Текст книги "Второй шанс"

Глава 52

Я приготовила ему чашку кофе, а себе налила немного чаю. После этого я показала отцу свой дом и познакомила с Мартой, которая, к моему неудовольствию, сразу же прониклась к нему уважением, стала бегать вокруг него, радостно виляя хвостом, а потом улеглась у его ног и умиротворенно затихла.

Отец устроился на моем белом диване, я принесла ему чистое влажное полотенце, чтобы он вытер грязь на щеке и следы крови от небольшой царапины на лбу.

– Прости, что посадила тебе синяк, – сказала я, потягивая чай.

– Ничего страшного, – усмехнулся он и пожал плечами, – я заслужил гораздо худшего обращения.

– Да уж, это точно.

Некоторое время мы сидели молча, смотрели друг на друга и не знали, с чего начать нашу беседу.

– Ну что ж, – первой нарушила я тишину, – раз уж ты пришел ко мне, то, может быть, расскажешь, как прожил эти годы и чем занимаешься сейчас?

Отец выпил кофе, поставил чашку на стол и тяжело вздохнул.

– Да, конечно.

Он поведал мне о своей жизни, которая показалась мне чередой сплошных неудач и поражений. После ухода из семьи отец работал заместителем начальника полиции в районе Редондо-Бич, потом бросил службу и стал заниматься частной охранной деятельностью. Охранял всяких знаменитостей, включая Кевина Костнера и Вупи Голдберг.

– Я сопровождал их даже на вручение премии Оскара, – сказал он улыбаясь. – Женился во второй раз, но брак оказался недолговечным, и через пару лет мы расстались.

Он немного подумал и тяжело вздохнул.

– Вскоре я сообразил, что не гожусь для этой работы. С тех пор перебиваюсь случайными заказами.

Отец рассказал, что по-прежнему занимается частной охраной, но уже нет ни знаменитостей, ни высоких гонораров, ни интересной работы.

– Все еще играешь? – поинтересовалась я.

– Только в воображении, – грустно заметил он. – Пришлось бросить азартные игры, когда стал получать мало денег.

– По-прежнему болеешь за свою любимую команду? Когда я была еще ребенком, отец часто брал меня с собой в любимый бар «Алиби», где вместе с друзьями пристально следил за очередным матчем команды «Гиганты». Мне нравилось бывать с ним в этом баре и наблюдать за игрой.

Он сокрушенно покачал головой:

– Нет, я разочаровался в них, когда они продали на сторону Билла Кларка. Сейчас я болею за «Смельчаков». Откровенно говоря, я мало интересуюсь спортом. В свободное время предпочитаю гулять в старом парке. – Отец умолк и долго смотрел на меня.

Я поняла, что настал мой черед. Но как рассказать ему о своей жизни за последние двадцать два года? Ведь в ней нет практически ничего такого, что имело бы к нему хоть какое-то отношение. Я сообщила, что закончила полицейскую академию, потом работала в полиции, распутала несколько важных дел.

Он нетерпеливо взмахнул рукой.

– Да, я знаю! – прервал он меня. – Тебя часто показывали по телевизору.

– Да, дела были громкие, – согласилась я. – Именно после этого мне присвоили звание лейтенанта и предложили руководство отделом.

Отец наклонился и похлопал меня по колену.

– Я хотел встретиться с тобой, Линдси, очень хотел. Думал об этом тысячу раз, но не решался. Я горжусь тобой. Расследование убийств – это вершина полицейской службы и сыскной деятельности. Когда я вижу тебя в новостях... мне так приятно. Ты такая сильная, уверенная в себе, красивая. Жаль, не могу сказать, что я воспитал в тебе эти качества.

– Можешь, – промолвила я. – Ты научил меня полагаться только на себя и никогда не зависеть от посторонней помощи.

Я встала, налила отцу еще кофе, а затем села напротив и посмотрела ему в глаза.

– Послушай, папа, сожалею, что у тебя в жизни одни неприятности, но ты сам виноват. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Лучше скажи, почему ты пришел ко мне?

– Я позвонил Кэт и спросил, захочешь ли ты видеть меня. Она предположила, что ты будешь не в восторге от нашей встречи. А еще она сообщила, что ты серьезно больна.

