Текст книги "Следов не оставлять"

– А вдруг шеф сам решит покрасоваться на экране? – спросил Беглер с деланой серьезностью. – Ну, скажет, может быть: «по данным из рапорта…» и все. И никто не узнает, что dénouement[1]1
  Здесь: расследование (фр).


[Закрыть] провел наш Шерлок Лепски!

Лепски вытаращил глаза:

– Чего-чего я провел?

– Dénouement.

– Это еще что?

– Французское слово. – Беглер был очень доволен собой. Однажды наткнувшись на это слово в книжке, он его запомнил и теперь употреблял к месту и не к месту, полагая, что неплохо обогатил свой скудноватый словарный запас.

– Не ломай голову, Том. Сержант и должен быть малость поумнее детектива второго класса.

Лепски недовольно покосился на Беглера:

– Ты что, смеяться надо мной вздумал?

– Кто? Я? Ничего подобного.

– Смотри у меня. – Лепски задумался, его лицо потемнело. – А ты ведь прав. Если кого и покажут по телевизору, то уж точно шефа. Вот жизнь! Я тут вкалываю…

Затрещал телефон. Беглер снял трубку, послушал и сказал:

– Ладно, кого-нибудь пришлем. Да, прямо сейчас.

Лепски подозрительно посмотрел на Беглера:

– Только не меня! Могу я наконец повести жену на пляж, черт возьми!

Беглер нарочито медленно обвел взглядом все пустые столы:

– По-моему, больше послать некого. Звонили из центральной больницы. Ольсен спрашивает, записывать ли ему показания Шермана, но ведь если он их запишет, там сам черт ногу сломит. Лучше ты этим займись. В «Геральд» про дело этого Шермана чуть ли не роман написали. Возьми с него показания, и редакция даст твой портрет на всю первую полосу.

Лепски так быстро вскочил, что опрокинул стул.

– Джо, ты прав! Поеду! Такого шанса упускать нельзя.

Беглер, усмехаясь, посмотрел вслед ретивому детективу и принялся разбирать ворох донесений на столе. Телефон затрещал снова. Беглер вздохнул и снял трубку. Пока он утешал пожилую взволнованную даму, у которой кошка застряла в дымоходе, Лепски, включив сирену, мчался на полной скорости в центральную больницу.

Детектив второго класса Густав Ольсен флиртовал в вестибюле с бойкой хорошенькой медсестрой. Сыщиком этот добродушный румяный гигант был никудышным, но в делах, где не требовалось особо шевелить мозгами, он был неплох. Лепски давным-давно решил, что у Ольсена чугунный лоб, однако при захвате преступника, особенно вооруженного, тот был незаменим.

Уже пять дней Ольсен сидел у кровати Алека Шермана, ведущего репортера «Парадиз геральд». Газета вовсю трубила о бездельниках из полиции, которые допускают, чтобы граждан, в частности известного журналиста, жестоко избивали. Статьи были ядовитые и требовали решительных мер. Террелл приставил Ольсена к лежащему без сознания репортеру, чтобы как-то потрафить газете, и сообщил, что начнет действовать, едва только Шерман заговорит.

Увидев Лепски, шагающего через вестибюль, Ольсен с сожалением вздохнул.

– Давай попозже, детка, – сказал он медсестре. – Работать надо. А потом мы с тобой сходим куда-нибудь поговорим…

Девушка увидела Лепски и подарила ему соблазнительную улыбку, но тот ее не заметил. Он думал о своем портрете на первой полосе «Геральд».

– Он может говорить? – спросил Лепски, пожав Ольсену руку.

– Он пришел в себя, – ответил Ольсен, – но я не стал с ним говорить до твоего приезда. Доктор дал пять минут, не больше. Парень еще очень плох.

Лепски похлопал его по плечу:

– Молодец. Иди к сестричке и предоставь дело мне.

Лепски знал Алека Шермана, впрочем, как и всех городских журналистов. Войдя в палату, видавший виды детектив был все же потрясен: на кровати лежала обмотанная бинтами мумия. Повязки закрывали лицо Шермана, лишь один глаз смотрел из сплошной белой маски. Лепски почувствовал, как в нем нарастает гнев.

– Привет, приятель, – тихо проговорил он, – доктор дал нам только пять минут, так что не будем терять времени. Ты видел, кто на тебя напал?

