Текст книги "Туман"

Глава 16

Полный дурных предчувствий, Холмен шел по коридору, ведущему в палату номер 3, где, как ему сказали, лежала Кейси. Вернувшись в исследовательский центр, Джон не смог увидеться с Дженет Холстед, потому что та всю ночь занималась подготовкой больниц и персонала к оказанию помощи пострадавшим от тумана и наблюдала за лечением Кейси. Сейчас Дженет нуждалась в отдыхе, и ее нельзя было беспокоить. Врачи сказали Холмену, что лечение Кейси идет успешно и результаты будут видны, как только она проснется.

Джону тоже не мешало бы выспаться, утренние приключения вымотали его окончательно. Он с ужасом вспоминал, как очнулся в могиле и увидел, что какой-то сумасшедший хочет закопать его живьем. Что может быть ужаснее этого?! Конечно, многие боятся, что будут похоронены заживо, но испытать это суждено не каждому.

Джона отправили в Лондон на военном вертолете. Было ясно, что сегодня у него просто не хватит сил вновь отправиться за микоплазмой. Вместе с Холменом летели профессор Рикер и конечно же инспектор Берроу, по-прежнему исполнявший обязанности телохранителя. Разумеется, Рикеру было досадно, что не удалось раздобыть микоплазму, но он понимал, сколько кошмаров пришлось пережить Холмену, и поэтому не настаивал на новой попытке. Погода непредсказуемо менялась, туман передвигался с огромной скоростью, так что обнаружить его центр не представлялось возможным.

К счастью, туман дрейфовал только над малонаселенными городками, и было нетрудно эвакуировать людей. Следуя указаниям вертолетов-наблюдателей, полицейские и военные грузовики мчались на фермы и в отдаленные поместья, чтобы спасти их обитателей от надвигающейся опасности. Доставив людей в надежное укрытие, они снова спешили туда, где требовалась их помощь. Это была утомительная и напряженная работа. Кое-где уже произошли серьезные аварии, но в целом дело шло успешно.

Однако подобный образ действий не годился на случай, если туман двинется на большой город. Страшно подумать, что тогда будет. Спасатели молили Бога, чтобы туман обошел стороной Бейсингток, Фарнем, Олдершот и Лондон.

Сейчас беспокойство вызывал Хаслмер, самый большой город на пути тумана, но большинство его жителей уже отправились на север, так как никто не хотел ехать на юг, помня о борнмутской трагедии. Люди были уверены, что их опасения не напрасны. Все дороги, ведущие на север, были забиты машинами всевозможных цветов и марок и пешеходами, бегущими в панике из города. Все были чересчур напуганы, поэтому никто не догадался, что туман можно просто объехать.

Премьер-министр вернулся в Лондон и взял на себя руководство спасательными работами. Ему помогали военные, ученые, врачи. Штаб спасательных работ разместился в просторном и надежном подземном укрытии, находившемся в миле от палаты общин. Точное местоположение убежища держалось в строжайшем секрете. Это укрытие строилось на случай ядерного взрыва, но сейчас в нем спасались от непредвиденной опасности, от смертельной болезни, созданной человеком.

Чтобы разогнать туман, решили развести костры на улицах Лондона, но осуществлять этот план надлежало только при крайней необходимости. Неподдающийся контролю огонь в опустевшем Лондоне мог стать весьма серьезной опасностью. В целом же это был очень хороший план. Нельзя пустить дело на самотек. Борнмутская катастрофа не должна повториться. Пусть люди видят, что делается все возможное, чтобы спасти их.

Народу сказали, что лекарство от безумия уже готово и совсем скоро каждый желающий получит его в любом количестве. Кроме того, болезнь идет на убыль и под воздействием свежего воздуха исчезнет насовсем и бесследно. Утверждалось, что, по мнению специалистов, заболевание вызвано неким таинственным организмом, появившимся из моря, и, как только минует кризис, будет проведено самое тщательное расследование.

Конечно, это был обман, но правительство сочло целесообразным пойти на это, потому что всеобщая паника только усложнила бы ситуацию. Правду, или часть ее, можно будет рассказать потом, когда минует опасность.

Виновные будут наказаны, но, конечно, не публично.

Примут меры, чтобы подобная трагедия никогда не повторилась.