Я решила, что нет смысла скрывать от него такие подробности.

– Да, я действительно серьезно болела, но сейчас все нормально. Надеюсь, и в дальнейшем все будет именно так. – Я умолкла, почувствовав, что на сердце стало очень тоскливо. Разговор с отцом вдруг потерял всякий смысл, и я ощутила неловкость. – Итак, как долго ты следил за мной?

– Со вчерашнего дня, – тихо ответил он, опустив голову. – Я три часа сидел в машине перед зданием полицейского департамента и ждал удобного случая, чтобы подойти к тебе. Но потом я подумал, что ты не захочешь видеть меня, и не решился на этот шаг.

– Я до сих пор не знаю, папа, хочу ли этого. – Я пыталась подобрать нужные слова, чтобы выразить свои чувства, но поняла, что это бесполезно. Таких слов не существует. На глаза навернулись слезы. – Ты никогда не приходил ко мне, даже не пытался этого сделать, просто бросил нас и сбежал. И сейчас я не могу в одночасье изменить свое мнение о тебе, которое складывалось годами.

– А я и не требую этого, Линдси, – сдавленно проронил он. – Я стал старым и слабым, сознаю, что сделал в жизни массу ошибок. И сейчас я просто пытаюсь исправить хотя бы некоторые из них, вот и все.

Я смотрела на него и покачивала головой то ли от недоверия, то ли от умиления.

– Есть вещи, которые уже невозможно исправить. Ты слышал, что случилось с Мерсером?

– Конечно, – выдохнул отец.

Я ждала, что он скажет что-нибудь важное, но он лишь пожал плечами.

– Я видел тебя по телевизору, ты была великолепна, Линдси.

– Папа, пожалуйста, не надо, – взмолилась я, не переставая размышлять о смерти шефа и о расследовании предыдущих убийств. У меня столько проблем, а тут еще и отец ко всему прочему... – Ситуация складывается таким образом, что я не уверена, справлюсь ли с этим делом.

– Я тоже не знаю, – откровенно признался он и пожал мне руку. – Но уверен, мы можем попробовать вместе, как ты думаешь?

Глава 53

На следующее утро в девять часов Моррис Рудди, агент ФБР, сидел у меня в кабинете и составлял план действий, черкая что-то в своей записной книжке.

– Итак, лейтенант, когда вы впервые обнаружили этот символ и почему приписали его белым расистам?

В моей голове все еще стоял шум от прошлого вечера и продолжительного разговора с отцом. Я не выспалась, и сейчас мне меньше всего хотелось отвечать на идиотские вопросы агентов ФБР.

– На это меня навела ваша контора, – уклончиво ответила я. – Точнее, ваш филиал в Куантико.

Конечно, это было не совсем так, но я не желала вдаваться в подробности и объяснять Моррису всю подноготную этого дела. Тем более что Стью Керквуд просто подтвердил информацию, которую я получила от Синди.

– Если вы знали обо всем, – допытывался Рудди, – то, следовательно, можете сейчас сказать, сколько подобных расистских групп вы проверили?

Я многозначительно посмотрела на него, словно намекая, что продолжение беседы возможно только за пределами этого кабинета.

– Вы же видели все файлы, которые я вам предоставила, не так ли? – ехидно спросила я. – Из этого можно заключить, что мы проверили две или три группы.

– А у меня сложилось впечатление, что вы ознакомились только с одной, – произнес он и вперился в меня немигающим взглядом.

– Послушайте, – не выдержала я, – у нас нет никаких сведений о расистах, действующих в нашем штате. Более того, мы просто не знаем, какие именно группы здесь действуют и когда они возникли. Метод расследования этих убийств полностью соответствует тому, что я привыкла делать ранее. Ничего нового для меня здесь нет. Сейчас я могу утверждать только то, что мы имеем дело с серийным убийцей, и готова признать, что расследование зашло в тупик.

– Если судить по этим четырем убийствам, – заметил Рудди, – то вы пришли к выводу, что все они так или иначе связаны с каким-то одним мотивом, не так ли?

