Текст книги "Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать"

Другое высказывание Макартура о политической ситуации в Индокитае, унаследованной Кеннеди от предыдущей администрации, так поразило президента, что он упомянул его в устном меморандуме: «Он сказал, что “цыплята возвращаются домой на свой насест” после правления Эйзенхауэра, и я теперь живу в курятнике»{466}466
  Джон Кеннеди, запись разговора от 28 апреля 1961 г., JFK Papers; цитируется по Schlesinger, “Robert Kennedy,” p. 759.


[Закрыть]. Малкольм Икс позже прославится подобной же ассоциацией, сказав, что Джон Кеннеди был убит в курятнике.

В то время, когда Джон Кеннеди начал выступать против отправки войск в Юго-Восточную Азию, что стало еще одной причиной его убийства, он встретил человека, который так же твердо поддерживал его позицию, – агента секретной службы Абрахама Болдена.

В годы холодной войны, когда Кеннеди был конгрессменом и сенатором, Абрахам Болден был чернокожим ребенком, жившим в Ист-Сент-Луисе (штат Иллинойс). Благодаря решимости и дисциплине Болден смог выжить в криминогенном гетто Ист-Сент-Луиса. Затем он поступил в Университет Линкольна в Джефферсон-Сити (штат Миссури). Все годы учебы Болден оставался верен себе. В то время как другие первокурсники подчинялись дедовщине со стороны старшеклассников, Болден бросил им вызов, сказав, что не будет делать ничего из того, что не было прописано в правилах учебного заведения{467}467
  Bernard Fensterwald, “The Case of Secret Service Agent Abraham W. Bolden,” Computers and Automation (June 1971), p. 41.


[Закрыть]. Он вызвал негодование в кампусе, написав письмо в университетскую газету, в котором поднял вопрос о предоставлении стипендии выдающимся спортсменам из числа бедных студентов. Болден окончил Университет Линкольна с отличием. Один из сокурсников описал Абрахама Болдена, как «человека взбалмошного и храброго, в зависимости от того, как посмотреть»{468}468
  Там же.


[Закрыть]. Эту характеристику подтвердило его участие в борьбе не на жизнь, а на смерть, которую вел Джон Кеннеди.

После четырех лет службы в Национальной гвардии штата Иллинойс с отличным послужным списком в 1960 г. Болден поступил на работу в секретную службу США. Он был направлен агентом в Чикагский офис. Так случилось, что в ночь на 28 апреля 1961 г., когда президент Кеннеди прибыл в город для выступления в чикагском выставочном центре McCormick, Абрахам Болден стоял на посту охраны у мужского туалета. Он уже думал, что ему не доведется встретить Кеннеди, как вдруг он увидел президента, спускавшегося вместе с мэром Ричардом Дейли и другими высокопоставленными лицами.

Кеннеди остановился перед Болденом и спросил: «Как вас зовут?»

«Абрахам Болден, господин президент».

«Вы агент спецслужбы?»

«Да, сэр».

«Господин Болден, а вы не знаете, был ли в истории случай, чтобы афроамериканец служил в спецгруппе секретной службы Белого дома?»

«Нет, сэр, такого еще не было».

«Хотите быть первым?»

«Да, сэр».

«Тогда увидимся в Вашингтоне»{469}469
  Abraham Bolden, interview by author, July 2, 1998.


[Закрыть].

Абрахам Болден поступил в секретную службу Белого дома в июне 1961 г. Он лично удостоверился, что Джон Кеннеди умел заботиться о людях. Кеннеди никогда не проходил мимо Болдена, не поговорив с ним. Он всегда искренне интересовался им самим и его семьей, и Болден знал, что ему действительно это было интересно. Кеннеди разговаривал с ним о Чикаго и бейсбольных командах. Президент часто представлял Болдена гостям Белого дома. Болден также замечал во взгляде Кеннеди некое беспокойство, ощущение того, что вокруг него что-то не так{470}470
  Ibid.


[Закрыть].

Абрахам Болден также отмечал растущую изоляцию президента и угрозу его безопасности. Казалось, что большинство агентов секретной службы ненавидели Джона Кеннеди. Они даже шутили между собой, что, если в него будут стрелять, они отойдут в сторону. Выпивки, которые агенты устраивали после работы, также сказывались на уровне безопасности президента. Болден отказывался пить и играть в карты. Некоторые агенты отпускали в его присутствии едкие замечания в адрес «ниггеров»{471}471
  Интервью автора с Абрахамом Болденом от 16 июня 2001 г. См. также Fensterwald, “Case of Secret Service,” p. 41.


[Закрыть].