– Нет. Я сел в машину и сразу – удар по затылку. – Шерман говорил с трудом – сильно болела сломанная челюсть. – Том, я очень волнуюсь за Нону… это моя девушка. Узнай, что с ней. Медсестра говорит, что она не звонила и не приходила, хотя наверняка слышала, что со мной случилось. Ради бога, Том, узнай…

Лепски стоило труда не показать своего нетерпения. При чем тут какая-то девушка? Ему надо было получить показания Шермана, потом свой портрет в газете.

– Ладно, ладно, узнаю… Так говоришь, что ты их не видел?

Единственный глаз журналиста закрылся. Секунду он молчал, потом снова невнятно заговорил:

– Я ничего не видел. Том, пожалуйста. Ее зовут Нона Джейси. Она живет в доме 1890 по Лексингтон-авеню, а работает в Институте ракетных исследований. Том, узнай, почему она не приезжает.

Лепски напрягся. Он не верил своим ушам.

– В Институте ракетных исследований? – повторил он почти шепотом.

– Да. Два года назад она была ассистенткой Пола Форрестера. Я волнуюсь за нее. Мы собирались пожениться… – Шерман тяжело дышал. На лбу выступила испарина.

Лепски возбужденно вскочил:

– Значит, Лексингтон-авеню, дом 1890?

– Верно.

– Не волнуйся… Я пошел. Обязательно сообщу, что узнаю.

Лепски выскочил из палаты. «Ассистентка Форрестера! Надо же, – думал он, спускаясь на первый этаж. – А вдруг это след?» Двери лифта раскрылись, и он, не обращая внимания на Ольсена с его медсестрой, пулей промчался прямо к машине.

Ольсен посмотрел ему вслед.

– У этого парня шило в заднице, – он улыбнулся медсестре, – но до моих талантов ему далеко.

Девушка хихикнула:

– Будь спокоен, я сумею оценить их по достоинству. – Она посмотрела на Ольсена долгим, многообещающим взглядом. – Мне пора к больным. Так мы увидимся вечером?

– Я появлюсь к восьми, сходим куда-нибудь. А потом и до моих талантов дело дойдет.

– Люблю талантливых, особенно по ночам. – Медсестра повернулась и, покачивая бедрами, пошла по коридору.

Лепски остановил машину у дома 1890 по Лексингтон-авеню. В парадном он осмотрел почтовые ящики – квартира Ноны была на третьем этаже. Было без двадцати час, значит, девушка, скорее всего, на работе. Тут Лепски заметил табличку на двери миссис Уотсон и решил позвонить. Домовладелица уставилась на посетителя с обычной неприязнью:

– Что угодно?

Лепски по долгу службы приходилось беседовать с сотнями содержательниц пансионов и домовладелиц, и он знал, как с ними нужно обращаться. Но с этой старой перечницей, сказал он себе, надо вести себя осторожно. Лепски приподнял шляпу и показал свой полицейский значок:

– Полиция, мадам. Не могли бы вы мне помочь?

Миссис Уотсон повертела значок и нахмурилась:

– У нас, мистер, все в порядке. – И потянулась к ручке, чтобы закрыть дверь.

– Рад за вас, – сказал Лепски. – Мне нужна мисс Джейси.

Лицо миссис Уотсон скривилось.

– Эта воровка! Она съехала неделю назад! Скатертью дорога!

Лепски встал у притолоки так, чтобы было невозможно захлопнуть дверь.

– Воровка? Я и не знал. А вы уверены?

– Говорите, из полиции, а не знаете! – язвительно спросила домовладелица.

– Мадам, если бы я знал каждого жулика в нашем городе, чем бы занимались мои коллеги? Итак, что же она украла?

Миссис Уотсон с наслаждением выложила всю историю. Лепски не перебивал.

– Ее кузина из Техаса приезжала четыре дня назад, забрала вещи. И слава богу!

– Кузина?

– Да. Тоже, по-моему, распутная девчонка. Сказала, что увезет сестрицу в Техас, как только ту выпустят из тюрьмы.

– Она назвала свое имя?

Миссис Уотсон наморщила лоб.

– Шейла Мейсон, – вспомнила она в конце концов, – да, точно: Шейла Мейсон.

– Адреса не оставила?

– Нет. Да я и не спрашивала.

– Вы не смогли бы ее описать?