– Да, – кивнула я, всем своим видом показывая, что мне нравится его тон. – Это мне подсказывает семилетний опыт работы в отделе по расследованию убийств.

– Агент Рудди! – неожиданно вмешался Сэм Райан. – Мы говорим сейчас о другом.

– Мы сознательно пошли на то, чтобы не посвящать средства массовой информации в эту историю с химерой, – заявила я. – Белый фургон впервые заметил шестилетний мальчик. Второй символ обнаружили на стене подвала, в котором убили женщину. Кроме того, наши детективы пришли к выводу, что и Тэйша Кэтчингс была отнюдь не случайной жертвой снайпера.

– Но даже сейчас, – настаивал Рудди, – после того, как погиб шеф полиции, вы продолжаете считать, будто эти преступления не являются политически мотивированными?

– Нет, – ответила я, взмахнув в отчаянии руками, – я так не считаю. Мне не известны истинные мотивы убийцы и преследуемые им цели. Но я могу с уверенностью заявить, что это один и тот же человек и он помешан на расовых проблемах. Я убеждена, что это – месть, но, к сожалению, пока не знаю, кому и за что он мстит. И вообще не понимаю, чем все это кончится.

– Это кончится повторением убийства номер три, – сказал второй агент ФБР, Халл. – Тогда застрелили Дэвидсона, а сейчас это может случиться с любым другим полицейским. – Он встал с кресла и подошел к стене, на которой висел список жертв с подробным описанием всех обстоятельств гибели. – Первое, второе и четвертое убийства явно связаны с деятельностью Химеры. Гибель Дэвидсона не имеет четкой привязки и поэтому остается под вопросом. Так почему же вы убеждены, что преступник один?

– Вы не видели, как был произведен выстрел, – произнесла я.

– В соответствии с той информацией, которой мы располагаем на данный момент, – продолжал упорствовать Халл, перелистывая свою записную книжку, – Дэвидсона застрелили из другого оружия.

– Я имела в виду не тип оружия или его баллистические характеристики, а сам выстрел, – сказала я, решив бороться за свою точку зрения до конца. – Это был выстрел из снайперской винтовки, то есть такой, каким была убита Тэйша Кэтчингс.

– И все же я настаиваю на том, что у нас сейчас нет никаких доказательств, связывающих убийство Дэвидсона с тремя другими. – Халл посмотрел на своего коллегу и развел руками. – Если мы будем строго придерживаться фактов, а не домыслов лейтенанта Боксера, то неизбежно признаем политически мотивированный характер всех этих серийных убийств.

В этот момент в дверь постучали и в проеме показалась голова Чарли Клэппера. Он был похож на гончего пса, который робко заглядывает в дом хозяина. Клэппер кивнул агентам ФБР и подмигнул мне.

– Я подумал, что вам это пригодится. – Он положил на стол черно-белый снимок отпечатка огромного ботинка. – Помните тот отпечаток обуви, который мы обнаружили на предполагаемом месте укрытия убийцы, стрелявшего в Арта Дэвидсона?

– Разумеется, – удивилась я, рассматривая снимок.

Он положил рядом с ним другой снимок.

– А вот этот мы сделали совсем недавно на мокром грунте неподалеку от того места, где убили Мерсера.

Даже одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что отпечатки обуви совершенно идентичны. В кабинете повисла гнетущая тишина. Я посмотрела на агента Рудди, а потом на Халла.

– Конечно, это всего лишь стандартная пара кроссовок фирмы «Рибок», – пояснил Чарли, – но таких совпадений не бывает. – Он порылся в кармане куртки и вынул оттуда слайд, на котором были видны крошечные частицы порошка. – Мы обнаружили это на месте гибели Мерсера.

Я наклонилась вперед и уставилась на уже знакомый мне белый порошок. Это был мел.

– Ну вот, еще одно подтверждение того, что все эти убийства совершил один и тот же преступник.

Глава 54

Я мечтала поскорее встретиться со своими подругами и поделиться последними новостями, поэтому созвонилась с ними и назначила встречу в ресторане «Йерба». Мы расположились на открытом воздухе под навесом, напротив игровой площадки, где весело резвились дети. Заказав коктейли и салаты, мы обменялись новостями, а потом я поведала им о тех событиях, которые произошли после нашей последней встречи в кафе. Особое внимание я уделила неожиданному появлению отца и тому, как я уложила его на землю и пригрозила пистолетом.