И как уже было не раз, Абрахам Болден открыто высказал свое мнение. Он пожаловался начальству на низкий уровень обеспечения безопасности президента. Они не предприняли никаких мер. После 40 дней службы в спецгруппе Болден не захотел больше участвовать в этом фарсе. Он добровольно вернулся в офис в Чикаго. Он сознательно отказался от высокого положения, которое когда-либо занимал афроамериканец в секретной службе. Но если посмотреть на это шире, то спецгруппа Белого дома стала для Болдена еще одним «университетом». Он проникся любовью и уважением к президенту, пытаясь защитить его. И в Ист-Сент-Луисе, и в Белом доме Абрахам Болден был прямым свидетелем неизъяснимого.

На саммите в Вене 3–4 июня 1961 г. Джон Кеннеди добился успеха в переговорах с Никитой Хрущевым о взаимопомощи нейтральному и независимому Лаосу с избранным самими гражданами правительством{472}472
  Stevenson, “End of Nowhere,” p. 154.


[Закрыть]. Это был единственный вопрос, по которому удалось достичь взаимопонимания. Явное безразличие Хрущева к растущей угрозе ядерной войны потрясло Кеннеди. Это вдохновило его на полуночные размышления, перекликающиеся с мыслями Линкольна, на обратном пути в Вашингтон:

«Я знаю, что Бог есть, и я вижу, что надвигается буря;

Если у него есть место для меня, я считаю, что я готов»{473}473
  Evelyn Lincoln, “My Twelve Years with John F. Kennedy” (New York: Bantam Books, 1966), p. 230.


[Закрыть].

Кеннеди пришлось надавить на Хрущева во время их встречи в Вене, чтобы достичь соглашения по Лаосу. Сначала Хрущев поддел своего американского коллегу по поводу определенных событий из истории холодной войны, заметив, что Кеннеди «прекрасно знал, что именно правительство США [во главе с Эйзенхауэром] свергло Суванну Фуму»{474}474
  “FRUS, 1961–1963,” vol. XXIV, p. 226.


[Закрыть]. Кеннеди допустил такой вариант. Он ответил: «Говоря откровенно, политика США в этом регионе не всегда отличалась благоразумием»{475}475
  Там же, с. 228.


[Закрыть]. «Однако, – продолжил он, – теперь Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы Лаос был таким же нейтральным и независимым, как Камбоджа и Бирма». Хрущев заметил, что он придерживается такого же мнения{476}476
  Там же.


[Закрыть].

В тот момент он был настолько же изумлен разворотом политики США в отношении Лаоса на 180º, насколько военные советники Кеннеди и ЦРУ были разочарованы. С оттенком сухой иронии он сказал Кеннеди: «Похоже, вы переняли советский политический курс и назвали его собственным»{477}477
  Там же, с. 234.


[Закрыть]. Критики Кеннеди хмуро с этим согласились. Что касается Кеннеди, он с облегчением отметил, что хотя бы в одном месте на земном шаре – Индокитае – он и Хрущев договорились о мире.

Кеннеди немедленно отдал приказ своему представителю на Женевской конференции, Авереллу Гарриману, воспользоваться моментом и разрешить кризис в Лаосе мирным путем. Он позвонил Гарриману в Женеву и прямо заявил: «Вы все поняли? Я хочу урегулировать ситуацию в Лаосе путем переговоров. Я не хочу вводить туда войска»{478}478
  Интервью Чарльза Стивенсона с Авереллом Гарриманом; цитируется в Stevenson, “End of Nowhere,” p. 154.


[Закрыть].

Так или иначе, ввод войск по-прежнему оставался требованием Объединенного комитета начальников штабов к президенту, причем не только в отношении Лаоса, но и в отношении бывшей французской колонии на ее восточной границе, Вьетнама. Что сейчас повышало значимость Вьетнама в администрации Кеннеди – это позиция президента по Лаосу. До того, как закончились первые шесть месяцев правления Кеннеди, сформировалось мнение, что в условиях холодной войны он уже «потерял Лаос», присоединившись к Советскому Союзу для поддержки коалиционного правительства с участием коммунистов. Вследствие этого на него стали все сильнее давить с требованием «спасти Южный Вьетнам», введя войска США, которые он отказался отправить в Лаос. Однако антикоммунистическое южновьетнамское правительство, которое Кеннеди должен был спасти, само по себе представляло проблему.

Через три дня после того, как Кеннеди был избран президентом США, 11 ноября 1960 г., президент Южного Вьетнама Нго Динь Зьем чуть не лишился своей должности в результате военного переворота при поддержке популистов. Неудавшаяся попытка переворота в ноябре 1960 г. стала предвестником успешного переворота в ноябре 1963 г., в результате которого Зьем и его брат Нго Динь Ню погибли. Загнанный в угол, в обоих случаях имея лишь небольшой отряд президентской гвардии, хитрый и деспотичный правитель в ноябре 1960 г. вел долгие переговоры с повстанцами, окружившими его дворец, чтобы дать время подойти лояльному ему бронетанковому батальону. Затем командиры подоспевших вовремя танков развернули пушки против мятежников и рассеяли их{479}479
  William J. Rust, “Kennedy in Vietnam” (New York: Charles Scribner’s Sons, 1985), pp. 3, 13.


