Текст книги "Следов не оставлять"

В двери показалась голова Беглера.

– Извините, шеф…

Террелл поднялся:

– Хорошо, доктор. Мы все проверим. Но прошу: ничего не сообщайте журналистам. Судя по всему, делом займутся в Вашингтоне, а это значит – тайна и еще раз тайна.

– Да-да… Я понимаю. – Доктор Херц старался унять дрожь в руках.

Террелл простился и вышел.

В коридоре Беглер утомленно сказал:

– Наш доктор вообразил, что он Шерлок Холмс. Вы бы поговорили с ним, что ли…

Полицейские поднялись в комнату Форрестера, где детектив Фред Хесс из отдела по расследованию убийств что-то писал в записной книжке, сидя на кровати, а эксперт-криминалист доктор Лоуис, толстенький коротышка, наблюдал, как двое санитаров «Скорой помощи» укладывают тело Льюиса на носилки.

Террелл уважал Лоуиса. Ценил его опыт и знания. Они давно работали вместе.

– Нашли что-нибудь, док? – спросил Террелл, когда носилки вынесли.

– Да, нашел. – Лоуис показал на ножку стула, лежавшую в пластиковой коробке на столе. – Это предполагаемое орудие убийства – на ней следы крови и мозга. На первый взгляд все сходится, однако у меня есть большие сомнения. Дело в том, что череп проломлен очень основательно, а это можно сделать только тяжелой дубинкой или стальным прутом. Ножка стула сама бы треснула от такого сильного удара.

Террелл посмотрел на Хесса, коренастого мужчину с круглым лицом и тяжелым как гранит взглядом.

– А у тебя что, Фред?

– Док прав. И вообще на ножке стула нет отпечатков, значит, тот, кто ее держал, был в перчатках.

Террелл думал, теребя себя за нос.

– С какой стати Форрестеру надевать перчатки? – спросил он наконец. – Да и были ли они у него?

– Я выяснил, – ответил Фред. – Не было.

– Мог он стереть отпечатки со стула?

– Мог, но зачем? К тому же ножка стула не вытерта. На ней следы крови.

Террелл снова задумался, потом спросил:

– Что-нибудь из одежды пропало?

– Голубой летний костюм, рубашка, белье и ботинки. Мы с Мейсоном проверили гардероб.

Террелл посмотрел на сломанный стул в углу.

– Значит, отпечатков нет?

– Нет.

– Ладно. Забирайте стул на экспертизу. Проверим, можно ли нанести ножкой такой мощный удар.

Пока Хесс отдавал распоряжения, Террелл спустился в вестибюль к Беглеру.

– Есть что-нибудь, Джо?

– Ничего особенного. Я говорил со сторожем. Он спал, но ему показалось, что ночью проезжала машина. Хотя он не уверен. В какое время это было, сказать тоже не может.

– Машина? Интересно, откуда она взялась здесь ночью? Тут же тупик.

– Он же не уверен…

– Джо, это уже кое-что. Если он точно слышал автомобиль, значит, Форрестеру кто-то помог бежать, а это намного усложнит его поиски.

– Док полагает, что Льюиса убили около двух. Значит, у Форрестера было два часа форы. Если его увезли на машине, то посты на дорогах ни к чему – мы опоздали.

– Вполне вероятно, что Форрестеру кто-то помогал. Да еще орудие убийства… Льюису проломили череп. Было ли у Форрестера орудие, которым он мог это сделать? Как и где он его прятал? Почему подбросил нам ножку от стула?

Тут послышался рокот вертолета. Террелл и Беглер вышли из здания. Уже почти рассвело.

– Быстро работает Уильямс, – заметил Террелл. Оба смотрели, как армейский вертолет на бреющем полете прочесывал окрестности санатория. – Да только зря они время тратят. Если у Форрестера машина, то он уже далеко.

– Может, объявить тревогу в соседних штатах, шеф? – спросил Беглер.

– Об этом спроси Уильямса. Я поеду в управление. Если мы объявим тревогу, газетчики тут же обо всем пронюхают и затрубят на весь мир. Не надо забывать, кто такой Форрестер. Продолжай копать, Джо, ищи любую зацепку.

Террелл приехал в управление в начале седьмого утра, прошел в свой кабинет, позвонил, чтобы принесли кофе, и вызвал Макса Джейкоби.

– Какие новости? – спросил он молодого детектива.