Холмен рассказал Рикеру, что микоплазма находилась в соборе. Но попала ли она в ловушку или нашла там укрытие? Есть ли хоть самая маленькая вероятность, что эти бактерии способны осмысленно передвигаться?

– А может быть… – неуверенно спросил Холмен, – может быть, этот организм – разумное существо? В конце концов, он ведь поражает клетки мозга.

Рикер грустно рассмеялся:

– Каждое живое существо способно передвигаться. Даже растения не лишены разума. Все зависит лишь от уровня развития существа. Но не следует предполагать, что наша микоплазма имеет мозг, волю. Это не разум, а всего-навсего инстинкт самосохранения. Цветок ведь тоже тянется к солнцу, чтобы выжить. Нет, мистер Холмен, ваши леденящие кровь приключения не должны уводить вас в царство вымыслов. Бактерии не могут управлять туманом. Когда ветер уносит защитное облако, микоплазма должна следовать за ним. Это одновременно ее ловушка, тюрьма и защита. Наш мутант – органическое вещество, лишенное разума и неспособное на осмысленное действие.

– Но у него есть инстинкты! – вмешался Холмен.

– Бесспорно.

– Но в этом случае разница между инстинктом и разумом не велика.

Остаток пути Рикер молчал. Он что-то тщательно обдумывал. Время от времени профессор мотал головой, словно отвергая непонравившуюся мысль, затем сосредоточенно хмурился, но так и не смог придумать ничего подходящего.

После встречи с министром внутренних дел Берроу отвез Джона в исследовательский центр, но сначала Холмен лично отчитался перед министром и пообещал раздобыть микоплазму, если позволят условия. Как только наступит благоприятный момент, он снова отправится в экспедицию.

– Мистер Холмен, вам совсем не обязательно блуждать в тумане. Мы можем определить скорость и направление движения этого облака, и, когда оно вас накроет, вы окажетесь рядом с микоплазмой.

Джон решительно отказался:

– Я пошел бы на это, если бы не было другого выхода, но, черт меня подери, я не собираюсь беспомощно стоять и ждать столкновения с мутантом, от которого не успею увернуться.

В другое время он, может, и согласился бы рискнуть, но сейчас нервы у Джона были взвинчены до предела. Хватит с него утренних кошмаров. Кроме того, ему не терпелось увидеть Кейси, узнать, помогло ли ей лечение, вернется ли к ней рассудок или она навсегда останется сумасшедшей.

Министр внутренних дел благоразумно, хоть и неохотно, позволил Джону расслабиться. Он понимал, что так будет лучше. Тем временем приборы проследят за передвижением тумана и не дадут ему ускользнуть. Приходилось действовать наудачу, но другого выхода не было.

Джон открыл дверь третьей палаты. Охватившая его тревога достигла апогея, когда он увидел лежащее на кровати бледное существо. Рядом сидела медсестра, готовая позвать миссис Холстед, как только больная очнется. Сестра улыбнулась Холмену.

– Как она себя чувствует? – спросил Джон.

– Спит довольно спокойно, – ответила сиделка, – правда, пришлось дать большую дозу успокоительного и много других лекарств, прежде чем сделать переливание крови и начать облучение. Боюсь, она слишком буйствовала.

– Можно мне побыть с ней?

– Конечно.

Продолжая улыбаться, медсестра освободила место для Джона.

– Я оставлю вас ненадолго. Если она проснется, нажмите эту кнопку. Вся больница сбежится. Вот увидите. Здесь каждому не терпится узнать, помогло ли облучение.

– А есть надежда?

– Разумеется, но, откровенно говоря, пока никто ничего не знает, мистер Холмен. Может быть, миссис Холстед все объяснит вам.

Джон кивнул и сел на стул, с которого только что встала медсестра.

Прежде чем выйти из палаты, она в шестой раз за дежурство сосчитала Кейси пульс, почему-то избегая смотреть на Холмена.

Несколько минут Джон не отрываясь глядел на Кейси. Он был встревожен: она так слаба. Кейси столько всего пережила, что вряд ли будет прежней, даже если поправится окончательно. Узнает ли она его, когда очнется? А вдруг ее взгляд будет по-прежнему отсутствующим, рассеянным и мутным. Как ужасен этот взгляд, навсегда врезающийся в память! Джон знал, что ее накрытые одеялом руки крепко привязаны к койке. При мысли об этом его глаза наполнились слезами, но плакать он не мог, его чувства так и не нашли выхода. Вот уже много лет Джон считал слезы непозволительной роскошью.