[Закрыть]. Попытавшись вновь использовать эту стратегию в 1963 г., Зьем столкнулся с более опытными лидерами переворота, которые приняли твердое решение не повторять ошибки трехлетней давности. Но в 1960 г. Зьем пережил переворот и подтвердил свой контроль над Южным Вьетнамом. Заявив о пересмотре линии правления, он продолжил следовать авторитарному курсу, полагаясь на поддержку США в противостоянии с противниками-демократами и коммунистическим партизанским движением.

В «документах Пентагона» описывается особое обязательство США в отношении Вьетнама, которое существовало, когда Кеннеди стал президентом. В отличие от других стран Юго-Восточной Азии, Вьетнам был, «по сути, творением Соединенных Штатов»{480}480
  “Pentagon Papers,” vol. 2, p. 22.


[Закрыть], как и руководство страны во главе с Нго Динь Зьемом:

«Без поддержки США Зьем почти наверняка не смог бы консолидировать власть на юге страны в 1955–1956 гг. [Сенатор Джон Кеннеди под влиянием проводимой политики холодной войны и первого впечатления от Зьема как настоящего борца за независимость Вьетнама был в США одним из сторонников правительства Зьема].

Без угрозы вмешательства США Южный Вьетнам не смог бы отказаться даже обсуждать выборы, которые были назначены на 1956 г. в рамках Женевского соглашения, не рискуя быть немедленно захваченным армией Вьетминя.

Вне всякого сомнения, без американской поддержки в последующие годы режим Зьема, как, скорее всего, и независимый Южный Вьетнам, не смог бы существовать»{481}481
  Там же.


[Закрыть].

На фоне создания американцами Южного Вьетнама как оплота борьбы с коммунизмом (с участием Джона Кеннеди) решение президента Кеннеди весной 1961 г. о нейтралитете соседнего Лаоса повергло Зьема в шок. Он воспринял новый политический курс Кеннеди в Лаосе как угрозу существованию собственного правительства. Кеннеди попытался успокоить Зьема, поручив вице-президенту Линдону Джонсону в мае 1961 г. встретиться с ним наряду с другими союзниками по антикоммунистическому блоку в Азии, которые были встревожены поворотом политики Кеннеди в сторону нейтрализации. Письменный отчет Джонсона президенту был полон упреков в проводимой им политике. По мнению Джонсона, решение о нейтралитете Лаоса имело губительные последствия:

«Безусловно, степень влияния этого решения в каждой стране была разной, но Лаос породил общие сомнения и озабоченность относительно намерений США в Юго-Восточной Азии. Никакой успех в Женеве не мог сам по себе развеять эту обеспокоенность. Независимые азиатские страны не хотят, чтобы решение их собственной проблемы статуса происходило аналогичным образом в Женеве.

Лидеры стран, такие как Зьем, Чан [Кайши, Тайвань], Сарит [Таиланд] и Айюб [Хан, Пакистан], в той или иной степени понимают, что мы делаем “хорошую мину при плохой игре” в Женеве. Их благожелательность в суждениях этим и ограничивается…

Наша миссия [Джонсона] приостановила падение доверия к Соединенным Штатам. Но, на мой взгляд, это не привело к его восстановлению. Лидеры стран были, насколько это возможно, откровенными, вежливыми и учтивыми, заявляя со всей определенностью, что поступки должны достаточно быстро следовать за словами.

Мы не выиграли время – мы его получили.

Если бы эти люди, с которыми я встречался по вашей просьбе, были банкирами, я уверен, даже не задавая им каких-либо вопросов, что со мной они дел больше вести не захотели бы»{482}482
  Там же, с. 56–57.


[Закрыть].

Затем Джонсон сформулировал агрессивный вызов холодной войны, предъявляемый политике Кеннеди, исходивший не только от союзников по антикоммунистическому блоку, с которыми он встречался, но и от Пентагона и даже самого вице-президента:

«От США сейчас требуется фундаментальное решение, и время не ждет. Должны ли мы попытаться противостоять коммунистической экспансии в Юго-Восточной Азии, оказав действенную поддержку борцам за свободу в этом регионе, или сдаться?»{483}483
  Там же, с. 59.


[Закрыть]

Кеннеди ответил на упрек вице-президента не только тем, что «сдался» перед коммунистической экспансией в Юго-Восточной Азии, но и тем, что не разрешил ввод американских войск во Вьетнам, чего так сильно хотели в ОКНШ. Кеннеди повел ту же политику в Южном Вьетнаме, что в Лаосе и на Кубе. Он не разрешил вторжение американских боевых подразделений.

Объединенный комитет начальников штабов рекомендовал 10, а затем и 18 мая отправку войск во Вьетнам{484}484
  Там же, с. 65.