– Ничего особенного, сэр. Нашли утонувшую женщину. Она работала в «Веселом клубе». Ушла оттуда пьяной, ну и свалилась в воду.

– Пусть с ней разбирается Лепски. Мне не до этого, – ответил нетерпеливо Террелл. – О Форрестере есть что-нибудь?

– Ничего, сэр.

Зазвонил телефон. Террелл взмахом руки отпустил Джейкоби и поднял трубку.

– Говорит Мервин Уоррен из Вашингтона. Я приеду к полудню, а Джесс Гамильтон из ЦРУ появится у вас с минуты на минуту. Есть какие-нибудь новости?

Террелл знал Уоррена только понаслышке, в частности, что тот возглавляет ракетостроение в США. В общем, важная шишка. Еще ему говорили, что Уоррен – неплохой человек и с ним легко иметь дело. Террелл почтительно, но без подобострастия изложил выводы доктора Лоуиса об орудии убийства и показания сторожа.

– Уильямс из ФБР начал поиски с воздуха. Сейчас два вертолета прочесывают пустыню. Дороги перекрыты.

– Излишне напоминать вам, – сказал Уоррен озабоченно, – кто такой Форрестер. Мы должны найти его.

– Да, я понимаю. Как вести себя с журналистами?

– Надо их использовать. Гамильтон привезет фотографии Форрестера – пусть все газеты напечатают на первой полосе. Из того, что вы мне сообщили, следует, что его вряд ли похитили. Однако китайцы и русские не мало дали бы за то, чтобы он очутился в их руках. Так что надо найти его, и как можно быстрее. – Уоррен помолчал, потом продолжил: – Журналистов возьмет на себя Гамильтон. Проинструктируйте своих сотрудников – пусть много не болтают. А Гамильтон знает, что можно сказать журналистам, а чего нельзя. Пришлите в аэропорт машину. Я прилечу рейсом 589. – Уоррен повесил трубку.

Террелл несколько минут размышлял, потом придвинул к себе блокнот и стал делать заметки.

Коллеги считали детектива второго класса Тома Лепски смутьяном, вечно восстающим против дисциплины, но при этом у него была еще и репутация профессионала, которому любое дело по плечу. Он был честолюбив и не скрывал этого.

Высокий, жилистый, крепкий, со сверкающими синими холодными глазами на загорелом лице, Лепски прибыл в управление сразу же после вызова, то есть в начале седьмого утра. Настроение у него было паршивое: он обещал жене провести с ней выходной на пляже, но пришлось идти на службу. Жене это тоже хорошего настроения не прибавило.

Если бы ему поручили заниматься поисками Форрестера, он бы, конечно, так не бесился.

Лепски знал, что очень скоро дело Форрестера станет достоянием прессы, и тогда каждый детектив, занятый в расследовании, сможет любоваться своими фотографиями в газетах. Больше всего на свете жена Лепски любила, когда энергичное лицо мужа появлялось в местной газете: лучи славы мужа падали и на нее. Да и самому Лепски это доставляло немалое удовольствие.

Когда усталый Джейкоби небрежно протянул ему протокол осмотра тела Дрены Френч и приказ выяснить обстоятельства ее смерти, Лепски взорвался.

– Значит, ты вытащил меня из постели, чтобы я объявил, отчего сдохла эта проклятая шлюха? – зарычал он.

Джейкоби любил Лепски и даже восхищался им, но тут он сказал, не меняя спокойного выражения лица:

– Том, если ты недоволен, обратись к шефу. Это его приказ.

Лепски фыркнул:

– А все рохли и безмозглые тупицы, значит, будут искать Форрестера? Так, что ли?

– Выходит, так, – ответил Джейкоби, покрутив головой. – И только детективу второго класса Лепски доверили самое важное и очень ответственное дело. Поздравляю.

– Иногда мне кажется, что шефу пора на покой, – сказал Лепски, скривив губы, – или по крайней мере на комиссию к психиатрам. – Он сложил протокол и сунул его в задний карман. – И нечего тут постную рожу строить.

Джейкоби продолжал разглядывать коллегу с каменным выражением лица. Лепски снова фыркнул и быстро вышел из дежурки.

Он направился в порт и, когда подъезжал к гавани, почти забыл свои огорчения. К нему вернулись присущие ему наблюдательность и умение схватывать все на лету – признаки настоящего профессионала.

