Текст книги "Алмазный башмачок"

– Тебе не надо этого знать.

– Послушай меня, Корделия, – быстро произнес Лео. – Ты должна обещать мне, что не будешь снова провоцировать его.

– Я не могу показать ему, что он победил меня, – неприязненно ответила она.

– Забудь на время про свою гордость. До тех пор, пока я все не устрою. – Он взял ее пальцами за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.

– Я буду очень осторожна, – уступила она ему.

– Этого мало! Ты любишь меня?

– Ты прекрасно знаешь, что люблю.

– Кроме того, во всей этой мерзкой ситуации ты положилась на меня. Разве не так?

– Да, но…

Она заколебалась, желая ответить согласием, но зная в то же время, что ее гордость никогда не позволит дать Михаэлю хотя бы видимость победы.

Позади них в коридоре послышались шаги. Каблуки звонко цокали по мрамору пола. Голоса приближались. Корделия, подобно белому призраку, метнулась к двери апартаментов и исчезла, а Матильда словно растворилась в тени портьеры, хотя сам Лео не успел даже пошевелиться.

Корделия закрыла дверь, ведущую в салон. В дверях кухни стоял месье Брион, с изумлением глядя на босоногую княгиню в одном только домашнем халате. Корделия невозмутимо встретила его взгляд. Она прекрасно понимала, что он, как и все остальные слуги в доме, великолепно осведомлен о том, что произошло предыдущим вечером за дверями ее спальни. Она знала также, как дурно обращался со слугами Михаэль в угоду своим садистским наклонностям. И вот теперь, устремив на месье Бриона кристально-ясный взор, она предлагала мажордому дружественный союз.

Месье Брион поклонился.

– Доброе утро, мадам. Его сиятельство еще не требовал кофе к себе в спальню.

– Спасибо. Попросите Элси через десять минут принести мне чашку шоколада.

Месье Брион снова поклонился, и Корделия прошла в свою комнату. Здесь она сбросила халат и забралась в постель. Простыни были прохладны. Она натянула одеяло и улыбнулась своим мыслям. Теперь она не даст себя сломить. Она обрела любовь на всю жизнь. Теперь она знает, что такое любовь. И сила любви защитит ее от всех невзгод.

Глава 15

Корделия оставалась в постели до десяти часов утра. После всего происшедшего она испытывала изрядную слабость, хотя ей совершенно не хотелось спать. Не хотелось ей и вставать, ведь лежать в полудреме было так приятно. Но около десяти часов пришел слуга с запиской, что супруга наследника престола просит Корделию навестить ее. При одной только мысли о том, что она сможет поболтать наедине с подругой после напыщенных официальных встреч последних недель, всю слабость Корделии сняло как рукой. Ей не терпелось узнать, как чувствует себя Тойнет в новом качестве, услышать ее впечатления о муже, наследнике престола.

Полуодетая, она поспешила в салон, чтобы поставить в известность своего мужа. Он сидел за завтраком и при появлении жены с интересом воззрился на нее. Она поняла, что он всматривается в следы, которые предыдущей ночью оставил на ее коже. Михаэль внимательно изучал взглядом кровоподтек на скуле, царапины на шее, оставленные им, когда он прижимал ее к кровати. Она заметила, как в глазах его зажглось торжествующее удовлетворение.

Она выдержала этот осмотр с холодным достоинством и, к своей радости, заметила, как померкло в его взоре довольство, сменившись недоумением. Он ожидал увидеть ее дрожащей от страха, истерзанной, смирившейся со своей участью. Но увидел совсем другого человека. Что бы там ни было, но она чувствовала себя сейчас сильнее, чем когда-либо, и знала, что буквально излучает эту силу.

Намеренно не торопясь, она присела в реверансе.

– Доброе утро, милорд.

С этими словами она протянула ему принесенную слугой записку.

– Я должна навестить сегодня утром супругу наследника престола. Мне кажется, вы захотите узнать про это.