Оставив тщетные попытки выплакаться, Джон нежно погладил Кейси по щеке.

Он прикоснулся к ее губам, затем опять к щеке, потом к шее. Девушка вздрогнула, нахмурилась, но тут же успокоилась.

– Кейси, – прошептал Джон.

Он не хотел будить ее, но был просто не в состоянии молчать. Веки девушки затрепетали. Она открыла глаза.

Их взгляды встретились. В первые секунды в глазах Кейси была пустота. Джон оцепенел. Казалось, жизнь замерла, время остановилось, все было как во сне. Вопросы бесполезны.

Вдруг взгляд Кейси стал осмысленным. В ее глазах отражались чувства. Улыбка появилась во взгляде и на губах девушки.

– Почему ты называешь меня Кейси, Джон? – спросила она и тут же погрузилась в глубокий сон.

Дженет Холстед обрадовалась, когда Джон передал ей слова Кейси. До сих пор она сомневалась, что ее пациентка будет абсолютно здорова, но теперь можно с уверенностью сказать, что лечение прошло успешно. Дженет уговорила Холмена поспать пару часов, обещая разбудить его, как только Кейси проснется. Она отвела его в свободную палату с незанятой кроватью, а сама отправилась изучать историю болезни Кейси.

Через три часа инспектор Берроу разбудил Джона.

– Она проснулась, Холмен, и чувствует себя превосходно, – сообщил он.

Холмен улыбнулся, сел и провел рукой по подбородку:

– Черт, мне бы побриться…

– Вы ей и с бородой понравитесь.

– А что с туманом? Есть новости? – спросил Холмен, быстро надевая пиджак.

– Новостей много, но об этом после. Сейчас идите к девушке.

Когда Джон появился в палате, Кейси сидела в постели и разговаривала с Дженет Холстед. При виде Холмена лицо девушки просияло. Секунду спустя они сжимали друг друга в объятиях. Джон осыпал поцелуями лицо Кейси. Дженет Холстед улыбнулась Берроу, и оба тихо вышли за дверь.

– Ты здорова! – смеясь, воскликнул Холмен, вырвавшись наконец из крепких объятий.

– Да, да, я здорова!

– Ты помнишь что-нибудь? – смущенно спросил Джон.

– Да, кое-что, – ответила Кейси и, опустив глаза, серьезно добавила: – Я помню, что пыталась убить тебя.

Холмен молча привлек девушку к себе.

– Все так туманно, – продолжала она. – У меня в голове мелькали разные образы, переплетались друг с другом в какой-то неправдоподобной путанице.

Кейси еще крепче прижалась к любимому.

– Мой отец… – чуть слышно прошептала она.

– Кейси, – перебил ее Холмен.

– Он умер, да?

Джон онемел от изумления. Неужели она помнит и это?

– Да, Кейси, он умер, – наконец проговорил он.

– Он мне не отец.

Опять Холмен молчал как громом пораженный.

– Он все рассказал мне, Джон, прежде чем я его убила. Он сказал, что любит меня… но только не по-отцовски. Он… он хотел меня. – Кейси плакала, дрожа всем телом, но в ее печали не было угрызений совести. – Я не чувствую вины. Мне жаль его, но почему-то я отношусь к случившемуся слишком равнодушно. Почему, Джон? Потому что я до сих пор безумна? – Отпрянув от возлюбленного, девушка с мольбой посмотрела на него. – Скажи мне, Джон, я все еще безумна?

– Нет, дорогая, – ответил он, взяв в руки ее лицо, – когда-нибудь ты почувствуешь вину и жалость. – «И да поможет тебе Бог», – мысленно добавил Холмен. – Ты прошла через много испытаний. Пока тебя защищает рассудок, но скоро тебе будет очень больно. Не стоит торопить события.

Кейси разрыдалась у него на плече.

Холмен крепко обнял ее. Он понимал, что довел ее до слез, но от плача ей станет легче.

– Я его так любила, так любила! Как я смогу жить, совершив такое?

