечью Грейс и потупилась.

– Это очень печально. – Джеймс продолжал ее изучать. – Последствия войны?

Грейс подтвердила кивком.

– Вы кого-нибудь видели на площадке, кроме мистера Крейна?

– Видела мистера Уэста, мистера Малколма и полицейского.

– А больше никого?

– Нет.

– Вы убеждены в этом? Кажется, Крейн заметил человека с пакетом под мышкой. А вы его не видели?

– Нет.

– Значит, вы ничем не можете мне помочь, мисс Броуэр? – Джеймс в задумчивости тихо барабанил пальцами по блокноту.

– Боюсь, что нет… Прошу вас… Прошу вас меня извинить, но у меня дела…

Голубые глаза инспектора приобрели ледяное выражение. Он не привык, чтобы его спроваживали люди низких социальных слоев вроде Грейс.

– Одну минуточку, мисс Броуэр. Я бы хотел, чтоб вы мне сообщили некоторые личные данные на тот случай, если у меня возникнет необходимость еще раз встретиться с вами. Скажите мне, пожалуйста, ваш адрес.

– Я живу здесь, – ответила Грейс, сжимая за спиной кулаки.

– Давно?

– Да.

Ее так и подмывало заявить ему, чтобы не совал нос не в свое дело, но униформа ее сдержала.

– И еще одно, – сказал Джеймс, поднимаясь.

Он уже твердо был убежден, что молодая женщина – не сестра Крейна. Ни малейшего сходства между ними, и очень легко было заметить, что при всем элегантном убранстве ей явно не по себе в роскошном бунгало.

– Могу ли я посмотреть ваше личное удостоверение, мисс? У меня привычка записывать номера удостоверений всех гостей, которые проводят какое-то время в Тейлхеме. Это исключительно полезно для меня.

Грейс побледнела. Все поплыло у нее перед глазами, а Джеймс неотрывно следил за ней, исполненный подозрения. Ей стоило больших усилий овладеть собой.

– Вы можете его посмотреть, – она пыталась говорить спокойно, направляясь к двери, – если… если будете так добры подождать несколько минут. Я его принесу.

– Сожалею, что причиняю вам столько хлопот, но это крайне необходимо.

Сомнение и неуверенность вдруг овладели им. А если эта женщина и вправду Джулия Броуэр и если Крейн неожиданно вернется? Тогда он, комиссар, окажется в затруднительном положении.

Грейс вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. На какой-то миг душевное смятение готово было ее раздавить. Но она подумала об Эллисе, прикованном к постели, и подавила страх, вызывавший в теле знобящую дрожь. Она стояла в растерянности, не зная, что предпринять. В конце концов Грейс решила посоветоваться с Эллисом. Быть может, он что-нибудь сообразит. И в тот момент, когда она двинулась по коридору, бесшумно отворилась входная дверь и появился Крейн.

Вздохнув с облегчением, Грейс кинулась к нему. Он сразу же уловил ее тревогу, быстро завел на кухню.

– Что происходит? – Зеленые глаза блестели от возбуждения.

– В доме полицейский, – шепотом сообщила она. – Я сказала, что меня зовут Джулия Броуэр… А теперь он требует удостоверение.

Легкая усмешка скользнула по лицу Крейна.

– Это комиссар Джеймс?

Она утвердительно кивнула и прижалась к нему.

– Не волнуйтесь, – успокоил он, мягко ее отстраняя. – И не бойтесь. Я займусь им. – Он вынул бумажник, порылся в нем и протянул девушке документ. При внешнем спокойствии рука у него дрожала. – Возьмите, это удостоверение Джулии. Я забыл его отдать. Изучите эту бумажку и предъявите комиссару. Но перед тем, как вы к нему зайдете, я должен коротко переговорить с ним. Все будет в порядке, вот увидите.

Несколько минут Грейс изучала удостоверение. Там значилось: «Броуэр Джулия, 47с, Хейз-Мьюс. Беркли-сквер. Мэйфер».

Она подождала в холле, досадуя, что не может услышать разговор за дверью гостиной. Но Ричард сказал, что все будет хорошо, а она безоговорочно ему доверяла. И когда Грейс присоединилась к мужчинам, она больше не боялась полицейского.

Комиссар Джеймс стоял в центре комнаты. Выглядел он смущенным, глаза выражали растерянность и затруднение. Крейн обращался к нему короткими и спокойными фразами, делая между ними смысловые паузы. Обычная приветливость его взгляда уступила место жесткому выражению глаз, выглядел он недовольным.

– Ну ладно! Не будем больше об этом, комиссар! Думаю, вы проявили чрезмерное служебное рвение, но это останется между нами. А вот и оно, личное удостоверение мисс Броуэр. Пожалуйста, можете взглянуть на него, если вы еще склонны к этим абсурдным гипотезам.

Он повернулся к Грейс:

– Покажи свое удостоверение комиссару, Джулия! Даже в таких забытых Богом местечках, как наше, невозможно избавиться от ретивой опеки администрации.

Грейс молча подала документ полицейскому, тот лишь бегло взглянул на него и немедленно возвратил.

– Благодарю вас, мисс, и приношу свои извинения, – произнес он с вынужденной улыбкой. – Мистер Крейн недоволен мной, он полагает, что я далеко зашел в своем расследовании. Однако не следует сердиться на старого человека, мисс. Я, безусловно, излишне придирчив.

Он вытащил большие золотые часы, взглянул на циферблат и двинулся к двери.

– Я ухожу, – добавил он, остановившись на пороге. – Еще раз прошу прощения, сэр! – Джеймс вежливо наклонил голову, прощаясь, потом опять взглянул на часы и обратился к Грейс: – Надеюсь, мисс, вы не затаили на меня зла?

– О нет… – пробормотала она, ожидая, когда он наконец уберется.

– Вы очень любезны. Взгляните, пожалуйста, на эти часы. Мне говорили, что это музейная вещь. Они показывают число месяца и вызванивают каждый час очень мелодично. Часы принадлежали еще моему прадеду. – Джеймс вложил часы в руку Грейс, сжатую в кулак. – Эта вещица очень интересует специалистов… Вы должны согласиться, что приятно владеть такой вещью.

Прикосновение золота было гладким и холодным. Грейс взглянула на Крейна, который сделал предостерегающий жест. Девушка торопливо возвратила их владельцу.

– Часы замечательные, но слишком дорогие. – Грейс почувствовала свой промах, ее насторожила та осторожность, с которой Джеймс обращался с часами: не касаясь корпуса, он держал их за кольцо.

– Действительно, это так, – с удовольствием согласился комиссар, и часы скользнули в кожаный мешочек. – Ну, я откланиваюсь. Не провожайте меня, пожалуйста! Желаю вам всего наилучшего!

Не успели они даже шелохнуться, как он исчез.

Когда захлопнулась входная дверь, Крейн приблизился к девушке:

– Надеюсь, что у вас нет судимости. Он унес на часах отпечатки ваших пальцев.