– Блондинка… синие глаза… а в общем, они с сестрой два сапога пара. Представьте, она была в мини-юбке. Если бы у меня была дочь и она осмелилась нацепить такую юбку, я бы ее проучила туфлей по заднице! – негодовала миссис Уотсон, размахивая руками.

Лепски, большой поклонник девушек в мини-юбках, только хмыкнул.

– Сколько ей лет?

– Около двадцати трех, по-моему, но точно не скажу.

Детектив задал еще несколько вопросов и, довольный полученными сведениями, распрощался с миссис Уотсон. Из ближайшего автомата он позвонил Ольсену в больницу:

– Слушай, друг, выясни у Шермана, есть ли у Ноны Джейси кузина из Техаса по имени Шейла Мейсон. Понял? – Лепски услышал, что Ольсен тяжело дышит в трубку, и подозрительно спросил: – Может, ты под юбкой медсестры шаришь, а я тебя отвлек?

– Что ты несешь? – возмутился Ольсен. – Да ее и рядом нет!

– Тогда не сопи так, дубина. Поднимись к Шерману, спроси его про кузину из Техаса…

Лепски еще три раза повторил имена, прежде чем Ольсен запомнил их правильно.

Сгорая от нетерпения, Лепски выкурил три сигареты, пока опять не услышал голос Ольсена:

– Шерман сказал, что у этой Ноны нет кузины… и вообще никаких родственников. Что ты из меня идиота делаешь?

– Ты уверен?

– Уверен – никаких родственников. Везет же людям!

Лепски отправился в городской суд и за полчаса узнал, как арестовали Нону, как ее судили и каков был приговор. Уже два часа он не выходил на связь с управлением. Беглер наверняка рвет и мечет. Лепски нехотя набрал номер.

– Джо, – сказал он Беглеру, – я напал на такой след… Через пару часов шеф у меня на ушах плясать будет.

– Возвращайся немедленно! – рявкнул Беглер. – Я сижу один, а дел невпроворот. Возвращайся, слышишь?

– Не слышу, – нагло ответил Лепски, – у меня уши заложило.

Лепски включил сирену, выжал девяносто пять миль в час и доехал до женской тюрьмы за двадцать минут. Он весь взмок: дважды чудом избежал аварии. Охранник у ворот, которого Лепски знавал по прошлой работе, рассказал много интересного. Детективу повезло: рейсовый автобус, отвозивший освобожденных в город, еще не ушел. От водителя Лепски узнал про Лулу Додж, а ее адрес выяснил в тюремной канцелярии. Сломя голову Лепски рванул обратно в город. Целый час он высунув язык искал Лулу и наконец нашел ее в баре, где она высматривала себе клиента повыгоднее. Лулу не только подробно описала мужчин, забравших Нону, но, порывшись в сумке, отыскала второпях нацарапанный номер их машины.

В управление Лепски попал в пятом часу. Беглер разгребал текущие дела с помощью троих новичков-патрульных.

– Знаю, что ты мне сейчас скажешь, – торопливо бросил Лепски, врываясь в дежурку, – так что не трудись. Ребята! Я такое раскопал! Где шеф?

Беглер сжал огромные кулаки.

– Таких, как ты, надо гнать из полиции, Лепски! – зарычал он. – Я уже доложил о твоих художествах. Если тебя, по крайней мере, не разжалуют, я…

– Полегче! – огрызнулся Лепски. – Пожалеешь о своих словах. Где шеф?

Беглер махнул рукой в сторону кабинета Террелла.

– Вы небось с шефом сговорились, – сказал он с угрюмым сарказмом. – Он тоже спрашивает: где Лепски? Катись туда за выходным пособием.

Лепски ухмыльнулся:

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Шерлок Лепски действительно доведет до конца это… ну, как там у тебя по-французски?

– Dénouement… дубина! – взревел Беглер. – Ступай!

В бунгало, которое арендовала Tea Форрестер, было две спальни и большая гостиная. Пальмы и высокие акации скрывали в своей тени «любовное гнездышко», каких было немало на побережье. Все бунгало лепились к морю, и ничей нескромный взгляд не мог проникнуть внутрь.

Когда Пола Форрестера увезли в лечебницу и угроза смерти миновала, Tea решила остаться в Парадиз-Сити. Правительство платило ей сносную пенсию, а остальное она добирала с многочисленных любовников.