– Это не твоя вина, Кейси, ты не могла отвечать за свои поступки.

– А ты, Джон, ты сможешь простить меня за то, что я пыталась тебя убить?

– Я же сказал тебе, дорогая, что ты не могла отвечать за свои поступки.

– Я действительно здорова? Мне действительно лучше?

– Да, конечно. И я помогу тебе избавиться от воспоминаний, Кейси, обещаю, что помогу.

Потребуется много времени, чтобы зарубцевалась рана, которую Кейси сама себе нанесла, но сил у нее достаточно. Холмен знал это. Трудно было сказать, как повлияет на девушку тот факт, что намерения Симмонса были не совсем чисты. Поможет ли избавиться от вины или ухудшит ситуацию. Это зависело от Кейси, Джон же должен был дать ей любовь, которой ей так недоставало.

Он долго успокаивал девушку, пока она не перестала терзать себя, пока раскаяние не сменилось другими чувствами.

– Что теперь будет? – наконец поинтересовалась она.

– Хотят, чтобы я снова отправился за микоплазмой.

– Но почему? Почему ты? Дженет рассказала мне про мутацию и про болезнь. Но кто заставляет тебя идти в туман? И почему выбрали именно тебя?

Джон вкратце рассказал Кейси о случившемся, о катастрофах, о том, что болезнь теперь не властна над ним. Объяснил, из-за чего опасные бактерии оказались на воле. И не желая лишний раз тревожить девушку, не слишком распространялся о событиях сегодняшнего утра. Просто сказал, что не смог найти микоплазму.

Кейси слушала, застыв от ужаса, время от времени недоверчиво качая головой. Известие о том, что у нее выработался иммунитет, мало успокоило ее.

Наконец Дженет Холстед прервала их беседу.

– Мисс Симмонс предстоят исследования, – сказала она, устало улыбаясь. – Я думаю, ей нужно отдохнуть, Джон. Да и вашему полицейскому не терпится поговорить с вами.

Джон поцеловал Кейси и обещал вернуться как можно быстрее. Ей хотелось попросить, чтобы он не уходил за микоплазмой, а остался с ней и забрал ее отсюда, как только она окрепнет. Но уговоры были напрасны, и Кейси знала это: ведь от Холмена зависят миллионы человеческих жизней. Несмотря на все достижения науки, спасти людей может только человек. Один человек.

В коридоре Джона ждал инспектор Берроу.

– Вам снова придется отправиться в туман, – сказал он Холмену.

– А как же приборы?

– Не могут обнаружить микоплазму. Сейчас туман поливают хлоридом кальция. Извели уже сотни тонн. Кажется, помогает. Вы должны быть готовы к вылазке, как только туман хоть немного рассеется.

– Ветер утих?

– Да, немного.

– Хорошо. Поскольку другого выхода нет, придется рискнуть еще раз.

Вертолет доставил Холмена и Берроу на восточные окраины Хаслмера, где их уже ждали Герман Рикер, Уильям Дуглас Глайн и генерал-лейтенант сэр Кейт Маклин. Они стояли на холме, отсюда город был виден как на ладони. Джон был поражен количеством самолетов, летавших над туманом, который в сумерках выглядел особенно зловеще.

Дуглас Глайн подошел к Джону.

– Нынче утром вы держались молодцом, мистер Холмен, – сказал он, крепко пожав Джону руку.

– Жаль, что не сумел раздобыть микоплазму, – криво улыбнулся Холмен в ответ на неискреннюю похвалу.

– Ерунда. В следующий раз повезет.

Сэр Кейт Маклин присоединился к ним и резко сказал:

– Вам придется попробовать еще раз. Очень важно, чтобы вы принесли нам эту чертову микоплазму.

– Да, – подтвердил Дуглас Глайн. – Пару часов назад мы решились на отчаянный шаг и послали в туман двух добровольцев. Мы дали им защитные костюмы и специальный автомобиль, но час назад радиосвязь с ними внезапно оборвалась.

– Теперь все зависит от вас, – сказал сэр Кейт.