Двое патрульных скучали у покрытого клеенкой тела. Один из них – громадный ирландец Майк О'Шейн – работал в порту давно и знал его как свои пять пальцев. Другой, Дик Лоусон, был моложе и менее опытен. С О'Шейном он работал всего полгода. Лепски, разумеется, обратился к Майку:

– Это она? – Лепски поднял клеенку, взглянул в мертвое лицо Дрены, отметив опытным глазом, что умерла она раньше, чем утонула. Рваная рана на виске была явно смертельна. Лепски хмыкнул и распорядился: – Вызовите машину и доставьте тело в морг.

В это время в гавани было еще безлюдно, и полицейским никто не мешал.

– Майк, ее кто-то ударил? – спросил Лепски.

– Не думаю. – О'Шейн подвел его к краю и указал на нос прогулочной лодки. – Я думаю, она упала и разбила голову о лодку. На носу видны пятна крови.

Лепски осмотрел пятна, отчетливо заметные на белом носу лодки, и снова хмыкнул:

– Пошли в машину, покурим. – Он взял ирландца под руку. – Дик тут и один управится.

Они пошли к машине, а Лоусон отправился вызывать «скорую помощь» по телефону, стоявшему в отдалении. Тут Лепски достал плоскую бутылку виски из отделения для перчаток и предложил О'Шейну. Глаза ирландца заблестели – ему не надо было предлагать дважды. Он сделал большой глоток, перевел дух, вытер горлышко рукавом и протянул бутылку Лепски.

– Отличное виски, – похвалил он.

Лепски пить не стал, убрал бутылку, угостил ирландца сигаретой и закурил сам.

– Майк, что мы о ней знаем?

– Зовут ее Дрена Френч, работала в «Веселом клубе». В городе появилась полтора года назад. Снимала комнату в доме 187 по Якорной улице. С ней у меня хлопот не было. Думаю, девица хватила лишку, вышла прогуляться и свалилась. Пила она, говорят, много.

Лепски вздохнул. До чего же скучное дело ему попалось! Однако по опыту он знал, что такие дела частенько преподносят неожиданные сюрпризы.

– А дружок у нее был?

– Да, ошивался в клубе, считай, каждый вечер. Приятный парень. Мне говорили, он работает в психушке Гаррисона Уэнтворта санитаром.

Лепски напрягся.

– Санитаром в лечебнице? Ты уверен?

– Вроде бы так.

– Имя его знаешь?

– Льюис, что ли? Ну да, Льюис.

Лепски тут же позвонил по телефону, установленному в машине. Трубку поднял Джейкоби.

– Макс, как звали санитара, которому раскроили череп в психушке?

– Тебе чего, в порту делать больше нечего?

– Я спрашиваю: как его звали?

– Ну, Фред Льюис.

Лепски повесил трубку и задумался. О'Шейн с любопытством покосился на него.

– Майк, у нее друзья были? Кто они? – наконец спросил Лепски.

– Друзья? У девиц такого сорта настоящих друзей не бывает. Ну, она неплохо ладила с О'Брайеном… Управляющим в клубе. Пару раз мне случалось с ней перемолвиться словечком. Она мне говорила про бармена Тин-Тина Вашингтона, который с Ямайки. Она на него явно глаз положила: мужик он из себя ничего, видный, да и не особенно шумный… А насчет ее друзей… – О'Шейн покачал головой.

– Этот, с Ямайки… Где его найти, знаешь?

– А как же. У него комната прямо в этом доме. – Ирландец указал толстым пальцем.

Ревя сиреной, подкатила «скорая помощь». Из нее вылезли два санитара и подошли к Лоусону.

– Давай, Майк, иди руководи, – сказал Лепски, – отправьте тело в морг, а я отлучусь ненадолго. Прикажи Лоусону охранять лодку.

– Спасибо за виски – здорово освежает. И не беспокойся, я прослежу за всем. – О'Шейн вылез из машины и, тяжело ступая, направился к «скорой помощи».

Лепски снова схватился за телефон и позвонил Джейкоби:

– Мне нужен фотограф, Макс, и кто-нибудь из отдела по расследованию убийств. Позарез нужно.

– Здесь только Макклин, остальные в психушке. Да что там у тебя, Том?

– Немедленно пришли Макклина и фотографа, – сказал Лепски и дал отбой.