Он взял лист бумаги из ее рук и пробежал глазами, после чего бесстрастно произнес:

– Это хорошо, что она продолжает питать к вам расположение. Мне не хотелось бы, чтобы вы стали одной из ее приближенных – придворные обязанности отнимают слишком много времени, – но вы можете теперь быть уверены, что она по-прежнему благосклонна к вам.

– Она моя подруга, милорд. И наши отношения не имеют ничего общего с придворными интригами.

Сказав это, она сверкнула глазами и вздернула подбородок. Пусть убедится, что она ненавидит и презирает его.

Он потемнел лицом.

– Неужели вы еще не поняли, Корделия, сколь неразумно будить мой гнев?

– Есть вещи, которые мне чересчур трудно понять, милорд, – ответила она, снова вызывающе приседая перед ним в реверансе.

Он встал из-за стола, подошел к ней, и с мрачным восторгом она прочитала в его взгляде растерянность.

– Вы научитесь этому, – тихо произнес он. – Только не наделайте ошибок, дорогая.

– Эльвира тоже вызывала ваш гнев, милорд?

Она пожалела об этих словах сразу же, как только они сорвались с ее губ. Она пообещала Лео, что не будет специально злить Михаэля, но было уже слишком поздно. Он шлепнул ее рукой по губам.

– Вы испытываете мое терпение, мадам.

Шлепок этот не был настолько сильным, чтобы причинить ощутимую боль, но неожиданность и унижение пронзили Корделию до глубины души. Она не смогла скрыть мелькнувший в ее взоре страх и поняла, что он заметил это. Ей не оставалось ничего, как отступить, оставив поле битвы за ним.

– Прошу извинить, милорд, мне надо одеться для визита к супруге наследника престола.

Ничего не ответив, он повернулся к ней спиной и возобновил прерванный завтрак. Корделия вышла из комнаты.

Уединившись в спальне, Корделия мельком коснулась кончиками пальцев губ и внимательно рассмотрела их в зеркале. С губами все в порядке, но кровоподтек на скуле весьма заметен. Как лучше сделать – постараться закрыть его косметикой или оставить все как есть и придумать какую-нибудь отговорку? Тойнет постесняется спросить о его происхождении.

– Какое платье вы наденете, миледи?

Корделия вздрогнула. Она совершенно забыла про Элси.

– Давай-ка я сама посмотрю.

Она подошла к шкафу, быстро обежала взглядом висевшие там платья. Сегодня ей нужен туалет, закрывающий шею. Она отыскала шифоновое платье с нижней юбкой из зеленого атласа и с муслиновой пелеринкой, под которой удалось бы скрыть следы «нежных» объятий Михаэля. Элси почтительно достала платье.

– Вы будете пудрить волосы, миледи?

– Нет, к этому наряду не буду, – ответила Корделия. – Это принято на официальных церемониях, но не к повседневному платью.

– Как плотно я должна шнуровать вас, миледи? – Элси предстала перед ней с корсетом в руках.

Корделия снова подавила вздох раздражения.

– Я скажу тебе, когда будет достаточно. Но сначала – чулки.

– Белого шелка?

– Да, белого шелка, – подтвердила Корделия.

После часа бесконечных вопросов и поиска необходимых частей туалета она наконец была готова к выходу. Элси не произнесла ни слова по поводу царапин, лишь молча протянула Корделии коробочку пудры телесного цвета. Корделия припудрила синяк на скуле. Скрыть совсем его не удалось, но по крайней мере ссадины на шее и на руках были незаметны под платьем, а про щеку она сможет что-нибудь придумать.

Месье Брион уже ждал ее в салоне, чтобы проводить к апартаментам супруги наследника на первом этаже дворца.

Она не видела его с момента того странного молчаливого союза, заключенного сегодняшним утром. Она совершенно естественно улыбнулась ему и пожелала доброго утра. Он поклонился в ответ, и едва заметная заговорщическая улыбка скользнула по его лицу, обычно хранящему торжественно-напыщенное выражение.

– Надеюсь, вы хорошо спали, мадам?

