Текст книги "Клиника «Амнезия»"

Я вздохнул и закрыл за собой дверь.

Сразу по прибытии Салли сообщила Рею, что она вегетарианка, и тот словно в отместку затеял в этот вечер пиршество из рыбных блюд. Сразу после завтрака он сел в лодку и куда-то уплыл. Я так и не понял, наловил Рей сам даров моря или же ездил за ними в город, однако вернулся он с богатым уловом: креветками, крабами и двумя видами рыбы, которых я ни разу в жизни не видел. Вроде той гигантской дохлой золотой рыбки, которую я накануне заметил в воде, когда мы неслись к острову на моторной лодке. Рей заверил меня, что это две совершенно разные рыбы.

Вернувшись, Рей решил приготовить севиш – салат из морепродуктов в маринаде, для чего принялся замачивать рыбу и креветок в соке лайма с добавлением кориандра. Кристина занялась выпечкой, и вскоре над гостевыми домиками уже витал восхитительный аромат свежеиспеченного хлеба. Совершенно разные запах маринада и запах горячего хлеба перебивали смрад подгнившей китовой ворвани. Рей и Салли вели разговор про кита, которого с наступлением вечера должно унести в море. Оба сошлись на том, что скорее всего волны смоют тушу лишь завтра, относя ее дальше к югу, в направлении города. Дымок костра, горевшего в вырытой в песке яме, помогал в борьбе с вонью и несколькими нахальными грифами, оставшимися в надежде поживиться остатками нашего пиршества.

Увы, нас подстерегала опасность иного рода. После возвращения из пещеры Фабиан успел набраться пива, а к тому моменту, когда мы сели ужинать, перешел на ром. Я снова решил держаться от него подальше, рассчитывая, что он скоро придет в норму, и поэтому сел по другую сторону костра рядом с Салли Лайтфут. Фабиан, Кристина и Сол расположились напротив.

Рей отправился в бар за севишем. Фабиан достал из пачки сигарету, прикурил от вытащенной из огня головешки и обратился к Салли:

– Ну и как, довольны вашим животным?

– Очень, – ответила та. – Работы осталось всего надень. Думаю, завтра скелет будет готов целиком.

– Я имел в виду вон то животное, которое вы приручили.

Я понял, что мне лучше никак не реагировать на его слова.

– Попрошу обойтись без выяснения отношений возле костра, – произнес, приблизившись к нам, Рей. В руках у него было огромное белое блюдо, уставленное массивными салатницами. Мы замолчали и занялись севишем, заедая его теплым хлебом, точнее, лепешками, которые испекла Кристина. Это был на удивление вкусный и сытный салат, в нем чудесным образом сочетались сок лайма и кориандр. Одно плохо – от него жутко хотелось пить. Из углей вынули рыбу, покрытую корочкой, дымящуюся и сочащуюся жиром. Внесла свой вклад в приготовление ужина и Сол, поставив на огонь сковороду с кукурузой.

– Рей, не салат, а объеденье! – похвалил я хозяина, облизывая тарелку. После чего, положив голову на колени Салли, принялся наблюдать при свете костра за тем, как она жует. Я не спросил ее разрешения, но мне мой поступок показался совершенно естественным. Салли переоделась в саронг, и я сквозь его ткань ощутил, как напряглось ее теплое мягкое бедро.

– Как вы думаете, кит умер естественной смертью? – спросил Рей. Его по-прежнему мучили подозрения.

Салли заговорила, и я услышал, как ее голос легким эхом отозвался по всему ее телу.

– Существует множество объяснений тому, почему умирают киты. Большей частью это естественные причины. Но у этого кита я не заметила никаких признаков болезни. Когда я нашла его, вернее, ее, то заметила на голове странную колотую рану. По всей видимости, она и стала причиной гибели животного.

Фабиан, жадно поглощавший свою порцию рыбы по ту сторону костра, повернул к ней голову.

– Колотая рана?

– Именно. Конечно, китиха могла в воде наткнуться на что-то острое. Но уж слишком подозрительная была рана. Идеально круглой формы, как будто кто-то намеренно решил причинить животному вред. Я поговорила с одним рыбаком, и он сказал, что никогда не видел ничего подобного.

– Неужели? – спросил Фабиан, обожавший всяческие тайны. Подозреваю, что он уже мысленно прокручивал самые невероятные объяснения загадочной ране.

– Никаких доказательств насильственной смерти, конечно же, не найти. Кстати, а как ты сегодня провел день?

– Мы с Сол занимались исследованиями, – ответил Фабиан.

– Исследованиями? – улыбнулась Салли. – Очень мило.