Он вылез из машины и зашагал к дому, на который указал О'Шейн. Обычный дешевый пансион, каких в районе порта много. Неопрятный старик, дремавший за конторкой, встрепенулся, когда вошел Лепски. Он узнал полицейского, и его слезящиеся глазки тревожно заблестели.

– Привет, Лепски, – поздоровался старик, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Зачем пожаловал? Уж не случилось ли у нас чего?

– Ну, это вам лучше знать. – Лепски, перед тем как стать детективом, работал патрульным полицейским в порту, знал всех старожилов, да и они его помнили.

– У нас все тихо, капитан. Все спокойненько, как в детском садике…

– Ага… для буйных дебилов. Знаю я вас.

Старик выдавил ухмылку:

– Да у нас все тихо, клянусь.

– Где живет Тин-Тин Вашингтон?

– Вы хотите его забрать, капитан? – Старик выпучил глаза. – Да этот парень сроду мухи не обидел…

– Помолчи! – рявкнул Лепски во все свое полицейское горло. – Где его найти?

– Верхний этаж, дверь выходит на лестницу. Да он спит уже часа три…

Лепски стал подниматься по лестнице. К пятому этажу у него окончательно испортилось настроение. Он забарабанил в дверь, потом подождал и снова принялся дубасить кулаками. За дверью послышались шаги, и она открылась. Тин-Тин в одной рубашке сонно помаргивал. Узнав полицейского, он сразу пригласил его в небольшую чистенькую комнату.

Лепски осмотрелся, одобрительно хмыкнул и сел на стул.

– Не волнуйся. – Лепски знал, как вести себя с жителями порта. Криком тут ничего не добьешься, а дружелюбное обращение частенько приносит плоды. – Извини, парень, что разбудил. У нас тут одно дело… В общем, нужна твоя помощь.

Тин-Тин широко зевнул, протер глаза, откашлялся и потряс головой:

– Мистер, я с вашими делами ничего общего иметь не желаю. Вы – сами по себе, я – сам по себе. – Тин-Тин снова потряс головой и подошел к плите, на которой стоял кофейник. – Кофе хотите? Он у меня всегда горячий. Налить?

– Пожалуй, – отозвался Лепски и закурил.

Тин-Тин налил две чашки черного кофе.

– А какое у вас дело, мистер? Постойте-ка, а ведь я вас знаю. Вы – Том Лепски, верно? Вы патрулировали наш район четыре года назад.

– Да, но с тех пор я высоко взлетел. – Лепски ухмыльнулся и взял чашку кофе. – Сейчас я детектив второго класса, а через пять лет выбьюсь в начальники.

Тин-Тин уселся на кровать, отпил кофе, вздохнул, почесал костлявые колени и поставил чашку на стол.

– Это уж как пить дать. Старый Майк всегда хорошо о вас говорил, а он не ошибается. – Тин-Тин перестал скрести коленки и выжидательно посмотрел на Лепски. От чашки крепкого кофе он окончательно проснулся. – Сегодня я должен быть в клубе к часу дня. Так что вы хотели узнать у меня, мистер Лепски?

– Знаешь Дрену Френч?

Тин-Тин заерзал:

– Конечно, знаю. Мы друзья. С ней что-нибудь случилось?

– Можно и так сказать. Она была пьяна вчера вечером?

– Пьяна? Нет. Поддала слегка, но не так чтоб уж очень. А что с ней?

– Она упала с набережной. Голову разбила… в общем, насмерть.

Тин-Тин сник:

– Она умерла?

– Да.

Печаль окутала большие черные глаза бармена. Лепски отвернулся. Несколько секунд Тин-Тин невидящим взглядом смотрел на потертую циновку и свои босые ступни. Наконец он перевел дыхание:

– Значит, такова ее судьба, мистер. Все под Богом ходим. Думаю, Иисус примет ее в свое лоно.

– Обязательно примет. – Лепски допил кофе. – Ты знаешь ее дружка, Фреда Льюиса?

– Немного – он почти не пил. Придет, бывало, и просто сидит целый вечер. Он с ума сходил по Дрене. Это сразу заметно – как он говорит, как ходит… И в глазах свет… Да, он был влюблен в Дрену по уши.

Лепски подвинул хозяину пустую чашку;

– Еще нальешь? Отличный кофе, право слово.

Тин-Тин был польщен. Он слез с кровати и наполнил чашку.