– Хорошо спится тогда, когда знаешь, что окружен друзьями, месье Брион.

– Сущая правда, миледи.

Тойнет все еще была в утреннем неглиже и порывисто поднялась с кресла, когда служанка объявила о появлении Корделии.

– О, Корделия, как я скучала по тебе. Пойдем в мой будуар, там мы сможем поговорить наедине.

Сказав это, она взглянула на графиню де Нуалли с вызовом и в то же время с мольбой во взоре. Несмотря на свое новое положение супруги наследника престола Франции, она все еще испытывала страх перед этим суровым арбитром придворного ритуала.

– У вас не более получаса, мадам, потом надо будет одеваться для посещения оперы.

– Там будут давать «Персея», если не ошибаюсь? – Тойнет сморщила носик. – Это такая серьезная вещь, и музыка там на редкость скучна.

– Выбор сделан его величеством, – сообщила графиня, кладя конец дискуссии.

– Может быть, опера ему и нравится, но я все равно думаю, что это скучная и тяжелая вещь, – с улыбкой заявила Тойнет, закрывая за собой дверь в будуар и обнимая подругу. – Мне так хотелось поболтать с тобой. Что обо мне говорят? Ты слышала что-нибудь?

– Люди не сводят с тебя глаз, – ответила Корделия, довольная тем, что может сообщить своей подруге то, что та хочет знать. – Все только и говорят о твоей красоте, прелести и грации. Считают, что Луи Августу очень повезло.

Тойнет опустилась в шезлонг.

– Как прошла твоя брачная ночь, Корделия?

Корделия села в соседнее кресло. Вопрос, ответить на который ей было не так-то просто.

– Точно так же, как и твоя, полагаю, – без особой охоты ответила она.

Тойнет отрицательно покачала головой:

– У меня она прошла никак! Просто никак. Муж поцеловал меня у дверей спальни, ушел и не вернулся.

Корделия недоверчиво уставилась на подругу.

– Ты так и не стала по-настоящему его супругой, Тойнет?

– Именно так, – бессильно пожала плечами та. – Что же мне делать?

– Твои придворные дамы знают об этом, разумеется.

– Конечно. Точно так же, как и приближенные моего мужа. Полагаю, кто-нибудь из них известит короля. Но разве я виновата, Корделия? – схватила подругу за руку Тойнет. – Что ты делала для того, чтобы соблазнить своего мужа? Ты ведь знаешь, что я должна родить ребенка.

– Мне не приходится ничего делать, чтобы соблазнить мужа, – с горькой ноткой в голосе ответила Корделия. – Он и так чересчур активен.

– Тогда я просто не нравлюсь своему мужу, – простонала Тойнет.

– Чепуха, – поспешно сказала Корделия. – Даже если бы это и соответствовало истине, он мог бы делить с тобой ложе, чтобы подарить тебе ребенка.

– И я так думаю. Тогда в чем же дело?

– Не могу себе представить, – протянула Корделия. – Возможно, он еще девственник и боится.

– Может быть, мне следует написать madame ma mere? – подумала вслух Тойнет. – Но это все так трудно объяснить, Корделия. Я подозреваю, что мне чего-то не хватает.

– Вовсе нет, – заверила ее Корделия. – Если кому-то и не хватает, то это Луи Августу.

– Тсс! – Тойнет прижала пальцы к губам, чтобы заглушить смешок. – Ты не должна так говорить про наследника престола.

Корделия улыбнулась:

– Наедине мы можем говорить обо всем.

– Только не оставляй меня. – Тойнет вцепилась в руку Корделии, смех ее тут же пропал. – Я так одинока здесь. Не знаю, как мне поступать. От мадам Нуалли нет никакой помощи. Она только крутится вокруг меня, вынюхивает все и выслушивает, сует нос во все щелки. Вся трещит от крахмала, мне кажется, она все свободное время проводит с утюгом.

Корделия, услышав за вымученной шуткой слезы в голосе подруги, обняла ее.

– Все будет хорошо, вот увидишь.