– Что вы хотите сказать словом «мило»? – неприятным тоном спросил Фабиан.

– О, прошу прощения, – ответила Салли с нарочитой серьезностью. – Расскажи, где именно вы занимались исследованиями?

Фабиан заговорил каким-то отстраненным, монотонным голосом:

– Мы отправились осматривать одну пещеру. Мы подумали, что в ней может оказаться ход наверх, в купол на вершине скалы.

– Все хотела спросить вас, что это за купол? – спросила Салли, повернувшись к Рею.

– Это тайное прибежище некоего типа, похожего на злодеев из фильмов про Джеймса Бонда, – ответил Рей, катая между пальцев кусочек рыбьей косточки. – Его зовут Саратога, и у него два пупка. Он – настоящий профессор преступного мира.

Я заметил в свете костра, как по лицу Сол пробежала хитрая улыбка.

– У нас на этот счет есть своя теория, верно я говорю, Фабиан? – произнес я, принимая сидячее положение.

– Разве? Что-то не припомню, – ответил тот и недобро посмотрел на меня.

Я до сих пор пытаюсь убедить себя, что нарушил нашу договоренность лишь потому, что захотел помочь другу. Поспешил прийти ему на выручку, поскольку не сомневался, что он будет этому только рад и сможет наконец дать волю полету фантазии. Все это, конечно, полная чушь. Просто мне захотелось тогда покрасоваться перед остальными.

– Мы считаем, что в куполе расположена клиника для людей, страдающих амнезией, – сказал я. – Там содержат тех, кто потерял память. Ее основал один эксцентричный миллиардер по имени Виктор Меносмаль. Его подопечные живут там, не зная, кто они такие. Рассказывай дальше, Фабиан.

– Не буду.

– Да ладно тебе, давай продолжай.

– Я бы советовал тебе заткнуться, – огрызнулся он и одарил таким взглядом, будто собрался в следующую секунду убить. Я уже начал раскаиваться в том, что ляпнул лишнее, однако было поздно.

Салли навострила уши.

– Как романтично, – произнесла она. – Клиника, пациенты которой заново воссоздают собственную жизнь. Наверно, по этой причине ее и построили так далеко от обжитых мест. Может, им не хочется, чтобы их нашли. Может, – добавила она, указав вилкой в сторону скалы, – они просто не желают, чтобы к ним вернулась память. Как я их понимаю!

– Что за дурацкая теория, – довольно грубо возразил Фабиан. – Это все выдумки Анти. Бездарный детский лепет.

– Но, Фабиан!..

– Заткнись! – прошипел он. – Да как ты только мог? Кажется, до моего друга дошло, что Сол не понравилась его интонация. На лице девочки застыл испуг. Фабиан поспешил сменить тон и даже улыбнулся Сол ободряющей улыбкой. Мне тотчас вспомнились его превосходные актерские способности. Даже будучи не в духе, он умел нацепить маску, позволявшую скрыть истинное настроение.

– Думаю, купол – пристанище некоего тайного общества сверх могущественных людей, – заговорил Фабиан. – Они регулярно встречаются там, чтобы тайно согласовывать действия по манипулированию мировыми событиями. Иногда они обсуждают такие вопросы, как поиск затонувших сокровищ, или же устраивают банкеты, на которых подают блюда из вымирающих видов животных. Яхта, которая вчера едва не утопила нас, принадлежит им и называется… скажем, «Анти-Ковчег». Это они ранили гарпуном кита Салли. Они на яхте обогнули Галапагосы, где занимались сбором животных – каждой твари по паре, – чтобы приготовить их и съесть на грандиозном банкете.

С этими словами Фабиан схватил Сол за руку и сделал вид, будто собрался вцепиться в нее зубами. Девочка рассмеялась неподражаемо заразительным смехом. Кристина с недовольным видом посмотрела в их сторону.

– Мне кажется, нашему маленькому зверьку давно пора спать.

Она встала, протянула дочери руку, и вскоре обе скрылись в доме.

– Знаешь, в твоей теории что-то есть, – сказала Салли, обращаясь к Фабиану. Она явно решила восстановить с ним добрые отношения, однако в данных обстоятельствах ее слова прозвучали несколько снисходительно. – У тебя богатое воображение.

Фабиан ответил ей сердитым взглядом.

– Главное – уметь наилучшим образом распорядиться имеющейся информацией. В этом деле мой так называемый друг знает толк, вы уж поверьте мне.

Я пропустил его реплику мимо ушей.

– В чем дело? Ты что, язык проглотил? Не знаешь, что сказать в ответ?

Я не удостоил Фабиана ответом. Мне и раньше доводилось видеть его таким.