– Рад, что вам по вкусу, мистер Лепски. Я и сам считаю, что кофе получился на славу, а мне угодить трудно.

После паузы Лепски проговорил:

– Странная парочка: санитар и девица из клуба. Что у них общего?

– Что ж тут странного? – Тин-Тин покачал головой. – Ничего тут такого нет. Люди ищут друг друга, находят, влюбляются… Так всегда бывает.

– Она выпивала?

Тин-Тин подумал и кивнул:

– Наверное, да. Девушкам в клубе порой приходится несладко, вот и хотят расслабиться. Так и Дрена.

– Она не могла сама броситься в воду? Может, разочаровалась в жизни?

– Разочаровалась? – Зубы бармена блеснули, как клавиши рояля в полутьме. – Вот уж нет. Она мне сказала, что покупает «Чайку». Знаете этот бар, наверное? Выпивши была, конечно, вся так и светилась от счастья. Нет, мистер, не стала бы она бросаться в воду, это уж как бог свят.

– Погоди. Что ты насчет «Чайки» говоришь?

– Да это не я, она говорила, что «Чайку» покупает. Ну этот задрипанный кабак, что в восточной стороне порта. Сказала, что покупает заведение вместе со своим дружком и что сегодня в клубе последний раз. А клуб наш так ругала, так ругала… Конечно, слегка навеселе была. – Бармен вздохнул. – А теперь вот умерла.

Лепски знал «Чайку» и ее владельца Джеффа Хокинса. Знал он и то, что Хокинс хочет продавать заведение. Да, дело принимает интересный оборот. Он поднялся:

– Ладно, Тин-Тин. Извини, что пришлось тебя разбудить. Досыпай спокойно.

– Она даже обещала, что примет меня на работу, – печально заметил бармен. – Что ж, наверно, она была пьянее, чем казалась.

– Наверно. Отдыхай, и спасибо за кофе… Давненько я такого не пил. Отменная штука. – Лепски ничуть не кривил душой.

Прыгая через две ступеньки, Лепски выскочил на залитую солнцем улицу и побежал в гавань. Яхтсмены-любители готовили свои лодки к утренней прогулке. Лепски подошел к Лоусону, охранявшему забрызганную кровью лодку.

– Ребята из отдела по расследованию убийств будут с минуты на минуту. Пока они не осмотрят лодку, ничего здесь не трогать. Ясно?

Испытывая чуть ли не благоговение перед Лепски, Лоусон отчеканил:

– Так точно, сэр.

Лепски сел в машину и поехал в «Чайку». Кинув презрительный взгляд на обшарпанный домишко, он постучал в дверь. Ждать пришлось порядком, пока Джефф Хокинс, пожилой хозяин заведения в грязном белом купальном халате и сандалиях на босу ногу, открыл дверь. Он уставился на гостя, разинув рот.

– Бог мой! Да это сам начальник полиции Лепски! – воскликнул он.

– Пока еще не начальник, – ответил польщенный Лепски. – Как поживаешь, Джефф? Давно не виделись.

– Пожалуй. А я тут, признаться, вздремнул. Что-нибудь случилось?

– Если бы ничего не случилось, я сидел бы без работы, – отозвался Лепски и прошел внутрь, задев дверной косяк широкими плечами. В ресторане было темно и грязновато. – Зажги свет.

Хокинс включил верхний свет. Сверху жена Хокинса визгливым голосом пожелала знать, кто пришел. Хокинс рявкнул, чтобы она заткнулась, и наступила тишина.

Облокотившись о стойку, Лепски поглядывал на Хокинса. Тот еще не совсем проснулся и осовело поводил глазами.

– Хотите кофе, капитан?

– Нет. Я слышал, ты хочешь продать свою конуру?

Хокинс сразу оживился:

– Уже продал. Девице из «Веселого клуба», Дрене Френч. Отваливает мне семь тысяч. До чего я рад, что выберусь отсюда! – Заметив, что Лепски нахмурился, Хокинс встревоженно спросил: – Что-нибудь не так? У нее нет денег? Я все спрашиваю себя: откуда у гулящей девки такие деньги? Но она клялась могилой матери, что сегодня мы оформим все бумаги.

– Не оформите. Тебе, Джефф, не повезло. Она вчера утонула в гавани.

Большое потное лицо Хокинса посерело.

– Утонула?

Хокинс опустился на стул и закрыл лицо узловатыми, натруженными руками.