– Боже мой! – воскликнула Клэр. – Наконец-то обнаружился твой блудный отец.

На некоторое время мои подруги погрузились в молчание и смотрели на меня, словно ожидая продолжения рассказа.

– Когда ты видела его в последний раз? – поинтересовалась Джилл.

– Когда закончила полицейскую академию и получала диплом. Он присутствовал на церемонии выпуска. Правда, лично я его не приглашала, но он узнал от кого-то и пришел.

– Ты говоришь, он следил за тобой? – взволнованно уточнила Джилл и всплеснула руками. – С момента нашей последней встречи? Какой кошмар. Вероятно, у него это хорошо получилось, если ты не заметила его. Сказывается многолетний опыт работы в полиции.

– Типичное поведение для Мартина Боксера, – промолвила я с грустью. – Это мой папаша.

Клэр сочувственно сжала мне руку.

– И чего же он хотел от тебя?

– Не знаю, – ответила я. – Похоже, собирался помириться со мной. Сказал, что звонил моей сестре Кэт и она сообщила ему, что я серьезно больна. В то время он внимательно следил за расследованием дела об убийстве новобрачных. А мне он сказал, что гордится моими успехами и надеется восстановить добрые отношения.

– Но это же было несколько месяцев назад, – недоверчиво протянула Джилл, доедая бутерброд с цыпленком. – Похоже, он не очень-то торопился встретиться с тобой.

– Таков уж мой отец, – усмехнулась я.

Синди осуждающе покачала головой:

– Я вообще не понимаю, как он мог появиться после двадцати лет отсутствия?

– А мне кажется, это хорошо, Линдси, – решительно вмешалась Клэр. – Ты же знаешь, я ко всему стараюсь относиться положительно.

– Чего же тут хорошего? – возмутилась я. – Лучше бы он не бросал нас! А когда его не было двадцать лет, а потом он вдруг возник перед моим домом, ничего хорошего в этом нет.

– Линдси, ты не права, – возразила Клэр. – Очевидно, ты нужна ему. Ведь он сейчас совсем один, не правда ли?

– Отец сказал, что женился во второй раз, но брак распался через пару лет. Представляешь мои чувства, Клэр? Узнать после стольких лет, что твой отец женился второй раз!

– Это не самое главное, Линдси, – ответила она. – Главное, что он нашел тебя и решился на встречу. Тебе надо смирить гордыню и принять его как отца.

– А что ты сама думаешь по этому поводу? – поинтересовалась Джилл.

Я вытерла губы салфеткой, отхлебнула чаю со льдом и тяжело вздохнула.

– Пока я еще не знаю, как к этому относиться. Отец появился, как призрак из прошлого, и снова пробудил во мне старые воспоминания, от которых я так долго пыталась избавиться. Все, к чему он имел отношение, причиняло людям лишь боль и страдания.

– Но он же твой отец, дорогая, – заметила Клэр. – Ты давно носишь в душе эту боль, но от нее нужно как-то избавиться. Ты должна если не простить отца, то, во всяком случае, не отказывать ему в праве хоть изредка навещать тебя. У тебя сейчас могут сложиться с ним такие отношения, которых никогда не было в прошлом.

– И тем не менее он может снова исчезнуть, как раньше, – промолвила Джилл.

– Господи! – всплеснула руками Синди и осуждающе взглянула на Джилл. – Похоже, перспектива стать матерью не смягчила твой нрав.

– А ты пошла один раз на свидание со священником и неожиданно стала совестью нашей компании? – парировала Джилл и весело рассмеялась. – Я просто поражена произошедшей переменой.

Мы все посмотрели на Синди, с трудом сдерживая любопытство.

– Да, да, верно, – кивнула Клэр в знак солидарности с Джилл. – Ты попалась на крючок и теперь вряд ли соскочишь с него.

Синди густо покраснела, чем поразила нас еще больше. За время нашей дружбы мы никогда не видели, чтобы она смущалась.