– О господи, до чего же ты все-таки жалок! Жалкий занудливый англичанишка!

– Эй, это еще что такое? – поспешил вмешаться Рей. Он сказал, что не потерпит никаких ссор у костра, и даже пригрозил, что немедленно отправит нас восвояси, если мы сейчас же не сменим тему разговора.

– Отлично, – согласился Фабиан. – Давайте сменим тему разговора. Давайте поговорим о куполе на скале. Я хочу подняться туда и все хорошенько осмотреть. Меня уже тошнит от недомолвок. Я хочу узнать раз и навсегда, что там такое. Это возможно?

– Не знаю, парень, – ответил Рей. – Может, ты и прав в отношении пещеры, но я в этом здорово сомневаюсь. Можно попробовать добраться туда на лодке или хотя бы подплыть поближе к пристани. Вот только стоит ли? Скорее всего там какой-то суперсовременный дом отдыха, сплошной бетон и стекло. Бог с ними. Но скажу честно, мне понравилась твоя версия про обитателей купола.

– У меня она уже в печенках сидит, эта версия, – раздраженно бросил Фабиан, вновь давая волю гневу. Теперь ему не было необходимости сдерживаться, как в присутствии Сол. – Я хочу знать все как есть. Завтра я обязательно отправлюсь туда и все выясню. После чего вернусь домой.

С этим словами он встал и растворился в ночи. После его ухода возле костра стало тихо.

Уход Фабиана как будто снял с моих губ печать немоты. Я повернулся к Салли и сказал:

– Рей обожает интересные истории. Может, вы расскажете ему про ваш палец? – сказал я и тотчас понял, что зашел слишком далеко. И потому поспешно добавил: – Нет, если вы не хотите, то, разумеется, не надо.

– Ты не пойдешь за Фабианом? – спросила Салли.

Я поспешил объяснить, что будет лучше на какое-то время оставить его одного. А еще мне было неловко оттого, что я нарушил доверие Салли, попросив рассказать историю, которая предназначалась лишь для моих ушей. Я повторил, что она может ничего и не рассказывать, если ей не хочется. В конец концов Салли все-таки поведала нам свою историю, выдав на этот раз более подробную версию, включавшую кое-какие подробности ее замужества. Последнее повергло меня в смущение. Мне стало стыдно, что я спровоцировал ее на столь откровенные признания. Муж Салли не только избивал ее, но и несколько раз угрожал кухонным ножом. После этих слов я уже не осмеливался класть голову ей на колени. Вдруг тем самым я обижу ее. Случайно обернувшись, я увидел, что с другой стороны костра откуда-то из темноты бесшумно появился Фабиан.

Рею понравился рассказ, особенно про краба.

– Круто, – похвалил он. – Салли, возьмите камень. Не хотите еще жареной рыбы?

«Интересно, слышал ли Фабиан рассказ Салли?» – подумал я. Он сейчас больше всех нас заслуживал хорошей истории. Кто знает, вдруг признания Салли заставят его изменить отношение к ней в лучшую сторону? Вернувшись к костру, Фабиан какое-то время сидел молча, и когда наконец заговорил, голос его прозвучал резко, как выпущенная умелым снайпером пуля.

– Ну разве не здорово, что этот вид краба звали Салли Лайтфут, а не какой-нибудь там Говноскок или Жоподер? – Он хрипло рассмеялся и продолжил: – Подумать только, такое счастливое совпадение. Полный отстой эта ваша история.

Фабиан встал и поддал ногой песок, целясь прямо в костер. Я с тревогой посмотрел на Салли, ожидая реакции с ее стороны. Увы, со своего места я не разглядел выражения ее лица.

– Отлично, – произнес Фабиан. – А вот другая история. Слушайте ее внимательно, потому что она не простая.

Он поднял с земли камень и швырнул его прямо в середину костра, разрушив его огненное ядро.

– Эта история, засранцы, истинная. Так было на самом деле.

14

Вы, возможно, уже слышали предыдущую версию этой истории (сказал Фабиан). Одну минутку. Так как мы назовем ее? Как вам нравится название «Реальная История Про Мальчика, Который Ничего Не Сказал»? Вы готовы слушать? Тогда я начинаю.

Однажды – тогда мальчику было без малого девять лет, чуть меньше, чем сейчас малышке Сол, которая в данный момент сладко спит, он проснулся посреди ночи. Кондиционер сломался, и в доме было ужасно душно. Мальчик плохо себя чувствовал: у него болело горло, а служанка Анита унесла кувшин с водой, который обычно стоял возле его кровати. Ему хотелось пить, и он решил сходить на кухню и напиться там. В следующие выходные родители пообещали мальчику взять его с собой в горы, и он никак не мог дождаться, когда же наконец наступит этот день.