– Только в том случае, если муж будет делить со мной ложе и я понесу ребенка, – с мрачной усмешкой поправила ее Тойнет.

Несмотря на то что едва вышла из детства, она уже понимала, почему ее выдали замуж за наследника престола Франции. Ей предстояло родить детей, которые должны были скрепить собой альянс между Австрией и Францией и похоронить давнюю неприязнь, существовавшую между двумя странами.

– Ну а что ты? Расскажи мне про своего мужа. – Тойнет, забыв все мрачные мысли, перенесла свое внимание на Корделию. – Что у тебя со щекой? Ты обо что-то ударилась?

Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к полускрытому под слоем пудры синяку.

Что ж, откровенность за откровенность.

– Если уж ты заметила, – решительно произнесла Корделия, – то знай, что я ударилась о руку своего мужа.

– Что ты хочешь этим сказать? – непонимающе воззрилась на нее Тойнет. – Он грубо обходится с тобой?

Корделия пожала плечами:

– Скажем так, если бы князь Михаэль не питал интереса к супружескому ложу, я была бы самой счастливой женщиной.

– Ох! – Тойнет схватила ее за руку и прижала к себе. – Может быть, мне надо сказать об этом королю?

– Нет, ни в коем случае! – в ужасе воскликнула Корделия. – Король не станет вмешиваться в супружеские дела. Муж может обращаться с женой, как он считает нужным. Если король скажет хоть слово Михаэлю, не знаю, чем все это закончится для меня.

– Но это же ужасно. – Тойнет с яростью посмотрела на ни в чем не повинную хрустальную вазу с орхидеями, стоявшую на столике. – Мы должны что-то предпринять. А как его дети? Он так же жесток и с ними?

– Нет, не думаю. Они целиком и полностью на попечении гувернантки, – нахмурилась Корделия. – И здесь еще один камень преткновения, Тойнет. Он запрещает мне заменить им мать. Я должна учить их и готовить к замужеству, но не могу играть с ними или стать им подругой.

– Ты не должна заменять им мать? – в негодовании воскликнула Тойнет.

Ее мать всегда была для нее самым значительным человеком в жизни, да и теперь во многих отношениях оставалась главным авторитетом.

Корделия сокрушенно покачала головой.

– Они такие чудные дети, Тойнет. Похожи как две капли воды и очень забавные. Я знаю, они любят смеяться, но не могут себе этого позволить в том сумрачном склепе, где ими командует тощая мадам де Неври.

Лицо Тойнет внезапно просветлело.

– У меня есть идея. Почему бы не привезти их сюда?

– Сюда? В Версаль? Михаэль никогда этого не позволит.

– Но я как-никак супруга наследника престола. И первая леди Версаля, – заявила Тойнет, гордо вскинув голову. – Я могу приказывать любому, даже твоему мужу.

– И что ты предлагаешь? – с горящими от нетерпения глазами спросила Корделия.

– Я скажу твоему мужу, что хотела бы познакомиться с его дочерьми. Скажу, что ты много рассказывала мне о своих падчерицах и теперь я, как твоя подруга, хочу с ними познакомиться.

– Ты хочешь сказать, что велишь ему привезти девочек в Версаль?

Тойнет не всегда была изобретательна во взаимоотношениях с людьми, но сегодня она превзошла самое себя.

– Именно.

– Тойнет, ты гений. – Корделия обняла подругу и звонко чмокнула ее в щеку. – Это может получиться.

– Ну конечно, получится, – безапелляционно заявила Тойнет. – А поскольку король любит меня, он поддержит мою просьбу. Я сейчас же напишу твоему мужу записку с соответствующими указаниями.

– А вот это вряд ли стоит делать, – с сомнением произнесла Корделия. – Я не хотела бы стать вестником неприятностей. Эта идея ему не понравится, а получив твою записку из моих рук, он разозлится еще больше.