– Эх, чтоб тебя… Вот судьба-подлюка!

Лепски вынул записную книжку:

– Давай теперь по делу, Джефф. Рассказывай все, начиная с того дня, когда она к тебе обратилась.

Глава 4

По чистой случайности Джонатан Линдсей вышел в холл отеля «Бельведер» в ту самую минуту, когда секретарь Мервина Уоррена заказывал по телефону номер для своего патрона.

У Линдсея было хорошее настроение. Операция началась успешно: Пол Форрестер и его ассистентка Нона Джейси в его руках. Никаких следов не оставлено: Силк и Киган сработали отлично. Обо всем этом Линдсей послал шифровку Радницу в пражский отель «Алкрон».

Теперь Линдсей ожидал сообщения о том, что доктор Кунц благополучно доставлен в подземное укрытие. Попутно он изучал биржевые курсы в «Нью-Йорк таймс» и решал, прикупать ли акции Корпорации спутниковой связи. Тут он услышал голос телефониста:

– Мистер Мервин Уоррен? Да, разумеется. Номер? Непременно. Мы будем рады принять мистера Уоррена. Да, я понимаю. В полдень? Разумеется. Мы все подготовим. Благодарю.

Линдсей взглянул на часы – было десять минут одиннадцатого. Он сложил газету и направился к окошку администратора. Высокая, изящная девушка в нарядном голубом платье улыбнулась ему:

– Доброе утро, мистер Линдсей.

Он улыбнулся в ответ самой чарующей улыбкой. Немногие женщины могли устоять перед его обаянием.

– Вы прекрасно выглядите, мисс Уайтлоу, – сказал Линдсей. У него было правило: помнить по именам всех, кто мог хоть чем-то быть ему полезен. Радниц этого не понимал: для него все были на одно лицо. – Это платье необыкновенно идет к вашим глазам.

Польщенная девушка рассмеялась. Всем женщинам в отеле нравились обаяние и доброжелательность Линдсея. Кроме того, он никогда не пытался делать им двусмысленных предложений. В общем, они считали Линдсея лучшим клиентом, что тому и было нужно.

– Я случайно услышал разговор по телефону, – произнес Линдсей, смущенно улыбаясь. – Мистер Уоррен – мой старый друг. Надеюсь, вы дадите ему хороший номер?

– О да, мистер Линдсей. Он поселится в номере 875 – самом лучшем, если не считать апартаментов мистера Радница.

– Я знаю. Неплохо… – Линдсей еще раз улыбнулся, кивнул и медленно отошел.

Он поднялся к себе, вынул из стола небольшую коробку, а из нее – что-то вроде черной пластмассовой пуговицы и сунул в карман. Потом он спустился на этаж ниже и зашел в комнату обслуживающего персонала, где сидел негр Джо, который чистил и гладил костюмы постояльцев.

– Доброе утро, Джо. Я хочу взглянуть на номер 875. Он ведь свободен?

При виде Линдсея Джо оживился:

– Да, сэр, сейчас свободен, но после полудня прибудет клиент.

– В следующем месяце сюда приедет мой друг, – сообщил Линдсей доверительно. – Я хотел посмотреть, будет ли ему удобно.

– Пожалуйста, сэр. Пойдемте посмотрите, – пригласил негр.

Они прошли по коридору к номеру 875, и Джо открыл дверь. Линдсей вошел и осмотрелся.

В просторной гостиной стояли длинный стол и восемь стульев вокруг. Здесь, решил Линдсей, Мервин Уоррен будет проводить совещания. Джо повернулся, чтобы раздернуть гардины, и тут Линдсей подошел к столу, вытаскивая из кармана пластмассовую «пуговицу». Рука нырнула под крышку; секунда – и микрофон высокой мощности прилип к столешнице. Негр ничего не заметил.

Линдсей мельком осмотрел три ванные комнаты, три спальни и вернулся в гостиную.

– Спасибо, Джо. Все замечательно. – Линдсей сунул негру пять долларов и, улыбаясь, вышел. Придя в номер Радница, он открыл шкаф, достал микрофон, вставил в него кассету и, необыкновенно довольный собой, отправился на балкон передохнуть. Солнце стояло в зените. В отдалении кружили вертолеты, безуспешно высматривая Пола Форрестера.