Tea была развратницей, что называется, от бога. Она никак не могла понять, зачем ей понадобилось выходить замуж за Форрестера. Возможно, она верила в его карьеру ученого, в то, что он будет обладать большим состоянием. Она давно решила, что деньги – самое главное в этой жизни. Ради них она была готова на что угодно.

Мужчины восхищались ее красотой, a Tea умело ею торговала. У нее была яркая чувственная внешность, и она уделяла ей ежедневно несколько часов: посещала лучшего парикмахера города, ходила в сауну, плавала, делала гимнастику, загорала, словом, доводила свое тело тридцатилетней женщины до совершенства.

Tea весила чуть больше нормы. Ее волосы, черные и блестящие, как соболиный мех, чудесно гармонировали с большими изумрудно-зелеными глазами. Лицо было красиво, тело – просто мечта скульптора. Tea умела одеваться. Мини-юбки она презирала. Мерцающий в зеленых глазах первобытный зов волновал мужчин гораздо больше, чем нарочитый показ ляжек и колен.

Подруг, которых мучил вопрос, носить мини-юбки или нет, Tea наставляла так: «Милая, неужели ты думаешь, что они обалдеют от счастья, когда увидят твой жир, обвисшую кожу, твои окорока, когда ты сидишь в низком кресле, твою бочкообразную задницу, когда ты нагибаешься… Если ты и впрямь думаешь, что мужчин – я не говорю о слюнявых мальчишках – привлекает это, тогда полный вперед! От щиколотки до колена – для ценителя, а выше – уже для мясника».

Подруги слушали, морщились и бежали покупать мини-юбки. Tea, решили они, все же несколько отстала от жизни.

Детектив третьего класса Макс Джейкоби подъехал к бунгало в четверть двенадцатого. С ним были двое молодых полицейских – Дик Харпер и Фил Бейтс, которые едва успели переодеться в штатское.

– Осмотрите окрестности, – инструктировал их Джейкоби. – Будете нести здесь дежурство, но оставайтесь незамеченными. Через семь часов вас сменят. – По дороге Джейкоби уже успел внушить парням, насколько важна их задача. – Если Форрестер объявится – действуйте, только без обычных наших штучек. Он очень важная шишка. Форрестер может впасть в буйство, даже применить оружие, и тогда ваша задача – обезвредить его, только, повторяю, аккуратно. Не дай вам бог помять его… И все же помните: он – ненормальный.

Харпер, детектив ростом повыше, сказал:

– Ясно, поняли. Пошли, Фил.

Полицейские направились к зарослям акации.

Джейкоби позвонил в дверь. Хозяйка открыла через несколько минут. У Джейкоби перехватило дух – обычная реакция большинства мужчин, которые впервые видели Tea. Она куталась в розовую накидку, отнюдь не скрывавшую ее форм. Розовое очень шло Tea. Ее глаза скользнули по атлетической фигуре гостя, и она улыбнулась. Белые зубы ослепительно блеснули. Прислонившись бедром к дверному косяку, Tea поправила тонкими пальцами воротник, чуть обнажив загорелую грудь.

Но Джейкоби служил в полиции, а значит, видел и не такое. Он быстро пришел в себя и предъявил значок:

– Простите, мадам. Я из полицейского управления. Мне поручено организовать охрану вашего дома.

Улыбка исчезла. Зеленые глаза посуровели. Tea вопросительно приподняла бровь:

– Какую охрану? Что это значит?

– Пока это тайна, – тихо ответил Джейкоби, – но вам сказать можно. Доктор Форрестер сбежал из лечебницы.

Джейкоби поразился перемене, которая произошла с красавицей. Она, казалось, съежилась, изумрудные глаза потускнели, кровь отхлынула от лица, и кожа, покрытая ровным загаром, пошла пятнами.

– Пол? – сказала она хрипло. – Он… сбежал?

– Не волнуйтесь, мадам, – проговорил Джейкоби, – вас будут круглосуточно охранять. Я…

– Молчите! – Взгляд Tea блуждал по пустынному пляжу. – Войдите в дом.

Джейкоби прошел в гостиную. Там царил беспорядок. Было ясно, что накануне здесь здорово повеселились. Повсюду валялись пустые стаканы и бутылки, стояли пепельницы, полные окурков и пепла, на спинке кресла висел розовый лифчик, на ковре были разбросаны игральные карты. Застоявшийся запах спиртного и пота довершал неприглядную картину.