– Джентльмены, – вмешался профессор Рикер, – в данный момент мистер Холмен бессилен что-либо сделать. Кажется, хлорид кальция дает ощутимые результаты, и мы хотим продолжить распыление. Вряд ли мистер Холмен сможет войти в туман, когда там так много хлорида кальция. К сожалению, мы не успели достаточно рассеять облако. К тому же скоро стемнеет, и станет еще труднее раздобыть микоплазму.

– Но на карту поставлены тысячи жизней, – возмутился сэр Кейт.

– Вот именно. Поэтому-то мы и не должны зря рисковать жизнью мистера Холмена. Мы не можем послать его в туман, зная, что там бродят двое сумасшедших.

– Но мы не знаем этого…

– Нет, знаем, – рассердился Рикер, – их отправили туда по вашему настоянию. А ведь я отговаривал вас, предупреждал, чем это кончится. Я не позволю рисковать жизнью мистера Холмена из-за вашей неосмотрительности! От него зависит успешный исход всей операции.

– Но мы не можем сидеть сложа руки, – возмутился Дуглас Глайн.

– Мы не сидим сложа руки. Мы всю ночь будем рассеивать туман, пока не кончится хлорид кальция. К утру мы сможем разглядеть микоплазму, если она видна без защитного покрова. А тем временем, мистер Холмен, постарайтесь поспать. Мы вызовем вас, когда придет время.

Вереница машин медленно, словно траурный кортеж, следовала за туманом. Холмен долго следил за облаком из окна автомобиля, пока наконец не уснул на заднем сиденье. Вдруг его разбудили тревожные крики: были обнаружены тела двух ученых, добровольно отправившихся в туман. Все указывало на то, что они застрелили друг друга из пистолетов, которые им дали для защиты от тех, кто не успел спастись от тумана. Холмен опять уснул почти мгновенно, его сновидения были полны фантастических образов, на которых он не мог сосредоточиться.

Рано утром инспектор Берроу снова разбудил Холмена. Джон потер глаза, чтобы окончательно проснуться.

– Что, – изумленно спросил он инспектора, – что вы сказали?

– Я сказал, что туман пропал, – медленно, подчеркивая каждое слово, произнес Берроу, – он исчез.

Глава 17

Чертыхаясь, капрал Уилкокс скользил в темноте по крутому спуску, поросшему мокрой травой. Он чуть не упал, когда его нога неожиданно зацепилась за корень. Сзади раздался оглушительный хохот солдат, наблюдавших за капралом с вершины склона.

– Придушу мерзавцев! – заорал Уилкокс, подбирая упавший фонарь. – Быстро сюда, оба! – добавил он, светя фонарем в осклабившиеся лица рядовых.

– Есть, капрал! – гаркнули те хором и вскочили на ноги. С шумом и хохотом солдаты понеслись вниз. Уилкокс отвел в сторону луч фонаря.

– Чтоб вы себе шеи сломали, придурки, – проворчал он чуть слышно.

Подбежав к Уилкоксу и едва не врезавшись в него, солдаты рухнули на землю. Тяжело дыша, они с улыбкой уставились на капрала.

– Чего развалились, как пара педерастов? Быстро встать! – рявкнул он.

– Прости, Эдди, – глупо ухмыляясь, извинился один из рядовых, тот, что был поменьше ростом, – но моему корешу Бернарду давно пора баиньки.

– Для кого Эдди, а для вас капрал. Ясно, Эванс? – огрызнулся Уилкокс. Его раздражали этот коротышка-кокни и его дружок из Манчестера. Эта парочка только и делала, что отравляла капралу жизнь, подстраивая разные пакости, достаточно мелкие, чтобы получить взыскание или отправиться на гауптвахту. Эвансу и его приятелю даже не нужно было ничего говорить. Один вид этих ухмыляющихся физиономий выводил капрала из себя.

Солдаты поднялись и начали отряхиваться, охая от воображаемых ушибов.

– На кой мы здесь торчим, капрал? – поинтересовался рядовой Босуэлл, раздражая Уилкокса своим протяжным выговором. – Ведь это всего лишь заброшенный железнодорожный путь.

– Нам дали приказ прочесать каждый дюйм, – раздраженно ответил капрал, освещая фонарем потускневшие, покрытые ржавчиной рельсы.

– Но ведь туман исчез, – недовольно проворчал Эванс, – а мы уже второй день тут копаемся. И все без толку.

– Это только предполагается, что он исчез, а нас сюда прислали, чтобы точно убедиться в этом.