[Закрыть]. Затем последовало письмо Зьема к Кеннеди от 9 июня с более скромным запросом о «создании американскими военными учебных центров подготовки солдат и офицеров вьетнамских вооруженных сил по отдельным родам войск{485}485
  Там же, с. 66.


[Закрыть]. В связи с этим в «документах Пентагона» указывается, что «важнейшей проблемой, безусловно, являлось то, будут ли американцы отправлены во Вьетнам в виде организованных боевых подразделений, способных, хоть и не явно, вести военные действия»{486}486
  Там же, с. 67.


[Закрыть]. Кеннеди согласился направить военную поддержку Зьему, включая американских советников и вертолеты. Однако, как бы сильно на него ни давили, он неизменно отказывался посылать «американские подразделения, способные проводить самостоятельные операции против партизан»{487}487
  Там же.


[Закрыть].

Автор этого раздела «документов Пентагона», Дэниел Эллсберг, недоумевает, почему Кеннеди избрал такую позицию. Почему Джон Кеннеди не отправляет боевые подразделения во Вьетнам? В центре внимания анализа «документов Пентагона», проведенного Эллсбергом, находилась осень 1961 г., когда Кеннеди был окружен советниками, настаивавшими на вводе американских войск во Вьетнам, не дожидаясь, пока Вьетконг[35]35
  Вьетконг – американизированное сокращение от термина «вьетнамский коммунист» на вьетнамском языке. Собирательное название, употребляемое американцами даже в официальных документах для обозначения противостоящих им сил, как правило, прокоммунистической направленности, включая и Демократическую республику Вьетнам («Северный Вьетнам»). В узком понимании – Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама, созданный в декабре 1960 г. для координации вооруженной борьбы против правящего южновьетнамского режима. Северные вьетнамцы сами этот термин никогда не употребляли. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] одержит там победу.

Давление на президента стало усиливаться еще в конце лета. Журналист Теодор Уайт информировал Белый дом в августе о том, что «с каждым днем ситуация [в Южном Вьетнаме] ухудшается. Партизаны контролируют уже почти всю южную дельту – столь обширную территорию, что я не мог найти ни одного американца, который согласился бы вывезти меня из Сайгона без военного сопровождения в своей машине даже днем»{488}488
  Schlesinger, “Thousand Days,” p. 544.


[Закрыть].

В сентябре количество партизанских нападений в Южном Вьетнаме почти утроилось по сравнению с предыдущими месяцами. Сайгон был потрясен, когда повстанцы захватили соседний административный центр Фуок Тхань, а его градоначальника, человека Зьема, обезглавили, прежде чем им пришлось отступить{489}489
  “Pentagon Papers,” vol. 2, p. 70.


[Закрыть].

Когда давление в вопросе введения американских войск усилилось, Кеннеди взял паузу, отправив в октябре в Сайгон миссию для выяснения истинного положения во главе с генералом Максвеллом Тейлором. Это не помогло. Тейлор телеграфировал Кеннеди из Сайгона, что Соединенным Штатам необходимо немедленно воспользоваться сильным наводнением в Южном Вьетнаме и ввести войска (от 6000 до 8000 солдат) под видом «оказания помощи в ликвидации последствий наводнения», включая боевые подразделения, которые затем «сделают столь необходимую инъекцию для поднятия национального боевого духа»{490}490
  Там же, c. 88.


[Закрыть]. В последующей телеграмме с Филиппин Тейлор признает, что эти первые 8000 солдат вполне могут быть только началом: «Если конечным результатом является закрытие границ и зачистка от повстанцев внутри Южного Вьетнама, то нет никаких ограничений для нашего вмешательства (если только мы не собираемся нанести удар по Ханою)»{491}491
  Там же, c. 90.


[Закрыть]. В то же время, независимо от количества необходимых войск, на взгляд Тейлора, «ничто не может быть более убедительным с точки зрения серьезности намерений США и, следовательно, столь обнадеживающим для народа и правительства Южного Вьетнама и других наших друзей и союзников в [Юго-Восточной Азии], как введение войск США в Северный Вьетнам»{492}492
  Там же, c. 90–91.


[Закрыть]. Энтузиазм Тейлора в отношении ввода войск был поддержан в телеграмме посла Фредерика Нолтинга, который цитировал «разговоры с разными вьетнамцами за последние 10 дней», демонстрировавшие «практически единодушную поддержку ввода американских войск во Вьетнам».