Хотя Tea тщательно ухаживала за собой, жила она по-свински, не заботясь о чистоте своего дома. Она было наняла негритянку-уборщицу, но та скоро сообразила, что Tea равнодушна к уюту и чистоте, и стала работать спустя рукава.

– Как ему удалось сбежать? – спросила Tea, повернувшись к Джейкоби.

– Понятия не имею, – ответил он, помня, что Беглер велел особо не распространяться. – Сбежал, и все тут.

– Куда смотрела охрана? – взвизгнула Tea. От шока она почти оправилась, кровь снова прилила к щекам. – Ведь он… какого черта его не держали взаперти? Он псих, он буйный! Почему его до сих пор не поймали?

– Мы ведем розыск, мадам, – сказал Джейкоби. – И обязательно найдем его, но капитан Террелл велел охранять вас, пока ваш муж на свободе.

Tea мерила шагами гостиную и размышляла. На глаза ей попался розовый лифчик, и она быстро сунула его под диванную подушку.

– А если он заявится сюда? – спросила Tea.

– Его схватят. Охрана будет при вас круглосуточно. Вам не о чем волноваться.

– Откуда он узнает, что я здесь?

– Капитан Террелл считает, что мы должны предупредить любую возможность.

Женщину передернуло.

– За мной, значит, будут следить две ваших ищейки? – Она поняла наконец, чем это может ей грозить, и в ее глазах сверкнул гнев.

– Они не станут вмешиваться в вашу личную жизнь, мадам, – уверил ее Джейкоби. – Они здесь только для охраны.

– Боже мой! – Tea в волнении стиснула руки. Вместо страха ее обуяла ярость. – Ладно, делайте как знаете. Но сейчас уходите, оставьте меня одну.

– Могу я осмотреть дом, мадам? Нужно проверить окна и двери.

– Не теперь, позже. Бога ради, уходите!

– Как скажете, мадам. – Джейкоби ушел, немного удивленный.

Сквозь грязноватые нейлоновые шторы Tea увидела, как он скрылся в зарослях, и побежала в спальню.

Брюс Эдкин сидел на кровати, закутавшись в халат. На его красивом загорелом лице с прямым носом и маленькими изящными усиками застыло выражение тревожного ожидания.

Эдкин, крупье местного казино, наезжал в бунгало уже несколько месяцев. Он вполне устраивал Tea. Ночью он работал, а днем ублажал ее. Мужчины, которых она принимала ночью, не приносили ей радости, а Эдкин умел доставить ей острое наслаждение. Его неутомимость и мужская сила полностью удовлетворяли Tea.

– Кто приходил? – спросил Эдкин, завязывая пояс халата. Он неважно себя чувствовал – здорово перебрал накануне. Вечеринка переросла в оргию. Эдкин смутно вспоминал, как улегся в постель с двумя женщинами сразу.

– Из полиции. Пол ночью сбежал, – ответила Tea. – Болваны, упустили его.

– Твой муж? – Эдкин напрягся, мутные глаза раскрылись. – Этот псих сбежал?

– Ну да! Теперь у меня охрана. Так бы и передушила этих дураков!

– Он заявится сюда? – Эдкин побледнел.

– А я знаю? Он же не догадывается, что я здесь.

– Тогда зачем приперлись фараоны?

– Не задавай дурацких вопросов. Налей выпить. Я до сих пор в себя прийти не могу.

– Ты не можешь? А я? – крикнул Эдкин. – Надо сматываться. Не хватает, чтобы твой благоверный меня зарезал. Уж я-то знаю, что он сделал с твоим дружком. Прощай. И советую держаться от меня подальше. Мне с психами связываться неохота, пускай куриц потрошит, а я как-нибудь перебьюсь.

– Ты хочешь бросить меня одну?

– У тебя теперь есть фараоны. – Эдкин торопливо одевался. – Они тебя в обиду не дадут. А если этот псих найдет меня здесь… Ох нет! Я сматываю удочки.

Tea презрительно смотрела на любовника.

– Я знала, что у тебя кишка тонка, но не догадывалась, что ты такой трус.

Эдкин застегивал брюки.

– Я не просто трус. Ты меня плохо знаешь. Я трус до мозга костей, особенно если псих с ножом может сюда забраться в любую минуту.