– А для чего тогда нужен был хлорид кальция? – настаивал Эванс.

– Говорят тебе, что толком никто ничего не знает.

– Но ведь туман не мог потеряться или удрать, верно? – протяжно спросил рядовой Босуэлл.

– Нет, но просто диву даешься, до чего неожиданно он исчез. Целый день туман поливали хлоридом кальция, а он вдруг взял и пропал, а вместе с ним и гадость, которая в нем прячется.

– А что за гадость прячется в тумане? Микроб, что ли? – спросил Эванс, включив фонарь и направляя вверх луч света.

– Это разносчик очень опасной болезни, и нужно убедиться, что он исчез.

– Не хотел бы я напороться на эту заразу.

– Успокойся, нам совсем не обязательно подходить к ней, – заверил его Уилкокс и презрительно добавил: – Уж вам-то обоим бояться нечего. Таких придурков, как вы, никакая зараза не проймет.

– Точно, капрал, – улыбнулся Эванс. – Мы с Бернардом придурки, каких мало, поэтому за нами нужен глаз да глаз: ведь у нас заряженные винтовки.

Босуэлл вдруг задумался.

– В самом деле, капрал, зачем нам оружие? – спросил он.

– На всякий случай, Босуэлл, на всякий случай. Вдруг вам придется защищаться от настоящих сумасшедших.

– Неужто мы должны прикончить этих чокнутых?

– Нет, конечно, но если кто-то из вас обнаружит микоплазму, то должен будет немедленно сообщить о ее местонахождении, устранив любое препятствие, мешающее выполнить задание.

– О, я прямо холодею от страха, – заявил, содрогнувшись, Эванс. – Устроим-ка лучше перекур.

– Вам бы только бездельничать, – пробурчал Уилкокс. – А сержант нас сцапает и даст мне по шапке. Кстати, он где-то поблизости ошивается.

– Ничего подобного. Он далеко отсюда. Давайте-ка найдем местечко поукромней и устроим перекур.

Капрал Уилкокс пошел по шпалам, освещая себе путь фонарем, Эванс и Босуэлл следовали за ним. Эванс фальшиво насвистывал какую-то мелодию.

– Эй, капрал, а нас не задавят? – спросил он, прекратив свистеть.

– Дурак, это же заброшенный путь. Здесь уже сто лет никто не ездит. Не видишь, что ли, что все поросло травой и рельсы заржавели.

– Да это я так, на всякий случай…

Услышав сзади приглушенный смешок Босуэлла, Уилкокс устало и раздраженно фыркнул и проворчал:

– И какого черта я вечно с вами связываюсь?

Освещая себе дорогу фонарями, все трое молча шагали вперед под фальшивый свист Эванса.

– А почему она светится, та гадость, что скрывается в тумане? – вдруг спросил Босуэлл.

– Верно, радиация, – ответил Эванс.

– Кто говорил, что это радиация? – вмешался Уилкокс, останавливаясь и поворачиваясь к ним лицом.

– А разве нет? – лукаво спросил Эванс. – Вы сами подумайте. Нам сказали, что эта штука светится, пожирает человеческий мозг, кочует, где ей вздумается, и никто не может ее остановить. Все сходится.

– Ну откуда тебе в море возьмется радиация? – возмутился капрал.

– Господи, неужели вы поверили всей этой брехне? – возмутился в свою очередь Эванс. – Они вам еще и не такой лапши навешают, только уши подставляйте.

– Придержи язык, Эванс, а то как закачу наряд вне очереди!

– Ладно, капрал, не кипятитесь. Пошли дальше…

Они продолжали путь. Неугомонный Эванс развивал свою теорию.

– Это, видите ли, все ученые виноваты. У них там где-нибудь на атомной станции произошел несчастный случай, вот они и пудрят мозги. Этот чертов туман на самом деле просто обыкновенное радиационное облако. Правда, Бернард?

– Точно, профессор.

– А землетрясение? Как вы думаете, что это было?

– Ну, землетрясение, – бодро ответил Босуэлл.

– Заткнись, тупица. Это был подземный взрыв, капрал. И, насколько мы можем судить, атомный взрыв. Из-за этого и появилась радиация.

В подтверждение своей теории Эванс энергично закивал.