Поддержка ввода войск крепла. Министр обороны Роберт Макнамара, его заместитель Розуэлл Гилпатрик[36]36
  Розуэлл Гилпатрик (1906–1996) – американский адвокат и банкир. Друг детства Нельсона Рокфеллера, губернатора штата Нью-Йорк, а впоследствии вице-президента США. Занимался вопросами оптимизации вооруженных сил. В 1951–1953 гг. – заместитель министра ВВС США. Ярый антикоммунист. Придерживался умеренной линии в ходе Карибского кризиса, возражал против нанесения авиационного удара по позициям советских ракет. Выступал за усиление американского военного присутствия во Вьетнаме. Пользовался большим доверием президента Дж. Кеннеди. После ухода с государственной службы – председатель Федерального резервного банка Нью-Йорка, филантроп. Есть версия, что Гилпатрик был любовником жены президента Жаклин Кеннеди. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] и Объединенный комитет начальников штабов в докладной записке 8 ноября рекомендовали Кеннеди «поставить перед США четкую цель защитить Южный Вьетнам от коммунистов и поддержать это обязательство необходимыми военными действиями», включая предложение Тейлора «о введении американских войск в первоначальном объеме – 8000 человек под прикрытием помощи в ликвидации последствий наводнения» и с последующим увеличением контингента до шести сухопутных дивизий «или примерно до 205 000 человек»{493}493
  Там же, c. 108.


[Закрыть].

Осенью 1961 г. Кеннеди отклонил практически единодушную рекомендацию своих советников отправить боевые подразделения во Вьетнам. Позднее Тейлор размышлял об исключительности позиции Кеннеди: «Я не припомню, чтобы кто-то был сильно против [отправки наземных войск], кроме одного человека, и этим человеком был президент. Президент просто слышать не хотел уверения в том, что это действительно правильное решение… Президент был действительно убежден, что сухопутным войскам США туда входить не следует»{494}494
  Запись интервью Д. Хэкмена с Максвеллом Тейлором от 13 ноября, 1969 г., 47; цитируется по Schlesinger, “Robert Kennedy,” p. 761.


[Закрыть].

Кеннеди был настолько непоколебим в противостоянии требованиям военных о вводе войск, что сделал еще один шаг, который, как он понимал, еще более отдалит его от них. Он извратил рекомендации своих военачальников, распространив историю о том, что они выступают против отправки боевых подразделений.

В середине октября The New York Times ошибочно сообщила: «Похоже на то, что военачальники в Пентагоне не меньше, чем сам генерал Тейлор, не желают посылать боевые подразделения в Юго-Восточную Азию»{495}495
  Цитата в Schlesinger, “Robert Kennedy,” p. 82.


[Закрыть]. Правдой же было обратное. Как мы видели, руководители Пентагона и генерал Тейлор прожужжали все уши президенту своими боевыми призывами. Им нужны были боеспособные войска. Кеннеди дал отпор в виде публичной лжи. Как отмечалось в «документах Пентагона», «появление этой истории невозможно объяснить иначе как выданной по указанию президента или им лично»{496}496
  Там же.


[Закрыть]. Президент дискредитировал своих военачальников, распространив ложную информацию о том, что они против того самого решения, которого те жаждали больше всего. Уловка сработала. Согласно «документам Пентагона» «история Times явно принесла желаемый эффект. Спекуляции о вводе войск почти исчезли из новостных лент…» Однако, кроме дезинформирования общественности, Кеннеди играл в опасные игры с руководителями в Пентагоне. Искажение им требования о вводе войск стало еще одной уликой в их подготовке защиты от президента.

Но Кеннеди продолжал делать все возможное, чтобы не отправлять войска во Вьетнам. Он заявил Артуру Шлезингеру: «Им нужна мощь американских войск. Они утверждают, что это необходимо для восстановления уверенности и поддержания боевого духа. Но все будет так же, как в Берлине. Войска войдут; оркестры сыграют марш; толпы поприветствуют; и через четыре дня все забудут. Тогда нам скажут, что мы должны отправить еще больше войск. Это как с выпивкой. Эффект проходит, и вам нужно добавлять еще и еще»{497}497
  Schlesinger, “Thousand Days,” p. 547.


[Закрыть].

Хотя Кеннеди и отказался отправлять войска, в ноябре 1961 г. он согласился увеличить объем американской помощи Южному Вьетнаму. Вместо боевых подразделений он согласился отправить советников и подразделения обеспечения. Исходя из полученных рекомендаций, программа Кеннеди по военной помощи Южному Вьетнаму почти наверняка была далека от того, что могло бы остановить вьетконговцев. Это сильно озадачило Дэниеля Эллсберга[37]37
  Дэниель Эллсберг (род. в 1931 г.) – сотрудник американской исследовательской корпорации RAND. Автор теории «эффекта неоднозначности» при принятии решения в ситуациях неопределенности во внешней политике. В 1964–1967 гг. работал в Южном Вьетнаме. По возвращении участник подготовки секретных материалов для правительства США. С 1969 г. – на антивоенных позициях. В 1971 г. передал текст секретного доклада о ситуации во Вьетнаме для правительства США газете New York Times. Материалы получили наименование «документы Пентагона» и неоднократно переиздавались. Окончательно документы рассекречены в 2011 г. Арестован, но оправдан из-за незаконных методов ведения следствия. В настоящее время – политический активист, выступает в поддержку Дж. Ассанджа. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], анализировавшего решения Кеннеди по «документам Пентагона», о чем он написал впоследствии в своих мемуарах «Секреты» (Secrets):