Tea пожала плечами, вернулась в гостиную и налила себе виски. Закуривая сигарету, она недовольно отметила, что у нее дрожат руки. В конце концов, даже хорошо, что Брюс уедет, решила она. Если она намерена оставаться в Парадиз-Сити, лишний скандал ни к чему. Очень скоро у нее отбоя не будет от газетчиков, так что Брюс ей здесь не нужен. Тут Tea вспомнила, что Уоллес Марич, президент городского банка, собирался навестить ее вечером. Нельзя, чтобы его засекли фараоны. И тут до Tea окончательно дошло, что телохранители – серьезная угроза ее процветанию. Ведь ее женатые поклонники приезжали сюда именно потому, что стены уединенного домика хранили их тайну. Разумеется, никто из них не рискнул бы появиться с Tea в обществе. А потеря поклонников означала конец доходам как раз в то время, когда Tea наделала долгов. К концу недели она планировала содрать со своих ухажеров по меньшей мере шестьсот долларов. Теперь денежки плакали. Она не осмелится никого принимать у себя. Придется звонить и извиняться. Да какое там – извиняться! Они все узнают из газет и отвернутся от нее как от чумной.

Эдкин вышел из спальни с чемоданчиком в руке.

– Пока, детка, – сказал он. – Желаю приятно провести время с фараонами.

Tea не обернулась. Она напряженно размышляла, что предпринять дальше. Послышался шум отъезжающей машины. Она подошла к телефону и стала отменять назначенные встречи.

В час дня было объявлено, что выдающийся ученый, доктор Пол Форрестер, совершил побег из лечебницы, куда он попал два года назад в результате нервного расстройства.

Местная телестудия прервала программу, чтобы показать фотографию Форрестера. Были сообщения и по радио, и «Парадиз геральд» к половине третьего ухитрилась издать специальный выпуск. К поискам Форрестера решили подключить общественность.

– Не пытайтесь вступать в контакт с этим человеком, – предупреждал диктор, – он склонен к насилию. Позвоните сразу в полицейское управление, телефон 77–77.

Связь с прессой взял на себя Джесс Гамильтон, обосновавшийся в муниципалитете. О прибытии Мервина Уоррена не сообщалось. Он сидел в своем номере в отеле «Бельведер», ожидая Террелла, Уильямса и Лепски.

Доклад Лепски развеял последние сомнения Террелла в заговоре, и теперь он хотел убедить в этом Уоррена.

Лепски переживал свой звездный час, докладывая последние результаты расследования. Но его слушал с неослабевающим интересом не только Уоррен. Линдсей в номере Радница жадно ловил каждое слово из наушников.

После сообщения Лепски Уоррен позвонил в институт. Беседа длилась недолго.

– Эта девушка, Джейси, уволена, – сказал он Терреллу. – Так поступают с любым сотрудником института, который попадает на скамью подсудимых. Поэтому ее и не ждали обратно. А теперь я хотел бы знать, существует ли в природе эта «техасская кузина», Шейла Мейсон. Можно выяснить?

– Я проверю. Однако мы твердо знаем, что родственников у Джейси нет. Сильно сомневаюсь, что Шейла Мейсон существует, но тем не менее наведу справки, – ответил Террелл.

– И проверьте также показания детектива из магазина, – продолжал Уоррен, – видел ли он лично, как Джейси воровала. Если его допросить, он, возможно, признается, что дал ложные показания. Это для нас важно. Если девушку ложно обвинили, – а, похоже, так оно и есть, – не останется сомнений, что ее использовали заговорщики.

Террелл повернулся к Лепски:

– Найди его. Если откажется говорить, вези в управление.

– Есть, сэр. – Лепски вскочил и вышел из номера.

Линдсей тут же позвонил Силку.

– Срочное дело, – тихо проговорил он. – Полиция хочет допросить детектива в магазине. Его могут расколоть, и он опишет им тебя. Заткни ему рот. Поторопись, полиция идет по следу.

Кладя трубку, он услышал голос Уоррена:

– Мы должны найти тех двоих, которые увезли Джейси после ее освобождения.

– Розыск идет, – отозвался Террелл. – Сейчас мы ищем Лулу Додж. Она хорошо их разглядела и уверена, что они – полицейские. Разумеется, это не так, но они вполне могли раньше работать в полиции, а сейчас подвизаются в каком-нибудь частном сыскном агентстве. У нас в картотеке есть фотографии всех бывших сотрудников. Мы предъявим их на опознание Лулу Додж.