– Ерунду ты плетешь, Эванс, – ответил капрал. Сейчас его внимание было занято зияющей впереди черной дырой.

– Что с дураком говорить?! – пробормотал Эванс.

Уилкокс снова резко остановился, да так неожиданно, что в него врезался Эванс, а в Эванса Босуэлл.

– Впереди тоннель, – сказал капрал солдатам.

– Вот теперь и покурить можно, – сказал Эванс, расстегивая гимнастерку.

– Ох, достали вы меня оба! – проворчал Уилкокс, но его слова были истолкованы как согласие. Они прошмыгнули в тоннель, скрываясь от пытливых взглядов других солдат.

Сидя на корточках, Эванс зажег спичку и, прикрывая ладонью пламя, поднес ее к сигарете Босуэлла, а затем закурил сам.

– Ох, простите, капрал, – притворно извинился он, протягивая Уилкоксу зажженную спичку, но тот молча отказался и хмуро полез в карман за своим коробком. Капрал и двое рядовых курили, сидя на рельсах.

– Объясните-ка мне, мистер Всезнайка, – ехидно попросил Уилкокс, – что же это за радиация такая, которую никакие приборы отыскать не могут?

Капрал просто светился от удовольствия.

– Спохватился, старый дурень, – ответил Эванс, – с ней уже давно покончено.

– Хлорид кальция, что ли, подействовал? – съязвил Уилкокс, удивляясь глупости своего подчиненного.

– А откуда мы знаем, что это был хлорид кальция? Это они для отвода глаз говорили, что разгоняют туман, а на самом деле уничтожали радиацию.

– Господи, помоги нам, – вздохнул Уилкокс, возводя очи горе.

– Верно вам говорю, – настаивал Эванс. – Нам же ничего не известно. Кто знает, какую штуку они изобрели, чтобы отделаться от радиации. Уж времени-то у них было предостаточно.

Уилкокс презрительно фыркнул, а Босуэлл издал приглушенный смешок.

– Мы же с вами пушечное мясо, – продолжал Эванс, – вот нас и пригнали сюда, чтобы убедиться, что радиации больше нет.

– Без детекторов?

– Без детекторов. Ведь людям незачем знать, что это радиация.

– Господи! – сдался Уилкокс. Его уже давно раздражала и огорчала нелепая логика Эванса, который порою был просто невыносим.

– Сидите здесь, – приказал капрал солдатам, – а я пойду вперед, разузнаю, как и что…

Конечно, Уилкокс мог отправить на разведку одного из подчиненных, но он был сыт по горло препирательствами и ему хотелось хоть несколько секунд побыть в одиночестве.

«Жалкие неудачники, – думал капрал, бредя по темному тоннелю, – никогда вам не сделать карьеру в армии. Вам бы только пожить на даровщинку, а об остальном пусть начальство думает. Профессионалы нашлись! Сачки вы, а не профессионалы. Вам бы только от работы увиливать. А сколько пакостей я от вас видел. Ведь только из-за вас я до сих пор не сержант. Шесть лет тяну эту чертову лямку и все не могу добиться повышения. В этом году я стал бы сержантом, не прицепись ко мне эта пара гамадрилов. Почему именно я? Что во мне такого притягательного? Ведь они из кожи лезут, чтобы досадить мне».

Потом Уилкокс вспомнил, как их полк был в Германии. Именно тогда капрал влипав неприятную историю. Он стоял в карауле, а Эванс и Босуэлл напоили его до бесчувствия, и он блеванул на надраенные ботинки сержанта, обходившего посты.

Из-за этого происшествия Уилкокс чуть не попал под суд, но сержанту, который должен был уезжать на следующий день, не хотелось с ним связываться. Однако наказания избежать не удалось.

Потом Эванс и Босуэлл познакомили капрала с одной гамбургской проституткой, которая, несмотря на то, что у нее была медицинская справка, подтверждавшая, что она совершенно здорова, заразила его сифилисом. И снова у Уилкокса были неприятности, ибо в армии неодобрительно смотрели на больных сифилисом, хотя случалось такое в армии постоянно.