Зевая, он прошлепал босыми ногами по коридору мимо родительской спальни. До его слуха донеслось легкое похрапывание матери. Мальчик улыбнулся, подумав о том, как это отец терпит ее храп каждую ночь.

Он вошел в кухню, мысленно представляя себе стоящий там кувшин с соком наранхильи или маракуйи. Но вдруг заметил, что кто-то оставил включенным свет в узкой и длинной буфетной комнате. Мальчику было страшно, его спина покрылась потом, но он подумал, что все равно должен погасить свет, и поэтому решительно шагнул к двери. Однако в следующее мгновение свет в буфетной погас сам собой.

Кроме мальчика, в кухне больше никого не было. Снаружи сочился желтоватый свет, и на крытый пробкой пол падали длинные тени. Первое, что пришло ему в голову: наверно, в дом забрался грабитель, который, услышав его шаги, поспешил выключить свет. Мальчик вспомнил слова отца, которые тот часто повторял ему: «Если услышишь что-нибудь ночью, Фаби, сразу же беги ко мне. Мы достанем ружье и проучим незваных гостей. Им тогда придется несладко!» Но мальчику не хотелось выставлять себя трусом и глупышом. Он знал, что иногда электрические лампочки перегорают сами по себе, и, по-видимому, именно это только что и случилось в буфетной.

Когда он подкрался к двери, где-то на улице раздался громкий хлопок, и на какой-то миг кухню залил яркий свет. Мальчик замер на месте. Казалось, сердце вот-вот выскочит у него из груди. Он не сразу понял, что на улице просто кто-то запустил петарду. Немного придя в себя, он велел себе не трусить и держаться как взрослый. Потом открыл дверь буфетной и заглянул внутрь.

Через три секунды он закрыл дверь и молча вышел из кухни. Затем зашагал по коридору, где снова услышал приглушенный храп матери. Мальчик снова вернулся в свою комнату, лег в постель, натянул на себя покрывало и только после этого вспомнил, что забыл напиться.

Он лежал в постели и думал о том, что минуту назад увидел в буфетной. Он пытался убедить себя, что после ослепительной вспышки петарды легко мог ошибиться в том, что заметил в углу. Однако, несмотря на то что глаза, которые он заметил, были наполовину прищурены от страха и удивления, он все равно понял, что принадлежат они горничной Аните. Да и кто еще это мог быть? Он узнал рукав ее блузки, узнал кружева, обрамлявшие руку, что вцепилась в спину мужчине, зарывшемуся лицом в ее грудь.

А сама спина? Кто это был? Что за мужчина? Чьи это были брюки, спущенные до щиколоток? Теоретически это мог быть кто угодно – все голые мужские задницы одинаковы. Эта вполне могла принадлежать любому из дружков Аниты, который тайком прокрался в дом и дождался наступления ночи. С другой стороны, мальчик знал только одного человека во всем мире, который носил такой идиотский шейный платок безвкусной красно-белой расцветки.

Все опасения мальчика, что он может заболеть, подтвердились. На следующее утро он почувствовал, что у него поднялась температура. Горло ужасно саднило, было трудно глотать. Мать велела ему остаться дома и поцеловала в лоб. Поцелуй показался ему таким приятным и освежающим, что он ощущал прикосновения ее губ и после того, как она ушла. Он лежал на влажных от пота простынях, лелея в душе надежду, что прохладный след материнской ласки останется навсегда.

Нет, спасибо, мне не нужен этот чертов горячий камень.

Мальчик не ходил в школу целую неделю. Мать кормила его супом, поила соками. Он настоял на том, чтобы только она приносила ему еду, отказавшись принимать пищу из рук Аниты. Как-то раз горничная осмелилась заглянуть в комнату мальчика, но тот плюнул в нее, как только она поставила на столик тарелку с супом. Больше она к нему не приходила. Мальчик ожидал, что отец зайдет к нему, но, судя по всему, Аните не хватило духа рассказать ему, что она видела мальчика в буфетной.

Мальчик никак не мог решить, как следует поступить. Сначала он вознамерился сохранить все втайне, надеясь, что этот секрет в один прекрасный день может сослужить ему хорошую службу. К выходным он почувствовал себя лучше, и постепенно увиденная им картина стала стираться в памяти, хотя он отлично понял, что там происходило. Он сказал матери, что поправился, чувствует себя хорошо и готов ехать вместе с ней и отцом в горы, как они раньше и планировали.