– Да, ты, пожалуй, права. – Тойнет задумалась, потом вдруг захлопала в ладоши: – Я сообразила. – Она вся загорелась от возбуждения. – Сегодня в опере я приглашу вас обоих навестить меня в ложе, а там вроде бы случайно заведу разговор с князем о детях и попрошу его представить их. Как тебе такой план?

– Отлично, – кивнула головой Корделия. – Ты настоящая подруга, Тойнет.

– Разве есть что-то, чего я не сделала бы ради тебя? – страстно спросила Тойнет. – Как только ты можешь быть замужем за человеком, которому нравится причинять тебе боль?

Ее возмущение было искренним, и Корделия понимала, что это в самом деле мучает Тойнет. Она уже собиралась сказать, что теперь все в порядке и недалек тот день, когда Лео освободит ее от супружеских уз. Однако что-то удержало ее от желания поделиться с подругой своей тайной.

– Будем надеяться, что все устроится, – небрежно бросила она. – И не стоит больше говорить об этой удручающей ситуации.

– Хорошо, – согласилась Тойнет, снова с легкостью переходя к другой теме. – Я решила для себя, что не могу согласиться с присутствием при дворе мадам Дюбарри.

– Но почему?

– Она распутница. Императрица ни за что не допустила бы такую женщину при дворе, и я не вижу необходимости терпеть ее присутствие.

Тойнет гордо взглянула на Корделию, и перед той на мгновение возник образ ее матери. Корделия поняла, что Тойнет может навлечь на себя изрядные неприятности.

– Но мадам Дюбарри – фаворитка короля. Любое притеснение ее может быть воспринято как оскорбление государя.

Тойнет покачала головой, ее хорошенький ротик упрямо сжался.

– Она распутная женщина, а король живет во грехе. Он не может получить отпущение грехов, пока содержит любовницу, так что мне самим Богом суждено помочь ему ступить на праведный путь.

Корделия слушала подругу не веря своим ушам. Она знала, что Тойнет может прийти в голову какая-нибудь навязчивая идея, которая захватит ее целиком. Не секрет, что императрица воспитала всех своих детей в духе искренней преданности религии. Но Мария Терезия, несмотря на свои высокие моральные требования к людям, оставалась прагматиком и не одобрила бы дочь, ставшую в оппозицию королю.

– Мне кажется, ты должна все очень тщательно обдумать, – сказала она. – Здесь нечто большее, чем простая распущенность.

– Я знаю свой долг, – заявила Тойнет, поджимая губы. – И знаю, чего требует от меня моя вера. Я не могу позволить быть при дворе этой вульгарной распутнице.

Корделия поняла, что разумнее прекратить обсуждение этого вопроса. Оставалось только надеяться, что в суматохе свадебных торжеств отношение Тойнет к королевской любовнице останется незамеченным.

– Мадам, вам пора одеваться. – В комнату вошла графиня де Нуалли.

Корделия поднялась.

– Увидимся в опере, Тойнет. – С этими словами она поцеловала ее, потом отступила на шаг и присела в глубоком придворном реверансе. – Прошу вашего разрешения удалиться, мадам.

Тойнет только улыбнулась, к совершенному неудовольствию графини.

– Перед будущей королевой Франции положено делать три реверанса.

Корделия так и сделала, с каждым реверансом отступая спиной все дальше и дальше к выходу. Она не сводила с Тойнет проказливого взгляда, а та, сама готовая рассмеяться во все горло, ответила ей надменным кивком.

Задумчивая, но все еще улыбающаяся, Корделия вышла из королевских покоев. В прихожей, заполненной сплетничающими придворными и спешащими лакеями, она поискала глазами месье Бриона. Однако его и след простыл. По дороге сюда мажордом сказал, что если она не сможет найти путь обратно, то любой лакей проводит ее до апартаментов князя. Хотелось верить, что князь ничего не знает о том, где она находится. Вряд ли он шпионит за ней, скрываясь в толпе. Стоило рискнуть и попытаться встретиться с любимым.

Но удастся ли ей припомнить дорогу? В ту памятную ночь, когда Лео нес ее на руках в свою комнату, она была почти без сознания, а на обратном пути рассудок ее был полон воспоминаниями об их любви, о его объятиях, о близости его тела.