«Кеннеди решил расширить участие и инвестировать в сохранение престижа США во Вьетнаме, подтвердив тем самым наши моральные обязательства – не настолько, насколько его просили подчиненные, но довольно значительно, одновременно исключив такую составляющую, как сухопутные войска, которую почти все его чиновники считали необходимой для достижения цели. Фактически тогда же он отверг еще один элемент, который все его советники, в том числе [государственный секретарь Дин] Раск, также считали существенным: явную и абсолютную приверженность разгрому коммунистов в Южном Вьетнаме. Почему?»{498}498
  Daniel Ellsberg, “Secrets: A Memoir of Vietnam and the Pentagon Papers” (New York: Viking, 2002), p. 193.


[Закрыть]

Когда Эллсберг пытался выяснить причину такой странной позиции президента, у него появилась возможность задать этот вопрос в разговоре с Робертом Кеннеди. Будучи сенатором США, в 1967 г. Кеннеди пригласил пентагоновского аналитика Эллсберга в свой кабинет для разговора о волнующей всех проблеме – эскалации войны во Вьетнаме. Эллсберг не упустил возможность задать вопрос Роберту Кеннеди о решении его брата в 1961 г. Он прямо спросил, почему президент Кеннеди отказался и от ввода войск, и от официальной идеи приверженности победе над коммунистами во Вьетнаме, тем самым «игнорируя настойчивые рекомендации всех своих высших военных чинов и представителей властных структур»{499}499
  Там же, с. 194.


[Закрыть].

Роберт Кеннеди ответил, что его брат был решительно настроен никогда не отправлять сухопутные войска во Вьетнам, поскольку в противном случае США оказались бы в том же положении, что и французы, – белые против азиатов в войне против национальной независимости и права на самоопределение.

Эллсберг пошел дальше и спросил, был ли Джон Кеннеди готов потерпеть поражение ради того, чтобы не отправлять войска?

Роберт Кеннеди ответил, что, если бы президент достиг точки, где единственной альтернативой поражению был бы ввод сухопутных войск или уход, он бы выбрал последнее. «Мы бы решили все, как в Лаосе», – сказал его брат{500}500
  Там же, с. 195.


[Закрыть].

Это заинтриговало Эллсберга еще больше. Для него было очевидно, что ни один из старших советников президента Кеннеди не обладал и малой долей такой уверенности в вопросе Индокитая. Эллсберг настойчиво требовал более подробного объяснения позиции Кеннеди.

«Что сделало его таким разумным?» – спросил он брата Джона Кеннеди.

Даже через 30 лет после этого разговора Эллсберг еще помнил шок, испытанный им от ответа Роберта:

«Он хлопнул рукой по столу. Я подскочил на стуле. “Потому что мы были там!” Он снова хлопнул по столу. Его лицо исказилось от гнева и боли. “Мы были там в 1951 г. Мы видели, в каком положении оказались французы. Мы это видели. Мой брат решил никогда, никогда не допускать, чтобы такое случилось и с нами”»{501}501
  Там же, с. 196.


[Закрыть].

Джон Кеннеди был там. Они с Робертом видели, что делали французские войска. Эдмунд Галлион, сопровождавший их, особо подчеркивал бесполезность замены французских войск на американские. Эллсберг поверил сказанному Робертом Кеннеди, «что его брат был глубоко убежден в том, что он никогда не должен отправлять наземные войска в Индокитай и что, если в этом будет необходимость, он готов принять “лаосское решение”, лишь бы этого избежать»{502}502
  Там же.


[Закрыть].

В середине 1961 г. положение во Вьетнаме и даже Лаосе не особо волновало Кеннеди. В центре внимания президента была Германия. Летом и осенью после операции в заливе Свиней противостояние Джона Кеннеди с Никитой Хрущевым в берлинском вопросе позволило первому понять, как вести себя в Лаосе и далее во Вьетнаме.

Его военные советники по-прежнему неслись навстречу апокалипсису. Кеннеди изумляла настойчивость, с которой генералы Лемницер и Лемей на двух совещаниях в течение лета требовали у него разрешения на использование ядерного оружия как в Берлине, так и в Юго-Восточной Азии. Его ответом был демонстративный уход с этих совещаний{503}503
  Reeves, “President Kennedy: Profile of Power,” p. 222.


[Закрыть].

После одного из таких разговоров он взмахнул руками, оглядел остававшихся в кабинете генералов и адмиралов и сказал: «Они – сумасшедшие»{504}504
  Интервью Ричарда Ривза с Розуэллом Гилпатриком, там же.


[Закрыть]. Члены Объединенного комитета начальников штабов в свою очередь недоумевали, почему их главнокомандующий не разрешает использовать средства, которые, по их мнению, были крайне необходимы для достижения победы. Может, с ума сошел он?!