– Давай спросим папочку, – предложила мать.

В комнату мальчика вошел отец. На шее у него был все тот же красно-белый платок. Мальчику показалось, будто тем самым отец хотел его поддразнить. Его лоб моментально покрылся испариной, словно у него снова подскочила температура.

– Не думаю, что он поправился настолько, чтобы ехать с нами. Как ты сам считаешь? – спросил отец, щупая лоб сына. – Поедешь с нами в другой раз, Фаби. Тебе лучше побыть в выходные вместе с дядей Суаресом. А мы в воскресенье заедем к нему и заберем тебя домой.

Родители уехали, а мальчик принялся яростно ворочаться в постели, комкая под собой простыни. Нет, его разозлил не случай с Анитой. Скорее его взбесил отказ отца взять его с собой в горы да еще тот факт, что на выходные придется расстаться с матерью. Мальчик решил, что в воскресенье, когда мать вернется, он расскажет ей все, что увидел той ночью в буфетной. Пусть отец остается со своей потаскухой-горничной, а они с матерью уедут и станут жить в каком-нибудь другом месте. Мать, конечно, сильно расстроится, но все-таки лучше, если она узнает правду.

Отец и мать оставили мальчика в доме его дяди, а сами уехали в горы. Но обратно так и не вернулись.

Они больше никогда не вернулись.

Машина набрала скорость и исчезла вдали.

И все.

Теперь некому было рассказывать об увиденном. К чему хранить в памяти то, что никому не интересно? Разве не превратится такое знание в обычную историю, в которую хочешь – верь, а хочешь – нет? Какова же тогда цена истины?

Позднее, в пустой церкви, сверкающей похищенным у инков золотом, во время похорон того, кто погиб, и заупокойной службы по той, что исчезла, девятилетний мальчик смотрел вверх на статую плачущей Богоматери, окруженную клубами ладана, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Неожиданно он понял: если бы ему удалось выговориться, поведать матери мучившую его тайну, то родители не уехали бы в горы, и с ними ничего не произошло бы.

Не промолчи он тогда, мать – а в таком случае и отец остались бы живы.

На этом заканчивается «Реальная История Про Мальчика, Который Ничего Не Сказал».

– Как вы поняли, – произнес Фабиан, указав дымящейся головешкой на костер, – существует разница между реальной и вымышленной болью. Ваша тоже может быть искренней, неподдельной. Но если я что и умею, так это с первого взгляда определить, кто набивает себе цену. – Он указал на Салли: – Так, значит, говорите, ваш муж поколачивал вас. Подумаешь! Я, например, лишил жизни собственную мать. Что из этого вы бы предпочли для себя?

И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, Фабиан в полной тишине встал и зашагал к гостевым домикам.

Я надеялся, что мы еще немного побудем у костра, но Салли отправилась спать почти вслед за Фабианом. Она чмокнула меня в лоб и невнятно проговорила что-то типа того, что мы все еще дети и нам еще многому предстоит научиться. После этого она встала, и моя голова, лишившись опоры, опустилась на песок.

– Спокойной ночи, – попрощалась она, – мальчишечка.

Рей тоже ушел. Я остался один лежать на берегу, раскинув в стороны руки, вспоминая о поцелуе Салли Лайтфут. Мне казалось, будто я ощущаю изгибы земной поверхности, будто гравитация и земная ось – вещи вполне осязаемые и измеримые, и на какой-то короткий миг почти убедил себя в этом. Я и без того выпил за вечер много спиртного, однако вопреки желанию осушил еще банку пива, чтобы оправдать свое пребывание на пляже без Фабиана.

Подойдя к нашему домику, я подумал, что, прежде чем войти, лучше постучать в дверь. Впрочем, можно обойтись и без этого, ведь жилище предназначалось для нас двоих. Однако не успел я взяться за дверную ручку, как из комнаты донесся голос Фабиана:

– Даже не думай, что тебе удастся переночевать здесь. Проваливай отсюда и спи со своей изуродованной сучкой, если вы с ней такие большие друзья.

Мне не оставалось ничего другого, как вернуться на берег и лечь спать возле костра. Что ж, если замерзну ночью, то ничего страшного, подброшу еще дров. Да и вообще я был слишком пьян, чтобы задумываться о возможных неудобствах. Однако по пути к берегу я заметил, что дверь домика, который занимала Салли, открыта, а в комнате горит свеча.

Я опустился на поролоновый матрас рядом с ней, стараясь производить как можно меньше шума. Она бесшумно накрыла меня своим одеялом, и я нырнул ей под бок, ощущая запахи шерстяной ткани, пота и соли.