– Вы очень хорошая пара, – произнесла я, чтобы поддержать ее.

– Он мне очень нравится! – выпалила Синди. – Мы проболтали с ним несколько часов, когда сидели в баре. А потом он отвез меня домой, вот и все.

– Ну конечно, – ехидно ухмыльнулась Джилл. – Он умен, чертовски красив, занимает видное место в обществе, получает стабильную зарплату. А если тебя, не дай Бог, убьют, то не придется беспокоиться насчет достойного отпевания. Он все сделает в наилучшем виде.

– Я об этом почему-то не подумала, – наконец-то засмеялась Синди, справившись со смущением. – Послушайте, это было единственное свидание, причем я сама напросилась, поскольку хочу написать статью об Уинслоу и его прихожанах. Уверена, больше он меня не пригласит.

– А ты его пригласишь? – продолжала подкалывать ее Джилл.

– Мы с ним просто друзья, не более, – ответила Синди. – Точнее, между нами установились приятельские отношения. И я нисколько не жалею, что согласилась пойти с ним на концерт. Мы чудесно провели время. Не сомневаюсь, что каждая из вас получила бы такое же удовольствие, если бы оказалась на моем месте... Это просто сбор материала для статьи, – заключила Синди и скрестила руки на груди.

Мы дружно рассмеялись, хотя и понимали, что она права – никто из нас не отверг бы предложение Эрона Уинслоу провести с ним пару часов в баре или на концерте. Я до сих пор вспоминала его проникновенную речь на похоронах Тэйши Кэтчингс.

Мы встали из-за стола и направились к выходу.

– Как ты себя чувствуешь? – повернулась я к Джилл. – Все нормально?

Джилл улыбнулась:

– Замечательно. – Она обхватила руками заметно округлившийся живот и добавила: – Сейчас я заканчиваю последнее дело, а потом оставлю все и уйду в отпуск.

– Я поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами! – воскликнула Синди, обрадовавшись, что перестала быть предметом обсуждения.

Мы с Клэр дружно поддержали ее. Действительно, трудно поверить, что Джилл может оставить работу и спокойно отдыхать дома.

– Ну что ж, – игриво промолвила Джилл, – вы можете быть приятно удивлены.

– А ты что теперь собираешься предпринять? – спросила у меня Клэр.

– Попытаюсь все-таки связать эти убийства в единую цепь, – ответила я со вздохом. – Но пока это мне не удается.

Клэр пристально посмотрела на меня.

– Я имею в виду твои отношения с отцом.

– Не знаю. Понимаешь, Клэр, время для примирения не очень удачное. И если выяснится, что отцу нужна лишь моя материальная поддержка, то я ему откажу.

Клэр недовольно поморщилась и покачала головой.

– Похоже, что у тебя есть какое-то предложение? – поинтересовалась я.

– Естественно. Почему бы тебе не сделать то, что обычно делаешь, когда пребываешь в состоянии сомнений или стресса?

– Что? – не поняла я.

– Приготовить отцу вкусный ужин!

Глава 55

В тот вечер Синди сидела перед монитором компьютера в помещении редакции «Кроникл», потягивала апельсиновый сок и тщетно пыталась отыскать в бесчисленных файлах хоть какую-то информацию, касающуюся загадочной химеры. Это слово застряло в ее голове и не давало покоя ни на минуту. Синди мучили смутные воспоминания, будто она где-то видела это слово, в другом контексте и по иному поводу, но она уже встречалась с ним.

Синди просмотрела все редакционные архивы и вернулась к информационным сообщениям, накопленным за последние годы. Она была уверена, что таинственный киллер вряд ли является членом какой-нибудь расистской группировки. Скорее всего это хитрый и хорошо подготовленный убийца-одиночка, преследующий собственные цели, главная из них – месть.

– Ну давай же! – нетерпеливо воскликнула она, ударяя по клавиатуре. – Я же знаю, ты где-то здесь!