В октябре 1961 г. вновь назначенный личный представитель президента в Западном Берлине, отставной генерал Люсиус Клей[38]38
  Люсиус Клей (1897–1978) – американский четырехзвездный генерал (генерал-полковник), заместитель главнокомандующего, затем главнокомандующий американскими войсками в Европе. В 1942 г. стал самым молодым бригадным генералом сухопутных войск США, не участвуя в боевых действиях. Прирожденный кризисный администратор. Был близок к Д. Эйзенхауэру, пользовался его поддержкой и доверием. Глава американской оккупационной администрации в Германии. Один из авторов денежной реформы в Германии в 1948 г., приведшей к первому Берлинскому кризису. Организатор «воздушного моста» для снабжения «западных оккупационных зон». После ухода в 1949 г. в отставку – ближайший соратник Д. Эйзенхауэра, хотя и не получил официальных должностей. Автор концепции «культурного противоборства» с СССР, один из главных сторонников поддержки системы радиовещания на Советский Союз и социалистические страны. Приближен Дж. Кеннеди в ходе второго Берлинского кризиса 1961 г. В ходе второго Берлинского кризиса сторонник эскалации. Вел себя крайне двусмысленно по отношению к указаниям Дж. Кеннеди. Обладал широкой системой личных связей с ключевыми лоббистскими группами в американском бизнесе и политике. Сын Клея, генерал-майор Фрэнк Клей, был членом делегации США на Парижских мирных переговорах по урегулированию во Вьетнаме. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], попытался обострить Берлинский кризис до той точки, когда президент будет вынужден использовать любые средства для достижения победы. В августе Хрущев приказал построить Берлинскую стену и тем самым остановить массовый исход восточных немцев в капиталистическую часть города. В сентябре генерал Клей начал секретные приготовления к сносу стены. Он приказал военному коменданту США в Западном Берлине генерал-майору Альберту Уотсону, чтобы армейские инженеры построили копию участка Берлинской стены в лесном массиве. Когда это было сделано, американские танки с бульдозерными отвалами стали экспериментировать с методами сноса макета. Генерал Брюс Кларк, командующий вооруженными силами США в Европе, узнал об упражнениях Клея и остановил их{505}505
  Raymond L. Garthoff, “Berlin 1961: The Record Corrected,” Foreign Policy no. 84 (Fall 1991), p. 147.


[Закрыть]. Когда Кларк потребовал от Клея прекратить репетиции разрушения стены, он посмотрел на красный телефон Клея, соединявший его с Белым домом, и сказал: «Если вам это не нравится, позвоните президенту и послушайте, что скажет он»{506}506
  Reeves, “President Kennedy: Profile of Power,” p. 249.


[Закрыть]. Клей решил не делать этого. Никто так и не сообщил президенту о тренировках с воздвигнутой в лесу секретной стеной.

В то время как Кеннеди оставался в неведении о провокационном плане Клея, Хрущев был осведомлен куда лучше. Советские шпионы наблюдали за лесными маневрами, фотографировали их и передавали отчеты и снимки в Москву. Хрущев собрал группу ближайших советников для составления пошагового плана контратаки в случае попытки американцев снести Берлинскую стену{507}507
  Garthoff, “Berlin 1961,” pp. 147–48, 152.


[Закрыть]. Однако Никита Хрущев сомневался, что Джон Кеннеди дал добро на такое нападение. Они с президентом уже начали секретные переговоры по берлинскому вопросу и фактически даже достигли определенного прогресса в предыдущем месяце. Хрущев имел все основания подозревать, что Кеннеди компрометируют{508}508
  Sergei Khrushchev, “Nikita Khrushchev and the Creation of a Superpower” (University Park, Pa.: Pennsylvania State University, 2000), p. 464.


[Закрыть].

Сын Хрущева, Сергей, в своей книге «Никита Хрущев: рождение сверхдержавы» описывает с советской точки зрения, как два лидера холодной войны начали тайно договариваться о сосуществовании. Его мнение подтвердил в основных моментах и Пьер Сэлинджер, пресс-секретарь Кеннеди.

На июньской встрече с Хрущевым в Вене Кеннеди предложил ему создать «частный неофициальный канал связи»{509}509
  Там же, с. 461.


[Закрыть]. Хрущев пошел на это. В сентябре советский премьер впервые воспользовался этим каналом.

После усиления напряженности вокруг Берлина на протяжении всего лета Кеннеди собирался впервые выступить в Организации Объединенных Наций. В выходные перед его выступлением в ООН, на фоне продолжавшегося Берлинского кризиса, президент и Пьер Сэлинджер остановились на ночевку в одном из манхэттенских отелей. Сэлинджер согласился на настоятельную просьбу Георгия Большакова, пресс-атташе посольства СССР, о встрече один на один с заведующим отделом печати МИДа Михаилом Харламовым.