Мервин Уоррен был высокий, плотный, с копной седых волос, черными живыми, проницательными глазами и подбородком с ямочкой. Через пятнадцать минут после прибытия в отель «Бельведер» он провел первое совещание у себя в номере. Слева от него сел начальник полиции Террелл, справа – Джесс Гамильтон из ЦРУ, за ним представитель ФБР Роджер Уильямс, а с краю примостился секретарь Уоррена Алек Хорн: он вел запись беседы.

– Джентльмены! – начал Уоррен. – Все вы ознакомились с докладом капитана Террелла. Хотелось бы узнать ваше мнение. Гамильтон, прошу.

Лицо худого лысоватого Джесса Гамильтона отражало железную волю и непреклонный, не знающий жалости характер. Он сказал решительно:

– Это, судя по всему, заговор. Факты, приведенные в докладе, убедительно доказывают, что Форрестер не мог убежать без посторонней помощи. При поверхностном ознакомлении с местом преступления можно было предположить, что Форрестер убил санитара, похитил ключи и бежал. Однако многие факты, открытые позднее, не подтвердили эту версию. – Гамильтон многозначительно поднял палец, призывая всех к вниманию. – Во-первых, Льюиса убили не ножкой стула, а другим, гораздо более тяжелым предметом. Во-вторых, на ножке не оказалось отпечатков пальцев, хотя ее не вытирали. Следовательно, тот, кто ее держал, был в перчатках, а у Форрестера, как мы установили, их не было. В-третьих, сторож у ворот заявляет, хоть и не вполне уверенно, что слышал ночью шум автомобиля. В-четвертых, мы узнали, что убитый санитар Фред Льюис был влюблен в танцовщицу из ночного клуба, который он часто посещал. Неожиданно эта женщина заявляет бармену, что собирается купить ресторан. В-пятых, владелец ресторана признал, что она предлагала ему семь тысяч долларов. Откуда у нее такие деньги? От Льюиса? Возможно, он вступил в сделку с преступниками. В-шестых, Льюис и его подруга мертвы. Предполагается, что она сама упала в воду. Но я сомневаюсь. Она сильно разбила голову о нос прогулочной лодки – а этого бы не было, свались она случайно. Доктор Лоуис считает, что ее швырнули в воду с большой силой. Льюису размозжили череп. Орудие убийства не найдено. Исходя из имеющихся улик, я полагаю, что дело не обошлось без третьих лиц, которые к тому же попытались направить нас по ложному следу, инсценировав самостоятельный побег Форрестера. Примите во внимание и то, что Форрестер – наш ведущий специалист в области ракетостроения. В общем, я уверен, что его похитили.

Наступило молчание. Уоррен повернулся к Роджеру Уильямсу, невысокому, худому, загорелому блондину с редкими волосами:.

– Ваше мнение?

– Согласен. Уж слишком все было нарочито обставлено… Пожалуй, Форрестера все-таки похитили.

Уоррен повернулся к Терреллу:

– А вы что скажете?

Террелл поскреб небритый подбородок. С тех пор, как он уехал из дому, у него не было времени привести себя в порядок.

– Не уверен насчет похищения, но кто-то ему определенно помогал.

Уоррен посмотрел на часы:

– Мы пригласили доктора Херца. Полагаю, что он уже приехал.

Секретарь вышел и вскоре вернулся с доктором Херцем.

– Добрый день, доктор.

Уоррен представил Херцу Гамильтона и Уильямса и пригласил садиться.

– Вы окажете нам большую помощь, доктор, если расскажете, как вел себя Пол Форрестер вчера вечером. Не заметили ли вы в его поведении чего-нибудь необычного?

Херц помялся. Ему было явно не по себе.

– Его поведение не вызывало особых опасений. Он был спокоен, предпочитал одиночество и почти не разговаривал. Словом, у него состояние заторможенности.

– Значит, он не был буйным?

– Лично у меня не было оснований так полагать. Однако это ничего не значит. Припадок может начаться внезапно. Форрестер сейчас похож на ручную гранату с неисправным взрывателем. Любое потрясение может вызвать взрыв. Льюис и Мейсон прекрасно это знали и вели себя соответственно.

– Как вы считаете, что он будет делать на свободе?

Херц нахмурился:

– Трудно сказать. Зная историю его болезни, я могу предположить, что он попытается найти свою жену. Судя по всему, именно воспоминания о ней и держали его в заторможенном состоянии. Но если он с ней встретится, «граната» взорвется.