Потом эта неугомонная парочка пригласила капрала в одно очень милое, уютное заведение в Северной Ирландии. Босуэлл и Эванс утверждали, что это недалеко от казармы и там их ждет радушный прием, если они переоденутся в штатское. В этом «милом и уютном» заведении все трое чуть не получили по пуле в затылок. Спасло их только то, что Уилкокс вовремя разбил стулом окно, через которое они и смогли удрать. Убегая, Эванс запустил бутылкой в заманившую их сюда суку и получил за это пулю в задницу. Начальство, конечно, не было обрадовано подобным происшествием.

Но все-таки Уилкокс довольно удачно выпутывался из этих передряг. Он и сам понимал, что все могло кончиться куда хуже. Эти многочисленные происшествия, хоть и не влекли за собой слишком строгих взысканий, мешали капралу получить повышение.

Беда в том, что Уилкокс не мог устоять, когда эта парочка вовлекла его в очередную передрягу. Эванс и Босуэлл придумывали тысячи способов, чтобы подвести капрала. То с помощью лести, то хитростью они заставляли его делать глупости, за которые потом приходилось расплачиваться.

– Боже, какой длинный тоннель!

Уилкокс оглянулся и решил, что, должно быть, свернул за поворот. Свет фонарей пропал. Тогда капрал включил свой фонарь, но увидел только блестящую, влажную стену тоннеля. Похоже, сейчас его никто не видит. «Далеко же я забрел», – подумал Уилкокс. Сойдя с рельсов, он прислонил винтовку к стене, сунул фонарь под мышку и начал расстегивать брюки. Тут Уилкокс снова вспомнил про Босуэлла и Эванса. «Даже поссать нормально не дают», – с досадой подумал он. Их ухмыляющиеся физиономии создавали некий психологический барьер, мешавший капралу справлять малую нужду. Эванс и Босуэлл знали об этом и, когда Уилкокс шел в уборную, следовали за ним, становились по бокам и, осклабясь, следили, как бедняга тщетно пытается выдавить из себя хоть каплю.

Даже сейчас при мысли о них капрал не смог помочиться. Какого хрена эти козлы отравляют ему жизнь? Ну и покажет он им, когда станет сержантом. Может быть, дело только в этом. Может быть, эти двое нарочно мешают ему, чувствуя, что, получив повышение, Уилкокс все им припомнит. Ублюдки!

Капрал тупо уставился в стену тоннеля. Луч фонаря освещал его лицо, расставленные ноги и держащиеся за пенис руки. Охваченный мрачными мыслями, Уилкокс не заметил, что у него под ногами расстилается сероватый туман. Облако становилось все гуще, поднималось все выше, пока полностью не окутало капрала.

– Застрял где-то наш Эдди, – сказал Босуэлл. Он всегда старался выкуривать всю сигарету, и сейчас короткий окурок обжег ему пальцы.

– Ты себе этак рак заработаешь, – заметил Эванс, – ведь больше всего никотина именно в последней трети сигареты.

Босуэлл пожал плечами. Есть о чем беспокоиться!

– Эй, капрал, что вы там застряли? Пьянствуете там втихаря, что ли? – крикнул в темноту Эванс.

Ответа не последовало.

– Дуется, должно быть, – предположил Эванс, стряхивая пепел с сигареты и опираясь локтями на колени.

– Бедняга Эдди… Не понимает он шуток, верно? – сказал Босуэлл.

– Ага. Хотя мужик он ничего. Только вот соображает туго. И поржать над ним всегда можно.

– Как думаешь, станет он когда-нибудь сержантом?

– Не-а. Никаких шансов. Каждый раз, когда его хотят повысить, он умудряется влипнуть в какое-нибудь дерьмо. Каждый раз! Ведь это ж исхитриться надо!!!

На освещенном фонарем лице Эванса появилась злая усмешка.

– Что же это все-таки за туман? – спросил Босуэлл. – Только без трепа, Рей.

У Эванса всегда было несколько взглядов на одну и ту же тему, и его приятель знал об этом.

– Честно говоря, Бернард, ни хрена я не знаю. Но голову даю на отсечение, что во всем виноваты химики. Среду только загрязнять умеют. Слыхал небось, как их вонючие заводы сливают в реки разные отбросы, а после там рыба дохнет? То-то. А сейчас какой-то дрянью, уж не знаю какой, они отравили воздух. Знаешь, как в фильме ужасов…