Когда Сэлинджер открыл дверь своего гостиничного номера русскому гостю, Харламов улыбался. «Буря в Берлине закончилась», – сказал он{510}510
  Pierre Salinger, “With Kennedy” (Garden City, N. Y.: Doubleday, 1966), p. 191.


[Закрыть]. Озадаченный Сэлинджер ответил, что, напротив, ситуация хуже некуда.

Харламов продолжал улыбаться. «Подождите немного, мой друг», – сказал он.

Когда Харламов оказался в комнате, из него посыпались слова как из рога изобилия. Срочным посланием Джону Кеннеди от Никиты Хрущева было то, что Хрущев «впервые был готов рассмотреть американские предложения по сближению позиций в берлинском вопросе»{511}511
  Там же.


[Закрыть]. Советский премьер надеялся, что они с Кеннеди смогут согласовать встречу на высшем уровне. Харламов сообщил, что Хрущев испытывает сильное давление со стороны соратников по коммунистической партии, настаивавших на продолжении конфронтации с Кеннеди по германскому вопросу. Однако советский руководитель и сам чувствовал, что берлинский вопрос нужно решать немедленно. Он опасался, что крупный военный инцидент может обернуться страшными последствиями.

Харламов закончил обращение Хрущева к Кеннеди призывом: «Он надеется, что речь вашего президента в ООН не станет очередным воинственным ультиматумом, таким как речь от 25 июля [когда Кеннеди заявил о готовности США начать войну, чтобы положить конец тому, что делают Советы в Германии]. Ему это совсем не понравилось»{512}512
  Там же, с. 192.


[Закрыть]. Хрущеву явно хотелось, чтобы Кеннеди узнал о его мирной позиции в берлинском вопросе до своего выступления в ООН.

Сэлинджер лично передал послание Хрущева президенту в 1:00. Сидя на кровати в гостиничном номере, Кеннеди прочел его. Затем он попросил пресс-секретаря тщательно повторить ему ключевые моменты. После чего встал, подошел к окну и долго стоял так в своей белой пижаме, глядя на огни Манхэттена.

Наконец он произнес: «Это можно понимать только так. Если Хрущев готов прислушаться к нашему мнению по Германии, он не признает [восточногерманский] режим [Вальтера] Ульбрихта – по крайней мере, в этом году – и это хорошие новости»{513}513
  Там же, с. 193.


[Закрыть].

Он продиктовал послание Хрущеву, которое Сэлинджер должен был устно передать Харламову, что он «со вниманием относится к предложению Хрущева о скорейшей встрече по берлинскому вопросу. Но сначала Советский Союз должен сделать жест доброй воли по отношению к Лаосу», согласно достигнутым в Вене договоренностям{514}514
  Там же, с. 194.


[Закрыть]. Берлин и Лаос были звеньями одной цепи. Коммунистическая армия Патета Лао должна была отступить и позволить нейтралисту Суванне Фуме сформировать коалиционное правительство, о чем они договорились с Хрущевым в Вене. В своих посланиях к Хрущеву он неоднократно возвращается к этой теме.

Более мотивированным ответом президента на тайно переданные «хорошие новости» от советского руководителя стало его выступление в ООН 25 сентября. Речь была написана до получения послания Хрущева, но он изменил ее с учетом последних событий, сидя в гостиничном номере. Так же, как и его противник, Кеннеди чувствовал необходимость отступить от края пропасти в берлинском вопросе. Он увидел, что ему не нужно было пересматривать весь текст речи.

Ее центральной темой в отличие от речи от 25 июля было разоружение. Он заявил собравшимся представителям стран – членов ООН, что разоружение является не одной из возможностей, а абсолютной и первостепенной задачей:

«Сегодня каждый житель этой планеты должен представлять себе опасность ее превращения в место, непригодное для жизни. Каждый мужчина, женщина и ребенок живут под угрозой ядерного дамоклова меча, висящего на самых тонких нитях, которые в любой момент могут быть разорваны – случайно, из-за ошибки в расчетах или в приступе безумия. Мы должны уничтожить смертоносное оружие, пока оно не уничтожило нас.

…Мы хотели бы соревноваться с Советским Союзом в темпах наращивания не вооружения, а мирных инициатив, чтобы вместе шаг за шагом двигаться к одной цели – всеобщему и полному разоружению»{515}515
  “Public Papers of the Presidents: John F. Kennedy, 1961,” p. 387.


[Закрыть].

Насколько он верил в это? Никита Хрущев не верил и продолжал сомневаться вплоть до выступления Кеннеди в Американском университете два года спустя. Но к октябрю 1961 г. он уже достаточно хорошо знал Кеннеди, чтобы усомниться в том, что тот стоял за планами по сносу Берлинской стены. Для этого были нужны другие мозги и другие руки. Сергей Хрущев так писал про это: «Отцу казалось, что там вмешиваются какие-то другие силы, минуя президента»{516}516
  S. Khrushchev, “Nikita Khrushchev,” p. 464.


[Закрыть].