У Линдсея увлажнились ладони. Час от часу не легче! Если полиция арестует его агентов, они наверняка молчать не станут. Линдсей был близок к панике. Операция явно была на грани провала. В агентстве могут назвать его имя – Линдсей не доверял владельцу. Поколебавшись, он набрал номер Чета Кигана:

– Полиция ищет женщину по имени Лулу Додж. Она может опознать Уайта и Фокса. Отправляйся в управление, дождись, пока ее привезут, и убери ее. Ясно?

– Лулу Додж? Я ее знаю. Ладно, выезжаю. – Киган повесил трубку.

Линдсей позвонил в сыскное агентство.

– Отправьте Уайта и Фокса в Мексику. И немедленно, – приказал он. – Нужно, чтобы они покинули Штаты.

– Ладно, – ответил владелец. – Что-нибудь случилось?

– Делайте что ведено и не задавайте вопросов, – оборвал Линдсей.

Лепски был слегка ошарашен несусветной толчеей в центральном магазине. Он к такому не привык. Протолкавшись к кассе, он спросил у молоденькой кассирши:

– Где Френдли, ваш детектив?

– Понятия не имею, – равнодушно отозвалась она, – дрыхнет где-нибудь, наверное. – Она ткнула наманикюренным пальчиком в конец торгового зала: – Там на двери написано: «Посторонним вход запрещен». Если его там нет, возвращайтесь сюда.

Лепски покосился на нее:

– К тебе, крошка, с удовольствием, но в другой раз.

Девушка засмеялась. Лепски отошел, с трудом прокладывая себе дорогу в переполненном зале. Внезапно его толкнул высокий, худой мужчина со шрамом через все лицо. Один глаз у него был стеклянный.

– Смотреть надо! – рявкнул Лепски.

– Извините. – Высокий уступил ему путь и направился к выходу.

Лепски распахнул дверь служебного помещения. Том Френдли сидел на ящике, привалившись жирной спиной к стене. Во лбу зияла черная дырка. Когда Лепски дотронулся до плеча Френдли, он медленно осел на пол.

Детектив третьего класса Симс засек Лулу Додж, когда она предлагала свои услуги пожилому любителю в баре «Ночь и день», где Лулу частенько подыскивала клиентов.

Где искать Лулу, Симс узнал от местного патрульного.

– Лулу? Как же, знаю. Сходи в кабак «Ночь и день». Если она еще никого не подцепила, значит, ошивается там.

Симс решительно зашагал к бару.

При виде полицейского Лулу шепнула потенциальному клиенту:

– Исчезни, приятель, фараоны.

Тот быстро вскочил со стула и понесся к выходу. Симс не стал его задерживать и прошел прямо к столику Лулу.

– Пойдем, красотка. У нас к тебе дело.

– В этом вонючем городе многие мужики мне так говорят, – огрызнулась Лулу, – но это не значит, что я с каждым имею дело. Что надо?

– Помнишь двух парней, которые забрали Нону Джейси после отсидки? – спросил Симс. – Мы их ищем, и ты можешь помочь. Мы покажем тебе фотографии, вдруг кого узнаешь. Ты нам поможешь, мы – тебе. Мало ли что в жизни случается.

– Вот потеха. – Лулу улыбнулась, опустошила стакан и встала, не преминув продемонстрировать свои ноги. – Это дело мне по душе. А те двое были не фараоны, верно?

– Чего не знаю, того не скажу. – Симс шел за Лулу к выходу. – Мне таких вещей не докладывают.

– Ясно. – Лулу уселась в полицейскую машину. – Видать, здорово я могла тогда влипнуть.

Часы на башне муниципалитета пробили полдень, когда машина остановилась у полицейского управления.

Киган поджидал их в «тандерберде». Он увидел Лулу, идущую по широким каменным ступеням, поднял пистолет с глушителем и аккуратно, по-снайперски выстрелил ей в затылок.

Элис Симз уже тридцать лет служила горничной в отеле «Бельведер». Недавно ей исполнилось семьдесят три. Руководство отеля считало ее идеальной горничной и ставило в пример остальным.

Она отвечала за порядок в двух самых дорогих и роскошных номерах отеля. Вместе с негром Джо она убирала комнаты, обслуживала постояльцев, следила, чтобы в вазах всегда стояли свежие цветы. Самые избалованные клиенты оставались ею довольны.

Элис прибирала гостиные и ванные комнаты в шесть утра и в восемь вечера: в это время постояльцы либо спят, либо отсутствуют.