Она прошла сквозь толпу к стоявшему у подножия лестницы лакею. При ее приближении он почтительно поклонился.

– Не знаете ли вы случайно, где остановился виконт Кирстон?

– Его комната рядом с одной из боковых лестниц, мадам.

– Вы можете рассказать поточнее?

Глаза лакея сощурились. Он понятия не имел, с кем из сотен совершенно незнакомых гостей сейчас разговаривает, но весь опыт долгой службы в Версале говорил ему, что здесь кроется какая-то интрига.

– Я провожу вас, мадам.

– В этом нет необходимости. Просто расскажите мне.

Она внимательно слушала его объяснения. Путь к комнате Лео был достаточно прост, а если она заблудится, то всегда может спросить кого-нибудь еще. Поблагодарив за информацию кивком головы, она растворилась в толпе, оставив заинтригованного лакея предаваться своим догадкам.

Когда Корделия добралась до лестницы, на площадку которой выходила комната Лео, она так устала, словно прошла много миль. Она узнала кое-какие запомнившиеся ей приметы и уверилась в том, что сможет найти дорогу отсюда к своим апартаментам.

Корделия подняла было руку, чтобы постучать в узкую деревянную дверь, но передумала. Смело отодвинув задвижку, она открыла дверь. Комната была пуста. Она вошла, тихо притворив за собой дверь, и облегченно вздохнула. На какое-то время она избавилась от посторонних глаз. Она с удивлением огляделась вокруг. Все было так, как ей запомнилось. Комната казалась наполненной присутствием Лео. Она почти наяву ощущала в воздухе присущий только его телу аромат. Корделия провела ладонью по дивану, отыскивая взором следы его тела, вспоминая восхитительные подробности ночи любви.

Она открыла гардероб и провела ладонью по одеждам Лео, испытывая тайную радость от прикосновения к вещам, которые касались его кожи. Увидев камзол красного бархата, в который он был одет в Компьене, она прижалась к нему щекой.

– Корделия, что ты тут делаешь?

Она вздрогнула и обернулась. В дверном проеме стоял Лео.

– Что случилось?

С этими словами он захлопнул дверь и приблизился к ней.

– Ничего. – Она прильнула к нему, обняв за талию. – Ничего не случилось, просто я хотела убедиться, что все было наяву. Неужели было? Ты правда меня любишь, Лео? – Она взглянула ему в глаза, потом снова прижалась лицом к его груди. – Скажи, что все это мне не приснилось.

– Тебе это отнюдь не приснилось, – с неопределенной усмешкой ответил он. – Но тебе не надо было приходить сюда, Корделия.

– Меня никто не видел, – ответила она, отпуская его талию, и, встав на цыпочки, поцеловала. – Докажи, что это был не сон, любимый.

В глубине ее глаз светилась одна только страсть, и Лео почувствовал, что его недовольство испарилось. Она, тихонечко застонав, пришла в его объятия, обратив лицо вверх для поцелуя; глаза ее широко распахнулись, губы приоткрылись, на щеках появился легкий румянец. Она была совершенно неотразима.

Лео припал к ее губам, ощутив их трепет, почувствовал, как обмякла Корделия в его объятиях, и понял: разожми он руки, и она упадет на пол.

Он мягко опустил ее спиной на диван. Она откинулась назад в пене шуршащих юбок, обнимая его за шею и притягивая к себе. Корделия ни на секунду не прервала поцелуя, не разомкнула рук, словно рот его был некой драгоценной чашей, из которой она пила целебный напиток.

Ему пришлось взять ее за запястья и разомкнуть объятия, чтобы встать рядом на колени. Она распласталась перед ним, высоко взбив юбки. Она не отрывала от него взгляда, облизывая языком пересохшие губы, округлив глаза от возбуждения. Он поднял ее юбки до талии, обнажив длинные ноги цвета сливок, обтянутые батистовыми панталонами.