День был уже на исходе, а поиски нужного файла так ни к чему и не привели. Что она скажет главному редактору завтра утром? Он будет вне себя от ярости. «У нас постоянные читатели, – напомнил он Синди сегодня днем. – Они требуют продолжения этой истории». Она пообещала отыскать что-нибудь интересное о деятельности Химеры, но пока все тщетно. Никаких следов и намеков. Все ее усилия закончились безрезультатно.

Синди хотела выключить компьютер, но ее взгляд упал на ключевые слова одного файла: «Врата ада, самая строгая тюрьма для наиболее опасных преступников, „Бухта пеликанов“, смертная казнь, пожизненное заключение, отбросы общества, невиданная жестокость. Энтони Джеймс...» И среди этих ключевых слов она наконец-то увидела слово «химера». Вот оно что! Значит, интуиция ее не подвела. Такая публикация действительно была в газете «Кроникл». Синди много слышала о тюрьме «Бухта пеликанов», которая пользовалась дурной репутацией у правозащитных организаций и славилась строгим режимом. Там содержались самые жестокие преступники штата Калифорния, с которыми не могли справиться в других тюрьмах.

Синди вернулась в архив редакции, ввела для поиска имя «Энтони Джеймс», и через пять секунд на экране монитора высветилась подробная информация об этой публикации. Ее автором был Дэб Мэйер, который часто писал наиболее сенсационные очерки в воскресных номерах газеты. А чуть ниже крупными буквами был набран заголовок статьи: «ПОСМЕРТНЫЙ ДНЕВНИК РАСКРЫВАЕТ УЖАСНЫЙ МИР ТЮРЕМНОГО НАСИЛИЯ И ЖЕСТОКОСТИ».

Она посмотрела на дату публикации – 10 августа 1998 года. Синди прильнула к монитору и с волнением прочитала первые строчки статьи. Энтони Джеймс был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения за вооруженное ограбление и отбывал наказание в этой тюрьме, пока его не зарезал кто-то из заключенных во время очередной драки. Последние годы он вел дневник, где подробно описывал повседневную жизнь заключенных тюрьмы «Бухта пеликанов», включая все ее жестокости – насилие над личностью, сексуальные домогательства, расовую ненависть, избиение заключенных тюремной охраной и постоянные драки между тюремными бандами.

Не дочитав до конца, Синди отпечатала всю статью, выключила компьютер и вернулась к своему рабочему столу, предвкушая сенсационные открытия.

«С того самого момента, как перед вами открылись ворота тюрьмы „Бухта пеликанов“, – говорилось далее в дневнике Джеймса, – вы становитесь объектом не прекращающегося ни на минуту насилия со стороны тюремного начальства и охранников. Все заключенные рано или поздно примыкают к какой-нибудь банде. Она определяет ваш тюремный статус и обеспечивает надежную защиту. Выйти из нее практически невозможно. Банда знает всю вашу подноготную и навязывает свои жестокие правила игры».

Взгляд Синди быстро скользил по тексту, задерживаясь только на именах. В этой тюрьме сидели люди разных национальностей, рас и вероисповеданий. Здесь были белые и черные, христиане и мусульмане, коренные американцы и иммигранты, латиноамериканцы и азиаты. Объединяло их только сходство судеб и тяжесть совершенных преступлений. Это действительно были отъявленные отморозки, потерявшие чувство реальности и совершившие кровавые преступления.

Синди быстро дошла до того места, где говорилось о преступных сообществах белых расистов. Среди них были байкеры, неонацисты, шовинисты всех мастей и еще какие-то «белые отбросы», как часто называли их в наиболее радикальных средствах массовой информации. Там была даже такая расистская группировка, которая называлась «вонючие сортирные люди».

Наконец-то она добралась до «белых арийцев». «Некоторые расистские группировки, – писал Джеймс, – отличаются чрезвычайной закрытостью, строгой конспирацией и секретностью. И если кто-нибудь становится членом такой группировки, он может чувствовать себя в полной безопасности. Никто не имеет права трогать его... Одна из таких группировок была наиболее одиозной и жестокой. Все ее члены получили огромные сроки заключения за немыслимые по своей жестокости преступления. Они могли запросто вспороть человеку живот только для того, чтобы выяснить, что он ел на обед».

А следующее предложение повергло Синди в шок. Джеймс привел название этой группировки – «Химера».