Около шести Элис вошла в номер Мервина Уоррена и принялась за работу. Линдсей никак не мог предположить, что пыль для Элис – личный враг номер один. Ее тряпка проникала в самые укромные уголки, даже под крышки столов. Хрустя суставами, она опустилась на колени, провела тряпкой и наткнулась на микрофон под столешницей стола.

Несмотря на почтенный возраст, Элис была страстной поклонницей телевизионных детективов. Она немедленно догадалась, что черная «пуговица», прикрепленная к столу, – это микрофон. Элис с любопытством его оглядела. В отеле все знали, что в этом номере живет шеф ракетных исследований Мервин Уоррен. Элис без труда сообразила, что микрофон установлен для записи его разговоров, но, знает ли об этом Уоррен или нет, Элис решить не могла. Если не знает, необходимо что-то предпринять.

Она решила посоветоваться с детективом отеля Рубом Хенкелем, но колебалась: пойти к нему сразу же или прежде закончить уборку. Вдруг дверь спальни распахнулась и в гостиную вошел Уоррен, завязывая пояс халата.

– Доброе утро, Элис. Не отвлекайтесь, я пройду на балкон. Не могу спать. Хотелось бы выпить чашечку кофе… если вам не трудно.

– Конечно, сэр.

Уоррен вышел на балкон, а Элис поспешила в комнату обслуживающего персонала, где всегда был наготове горячий кофе. Она взяла уже сервированный поднос, налила кофе в серебряный кофейник и понесла его на балкон, освещенный лучами утреннего солнца.

Уоррен, зевая, смотрел на залив.

– Превосходно, Элис. Спасибо… быстро же вы управились.

Поколебавшись, она робко сказала:

– Извините, сэр, может, это не мое дело, но, знаете, у вас под столом в гостиной спрятан микрофон.

Уоррен чуть не уронил кофейник себе на колени. Он привстал со стула:

– Микрофон?

– Да, сэр. Из тех, что прилипают. – Смотря по телевизору детективы, Элис стала разбираться в современных методах подслушивания.

– Покажите, – бросил Уоррен отрывисто.

В гостиной оба залезли под стол, и Элис указала на пластмассовую «пуговицу».

Уоррен знал толк в таких вещах. Он с первого взгляда понял, что Элис не ошиблась.

Уоррен встал:

– Спасибо, Элис. Можете идти. Прибирать у меня не надо.

Кому же понадобилось подслушивать его разговор? Он понимал, что микрофон очень чувствительный и его беседа с Элис на балконе тоже прослушана и, возможно, даже записана.

Элис попятилась к двери, заметив сердитый и встревоженный блеск в глазах Уоррена.

– Да, Элис…

Горничная замерла на пороге.

– Никому ничего не рассказывайте. Я полагаюсь на вас.

– Понимаю, сэр. – Она вышла.

Уоррен включил в ванной душ, позвонил Гамильтону и под шум воды рассказал про микрофон.

– Сейчас приеду. Нельзя ли вам перебраться в другой номер? Я не хочу трогать «жучок», но разговаривать у вас мы не сможем. Нужно выяснить, куда передаются сигналы. Через полчаса я буду.

Джонатану Линдсею в это утро тоже не спалось. Он слышал разговор Уоррена с горничной и понял, что времени терять нельзя. Придется избавиться от магнитофона и приемника. Он разбудил Фрица Курта, секретаря Радница. Этот худой смуглый человек вел дела хозяина в его отсутствие и проживал тут же в номере. Пока Курт торопливо одевался, Линдсей рассказал ему, что микрофон обнаружен.

– Избавься от магнитофона. Спустись на служебном лифте, – велел Линдсей. – Смотри, чтобы тебя не заметили.

Курт кивнул и подхватил тяжелый аппарат. В чрезвычайных обстоятельствах этот человек был незаменим.

Линдсей прикусил губу.

«В самом деле, не везет, – подумал он. – В начале операции все шло как по маслу. Уоррен уж точно сообразит, что кроется за похищением Форрестера». Зная Уоррена, Линдсей был уверен, что тот сразу догадается, что кто-то охотится за кодом формулы, а именно этого Радниц велел в любом случае избежать. Скоро в отеле будет полно агентов ЦРУ. Они обыщут каждый номер. Линдсей решил снова лечь в постель. Если они заявятся, им придется долго его будить.