На секунду он выпрямился, не в силах оторвать взгляд от разгоревшейся в порыве страсти женщины, жаждущей его, разбросавшей ноги и даже непроизвольно двигающейся из стороны в сторону от нетерпения.

Снова наклонясь над ней, он расстегнул пояс своих кюлот и освободил восставшую плоть, глубоко и часто задышав. Она улыбнулась ему, подняла бедра навстречу, помогая войти в себя. Все произошло так, словно она давно знала, что надо делать.

Радость этого слияния была так велика, что оба даже вскрикнули от изумления. Лео медленно двигался в ней, пытаясь отдалить пик наслаждения, хотя и прекрасно понимал, что это бесполезно. Уж слишком неожиданно все случилось, и он был не в состоянии сдержать свою собственную страсть.

– Нет… нет, – быстро зашептала она, почувствовав, что он вот-вот выйдет из нее. – Не оставляй меня.

Он был бы рад навсегда остаться в этом сладком плену ее тела. Но осторожность все-таки победила. Он целовал ее, удерживая себя от заключительного аккорда, пока не почувствовал конвульсивные содрогания ее тела. Тогда, быстро выйдя из нее, он тяжело упал на нее с гулко бьющимся сердцем, так, что Корделия ощутила эти удары, словно его сердце старалось вырваться из плена грудной клетки и слиться с ее собственным сердцем.

Закрыв глаза, чтобы подольше оставаться в теплой темноте, она погладила его по голове. Ей было хорошо и спокойно, словно она вернулась в родной дом. Плотский голод ее тела был на время успокоен, она смогла выразить любовь, которую испытывала к этому человеку. Она чувствовала, что и он вложил в эти восторги плоти столь же страстную любовь к ней.

Лео медленно поднял голову, снова встал на колени и взглянул на нее.

Она проказливо улыбнулась в ответ:

– Мне кажется, я довольно быстро учусь этому искусству, не правда ли?

Забросив руку за голову, она попала ею в солнечный луч, блеснувший на браслете со змеей. Алмазный башмачок нестерпимо ярко переливался на белой коже ее запястья.

Он взял ее за руку и повернул, чтобы рассмотреть браслет поближе. Змея, которая соблазнила Еву, которая, в свою очередь, соблазнила Адама.

Но он, Лео, вкусил от этого яблока, в полной мере понимая последствия такого шага, и теперь эта женщина навсегда была в его сердце. Он будет любить и защищать ее.

– О чем ты думаешь? У тебя такой суровый вид.

Она почти испуганно коснулась пальцами его губ. Он улыбнулся.

– Я думаю о бремени любви, – легко ответил он. – Вставай и приведи себя в порядок. Тебе надо поскорее возвращаться.

Корделия поднялась с ложа и оправила юбки. Глядя в зеркало, причесала растрепанные волосы. Кожа ее на солнце казалась полупрозрачной, губы налились алым, глаза горели от восторга.

– Я даже выгляжу безнравственно, – с некоторым испугом произнесла она.

Лео встал у нее за спиной. Положив руки ей на плечи, он взглянул в глаза ее отражению в зеркале.

– Ты не должна рисковать, Корделия. Ты меня поняла?

– Я не буду рисковать понапрасну, – пообещала она. – Ты пристроил Матильду в какое-нибудь безопасное место?

– Она находится в квартире Кристиана в городе, – отрывисто ответил он. – Немного позже я дам вам возможность встретиться.

– Ты опять сердишься, – упрекнула Корделия, поворачиваясь к нему от зеркала. – Я так не люблю, когда ты на меня сердит.

– Тогда делай так, как я тебе велю, – произнес он все тем же тоном. – Ты совершенно несносный ребенок.

– Теперь уже не ребенок, – сказала она все с той же проказливой улыбкой. – Дети не знают того, что знаю я.

Она снова привстала на носки, целуя его.

– И дети не могут делать то, что делаю я.

Вихрем пробежав к двери, она послала ему через плечо воздушный поцелуй и исчезла, оставив его укоризненно качать головой пустому пространству.