Уоррен спросил Террелла:

– Где сейчас живет миссис Форрестер?

– Она арендует бунгало на Приморском проспекте.

Уоррен поднялся:

– Спасибо, доктор, не будем вас больше задерживать. О дальнейшем мы позаботимся сами. – Уоррен улыбнулся. – Возвращайтесь к своим пациентам, а в остальном положитесь на этих джентльменов.

Херц поднялся:

– Знаете, такого у нас раньше не случалось. Я сознаю свою вину…

– О чем вы, доктор? – перебил его Уоррен. – Вы ни в чем не виноваты. Еще раз благодарю вас.

Секретарь проводил Херца к выходу. Едва закрылась дверь, Уоррен произнес:

– Необходимо немедленно послать охрану в дом миссис Форрестер.

Террелл кивнул и набрал номер полицейского управления.

– Установите круглосуточную охрану дома жены Форрестера на Приморском проспекте! – крикнул он Беглеру. – Пошлите туда двоих ребят, и чтобы глаз с нее не спускали. Не исключено, что там может появиться Форрестер.

Наверху Линдсей слушал происходящий разговор и недовольно морщился. Все получалось не так, как он планировал. Из-за таких досадных неувязок операция может сорваться. Линдсей положил в рот леденец, и тут Уоррен заговорил снова:

– Похищение Форрестера нужно держать в тайне, это дело государственной важности. Все-таки остается вероятность, что его не похитили, тогда он может явиться к своей жене. В ее доме надо устроить засаду, и, если повезет, мы схватим его там. Журналистам ничего не сообщать: ни данные о жене Форрестера, ни ее адрес. Ограничиваться информацией, что ученый сбежал. Если его действительно похитили, преступники не должны знать, что мы разгадали их уловку. Иначе они усилят бдительность. Вы согласны?

Террелл сказал негромко:

– Если мы скажем, что Форрестер сбежал сам, пресса тут же придет к выводу, что это он прикончил санитара. Как быть?

– Сейчас это не столь важно. Мы знаем, что он, скорее всего, не убивал Льюиса, но это будет иметь значение только после поимки Форрестера. А сейчас нужно, чтобы преступники продолжали думать, будто мы ничего не подозреваем.

– Полагаю, что вы не совсем правильно поняли Террелла, – сказал Уильямс. – Предположим, Форрестер не был похищен, а сбежал… Он прочтет газеты и узнает, что его подозревают в убийстве Льюиса. Как он будет действовать?

Террелл кивнул. Именно это он и хотел сказать.

Уоррен нахмурился.

– Я все же думаю, что прессе стоит преподнести версию о самостоятельном побеге, – сказал он после минутного размышления. – Незачем сообщать о возможной международной подоплеке этого дела.

Линдсей поблагодарил Небо за то, что сумел поставить микрофон в номер Уоррена. Нужно срочно предупредить Радница, что дело принимает дурной оборот. Линдсей вдруг забеспокоился: достаточно ли надежно убежище в пещере? Он уселся за стол и принялся составлять шифровку Радницу. Кассета продолжала крутиться, записывая беседу внизу.

Сержант Джо Беглер снова дежурил. Джейкоби с двумя полицейскими отправился охранять дом миссис Форрестер. Делом ее мужа занималась уже не полиция, а ФБР и военная контрразведка. Беглер скучающе перебирал донесения. Лепски раскачивался на стуле, ковырял перочинным ножом крышку стола и ждал, когда Беглер закончит. Беглер вскоре оторвался от бумаг, а Лепски заявил:

– Джо, все-таки я – великий детектив. Здорово я повернул дело со смертью этой шлюхи! Меня надо повысить. Видел бы ты лицо шефа, когда я подавал рапорт! Его словно по лбу стукнули.

Беглер знал Лепски не первый день, знал и о его способностях, но был уверен, что повышать его еще рановато. Лепски привык брать нахрапом, слишком любит работать на публику… как дать такому высокий пост?

– Тебе просто чертовски повезло. – Беглер остудил пыл товарища и закурил новую сигарету от окурка. – Но все равно ты с утра неплохо поработал. Не удивлюсь, если тебя покажут по телевизору в выпуске новостей.

Лепски просиял:

– Думаешь, покажут? Боже мой, да Кэрол просто умрет от счастья! Ну и дела! Меня – по телевизору! Соседи лопнут от зависти!